Большая любовь Персика (гет)

С Пенелопой Кристалл Перси встречался вот уже три года. Дело потихоньку двигалось к свадьбе, и Перси уже давно сделал бы предложение, но ему предстоял только первый год стажировки в Министерстве, а его родители были нещадно бедны, так что на их помощь рассчитывать было совершено безнадежно.

Но Перси не отчаивался. Он усердно работал с самого детства: над собой, над учебой, над репутацией. Ради будущего.

Иногда, засыпая, Перси вспоминал мягкие губы Пенелопы, её выгибающуюся спину — чтобы быть к нему ближе, её руки, касающиеся того, что он сам не мог трогать без стеснения, и не мог сдержать улыбки. Временами эта девушка сводила его с ума, особенно, когда предлагала пренебречь их обязанностями старост и укрыться в одном из заброшенных классов.

Перси редко отказывался, но после таких вечеров его непременно накрывало отвращение к себе и стыд. Перси очень не любил нарушать правила. А ещё меньше любил пренебрегать своими обязанностями.

В его голове и чувствах царил безмятежный порядок. Врождённая педантичность диктовала каждый шаг. Даже мать была меньшим диктатором, чем он сам по отношению к себе.

Жить в вечно шумной и грязной Норе было истинным мучением, но Перси только крепче сжимал зубы и обещал себе, что совсем скоро это закончится и он навсегда уедет отсюда. Сможет отглаживать себе мантии и рубашки, расставит книги не по цвету, а в чётком алфавитном порядке, и ни одна пылинка не появится на столе, или комоде, или...

В тот день, когда отец принес билеты на Чемпионат мира по квиддичу и сказал, что у них есть еще два гостевых, Перси самонадеянно решил, будто сможет пригласить Пенелопу — это был бы очень большой шаг в их отношениях — но отец тут же разрушил всё обещанием Рону, что поедут Гарри и Гермиона. Перси только вздохнул. Глупо было надеяться на такое. Пенелопу, конечно же, не предпочтут национальному герою с его подружкой.

А через неделю они отправились за Поттером в его маггловский дом, и это был самый лучший дом из всех, что он видел.

Но обо всем по порядку.

* * *

Тем утром Перси проснулся с каким-то навязчивым чувством, будто он забыл что-то невероятное важное. Перси ужасно не любил таких чувств, потому что строго следил за каждой мелочью, каждой деталью. А если он что-то забыл, значит, ум начинает подводить. Это, в свою очередь, делает его совершенно невыразительным Уизли, которому самое место в этой грязной разваливающейся избушке.

Перси передернулся от отвращения, перелистал ежедневник и, успокоившись, принялся за утренние процедуры.

Рыжие кудри никак не хотели укладываться, но Перси тщательно намочил расчёску и трижды провел ею по волосам. Волосок к волоску. Всё должно быть без малейшего изъяна.

Когда Перси спустился, всё семейство уже завтракало, если так можно назвать тот бедлам, в который непременно превращался любой прием пищи. И дело было даже не в летающей еде, постоянных криках или разлитом по всему столу чае. Просто каждый его родственник почитал своей обязанностью громко хлюпать, чавкать и разговаривать с набитым ртом. Даже малышка Джинни.

Перси аккуратно поправил манжеты и сел за стол. Стул тут же выпрыгнул из-под него. Близнецы засмеялись. Красные пятна растеклись по ушам и щекам, но Перси удержался на ногах.

Мать зашлась криком. Отец трусливо спрятался за газетой.

Перси отсчитывал секунды.

Раз — скоро начнется Хогвартс.

Два — близнецы уедут.

Три — вообще все уедут.

Четыре — он сам будет работать и почти не появляться в этом доме.

Пять…

— Эй, Перси, — Джинни дернула Перси за рукав. Тот посмотрел на сестру, улыбнулся. — Джордж тебе таракана в кашу кинул.

Перси прикрыл глаза и отвернулся.

Шесть — может быть, Пенелопа сама приедет на чемпионат, и они пересекутся.

Семь — скоро здесь будет Поттер, и все отвлекутся на него.

Восемь — он даже не голоден! Зачем вообще спускаться к столу, если не хочешь есть?

— Спасибо, мама, — ровно сказал Перси, поднимаясь. — Всё было очень вкусно.

— Ой, наш Персик оби-иделся, — просюсюкал Фред. — Пойдет поплачет теперь. В свою ко-омнатку...

Мать снова закричала, отец укрылся за чашкой кофе.

Каждый, Мерлин, раз… а чего он от них ждал?

В комнате был безупречный порядок, и Перси смог выдохнуть. Здесь он чувствовал себя в покое. Здесь мог расслабиться и приспустить свои щиты.

Но мерзкое зудящее чувство снова всколыхнулось в нём. Сидеть в комнате было просто невыносимо.

И Перси вышел в сад.

В сарае копошился отец, близнецы проказливо выглядывали в окно своей комнаты, явно примериваясь к голове Перси.

Он вздохнул и вернулся в дом. Но всё валилось из рук.

"Так, — строго сказал Перси сам себе, сложив ладони на коленях. На соседнем кресле мама что-то вязала, напевая себе под нос все тот же "Вечный котел". — Следует успокоиться. Может быть, я волнуюсь перед приездом Поттера?"

Но Перси быстро отмел эту мысль — Поттер слишком часто ошивался рядом, чтобы беспокоиться о его приезде.

"Тогда… тогда…" — и Перси понял. Если его дражайшая и совершенно невоспитанная семейка окажется у магглов в доме — беды не избежать. Точно что-то приключится. Кто-нибудь кого-нибудь заколдует, или близнецы "совершенно случайно" оставят свои конфетки. Не факт, что после этого они не станут случайными убийцами: кто его знает, как на магглов такое влияет. И ведь даже Надзор не отследит.

Поэтому Перси собрал всю свою силу воли и сказал словно невзначай:

— Я, наверное, с папой отправлюсь за Гарри.

Мать остановила вязание и подняла на него глаза.

— Дорогой, — чуть обеспокоенно спросила она. — Ты уверен? Там будут эти гадкие магглы. Сам знаешь, как они к нам относятся.

— Знаю, — Перси кивнул. Ногти впились в ладони. — Поэтому и хочу пойти. Папа совсем не умеет с ними разговаривать, сразу в рот лезет, а младшие вообще опасны.

Мать нахмурилась.

— Не смей так говорить, Персиваль! — она вернулась к спицам. — Они твои братья! Они очень талантливые.

