Проклятый граф. Том I. Таинственный замок (джен)

Предрассветная дымка лишь начинала опускаться на землю, когда молодые люди, завершая прогулку, вновь оказались на опушке леса и, остановившись там, взглянули на величественно высящийся перед ними замок. Татьяна, на протяжении всей прогулки не отпускавшая руки своего спутника, ощущала себя почти счастливой, однако же, об этом самом спутнике такого сказать было нельзя. Хозяин замка, который в самом начале пути вел себя почти приветливо, на протяжении всей прогулки не сказал и десяти слов, ограничиваясь лишь короткими ответами на все вопросы девушки. В конечном итоге последняя и сама предпочла замолчать, дабы не нарушать размышления молодого человека.

— Ты спросила, почему мне не нравится быть этим интантером.

Голос хозяина замка так неожиданно разорвал предрассветную тишь, что Татьяна, чуть пошатнувшаяся от неожиданности, едва не упала. В последний момент, силясь удержаться, при этом не уронив еще и Эрика, за которого до сих пор продолжала цепляться, она оперлась на что-то и, лишь обретя устойчивость, неожиданно осознала, на что. Жесткие волосы львиной гривы под ее пальцами слегка зашевелились, и девушка, вовсе не желая вновь сводить знакомство с львиным языком, поспешила отдернуть руку. Винсент разочарованно вздохнул и, видимо, обманутый в наилучших ожиданиях, ушел куда-то назад, скрываясь среди кустарника.

— Да, спросила. — наконец ответила на слова спутника девушка, не дождавшись их продолжения, — Но если ты не хочешь, можешь не…

— Знаешь… — не дав ей договорить, начал Эрик, — Когда тебе нечего терять, ты перестаешь бояться. Страха как такового для тебя попросту не существует, ибо каждый ужас основан в первую очередь на нежелании что-то терять. Я потерял человеческую сущность уже очень давно, так давно, что даже не помню, когда и как это произошло. Все, что сохранилось в памяти — ощущения. Боль… Мне нечего терять, и было нечего терять все эти годы. Но появилась ты… Когда мы рассматривали ту записку, и ты убеждала меня в том, что я не могу быть вампиром, где-то глубоко внутри меня неожиданно всколыхнулась надежда. Безумная и слабая, надежда, которую мне суждено было тот час же потерять, как и все остальное. Татьяна, — молодой человек неожиданно перевел взгляд на свою собеседницу, — Не имеет значения, упырь я, вампир или «выш. чем вампир», человеком я не являюсь в любом случае. Я понимаю, надеяться, что существо, сумевшее прожить несколько сотен лет все еще можно отнести к человеческим, глупо, но… — Эрик сжал губы и слегка покачал головой.

Татьяна молчала, не зная, как реагировать на это признание. До сего момента ей как-то не приходило в голову, что существа, наделенные сверхчеловеческими способностями, относящиеся к созданиям мистического мира, могут быть совсем даже не в восторге от собственной природы. Она-то сама, частенько задумываясь о том, как было бы здорово уметь что-то такое этакое, была уверена, что никогда не пожалела бы о сверхъестественных способностях, появись они у нее.

— Наверное, со стороны это кажется странным, — вновь заговорил хозяин замка, задумчиво созерцая тонущую в сером рассветном сумраке громадину своей вотчины, — Бытует мнение, что будучи не человеком, существо не испытывает никаких чувств и эмоций, вроде сожалений и боли.

— Почитал бы ты современные книжки, — не удержавшись, пробормотала себе под нос девушка, однако, блондин, увлеченный собственными рассуждениями, не услышал ее.

— Я много размышлял за эти годы, и однажды пришел к выводу, что такое мнение продиктовано, возможно, знанием лишь тех существ, что не являются людьми уже долгое, очень долгое время. У того, кто потерял человеческую сущность, потерял все, что было дорого его сердцу, потерял целый мир, полный красок, ощущений и чувств, есть лишь один путь. Постепенно его душа леденеет, сердце закрывается, и всевозможные эмоции попросту исчезают. Каким бы ты ни был при жизни, хорошим или плохим в глазах общества, к кому-то или к чему-то ты будешь привязан. И я не верю в изначальность зла. Просто в конце концов тот, кто обречен на вечную жизнь, теряет все самое дорогое, леденеет душой, и ожидаемо становится монстром…

— Но ты не монстр, — не выдержав, перебила его Татьяна, — Ты немного странно ведешь себя, несколько… заморожен, но монстром ты не являешься!

— Я убивал.

Голос молодого человека прозвучал странно обреченно и, вместе с тем, устало. Взгляд его по-прежнему был обращен на замок, на собеседницу он сейчас даже не смотрел.

— Люди пришли сюда не просто так. Я убил какую-то девушку рядом с их деревней. Быть может, и стоило дать им отомстить за нее…

— Эрик! — Татьяна, резко дернув блондина за рукав, заставила его повернуться и взглянуть прямо на нее, — Послушай… На этом свете есть люди, которые убивали в своей жизни значительно больше, чем ты. Люди, Эрик! И их даже никто не характеризует как монстров, хотя стоило бы. Не надо вешать на себя всех собак, хорошо? Поговори с Романом, он наверняка сумеет объяснить тебе, что и как нужно делать… — вспомнив про молодого интантера, девушка чуть поморщилась, — Надеюсь, что сумеет. В любом случае, если ты, как говоришь, уже все потерял, так не пора ли обрести что-то новое?

— Чтобы снова было что терять? — блондин невесело усмехнулся, заставляя девушку нахмуриться.

— Чтобы было, ради чего жить!

— Что же это, например? — нерадостная усмешка по-прежнему не сходила с губ молодого человека, однако Татьяна, внимательно глядящая на него, успела подметить заинтересованный огонек, мелькнувший в серых глазах и, воодушевленная этим, продолжила уже увереннее.

— Например, твой брат. Например, Винсент, — лев за спинами молодых людей согласно рыкнул в ответ на эти слова, — Например… я.

— Ты? — на сей раз во взгляде молодого человека сверкнуло и тотчас же расцвело буйным цветом нескрываемое изумление, — Ты скоро уйдешь…

— Ты так хочешь меня выгнать? — Татьяна слегка приподняла брови, внимательно взирая на собеседника. Внутри ее все сжалось в ожидании ответа. Именно сейчас, в эту минуту, в эту секунду одно слово хозяина замка могло решить все, определить дальнейшую судьбу не только ее, но и его самого, и даже, возможно, всего этого огромного замка и прилегающих к нему земель. Эрик медлил, вероятно, тоже сознавая это. Девушка, изо всех сил пытающаяся скрыть беспокойство, ощущала, что оно постепенно проступает на ее лице. Блондин по-прежнему молчал, внимательно изучая ее взглядом. Татьяна слегка вздохнула и, уже собираясь сообщить, что все поняла и вообще молчание знак согласия, начала приоткрывать рот.

— Нет.

Голос блондина разорвал предутреннюю тишину, заставив его собеседницу вновь вздрогнуть от неожиданности. Морально готовая к тому, что молодой человек сейчас предложит ей как можно скорее отправляться восвояси, она не поверила своим ушам.

— Нет?

— Нет, — Эрик уверенно покачал головой и неожиданно улыбнулся, — Без тебя здесь станет скучно. Да и, кажется, я начинаю привыкать к твоему странному поведению, манере разговора… Хотя, — тут он неожиданно нахмурился, — Если ты захочешь уйти, я не стану насильно удерживать тебя здесь. Я понимаю, тебе, наверное, не особенно интересно хоронить себя заживо за стенами замка, так далеко от людей…

Татьяна вздохнула и, невольно улыбнувшись, подчиняясь внезапному порыву, мягко взяла собеседника за руку, слегка сжав его пальцы.

