О людях и драконах (джен)

Клятва первая: будь готов пожертвовать всем ради Его Величества.

Всегда стремись к справедливости, даже ценой своей жизни.

* * *

Постоянная болтовня соседок по комнате редко привлекала внимание Гермионы. Многочисленные слухи, наряды и украшения — эти темы если и были ей интересны, то не настолько, чтобы вмешиваться в чужой разговор. Её же попытки начать диалог в подавляющем большинстве случаев были безуспешны. Нет, её не перебивали и не игнорировали, но и разговор поддерживали по большей части из вежливости. Причины подобного отношения были ей понятны — выросшим в мире магии девочкам были непонятны и не интересны рассказы о жизни маглов, разговоры же о учёбе… В этом они не отличались от львиной доли ровесников Гермионы, начиная скучать уже через минуту.

Этот вечер не отличался от прочих. Соседки, перешучиваясь, обсуждали новую порцию слухов, а Гермиона делала вид, что читает учебник по трансфигурации. Его автор, как мог, пытался избавить текст учебника от слишком сложных для учеников деталей, но чтение его всё равно требовало внимания и усидчивости. Впрочем, сейчас он был нужен Гермионе лишь для маскировки.

Весь оставшийся после разговора с драконом день она просидела в библиотеке, пытаясь найти хоть что-то схожее с её ситуацией. Тщетно. Самым близким было описание магических клятв, но заключаться они могли только между магами, да и требовали точного понимания сути клятвы всеми участниками договора. Книги же, посвящённые драконам, описывали их как исключительно неразумных, хоть и обучаемых животных. Последнее, конечно, подтверждало слова дракона о её происхождении, но порождало множество дополнительных вопросов.

Вообще, чем дольше девочка думала о драконе, тем больше утверждалась в мнении, что та, даже не способная на ложь, доводит до неё лишь малую долю своих знаний. Остались без ответов вопросы о природе Пакта и способах его отмены, о прошлом дракона… Что уж там говорить — даже своё имя она так и не раскрыла!

Впрочем, одно наблюдение Гермиона всё же сделала.

Дракон, что бы ни происходило в её прошлом, так или иначе контактировала с людьми ранее. И навряд ли это происходило в нормальной обстановке, уж слишком предвзятым и однобоким было её представление о людях. Искреннее непонимание ею переживаний девочки по поводу платы за Пакт тому подтверждение.

Гермиона вздохнула. С этой проблемой многое по прежнему было не ясно. Высказанное ею предположение, всё же, не совсем соответствовало действительности. Понятие слова «мораль» слишком обширно, чтобы полная его утрата осталась незаметной как для большинства окружающих, так и для неё самой. Это и было основной проблемой. Без помощи со стороны знающих её людей выяснить детали изменений не представлялось возможным.

Скосив взгляд на продолжающих болтовню соседок по комнате, Гермиона снова вздохнула. Девочки не смогут ей помочь. Родители тоже. Пусть учебный год и близится к концу, но до поездки домой может произойти слишком многое. Общение же через письма… Слишком долго, да и не уверена она в том, что сможет пересказать все события так, чтобы не заставить их паниковать. Конечно, приятно знать, что о тебе беспокоятся и заботятся, но если забота может привести родителей к решению о запрете на продолжение учёбы в Хогвартсе… Нет, разговор с родителями необходимо отложить до встречи с ними, и тщательнейшим образом продумать.

Внезапно она заметила, что разговор девочек затих. Лаванда Браун, вошедшая в комнату незаметно для Гермионы, сейчас сидела в окружении подружек с таким видом, будто ей известны все тайны мира.

«Очередная порция слухов», — подумала Гермиона безразлично. «Опять кто-то кому-то что-то сказал или сделал».

Лаванда же, дождавшись максимального внимания к своей персоне, наконец-то заговорила:

— Вы даже представить не сможете, что за зверя завёл у себя лесник…

«Кажется, через несколько дней эта «тайна» будет известна всей школе…»

* * *

Прошло несколько дней, заполненных учёбой и поиском информации в школьной библиотеке.

Опасаясь снова сделать нечто, несвойственное ей ранее, Гермиона старалась вести себя на уроках как можно тише. Не тянуть вверх руку, если ответ на вопрос преподавателя был ей известен. Отвечать, если вопрос был задан ей, как можно точнее и лаконичнее. Не помогать соседям, если у них не получалось выполнить задание.

Конечно, некоторые преподаватели заметили столь резкое изменение поведения своей студентки, но лишь профессор МакГонагалл решила узнать причину подобного. Остальные же приняли это как данность. Так же, как и её сокурсники.

Раньше подобное отношение к ней других людей могло бы заставить девочку впасть в уныние, но сейчас все её мысли были заняты более важными вещами.

Своему декану, оставившему её после урока для разговора, Гермиона рассказала только о своих переживаниях из-за случившегося. Свои догадки и опасения она, по итогу быстрых размышлений, решила не озвучивать. Уж слишком они были шаткими, что уж скрывать, личными. Было непонятно, поверила ли профессор МакГонагалл её словам, но дополнительных вопросов не последовало. На прощание она порекомендовала девочке уделять больше времени отдыху, не в ущерб учёбе, конечно.

