А свет торжествует над мраком (джен)

За четыре дня после посещения Гермионой и Шэрон Мунго ничего значащего или критичного не произошло, разве что Вирджинию вернули из карлика в её совершенный вид, и она же сварганила раствор цемента на зельеварении. А как она вручную раскалывала колышком бетон, когда рядом в крайнем негодовании ходил между рядами профессор Авгуриус, у которого, казалось, из ушей мог со свистом пойти дым...

Часть субботы Гермиона потратила на написание обязательных к сдаче в понедельник работ и начала писать курсовую для ЖАБА, устроившись в библиотеке. На время обеда на своём столе она оставила беспорядок. С двадцатью четырьмя дюймами пергамента по заклинаниям всё прошло как по маслу. Когда Гермиона заканчивала двенадцать дюймов пергамента по астрономии, по её правой руке словно что-то по поползло, что-то длинное, обладающее множеством лапок. Никаких сороконожек, хвала Мерлину, не было. Зато с пера сорвалась клякса, закрывшая кое-какой термин, и хорошо, что Гермиона не успела написать к нему пояснение.

Однако Гермиона догадывалась, что Рейес тем временем смотрела ошалелыми глазами на сороконожку, уползавшую в кусты после не самого мягкого приземления на асфальт. Такие совместные с ней ощущения в пятницу случались у Гермионы через каждые полшага. Потому валились из её рук столовые приборы и покалывало в одном глазу.

Заголовок курсовой Гермиона два раза убирала с листа — почерк стал под стать неуклюже трясущейся руке из-за такой гадости, как сороконожка. Терпения надолго не хватило. Очистив стол от чернильных пятен и собрав принадлежности, Гермиона налегке зашагала к выходу из библиотеки. Уж она никак не ожидала встретить у дверей, так это профессора Авгуриуса, что призадумался, стоя у стены.

— Занимались? По-моему, на глазах у вас из-под полки выскочила мышь, — подметил профессор, глядя на другой конец читального зала. — Или случайно опрокинули чернильницу?

— Мысль о мыши, сэр, куда ближе, — сказала Гермиона, считая сороконожек, греющихся на плечах Авгуриуса. Плюс фобия, когда уже есть страх перед полётами на метле. Насекомые померещились там, где им в быть-то не следует.

Этажом ниже Гермиона нос к носу столкнулась с Дином, одетым в форму для квиддича. Тооропясь на отборочные, он бежал навстречу Гермионе и осознал, что врезался в неё, уже увидев её, потиравшую ушибленный лоб. У него самого зазвенело в ушах. Рассыпавшись в извинениях, Дин пригласил Гермиону посмотреть на испытания.

— Сам не поверил, когда мадам Трюк сообщила — весь год состав команд будет смешанным с учениками Ильверморни. Все игроки должны быть старшекурсниками. Нам не достаёт загонщика, охотника и вратаря, — пересчитал Дин, как сотрудник склада, куда не довезли некоторые товары. — Я до сих пор не понял — какого Рон не в школе?

— Обленился, — Гермиона надула щёки и живо перевела тему. — Какие у тебя прогнозы?

— Ожидается дождь из студентов с Птицы-гром...

— Дин!

— Ладно, перегнул палку. Хотел сказать, я на них не сильно рассчитываю. На некоторых девчонок, скажу по секрету, даже больше, чем на парней, — он намекал на Бренир, как-то на днях огревшую Гойла в отместку за оценку её причёски, изменившейся после урока защиты от тёмных искусств. Иллюзию она развеяла нестандартным способом — кинула в видимого одной ей огненного краба жёлтую молнию. Волосы Сюзанны, собранные в "конский хвост", наэлектризовались — сравнений с метлой ей было не избежать. Гойл первым осмелился подколоть Бренир, первым и нарвался. Дин продолжал:

— У меня на слуху, что Эдгар Бартоломью с шестого курса крепкого телосложения, но невыносимый зевака. Чейз Уайт так вовсе боится летать, он заранее Гарри предупредил. Но сколько смеху будет, если на отборочные притащится Ван Дрейк! Мне кажется, или метла вылетит из-под него?

— Ты просто его недооцениваешь, — возразила Гермиона. Сколько бы Дин не чесал язык о том, до какой же степени он хилый, Джерри был целеустремлённым. — Может, ты сейчас над ним насмехаешься, а он все пять мячей возьмёт на кольцах?

Насчёт Джерри Дин оказался, к его опасению, не прав — тот промелькнул среди гриффиндорцев, пробежав в обнимку со школьной метлой, крайне взволнованный.

— Ребята, мы начинаем! — позвал Гарри заждавшихся Бартоломью и Джерри. Гермиона разместилась на северной трибуне.

Следом за гриффиндорцами сразу взлетел Бартоломью, что рвался на место загонщика. Эдгар рассекал по полю, а мишени то и дело менялись — то это был он, уходящий от бладжеров, то бешеные мячи, увиливающие от биты. Бартоломью спустился на землю сразу же, когда ещё немного — и он бы засветил бладжером в Гарри, наблюдавшего за ним снизу.

— Если ты отправишь бладжер на трибуны, я не знаю, что с тобой потом сделают — кто-то ведь обязательно пострадает. К тому же, ты порой летаешь в облаках. Думаешь, бладжер поймёт, что ты висишь в центре поля, разинув рот? Невнимательный загонщик будет проводить больше времени в больничном крыле, нежели на поле.

Бартоломью весь нахмурился, сжал кулаки и, позабыв про метлу, ушёл в замок.

— Джерри, давай поживее, не спи на ходу! Нам скоро поле Слизерину уступать...

— Ты уверен, Гарри, что на него стоит смотреть? — пропустив мимо ушей возмущение Дина, Гарри переключил внимание на Джерри, что уже был в воздухе у колец. Напротив него остановилась Демельза Робинс, державшая под мышкой квоффл.

Первый мяч попал в штангу, второй Джерри взял в последний момент, не безбоязненно оторвав руку от рукояти метлы. Следующее пенальти стало успешным для Ван Дрейка. Спасибо стоит сказать метле, начавшей брыкаться под ним. На четвёртый раз он рванул вправо, никак не в сторону летящего к нему квоффла...