— Ты, должно быть, удивишься, но я всегда мечтала жить где-нибудь на отшибе от людей. Так что этот замок — просто таки идеальное для меня место! Если бы еще он не стремился меня покалечить…

— Он не стремится тебя покалечить, — вероятно, эти слова молодой человек собирался произнести серьезно, быть может, даже строго, или, по крайней мере, удивленно, однако улыбка, прочно поселившаяся на его губах и нашедшая свое отражение в голосе, испортила все впечатление. Эрик медленно втянул прохладный воздух и, зачем-то оглянувшись на льва, вновь перевел взгляд на девушку.

— Значит, ты остаешься?

Та чуть пожала плечами, не скрывая ответной улыбки.

— Значит, да.

* * *

В комнату, которую с недавних пор она имела полное право называть «своей», Татьяна вошла, когда утреннее солнце только начинало золотить верхушки могучих деревьев старого леса. Под нос она мурлыкала какую-то английскую песенку, чьих слов толком и не знала, однако, вдохновленная ночной прогулкой, испытывала просто таки острую необходимость петь хоть что-нибудь. А так как ничего другого вспомнить ей не удалось, девушка предпочла просто заменять позабытые слова вдохновенным мычанием, старательно выстраивая мелодию.

Настроение у нее, не взирая даже на весьма печальные откровения Эрика, было более, чем потрясающим. Провести добрую половину ночи в компании человека, которого почитаешь весьма и весьма привлекательным, да еще и получить от него фактически официальное приглашение остаться так долго, как только пожелаешь сама — ну что может быть лучше для молодой девушки? Сложно даже представить, чем могло бы дополниться это счастье…

— О, девушка знает английский?

Знакомый нахальный голос, в котором, как и всегда, звучала совершенно нескрываемая насмешка, мигом заставил девушку отвлечься от приятных размышлений и как-то сразу осознать, что же все-таки могло бы дополнить обрушившееся на нее счастье. Отсутствие каких бы то ни было неприятностей — вот, что сделало бы удовольствие совершенно полным.

А между тем, неприятность, только что подавшая голос, возлежала на кровати Татьяны, совершенно некультурным образом поставив на пыльное покрывало ноги в тяжелых ботинках.

— Девушка видит крайнюю степень наглости! — возмутилась Татьяна и, схватив с трельяжа, возле которого остановилась, подштанники, которыми не так давно пыталась убрать пыль, шлепнула этой импровизированной тряпкой по колену молодого человека, — Ну-ка, брысь отсюда!

Самым удивительным было, пожалуй, то, что Роман совершенно не расстроился от такого обращения к нему. Даже шлепок тряпкой он воспринял довольно индифферентно и, положив себе на грудь книгу, которую до сей поры держал в руках, с явно деланным интересом воззрился на собственные ногти.

— Должен тебе сказать… — задумчиво начал он, медленно переводя взгляд на собеседницу, — Что для бедной испуганной девушки ты ведешь себя чересчур уж нагло. А вдруг я тебя все-таки съем?

— Не съешь, — Татьяна недовольно махнула тряпкой и, закашлявшись от поднявшейся пыли, поспешила отбросить ее, — Иначе твой брат тебе голову открутит.

— О, значит, ты поверила в его обещания и торжественные клятвы? — Роман, прищурившись, спустил одну ногу с кровати и сел попрямее. Книжка, про которую он, судя по всему, успел забыть, шлепнулась ему на колени, напоминая о себе.

— Ты что, подсматривал? — девушка недовольно поморщилась. Молодой человек вежливо улыбнулся и не менее вежливо кивнул.

— Я еще и подслушивал, — похвастался он и, бросив взгляд на книжку, вновь взял ее в руки, — А ты, как я погляжу, времени даром не теряешь. Не этой ли книжечкой продиктованы твои приставания к Эрику?

— Я к нему не пристаю! — мигом возмутилась Татьяна, — Он сам!.. — взгляд ее зацепился за название книги, — Где ты вообще взял эту фигню?

— У тебя на тумбочке, — юноша очаровательно улыбнулся и, не удержавшись, хихикнул, — Я понимаю, конечно, что ж еще читать девушке, как не «Интимные дневники миссис…» — как бишь ее? — молодой человек бросил взгляд на потрепанную обложку, — «Хандеберг». Кто это вообще хоть?

Девушка хмыкнула.

— Ну, это же ты ее сейчас читал. Вот и расскажи мне, что это за миссис.

— Она лежала на твоей тумбочке! — запротестовал юноша, и Татьяна, фыркнув, закатила глаза.

— Да мало ли, где и что лежало! Я, в отличие от некоторых, не люблю совать нос в чужие вещи, и уж тем более их хватать!

— О, отлично. Начинается, — тяжело вздохнул Роман и, демонстративно бросив книжку обратно на тумбочку, поднялся на ноги, — А теперь она будет обвинять меня в том, что я не рассказал ей о своей вампирской сущности и вообще коварно обманывал на протяжении долгого времени, — юноша скрестил руки на груди и, прислонившись к тумбочке, натянул на лицо скептическое выражение, — Давай, начинай, я морально приготовился раскаиваться.

— Я тебя умоляю, — девушка, пользуясь тем, что кровать наконец-то свободна, поспешила сама присесть на нее, — Можно подумать, так уж я боюсь твоей вампир… интантерской сущности. А то, что ты мне врал — это да, это уже другой вопрос.

— Стоп-стоп-стоп! — Роман, мигом потерявший весь свой наносной скептицизм, уперся руками в тумбочку, к которой продолжал прислоняться и недовольно воззрился на собеседницу, — Во-первых, я не буду отвечать на твои вопросы без своего адвоката! И вообще, кто вам дал право обзывать бедного меня всякими странными словами, мадемуазель?

— Да кому ты нужен, обзывать тебя, — Татьяна тяжело вздохнула и, сознавая необходимость донести до этого юноши открытие, сделанное ею совсем недавно совместно с Эриком, с видом крайней обреченности принялась объяснять, — Интантер — это создание, которое выше, чем вампир, имеет способности к магии и материализации, и вообще… не нуждается в кр.

— Это воодушевляет, — констатировал молодой человек после недолгого молчания, — А при чем тут вообще я?

— При том, что ты — он и есть, — нарочито сварливым тоном ответила девушка, — Ты и Эрик. Не веришь мне — спроси у него.

— Ну, это я в любом случае сделаю, — обнадежил собеседницу юноша, — Но общественность требует разъяснений, причем прямо сейчас!

— Общественность — это, стало быть, ты? — уточнила Татьяна и, поднявшись с кровати, направилась к шкафу, намереваясь еще раз просмотреть находящиеся в нем платья и, выбрав какое-нибудь не очень ветхое, попытаться примерить его. Повседневная одежда после прогулок по лесу годилась разве что на то, чтобы мыть ей пол.

Роман, внимательно наблюдая за собеседницей, важно кивнул, тотчас же усаживаясь обратно на кровать.

— Мы с миссис как-ее-там, которая из книжки.

— Ну, так может, вы между собой и поболтаете? — устало поинтересовалась девушка, без особого энтузиазма созерцая платья. Юноша ответил решительным отказом.

— Ну, еще чего! Она же не объяснит мне, в каком это смысле я выше вампиров, и вообще, в каком таком «кар» я не нуждаюсь. Или это то самое «кар», что так любит наш домашний котик?

