Большая любовь Персика (гет)

Сумерки уже давно накрыли дорогу, по которой шагал Перси. Туман клубился у ног. В стылом воздухе мягко трещали последние сверчки — подступала осень, скоро они умолкнут.

Перси шел, вдыхая сладкий запах земли и сухостоя. На душе было удивительно спокойно.

Уже подходя к горящей огнями деревне, Перси подумал, что было бы глупо вот так показывать всем, сколько у него денег. Поэтому он остановился, присел на каменный забор и принялся опустошать банку.

Это заняло порядочно времени. Набралось почти 500 фунтов. Перси не знал, много это или мало в маггловском мире, но искренне надеялся, что ему хватит. Он впервые задумался, что впереди перед ним полнейшая неизвестность. Ему предстояло начать полностью новую жизнь: новые деньги, новые обычаи, новые люди.

Перси ссыпал крошечные монетки в карман брюк, а стопку купюр после небольшого размышления спрятал под стелькой туфель, оставив пару бумажек на всякий случай.

Деревенька была совсем крошечной, не больше Хогсмита: четыре улочки, центральная площадь, низенькая церковь и паб. Тишина уютно висела в воздухе, только изредка из паба выходил засидевшийся посетитель.

Над пабом оказался небольшой отельчик, где ему сдали комнату.

Перси чувствовал себя ужасно неловко, но изо всех сил старался не показать, как тяжелы для его понимания такие простые вещи.

А утром он снова позвонил Петунье. Она горестно вздохнула, услышав его историю, и велела приезжать к ней. Отчаянно смущаясь, Перси выдавил:

— Я сломал свою волшебную палочку, а как добираться до вас без… без всех ненормальностей, я не знаю.

Тогда Петунья уточнила его адрес, помолчала, а потом сказала оставаться там и дожидаться её.

День тянулся тяжело и муторно. Перси слонялся по крохотной комнатке, листал маггловские книги, но не мог сосредоточиться ни на чём. Мысль, что миссис Дурсль сама к нему приедет, волновала его много больше вчерашнего ухода из дома. Он не знал, сколько её ждать, не знал, как именно она его найдёт, но и задержать внимание на чем-то одном не удавалось. Мысли скакали туда-обратно, он по кругу проигрывал свою воображаемую встречу с женщиной, и только понимание, что без неё он пропадёт, удерживало его на месте.

К пяти часам он спустился в паб и заказал себе маггловского пива.

— Сынок, тебе сколько лет-то? — косоватый бармен с единственным торчащим зубом подозрительно на него посмотрел.

— Семнадцать, — Перси покраснел.

— От родителей, что ли, сбежал? — к их беседе присоединился ещё один мужичок: в долгополой фланелевой рубашке и с пузом таким же широким, как и плечи, он внушал одновременно доверие и опасение.

— Да, — Перси покраснел ещё сильнее, даже уши стали гореть.

— Эх, молодость, — хрипло протянула женщина за столиком у окна.

Наверное, не будь это посреди дня, вряд ли все эти люди обратили бы на него внимание. Но ясное летнее солнце мягко просачивалось сквозь грязные окна паба, и соседями Перси были только четыре человека, один из которых был бармен. Третий мужчина сидел в углу, накрыв лицо шляпой, и тихо посапывал.

— Не из наших ты краев, — бармен достал из-под засаленной стойки белоснежную тряпку и принялся натирать стакан.

— Да, — снова ответил Перси. Он не знал, о чем можно и о чём нельзя говорить с людьми, совершенно незнакомыми, и выросшими в совершенно других обычаях. У волшебников он бы спросил про факультет, или любимый предмет, или род деятельности, но здесь… Насколько это будет корректно?

— А как забрел сюда? — фланелевая рубашка колыхнулась прямо к нему, и Перси невольно отодвинулся.

— Да… я по дороге шёл, — пробормотал Перси.

