Быть Драко Малфоем (гет)

— Вы хотите, чтобы я… что?

Все еще не придя в себя после ночного кошмара, Драко с нескрываемым недоверием смотрел на родителей, держась за тележку. Когда они вновь указали ему на стену, Драко повернулся к Жнице и спросил:

— Они сумасшедшие? Я что, действительно должен пройти сквозь стену?

— Да, и тебе лучше поторопиться, если ты хочешь занять хорошее место в поезде, — ответила Грейнджер, выглядя при этом одновременно изумленной и раздраженной.

— Ну, ладно, тогда, — произнес Драко, чувствуя себя смущенно. Его родители вряд ли позволят ему врезаться со всей силы в стену в публичном месте, полном магглов, правильно? Мать положила руку ему на плечо.

— Нас с твоим отцом не будет рядом, чтобы напоминать тебе, что не стоит разговаривать с тем, кого можешь видеть только ты, — она кинула взгляд в то место, где предположительно находилась Жница, и продолжила, — а тебе необходимо перестать вмешиваться в жизнь Драко. Ты — его проводник, а не друг.

— Я буду тем, кем Драко захочет, чтобы я была. И я не…, — следующее слово Грейнджер подчеркнула, — …вещь.

Драко поймал ее взгляд и кивнул в молчаливом согласии. Но этот жест не остался незамеченным, и Нарцисса с подозрением прищурилась.

— Что она ответила?

— Ничего, мама, — Драко отмахнулся, — она не разговаривает со мной, я же говорил.

Но отец знал своего сына слишком хорошо.

— Ты ведь знаешь, что я могу точно определить, когда ты врешь, сын.

И Драко ненавидел этот ход. Отец использовал это обманчивое «Сын», как коварное напоминание о долге Драко перед своей фамилией. Семья превыше всего, и это «Сын» — трюк на подсознательном уровне, чтобы лишний раз убедиться в верности Малфоя-младшего. «Сын» — лишенный свободы воли.

В тот момент Драко предпочел бы буквально оказаться где угодно, только не здесь. Он побежал в направлении стены, толкая перед собой тележку. Когда он понял, что оказался по другую сторону, а родители не последовали за ним на Платформу 9 ¾, вздох облегчения вырвался сам собой. Но уже в следующий момент дыхание спёрло от вида алого паровоза. Только тогда Драко, наконец, осознал, что он действительно уезжает. Вот он, «Хогвартс Экспресс», прямо перед ним, и он повезет молодого Малфоя туда, где он сможет хотя бы на время избежать влияния родителей. Несмотря на то, что это, в какой-то степени, его пугало, все же было гораздо лучше отправиться в неизвестность, чем вернуться к разочарованным родителям на Кингс-Кросс.

Малфои прибыли рано, так что в поезде оставалось еще много пустых мест. Драко выбрал купе в одном из первых вагонов и развалился на сиденье, совершенно не беспокоясь ни о чем вокруг.

— Думаю, пройдет еще минут двадцать прежде, чем поезд начнет заполняться людьми, — произнесла Грейнджер, присаживаясь на сиденье напротив.

— Если я попаду в Хаффлпафф, то останусь в Хогвартсе на Рождество. Отец, вероятно, никогда больше не заговорит со мной, и мне придется переехать во Францию уже к лету и сменить имя. Как думаешь, меня примут в Шармбатон, если я больше не буду Малфоем?

Жница вздохнула.

— Когда я впервые встретила тебя, другого тебя, я точно знала, что ты ужасен. Но я никогда, ни на секунду, не думала, что ты глуп.

Драко прищурился и почесал нос.

— Глуп? Глуп?! Да я читал все твои книги, пять лет изучал зелья, летаю лучше, чем, думаю, любой на моем курсе, и говорю на двух языках! С чего это вдруг, по-твоему, я глуп? — Драко кипел от возмущения, даже ударил кулаком по сиденью рядом с собой, но на Грейнджер это не произвело никакого впечатления.

— А с того, что ты слишком обеспокоен вещами, на которые ты в силах повлиять. Снова и снова, Драко, тебе говорили, что твои решения могут изменить мир. И дело не только в твоей смерти.

От ее бестактности Драко побледнел.