— Это «кр.», — поправила девушка, с некоторым трудом доставая одно из платьев и подозрительно оглядывая его, — Что это, мы не расшифровали. Так что прими как данность — «кр.» тебе не нужно. Поздравляю.

— Спасибо, — саркастически фыркнул молодой человек и, весьма иронично взглянув на попытки собеседницы подружиться с платьем, слегка вздохнул, — Тебе что, еще и с этим надо помогать? Нет, ну ничего без меня сделать не может…

— Я могу! — тот час же возмутилась Татьяна и, слегка встряхнув платье, разогнала рукой поднявшуюся тучу пыли, — Но сильно сомневаюсь, что идея натянуть вот это лучше, чем продолжать ходить так… — с сими словами она окинула красноречивым взглядом собственный наряд, который, как уже упоминалось, совершенно утратил презентабельный вид, и нуждался теперь не только в стирке, но и в штопке.

— Лучше, — безапелляционно заявил Роман и, отобрав у собеседницы платье, деловито развязал шнурок на его спине, — Давай, переодевайся. Если что, я тебя придушу. В смысле, помогу завязать эти веревочки.

— Воодушевляет, — недовольно пробурчала девушка и, не видя иных вариантов, решительно выдернула из рук молодого человека наряд придворной дамы, направляясь вместе с последним за стоящую в углу ширму.

— Ах, девушка еще и стесняется? — ехидно осведомился юноша, и Татьяна, уже скрывшись за ширмой, слегка фыркнула.

— Я может, о тебе забочусь, не хочу тебя смущать. И, между прочим, для коварного и даже не попытавшегося извиниться обманщика ты ведешь себя еще наглее, чем я.

— Да что ты пристала, женщина? — возмутился Роман и, судя по скрипу пружин, улегся на кровать, — Я тебя не обманывал, я просто не говорил всего, что ты так жаждешь знать. А если учесть, что ты меня даже за вампира не считаешь, то…

— А кто мне говорил «да чтобы я, да заодно с Эриком, да ни в жизнь»? — перебила собеседника девушка, успевшая уже выпутаться из грязной одежды и теперь старательно облачающаяся в платье, — Кто заявил, что у него «был» брат, а? Куда ж это Эрик делся, раз был у тебя, а не существует ныне?

— Заморозился, — элегически протянул молодой человек и, повернувшись на кровати на живот, с претензией воззрился в сторону ширмы, — Я имел ввиду, что он был говорить чтобы я не портил мебель. Ты долго там возится будешь?

— Я только зашла! — в свой черед возмутилась Татьяна и, пытаясь затянуть на спине надлежащим образом шнурок корсета, недовольно пробурчала, — Надеюсь, теперь он будет быть говорить тебе об этом.

— Да ты еще грамотнее, чем я! — восхитился Роман и, легко поднявшись с кровати, быстрым шагом приблизился к ширме, нахально заглядывая за нее. Увидев же борьбу девушки со шнурком, он тяжело вздохнул и решительно выдернул последний из ее рук.

— Ну, говорил я, что ничего не может без меня… Стой смирно, дитя мое, не дергайся, а то ведь и правда придушу ненароком.

— Очень воодушевляет, — буркнула Татьяна и скрестила руки на груди, ожидая мига, когда можно будет высвободится из ловких рук юноши, так легко и непринужденно завязывающих сейчас на ее спине элегантный бантик.

— Благодарствую, — мрачно проговорила она, ощутив, что экзекуция закончена и, ощупав бантик на спине, тяжко вздохнула, — И как я буду это развязывать?

— Ну, или ножницами, или прям так спи, — Роман невинно улыбнулся и, окинув красноречивым взглядом снятую одежду собеседницы, поинтересовался, — Я могу помыть этим пол у себя в комнате? Или оно его испачкает?

— Испачкает, — подтвердила Татьяна и, попытавшись оглядеть себя, чуть тряхнула головой, — Лучше скажи, есть ли в этом до… строении прачечная или древнее ее подобие?

— Откуда я знаю? — по-видимому, искренне удивился молодой человек, — Ванные я тебе показал, а стиральных машинок сюда, увы, не подключали.

— Никакой цивилизации, — вздохнула девушка и, собрав в кучу грязную одежду и стараясь не особенно прижимать ее к себе, оттерла собеседника плечом, направляясь к выходу из комнаты.

— Далеко ли ты, девица? — на манер народного сказителя поинтересовался юноша, который, хоть и отошел в сторону, давая гостье пройти, сам покидать комнату явно не собирался.

— Прачечную искать, добрый молодец, — в тон ему ответила Татьяна и, обернувшись на пороге комнаты, сдвинула брови, — А ты что, тут остаться вознамерился?

— Я не покину это место, покуда ты не простишь меня! — патетически провозгласил Роман, даже прикладывая для большего трагизма руку тыльной стороной ко лбу, — И пусть мой труп будет тебе вечным укором, злая тетя.

Девушка едва удержалась от улыбки. Роман в очередной раз убедительно доказал, что долго злится или обижаться на него невозможно просто органически. Да и вообще, как можно изображать обиду, когда с трудом сдерживаешь смех?

— Так уж и быть, — с демонстративным вздохом произнесла она, — Злая тетя прощает укоризненный труп. А теперь будь добр, — кышнись отсюда. Не хочу прийти сюда и напугаться твоей пыльной мумии.

— Ой, ну и как хочешь, — фыркнул юноша, — Раз моя симпатичная мумия так тебе не нравится, пойду мумифицироваться к себе. До встречи, злая тетя.

— И хватит меня так называть! — не сдержав на сей раз улыбки, попыталась возмутиться Татьяна, глядя, как собеседник, покинув ее комнату, быстрым шагом удаляется во тьму коридора. А после, не медля более, последовала за ним.

* * *

Не смотря на то, что по темному коридору девушке доводилось ходить уже не единожды, удовольствия этот путь ей по-прежнему не доставлял. Да и что может быть хорошего в блужданиях во мраке, где есть опасность как минимум споткнуться, а как максимум — радостно спланировать по довольно крутой лестнице в глубокий и темный подвал к большому хищному животному? Кроме того, куда конкретно идти, Татьяна в данный момент совершенно не представляла.

То, что Роман не знал, где в замке располагается прачечная, не удивило ее. В конечном итоге, при всей своей наглости и бесцеремонности, молодой интантер отнюдь на походил на дитя прислуги, и, вероятнее всего, являлся, как и Эрик, каким-нибудь дворянином. А зачем господам заботить себя такими мелочами, как стирка одежды? Для этого существуют слуги.

Проходя мимо лестницы, ведущей в подвал к Винсенту, девушка слегка вздохнула. Кто его знает, может когда-то, до того, как там поселился бессовестный лев, прачечная и находилась в этом самом подвале… Однако, ныне изучать его на предмет древних корыт как-то желания не возникало. Ну, к чему тревожить покой усталого после ночной прогулки котика? Пусть себе отдыхает маленький.

С другой стороны, перспектива стирать вещи в корыте и сама по себе отнюдь не казалась особенно вдохновляющей. И чем дальше продвигалась гостья старинного замка вперед по коридору, старательно сжимая грязную одежду, тем больше она склонялась к мысли, что, возможно, лучше устроить большую стирку в одной из ванных комнат, хотя бы в относительно приближенных к цивилизации условиях. Тем не менее, для начала она решила проконсультироваться на сей счет у хозяина замка. В конечном итоге, быть может, он знает о подсобных помещениях замка больше, чем его брат?