Гарри подал Демельзе пятый мяч. Солнце резало глаза, и Гермиона, уставшая смотреть в одну точку, даже вообразить себе не могла, как там чувствует себя Джерри и каково ему будет, если он пропустит решающую подачу? "Не уверена, что при таком резком свете он видит, как Демельза проводит подачи", — думала Гермиона, следя за действом в высоте.

Дин так и твердил:

— Падай, ты, или облажайся...

Гарри сказать было нечего, но последний ученик на отборочных, похоже, напоминал ему Рона, что тоже нервничал во время испытаний.

Тем временем Джерри, победно тряся рукой, спустился на газон.

— Демельза бросила ниже меня, и только я собрался наклонить метлу вниз, как она, брак летающий, перевернула меня! Мне квоффл в плечо попал, — Демельза громко смеялась, щупая его бицепс. Гермиона, сбежав вниз к нему, застыла перед ним и заглянула в его глаза с неподдельным восхищением.

— Что ты так смотришь?

— Рада, что ты в команде...

— Сапожник откопал-таки сапоги? — настиг гриффиндорцев и Джерри ехидный голосок.

Слизеринская сборная стояла стройным клином, носом которого была Паркинсон, которую Ван Дрейк прежде неоднократно принял за Вирджинию.

Дин коварно заулыбался, дёргая Гарри за руку — среди строя слизеринцев не наблюдалось Малфоя.

— Вы нового капитана нашли? — выступил вперёд Гарри. — А куда подевался...

— Драко вдруг заявил, что больше на метлу не сядет, — пробасил Гойл.

— Ни с того ни с сего, значит? — Гарри не помнил, чтобы Гойлу промыли мозги после полёта над Адским пламенем, бушевавшим в Выручай-комнате. — Не надо нам врать. Ты же сам поглядеть пришёл. Или играешь?

— Поттер, он играет, и ни слова больше, — из хвоста клина выступила Шэрон. — Играл бы, не играл — мы всё равно размажем по полю все сборные.

— Дай угадаю, ты — новый капитан команды?

— И ты только сейчас врубился? — Шэрон продемонстрировала метлу, опрятный вид которой говорил о её новизне. Гравировка на рукояти сама за себя гласила: "Вихрегон". — Не спрашивайте, откуда у меня новейшая, самая дорогая модель, и почему мой отец — лучший на свете.

Гермиона по-тихому оставила всех игроков, в том числе ошарашенного Гарри, без своего присутствия. На неё вдруг нашло предчувствие, что кто-то с предельной осторожностью за ней крадётся. Разведя ноги на ширине плеч и стоя на носочках, Джерри косил под секретного агента, потерявшего чёрные одежды, да ещё и с метлой вместо револьвера.

— Слежка провалилась, — покивала Гермиона. — Что?

— Провалилась так провалилась, — Ван Дрейк пристукнул рукой по колену. — Ничего важного! Вот... — он рассматривал носы сапог, пряча румянец. — Думаю...

— Я жду.

— Пойдёшь со мной в Хогсмид завтра с утра пораньше? — протараторил Джерри — и наутёк.

Его однокашницы смеялись над его нерешительностью, отмечая, что ему она очень идёт.

— Курсовая может и подождать один день...

* * *

— Опять ты, Антонеску?

Дария-Мария, вздрогнув, упала на колени перед главой Сопротивления, что стояла к ней спиной в полутьме, собравшейся на площадке в конце невысокой широкой лестницы.

— Снимите меня с миссии, — прошептала Антонеску, и тихого голоса было достаточно, чтобы эхо ей ответило. — Умоляю, мне не справиться...

— С чем? С поимкой девчонки? Вы находитесь в одном здании, но в разных концах. Какие тут могут быть сложности?

Профессор распахнула полы плаща, и по полу кубарем прокатился дракончик. Завидев белый свет, он пошёл к нему, но Рейес приказала:

— Акцио! — и притянула его к себе. — Так вот оно что... Командир отряда правой руки решила поставить ответственную задачу на второй план и повозиться с милым маленьким дракончиком...

— Миледи, лучше уберите пальцы от его пасти. Этот гадёныш только меня и признаёт, — предупреждение прозвучало поздно: детёныш дракона цапнул Рейес за мизинец. — Говорила же...

— Оставь его членам твоего отряда, они о нём по твоему велению позаботятся, — проскулила Рейес, отцепив от себя детёныша.

— Среди существ у нас ранее никогда не было драконов, но я одна из всех ваших приспешников занимаюсь их разведением.

— Я знаю это также превосходно, как знаю, что приверженцы низшего ранга ненавидят всех командиров отрядов, кроме тебя, а в Диаспоре не погасла ненависть ко мне, и она может в любую ночь покуситься на мою жизнь, — преспокойно ответила Рейес. — Я даю тебе второй шанс, но при условии, что ты откажешься от питомца. Дария-Мария Антонеску снова станет типичным преподавателем, а её товарищи займутся этим крохотным свирепым чудом.

Антонеску, крепко сжав в руках палочку, трансгрессировала из штаба. И за кого она больше переживала — за дракона или за себя, когда истина станет на шаг ближе к Хагриду и студентам, которые попытались отнять у неё яйцо?

* * *

Прежде, чем выйти в Хогсмид, Гермиона выяснила у Джерри, откуда у него двадцать галеонов. Половину, говорит, одолжил Чейз, а другую часть он уже год хранил для особого случая — их ему на день рождения подарила Шэрон, и он всё не забудет, как она, дунув ему в ухо, сказала:

— Может, и на шашни пойдут!

— Мне восемнадцать в августе исполнилось. Кто не может точно в мой день рождения, тот обычно поздравляет меня ещё в начале июня, — сказал Джерри, покусывая нижнюю губу. — Везёт, что я десять штук не бросился сразу тратить.

— Если не хватит — я доплачу, — Гермиона убрала в карман кофты фиолетовый кошелёк. — Мы же друзья.

— В Ильверморни гулять не везде можно, да и с дружбой мне не всегда везло. Здорово тебе с таким приятелем, как Гарри... Здорово... Стоим тут вдвоём, как истуканы. Пошли?