Она выделила голосом слово "талантливые", и Перси с трудом удержался, чтобы не скривиться. Да, он не был талантливым. Он всего лишь был усердным и усидчивым.

Впрочем, ему больше и не нужно.

Не все должны что-то взрывать или уничтожать зло, чтобы иметь право на жизнь и счастье. Кто-то же должен заниматься измерением толщины котлов.

— Ладно, — сказала мать, всё ещё хмуро поджимая губы. — Но пороха на всех не хватит. Скажу Фреду с Джорджем, что они остаются дома.

И она ушла.

А Перси облегчённо прикрыл глаза и тихо выдохнул.

* * *

Перси вообще не понимал, зачем им добираться через камин.

Во-первых, отцу пришлось в обход закона подключить маггловский камин к сети.

Во-вторых, магглы будут ужасно напуганы тем, что кто-то появился в их доме прямо в камине.

В-третьих, магглы Поттера ужасно не любили магию, так к чему было их провоцировать?

Перси перечислил все свои доводу отцу, но тот только ответил:

— Зато быстро, Персик.

Мерлин, опять Персик…

— Ну неужели нет никого в округе, к кому мы могли бы попасть камином? Зачем сразу к магглам? — в его голосе прозвучало чуть больше отчаяния, чем было прилично.

— Хм-м… — отец задумался. — Там где-то раньше жила миссис Фигг...

— Та мерзкая старуха с книззлами? — влезла мать. — Она ещё отказалась мне их шерсть продавать.

— Ну хотя бы она, — Перси кивнул.

Ещё полчаса они потратили на разговор с миссис Фигг — та долго колебалась, впускать ли непрошеных гостей к себе в дом. Перси поглядывал на часы. Они уже опаздывали на десять минут. Что о них подумают магглы?

Наконец, всё разрешилось.

То, что должно было быть "зато быстро", оказалось безумно долго.

Не дожидаясь отца, Перси вышел из камина, привел себя в порядок лёгким движением палочки и отправился на Тисовую улицу, дом четыре.

* * *

Что уж тут говорить, это был не городок, а мечта — аккуратненькие домики, подстриженные газоны, цветущие сады. Просто потрясающе. Перси променял бы десять "Нор" на один крохотный коттедж здесь.

Дом номер четыре ничем не выделялся по сравнению с другими.

Перси не спеша поднялся по ступеням, чтобы, не дай Мерлин, магглы не решили, что чокнутые волшебники носятся по их двору, и вежливо постучал.

Тут-то ему и пришло в голову, что стоило хотя бы какой-то подарок принести, просто в качестве небольшого "спасибо".

За дверью послышались лёгкие шаги — даже у Пенелопы они были тяжелее, а потом дверь распахнулась, открывая вид на идеально прибранную светлую прихожую, на кашпо с разросшимися цветами, на подставку для ботинок и зонтиков. И на неё.

* * *

Поначалу Перси оказался совершенно сбит с толку. Он никак не мог взять в толк, почему ему не отвести взгляд от тонких мягких кудрей, тщательно уложенных в высокую прическу, и прозрачной кожи. Почему его расстраивает, что она презрительно прищурилась, а не улыбнулась. Почему чуть выпирающие резцы кажутся милыми.

Всё это вместе было невероятно странно.

А потому Перси принялся считать.

Раз — она стоит и ждёт.

Два — отец уже пыхтит за спиной.

Три — из комнаты показался какой-то здоровяк.

Четыре…

— Прошу прощения, — Перси чуть поклонился. — Мы пришли забрать Гарри Поттера. Нам очень жаль, что мы задержались. Поверьте, если бы обстоятельства сложились иначе, мы ни за что не позволили бы себе так опоздать.

Женщина удивлённо подняла брови. Здоровяк за её спиной распахнул рот.

— Да, мы пришли за Гарри, — отец всплеснул руками и зацепил горшок с розой. Перси захотелось провалиться сквозь землю.

Женщина снова презрительно скривилась.

— Не разнесите мне дом, — холодно сказала она, пропуская Перси внутрь.

В холл выскочил Поттер, как всегда, взъерошенный и неопрятный. Он смотрелся в этом идеальном месте совершенно лишним, чужим. Его хотелось поскорее убрать, спрятать, да вот хоть в чулан.

— О, — его глаза округлились за кружками очков. — Перси! А я думал, с вами Рон будет.

— Он ждёт тебя у нас. Ты собрал вещи? — Перси честно старался, но вышло всё равно сухо. Его отец тут же бросился тараторить и забавлять Поттера. Никакой гордости.

Через десять минут они покинули этот дом, но Перси никак не мог избавиться от наваждения. Перед глазами ещё стоял диван с ровным рядом пухлых подушек, бежевые стены, статуэтки… и хозяйка дома. Это было стыдно, от этого горели уши, но Перси никак не мог отделаться от восхищения этой женщиной.

Сколько ей сил приходилось каждый день вкладывать в свой дом, с какой самоотверженностью она этим занималась.

Невероятно. Просто… невероятно.

И матч, и встреча с Пенелопой прошли в лёгкой дымке. Перси не мог перестать думать, что где-то на этом свете есть такое идеальное место, как Тисовая улица.

Очнулся он, когда близнецы ухватили его с двух сторон и потащили в лес. За спиной отчаянно кричали люди, один за другим громыхали взрывы. Перси обернулся через плечо и остолбенел.

Высоко в небе вверх ногами висели магглы. Он видел их мельком, когда шел вслед за отцом в лагерь, но тогда он об этом даже не задумался.

А сейчас…

Что было бы, окажись Пожиратели на чистеньких дорожках Тисовой, прямо напротив выбеленных стен дома номер четыре? Бежал бы Перси тогда?

Резким движением Перси вырвался из рук братьев и бросился к магглам.

Голова женщины безвольно болталась, мальчик, кажется, давно перестал шевелиться. Перси только молил Мерлина, чтобы обошлось, чтобы они были живы. Ведь наверняка перед их домом цветут ровные клумбы роз, а дорожки идеально засыпаны гравием.

Перси сам не заметил, как откинул одного из пожирателей, как единым росчерком палочки прожёг полосу на маске другого.

Кто-то побежал вместе с ним, послышались крики заклинаний, но Перси видел перед собой одну цель — магглы, всего остального не существовало. Даже пожиратели были просто навязчивой помехой.

Под его палочкой нити, удерживающие магглов, разорвались, и Перси бережно подхватил их Левиосой.