Вспомнив холодного и неприступного блондина, Татьяна чуть поморщилась. Мда, похоже, на его помощь особенно рассчитывать не стоит… Впрочем, как бы там ни было, а попытка найти прачечную может являться отличным предлогом хотя бы для того, чтобы вновь пообщаться с молодым человеком, а в перспективе — провести с ним вместе увлекательный день, разыскивая искомое помещение.

Воодушевленная такими мыслями, Татьяна, как раз оказавшая возле лестницы, ведущей к двери в гостиную, решительно шагнула на ее первую ступень.

Однако, выше подняться она не успела.

Из-за неплотно прикрытой двери гостиной падал сероватый тусклый свет, слабо освещающий ступени лестницы и каменные стены, между которыми она была зажата. Для того, чтобы, скажем, читать, его было, конечно, недостаточно, но вот для того, чтобы как следует рассмотреть окружающее пространство вполне довольно. И уж точно его хватало для того, чтобы разглядеть небольшую, чуть приоткрытую дверцу слева от лесенки.

Девушка замерла, недоверчиво всматриваясь в эту нежданно-негаданно появившуюся перед нею створку. Куда может вести эта дверь? И вообще, что за странное ее расположение — в стене, окружающей лестницу? Кто только додумался до такого…

Снедаемая любопытством (а также надеждой обнаружить именно за этой дверью прачечную), Татьяна медленно приблизилась к дверке и, коснувшись ее, осторожно потянула на себя. К ее вящему удивлению, створка распахнулась совершенно бесшумно и легко. Петли, которые должны были бы проржаветь за три столетия, даже не скрипнули, да и вообще создавалось ощущение, что их совсем недавно смазали.

Нельзя сказать, чтобы это открытие сильно обрадовало девушку. Ну зачем надо смазывать петли совершенно незаметной дверцы, которую во мраке и не рассмотришь даже? Уж лучше бы потратили масло на двери гостиной, завывающие при каждом мимолетном шевелении их так, что кровь в жилах стынет. А такие маленькие невзрачные дверцы, да еще бесшумно открывающиеся, навевают далеко не самые приятные ассоциации. Например, с Синей Бородой.

Чувствуя себя непослушной женой, нарушающей запрет страшного мужа-маньяка, Татьяна осторожно заглянула внутрь открывшегося ей помещения.

За дверью царил мрак. Он казался даже более густым, чем тот, что висел в коридоре и странным образом напоминал о лестнице, ведущей к подвалу Винсента. Девушка поежилась и, решив, что если обнаружит впереди ведущие вниз ступеньки, тотчас же отправится восвояси, осторожно ступила вперед.

Никаких ступенек впереди не оказалось. Ровный пол значительно приободрил исследовательницу и, чувствуя прилив небывалой храбрости, она решительно сделала еще один шаг.

Внезапно вспыхнувшие с двух сторон от нее факелы заставили девушку невольно отшатнуться, вздрогнув. Неверный свет пламени после тьмы коридора казался просто ослепляющим и некоторое время Татьяна, не в силах привыкнуть к нему, не могла понять, где же находится. Наконец ее глаза немного приноровились к внезапно появившемуся освещению и девушка, поморгав, сумела рассмотреть место, где очутилась.

Нельзя сказать, чтобы оно было таким уж жутким. Взгляду гостьи старинного замка предстал всего-навсего уходящий куда-то вдаль коридор, слабо освещенный в начале двумя расположенными на стенах факелами. Впрочем, и этого света хватало, чтобы рассмотреть влажно поблескивающие стены, не особенно ровный пол и общее крайне неприятное запустение. Однако, в отличие от прочих помещений замка, пыли здесь не было, что наводило на мысль о частом использовании этого коридора.

Чувствуя себя при свете значительно увереннее, да и не видя пока что здесь никакой особенной опасности, Татьяна решительно сделала еще несколько шагов вперед. Следующая пара факелов, вспыхнувшая при ее приближении, уже не так напугала девушку. Третья же пара и вовсе обрадовала ее, давая надежду, что дальнейший путь будет в той или иной степени светел и ясен.

Уверенная в том, что опасный подвал находится совершенно в другой стороне, а призраки при свете не рискнут показываться, девушка смело зашагала вперед. Грязную одежду она по-прежнему продолжала сжимать в руках и рассчитывала уж если не постирать ее, то хотя бы ввести в заблуждение какое-нибудь особенного наглое, решившееся вылезти при свете, привидение, швырнув в него узелок.

Впрочем, никаких привидений выскакивать на нее не собиралось, коридор, освещаемый загорающимися при ее приближении факелами, безмятежно вился впереди, и девушка, уверенно шагающая по нему, окончательно расслабилась. Даже тот факт, что коридор определенно понижался, ведя куда-то в глубины таинственного замка, уже не так волновал ее. Вообще, свет факелов сделал Татьяну до некоторой степени безрассудной, заставив уверовать в совершенную безопасность освещенного пространства.

И вот, в миг, когда девушка окончательно осмелела, и уже не задерживалась после каждого шага в ожидании загорающихся факелов, все закончилось.

Очередной шаг не принес ожидаемой вспышки света и Татьяна, несколько растерявшись, остановилась, непонимающе оглядываясь. За спиной ее весело полыхали факелы, виднелся хорошо освещенный коридор, впереди же царила непроглядная тьма.

Ощущая, как стремительно ее покидает уверенность, девушка сделала маленький неуверенный шажок вперед, во мрак, надеясь, что у факелов все-таки проснется совесть и они сообразят, что неплохо было бы уже и загореться. Совесть у факелов не проснулась, зато где-то впереди послышался негромкий вздох.

Татьяна почувствовала, что у нее леденеют пальцы. Чувство дежа-вю, нахлынувшее на нее, отнюдь нельзя было причислить к приятным ощущениям. Тьма, вздохи впереди… Только хохота для полноты антуража не хватает.

Совершенно не желая выяснять, кто еще может вздыхать в подземельях этого замка, и вполне допуская присутствие здесь чудовища куда как более опасного, чем лев (мало ли, вдруг хозяин замка решил, чтобы Винсенту не было одиноко, приручить какого-нибудь… Цербера?), девушка осторожно попятилась. Запнулась о выступающий край каменной плиты и, ослепленная вспыхнувшими вокруг факелами, от неожиданности заслонила глаза рукой.

До слуха ее донеслось негромкое рычание. Чувствуя, как у нее подкашиваются ноги, Татьяна осторожно убрала руку и испуганно огляделась. Стало понятно, почему вдруг свет так ослепил ее — на сей раз факелов вокруг было значительно больше, чем уже знакомые пары по стенам коридора; они усыпали собою все стены большого помещения, озаряя его пусть неверным, но довольно ярким светом. Впрочем, факелы волновали девушку сейчас в самую последнюю очередь. В их колеблющемся свете она сумела, наконец, рассмотреть, где находится и место это ей категорически не понравилось. К ужасу своему, Татьяна не ошиблась в опасениях. Она находилась в том самом подвале, куда так не желала заходить. Все было на своих местах — лев, клетка… и она находилась в этой самой клетке. Лев стоял прямо перед ней, без особой — как ей показалось — радости взирая на заявившуюся к нему в гости посетительницу.

Он сделал тяжелый шаг вперед, и девушка, попятившись, больно стукнулась лопатками о каменную стену позади. Когда она успела отступить с прямого пути, ведущего в коридор, оставалось загадкой.