— Не вопрос! — приободрилась Гермиона. — В Хогсмиде несколько мест, где можно хорошо провести время. Все тянутся либо в "Три метлы", либо в "Сахарное королевство". Гриффиндорцы постоянно закупаются в "Зонко". А дальше... Дальше-дальше... магазины, просто жилые дома и таверна "Кабанья голова".

Услышав "таверна", Джерри вспомнил заведеньице в его родном захолустье, куда и половина жителей селения не ходила — настолько убогое оно было. Паутину носом подцепить, или обнаружить в битой посуде таракана — как раз плюнуть. Джерри был одним из главных "счастливчиков" — однажды под ножка стула под ним надломилась, он неудачно полетел назад и понял, что на него обернулись все посетители, увидев у себя на груди перевёрнутую тарелку из-под похлёбки. Далее он ел в сельской "Полной чаше" исключительно стоя. А думать, что скрывается за названием "Кабанья голова", он не осмеливался

На деле там всё оказалось гораздо опрятнее. Да, проступали следы того, что таверна открылась приблизительно в середине века — зеленоватые доски и звенящие, когда мимо него проходили, стёкла в серванте.

— Тут и недорого, — Гермиона протянула Джерри меню — всё стоило кнатов и сиклей, галеонами нужно было платить только за большие порции и вино. В прейскурант заглядывала женщина, чьё лицо скрывала чёрная шляпа с широкими полями.

— Давай, схожу я за... огненным виски, — окликнула Джерри соседка, чуть приподняв головной убор. Такой большой синяк на подбородке действительно лучше прятать! — Мне бы белого полусухого. Могу и вам принести, чего хотите.

— Она в забегаловке, как в ресторане...

— А что ты имеешь против манер? — Гермиона похлопала ресницами.

— Тебе не кажется, или что-то тут нечисто? С барменом — гляди! — как давние знакомые.

Аберфорт Дамблдор нанял нового работника, который, как прямо читалось у него на лице, работал только ради денег. Внешне его можно было принять за профессора Авгуриуса. С какой стороны на него не смотри — аки близнецы с зельеваром! Протирая бокал, тот обернулся на свист и пришёл в непонимание. Но ведь за барной стойкой, кроме женщины, никто не находился...

— Товарищ командир?! — каркнул бармен.

— Цыц! Белого полусухого мне и два бокала огневиски! Сайкамор... — забормотала посетительница, негодуя.

— Простите...

— Пф-ф-ф... всегда были на "ты" же! Что изменилось?

— Извини, — Сайкамор плеснул в чистый бокал вино. — Не знал, что ты выпиваешь. И тебе, кстати, идёт, — он указал взглядом на шляпу.

— Её темнейшество говорит, достаточно было мантии с капюшоном, — женщина подёргала плечами, повернулась в профиль к Сайкамору. — Я на задании. Заодно и опробую новое заклинание — отряд левой руки не промах, каждую неделю что-то преподносят. А про тебя я в делах — шпионишь за тем, у кого мне нужно кое-что выведать.

— Сведения о пророчестве, так ведь? — Сайкамор заполнил два других бокала терпким виски. — Думаешь, в нетрезвом состоянии выполнишь миссию гораздо скорее?

— Блять, — всё было коротко и ясно, так что Сайкамор исправился:

— Всё, всё, понял — прикрытие...

— Искренне извиняюсь, что заставила вас ждать, — женщина поставила на стол поднос с тремя бокалами и бутылкой из зелёного стекла, наполненной вином.

Гермиона не успела хлебнуть чуть-чуть виски, как Джерри закашлялся, прижимая руки к груди.

— Кха-кха... Ой, это я... первый раз пью!

Женщина, ничуть не возмутившись, поводила палочкой по запятнанному плащу.

— Обалдел? — фыркнули разом она и Гермиона. "Ох, и хрипит же она..."

— Работа у меня такая. Кричать много приходится, — пояснила "шляпница".

— Во главе стоите? — Джерри щелкнул пальцами и положил ногу на ногу под столом, строя из себя этакого магната.

— Стою! — женщина закивала. Шляпа, благо, на ней удержалась. — Мебельная фабрика у меня, известная очень. О, кстати! Вы знаете последние новости о Кровавых Лунах? Газеты только и них и говорят

Гермиона ахнула. И ещё недавно информация была внутри отдела Тайн!

— Читала сегодня "Пророк", не видела такого. А ты?

Джерри незаметно вылил виски на пол, "шляпнице" под ноги.

— Что-что, ещё раз?

Она предугадывала — провал задания, тем более из-за школьников, будет караться в лучшем случае минутным Круциатусом. Из "Кабаньей головы" она сбежала на цыпочках, оставляя за собой следы виски на полу. На выходе с неё слетела шляпа — к счастью для бармена Сайкамора и себя, она уже скрылась за углом.

— Буду считать, — мрачно произнёс Джерри, — у неё с головой беда.

* * *

Дело было как-то вечером Гермионы. Обычно она не отмечала свой день рождения.

Девятнадцатого сентября небо неожиданно почернело, в тучах зазмеились молнии, а ливень и громовые раскаты закатили барабанную дробь. Ни один урок, кроме зельеварения, ибо кабинет в подземелье, не обошёлся без внезапно влетевшего в аудиторию порыва ветра. Занавески раздувались; ветродуй поднимал с парт пергаменты, ворошил страницы книг, ерошил всем волосы. На трансфигурации даже дверь периодически хлопала, а занимались ребята, сидя в тёплых свитерах и брюках. Некоторые вовсе кутались в зимние мантии.

Но суровая погода не стала поводом для отмены посиделок на кухне. Гермиона возражала ввиду её расписания — настал её черёд обходить школьные коридоры, — а Гарри, не став слушать её ни минуту, предложил сослаться на плохое самочувствие, чтобы Макгонагалл уж наверняка поверила.

— В кухню? — переспросил услышавший их диалог Джерри, закрывая чернильницу. — Здесь можно свободно пройти на кухню? Не подумайте, что я навязываюсь с вами...

— С чего ты решил, что мы против? Конечно, присоединяйся! Да, Гермиона?

Кухня встретила их теплом и ароматами яств, заботливо приготовленных домовиками. Джерри подёргал носом — он, похоже, попал в персональный рай. С ним столкнулись двое эльфов, что несли поднос с эклерами, обильно политыми шоколадной глазурью.

