Третий не лишний (гет)

День за днем, шаг за шагом, встречу за встречей Гарри наблюдал, как успокаивалась мимика, становились мягче движения и спокойнее речь его друзей — все-таки это были его друзья. Просто потому, что он так решил. Гарри задавал все более сложные вопросы — задавал и Гермионе, то есть, конечно же, миссис Джин Уизли, и Рону — и они не терялись, а думали и отвечали. И даже лучше — делали и потом рассказывали ему. И начинали гордиться своими маленькими победами.

Ему даже кусок клубничного пирога принесли, и он не смог отказаться, потому что радовался и гордился вместе с ними. Гарри знал, как Рону поначалу не хотелось расспрашивать жену о ее работе. И знал, что тот об этом не пожалел. Гарри знал, как они выбирали новый диван, весело споря о длине и цвете. Он с удовольствием слушал, как они собирали кухню и готовили на ней блинчики — вместе. Он словно смотрел на их жизнь со стороны — и был рад своему присутствию в ней.

Еще немного, и все закончится его — их — окончательной победой. Не над собой и не над обстоятельствами — но над недопониманием, привычками, которые не красили обоих, над рутиной быта, который, как выяснилось, мог быть легким и даже приятным.

Сложнее всего оказалось избавить друзей от чувства ответственности за весь мир. Как же это было ему знакомо! Именно это чувство мешало им обратить внимание на собственные желания и просто быть внимательнее друг к другу, но и с этим они все-таки справились. Тут бы радоваться, но у него почему-то получалось только грустить.

Просто Гарри не хотелось расставаться. Да, он отдавал себе в этом отчет, продолжая выискивать, что бы еще улучшить в их отношениях, понимании друг друга, открытости.

Последние две встречи были уже, в принципе, лишними, и вот сегодня намечена общая и последняя — больше его услуги не понадобятся.

И вот он наступил, последний день...

Гарри очень хотелось открыться перед друзьями. Конечно, он сможет жить без них и дальше, но вот хочет ли?

Он уже совсем было решился оставить амулет личины дома, но его отговорила Мишель — она как раз вернулась и, конечно, была в курсе всего. Ей даже захотелось познакомиться. Но...

— Гарри, но все-таки, что, если это все же не твои друзья юности?

— Они это. Точно они. Я проверял, неоднократно. Никто иной не мог бы выдавать такие реакции.

Мишель прищурилась.

— Какова вероятность того, что может оказаться иначе? Оцени, пожалуйста.

Гарри задумался.

— Процентов... два-три, максимум пять. Я отдаю себе отчет, что иногда мог принимать желаемое за действительное.

— А теперь оцени, насколько вероятно то, что когда они все узнают, захотят вернуть тебя в тот ваш магический мир.

— О...

— И насколько ты этого хочешь...

— Ты прямо как Гермиона, — улыбнулся Гарри. — Всего меня по полочкам разложила.

— Может, ты такую и искал? Я на нее похожа? — Мишель бросила взгляд на свое отражение в оконном стекле.

— Знаешь, нет. Но вот некоторые ухватки... Мне теперь иногда кажется, что вы как родные.

— Сестры?

Гарри пожал плечами. Нет, эти две лучшие женщины в его жизни не были похожими. И все же что-то общее у них было. Точно. Хотя на самом деле вопрос вовсе не о том, да и, каким бы интересным Мишель не находила это сравнение, Гарри расслышал в ее голосе легкие нотки ревности.

— Знаешь, ты права. Возвращаться туда я точно не собираюсь. И не знаю, сколько сил мне придется приложить, чтобы убедить их в этом, если я признаюсь.

— В конце концов, ты всегда можешь снять амулет. Или — что еще лучше — ты можешь снять его сразу и представиться, скажем, коллегой мистера Уайта, который зашел, скажем, за какой-нибудь специальной литературой. Ну, на случай, если они все-таки окажутся совершенно посторонними людьми.

— Посторонние люди не могут быть настолько похожими...

— Просто проверь.

* * *

Гермиона в последний раз провела кисточкой для туши по ресницам и придирчиво посмотрела в зеркало своего нового туалетного столика. Через десять минут им надо было выходить, и ей очень хотелось выглядеть лучше, чем обычно — тем более они с Роном шли к мистеру Уайту вместе.