Над головой пролетали лучи проклятий, окружающее заволокло дымом. Один за другим раздавались хлопки аппарации и крики. Перси почудилось рычание, но он только оттолкнул вылетевшего на него человека, совершенно не заботясь, в пожирательской маске тот или нет.

Магглы лежали на земле. Под лопаткой мальчишки из земли торчал колышек, но мальчик был невредим.

Больше всего досталось женщине. Кажется, на неё напали, прежде чем подвесить в воздухе. Сорочка была порвана в нескольких местах, а на руках темнели синяки.

Перси быстро присел рядом, прижал пальцы к её шее.

Тихо, но сильно билась жилка. Всё в порядке.

* * *

Домой они вернулись под утро.

Кажется, Поттер опять попал в какую-то ужасно глупую передрягу, но у Перси совершенно не было сил интересоваться подробностями. Он хмуро пожелал всем спокойной ночи и ушёл к себе.

Проснулся совершенно разбитым. Сил не было ни на что. Перед глазами всё стояли синяки на руках той женщины. Даже порядок не успокаивал, как прежде.

А Перси очень не любил, когда такое с ним происходило. Подобные настроения были совершенно непродуктивны.

Требовалось привести чувства в порядок.

Поэтому Перси поднялся, тщательно, как всегда, причесался и оделся, и вышел из дома.

На всем белом свете было одно-единственное место, где всё было совершенно, а потому хорошо.

Перси махнул палочкой, представляя ровные зеленые изгороди, выбеленные заборчики и густые клумбы, и резко крутанулся вокруг себя.

* * *

На всем белом свете не было прекраснее этого места.

Пару минут Перси понаблюдал за прохожими, а потом трансфигурировал на себе одежду в маггловскую. На какое-то мгновение он особенно порадовался, что очки ему достались с роговой оправой. Он видел уже как минимум пятерых мужчин в таких.

Медленно и степенно Перси шел по улочкам, не задумываясь, куда идёт. Было просто приятно так ходить, вдыхать сладкий воздух чистоты и уюта, разглядывать ухоженные дворики.

У дома номер четыре на Тисовой улице он непроизвольно остановился.

Забрав волосы под платок, тетя Гарри Поттера полола клумбу. На ней были растянутые джинсы и огромная рубашка то ли мужа, то ли сына, а на ногах стоптанные кроссовки.

— Добрый день! — окликнул её Перси.

Женщина вздрогнула и испуганно подняла голову. Кажется, она никак не ожидала снова увидеть его возле своего дома.

— Это вы, — сухо ответила она. — Здравствуйте. Поттера у нас нет. Вы его забрали.

— Нет-нет, — Перси стало ужасно неудобно. Зачем он вообще пришёл? — Простите, что побеспокоил. Просто у вас такой красивый дом.

Женщина удивлённо подняла брови, но не стёрла недовольное выражение с лица.

— Хотите снова на него взглянуть? — с сарказмом спросила она.

— Простите, мэм, не хотел причинять вам неудобства, просто… — Перси смотрел в прозрачные глаза женщины, окружённые морщинками и веснушками, и боролся с желанием всё рассказать.

Наверное, она всё-таки что-то увидела или поняла, потому что её глаза чуть расширились, а губы удивлённо округлились.

— Что ж, не хотите чашку чая? — предложение было слегка суховато, но для Перси это прозвучало чудесно.

* * *

— Вы же из этих? — спросила женщина, наливая ему крепкий чай в тонкую фарфоровую чашечку.

— Да, — Перси смущённо улыбнулся.

Женщина поджала губы.

— У вас чудесный дом. И сад. Вообще весь город, — Перси не знал, что сказать, но даже это прозвучало слишком страстно. Он тут же устыдился своего порыва.

Перси не мог сказать, почему, но в этом месте его спокойная внутренняя размеренность давала сбой, покрывалась лёгкой рябью. Взгляд все время возвращался к изящным ладоням, слегка покрасневшим от грубых перчаток.

— Спасибо, — голос женщины потеплел. — Кажется, мы не были представлены друг другу. Ужасное упущение. И как я могла пригласить незнакомого мужчину к себе в дом?

Перси улыбнулся. Хотелось пошутить в ответ, но в голову лезли или совсем глупости, или что-то с явным магическим подтекстом, а этому не было места здесь, где всё подчинено ровным линиям и педантичности.

— Меня зовут Персиваль Уизли, — Перси поднялся из-за стола и слегка поклонился.

— Можете называть меня миссис Дурсль. Но для друзей я — Петунья, — женщина сделала небольшой глоток чая.

Даже в своей рабочей одежде она смотрелась гармонично в этой просторной светлой кухне. За окном мелко моросил дождик, тучи клубами вились под небом, а здесь, в теплом свете ламп, остался погожий летний день. Прямо на этих лимонных кухонных ящичках. И то, что Петунья ещё не считала Перси своим другом — ерунда. Он ещё успеет с ней подружиться: должен же он выведать все её тайны ведения хозяйства, иначе как ему заполучить такой сад?

* * *

Через пару часов неспешного разговора Петунья спохватилась, что ужин ещё не приготовлен, а муж должен вернуться через час.

Перси искренне поблагодарил её за гостеприимство, обещал в следующий раз принести пирог по старинному семейному рецепту и даже почти поцеловал кончики её пальцев.

Но тут она рассмеялась и сказала, что это единственный плюс старомодности магов. У обычных людей с женщинами давно прощаются простым рукопожатием.

Перси осторожно сжал её ладонь в своей, на прощанье оглядел прихожую и вышел. По поводу следующей встречи они договорились созвониться — Петунья черкнула ему домашний номер телефона и улыбнулась на прощанье.

* * *

Возвращаться в "Нору" не хотелось до невозможности. Тисовая улица, словно воплотившаяся из его самых смелых грез, настолько превосходила его дом, что дом перестал таковым казаться.

Перси проигнорировал вопросы матери, увернулся от очередной гадости близнецов и спрятался у себя в комнате.

Стоило тщательно обо всем подумать.

Составить план.

Хватит терять время.

У него уже есть мечта, нужно к ней идти.

Перси сидел в приемной министра, плотно сжав губы. Ему предстояла непростая беседа по поводу места работы и зарплаты.

Первым в плане стоял съём собственного жилья. Перси потратил неделю, чтобы внимательно прочитать газеты магглов и понять, что там снимать жильё в несколько раз дешевле. А ещё в новом жилье его точно не будут поджидать ловушки близнецов, или скачущие спицы матери, или безумные изобретения отца. Перси уже так устал от вечного мельтешения магической жизни, что хотелось простой тишины. Порядка.