— Не желаете? — домовики приподняли поднос повыше. Помедлив, Джерри взял пирожное, с жадностью откусил половину. Гарри тоже не отказался и зажевал одну штуку за компанию. — Гермифона, а ты чефо стоиф? Давфай, бефви! Или не хочфеш?

Гермиона предпочла быть "не хочфеш", потому что из тёмного угла послышался скрежет. Скряк-скряк — и что-то падало на пол или в металлическую тару, догадываясь.

Картошка чистилась, вот что. Того, кто её чистил, можно было щёлкнуть на колдоаппарат, а снимок заключить в рамку и повесить над камином в гостиной, чтобы любоваться каждый вечер и посмеиваться. Одетая в розовую пижаму и пушистые белые тапочки, на трёхногом табурете сидела Шэрон с ножом для чистки овощей в правой руке и с картофелиной в левой.

Эйвери отбывала наказание за позднее разгуливание по школе. Гуляла в пижаме и, походу, не в том состоянии, когда Антипохмельное не требуется. И как так можно было? Слизеринцы праздновали успех нового капитана команды — Шэрон обыграла Гарри в небольшом состязании, задуманным, чтобы проверить, чья метла быстрее. Но ей принесла верх даже не скорость, а хитрость — пока Гарри упорно преследовал снитч, летая точно на его уровне, она поднялась наверх и поймала проворный мячик в пике. Никто, кроме поттеровских очков, не пострадал.

На эту отпущенную Симусом шуточку Гарри не обиделся, а расхохотался, схватившись за живот. Он барахтался на диване, суча ногами, а потом чуть не сел в миску со сладостями. Над ним согласно цепной реакции засмеялись сначала младшие, затем присоединились девушки и юноши с Птицы-гром. Смех царил до тех пор, пока Гермиона и Кирия — рыжая американская шестикурсница, — наложив на себя Сонорус, не прервали веселье хоровым: "Сколько можно ржать?!" Удивительно, что совы в совятне и Рейвенкловцы в соседней башне не перепугались. Хотя, к Гарри минутой позже залетела его сова, Жизнь, и рассерженно клюнула в ухо его. Сову выпроводил из гостиной Гриффиндора возобновившийся весёлый гам, возникший от Гарриных воплей: "Жизнь, прекрати! Жизнь, стоять!" Зря он не расширил число вариантов кличек, которые можно было дать ручной птице. Бартоломью и Уайт, сидя возле камина в обнимку, сыпали производными фразочками, из которых, к счастью, Гермиона запомнила одну: "Жизнь, прекрати подстраивать мне козни!" В Эдгаре проступило что-то шекспировское.

Кожура в тазике, стоящем под "раздеваемыми" Шэрон картофелинами набиралась, пока не начала вываливаться из него. Вот уж кто, кто, а она будет настоящей совой! Мешок ещё наполовину полон, и пока в нём не останется земля да "глазки", отсюда она не уйдёт. Мешок был бы вдвое меньше, и Эйвери нежилась бы себе в постели, если бы не проштрафилась вдвойне. На пару с Ноттом она забрела на третий этжа, и они, твёрдо решив, что их никто не потревожит, поцеловались на лестничной площадке. Тео сбежал, лишь заслышал шаркающие шаги Филча. Напился ли он сам? Шэрон протрезвела, увидев килограммы картофеля.Виски, по её словам, пил каждый.

— Да чтоб... — из пальца Эйвери выступила капелька крови, вскоре обратившаяся тоненькими красными дорожками. — Я коньки отброшу с вашей картошкой! Второй раз!..

— С нашей? — спросил Джерри, взяв шоколадный маффин. — Сомневаюсь!

Гарри отдыхал от сладостей, а Ван Дрейк безостановочно набивал трюм всем шоколадным, ванильным и прочим, что только попадалось ему на глаза. Шэрон восклицала между негодованием на злополучный картофель:

— Эй, аристократом себя возомнил? Нам завтра утром тоже что-то жрать надо! Если всё слопаешь, тебя копчёного подам! Понял?

— Правда, попридержи коней, — помотал головой Гарри. — Ещё ты чавкаешь.

— Поттер, в деревне кодексов не существует. Не знал? — встряла Шэрон.

— А тебя кто спрашивал...

— ...Хренэйвери? — закончил Джерри, щёлкнув пальцами.

— Грейнджер, это тёмные времена наступили, — прошептала Шэрон, кинув в Ван Дрейка немытую и неочищенную картофелину. Судя по постанываниям, она попала в цель. — Попробую смириться с тем, что обо мне теперь говорят через "хрен".

— Хрен в огороде растёт, между прочим! — раздалось из светлой части кухни.

— Почему сразу тёмные? Над кем не забавлялись!

— Не пойми неправильно, для меня, почти не имеющей друзей, легчайшая насмешка без излишнего намёка может показаться оскорблением, — забормотала Эйвери, обирая "глазки" с грибовидного клубня. — Ван Дрейк шутит во второй раз, и вот это прозвучало совсем не по-дружески. Изначально под флагом "хрен" я очутилась на Слизерине из-за Паркинсон. Прикинь, что она в голову взяла? Что я на Малфоя глаз положила! Вообрази себе только — я и Хорёк где-нибудь в сквере на белой лавочке возле пруда с лебедями! И хотела бы я увидеть, как один из бывших здешних преподавателей его отквоффлил, или как там...

— Отфутболил, вообще-то, — докричался Гарри.

Гоготание парней за стеной смолкло. Джерри появился напротив Гермионы с хорошо заметными изменениями. Под глазом у него горел фиолетовый фонарь, а на голове съехала набекрень шляпа, та самая, которую потеряла соседка по столу в "Кабаньей голове". В понимании придирчивой белокурой бестии с Рогатого Змея головной убор походил на сосуд для сбора дождевой воды. И зачем он подобрал?

— Кирия давно просит у меня похожую, а где такую достать — не знаю. Мне было бы стыдно придти в торговый центр в том виде, в каком я был в первый вечер в Хогвартсе, а школьная форма в Ильверморни... Маглы бы пальцами начали тыкать на меня, облачённого в мантию. И у меня в кошельке шаром покати, само собой. Может, её почистить? Будет как новая.