— Каждое твое решение ведет нас к этому, самому главному. Ты действительно думаешь, что в твоей жизни все предрешено? — продолжила она, — Что каждое движение предсказано? Нет. Ты выбираешь, кем ты станешь, Драко. Распределяющая Шляпа прислушивается к каждому. Она видит навыки каждого, но ты можешь сказать ей о своих желаниях, что-то, что-то, в чем ты никогда не сомневался. И ты думаешь, что знаешь, какого это — быть Малфоем? Я так не думаю. Не думаю, что ты понимаешь, Драко, что ты больше, чем твоя фамилия. Ты больше, чем сын своего отца! Быть Малфоем, значит быть именно тем, кем ты решишь. И чем скорее ты действительно начнешь принимать собственные решения, вместо того, чтобы делать то, что все вокруг тебе навязывают, тем скорее ты станешь истинным Малфоем.

После долгой паузы, Драко усмехнулся:

— Долго же ты это в себе держала.

А затем добавил:

— Где же была эта мудрость последние чертовы одиннадцать лет?

Внезапно, он ощутил прилив тепла, даже ноги на пол опустил. Не глядя на дверь купе, он произнес:

— Блейз здесь.

И Драко, и Блейз — оба производили на людей неизгладимое впечатление. В то время как Драко привлекал внешне, уникальным качеством Блейза было то, как он влиял на чувства окружающих. Словно его аура появлялась где бы то ни было раньше него самого. В нем было что-то располагающее, но эта его утонченность лишь скрывала истинные намерения. Подобно змее: исключительно неподвижен, пока кролик не подойдет на расстояние броска.

У Блейза было слишком много уверенности для одиннадцатилетнего мальчика. Драко всегда ассоциировал Забини с осенью, дополняющей его собственный холодный нрав. Глаза Блейза были цвета корицы, темно-коричневые с еще более темного оттенка крапинками. Кожа его была цвета морской раковины, и все в нем было успокаивающе теплым. Казалось, будто Блейз был рожден самой Землей и Вселенная всегда вела его именно туда, где ему полагалось быть в нужный момент. Купе Драко Блейз нашел без проблем.

— Драко? — позвал Забини, открывая дверь.

— Блейз! — Драко поднялся, чтобы обнять его, — рад тебя видеть! Я скучал. Как поживает миссис Забини?

— Ничего. «Шестой» еще жив, но не думаю, что он «тот самый».

Соглашаясь, Драко кивнул.

— Не туда! — воскликнул он, когда Забини попытался сесть на сиденье, где находилась Грейнджер.

— Почему? — скептически спросил Блейз.

— Жница сидит прямо там.

— Оу, — произнес тот, присаживаясь левее от указанного места, — Драко?

— Да?

— Как ты собираешься с этим справляться? У нее ведь не может везде быть свое место.

Малфой пожал плечами.

— Я об этом не думал. На платформе, мама сказала мне кое-что, но я не уверен. Все ведь будет в порядке? — тон Драко буквально молил его подбодрить.

— Нет, если будешь разговаривать с ней у всех на глазах. Нет, если будешь занимать ей место за столом или будешь каким-то образом знать ответы на сложные вопросы, которые мы не успеем пройти.

— Это же просто нелепо, — хмыкнул Драко, — Грейнджер никогда не жульничает.

— Грейнджер?

— Это ее имя.

— Теперь у нее и имя есть? — Блейз выгнул бровь.

Прежде, чем Драко успел ответить, двое тупиц ввалились в занятое мальчиками купе. Для себя, Драко охарактеризовал их, как своих телохранителей. Это, в принципе все, на что они годились. Он бросил на Блейза взгляд, полный паники. Ни за что в жизни он не выдержит восемь часов дороги с Крэббом и Гойлом в одном купе.

— Что вы делаете? — спросил из Забини.

— Ищем где бы сесть, — ответил Крэбб.

— Что ж, нас здесь уже трое, так что поищите где-нибудь еще.

— Я никого не вижу, — Гойл кивнул на пространство слева от Блейза. Забини закатил глаза и показал сначала на себя, потом на пустоту рядом, где находилась Грейнджер (которую он, конечно же, никак не мог видеть), и затем на Драко.

— Один, два, три. Что тебе не понятно? — спросил Блейз, кивнув Драко, прося подыграть.

— Да, — подтвердил Малфой, — возможно, вам двоим стоит проверить зрение. Нас здесь определенно трое.

Грейнджер не смогла сдержать улыбки, и Драко улыбнулся ей в ответ. Крэбб и Гойл начать бубнить что-то про то, что в поезде нет места, а когда они, наконец, ушли, Блейз крикнул им вслед:

— Попробуйте поискать свободные места в багажном отделении! — и закрыл за ними дверь.