Впрочем, он договорился с миссис Дурсль о встрече в четверг, а значит, скоро в его жизни опять появится Тисовая улица.

— Вас ждут, — секретарь открыла дверь перед ним.

Министр долго выслушивал его, пожевывая губы. Перси невольно отмечал мешки под глазами, неряшливо застегнутую рубашку, обкусанные ногти — и поражался: неужели он раньше этого не замечал? Почему считал Корнелиуса образцом для подражания? Потому что тот смог заполучить кресло министра к неполным сорока? Да как человек, в котором совершенно отсутствует порядок, может следить за порядком в доверенном ему обществе?

— Вы уезжаете из своей семьи? — наконец уточнил Фадж.

— Да, сэр, — Перси кивнул. — Я посчитал невозможным развиваться, оставаясь на иждивении родителей. Мне пора самому двигаться дальше.

— Похвально-похвально, — Корнелиус побарабанил пальцами по столу. Перси с трудом удержался от нервной гримасы: обломки ногтей противно скребли по столешнице. — То есть, Дамблдор больше не является для вас авторитетом?

Перси удивлённо посмотрел на министра.

— Он и не был для меня авторитетом, сэр.

— Но вы из семьи его верных приспешников… — Корнелиус прищурился.

— Не могу судить за родителей, — Перси проглотил сухой тон, оставаясь предельно вежливым. — Возможно, они действительно очень преданны некоторым идеям директора Дамблдора... сэр.

— Тогда-тогда-тогда, — Фадж нервно одернул рубашку, отворачиваясь от Перси. — Знаете, Пирс, сейчас ведь очень трудная ситуация в стране…

Перси невольно поморщился на то, как его имя исковеркали.

— Все эти поиски беглого преступника и… дементоры… и… ну, вы понимаете, — Фадж снова повернулся к Перси. — Сейчас совершенно нет денег. Мы и вас-то устроили в отдел качества только потому, что представилась возможность. У вас, конечно, хорошие баллы по ЖАБА, но если бы мистер… э-э… мистер Олкост не ушёл, мы вряд ли могли бы вам предложить хоть какое-нибудь место.

Перси на мгновение опешил, а затем гнев краской затопил щеки. У него не было идеальных отношений с родными, да и дом отчий он уже таковым не считал. Но шпионить за собственной семьёй и Дамблдором ради небольших подъёмных и вероятного продвижения по карьерной лестнице… нет. Перси не был таким. Это было как минимум гадко. А вообще совершенно бесчестно и грязно.

— Я вас понял, сэр, — Перси поднялся. — Прошу прощения, что отнял ваше время. Всего доброго.

— Да-да, — Корнелиус уже снова повернулся к нему боком, потеряв всякий интерес. — Заходите ещё, Питер, мои двери всегда открыты.

Перси вышел, клокоча от гнева.

* * *

Он шел по министерству, отмахиваясь от самолётиков, так и норовивших влететь ему в голову. Проклятый высоченный рост.

Вот почему… почему просто не использовать протеевы чары? Зачем эта ужасная система с самолётиками?

Перси понимал, что злится вовсе не на них. Он злился на то, что все его труды ничего не стоили для человека, который имел власть. Что его рассматривали только как способ добраться до Дамблдора. Что… Мерлин великий, да почему?

Перси влетел в свой крошечный кабинетик, заваленный бумагами, и громко хлопнул дверью. Какая разница, он всё равно тут один. Вот, называется, отдел контроля качества — один сотрудник — и тот стажёр. Перси с силой сжал лицо ладонями, упав на стул. А потом принялся считать.

Раз — у него нет возможности сейчас уехать от родителей.

Подавив волну гнева и отчаяния, Перси продолжил.

Два — зато у него есть работа.

Три — у него есть план.

Четыре — у него есть Пенелопа.

Пять…

В дверь постучали.

Перси оторвал руки от лица, резко вытер глаза — не дай Мерлин, кто-нибудь увидит его слезы. Что за глупость. Ему уже семнадцать, а он всё ревёт как девчонка. Лёгким движением палочки привел себя в порядок и только тогда сказал:

— Проходите, пожалуйста.

На пороге стояла его Пенелопа. Золотые пряди в художественном беспорядке рассыпаны по плечам, на губах ярко-алая помада.

Эта помада и сбила Перси с толку. Пенелопа и раньше любила выглядеть эффектно, но сейчас было только два часа дня, а это время никак не подходило для вечернего макияжа. И эта помада никак не должна была появиться на губах его Пенни.

— Так вот он какой, твой кабинет, — Пенелопа игриво улыбнулась, закрывая за собой дверь. — А меня отправили в отдел Амелии Боунс.

Вспомнились слова Фаджа об отсутствии денег, но Перси промолчал, только улыбнулся. Пенелопа же не виновата, что на него смотрят только как на Уизли.

— Ну что… — она подошла совсем близко, присела на краешек стола, приоткрыв стройные коленки. — Как у тебя здесь дела?..

А в голове Перси билась мысль, что вот сейчас она смахнет со стола все бумаги, и ему опять придется раскладывать их. А он уже потратил на это уйму времени. И ещё уйму потратит.

— Прости, Пенни…

Договорить он не успел, Пенелопа резко наклонилась к нему и с силой впилась в губы. Одна её рука тянула его за галстук, другая уже скользила вниз.

На мгновение Перси растерялся. Раньше, какой бы страстной Пенни ни была, она не была настолько смелой.

— Я подумала, — промурлыкала девушка, ненадолго отрываясь от рта Перси, — что это отличное место для наших встреч… и, знаешь, это так заводит… все эти твои ненужные бумажки и серьезный вид…

Это стало последней каплей.

— Прости, Пенни, — Перси резко отодвинулся. Но далеко всё равно не вышло — спинка стула упёрлась в шкаф. — У меня ещё много дел с моими ненужными бумажками.

Он не хотел язвить, само вырвалось. На лице Пенелопы тут же появились растерянность и обида.

— Да я же!.. — начала она и умолкла. — Я же…

— Прости, прости! — Перси попытался её обнять, чтобы успокоить, но девушка его оттолкнула. — Просто у меня, правда, ещё много работы. Сейчас совсем не время.

— Для тебя работа всегда была важнее меня, — Пенни спрыгнула со стола. Звонко клацнули каблучки. — Прости, Перси, но я так не могу.

— Что? — Перси встал. Они были одного роста и теперь смотрели в глаза друг другу. — Что ты не можешь?

