В омут с головой (гет)

Где-то война рушит судьбы, ломает жизни, стирает в пыль.

Где-то цунами снова накрыло большой волной.

А на твоём море всегда идеальный штиль.

Но ты пытаешься всё усложнить борьбой.

etc.

Говорят, в одиночестве многое переосмысливается. Многое переосмысливается при переменах. Многое переосмысливается, когда от прежней жизни остаются одни воспоминания. Но если твоё запястье хранит след чёрной метки, то переосмысливать что-либо не стоит: от тебя ждут не этого, а подчинения.

Драко был в курсе порядка, устраиваясь на работу в Министерство. Знал, что будет выполнять тупые, порой даже парадоксальные распоряжения и никогда не задаст лишних вопросов. Потому что чиновникам из управления не нравилось, когда их решения оспариваются или подвергаются критике. Кажется, они вообще не любили, когда кто-нибудь, кроме них, думает. Они не слышали о плюрализме мнений, не знали о свободе выбора и делили людей на две категории: на сторонников своих взглядов и на врагов. И всякий раз, встречая незнакомца, мгновенно угадывали, к какому типу его отнести.

Эта суперспособность оставалась непостижимой для Драко. Он давно не жил в роскошном особняке, не был ни влиятелен, ни богат и никогда не проявлял манер аристократа. Он не был собой почти два года. Каждый день в восемь часов утра он входил в Атриум и смешивался с толпой — нескончаемым потоком бледных лиц, потёртых портфелей, старых, бесформенных одеяний. Но от остальных его отделяла невидимая линия. Линия, которая зигзагом бежала по залу. Линия, которую никто не мог разглядеть, но все чувствовали. Эта линия — тонкая и аккуратная, как лезвие ножа, — пролегала между каждым добропорядочным волшебником и тем, кого Министерство считало потенциально опасным. Первые держались гордо, вызывающе — так, словно приверженность к идеям Хоггарта подчёркивала их превосходство. Вторые смотрели на них враждебно, без тени улыбки, холодными, насмешливыми глазами. Странно, но Драко не замечал подобного в отношении себя и Грейнджер. Возможно, не замечал именно потому, что в те дни их разделяло нечто гораздо большее — вечная мерзлота тишины, по сравнению с которой даже зимний мороз мог показаться лёгкой прохладой.

Первая неделя совместной работы далась особенно тяжело. Они почти не разговаривали, даже более того — почти не виделись. Грейнджер приходила раньше, и когда он появлялся на пороге, на столе уже лежала стопка бумаг и записка, в которой был представлен список дел на сегодня. Сортируя, дополняя и раскладывая документы, Драко мучительно ждал мига, когда она толкнёт дверь его каморки. Проигрывал в уме, как она будет выглядеть. Будут ли её волосы собраны в конский хвост или он увидит их распущенными, ниспадающими на плечи? Облачится ли она в удобный пуловер или наденет строгую офисную рубашку? Какую колкость он скажет, чтобы лишний раз задеть её самолюбие?

Но Грейнджер не заходила к нему. Никогда. А когда выходил он — она не поднимала взгляда. Она воздвигла стену, которую ему было не сломать, — между ним и своей жизнью. И Драко ненавидел её ещё больше.

Он всегда старался закончить работу побыстрее, и когда часы показывали шесть, молча покидал Министерство. Дома его ждал ужин с родителями, а иногда — ещё и письма от Астории. Он ложился в десять и вставал в семь. И ничего нового из раза в раз. Ничего нового каждый день на протяжении недели. Но после того промозглого вечера, когда, поднимаясь наверх, он случайно услышал разговор отца, всё изменилось.

— Что?.. В Косом переулке? Да… да… Передай ему, что я приду… В одиннадцать? У лавки Горбина и Бэркеса?..