— После того, как эти двое впервые побывали у нас в гостях, мама сказала, что у них летательный порошок вместо мозгов, а «четвертый» ответил, что так говорить оскорбительно для летательного порошка. Клянусь, эта шутка продлила ему жизнь еще на месяц.

Вот так, просто и естественно, всегда. Когда их нашла Панси, Драко настоял, чтобы она села рядом с ним. От него не укрылся пристальный взгляд Грейнджер, которым она смотрела на Паркинсон, но Малфою было все равно. Блейз и Панси были его лучшими друзьями, у них была собственная, уникальная атмосфера.

Спустя пять часов езды, Драко, наконец, задал давно мучивший его вопрос:

— Блейз? Почему ты нормально воспринимаешь то, что твоя мать убивает людей?

Блейз пожал плечами.

— У меня разве есть выбор? — когда Драко не ответил, он продолжил, — если я начну об этом беспокоиться, то начну по-другому к ней относиться. Она — единственная семья, которая у меня есть, если я не смогу быть с ней, то куда мне тогда идти?

— Панси и я смогли бы…

— Панси и ты не смогли бы ничего сделать, — прервал его Блейз, — уйти от матери — означает уйти от Пожирателей Смерти, Драко. Неужели ты действительно думаешь, что твои родители или бабушка Панси стали бы укрывать у себя дома предателя крови?

Драко вновь промолчал, а Панси резко помотала головой, как бы говоря: «Конечно, нет!», Забини продолжил:

— Возможно, моя мать и убийца, но только благодаря ей я выживаю. А ты сам спрашивал хоть раз своих родителей, скольких убили они?

— Нет, — Драко покачал головой. «Никогда».

— Потому что проще всего не беспокоиться, — присоединилась к разговору Панси, — я люблю бабулю, а бабуля любит меня. Все остальное меня не касается, так ведь?

— Мама всегда говорит: «Бери все, что люди могут дать тебе». Ее скромный лозунг со времен войны.

— У моей бабули: «Предатели и грязнокровки равны», — подхватила Панси. Драко заметил, как Жница отчаянно забилась в угол, — но я не уверена, война ли так повлияла, или это просто моя бабуля, как есть.

— А твои родители что говорят, Драко? Уверен, у Малфоев наверняка есть темное кредо, которое тебе пытаются вдолбить всю твою жизнь.

С этими словами Блейз выпустил в окно шоколадную лягушку. Драко никогда не думал об этом в таком ключе. Неужели у каждой семьи, которая сражалась на стороне Темного Лорда, есть свой лозунг, который был призван помочь им пережить тяжелые времена?

— «Никогда не преклоняйся».

Оно было другим. Панси и Блейз промолчали, но это было написано на их лицах. Означало ли это то, что Малфои всегда остаются верны своим собственным интересам, в то время, как остальные слепо хранят верность темной стороне?

— Что это значит? — спросил Блейз.

— Это значит, что мы не склоняемся ни перед кем, — ответил Драко.

— Даже перед Темным Лордом? — сказала Панси, картинно задыхаясь и хватаясь за грудь. Она всегда была королевой драмы.

— Хм, — вслух произнес Малфой.

— Нет, — произнесла Грейнджер.

Малфой, аккуратно, чтобы не заметила Панси, повернул к Жнице голову и поднял бровь. На лице застыл немой вопрос: «Серьезно?»

— Даже перед ним, — настаивала она.

.oOo.

На платформе «Хогвартс» было морозно и многолюдно.

— Первогодки! Первогодки, сюда! — послышалось неподалеку, и Драко, Блейз и Панси направились в сторону гиганта с фонарем. Он повел их вниз по узким, каменным ступеням, на которых, сбиваясь в кучки по четверо, младшекурсники втроем-то еле помещались.

— Через секунду вы увидите Хогвартс, — через плечо бросил великан, — чуть-чуть еще здесь пройдем, за поворотом прям.

Почти сразу тропа вывела их к огромному, черному озеру, на другой стороне которого виднелся громадный замок с множеством башен, светящихся отражающимся в них звездным светом окон. Панси игриво толкнула Малфоя локтем и сказала:

— Чуть больше твоего дома, Драко?

Он пожал плечами с поднятой к небу головой, а затем воспроизвел одно из любимых высказываний своего отца:

— «Да, слегка больше поместья, что лишь делает его подходящей школой для моего сына. Там, его должны отправить в Слизерин, в силу чего он будет жить и спать в лучшем подземелье по эту сторону Атлантики».