Мистер Уайт, как же. Это был точно кто-то из их мира. Некоторые его движения казались такими знакомыми — то, как он держал карандаш или как хмурился, когда думал, что его никто не видит.

А еще его терапия была по-настоящему волшебной. Гермиона не представляла, как можно только благодаря разговорам столько всего изменить. Потому что они, конечно, сильно ему мешали, особенно поначалу — все из-за своих странных подозрений.

Все началось с того, что и она, и Рон заподозрили в психотерапевте Снейпа. А что — тело-то найдено не было. А некоторые манеры, телосложение, посадка головы, волосы, нос... Мешали очки, конечно — модные, в изящной оправе. И рост, но оборотное — дело наживное, особенно для такого опытного зельевара. Каждый из них специально провел в кабинете больше часа, хотя продолжительность сеанса этого не предусматривала. Гермиона, например, сделала вид, что потеряла в диванчике пуговицу, а Рон даже рискнул порвать по шву штаны — мистер Уайт посмеялся, а потом выдал нитки с иголкой, — безрезультатно, и Рон, и Гермиона в очередной раз уверились в том, что их психотерапевт все-таки маггл. Хотя опять-таки, если это был Снейп — что мешало ему усовершенствовать рецепт?

Однако довольно быстро Рон и Гермиона отказались от этой мысли: чтобы так изменился характер человека — это нереально. Да, язвительность присутствовала, но — не злая. А еще у мистера Уайта была очень открытая и приятная улыбка. И, самое главное, они ему нравились, он и не думал скрывать свое дружеское к ним расположение.

Поэтому второй версией был, конечно, Гарри. На то, что это именно Гарри Поттер, прикидывающийся Снейпом под оборотным, было похоже куда больше. Но зельевар из Гарри был известно какой, несмотря на его успехи на шестом курсе, так что… Да и откуда ему взять волосы Снейпа? А потом им стало как-то не до него.

Потому что они наконец-то начали разговаривать друг с другом. Спокойно, не ругаясь; им обоим хотелось разобраться, причем поначалу даже не со своей проблемой, а с мистером Уайтом. Но как-то все чудесным образом повернулось наоборот, потому что разобрался мистер Уайт. С их проблемой, разумеется. А может, он и так все знал. И привел к решению их, хотя, казалось, все решали они сами.

Взять ту же мебель. Вот жили они в арендуемой квартирке, жили... И вроде все устраивало обоих. Зачем что-то менять, если можно подкопить денег и купить свое, пусть и в кредит? Вот они и копили, стараясь не обращать внимания на громоздкую уродливую мебель и старую кухню. А потом — раз! — и все изменилось. И даже мыслей про возможное свое жилье больше не возникало.

Нет, конечно, сначала они снова стали ночевать в одной спальне — Гермиона вспомнила, с каким довольным видом Рон согласился на ее просьбу, словно почувствовал себя настоящим героем — и это было настоящим шагом вперед после их скандалов. А потом они стали все больше общаться. Разговаривать. Обсуждать. Делиться своими мыслями. И не только по поводу личности мистера Уайта, но и на тему погоды, работы и даже цвета кухонных занавесок!

И среди разных обсуждений они дошли до того, что им абсолютно не нравилась мебель в их квартире.

Вроде бы, тут было все, что нужно... Кровать, две тумбочки и громоздкий шифоньер в спальне. Диван и журнальный столик в гостиной. Плита на две конфорки и старенькая духовка. Качающийся стол — но только если опереться на дальний угол. Ничего слишком невыносимого, конечно. Особенно учитывая, что последний год они проводили на работе чуть ли не больше времени, чем дома. Каждый думал, что другого все устраивало, и не хотел начинать обсуждение. Теперь все изменилось.