Винсент недовольно дернул ухом и, сделав еще один шаг, чуть вытянул морду, внимательно обнюхивая нос своей неожиданной гостьи. Последняя зажмурилась и, не зная, что делать, в отчаянной попытке спасти свою жизнь, залепетала:

— Ко… котик, миленький, хорошенький, не надо меня кушать… Я не вкусная, и вообще, я с твоим хозяином дружу, помнишь? А он говорил, что ты меня не тронешь… — говоря это, она неуверенно приоткрыла глаза. Взгляд ее зацепился за запутавшееся в львиной гриве перо и Татьяна почувствовала, что голос, и так-то едва служивший ей, покинул ее окончательно. Ох, зря она сказала при Винсенте, что Эрик не успеет удержать его, если он бросится! А вот теперь котик, видимо, решил последовать ее же собственному совету…

Неожиданно по носу девушки прошелся уже знакомый шершавый язык. Незримое давление, какое оказывал лев, стоя рядом, куда-то исчезло и Татьяна, открыв глаза шире, с изумлением обнаружила, что Винсент отошел от нее и улегся на пол. Однако, порадоваться вслух львиной сообразительности она не успела. Лев бросил на нее косой взгляд, и неожиданно как-то напрягся, напружинился всем телом, опуская голову между передних лап. Из горла его вырвалось приглушенное рычание. Девушка, уже совершенно перестающая понимать что-либо, предпочла пока что остаться на месте и постараться поменьше подавать признаки жизни. От озлобленного льва грязной одеждой не защитишься, так что… Постойте, но ото льва ли?

Винсент как-то согнулся, сжался, и вновь зарычал. Облик его медленно изменялся, и чем более он изменялся, тем крепче вцеплялась в холодную стену за спиной Татьяна, опасаясь упасть.

Желтая шкура сменилась смуглой кожей, лапы, согнувшиеся словно в судороге, обратились в руки. Скрипнули по каменному полу ногти, роскошная грива значительно укоротилась, превращаясь в чуть вьющиеся темно-каштановые спутанные волосы, разметавшиеся по сильным плечам. Не прошло и минуты, как вместо опасного хищника на полу клетки перед девушкой оказался хорошо сложенный, мускулистый, совершенно обнаженный мужчина.

Он вскинул голову, взирая на собеседницу из под упавших на лоб волос все еще по-кошачьи желтыми глазами, стремительно меняющими цвет на карий и, упершись руками в пол, медленно выпрямился, затем поднимаясь на ноги. Татьяна, приоткрыв рот, растерянно оглядела представшее пред нею создание и, все еще не в силах вымолвить ни слова, в качестве самозащиты выставила вперед единственное свое оружие — грязную одежду.

Мужчина медленно перевел взгляд с лица гостьи на узелок в ее руках и, неожиданно расхохотавшись, без особых церемоний шлепнулся на львиную подстилку.

Девушка мигом узнала этот хохот. С того самого мгновения, когда она услышала его впервые в глубинах этого подвала, она периодически возвращалась к нему в мыслях, не давая себе забыть о существовании в этом замке еще кого-то, кроме хозяина и его брата. Раздражение вмиг захлестнуло ее, без особых трудов побеждая страх, и Татьяна, швырнув в незнакомца грязную одежду, уперла руки в бока.

— Так это ты тут ржал! Ты кто вообще такой? Хоть бы прикрылся!

— Чем? — все еще посмеиваясь, поинтересовался мужчина, — Хвост-то у меня отпал. Впрочем, спасибо, я этим воспользуюсь, — с сими словами он чуть приподнял узелок, брошенный в него девушкой и, размотав его, набросил кофту себе на бедра. Девушка мысленно попрощалась с последней и, не прекращая хмурится, гневно шагнула в сторону собеседника.

— Кто ты такой? — требовательно повторила она и, подумав, угрожающе добавила, — Я сейчас Эрика позову!

— Ну, этого еще не хватало! — незнакомец как-то сразу перестал смеяться и сам нахмурился, — Даже не вздумай ему говорить про меня, ясно?

— Нет, не ясно! — совсем возмутилась Татьяна, — Ты скажешь мне, кто ты такой или нет?!

— Я Винсент, — мужчина спокойно пожал плечами и тотчас же зябко передернул ими, — Говорю на будущее — если ты найдешь где-нибудь здесь шубу, не забудь, что я тут умираю от холода.

— А может, лучше тебя тут от холода умирать оставить? — фыркнула девушка, — Что ты мне лапшу на уши вешаешь? Винсент — это котик… в смысле лев, а ты… что ты вообще такое?

— Поверь, я тот еще котик, — вновь хохотнул ее собеседник и, почесав в затылке, тяжело вздохнул, — Все бы вам сразу узнать, мадам, а как же интрига? — однако, наткнувшись на взгляд девушки, он демонстративно поднял руки, — Сдаюсь, сдаюсь… Я — хранитель памяти. Слышала про таких? — этот вопрос задан был таким тоном, будто бы собеседник уже знал ответ.

Татьяна честно задумалась, перебирая в памяти всех известных ей сверхъестественных существ. Она припомнила даже ту бумажку, что они нашли вместе с Эриком, однако, ничего подобного на ней явно не значилось, посему девушка недовольно покачала головой. Собеседник ее опять вздохнул.

— Я так и знал, — совершенно спокойно произнес он и вновь почесал в затылке, — Прими как данность, — я не лев… не до конца лев, я хранитель памяти, скрываю воспоминания Эрика об очень неприятных событиях, пережитых им, и открыть их смогу лишь тогда, когда хозяин прикажет сделать это, или только тому, кто… впрочем, это не важно. Да что такое-то? — Винсент опять почесал в затылке и Татьяна, неожиданно почувствовавшая некоторое успокоение, присев на корточки, усмехнулась.

— У тебя что, блохи?

— Да нет… — буркнул мужчина, — Это что-то… А, вот! — с сими словами он победным жестом выдернул из волос птичье перо и, задумчиво оглядев его, сморщил нос, — Бедная птичка… маленькая и невкусная. Кстати, а чего это ты вдруг решила осчастливить одинокого льва своим визитом?

— Я искала прачечную, — недовольно проговорила девушка и, не видя иных вариантов, осторожно уселась рядом с мужчиной на подстилку, — Не переводи разговор! С какой это радости ты, хранитель памяти, решил забрать воспоминания Эрика? Он вообще об этом знает?

— Сейчас не знает, естественно, — Винсент пожал плечами и, откинувшись назад, прислонился спиной к одному из прутьев решетки, — А когда-то он сам попросил меня об этом. То есть я, конечно, предложил, а он согласился, но в общем-то это все было крайне добровольно.

— Почему это он «естественно» не знает? — Татьяна нахмурилась, внимательно вглядываясь в лицо собеседника. Когда он откинулся назад, оно попало как раз в полосу света, и сейчас неожиданно показалось девушке знакомым.

— Блин, ну прикинь, — рядом с тобой ошивается тип, ты знаешь, что он что-то такое стер из твоей памяти, что, ты не будешь пытаться вспомнить это? — мужчина наклонил голову и в упор взглянул на собеседницу. Последняя поспешила отвести взгляд.

— Ну, не знаю… Буду, наверное. Но если знаешь, что это что-то плохое…

— Не морочь мне голову, — недовольно оборвал ее Винсент, — Таковы правила, и все. Тема закрыта.

— Подумаешь, какой принципиальный… — недовольно пробурчала девушка и, задумчиво обняв колени, воззрилась куда-то вперед, на освещенный проем коридора, из которого не так давно вышла. То ощущение, то чувство, что вызывал в ней этот мужчина, смущало ее. Он казался ей каким-то до крайности знакомым, близким, почти как… Роман. Но Роман — это отдельная история, с ним вообще сразу ощущаешь себя так, будто всю жизнь только и делал, что слушал эти шуточки, а вот Винсент… Татьяна повернула голову в его сторону и, облокотившись одной рукой на колено, подперла ею же щеку.