Все трое залились смехом и ступили в лодку.

— Все на месте? — прокричал гигант тоже забравшись в лодку, — хорошо, тогда — ВПЕРЕД!

И лодочная вереница одновременно двинулась, рассекая подобную зеркальной поверхности водную гладь. Все молча таращились на приближающийся замок. Какое-то время Драко даже не шевелился, потому, как весь этот вид нагонял на него ужас. Совсем скоро ему предстоит войти в эти двери и столкнуться с первым реальным испытанием, которое определит, может ли он вообще называться Малфоем. Не важно, что сказала Жница, все Малфои учились в Слизерине. Это традиция.

— Выбор, Драко, — сказала она. Драко подпрыгнул от неожиданности и чуть не перевернул лодку. Он не заметил, как Жница села в лодку вместе с ними. Панси и Блейз кинули на Драко раздраженные взгляды, а Грейнджер тем временем продолжила:

— Я знаю, ты нервничаешь. Не стоит. Просто сделай выбор.

Не успел Драко ответить, как великан закричал: «Пригнитесь!», потому что они подплыли к скале. Первокурсники быстро наклонились и не поднимались, пока не проплыли мимо покрытого плющом утеса. Когда лодки, наконец, достигли бухты, дети начали вылезать из них, становясь на камни и гальку. Затем они последовали за великаном по мягкой, сырой траве прямо к замку. Они поднимались вверх по лестнице, а потом, наконец, остановились перед тяжелой, дубовой входной дверью.

Великан поднял вверх сжатый кулак и трижды постучал. Дверь открылась, являя высокую, темноволосую ведьму в изумрудно-зеленой мантии. Выражение ее лица было строгим, оно напомнило Драко о матери, но присутствие ведьмы, но, в отличии от Нарциссы, ощущалось враждебно. Он подумал, что она могла ему понравиться, но он никогда не осмелиться перейти ей дорогу.

— Первокурсники, профессор МакГонагалл, — представил их громадина.

— Спасибо, Хагрид. Дальше я сама.

«Так это друг Гарри Поттера, Хагрид» — подумал Драко, наблюдая, как МакГонагалл открывает входную дверь шире.

Вестибюль Хогвартса по размерам приблизительно был такой же, как оранжерея поместья Малфоев. На каменных стенах висели факелы, потолок был достаточно высокий, чтобы его было трудно разглядеть, а на верхние этажи вела мраморная лестница.

— И правда, похоже на твой дом, — прошептал Блейз.

Так и было, но от этого Драко не становилось легче. Младшекурсники последовали за профессором по каменному полу, когда откуда-то справа послышались сотни голосов. Драко, вместе с остальными первокурсниками, прошел в небольшую комнату. Они, нервничая, сбились в кучу.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — начала профессор МакГонагалл, — пир начнется сразу же после того, как все новоприбывшие займут места в Большом Зале за столами своих факультетов после церемонии Распределения. Она очень важна, поскольку факультет станет для вас семьей в стенах этого замка. Вы будете вместе учиться, спать в факультетском дортуаре и проводить много времени в общей гостиной вашего факультета.

Она много говорила, но Драко слишком сильно нервничал, чтобы понимать, о чем. У него скрутило желудок после того, как она сказала следующее:

— Церемония Распределения начнется через несколько минут, когда вы предстанете перед остальными студентами. Я рекомендую вам всем собраться с мыслями, пока вы ждете.

Она неодобрительно взглянула на мантию одного из мальчиков, в которой тот умудрился запутаться.

«Идиот».

Панси и Блейз выглядели абсолютно равнодушными, как и Драко, только у него все равно засосало под ложечкой. Он был наслышан о великих хогвартских трапезах, но его аппетит куда-то испарился.

— Я вернусь за вами, когда все будет готово, — произнесла профессор МакГонагалл, — прошу вас сохранять тишину.

Вскоре после ее ухода, несколько ребят внезапно закричали.

— Грязнокровки, — закатила глаза Панси, — только они никогда раньше не видели привидений.

Около двадцати жемчужно-белых, прозрачных фигур просочились сквозь стену. Они разговаривали друг с другом и, поначалу, едва ли обращали внимание на новоприбывших студентов.

Толстый, прозрачный монах спорил с привидением повыше, тот настаивал:

— Любезнейший, разве мы не предоставили Пивзу все шансы, что он заслужил? Он дает нам обидные клички и, ты ведь знаешь, он даже не настоящее привидение! Мне кажется… а вы кто такие?