— Не могу продолжать с тобой встречаться! Мне ещё в школе надоели все эти правила. А мы больше не в школе!…

Перси прекрасно понимал, что сейчас происходит — безобразный скандал, в который он совершенно не хотел влезать, но Пенелопа его увлеченно втягивала. И был только один выход.

— Хорошо, — спокойно сказал Перси. — Я всё понимаю. Прости меня за всё, Пенни. Думаю, мы оба понимаем, что нам пора разойтись.

Последние слова вылетели случайно. На мгновение Перси испугался, а потом перед глазами встали ровные улочки Литтл-Уингинга, чистая зелень и прекрасные белые домики, и он понял — так было правильно. Правильно решить всё сейчас. Потому что Пенни, кажется, мечтала совсем о другом. И совершенно точно не о маггловском городке.

Пенни зло прищурилась.

— Ладно, — сказала она. — Разойдемся. Но ты ещё об этом пожалеешь.

И вылетела из его кабинета, на прощанье громко хлопнув дверью.

Перси вытирал с губ помаду и с тоской думал о том, что день выдался препаршивый.

Покупать цветы было бы ужасной глупостью и пошлостью. Он же не собирался ухаживать за миссис Дурсль, он просто собирался зайти к ней в гости, узнать подробнее про обычную жизнь магглов. Возможно, она даже смогла бы что-нибудь посоветовать. Что, например, делают магглы, если их бывшая девушка неожиданно оказалась вульгарной стервой, растрепавшей всем о том, как Перси плох в интимных делах?

Сам Перси не считал себя плохим любовником, просто и обстановка, и поведение Пенелопы всегда казались ему неподходящими. Всё должно было происходить не так — не на заросших пылью партах, не тогда, когда от их обязанностей зависит порядок.

Обо всем этом Перси думал, стоя напротив цветочной лавки. Веточки голубых гиацинтов манили его. И они так чудесно смотрелись бы на той солнечной кухоньке, словно сад пробрался и в дом тоже.

— Будьте добры, парочку гиацинтов, — продавщица понимающе улыбнулась ему. Перси против воли покраснел. — Это не то, что вы подумали... Мама просто любит эти цветы.

Ему казалось, даже уши горели от неловкости.

— О, не беспокойтесь, — девушка весело ему подмигнула. — Цветы всегда хороши и подходят к любому моменту.

Все ещё сгорая от стыда, Перси расплатился и ушёл.

Он аппарировал к заброшенному участку на краю Литтл-Уингинга — это было единственное место, достаточно удаленное от оживленных благодатных улочек вроде Тисовой. Ужасно уродливое, оно отталкивало и пугало. На всякий случай Перси поправил манжеты рубашки, проверил, не повредился ли пирог, и уверенно зашагал к центру. В конце концов, ему совершенно нечего стыдиться. Он не делает ничего предосудительного. Всего лишь навещает добрую знакомую.

Петунья опять работала в саду.

— Доброе утро, — Перси помахал ей рукой, остановившись у калиточки. — Вы не возражаете?

— Доброе утро, — миссис Дурсль подняла на него глаза, на лице промелькнула приветливая улыбка. — Я не ждала вас раньше полудня.

— Прошу прощения, — Перси неловко переступил с ноги на ногу. — Я совсем не учел, что вы можете быть заняты.

— Молодость, что поделать, — Петунья снова ему улыбнулась, и на этот раз улыбка задержалась на её лице дольше. Она невероятно ей шла, делала худенькое лицо изящным и немного вейловским. Перси не удержался от ответной улыбки.

— Проходите, но вам придется подождать, пока я приведу себя в порядок.

Они вместе зашли в дом.

— Поставьте цветы в вазу, — Петунья махнула рукой на кухню, а сама направилась наверх.

И всё-таки этот дом был чудесным. Каждая вещичка на своем месте, идеальная чистота, гармония цветов. Гиацинты хорошо вписались в кухонную обстановку, хотя Перси и пришлось поломать голову, как наполнить водой вазу.

— Знаете, Перси, — раздалось за спиной задумчивое, — для волшебника вы удивительно приличный человек.

Перси покраснел.

— Ещё раз извините, что пришел так рано.

— Зато вы не превратили моего сына в поросёнка, а мужа в табуретку, — Петунья криво улыбнулась.

— С вами такое случалось? — Перси пораженно охнул. Вот поэтому он и отправился вместе с отцом тогда.

— Со мной много чего случалось, — Петунья отмахнулась. — Не берите в голову. В любом случае, у меня были причины относиться к волшебникам… неприязненно. Рада, что среди вас есть хоть один нормальный человек.

Перси покраснел ещё сильнее. Хотелось бормотать извинения, пока эта женщина не прогонит его, но Перси сдержался. Она о волшебниках и так дурного мнения — ни к чему усугублять отношения.

— И вы не пользовались магией, — подметила Петунья.

— Да… я посчитал это неприличным, — глухо ответил Перси. — Откуда вам это известно?

— У магии особый неприятный запах, — Петунья принялась наливать чай.

И снова это были самые чудесные часы в жизни Перси. Он даже вызвался помочь приготовить обед.

Петунья внимательно выслушала обо всех неприятностях Перси, а он говорил и сам поражался, что открывается практически незнакомому человеку, что его внимательно слушают, не перебивают и не затыкают, а задают вопросы, интересуются. Словно он сам был интересным.

Перси никогда не обманывался: он не был интересным, не был талантливым, но он был умным и упорным — этого вполне достаточно для приличного человека.

— Перси, а зачем вам этот волшебный мир? — Петунья чуть прищурилась.

Перси замер, подыскивая слова.

— Там живут мои родители, моя семья. Я не хочу их оставлять.

— Так не оставляйте, — Петунья пожала плечами. — Просто, сдается мне, вам там не место. У вас ум юриста, а сердце садовника. В нашем мире вы нашли бы много дорог для развития.

— Вы.. вы так думаете? — Перси закусил губу. Не стоило раньше времени хвататься за идею. — Так или иначе, здесь я даже меньше, чем там. У меня же нет маг… обычного образования. Я практически ничего не знаю о вашем мире. Но, если честно… здесь я чувствую себя намного лучше, чем… чем дома.

Слова давались ему с трудом. Он говорил прежде всего с собой, но слышала его Петунья.

— Давайте так, — Петунья поставила очередную чашку на стол. — Я вам постараюсь помочь. А вы пообещаете, что приложите всё усилия.

Перси задумался.

— Хорошо.

Они пожали друг другу руки.

* * *

В пятницу в кабинетик Перси заглянул помощник Бартемиуса Крауча.