— Слушай, Винс… Э, я могу так тебя называть? — дождавшись согласного кивка, она продолжила, — Так вот, Винс… Мы с тобой не виделись раньше?

Винсент явственно вздрогнул. На лицо его набежала тень, однако, когда он заговорил, голос его прозвучал весьма уверенно.

— Конечно, виделись. Только сегодня ночью вместе с Эриком гуляли.

— Да я не о том, — Татьяна вздохнула и пояснила, — Мне знакомо твое лицо. Или у тебя брат-близнец есть?

— Нет у меня брата-близнеца, и встречаться мы с тобой не могли! — безапелляционно заявил мужчина и решительно поднялся, придерживая на бедрах кофту. Прошелся по клетке и, остановившись возле входа в коридор, сумрачно уставился куда-то в его глубь.

— Я три века провел здесь, — хмуро пояснил он наконец, — Так что при всем желании не мог бы встречаться с тобой. Ты меня с кем-то путаешь.

— Да, наверное… — девушка слегка вздохнула и, поднявшись с подстилки, приблизилась к собеседнику, добавляя, — Извини. Не хотела тебя обидеть.

— Да я не обиделся, — Винсент повернулся к ней и, чуть улыбнувшись, неожиданно нахмурился, — Вот черт… на самом интересном месте.

— Что? — не поняла Татьяна. Винс недовольно почесал кончик носа и фыркнул.

— Роман тебя ищет. Так что иди, пока этот искатель приключений не заявился спасать тебя от меня.

— А ты это откуда знаешь? — гостья старинного замка подозрительно прищурилась.

— Он пристает к Эрику, а мысли хозяина мне открыты всегда, — как само собой разумеющееся произнес мужчина, и добавил, — Иди. Я не хочу, чтобы он увидел меня в не том виде.

— Погоди, так Роман про тебя тоже не знает? — девушка удивленно приподняла брови, — Я думала, хотя бы ему ты…

— Ты меня за идиота держишь? — Винсент сморщился, будто проглотил лимон, — Он же тотчас же все брату растреплет, надо оно мне? И потом, есть еще причина… Ладно, не важно. Иди.

— Но ты же не будешь против, если я буду заходить? — Татьяна, даже и не думающая покидать общество неожиданного собеседника, мягко улыбнулась ему. Тот хмыкнул.

— Еще бы я был против. Тут, знаешь ли, не особенно радостно и весело одному-то лежать. Так что заходи в любое время, рад буду видеть… А кофту я, пожалуй, оставлю себе.

— Да я уж поняла, что можно с ней попрощаться, — девушка вздохнула и уже, было, сделала шаг, намереваясь покинуть клетку, как неожиданно вспомнила еще кое-что.

— Винс, а почему ты ржал, когда я первый раз сюда пришла?

Мужчина невинно улыбнулся.

— Ну, ты так забавно пугалась и падала, что я не удержался.

И, не дожидаясь реакции явно возмущенной собеседницы, он подмигнул ей и, сделав несколько шагов назад, вновь обратился во льва. Кофта, в последний миг выпущенная им из рук, упала на пол.

* * *

Не успела Татьяна зайти в комнату, как следом, чудом не сбив ее с ног, аки ураганный ветер ворвался Роман.

— Нарисовалась! — возмущенно произнес он и, уперев руку в бок, грозно нахмурился, — И где тебя носило, позволь поинтересоваться?

— Прачечную искала, — девушка удивленно пожала плечами, — Я же говорила, что отправляюсь на ее поиски.

— Ну, судя по тому, что тех половых тряпочек тут не видать, ты ее все-таки нашла, — констатировал парень, — Вот только интересно, где? Я ползамка обшарил, но ни прачечной, ни тебя не видел.

— Я была в другой половине, — безмятежно ответствовала Татьяна и, сев на кровать, элегантно скрестила ноги, кротко взирая на собеседника снизу вверх, — А для чего ты так срочно искал меня?

— Ну, во-первых… — Роман, очевидно посчитавший действие девушки приглашением присесть, без особых сомнений плюхнулся рядом с ней на кровать, — Я хотел поделиться с тобой гениальной мыслью. Видишь ли, после того, как мы расстались, меня осенило, — на сих словах он многозначительно замолчал, и Татьяна не выдержала.

— Ну?

— Я вдруг понял, — торжественно продолжил молодой человек, — Что бродить по замку в задрипанных кроссовках под шикарным платьем — верх дурновкусия. Поэтому я попытался найти для тебя какие-нибудь тапочки.

— Надеюсь, не белые, — буркнула девушка, несколько пораженная столь внезапно проснувшимся в собеседнике дизайнерским уклоном, — И где они?

— Я их не нашел, — многозначительно поведал Роман и, гордо подняв подбородок, прибавил, — Я ведь сказал, что попытался, но не сказал, что попытка мне удалась.

— Здорово, — слегка вздохнула Татьяна и, неожиданно ощутив, как где-то внутри просыпается голод, поинтересовалась, — А что во-вторых?

— А во-вторых, в той половине замка, что я обшаривал в поисках тапочек для тебя или тебя без тапочек, я нашел ту шнягу, про которую ты мне говорила, — здесь юноша и вовсе выпрямился, принимая на себя столь гордый и значительный вид, что девушка, не желая обижать явно довольного собой парня, честно попыталась вспомнить, о какой такой «шняге» она ему говорила. Правда, попытка эта, как и потуги Романа обнаружить в средневековом замке тапочки, успехом не увенчалась.

— А можно поподробнее? — вежливо поинтересовалась Татьяна. Собеседник ее как-то сразу поник и сдулся.

— Ну как можно общаться с личностями, у которых столь сильно прогрессирует склероз? — горестно поинтересовался он, возведя очи горе, а после, соблаговолив вновь взглянуть на собеседницу, пояснил с выражением бесконечного терпения и, вместе с тем, крайней муки, — Несчастный, всеми покинутый и забытый листочек, где расписаны всякие необычные зверюшки. Вампирчики там, интантерчики…

— Ах, это… — понимающе кивнула, было, девушка, но, неожиданно кое-что сообразив, нахмурилась, — Но я ничего не говорила про листочек!

— Ну, значит, Эрик говорил, — отмахнулся юноша, — Какая разница, в конце концов?

— Да никакой, — фыркнула Татьяна, — Разве что говорил про листочек ты с ним, а в склерозе обвиняешь меня… Слушай, а тут нет какого-нибудь подобия буфета для туристов? — голод, уставший интеллигентно напоминать о своем существовании, неожиданно буквально вгрызся в желудок девушки, заставив ее мигом забыть о прочих проблемах.

— Ну, буфет, не буфет… — задумчиво начал Роман, — А ты что, разве хочешь есть?

— А ты что, думал, я святым духом питаюсь? — в тон ему ответила собеседница и, тяжело вздохнув, поднялась на ноги, подавая тем самым оппоненту позитивный пример, — Веди меня, гражданин экскурсовод, к своему буфету. Но предупреждаю сразу — денег у меня нет.

— И она еще в буфет хочет! — юноша фыркнул и, легко вскочив на ноги, схватил собеседницу за руку, — Пошли, несчастье ты мое луковое. Ничего без меня не может — ни по коридору пройти, ни платье надеть, ни буфет обнаружить…

— Зато стукнуть могу, — стараясь выдержать мрачный тон проговорила Татьяна.