Когда он, наконец, заметил новоиспеченных первокурсников, ему никто не ответил. Толстый Монах улыбнулся и воскликнул:

— Новые студенты! Полагаю, ждете распределения?

Несколько ребят кивнули, но Драко сосредоточенно смотрел вперед, пытаясь собрать в голове все, чему его учили родители. Они оба учились в Слизерине, поэтому ему просто нужно было вести себя так же, как они, верно?

— До встречи в Хаффл… а ты кто? — не успело договорить привидение, отвлекшись на что-то в углу комнаты. Студенты из первых рядов встали на цыпочки в попытке разглядеть, с кем оно разговаривает, а сзади послышались шепотки о том, что там никого нет.

— Ты не с первого курса, — произнесло высокое привидение с гофрированным воротником в пустоту, — кто тогда?

— Вы меня видите? — ответил голос.

О, нет. Драко узнал этот голос. Блейз выгнул бровь, увидев реакцию друга и прошептал:

— Об этом я не подумал.

Вполне предсказуемо, призраки окружили Грейнджер, бормоча что-то друг другу, пока не раздался один тоненький голосок:

— Я точно знаю, кто она такая!

Серая дама нерешительно подошла к Жнице. Но прежде, чем она успела что-то сказать, в комнату вернулась профессор МакГонагалл.

— Проходите, начнём церемонию Распределения.

Пока привидения покидали помещение сквозь стену, Серая дама осталась рядом с Грейнджер.

— Теперь постройтесь в линию и следуйте за мной, — скомандовала МакГонагалл.

Драко занял место в строю, зажатый между Блейзом спереди и Панси сзади. Он увидел впереди Гарри Поттера, и подумал о том, что, по крайне мере, если он не попадет в Слизерин, то станет так же популярен, как Мальчик-Который-Выжил. Строй тронулся вперед, и Жница, догнав Малфоя, положила руку ему на плечо. Драко инстинктивно посмотрел на нее, потом вспомнил, что не должен смотреть на то, чего не видят другие. Она так и шла с ним вместе всю дорогу из комнаты в Большой Зал. Он был чуть больше бального зала поместья Малфоев. Тысячи свечей парили в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели во все глаза следящие за первокурсниками остальные студенты. От этого Драко почувствовал себя нехорошо. В конце зала на возвышении стоял перпендикулярно остальным пятый стол, за которым расположились преподаватели. Профессор МакГонагалл провела младших на возвышение, таким образом, поставив их перед остальными.

Драко раздраженно посмотрел вверх. Потолок был… что ж, его не было. На его месте было бархатно-черное, усыпанное звездами, ночное небо.

— Потолок заколдован. Ты бы это знал, если бы прочел «Хогвартс. История», — съязвила Грейнджер.

Драко закатил глаза.

Профессор МакГонагалл поставила четырехногий табурет перед новоприбывшими студентами. Рука Грейнджер все еще лежала на плече Малфоя, и Драко только сейчас почувствовал благодарность. Обычно, она всегда использовала этот жест, чтобы он знал, что она рядом.

— Здесь я должна тебя покинуть, — внезапно сказала она. Когда Драко побледнел, Грейнджер подумала, что он решил, будто настало его время умереть. Но не Распределяющая же Шляпа его задушит? — нет-нет, ты будешь в порядке, Драко! Все будет хорошо. Просто помни о том ,что я сказала. Сделай выбор.

Затем она спустилась с возвышения и покинула Большой Зал. В то время, как сотни пар глаз не заметили ее, Драко почувствовал себя одиноко, как никогда. Каждый день его жизни она была с ним, не покидая его ни разу, а сейчас — просто ушла. Никто этого не видел. Некоторые призраки, тем не менее, проводили ее взглядом, не сказав при этом ни слова. Отсутствие реакции лишь усугубило чувство отстраненности.

Профессор МакГонагалл положила на табурет Распределяющую Шляпу. Она была куда грязнее, чем Драко представлял, и он надеялся лишь, что процедура пройдет быстро и не навредит его прическе. А потом Шляпа еще и запела:

Ты можешь не считать меня красивой

Но не судите строго

Готова съесть сама себя

Если найдете вещь умней меня

Котлы пусть будут черными,

А шляпы ваши высоки,

Но я Распределяющая Шляпа,

И заткну за пояс я любого.