Драко влетел к себе комнату, путаясь в водовороте мыслей. С кем он разговаривал? Какую встречу назначил? Зачем? Голова шла кругом от насущных вопросов, ответы на которые — он знал — ему не понравятся. Наверное, следовало поговорить с отцом ещё тогда. И как знать, может, это было бы как раз то, что нужно. Но Драко, разочарованный и злой, глотнул огневиски из старой заначки и повалился на кровать, уже точно зная, куда направится завтра утром.

Той ночью он долго лежал без сна, наблюдая, как голубоватый квадрат окна окрашивается в розовое.

* * *

Косой переулок находился в упадке более трёх лет. Война с Волан-де-Мортом ликвидировала магазины, размазала пыль по прилавкам, окутала паутиной зеркальные витрины. Последний год вернул волшебные палочки, книги, лекарства и мётлы, привёл покупателей и новых владельцев, но не было больше кафе-мороженого Флориана Фортескью, дорогих бутиков волшебной одежды, кондитерских и Всевозможных Вредилок Уизли. Потому что новое Министерство давало лицензию только тем магазинам, чья продукция действительно приносили пользу магическому сообществу. Но того, по каким критериям эта польза определялась, никто не знал.

Драко и Астория сидели на скамейке перед заколоченной досками чайной, глядя в тёмные, пустые глазницы окон «Горбина и Бэркеса». На улице не было ни души, лишь колючий ветер вился вокруг, лез под шарф, под воротник, стремясь забраться поглубже, ужалить побольнее. Согревая дыханием замёрзшие руки, Астория зябко поёжилась и, кажется, в сотый раз произнесла:

— Я вернулась из Хогвартса всего на три дня, Драко. Может, объяснишь, почему мы проводим последний из моих выходных здесь?

— Уже объяснял, — ответил он сквозь зубы. — Отец договорился встретиться с кем-то на этом месте. Мне нужно узнать, с кем.

— Да, но какое это имеет значение?

— Он в чём-то замешан. Не делай вид, что не понимаешь.

— Вообще-то не понимаю.

Драко устало вздохнул, сжимая руками взлохмаченную голову.

— Астория, умоляю, прекрати! Или я воспользуюсь тем, что тебе нельзя колдовать вне школы!

Она усмехнулась, легонько толкнула его в бок, потом неожиданно посерьёзнела и тихо, вдумчиво заговорила:

— Слушай, я не хочу сказать о Люциусе ничего дурного, но давай посмотрим правде в глаза. Он сейчас совершенно не в том состоянии, чтобы строить антиправительственные заговоры. Не знаю, зачем ему нужна эта встреча, но рано или поздно ты получишь объяснение. Скорее всего, отец сам тебе всё расскажет, и окажется, что он просто решил пересечься с кем-то из старых друзей подальше от дома, чтобы не привлекать лишнее внимание инспекторов. — Она подсела ближе и взяла его за руку. — Пойми, Драко, всё только наладилось! Люциус не пьёт, тебе удалось найти работу. Мы все начали потихоньку привыкать. Так зачем рисковать? Зачем второй час сидеть напротив лавки, получившей известность за счёт торговли тёмными артефактами?

— Мне нечего терять, — отмахнулся Драко. — Моя жизнь — сплошная рутина. Если арестуют — хотя бы не придётся вкалывать на Министерство, которое я ненавижу.

Астория удивлённо вскинула бровь.

— Выходит, эти опасные игры — всего лишь способ внести разнообразие?

— Нет, — сказал он, хотя мысль показалась отчасти верной. — Я просто хочу узнать правду.

Следующие несколько минут они не разговаривали. Драко задумчиво глядел поверх крыш, на ленивые завитки дыма над трубами, которые казались ржавыми в лучах холодного, невидимого за облаками солнца. Он не смотрел на Асторию, но ощущал её присутствие рядом с собой и знал, что она беспокоится. Он не мог подобрать слов, чтобы развеять её опасения, не мог пообещать, что будет осторожен, потому что чувствовал уже тогда, что ему придётся крепко увязнуть в трясине, которая затягивала отца. От этого становилось тяжело на душе — он не хотел делать ей больно. Но знал, что так или иначе сделает.