— Эй, — окликнул он.

Перси вздрогнул. Сейчас он читал маггловский учебник средней школы по обществоведению, время от времени заглядывая в маггловский словарь.

— Да?

— Я тут думал увольняться, меня позвали в Гильдию добытчиков на место…

Перси отключился, ведь у магглов давно не было гильдий. Стоило попросить у Петуньи ещё учебник по истории.

— В общем, не хочешь занять моё место? Я бы тогда от твоего имени отправил запрос старику Барти.

Бартемиус Крауч… Перси всё ещё не мог сконцентрироваться, чтобы как следует понять предложение этого паренька. Но он точно понимал, что если согласится, у него совсем не останется времени, чтобы как следует изучить мир магглов. А именно это было в приоритете. Даже план пришлось перестраивать. Хотя об этом Перси переживал меньше всего — в новом мире будет куда больше перспектив, чем здесь, даже займи он место помощника Барти Крауча.

— Нет, спасибо, — Перси вернулся к учебнику.

— Ну ла-адно, — чуть недовольно протянул непрошеный гость. — Но тебя вообще-то рекомендовал министр. Я думал, ты приличный человек.

Перси тяжело вздохнул. Ну вот, опять. Как же сильно его "приличный человек" отличается от "приличных людей". Для Перси это был, в первую очередь, человек, который спокойно и размеренно выполняет свою работу, не стремится всех перепрыгнуть, не придумывает глупости. Работает. Честно трудится.

А для остальных… для остальных это, видимо, был тот, кто всем угождает.

— Вряд ли меня можно назвать приличным, — безучастно ответил Перси, не глядя на собеседника. Взгляд его был прикован к небольшой иллюстрации в учебнике.

Паренёк что-то буркнул о странных придурках и ушёл, хлопнув дверью.

Перси устало потёр виски. Как же все любят хлопать дверьми.

* * *

А вечером мать на него накричала. Кто-то донес отцу, что Перси отказался от места помощника Крауча. Это бы сильно помогло семье, Перси не спорил, но как же он сам?

Как же его желания?

Кто ему поможет?

— А наш Перси бегает к маггловской подру-ужке, — влез то ли Фред, то ли Джордж.

Тут Перси уже не выдержал.

— Знаете, что? Я устал за вас краснеть, устал, что меня попрекают фамилией, а вы попрекаете каждой монеткой! Не хотите, чтобы я был вашим сыном — я уйду. И — да, к СВОЕЙ МАГГЛОВСКОЙ ПОДРУЖКЕ.

Мать громко охнула, прижала ладонь к губам.

Не глядя ни на кого, Перси поднялся к себе в комнату, заклинанием уложил вещи в чемодан и вышел.

Больше его тут ничто не держало.

— Всего хорошего, мама, — в гулкой тишине сказал Перси и плотно закрыл за собой дверь. Хлопать было бы слишком драматично, а он и так вышел сегодня за границы разумного.

Шёл пешком по маггловской дороге. Нет. Теперь это была его дорога. Перси аккуратно поставил чемодан на землю и выудил из кармана палочку. Она была гладкая и очень теплая, ластилась под пальцами. Перси крепко сжал её, дух перехватило. Ломать было откровенно жаль.

И тут, кажется, палочка что-то поняла. Из её кончика вырвался сноп искр, но не обжигающих, а ласковых и тоскливых. И… всё.

Магия в ней потухла. В его руках осталась обычная деревяшка, не способная ни на что.

— Прости, — прошептал Перси. Палочка легко переломилась надвое.

Перси осторожно уложил её во внутренний карман, снял мантию и оставил на низкой ветке. Дальше ему это не пригодится. Дальше у него будет совсем другая жизнь.

— Постой, Перси! — отец бежал к нему, нелепо передёргивая плечами. Перси застыл. Он мог бы уйти, но… если отец так торопился, стоило его дождаться.

— Что ты хотел, папа? — мягко спросил Перси, когда отец, тяжело отдуваясь, остановился рядом.

— Я… я принес это тебе, — Артур вытащил из кармана банку и увеличил её. — Здесь маггловские деньги. Я их коллекционировал, но они тебе пригодятся, если… если ты правда хочешь уйти к магглам.

— Спасибо, папа, — прошептал Перси. Слезы отчаянно просились на глаза.

— Мы любим тебя, — отец мягко обнял его. — Даже если ты думаешь, что это не так. Просто маме… просто маме тяжело, понимаешь?

— Конечно, пап, — Перси не удержался и шмыгнул носом. — Я тоже вас люблю. Но назад не вернусь.

— Хорошо, — отец сильнее сжал его в объятиях, а потом отпустил. — Тебе пора двигаться дальше. Ты давно нас перерос.

Перси взял в руки банку и чемодан, развернулся и пошел куда-то вперёд.

Куда-то… вперёд.

Сумерки уже давно накрыли дорогу, по которой шагал Перси. Туман клубился у ног. В стылом воздухе мягко трещали последние сверчки — подступала осень, скоро они умолкнут.

Перси шел, вдыхая сладкий запах земли и сухостоя. На душе было удивительно спокойно.

Уже подходя к горящей огнями деревне, Перси подумал, что было бы глупо вот так показывать всем, сколько у него денег. Поэтому он остановился, присел на каменный забор и принялся опустошать банку.

Это заняло порядочно времени. Набралось почти 500 фунтов. Перси не знал, много это или мало в маггловском мире, но искренне надеялся, что ему хватит. Он впервые задумался, что впереди перед ним полнейшая неизвестность. Ему предстояло начать полностью новую жизнь: новые деньги, новые обычаи, новые люди.

Перси ссыпал крошечные монетки в карман брюк, а стопку купюр после небольшого размышления спрятал под стелькой туфель, оставив пару бумажек на всякий случай.

Деревенька была совсем крошечной, не больше Хогсмита: четыре улочки, центральная площадь, низенькая церковь и паб. Тишина уютно висела в воздухе, только изредка из паба выходил засидевшийся посетитель.

Над пабом оказался небольшой отельчик, где ему сдали комнату.

Перси чувствовал себя ужасно неловко, но изо всех сил старался не показать, как тяжелы для его понимания такие простые вещи.

А утром он снова позвонил Петунье. Она горестно вздохнула, услышав его историю, и велела приезжать к ней. Отчаянно смущаясь, Перси выдавил:

— Я сломал свою волшебную палочку, а как добираться до вас без… без всех ненормальностей, я не знаю.

Тогда Петунья уточнила его адрес, помолчала, а потом сказала оставаться там и дожидаться её.