— Во! И еще драться вечно норовит, — обрадовался ее собеседник и, не дожидаясь дальнейших сентенций, потянул девушку за собой из комнаты.

Первые несколько минут пути прошли в абсолютном молчании. Татьяна, шагающая следом за практически волокущим ее интантером, была полностью поглощена тем, как бы не упасть в кромешной тьме коридора, спутник же ее, видимо, вообще не любил беседовать по дороге.

Однако, стоило впереди замерцать тусклому свету, явно падающему из приоткрытой двери гостиной, как девушка не выдержала.

— А Эрик в прошлый раз прямо в комнату мне столик с едой материализовал.

Прозвучало это до странного ябеднически, и Роман, ожидаемо обернувшись, недовольно фыркнул.

— Ну так и просила бы Эрика, чтобы он тебе всякую химию химичил. Я же тебя веду к экологически чистому буфету! И вообще, женщина, ты что, не знаешь, что в комнате есть неприлично? Кушать надо в большом помещении, за большим столом… — говоря это, молодой человек как раз заходил в гостиную, посему его спутница, увидев упомянутое помещение вкупе со столом, не удержалась от комментария.

— На ветхой мебели… — проговорила она и, выдернув руку из хватки молодого человека, со вздохом уселась на один из стульев, с интересом оглядывая совершенно пустой стол. Некоторое время она честно ожидала, что пыль, покрывающая его, сейчас каким-нибудь волшебным образом обратится в пищу, или же Роман все-таки проявит сознательность и заполнит столешницу чем-то более съедобным, нежели вековая грязь, но этого не произошло.

— Прошу прощения, господин буфетчик, — наконец произнесла она, заставляя себя сладко улыбнуться, — Но, кажется, вы забыли выдать мне скатерть-самобранку.

Юноша неожиданно недовольно нахмурился.

— Вот знаешь, если бы ты вела себя покультурнее, то в этом платье, за этим столом, ты могла бы вполне успешно закосить под благородную леди. Платье тебе, кстати, вполне идет.

— Спасибо, — многозначительно произнесла девушка, — Но, боюсь, в отличие от платья, пыль мне идет не вполне. Она, знаешь ли, мешает прочувствовать средневековую обстановку… Так где еда, друг мой?

— Вот обжора, — Роман недовольно почесал бровь и неожиданно торжественно провозгласил, — Скажите мне, о, мадемуазель Татьяна, как вы считаете, кто убирается в этом замке? Ведь очевидно, что мы с братом не лазим по углам, распугивая пыль.

— Оно и видно, — Татьяна недовольно подперла щеку кулаком, — Роман, судя по тому, что я наблюдаю вокруг, здесь вообще никто не убирается. И я что-то не понимаю связи между уборкой и едой. Или ты намекаешь, что прежде, чем поесть, я должна убраться тут?

— С тобой невозможно разговаривать! — возмутился молодой человек, — Я ей, понимаешь ли, может, сюрприз приготовил, а она… — не завершая фразы, юноша, до сей поры стоявший, уселся на стул напротив собеседницы и, к удивлению последней, трижды хлопнул в ладоши.

— И что… — начала, было, Татьяна, но взявшийся будто бы из ниоткуда легкий ветерок, пронесшийся по гостиной, не дал ей закончить. Пыль, словно бы сносимая этим ветерком, исчезала буквально на глазах; грязные и мятые занавески на окнах расправились и, слегка взмахнув кистями, заняли более элегантное положение; стол неожиданно засверкал в свете упавших из внезапно ставших кристально прозрачными окон солнечных лучей; в камине весело запылал огонь. Впрочем, самым удивительным оказались даже не эти преображения. Посреди гостиной, странным образом возникнув точно в тени одной из занавесок, неожиданно появился человек. Был он высок, худощав, светлые, едва ли не белые волосы его были гладко зачесаны назад, открывая высокий лоб и подчеркивая бледность лица. Светло-зеленые, почти прозрачные глаза загадочно сверкнули, отражая огонь камина, и незнакомец склонился в почтительном поклоне.

— Что вам угодно, месье? — произнес он странным, будто простуженным голосом и, словно лишь сейчас заметив, что Роман в комнате не один, перевел взгляд на девушку, — Добро пожаловать, мадемуазель.

— Здрасте… — ошарашено выдавила из себя Татьяна и, глянув на явно совершенно довольного произведенным эффектом интантера, нахмурилась, — Может, объяснишь?

— Я тебе с самого начала рассказать пытался, — фыркнул юноша и, откинувшись на спинку стула, уперся ботинком в столешницу, — Знакомься, Татин, это Анхель. Я же не просто так наводяще спросил, как ты думаешь, кто тут убирается!

— А, так он… вроде бы как… дворецкий? — последнее слово девушка произнесла крайне неуверенно, настороженно покосившись при этом на названного Анхелем человека. Тот, успевший уже выпрямиться после поклона, бросил на нее мгновенный косой взгляд.

— Мажордом, — поправил он, и Татьяне почудились холодные нотки в его голосе, правда, умело прикрытые учтивостью. Анхель, очевидно, тоже понял, какой эффект произвела его поправка, посему поспешил прибавить:

— С вашего позволения. Что вам угодно?

— Мне? — растерялась девушка. Разумеется, ей доводилось, и далеко не единожды читать или видеть в фильмах, как знатные дамы приказывают дворецким, мол, принесите мне, голубчик, синюю подушку и мою любимую болонку, я ее спать буду укладывать, но вести себя так самой ей и в голову не приходило. А вот сейчас неожиданно возникла потребность именно в таком поведении.

— Да мне… поесть бы… Если вам не трудно.

— Отнюдь, — в голосе Анхеля вновь послышались холодные нотки. Однако, на сей раз мажордом не потрудился прикрыть их хотя бы отдаленным подобие учтивости, вероятно, не сочтя это нужным. Он сделал несколько шагов вперед, приближаясь к столу и остановился буквально в шаге от того места, где сидела девушка. Последняя машинально отметила, что встал он таким образом, чтобы вновь оказаться в тени. Впрочем, в данный момент заострять на этом внимание ей было некогда. Мажордом вытянул руку вперед и совершенно неожиданно поставил на стол перед гостьей старинного замка тарелку с аппетитно пахнущей едой. Откуда он взял ее, Татьяна увидеть не успела. Следующим, что появилось на столе оказался бокал красного вина.

— А мне?

Девушка, успевшая почти забыть о присутствии в этой комнате еще и Романа, невольно вздрогнула. Впрочем, мажордом, как ей показалось, тоже вздрогнул, хотя и не преминул перевести на своего непосредственного хозяина вопросительный взгляд.

— Что угодно вам, месье?

Татьяна отметила про себя, что с Романом этот странный человек разговаривает с куда как большим уважением и, сделав вывод, что за благородную леди ее отнюдь не приняли, предпочла уделить внимание еде. Роман же между тем, задумчиво покачиваясь на стуле, напряженно соображал, что же ему угодно.

— Ну… есть я не хочу, пить, в общем-то тоже… Анхель, ты не знаешь, чего я хочу?

По губам мажордома скользнула тонкая улыбка.

— Предполагаю, месье, — проговорил он и, обойдя стол, изящным жестом водрузил на столешницу рядом с упирающейся в нее ногой Романа бокал с бордово-красной жидкостью. Татьяна, переведя взгляд на это питье, невольно сглотнула. На вино сей напиток походил так же, как сапог на валенок, и отличался примерно тем же. Густой, какой-то тягучий даже на вид, он практически не оставлял сомнений в собственном происхождении.