— И без нарушения школьных правил, — строго закончила свою речь профессор.

Урок по трансфигурации был последним в этот день, и девочка, попрощавшись с профессором, поспешила покинуть аудиторию. Настало время разговора с Гарри и Роном.

Точнее, к разговору она была готова уже давно, но мальчишки всё это время старательно избегали её общества. Садились как можно дальше от неё на уроках и при приёме пищи. Появляясь в гостиной факультета перед самым отбоем, они, не задерживаясь, скрывались в своей комнате.

Некоторое время спустя Гермиона стояла у входа в Запретный коридор. Внимательно осмотревшись и, не заметив ничего подозрительного, она подошла к самой удобной, на её взгляд, точке обзора на все подходы к коридору.

— Гарри, Рон, — тихо, но чётко произнесла она в пустоту. — Нам нужно поговорить.

Шуршание было ей ответом.

— Я хотела извиниться перед вами. Особенно перед Роном, — продолжила она. — И рассказать кое-что важное.

— Как ты нас нашла? — раздался из пустоты сдавленный шёпот.

— Я вас и не находила. — Девочка слегка пожала плечами. — Просто предположила, что вы должны быть здесь, раз уж в иных местах вас найти не удалось.

После непродолжительного перешёптывания и шуршания мантии-невидимки, перед ней как будто из воздуха появились головы друзей. Хоть она и видела действие этой мантии раньше, зрелище левитирующих в воздухе голов всё равно выглядело жутко.

— Говори, но только быстрее, — пробурчал Рон. Гарри молчал, упорно избегая её взгляда.

— Боюсь, что быстро не получится… — вздохнула девочка.

По мере её рассказа выражение лиц мальчиков менялось. Недоверие и раздражение сменялось удивлением, страхом, любопытством. Во время пересказа последнего её разговора с драконом они полностью избавились от мантии-невидимки, что немало её порадовало. Всё же разговаривать с летающими в воздухе головами довольно трудно психологически.

— Вот я и решила, что вы по прежнему исследуете Запретный коридор, — закончила свой рассказ Гермиона.

— И ты действительно не знаешь, что именно в тебе изменилось? — спросил Гарри. Сейчас он уже не избегал смотреть на неё, и девочка рада была видеть в его взгляде любопытство и участие.

— Нет… Поэтому мне и нужна ваша помощь… — с грустью в голосе ответила Гермиона.

Гарри оглянулся на Рона. Тот нехотя кивнул, и сказал:

— Не таким уж и страшным было наше наказание… Да и Чарли, вроде как, не поймали — я бы об этом узнал… Но как ты подтвердишь свои слова?

Пожав плечами, Гермиона повернулась к ним спиной и, склонив голову, раздвинула волосы на затылке. Слитный вздох удивления дал ей понять, что доказательство её искренности было убедительным.

Засыпавшие её кучей вопросов, и получив на них ответы, мальчики, в конце концов, рассказали Гермионе о том, что произошло с ними в Запретном лесу, куда их отправили за нарушения правил школы. Кроме того, Гарри поведал и о подслушанном им разговоре профессора Квирелла:

— Теперь Снейп знает, как пройти к камню, и украдёт его!

— Профессор Снейп, Гарри, — поправила мальчика Гермиона. — Предположим, что он действительно хочет украсть камень. Но для чего он ему может быть нужен?..

Гермиона задумалась. Было очевидно, что даже не принимая в расчет подозрения мальчишек по поводу зельевара, вокруг философского камня затевалась какая-то странная активность. И понять её причины было… интересно.

— Первое, что приходит на ум — он хочет жить вечно. Или, по крайней мере, как можно дольше. Второе — камень может стоить колоссальную сумму денег, ради которой можно пойти на кражу. Но что в этом плохого для нас? После совершения кражи ему, определённо, придётся бежать и скрываться от директора Дамблдора. А у нас будет новый профессор зельеварения.

— Но ведь он может и не сбежать, — задумчиво сказал Рон. Подобная перспектива смены зельевара пришлась ему по душе, но он по прежнему старался найти в словах Гермионы подвох.

— А зачем ему оставаться? — удивилась девочка. — Это очень странный выбор, если в его распоряжении будет бесконечно долгая жизнь или огромное богатство.

Рон, кажется, был полностью согласен с этим утверждением, но, взглянув на хмурящегося Гарри, сказал недовольным тоном:

— Всё равно — неправильно это. Вот если бы он что иное замыслил украсть, ты бы так не говорила…

— Что, например?

— Например, ну… Да хоть тебя! — выпалил мальчик.

— И зачем же я ему буду нужна? — прищурившись, с подозрением спросила Гермиона.

Рон хотел было что-то сказать, но быстро передумал и покраснел.

— Ну же, мистер Уизли, не стесняйтесь. Мне тоже интересно услышать ваш ответ на этот вопрос. — Холодный, насмешливый голос незаметно подошедшего зельевара заставил их вздрогнуть.

Примечания:

Эпиграф взят из описания копья "Guardian's Oath" — "Клятва Хранителя"