День тянулся тяжело и муторно. Перси слонялся по крохотной комнатке, листал маггловские книги, но не мог сосредоточиться ни на чём. Мысль, что миссис Дурсль сама к нему приедет, волновала его много больше вчерашнего ухода из дома. Он не знал, сколько её ждать, не знал, как именно она его найдёт, но и задержать внимание на чем-то одном не удавалось. Мысли скакали туда-обратно, он по кругу проигрывал свою воображаемую встречу с женщиной, и только понимание, что без неё он пропадёт, удерживало его на месте.

К пяти часам он спустился в паб и заказал себе маггловского пива.

— Сынок, тебе сколько лет-то? — косоватый бармен с единственным торчащим зубом подозрительно на него посмотрел.

— Семнадцать, — Перси покраснел.

— От родителей, что ли, сбежал? — к их беседе присоединился ещё один мужичок: в долгополой фланелевой рубашке и с пузом таким же широким, как и плечи, он внушал одновременно доверие и опасение.

— Да, — Перси покраснел ещё сильнее, даже уши стали гореть.

— Эх, молодость, — хрипло протянула женщина за столиком у окна.

Наверное, не будь это посреди дня, вряд ли все эти люди обратили бы на него внимание. Но ясное летнее солнце мягко просачивалось сквозь грязные окна паба, и соседями Перси были только четыре человека, один из которых был бармен. Третий мужчина сидел в углу, накрыв лицо шляпой, и тихо посапывал.

— Не из наших ты краев, — бармен достал из-под засаленной стойки белоснежную тряпку и принялся натирать стакан.

— Да, — снова ответил Перси. Он не знал, о чем можно и о чём нельзя говорить с людьми, совершенно незнакомыми, и выросшими в совершенно других обычаях. У волшебников он бы спросил про факультет, или любимый предмет, или род деятельности, но здесь… Насколько это будет корректно?

— А как забрел сюда? — фланелевая рубашка колыхнулась прямо к нему, и Перси невольно отодвинулся.

— Да… я по дороге шёл, — пробормотал Перси.

— Ещё один из этой гребанной хиппи-общины, — женщина у столика вытащила из кармана пачку сигарет, закурила. Горький дым растекся по залу.

— Я не… я не знаю, о чем вы, — Перси было ужасно стыдно за своё незнание, за то, что не мог найти слова, за то, что был здесь чужим, и вообще вышел и побеспокоил незнакомых людей.

— Налей ему, — кивнул сосед за барной стойкой.

— Ему нет двадцати одного, — бармен отвернулся. На его лице застыло выражение недовольства и подозрительности.

Перси пробормотал извинения и поднялся. Нужно было сразу уходить или вовсе не заходить. Глупая идея. Он ещё слишком мало знал о жизни нормальных людей, чтобы лезть к ним.

— Да не рыпайся ты, малец, — мистер-Фланелевая-рубашка с силой хлопнул его по плечу, усаживая обратно. — Нальют тебе пива, за то, что честный.

Перед Перси выросла высокая кружка. Бармен не пожадничал, налил до краев. Осторожно, стараясь не пролить ни капли, Перси поднял кружку, когда за его спиной раздался звон колокольчика.

— Персиваль! Ты что делаешь?

Перси дернулся и пролил пиво. Он ещё не обернулся, но уже знал, что увидит за спиной. Раздражённо хмурящуюся Петунью.

* * *

Вместе с Петуньей приехала гороподобная женщина с бульдожьим лицом.

— Мардж, — Петунья сухо показала на свою спутницу. — Если есть в этом мире более здравомыслящий человек, не терпящий ненормальности, чем я и мой муж, так это Марджори Дурсль.

— Мисс Дурсль, — Перси поклонился новой знакомой.

— Мардж любезно согласилась подбросить меня на другой конец страны. Очень ей не терпится увидеть… ненормального, отказавшегося от своей ненормальности, — Петунья говорила сдержанно, фразы казались выхолощенными. Она словно прикусывала себе язык после каждого слова.

— Так это ты? Ты этот… как бишь тебя?

— Персиваль Визлоу, — Перси намеренно изменил фамилию. Он не обдумывал этого раньше как следует, но сейчас это показалось самым правильным, что можно сделать.

— Предлагаю перекусить и поехать домой, нам ещё нужно придумать, что делать с Перси, — Петунья чуть нервно улыбнулась.

Ели они в молчании, а затем Перси сам подошёл к стойке и оплатил их обед.

— Это очень мило, — заявила Мардж, тяжело садясь за руль. — Но уясни, дитятко, мы тут не зря с плакатами ходили. Платить за себя — наше право. Понял?

— Понял, — Перси кивнул. Эта женщина внушала уважение одним своим видом.

Петунья тепло улыбнулась ему из зеркала.

* * *

Ехали они долго, делая небольшие остановки у заправок.

Темнело.

Перси сжимал ручку своего чемоданчика, надеясь успокоить тугой клубок волнения в животе.

Раз — он вместе с Дурслями.

Два — он больше не волшебник.

Три — его ждёт совсем новая жизнь.

Четыре — в этой жизни будет порядок и гармония.

— Послушай, — густой голос Мардж наполнил машину. — Мой брат — не идиот. Он поймёт, кто притащил в его дом ещё одного шелудивого пса.

— Поймёт, — тихо ответила Петунья. — Да и я не хочу его обманывать.

— Это ты правильно. Но щенок совсем зелёный. Давай я его себе заберу на передержку? Подвоспитаю немного, поддрессирую, а потом мы его Вернону сдадим, как помощника.

Петунья задумчиво смотрела в окно. Перси следил за её точеным профилем, с трепетом ожидая её решения. Сейчас он как никогда чувствовал себя безвольным, но в полной безопасности. Даже рядом с матерью такого не случалось. Никогда.

— Я был бы рад, — он решился подать голос.

Мардж хмыкнула.

— Думаю, это разумно, — Петунья бегло улыбнулась ему, а Перси невольно покраснел. Улыбка у миссис Дурсль была очень приятной.

Прежде Перси не доводилось ездить на машинах. Его немного тошнило от движущихся за стеклом полей и лесов, но он снова и снова повторял про себя, что дорога к новой жизни не может быть простой.

Петунья время от времени ободряюще улыбалась ему, и тогда Перси чувствовал себя сильнее и увереннее. Разве можно не верить в себя и своё будущее, если в него верит такая женщина?

Они добрались на Тисовую, когда время подбиралось к полуночи.

