Все краски мира (джен)

Эшли была готова рисовать в парке весь день, но переменчивая летняя погода внесла свои коррективы. Кажется, совсем недавно небо было безупречно-чистым, и вот уже весь горизонт затянуло тяжёлыми дождевыми тучами. Поднялся ветер, и рисовать стало совсем неудобно. Она с сожалением закрыла альбом и скорее побежала домой, думая о том, достаточно ли непромокаемая её сумка, чтобы рисунок не пострадал.

Тёмную фигуру возле дома Эшли заметила не сразу. Только свернув на выложенную плиткой садовую дорожку, она увидела человека, явно не принадлежащего к семейству Эвансов. Высокая фигура, облачённая в длинную чёрную мантию, скрывалась в тени ветвистого дуба. Лицо человека разглядеть не удалось, оно было обращено в сторону дома. Точнее — в сторону окна комнаты Лили Эванс. «Ну вот, началось», — подумала она безо всякого удивления. «А я так и не увидела Хогвартс», — мелькнула грустная мысль, но Эшли приказала себе не раскисать раньше времени. Первым порывом было бежать в дом, под защиту стен, уже казавшихся родными. Но это бы означало, наверняка навлечь беду на родителей. Да и что такое двери и замки для опытного тёмного мага? Поэтому Эшли стала тихонечко пятиться назад. Она успела сделать всего три шага, когда человек в мантии обернулся.

У него было совсем юное лицо — школьник, примерно того же возраста, что и Эшли. Правда, в нём совершенно отсутствовала свойственная юности мягкость. Жёсткие, угловатые черты, нос с горбинкой, изломанные линии губ — это лицо выглядело так, словно было вытесано из камня, причём скульптор куда больше заботился о выразительности, чем о привлекательности. «Именно так в кино выглядят злодеи», — сжавшись, подумала Эшли. Но в следующий момент каменное лицо незнакомца осветилось выражением такого облегчения, что все опасения Эшли улетучились. Незнакомец совсем не собирался её убивать, он был счастлив, видя её живой и невредимой. Точнее, не её, а Лили Эванс.

Юноша быстрым шагом направился к ней, и на мгновение Эшли подумала, что он собирается её обнять. Но он замер, не дойдя пары шагов, так резко, будто натолкнулся на невидимую стену. Выражение счастья погасло, лицо опять стало усталым и замкнутым.

— Здравствуй, Лили, — голос у него был скрипучий и мелодичный одновременно, подобно звучанию виолончели.

Эшли уже догадывалась, кто это, но не стала рисковать, называя имя, а просто сказала:

— Здравствуй.

— У тебя… всё хорошо?

— Да, всё нормально, — Эшли отвела взгляд. Почему-то сейчас врать было труднее, чем в разговоре с родителями.

Юноша замер в нерешительности. На серой плитке стали появляться тёмные крапинки — предвестники начинающегося ливня.

— Не бойся, я не собираюсь тебя беспокоить: ворошить воспоминания о детских забавах и тому подобное, — он усмехнулся, но в чёрных глазах не было веселья.

— Я только хочу отдать тебе кое-что. Знаю, ты говорила, что твоя безопасность — не моя забота. И всё же…

Он достал из кармана цепочку с крупным кулоном янтарно-жёлтого цвета и передал девушке. Только присмотревшись, Эшли поняла, что это вовсе не кулон, а маленький хрустальный флакон, заполненный золотистой жидкостью. Жидкость искрилась, переливаясь всеми оттенками жёлтого, и, казалось, испускала собственный свет.

— Феликс Фелицис. Высшего качества. Такому образцу позавидовал бы даже наш профессор, — на слове «профессор» юноша иронически фыркнул. — Здесь немного, но в критической ситуации может выручить.

— Спасибо, — Эшли непроизвольно заулыбалась, заворожённо глядя на маленькое солнце в бутылке.

Такая реакция его удивила:

— У тебя точно всё в порядке, Лили? Ты какая-то… другая.

— Можешь считать, что я решила начать новую жизнь, — выкрутилась Эшли. В конце концов, это было почти похоже на правду.

— Спасибо за подарок, удача мне пригодится.

Тем временем, дождь усилился. Темные точки на дорожке слились в сплошное полотно. Голову Эшли защищала лёгкая шляпа, а вот чёрные волосы юноши стали уже совсем мокрыми. Холодные капли стекали по лбу, но он, кажется, не замечал этого. Соседка из дома напротив вышла на крыльцо и стала звать свою загулявшую кошку:

— Мисси! Мисси, домой!

— Что ж, пора и мне домой. До свиданья, Лили, — юноша коротко кивнул и направился в сторону от дома.

Не жалость, какой-то другой иррациональный порыв заставил Эшли окликнуть его:

— Северус!

Юноша обернулся.

— Может быть, зайдёшь? Выпьешь горячего чая.

Минуту он смотрел на Эшли, словно что-то выискивая в её глазах, но потом решительно мотнул головой:

— Спасибо за приглашение, но не стоит, — он снова улыбнулся своей кривой, половинчатой улыбкой.

— Мне уже слишком поздно… начинать новую жизнь.

Придя домой и, переодевшись в сухую одежду, Эшли проверила рисунок. Сумка оказалась надёжной, рисунок не пострадал. Она заварила себе чай, открыла альбом, и собиралась ещё немного порисовать, но так и застыла перед чистым альбомным листом. Как ни пыталась Эшли представить какой-нибудь красивый пейзаж, перед глазами всё стояло лицо Северуса Снейпа, его прощальный взгляд. Взгляд человека перед прыжком с обрыва.