— Свинство по отношению к девушке, — Шэрон помахивала ножом. — И она, шляпа эта, что-то изменит в ваших отношениях?

— Изменит, и в лучшую сторону! Кирия сказала, если подарю, она будет со мной встречаться.

— Крыса она, твоя Кирия. Крыса в кои-то веки обманула кота, нашего обожаемого худющего сиамского кота.

Гарри посчитал, что четвёртый сам себя сделал лишним. Подступив к оживлённой компании, он объявил:

— Гермиона, я попросил домовиков принести торт по случаю твоего дня рождения!

— День рождения? — икнул Ван Дрейк. — И сколько же тебе?

— Восемнадцать.

— Мне уже было, в августе, тридцатого числа, — дал знать немного о себе Джерри. — Или я уже говорил? А Шэрон... Шэри просто обожает, когда взрослеет ещё на год, ведь отмечает первого апреля!

Шэрон немного рассказала о том, что случается с ней в День дурака. Розыгрыши падают на неё, как вода на Ниагарском водопаде, и больше неё от них страдают только студенты с Пакваджи, у которых на двери в гостиную каждый год в самом начале апреля стоят вёдра с водой, от трёх до шести штук. Шэрон цепляется за такие репяхи, как приклеенная к полу её обувь, лапша на уши в прямом смысле и канареечные помадки. Отведав одну конфету, обрастаешь множеством жёлтых перьев и превращаешься в цветущий одуванчик.

Пятеро домовиков уже плелись с подносом, нагруженным двухэтажным тортом. По краям "этажей" натыканы кремовые розочки, в центре которых лежало по шарику драже, — как бы это было не "Берти Боттс"; на макушке медленно проваливалась в тающую шоколадную глазурь вишенка. И пусть кто-то скажет, что подарок — мелочь. Такой "мелочью" запросто накормить компанию из десяти человек, а тут с ней как-то должны разделаться четверо. Остряк, очищающий картошку, предложил в том случае, если останется куска два-три, а все заснут за столом, насытившись по самое "не хочу", завернуть остатки в пакетик, незаметно подложить Ван Дрейку и утром быстренько смыться из кухни, пока он будет глазеть на соблазнительное.

— Сейчас торт выглядит и пахнет слюнопускательно. Во-первых, ты сама и спи на кухне, раз такая умная. Во-вторых, нас завтра будет коробить от одного вида сладкого, — отрезал Джерри, накручивая на палец чью-то прядь волос. Чью же, он сообразил, лишь когда Гермиона сказала, что он не знает, как тяжело приводить в порядок "воронье гнездо".

Торт нарезала эльфиха, одетая в прелестную бежевую блузку, уменьшенную под её размер, и синюю юбку, достающую ей до босых пяток. Гарри безошибочно узнал в ней Винки, что четыре года назад ревела здесь по своему бывшему хозяину, вливая в себя сливочное пиво бутылка за бутылкой. Её перестало мучить придуманное мнение, что она — отвратительный помощник, который лишь крутился у хозяина под ногами, отчего тот её и выгнал.

— А жалко, что без свеч. Я в детстве обожала задувать их, загадывать желания... Которые не сбывались, — взгрустнулось Шэрон. — Одно всё-таки сбылось — в пять лет я загадала новую метлу... А-ай, твою дивизию... Третий раз тот же палец...

— Ты его перемотай чем-нибудь, — посоветовала Гермиона.

— А что, по-твоему, лучше — фольга или бумага для запекания? Или картофельные очистки?

— Тряпка, — вставил Гарри.

Взяв махровое полотенце, Шэрон тут же сделалась похожей на чьего-то особо строго папашу, любящего лупить детей ремнём.

— Кого ты сейчас тряпкой назвал? Зрение скатилось к заветному нулю? Поттер, давай мы сейчас ещё узнаем, что у тебя ещё полная глухота! Стоишь, как миленький!..

— Мимбл Вимбл! — Шэрон не устояла на ногах, повалилась назад. Ван Дрейк, он же выкрикнувший Заклинание каменных ног, оттолкнул ногой табурет, чтобы Эйвери ничего себе о него не сломала. — Фините!

Далее все притихли, как будто до них донёсся отзвук выстрела. Пусть и неохотно, Шэрон по-детски протянула Гарри согнутый мизинец. "Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись", — невольно пропело подсознание Гермионы. Да ну... Кому там Джерри хочет — жаждет! — подарить подобранную шляпу? Ах, да, Кирии Ноун. А, может, втайне от него донести ей, откуда у него взялся подарок?

Не-а, это перебор. У Гермионы защекотало в области сердца. Вряд ли в присутствии Кирии с ним можно будет поговорить о чём-то, даже о самом простом, вроде: "Ты делаешь успехи в зельеварении после того неудачного дубля. Ну, когда ты облил нас той жутко пахнущей адской смесью". Право, в Кирии есть нечто крысиное.

Джерри подошёл к столу, положил на свою тарелку кусок торта. Гермиона боролась с желанием спросить у него, зачем он позвал её в Хогсмид.

— Ты о Кирии не подумал? — всё же выговорилась она.

Джерри крепко стиснул зубы и невнятно что-то забормотал, из чего отчётливо прозвучало лишь имя девушки.

— Кирия... Иногда я разделяю мнение Шэрон о её крысиной сущности, а иногда готов напасть за всякое дурное слово в её сторону. Сейчас я поддерживаю Эйв — она хотела напомнить, что Кирия не была рядом со мной в по-настоящему важные для меня моменты. На тех же субботних отборочных я не видел на трибунах никого, кроме тебя. Я люблю поддержку.

— Но в Хогсмид-то ты зачем меня позвал? Извини, если крайне требовательно...

— Мне было не с кем провести время, понимаешь? Кирия не из тех обалдевших от ребячества людей, кто понесётся гулять, прыгая через три ступеньки.

— Прислушайся к себе. Где ты видел, чтобы во мне просыпался ребёнок?

— Кто куда просыпался? — гаркнула Шэрон, шелестя мешком — картошка наконец-то закончилась.

— Понятно, — зевнул Джерри. — Гермиона, может, чёрт со шляпой?

— Больная для тебя тема. Я поняла.