Нет ничего в твоей голове,

Что я могла бы пропустить,

Так что надень меня, и я скажу,

Где тебе положено быть.

Ты можешь в Гриффиндор попасть,

Где выдержка и храбрость правят всем,

В почете рыцарство и смелость,

Этим славен Гриффиндор;

А может путь твой в Хаффлпафф,

Честь и справедливость ведут тебя туда,

Терпенье истинное проявив,

Усердно работать им не претит;

А, может, в Рейвенкло тебе дорога,

Где мудрость, острота ума,

Там место ты найдешь свое,

Ведь ум — твоя сила; Слизерин же, среди прочих,

Подарит тебе истинных друзей,

И если хитрость твой конёк,

Всего добьешься с ними ты.

Но не тревожься понапрасну,

Надень меня, узнать судьбу,

Я помогу, не бойся,

Не зря ведь я — Распределяющая Шляпа!

Зал взорвался аплодисментами, и Шляпа поклонилась по очереди каждому из четырех столов. Профессор МакГонагалл вышла вперед и, держа в руках свиток пергамента, громко произнесла:

— Когда я назову Ваше имя, Вы должны выйти вперед, сесть на табурет и тогда я надену Шляпу, — а затем она назвала первое имя, — Аббот, Ханна!

Розовощекая девочка с двумя косичками светлых волос вышла из толпы, и Драко немедленно понял, что не попадет с ней на один факультет. На инстинктивном уровне, он знал, что это невозможно. Ее фамилия говорила о том, что она принадлежит к семье, входящей в «28 священных семей», но она была такой… Невинной? То, как она вела себя, говорило о том, насколько разными были их с Драко образы жизни. Шляпа, едва коснувшись светловолосой макушки, прокричала:

— ХАФФЛПАФФ!

Самый правый стол взорвался множеством приветственных возгласов, и Ханна поспешила занять там свое место.

— Боунс, Сьюзан! — вызвала МакГонагалл следующего претендента.

— ХАФФЛПАФФ! — вновь провозгласила Шляпа. Драко нахмурился.

— Панс, что если нас всех отправят в Хаффлпафф?

— А это возможно? — Паркинсон, казалось, начала задыхаться.

Но затем Терри Бута отправили в Рейвенкло, а Миллисент Буллстроуд в Слизерин, поэтому Малфой расслабился. Кроме, может быть, того факта, что он бы искренне предпочел заменить Миллисент на Ханну Аббот. Однако, Драко почувствовал легкое недомогание, когда МакГонагалл вызвала Невилла Лонгботтом, но Мораг МакДугал дал ему немного времени форы. Когда же она назвала имя: «Малфой, Драко!», все без исключения студенты за слизеринским столом замерли в предвкушении.

Никакого давления, совершенно.

Драко сделал глубокий вздох и Блейз сжал его руку в знак пожелания удачи. Малфой выпрямился и важной походкой направился к табурету. Все под контролем. И его руки совсем не тряслись, когда он надел на себя Шляпу.

— Слиз… — не договорив, Шляпа резко замолчала.

«Нет! Прошу, продолжай!» — начал мысленно умолять он ее. О, ведь он был так близко!

— Х-м-м, — промычала Шляпа, — намного труднее, чем у твоего отца.

Ну просто история моей жизни.

— Да ты что? Любопытно, да. С тобой все неясно. Титулованный, самовлюбленный, и Рейвенкло может помочь тебе вершить великие дела, которые могут повлиять на ход истории. Не в этом ли твое предназначение, м?

Откуда ты вообще об этом знаешь?

— Все здесь, в твоей голове. Много храбрости и желания проявить себя. О, но только перед теми, кто для тебя важен, не так ли?

Ну, вообще-то да.

За столом Слизерина начали перешептываться, безусловно от того, что все происходящее слишком затянулось.

— Так куда мне отправить тебя?

«Слизерин», — подумал Драко без колебаний.

— А знаешь ли ты о том, что твоя Жница — гриффиндорка? Почему ты не думаешь, что тоже можешь быть гиффиндорцем? Почему это не может быть твоей судьбой?

И вот в тот момент до Драко дошел смысл недавних слов Грейнджер: любой может вписаться куда угодно. Он может быть и храбрым, и верным, и чертовски умным.

Характер твой определяет твое истинное место. Моя судьба берет свое начало в имени моем, и именно это я выбираю сам. Семья и верность важнее всего. Куда бы меня это ни привело, так тому и быть.

— СЛИЗЕРИН!