Кажется, спокойная жизнь в родительском доме для Эшли закончилась. Уже на следующий день её посетил ещё один гость. Но этот не дожидался скромно под деревом, а решительно позвонил в дверь.

Эшли сидела в своей комнате, обложившись книгами по зельеварению, когда нетерпеливая трель звонка заставила её насторожиться. Через пару минут в комнату заглянула мама:

— Лили, это к тебе.

Уже по лукавой улыбке на мамином лице, Эшли подумала, что у неё проблемы. Спустившись в низ, она в этом убедилась. Она даже не успела толком разглядеть вошедшего, когда стремительный вихрь подхватил её и поднял над землёй.

— Ох, Лили, умеешь ты попадать в истории, — прозвучал взволнованный голос, и её щеки коснулось тёплое дыхание.

Висеть над землёй, да ещё и в объятиях незнакомца, было крайне неудобно. Но, похоже, молодой человек и сам смутился своего порыва. Он аккуратно опустил девушку на пол и принялся приглаживать свои растрепавшиеся волосы — без особого успеха.

— Отец сегодня узнал, что в твой дом вызывали авроров. Он сказал, что тревога была ложной, но я всё равно беспокоился.

Несмотря на смущение, юноша широко улыбался. В тёплых, чайного цвета глазах, плясали озорные искорки. Он мягко взял её за руки, но Эшли непроизвольно отстранилась. Гость посмотрел на неё укоризненно:

— Ну что такое, Ли? Вроде мы уже прошли тот этап, когда ты делала вид, что я тебе не нравлюсь.

От необходимости объясняться Эшли спасла мама. Она вышла из кухни и тоже посмотрела на Эшли с укором:

— Что же ты держишь юношу у порога. Проходи в столовую, Джеймс, мы как раз собирались пить чай.

Эшли хотела сказать, что Джеймс зашёл на минутку, и пить чай не будет. Но Джеймс уже проговорил «Благодарю, миссис Эванс» и, послав Эшли победную улыбку, направился вглубь дома. Пришлось лже-Лили взять на себя роль гостеприимной хозяйки.

Кажется, даже в ту первую ночь, перед пронзительным взглядом аврора Муди, Эшли нервничала меньше. И дело было даже не в угрозе разоблачения. Джеймс разливался соловьём, явно стараясь очаровать родителей своей избранницы. Он рассказывал о поездке в японский волшебный океанариум — целый город под водой. С мальчишеским пылом, он описывал поселения русалок, гигантских гидр, и каких-то ещё диковинных существ, которые, по его словам, удивили бы даже Хагрида. В особенно эффектных моментах своего рассказа он бросал пылкие взгляды на Эшли, и, кажется, пребывал в прекрасном расположении духа. Вот это было хуже всего. В первый раз Эшли действительно почувствовала себя обманщицей.

Родители смотрели на Джеймса благожелательно. Похоже, он был здесь не первый раз, и родители уже приняли выбор дочери как данность. «Вот только что мне делать с этим выбором? Встречаться с парнем, которого я даже не знаю? Для начала, это было бы подло по отношению к Лили». Да и саму Эшли такая перспектива не вдохновляла. Джеймс Поттер оказался обаятельным молодым человеком с какой-то тёплой аурой внутреннего благополучия. Многие девушки были бы рады оказаться на месте Лили Эванс. А вот Эшли сейчас отчаянно жалела, что не оказалась двойником какого-нибудь менее заметного героя. Мери Макдоналд, например.

Тем временем, разговор перешёл от плавников и щупалец на более серьёзную тему. Папа, как и положено заботливому отцу, решил узнать у потенциального жениха дочери о его профессиональных перспективах. Джеймс, с тем же энтузиазмом, заявил, что будет аврором.

— Это как полиция, только у волшебников, — пояснила Эшли.

— Что же, достойное призвание. Вот только опасная эта стезя, особенно сейчас. Я слышал, в вашем мире неспокойно, если будет война…

— Не будет никакой войны, — Джеймс решительно тряхнул головой. — На стороне Волдеморта лишь жалкая кучка сторонников. Вот увидите, мы их быстро обезвредим, скоро все они будут в Азкабане. Ведь с нами Дамблдор, а он самый сильный маг в мире.

Тут уже Эшли не удержалась. Просто не могла слушать эту патетическую речь, зная, чем всё закончится, причём, конкретно для Джеймса.

-Нельзя так недооценивать противника. Почитай маггловскую историю, сколько раз такое было. Люди не верили, что фанатик-психопат может обрести реальную власть, а спустя пару лет он уже командовал армиями. А у волшебников ещё есть «империус». Эта жалкая кучка может быстро превратиться в большинство. Нельзя же быть таким наивным!

Эшли говорила с таким жаром, что Джеймс даже растерялся.

— Что ты, Лили? Что-то все-таки произошло? Тебя… пытались обидеть?

Эшли посмотрела на встревоженные лица Джеймса, родителей — все эти люди любили Лили. И они хотели бы знать о её судьбе. Эшли подумала, что если не признается сейчас, уже никогда не сможет этого сделать.

— Нет, ничего не случилось. Просто… у меня дурное предчувствие.

Эшли проводила Джеймса до порога, ловко уклонилась от прощального поцелуя, а потом, так же ловко, от расспросов родителей на тему «Всё ли у вас с Джеймсом в порядке». К сожалению, уклониться от собственной совести было не так просто. И всё же, остаток дня Эшли провела, думая не о Лили, а о крестражах. «Если я помогу избежать всех этих смертей, это отчасти оправдает моё самозванство». Вот только знать о крестражах — одно. Добыть, и, тем более, уничтожить — совсем другое. «Мне нужен союзник. Кто-то, кому можно довериться».