— Знаешь, — Джерри перевёл тему, — меня всегда волновал иной вопрос: выберется ли моя семья из деревушки? Нас дома трое. Мама изгнана из чистокровной семьи за брак с маглом, а Элиза, младшая моя сестрёнка, родилась сквибом. Живём на самых задворках, и потому нас многие деревенские недооценивают, но там, рядом-рядом с полем, великолепное место для лошади. По правде говоря, в детстве меня лягнула соседская лошадь, и пасти нашу я боюсь. С утра пораньше меня отправляют ловить рыбу. Знаешь, как я встретился с деканом Птицы-гром?

Джерри в буквальном смысле чуть не поймал его на удочку. Профессор, если верить описанию Ван Дрейка, совершил неудачную трансгрессию прямо в середину реки. Выплыв на берег, он обнаружил у себя в волосах что-то маленькое и острое — крючок. Джерри же тем временем думал, насколько крупная должна быть рыбина, чтобы так тянуть. А преподавателем оказался его дядя Велизарий, как раз тот, кто агитировал за выжигание имени своей сестры с гобелена. Старший брат Джерри — его вылитая копия по имени Сорен с разницей в возрасте с ним в три года — уже учился в Ильверморни, слыл особо талантливым мальчиком и, наверное, занимай дядюшка пост директора, он перевёл бы его на курс старше без сдачи экзаменов.

— Мама не держит на своего брата обиду, и потому всегда ругает меня и Элизу, когда начинаем убеждать её, что он — полнейшая задница, — Джерри, закончив разглагольствовать, повёл рукой, держа наполовину съеденный треугольный кусок торта. Гермиона, когда ей в нос ткнули прослойкой из крема вперемешку с растопленным шоколадом, стала похожа на кота, которому угораздило залезть мордой в банку со смородиновым вареньем.

— Обхохочешься, — фыркнула она, пока Ван Дрейк, фыркая и лучась улыбкой от уха до уха, вытирал салфеткой плод своей невнимательности.

Гарри вышел на свет, выдохнув:

— Победа...

— На кухне-то победа? Вы там с Шэрон между чисткой картошки тараканов гоняли?

— Нет, победа только над той самой картошкой. Эйв права — теперь в кошмарных снах...

— Кажется, я понял, как загладить ненависть, — Джерри покачал ногой, отодвигая от себя тарелку с остатками шоколадного коржа.

— Ни хрена! — разгорячилась Шэрон, выходя следом за Гарри. На ушах у неё болтались очистки. — Но, Поттер, спасибо за помощь. Ё-моё! Ты весь мешок в нетронутом виде не видел, и у меня с языка про ночные кошмары снимаешь!

От всего торта в итоге остался только нижний ярус с вырезом, на месте которого некогда были два куска. Гарри, поглядев на это сверху, увидел в фигуре сходство с "каким-то жёлтым". В игру с его участием иногда играл на своей приставке Дадли, будучи двенадцатилетним — "Пакман", кажется. А объяснения специально другу, который не представлял, что такое "видеоигра" и "приставка" и чистокровной волшебнице, не нашлось.

Гермиона всё потирала слипающиеся глаза — по нахождению стрелок на полуночи обязательно нужно будет разойтись. И тут снаружи приглушённо рассмеялась... груша с натюрморта, которую надо пощекотать, чтобы попасть на кухню.

— Атас! — одними губами крикнула Шэрон — у неё единственной, как попавшейся Филчу, не было повода от него прятаться. Гарри на цыпочках убежал к основной массе домовиков, куда завхоз и не думал смотреть. Джерри, схватив за руку Гермиону, сполз под стол и прикрылся пологом скатерти.

— Тц!

Филч яростно ругался, заставляя Шэрон собирать рассыпанную по полу кожуру. Лёжа бок о бок с Джерри, Гермионе было не по себе настолько, насколько не было никогда, даже при взгляде на Рона и Лаванду два года назад. Волосы у обеих наэлектризовались, и стоило Ван Дрейку задеть Гермиону пальцем, между ними щёлкнул слабый разряд.

— Ушёл? — донеслось справа.

— Порядок. Вылезайте, сурки, — ответил Гарри резкий голос слева.

* * *

Министр магии с задумчивым видом сидел за столом в своём кабинете. За колдовскими окнами уже наступили сумерки, солнце почти скрылось за горизонтом. Ноябрь, первые числа, а почти безостановочные дожди начались ещё в середине позапрошлого месяца. Погоде как будто надоела собственная сырость — на день ливень стих. Как стемнело, облака вовсе полностью рассеялись, и работники Министерства любовались сумеречным полотном неба.

Но министру было сейчас отнюдь не до погоды. Кингсли Бруствер смотрел на гору папок и перетянутых бечёвками стопок пергаментов на своём столе. Пока к ним не притронулся, он не узнал, что они содержат. До того, как за них взяться, Кингсли пребывал в растерянности из-за недавних вестей. Его первый заместитель Ноктус Нотхэв выступал в роли главы Аврората с момента смерти Долиша, а его подчинённые ведли дискуссии на тему, была эта смерть случайной или подстроенной. Половина скандирует, что Долиш поддался Империусу и не по собственной воле вышел откуда-то повыше, чем из главного входа. Ещё половина заявляет, что всё-таки произошёл взрыв — то есть, он мог попасть под завал. Оба варианта не исключены. Нотхэв склонялся к варианту, что произошло всё — и Империус, и завал. Такая же участь постигла ещё одиннадцать храбрых авроров.

Следующее утро у Нотхэва не было добрым. Он споткнулся о кошку в подъезде дома в Косом переулке, где снимал квартиру за чуть больше, чем тридцать галеонов в месяц.

— Спасибо, уважаемая, — бросил Ноктус белой кошке с чёрной грудкой, умывающейся языком, сидевшей подле него, лежавшего на животе. Кошка, закончив прихорашиваться, засмотрелась на волшебника, проверявшего, не выпало ли чего у него из портфеля, и вдруг заговорила человеческим голосом:

— Ты сам меня не заметил.

Кошек, по преданиям, порой считают адскими созданиями, и эта выпадала изо всех преданий и легенд. Можно даже не пытаться ловить её, чтобы притащить её в отдел Тайн или к экзорцисту.

Нотхэв вслушался в тембр её голоса и насмешливый тон. Что-то похожее он слышит в Министерстве как минимум раз в неделю, когда спускается на самый нижний уровень.