Время медленно приближалось к полудню. Астория, нетерпеливо ёрзая, украдкой посматривала на часы, и вскоре сам Драко начал склоняться к мысли, что Люциус не придёт и, возможно, он неправильно понял услышанное. Он бросил последний взгляд в конец улицы, уже ничего не надеясь увидеть, как вдруг из-за домов проступила фигура, затуманенная рябящем воздухом. Драко мгновенно узнал в ней отца.

— Он здесь!

Астория без особого энтузиазма кивнула и поднялась со скамьи. Вдвоём они проскользнули за угол, спрятались у груды старых коробок, и она, проследив за Люциусом из-за стены магазина, спросила:

— Кстати, ты рассказал родителям, что работаешь с ней?

— Конечно, нет! — Драко иронично усмехнулся. — Если в этом мире и есть кто-то, кого отец ненавидит больше, чем Хоггарта вместе с его свитой, то это, пожалуй, грязнокровки.

— А к тебе это, значит, не относится?

Он задумался, но всего на мгновение.

— Нет. Я ненавижу Хоггарта больше.

— С каких это пор? — недоверчиво прищурилась Астория.

В ответ он лишь пожал плечами и, выглянув из укрытия, в оцепенении замер. Оказалось, Люциус уже достиг входа в лавку и остановился, воровато озираясь по сторонам. Затем достал палочку и уверенно шагнул внутрь.

— Какого чёрта… — изумлённо прошептал Драко. — Он не должен был заходить. Они договорились встретиться возле магазина…

Мысли беспорядочно роились, в висках стучала кровь. Где-то над ухом звенел взволнованный голос Астории, но он не мог разобрать, что она говорила. Решение нужно было принять быстро, ежесекундно. И он принял.

— Идём за ним.

С этими словами Драко торопливо обогнул нагромождение из коробок и направился ко входу. Дверь скрипнула, и взгляду открылось затхлое помещение, наполненное старинным хламом. В центре комнаты валялось несколько кресел без ножек, сундук, забитый мантиями и волшебными предметами, старый котёл, куча книг и пара сломанных мётел. На ветхих полках стеллажей под слоем пыли дремали всевозможные склянки с тёмными ингредиентами. Люциуса внутри не было, хотя кое-где на полу встречались следы грязных мужских ботинок.

— Куда он мог деться? — воскликнул Драко, блуждая взглядом по пустым каменным стенам. — Если бы он трансгрессировал отсюда, мы бы слышали.

— Кажется, я знаю… — пробормотала Астория из другого конца лавки. — Посмотри сюда.

Он двинулся к месту, у которого она стояла, и вскоре обнаружил приоткрытую дверцу люка. Деревяшки, оставшиеся от ступеней, уходили далеко вниз, скорее всего, куда-то в подвал.

— Придётся спускаться, — вздохнул Драко.

Астория негодующе фыркнула, но всё же позволила поймать себя с высоты в десять футов. Отряхнувшись, они осмотрелись по сторонам. Тусклые солнечные лучи проникали сквозь щели в полу. Там, где прежде стояла лестница, теперь возвышалась гора бетонных осколков, гнутой арматуры и обломков труб. Из-за танцующих в воздухе пылинок свет принимал форму плотных, почти осязаемых столбов. Пахло сыростью, гнилью и нечистотами.

— Что это за место? — проворчала Астория, изучая непривычную обстановку. — И почему здесь всё выглядит как после катастрофы или чьего-то жестокого поединка?

Драко только пожал плечами и направился к соседнему помещению, из которого брал начало тёмный извилистый тоннель.

— Нужно поспешить, пока ещё слышны шаги отца.