Оказалось, не так сложно переставить кровать и поменять один громоздкий шкаф на шкаф поменьше, пару комодов и туалетный столик. Вместо дивана-кушетки они поставили большой честерфилд⁽¹⁾, на котором вдруг оказалось так уютно сидеть вечерами в обнимку. Но больше всего преобразилась кухня — Рон взял несколько выходных и переделал шкафы и столешницу, а потом они поставили большой духовой шкаф и купили мощный миксер. Теперь на кухне было удобно готовить вдвоем, не толкаясь локтями, и, к удивлению обоих, у них появился маленький субботний ритуал — готовить завтрак совместно. А еще они купили кофеварку, и у Гермионы перестал убегать кофе, а также блендер — и Рон теперь с удовольствием замешивал тесто для блинчиков. Гермиона стала думать, что они теперь готовы разделить субботы — да и все свои дни — кое с кем еще... Кем-то, кто вторил бы смеху Рона и кого можно было бы нежно обнимать перед сном и рассказывать сказки... Но вряд ли Рон на это бы согласился.

Если бы еще полгода назад Гермионе сказали, что она будет не просто счастлива с Роном, но и хотеть от него ребенка, она бы просто посмеялась.

* * *

Рон брился. Обычно он доставал бритву не очень часто, хотя в последнее время старался делать это каждый день и тщательно избавлять от щетины даже шею, но, увидев старания жены — а Гермиона красилась очень редко, только перед важными событиями — он вдруг запаниковал, осознав, что сам он почему-то никак не готовится к очередному визиту, и отправился в ванную — приводить себя в лучший вид. Ему очень хотелось выглядеть рядом с супругой хотя бы достойно.

Рон был почти уверен в личности психотерапевта, но боялся настаивать, не имея никаких доказательств. К тому же... Уайт им действительно помог. Рону отчаянно нравилось то, какой стала их маленькая семья. Ему нравилось, как Гермиона целовала его, полуспящего, перед уходом на работу; ему нравилось иногда утаскивать ее от коллег на обед в облюбованный ими небольшой ресторанчик — когда он в первый раз пришел и подарил ей букет ромашек, она чуть не расплакалась! Ему нравились их обновленная квартира и вечера в обнимку на новом диване. Он немного боялся, что без визитов к психотерапевту все закончится. Но дело было даже не в этом...

Рон скучал по Гарри, скучал отчаянно и даже горько. И он понимал, что, несмотря на всю его наблюдательность вратаря — а он всегда обращал внимание именно на движения, оттачивая наблюдательность и на земле, — он мог сам себя обманывать. Да, мимику и внешность можно изменить, голос можно поправить, но мало кто думал о том, чтобы изменить походку. Не то, чтобы мистер Уайт слишком часто прогуливался при Роне...

Он был почти уверен, что это — Гарри. Но у него не было доказательств. И он боялся — прежде всего того, что сам себя обманывает и в ответ на прямой вопрос услышит искреннее и удивленное «Вы о ком?» А еще боялся того, что это все-таки Гарри, но он не захочет с ними общаться.

И все же, как ему казалось, у него была идея, как можно получить гарантии счастья — даже если в их жизни больше не будет ни Гарри, ни Уайта. Он не был уверен, что Гермиона согласится, — но, по крайней мере, готов был стать хорошим мужем и отцом. В себе он больше не сомневался.

* * *

— Это наша последняя встреча, — когда-то, давным-давно, Гарри уже говорил им такую же фразу. И почти знал, что услышит в ответ.

— Вы нас бросаете? — супруги сидели на том же диванчике, что и на первой встрече, но на этот раз касаясь друг друга плечами. Миссис Уизли явно была немного растеряна. А вот мистер Уизли скорее рад. Впрочем, Гарри его понимал: приятно сознавать, что проблем больше нет.

— Я думаю, что вам как семейной паре мои услуги больше не нужны. У вас прекрасные отношения. Вы проделали грандиозную работу за удивительно короткое время. Я восхищен и горжусь вами, ребята, — Гарри прикусил язык, но Рон и Гермиона не обратили ни малейшего внимания на фамильярность терапевта. — Думаю, сейчас самое время рассказать, за что вы благодарны друг другу.

Дальше Гарри слушал краем уха. Он знал, что скажет каждый из них. А поэтому просто отдыхал и любовался — смотрел на просветленное и такое умиротворенное лицо Гермионы, на глубокий, внимательный взгляд Рона, на смену выражения их лиц — смущение, радость, нежность...