— Неужто не узнал, а? — продолжила кошка, вскочив на перила.

И привидится же такое — чтобы животное свободно трындело аки Белозёрова, живущая в соседнем доме!

— Наконец-то... — выходит, не так давно Белозёрова обучилась особому виду контроля над существами. Нотхэв слышал о подобном, но точно объяснить, как это производится, не мог. — Да ты не дрожи, как былинка. Выйди из дома и подожди меня, я всё обо всём расскажу.

Ноктус вышел на крыльцо, кошка, уже ничего не говорящая — за ним. Он остановился, и та потёрлась о его ноги. К постиранным вечером брюкам прилипла шерсть. Хорошо, что он, мать его, волшебник, и взмахом палочки может исправить практически всё.

— Белозёрова точно держит собирается на работу?

Лика с усилием толкнула дверь подъезда, выбежала на середину улицы, потянулась, зевнула и сказала что-то на другом языке.

— И вот что ты забыла в Министерстве?..

— Не поступила на историко-филологический факультет, — разочарованно ответила Лика. — Что ж, открою тебе секреты контроля над существами.

Обычно так говорится в каких-нибудь второсортных байках, где персонаж вынимает из узенького кармана толстый том с древними рукописями в обшарпанной, замшелой обложке, бормочет заклинание на древнекитайском наречии и отправляет кого-то к праотцам.

Разглагольствуя, Лика ходила вокруг Нотхэва и между строк тихонько посмеивалась.

Всё дело в товаре из магазинчика "Всевозможные волшебные вредилки". Нет, конечно, вернее будет, магазина. Зная тамошние товары, Нотхэв не мог назвать его неплохой для всех посетителей Косого переулка торговой точкой. Лавка с волшебными, говоря просто, прибамбасами. Министерство время от времени делает у владельцев, близнецов Уизли, заказы, вроде шляп-щитов, которые используют авроры. Сколько бы Нотхэв не протестовал, а с его подчинёнными и самим министром спорить было также бесполезно, как сдвигать руками валун.

Недавно на прилавках "Вредилок" появилось штук с двадцать новых позиций ассортимента. Как вам полная противоположность Перуанскому порошку мгновенной тьмы? Британский порошок мгновенного света от умников Уизли. Бросаешь его на воздух, и белые частицы начинают светиться ярче костров и фейерверков в ночь Гая Фокса. Опасность в том, что можно нечаянно оставить человека без зрения. Хвала Мерлину, инструкция прилагается!

А что насчёт вот такого? На вид обычные крекеры, две штуки в пачке, за которую отдают восемь галеонов. Обычности заканчиваются, когда люди читают инструкцию на задней стороне упаковки и состав. Печенюшки содержат измельчённые лепестки некоторых южноамериканских растений и насыщены Протеевыми чарами. Вместе эти компоненты становятся Империусом в чистом виде. Тот крекер, что поменьше, нужно скормить кому-то, второй съесть самому. Через несколько часов можно без особых усилий "рулить" тем, кому довелось отведать маленькое, но такое же "полное Империуса" печеньице.

— Будет грустно, если такую штуку забракуют. Может, она сгодится для связи между отделами?

Нотхэва тряхнуло от одной мысли о том, как всё Министерство жуёт эти крекеры вместо чая по утрам.

— Кингсли избавится от этой хреновины прежде, чем её начнёт жевать половина вашего сверхопасного отдела, — Нотхэва достаточно довели за утро, и следить за языком он уже был не способен.

Отдел Тайн — второй его страх после Волдеморта, пусть тот и мёртв. Всё подземное хранилище артефактов, как склад взрывчатки. Однажды там бойня уже произошла. Вот как отделы выше не были уничтожены хотя бы частично? А позже что? Ладно, ещё бы Шэдоу остался на посту главы, но как можно было единогласно проголосовать за бывшего Пожирателя Смерти, представшего перед судом дважды, если не трижды?

Кингсли доверяет более тысячи опаснейших артефактов людям, не все из которых в них разбираются?

— Разбираются! Вся наша команда в полном сборе, — Белозёрова отрицала все сомнения Ноктуса. — Кингсли встречался лично с каждым сотрудником, в случае отдела Тайн.

— Кроме самого главы Эйвери, — вставил Нотхэв.

— А вот и нет! Я лучше знаю, — идя по ещё значительно пустому переулку, они напоминали школьников, идущих на учёбу. Белозёрова подскакивала на ходу. — Ты уже в курсе того, как Долиш... м-м... ну, ты, наверное, помнишь..

— Само собой, — сказал Нотхэв. Они как раз проходили мимо аптеки, куда он всё не мог зайти уже пятый день подряд. — Давай зайдём.

— Ага. Мне тоже кое-что там нужно.

Белозёрова встала перед Ноктусом, навалилась на дверь. В аптеки хорошо ходить утром, так как владельцы могут сделать хорошую скидку. Помещение было заставлено шкафами высотой чуть ли не под самый потолок. Слабый свет давали подвесные лампы на входе, в сумраке виднелись расфасованные по банкам ингредиенты. Мальва — Драко с ней, травушка-муравушка, а живые слизни — чёрт, этих заживо в бурлящий котёл бросать следует. Когда аптека так помрачнела? Владелец громыхал чем-то на складе.

— Только не тараканы, только не живые, — нашёптывал Нотхэв.

— Пф, да какие тараканы, Нокт? — ответила на ту мольбу Белозёрова. — Здесь есть ерунда и похуже различных живых гадов. Посмотри наверх, на шкафы! Видишь те зелёные шары в иголках?

— Да-а, не хотел бы, чтобы на меня упал кактус.

Вдобавок растения были зачарованы на Гибель воров и выстреливали иголками во всякого, пытавшегося совершить кражу что в размере одной соломинки, что целого мешка. Человек при обстреле иглами поддавался действию снотворного, находящегося в них, и с первых попаданий в него засыпал и терял маскировку.

Владелец лавки, Слизень, вышел к самым ранним покупателям. Внешность оправдывала его фамилию: приземистый, блестящая лысина на всю голову; мантия, думается сначала, тяжелее его собственного веса — серая одежда сидит на нём, как мешок из-под гигантской тыквы.