Они отправились в путь, минуя поворот за поворотом, один длинный коридор за другим. Вокруг были только пол и стены, крашенные в тускло-серый цвет, на низком сводчатом потолке чернели плесень и ржавчина. Воздух постепенно становился холоднее, тьма сгущалась, и вскоре Драко был вынужден использовать Люмос, несмотря на то, что свет, отражавшийся от бетонных поверхностей, легко мог их выдать. Гулкая тишина и мерная работа ног помогли ему не думать о том, какую тайну он раскроет, отыскав Люциуса. Разум словно погрузился в полудрёму, подкидывая воспоминания о прошлом, о Хогвартсе, о праздничных вечерах в особняке Малфоев, о Снейпе и, как ни странно, о Лили. Он продвигался вперёд машинально, почти бессознательно, пока Астория, порывисто выдохнув, не схватила его за локоть.

— Ничего не слышишь?

Драко остановился и обратил взгляд во мрак. Шаги отца больше не отдавались эхом по тоннелю, зато прямо из-за поворота и впрямь доносились неясные звуки.

— Нокс, — шепнул он, и вокруг палочки погас ореол света. — Тише. Не шевелись.

Это было странное ощущение — притаившись в углу, ждать, когда что-то появится из темноты. Драко замер; страх паутиной окутал его сознание. Даже сквозь одежду он чувствовал, как Асторию бьёт мелкая дрожь. Чувствовал жар внутри себя и то, как по лбу струятся капли холодного пота. Секунды, минуты, часы отсутствовали. Были только инстинкты и воспалённый, напряжённый до предела мозг, который чуть не взорвался от резкого крика.

— Экспеллиармус!

Всё произошло слишком быстро. Драко понял, что палочка вырвалась из рук, но не успел произнести заклинание защиты. Астория коротко взвизгнула. Помещение снова наполнилось голубоватым светом, и навстречу им вышел полноватый мужчина средних лет, в мятом костюме, с расстёгнутым воротником рубашки и узлом чёрного галстука, расслабленным и приспущенным. За его спиной стояли ещё двое, оба были облачены в тёмные мантии, лица скрывали бесформенные капюшоны.

— Инспектор Уоллис, — мужчина в костюме продемонстрировал документ, заверенный печатью Министерства, — а это — мои коллеги, Хейг и Томпсон. Нам было бы интересно узнать, что молодым людям вроде вас могло понадобиться на этой закрытой территории.

За последний год Драко видел достаточно инспекторов. В основном в их обязанности входило наблюдение за Пожирателями Смерти и иными лицами, не вызывающими доверия у Министерства. Они часто бывали в Лондоне и в соседних городках, почти полностью заселённых маглами, а потому были вынуждены носить простую, неброскую одежду. Если внешний вид Уоллиса удовлетворял должностным требованиям, то мантии Хейга и Томпсона не шли ни в какие рамки.

Драко насторожился — слишком много странного произошло за одно утро. Мысли его вновь скакнули к отцу, к таинственной встрече, которую он назначил. Что могло означать его появление здесь? И как инспекторам удалось среагировать так оперативно?

Уоллис смотрел на него, ожидая ответа. Драко выдержал этот прямой, пристальный взгляд, но медлить больше не имело смысла, и он сказал первое, что пришло в голову:

— Видите ли, сэр, у моей подруги убежал кот — должно быть, пролез в небольшую щель у чёрного входа. В самом магазине мы его не нашли, поэтому решили спуститься в подвал.

Врать оказалось легко. Он держался уверенно, бодро, и голос его не дрожал. Но Хейг и Томпсон недоверчиво переглянулись, а в приподнятых бровях Уоллиса застыл вопрос, который так и не был озвучен.

«Не поверил. Конечно, не поверил». Внутри у Драко всё сжалось; он из последних сил старался выглядеть естественно, но Астория вцепилась в его руку так сильно, что костяшки пальцев побелели. Уоллис заметил это и обратился к нему с некоторым подозрением:

— Ваше имя, фамилия? Место работы?

— Драко Малфой. Отдел обеспечения магического правопорядка.

— Интересно… — озадаченно протянул Хейг.

— Интересно, почему вы не на службе в разгар рабочего дня, — подхватил Томпсон.