— Это что… — девушка нервно облизала губы, — Кровь?..

Мажордом вновь бросил на нее быстрый косой взгляд.

— То, что пожелал месье, — уточнил он. По виду его было ясно, что подобные объяснения вообще-то не входят в обязанности дворецкого, но по доброте своей он согласен сделать одолжение косящей под благородную даму девице. Татьяна слегка вздохнула и вновь опустила взгляд на тарелку.

— Как ты всегда угадываешь то, что я хочу? — Роман, ухитрившийся дотянуться до бокала не меняя положения, довольно облизал губы. Анхель чуть склонил голову.

— Я лишь предполагаю, месье. Что-то еще?

— Нет-нет, — юноша, сжимая в одной руке бокал, так энергично тряхнул головой, что едва не разлил на себя его содержимое, — Ты можешь идти, дружище.

Анхель сделал шаг назад. На краткое мгновение его склонившаяся в почтительном поклоне фигура ярко озарилась падающим из окна солнцем, и тотчас же буквально растаяла в воздухе.

Вместе с исчезновением мажордома, казалось, померкло и солнце. В гостиную вернулся прежний сероватый полумрак, огонь в камине погас, а столешница покрылась пылью.

Девушка недовольно отодвинулась и, выдохнув с невольным облегчением, перевела взгляд на безмятежно попивающего кровь Романа.

— И это называется «прибираться»? — саркастически осведомилась она, — Неужели все не может сохраняться чистым постоянно?

— Наверное, нет, — юноша равнодушно пожал плечами и, убрав ногу, резко вернул стул в надлежащее положение, — Все бы вам, женщинам, ворчать. Анхель вон от голодной смерти тебя спас, а ты еще недовольна!

— Эрик тоже меня от голодной смерти спасал, — буркнула Татьяна, в очередной раз опуская взгляд на предложенную ей еду. После того, как стол, на коем стояла тарелка, вновь покрылся вековой пылью, аппетит ее значительно поубавился.

— Что ж мне теперь, на шею этому блондинчику кидаться? — продолжала она, — Я вот вовсе не уверена, что это не отравлено.

— Ну, ты же еще не умерла, — безмятежно сообщил молодой человек, — Так что не гони раньше времени.

— Когда умру, будет уже поздно, — недовольно произнесла девушка, однако же, честно занесла вилку над одним особенно аппетитно выглядящим кусочком мяса.

— Приятного аппетита, — послышался от двери чей-то знакомый голос, и Татьяна, вмиг забыв о еде, радостно подняла голову.

— Эрик! А… ты, может, тоже чего-нибудь хочешь?

— Я не голоден, — блондин мягко улыбнулся и, присев на большой, скорее напоминающий своей формой кресло, стул во главе стола, сдвинул брови, взирая на брата, — Ты опять вызывал его?

Роман тяжко вздохнул и, закатив на мгновение глаза, вновь уперся ногой в столешницу.

— Бога ради, Эрик, не начинай, а? Да, я позвал Анхеля, потому что твоя несчастная гостья умирала от голода. Можешь расстрелять меня за это, разрешаю.

— Я успею это сделать, — спокойно произнес Эрик и, переведя взгляд на девушку, неожиданно поинтересовался, — Каково же твое мнение о мажордоме?

Девушка, как раз начавшая жевать тот самый кусочек мяса, поторопилась его проглотить и, задумчиво потерев подбородок, вздохнула.

— Расплывчатое. Он какой-то странный… Да и я ему не понравилась. Видимо, в его глазах, я не очень-то тяну на средневековую леди… — неожиданно спохватившись, она огляделась и поспешила понизить голос, — А он не слышит меня сейчас?.. А то нехорошо как-то, что я его за глаза обсуждаю…

— Выходит, в это время девушек беспокоит, что подумает о них прислуга? — хозяин замка чуть приподнял бровь и, покачав головой, добавил, — Как изменилось время…

— Изменилось не время, а люди, — улыбнулась в ответ Татьяна, — Так он слышит меня сейчас?

— Не думаю, — Эрик откинулся на спинку своего кресла и еле заметно пожал плечами, — По сию пору он не подавал вида, что слышал что-то, что говорилось в его отсутствие.

— В твоих устах это звучит так, будто он слышал, но специально не говорил, — недовольно фыркнул Роман и, поставив бокал на стол, скрестил руки на груди, — Я не понимаю, чего вы взъелись на него? Он совершенно нормальный парень, ну да, немного замороженный, сдержанный, но кое-кто из здесь присутствующих до недавнего времени вел себя еще хуже. Ты не знаешь, Эрик, кто бы это мог быть? — с сими словами молодой человек весьма выразительно воззрился на старшего брата. Впрочем, смутить Эрика ему не удалось. Блондин усмехнулся и, сложив пальцы домиком, хладнокровно произнес:

— Я не слуга, и не выгляжу так, будто что-то скрываю.

— Он тоже! — совсем возмутился Роман, — По сравнению с тобой, братец, он хотя бы передвигается, так что это уже большой плюс в его копилку!

— Передвигается, — не стал отрицать хозяин замка, — И бывает неизвестно где. Роман, нет смысла пытаться переубедить меня. Я не доверяю ему, не доверял и никогда не буду доверять. Ты притащил его в замок без моего согласия, заявив, что он, будучи твоим другом, желает служить у нас дворецким. Разве тебе не кажется странным это заявление?

— Нет, не кажется! — раздраженно ответствовал юноша и, вскочив на ноги, хлопнул ладонями по столешнице, подняв тучу пыли, — Поздравляю, братец. За последние три сотни лет эту твою речь по праву можно назвать самой длинной. Жаль только, что ничего хорошего сказать ты не смог, — с сими словами молодой человек, резко отстранившись от стола, быстрым шагом направился к выходу из гостиной.

Татьяна, во время этой беседы предпочитавшая молча есть, слегка вздохнула и, проглотив последний кусочек, запила его вином.

— Похоже, он обиделся… — пробормотала она, переводя взгляд с только что хлопнувшей двери на сидящего с самым, что ни на есть безмятежным видом хозяина замка, — Может, не надо было так уж… резко?

— Мой брат, к сожалению, склонен делать глупости, — Эрик слегка вздохнул и покачал головой, — Я считаю, что Анхель — одна из этих глупостей. У нас не единожды уже возникали разногласия на этот счет и, боюсь, не единожды еще возникнут. Не беспокойся из-за этого. Роман вспыльчив, но отходчив. Уверен, не пройдет и десяти минут, как он обо всем забудет.

— Тогда ладно… — девушка задумчиво покосилась на дверь, за которой только что скрылся молодой интантер, и вновь перевела взгляд на Эрика, — А может быть, пока он обижается, мы пойдем погуляем?

— Хм? — блондин чуть приподнял брови, — Я не хочу сейчас на улицу.

— Ну, тогда ты не будешь возражать, если я пойду одна? — Татьяна решительно поднялась со стула, — Мне надоело сидеть здесь. Тут, конечно, чертовски весело, но мне бы все-таки хотелось малость разнообразить будни.

— Будь осторожна, — последовал спокойный ответ, — В лесу есть дикие звери. Не думаю, что ты встретишь кого-то из них, однако, если же таковое случится, — кричи громче. Я услышу.

— Ты умеешь обнадежить, — чуть поморщилась девушка, — Не волнуйся, кричать я умею. Что ж… я пошла?

— Удачи, — кивнул ей в ответ собеседник и, проводив свою гостью взглядом, нахмурился, внимательно взирая на камин.