— Ещё один из этой гребанной хиппи-общины, — женщина у столика вытащила из кармана пачку сигарет, закурила. Горький дым растекся по залу.

— Я не… я не знаю, о чем вы, — Перси было ужасно стыдно за своё незнание, за то, что не мог найти слова, за то, что был здесь чужим, и вообще вышел и побеспокоил незнакомых людей.

— Налей ему, — кивнул сосед за барной стойкой.

— Ему нет двадцати одного, — бармен отвернулся. На его лице застыло выражение недовольства и подозрительности.

Перси пробормотал извинения и поднялся. Нужно было сразу уходить или вовсе не заходить. Глупая идея. Он ещё слишком мало знал о жизни нормальных людей, чтобы лезть к ним.

— Да не рыпайся ты, малец, — мистер-Фланелевая-рубашка с силой хлопнул его по плечу, усаживая обратно. — Нальют тебе пива, за то, что честный.

Перед Перси выросла высокая кружка. Бармен не пожадничал, налил до краев. Осторожно, стараясь не пролить ни капли, Перси поднял кружку, когда за его спиной раздался звон колокольчика.

— Персиваль! Ты что делаешь?

Перси дернулся и пролил пиво. Он ещё не обернулся, но уже знал, что увидит за спиной. Раздражённо хмурящуюся Петунью.

* * *

Вместе с Петуньей приехала гороподобная женщина с бульдожьим лицом.

— Мардж, — Петунья сухо показала на свою спутницу. — Если есть в этом мире более здравомыслящий человек, не терпящий ненормальности, чем я и мой муж, так это Марджори Дурсль.

— Мисс Дурсль, — Перси поклонился новой знакомой.

— Мардж любезно согласилась подбросить меня на другой конец страны. Очень ей не терпится увидеть… ненормального, отказавшегося от своей ненормальности, — Петунья говорила сдержанно, фразы казались выхолощенными. Она словно прикусывала себе язык после каждого слова.

— Так это ты? Ты этот… как бишь тебя?

— Персиваль Визлоу, — Перси намеренно изменил фамилию. Он не обдумывал этого раньше как следует, но сейчас это показалось самым правильным, что можно сделать.

— Предлагаю перекусить и поехать домой, нам ещё нужно придумать, что делать с Перси, — Петунья чуть нервно улыбнулась.

Ели они в молчании, а затем Перси сам подошёл к стойке и оплатил их обед.

— Это очень мило, — заявила Мардж, тяжело садясь за руль. — Но уясни, дитятко, мы тут не зря с плакатами ходили. Платить за себя — наше право. Понял?

— Понял, — Перси кивнул. Эта женщина внушала уважение одним своим видом.

Петунья тепло улыбнулась ему из зеркала.

* * *

Ехали они долго, делая небольшие остановки у заправок.

Темнело.

Перси сжимал ручку своего чемоданчика, надеясь успокоить тугой клубок волнения в животе.

Раз — он вместе с Дурслями.

Два — он больше не волшебник.

Три — его ждёт совсем новая жизнь.

Четыре — в этой жизни будет порядок и гармония.

— Послушай, — густой голос Мардж наполнил машину. — Мой брат — не идиот. Он поймёт, кто притащил в его дом ещё одного шелудивого пса.

— Поймёт, — тихо ответила Петунья. — Да и я не хочу его обманывать.

— Это ты правильно. Но щенок совсем зелёный. Давай я его себе заберу на передержку? Подвоспитаю немного, поддрессирую, а потом мы его Вернону сдадим, как помощника.

Петунья задумчиво смотрела в окно. Перси следил за её точеным профилем, с трепетом ожидая её решения. Сейчас он как никогда чувствовал себя безвольным, но в полной безопасности. Даже рядом с матерью такого не случалось. Никогда.

— Я был бы рад, — он решился подать голос.

Мардж хмыкнула.

— Думаю, это разумно, — Петунья бегло улыбнулась ему, а Перси невольно покраснел. Улыбка у миссис Дурсль была очень приятной.