— Я отпросился, — быстро сориентировался Драко. — Взял отгул, чтобы проводить подругу. У неё Хогвартс-экспресс через пару часов. Но какое вам дело до всего этого?

Постукивая каблуками, Уоллис медленно прошёлся взад-вперёд. Движения были расслабленным, глаза не выдавали эмоций.

— Кто из Министерства может подтвердить вашу личность? — наконец спросил он.

— Гермиона Грейнджер, — с вызовом ответил Драко. — Между прочим, не последний человек в отделе.

Он понимал, что упоминание её имени было сопряжено с большим риском: Грейнджер не обладала той значимостью, на которую он намекал, и уж точно не стала бы его защищать, особенно — после неявки на работу без всякого предупреждения. Но смутные опасения уже поселились в душе, и теперь ему казалось критически важным проследить за реакцией Уоллиса.

Тот сделал рукой неопределённый жест и нахмурился.

— Что ж, поступим следующим образом. Если начальство повторит ваши слова — будем считать, что инцидент исчерпан. Если нет — вам придётся проследовать с нами для дальнейшего выяснения обстоятельств. — Затем он повернулся к Томпсону. — Девушку можно отпустить, она несовершеннолетняя. Проводи её наверх, Джерард, и убедись, что она покинула лавку. А ещё лучше — доставь домой или прямиком на вокзал Кингс-кросс.

Они отошли в сторону, и Уоллис продолжил давать какие-то указания шёпотом. Хейг остался на месте, но по отсутствующему выражению лица угадывалось, что мысленно он был с коллегами. Драко решил, что более удачного момента может не представиться, и быстро прошептал на ухо Астории:

— Срочно дай мне свою палочку.

— Что?! — возмутилась она. — Ты предлагаешь мне поехать без неё в Хогвартс?

— Ты в Косом переулке! Тут лавка Олливандера под боком.

— Да? А если этот придурок будет сопровождать меня до дома?

— Как-нибудь выкрутишься, — отмахнулся Драко, начиная терять терпение. — Я серьёзно, Астория. Нет времени спорить. Мне нельзя оставаться безоружным.

Она не успела ничего ответить, а перед глазами уже выросла плечистая фигура Томпсона.

— Пойдёмте, мисс, — сказал он. — Я отведу вас к выходу.

Она замешкалась, но всего на секунду, затем кинулась к Драко и, сделав вид, что обнимает его, осторожно засунула палочку в карман пиджака.

— Напиши, как освободишься, — бросила ему напоследок.

И скрылась вместе с Томпсоном во тьме длинного коридора.

Уоллис как-то странно, нехорошо улыбнулся.

— Патронус с сообщением для вашего начальства уже в пути, — сказал он, ловя мутный взгляд Хейга. — Так что ждать осталось совсем чуть-чуть.

«Нет… слишком быстро», — мелькнула тревожная мысль. Драко сжал кулаки. Попытался собраться с мыслями. И…

— Импедимента! Экспеллиармус!

Серебристый луч сшиб Уоллиса с ног. Падая, он ударился головой о покорёженные стыки труб и потерял сознание. Второе заклинание угодило в его напарника. Драко не успел ничего предпринять, ни даже отпрянуть в сторону, а Хейг — обезоруженный и разъярённый — уже нёсся на него. Удар пришёлся в плечо, палочка выпала из рук, и оба рухнули на пол. Прижатый к толще бетона, Драко не сумел отразить выпад. Челюсть свело от боли, из глаз посыпались искры. Будто в замедленной съёмке, он беспомощно наблюдал, как кривится лицо Хейга, а жилистый кулак в очередной раз взметает ввысь.

Сердце бешено колотилось о рёбра, отсчитывая последние секунды. Драко дёрнулся изо всех сил и сполз с настила. От нахлынувшего облегчения сознание погрузилось в темноту. Сжав зубы, он попытался встать. И вперёд, быстрее, на ощупь, раз глаза ничего не видят. За спиной — звук шагов и рваное дыхание Хейга, а пальцы наконец отыскали палочку среди множества мелких щебней. Развернувшись, Драко резко ударил противника в живот. Тот взвыл, но ответить успел — Драко снова получил по лицу и едва устоял на ногах. Замерев, они так и смотрели друг на друга несколько секунд — скрюченная фигура в мантии и парень с разбитой губой.