И понимал, что на самом деле знает о них очень мало. Нет, с точки зрения психотерапевта — много, а вот как друг... И ему отчаянно хотелось это исправить. Говорить с ними как друг, пригласить в гости — Мишель любит гостей, да и он сам был бы рад. Сказать? Не сказать? Что изменится, если он раскроется?

Пальцы потянулись к шнурку амулета на шее...

Тональность разговора сменилась, Гарри моментально включился в него и широко улыбнулся.

— Кажется, я понял, — мистер Уизли наклонился к жене, и это выглядело... интимно.

— Что? — подняла брови она.

— Нам надо найти Гарри.

Мистер Уайт вздрогнул и опустил руку. В голове тут же пронеслось все то, что он представлял себе, когда Мишель задала вопрос о его возвращении.

— Как? — осторожно спросила Гермиона. — И... почему?

Мистера Уайта тоже весьма интересовал этот вопрос, так что он едва не забыл выдохнуть.

— Смотри. Мы познакомились из-за Гарри. Мы ругались из-за Гарри. Мы были вместе из-за Гарри. Мы ревновали друг друга к Гарри. И сейчас нам плохо потому, что Гарри нет рядом.

— Но он же ушел... Это его выбор, и мы должны уважать его, — растерянно произнесла Гермиона.

— Значит, нам нужен новый Гарри.

Мистер Уизли бросил весьма красноречивый взгляд на живот супруги и улыбнулся. Гарри опустил глаза — он видел множество куда более интимных моментов, но сейчас ему показалось, что он здесь лишний.

— Я... я не против, — смущенно опустила ресницы Гермиона, а потом улыбнулась и подняла глаза.

Они смотрели друг на друга так, словно увиделись в первый раз после долгой разлуки.

Гарри собрался, а потом взглянул на часы:

— Вы за довольно короткое время достигли столь многого, что работать с вами было огромным удовольствием для меня, — признался он. — Я надеюсь, что теперь у вас все будет хорошо. Вы научились обсуждать разногласия и слушать и слышать друг друга. Вы научились понимать. И я хочу вам искренне пожелать долгой и счастливой совместной жизни. Конечно, если у вас снова возникнут проблемы, обязательно приходите, но я, конечно, надеюсь, что больше никаких проблем не будет.

— Знаете, вы настоящий волшебник! — обернулась к нему Гермиона, и ее глаза хитро заблестели. — Мы обязательно порекомендуем вас всем нашим друзьям!

Мистер Уизли кивнул. Он выглядел очень и очень довольным.

— И еще. Мы же закончили, верно?

Гарри настороженно кивнул.

— А значит, у вас не будет двойной роли⁽²⁾, если мы пригласим вас... на семейный ужин? — хитро спросила Гермиона.

— Все-таки вы — настоящий друг нашей семьи, — поддержал ее Рон. — И нам бы хотелось выразить свою признательность не только финансово.

Гарри задумался.

Кажется, ему срочно нужна супервизия.

Но, возможно, от одного ужина ничего плохого не случится? К тому же, семейный ужин — означает ли это Молли, Артура, ребят и... Джинни?

Конечно, ему хотелось бы на всех них посмотреть — но вряд ли он был к этому готов.

— Прошу прощения, — развел он руками. — Мои жена и дочь только недавно вернулись и вряд ли готовы отпустить меня на выходной вечер.

Рон вопросительно взглянул на Гермиону, словно ища одобрения, и спросил:

— Может, тогда просто погуляем утром в парке? Скажем, в следующую субботу? Покормим уток, позавтракаем в кофейне? Мы вдвоем, и вы с семьей.

— А давайте, — махнул рукой Гарри. — Мы очень давно никуда не выбирались.

А его сердце колотилось как бешеное, отправляя по венам адреналин. И надежду.

1) классическая модель дивана, для которой характерны каретная стяжка, скруглённые подлокотники той же высоты, что и спинка и низкие приземистые ножки.

Вернуться к тексту

2) в психотерапии порицаются двойные отношения, когда психотерапевт помимо основной, профессиональной деятельности выступает во второй роли для клиента: друг, родственник, учитель или партнёр по бизнесу. В некоторых сообществах допустимы другие роли, но только после окончания терапии.

Вернуться к тексту