— Добро пожаловать в "Слизень и Джиггер", — проскрипел владелец, положив на прилавок руки, неимоверно похожие на птичьи лапы с когтями, — мистер Нотхэв и мисс...

— Белозёрова. Не путать ни с чем, — приказала Лика.

— Договорились, — Слизень улыбнулся широким ртом с одним зубом. — Я вас слушаю.

Нотхэв выбирал что-то на витринах, пока Белозёрова диктовала Слизню:

— Два лунных камня, флакон настойки личинок златоглазок и волосы из гривы единорога, — Слизень мелкими шажками направился на склад, пять минут спустя отсалютовал мешочком волос единорога. — Одно есть, мисс Еблозёр... Ой, Белозёрова! Глубоко извиняюсь!

Нотхэв невесть зачем ускользнул за шкаф.

— Мистер Нотхэв, будьте добры, принесите пару лунных камней, — Ноктус присел на корточки, достал из нижнего ящика два серо-голубых овальных, шероховатых камня. То, что надо! Осторожно рассовал их по карманам... И, ругнувшись, свалился. Из его спины, проткнув ткань мантии и рубашки, торчали длинные чёрные иголки. Самый крайний справа кактус оголился. Белозёрова, явившись на источник шума, увидела даже не аврора. От Ноктуса осталась одна форменная одежда, а это

был совсем другой человек. Взъерошенные русые патлы, мутно-зелёные радужки глаз, нос картошкой. С правой стороны лицо пересекала какая-то дуга. Порез, что ли?

— Ох, ни черта себе... — не укладывалось в голове у Белозёровой. А этот бес, можно подумать, из Сопротивления? Подле его ног лежал свёрнутый в трубочку клочок пергамента. Развернув его, Лика про себя прочитала, сперва разобрав почерк: "Мечислав Лебовски". Внизу подрисована та же фигура, которой помечен юноша.

— А давайте ещё спросим, с какой целью он хлебал Оборотное зелье для превращения в одного из сильнейших в Министерстве магов?

На шум примчался Слизень, и его, когда он увидел на полу Лебовски, чуть не хватил удар.

— Оживи! — Лебовски, завидев тусклый свет, дёрнулся. Он даже не помнил, как уснул. Сначала он посмотрел в стекло под витринами и ужаснулся, поняв, что тал самим собой. Затем, повернул голову, и как напрасно! Его глаза закрыла чёрная повязка, а руки и ноги обхватили верёвки.

— А сейчас вы либо объяснитесь, либо отправитесь в Азкабан без вопросов. Член организации, известной как Сопротивление, — Белозёрова не удержалась и дополнила: — Благородный сэр Лебовсука.

* * *

— Подъём!

Гермиона перепугалась аки утка от выстрела охотничьего ружья. Правда рассвело? Проснуться от соловья было бы потрясающе, но сейчас скорее уж гагара прокричала.

— Я не прощу тебе второго ночного заседания за курсовой! — восклицала Джинни, что кричала, ходя за Гермионой по пятам. Никогда она ещё не засыпала прямо за столом. Курсовая почти готова, ещё два-три абзаца написать!

— Вместо того, чтобы проснуться со светлой головой, ты выбираешь...

— Горбиться над пергаментом, но не постоянно же! — отрезала Гермиона.

В спальне осталась только Бренир, что куталась в два одеала. Глаза её слипались. Она шмыгала носом, а из рук не выпускала стопку салфеток.

Ноябрь. Простудившиеся ученики имеются на каждом факультете, особенно худо приходится Слизерину. Подземелья холоднее остальных частей замка. Какие бы скользкие личности там не обитали, младших действительно жалко.

— Как самочувствие? — обратилась Гермиона к Сюзанне, чихнувшей пять раз подряд.

— Отвратительное. Ещё с температурой мне кажется, будто меня закопали в горячий песок под палящим солнцем. Ненавижу, — а кому нравится? Настоящая болезнь рядом не стоит и с самой искусной симуляцией. — Ты чего — апчхи! — сегодня в спальне не ночевала?

— Самурай пера и знаток магических наук вступил в битву с курсовой для ЖАБА, — улыбнулась Гермиона.

Сюзанна засмеялась, представив, как Гермиона машет каким-нибудь ярким фазаньим пером, рассекая летящий на неё пергамент. Выглядело бы зрелищно.

— Кстати, мама хочет как-нибудь поговорить с тобой, — Гермиона ничуть не возражала насчёт беседы.

— Как-нибудь, да. Обязательно.

Может, какая-то то Бренир и была в том кошмаре с Рейес, но не может быть, чтобы — раз! — и всё связано между собой. Тревога вскоре исчезла. Гермиону более не беспокоили внезапности. Ни мелкие, как вкус зубной пасты или аромат роз, ни такие грандиозные, как шипящий шёпот в ушах или сороконожка. Омерзительнее того, пожалуй, было Оборотное зелье с ногтями Крэбба со второго курса.

Свежие новости не обрадовали. Опять происшествие с министерским сотрудником, да с каким! Если верить первому заголовку сегодняшней газеты, Ноктуса Нотхэва нашли в сундуке еле живым. Главный аврор лежал на дне длинного сундука, чуть вздрагивая, накрытый белой простынёй — того обокрали на одежду и портфель. Фотография нежелательного лица также имелась. Мечислав Лебовски, которого Гермиона сначала приняла за родственника Крэбба, был связан и примотан к железному стулу, стоящему посредине зала заседаний. За его спиной расхаживала Белозёрова, его схватившая, причём совершенно случайно. А в интервью она рассказала немного... про кактус.

— Постой, — вмешалась Джинни, — кажется, это не всё. Перелистни!

Статья продолжалась:

"На руках у Лебовски был именной медальон со знаком, являющимся символов одного из отрядов американской вооруженной незаконной организации Орден Белой Вечности, также известной как Сопротивление. Лебовски отказался докладывать сведения о себе, пока Белозёрова не дождалась авроров. Со дня на день в стране начнутся активные поиски его соратников, а также продолжатся поиски Моро и Дауэр, которые по-прежнему находятся в международном розыске как опаснейшие преступники на воле. Пойманный молил о пощаде, суд вынес приговор — десять лет заключения в Азкабане. Всех призываем к осторожности!"