— Ты пожалеешь об этом, — сдавленно прохрипел Хейг. — Помяни моё слово.

Теперь капюшон был отброшен назад. Драко жадно всматривался в представшее перед ним лицо, но черты совсем не хотели оставаться в памяти. Он не стал терять время и выбросил вперёд правую руку.

— Петрификус Тоталус!

Безжизненное, парализованное тело грохнулось на пол, подняв в воздух облако пыли. В следующее мгновение раздался невнятный шорох из другого конца комнаты — Уоллис постепенно приходил в себя. Драко трансгрессировал прежде, чем он сумел дотянуться до палочки.

Давящая темнота казалась более густой, чем обычно. Процесс перемещения затянулся, накатила странная, не пойми откуда взявшаяся боль. Прошло ещё несколько мучительно долгих секунд, по истечении которых Драко довольно жёстко приземлился на заледеневший асфальт. До того момента он смутно представлял себе место прибытия — выбор произошёл почти не осознанно, — а потому, оглядевшись по сторонам, не сразу понял, где оказался. Осознание пришло вместе с досадой — перед ним стояла красная телефонная будка.

Драко решил не задаваться вопросом, почему он трансгрессировал именно сюда: что-то подсказывало, что ответа ему лучше не знать. Засунув руки в карманы, он бесцельно побрёл вдоль улицы. В голове прокручивались события минувшего утра. Мышцы ныли. Он снова думал об отце и том, что могло его ожидать в подвале «Горбина и Бэркеса», пока взгляд не натолкнулся на Грейнджер, беспокойно расхаживающую у входа в Министерство. Она была ошеломлена, раздавлена и, наверное, сбита с толку. Драко знал, что причина этому — он. Но всё же приблизился к ней и заговорил — впервые, после двух недель тишины.

— Привет, Грейнджер. Ужасно выглядишь. Какие-то проблемы на работе?

— Что?! — чуть не задохнувшись от возмущения, она вцепилась в воротник его пальто и яростно выкрикнула: — Ты не явился на службу и даже не предупредил меня! Тобой инспектора интересовались! И после этого тебе хватает наглости…

— Тише! — прошипел Драко, нервно озираясь по сторонам. — Они не те, за кого себя выдавали, ясно? Думаю, эти типы просто обзавелись фальшивыми документами.

Её глаза расширились от ужаса.

— Во что ты влип?..

— Тебя не касается.

Несколько минут они смотрели друг на друга, не произнося ни единого слова. Взгляд Грейнджер опустился вниз, задержался на его губах, коснулся края рубашки, на котором алело небольшое кровавое пятно. Наконец, будто очнувшись, она глубоко вздохнула и привычным жестом пригладила растрепавшиеся волосы.

— Так, ладно… Давай спустимся в офис и всё спокойно обсудим. Заодно проверим твоих инспекторов по базе.

Сердце Драко стучало где-то в районе горла. Ему бы уйти и никогда не вспоминать о том, что произошло в лавке Горбина и Бэркеса, но на улице тоскливо завывал ветер, а возвращаться на Нортбрук-драйв не было никакого желания. Грейнджер уже направлялась ко входу в Министерство, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней.

Они молча миновали опустевший холл, поднялись на второй уровень, пересекли тёмный коридор и вошли в кабинет, единственным источником света в котором был ярко пылающий камин. Драко расположился на диване и обернулся к Грейнджер, которая с головой ушла в документы.

— Как, говоришь, его звали?

— Уоллис.

— Уоллис… — задумчиво повторила она. — Драко, а ты уверен, что…

— Да, уверен. Они выглядели необычно и не несли всякую чушь про Хоггарта и общественную сознательность. Кроме того, они совершенно не имели понятия о том, что происходит в нашем отделе.

— Пожалуй, это и вправду странно.

Грейнджер достала очередную стопку пергаментов и погрузилась в чтение. Мягкий рассеянный свет обрисовывал её лицо, словно старинный портрет, и Драко с удивлением отметил, что ей идёт эта дурацкая сосредоточенность. Этот взгляд карих глаз, упрямый и решительный, как и она сама. Это мнимое внешнее спокойствие и вспышки воспламеняющейся нервозности внутри, когда она торопливо перелистывала страницы…

Он раздражённо тряхнул головой, пытаясь прервать ход мыслей.

— Что-нибудь нашла?

— Возможно. — Грейнджер протянула ему папку с кратким досье. — Посмотри. Это мог быть он?

С фотографии улыбался худой седеющий мужчина средних лет. На вид — полная противоположность Уоллису из «Горбина и Бэркеса».

— Нет, — мотнул головой Драко. — Ничего общего с тем типом.

— Значит, он и правда позаимствовал чужие документы. Даже не удивлюсь, если с «настоящим» Уоллисом что-то случилось. — Грейнджер встала из-за стола и в задумчивости прошлась по кабинету. — Может, всё-таки расскажешь, что именно там произошло?

— Я уже говорил, — вставая, резко ответил Драко. — Это не твоё дело.

— Ты просто не понимаешь. Всё гораздо серьёзнее…

— О да, всё очень серьёзно! — рявкнул он. — Настолько серьёзно, что твоё поганое Министерство пришло бы в настоящий ужас. Но ты ведь не сдашь меня, правда, Грейнджер? Не сдашь, потому что сама что-то скрываешь. — Драко обогнул диван и подошёл к ней почти вплотную. — Что ты будешь делать, когда тайна всплывёт наружу и начальство перестанет тебе благоволить? Возможно, ты пройдёшь через всё то же, что и я — год назад. Судебные разбирательства, дементоры, слежка, постоянный контроль… И вот тогда ты поймёшь, какое оно на самом деле — это справедливое Министерство. А пока… пока ты такая же, как они. Мерзкая грязнокровка.

Тирада возымела не совсем тот эффект, что ожидал Драко: Гермиона побледнела и, встретив его холодный жёсткий взгляд, отпрянула назад.

— Ты боишься меня, Грейнджер?

Он перехватил её запястье и с силой сжал. Прикосновение вышло грубым, кожа стянулась и покраснела, но она не попыталась отнять руку. В светло-карих глазах не читалось упрёка или осуждения — спокойные, выразительные, они обволакивали, словно вуаль.

— Я боюсь, что мы можем стать врагами.

Драко усмехнулся и отпустил её.

— А сейчас мы — кто?

— Мы?.. — повторила она как-то растерянно. — Просто коллеги. И будем ими до тех пор, пока тебе не придётся делать выбор.

В памяти всплыли слова Люциуса о том, что скоро всё изменится, — почему-то они перестали казаться сущим бредом. А ещё, не так давно Маркус Флинт настоятельно советовал ему принять чью-то сторону, чтобы избежать проблем в будущем. Конечно, Флинт — это Флинт, ему мозги ещё на третьем курсе бладжером вышибло, но что могла иметь в виду Грейнджер? Драко обратил к ней испытующий взгляд и задумчиво прищурился.

— Что же такого страшного тебе известно?

Она проигнорировала вопрос и быстро, взволнованно заговорила:

— Выслушай меня внимательно, Драко, это очень важно. То, во что ты ввязался, скорее всего очень опасно. Что бы ни думал, на что бы ни рассчитывал, умоляю, остановись! Ради собственного спокойствия и будущего своей семьи перестань вмешиваться в это!

— Что ж… — протянул он в ответ, снимая пальто с вешалки. — Надо сказать, это очень мило с твоей стороны, Грейнджер. Такая забота… Но нет, я не отступлюсь. Только не теперь.