Мардж прищелкнула пальцами и указала Перси на собственный чемодан. "Багажник", — сказала она, когда тот наклонился над задним ящиком машины. "Багажник", — повторил про себя Перси.

Новый мир всегда следует изучать тщательно.

Мистер Дурсль был похож на разъяренного моржа. Он уже открыл рот, намереваясь разразиться гневной тирадой, когда Петунья оказалась рядом, мягко поцеловала его в щеку и что-то быстро зашептала ему на ухо.

Перси поразился, с каким тактом этой женщине удалось разрешить конфликт, не позволив ему начаться.

— Так ты, значит, отрекся, никаких этих ваших фокусов? — мистер Дурсль всё ещё был красным, но уже не опасно-багровым.

— Да, сэр, — Перси поклонился, надеюсь, что не нарушает никаких обычаев магг… Британии. Больше не было маггловской Британии, была обычная Британия, старательно скрывающая свою ненормальность за Статутом о секретности. Как и должно быть. Ни один приличный человек не станет демонстрировать свое уродство всем и каждому, он попытается его спрятать так далеко, как это возможно. А истинные британцы были приличными людьми. Перси невольно вспомнил паб в той деревеньке, куда ему довелось выйти. Ну… почти все британцы.

— И решил взяться за ум?

— Да, сэр.

Мистер Дурсль пожевал губами, отчего усы весело задергались.

— Вот что, давай я тебя к себе курьером устрою. А там, коли будешь старательным, и дальше пойдешь.

— Вот уж нет, — Мардж густо хохотнула. — Сначала я его сделаю достойным человеком, чтоб тапки не грыз и по углам не гадил, а потом забирай его себе.

— Да, так лучше, — согласился Дурсль.

Перси мог бы возмутиться: его жизнь сейчас делили, как коробку шоколада, наплевав на его собственные желания, и это постоянное сравнение с беспородным щенком…

— Мы ещё сделаем из тебя нормального человека! Раз уж с Поттером не вышло, — мистер Дурсль весело ему подмигнул, и в груди Перси потеплело. Ни матери, ни отцу никогда не было дела до него, он всегда всего добивался сам. Они даже не защищали его от каверз близнецов! А здесь! Почти незнакомые люди — и так щедры к нему. В глазах защипало, и Перси старательно проморгался.

— Я очень ценю то, что вы делаете для меня, — Перси поднялся и поклонился, на этот раз искренне, а не из вежливости. — Спасибо, что так щедры и так заботливы. Я сделаю всё возможное, чтобы оправдать ваши надежды.

Мардж широко хмыкнула.

— Зря радуешься, щеночек, — чуть хрипло сказала она, но потом прокашлялась. — У тебя вперёди ещё очень много труда. Работать придется каждый день. Каждый час.

— Я готов, мадам, я сделаю всё возможное!

Петунья смотрела на него из дальнего угла дивана. Ее тонкие пальчики аккуратно держали изящную фарфоровую чашку. Она смотрела на него, и Перси не замечал, что прическа слегка растрепалась от долгой дороги, а под глазами залегли тени усталости. Он видел только блеск гордости и довольства в её глазах.

И это было именно тем, что вытянуло его из бедлама, по случайности названного его домом. Тем, что указало ему путь. Тем, что вдохновило его наконец отказаться от безумств прошлой жизни и прийти к столь счастливым гармонии и порядку.

Жаль, что она не была его матерью.

* * *

Перси постелили в бывшей спальне Поттера.

Он настежь открыл окна, чтобы вывести затхлость и тяжёлый запах давно не стиранного белья. Дверца у шкафа покосилась, на столе лежали огрызки перьев и пергамента, темнели пятна чернил.

Перси предпочел бы, чтобы ему сначала выдали тряпку с ведром, а потом уже комплект белья, но не был уверен, что подобная традиция есть у магг… в этом мире. Его новом мире.

Утром он не выдержал и прямо после завтрака попросил разрешения навести порядок в комнате, где спал.

— А мальчишка всё ждал, когда же мы за ним убираться начнем, — крякнул Вернон.

— Зря стараешься, — прогудела Мардж. — Мы через час уже уезжаем.

— Да, но…

Перси не мог подобрать слов, чтобы объяснить эту внутреннюю потребность избавиться от грязи. Петунья понимающе ему улыбнулась.

— Оставь, — мягко попросила она. — Это не твоя забота.

Перси сдался.

* * *

Они снова погрузились в машину. Вернон на прощанье выдал ему пыльную стопку учебников.

— От Дадли осталось, — буркнул он. — Этому парнишке уже не пригодится, но тебя, может, выручит.

И они уехали, оставив позади прекрасную Тисовую в сентябрьском цвету.

* * *

Мардж была совершенно неразговорчивой женщиной. Она спокойно вела машину, не реагируя на небольшие задержки вроде очереди из других машин или странно лавирующих автомобилей с яркими огнями. Единственный раз, когда она вышла из себя, это когда перед ней выскочила машина-крошка отвратительно-розового цвета.

— Тупые блондинки, — процедила Мардж и снова замолчала на несколько часов.

Дом Мардж находился на много миль севернее. Поля здесь были густо-желтыми, местами коричневыми, а деревеньки казались совсем бедными и жалкими, особенно по сравнению с Тисовой. Сам дом был высоким, каменным, увитым плющом с одной стороны и покрытым пушистым мхом с другой.

— Не дело, знаю, — глухо сказала женщина, когда они вышли из машины и остановились перед домом. Его темная тень накрывала их, словно пряча от чужих взглядов. — Но я по здоровью не могу, а нанимать кого-то дорого. Питомник ещё не даёт столько денег, а вот жрет…

— Я помогу, — тут же вызвался Перси.

— Ну, конечно, поможешь, — сказала Мардж, будто это само собой подразумевалось. — Я тебя ещё всему научу.

Внутри дом тоже был мрачноватым. Темные деревянные панели, тканые дорожки, массивная старая мебель. Это был шик прошлых веков, традиция, заключённая вне времени. Перси ещё не знал всего, но не мог избавиться от постоянного чувства удовлетворения и восхищения.

Да, это было совершено не похоже на его идеал, но гармония линий, тщательная выверенность каждой детали и явная продуманность — каждая мелочь исполняла свою задачу — не могли не впечатлять.

— Нравится? — довольно спросила Мардж. Казалось, что стены должны были отразить её голос и разнести по всему дому, но он, наоборот, впитался в них, стал их частью.

— Да, мэм.

— Ну пойдем, я тебе твою комнату покажу.

Комнатушка была едва ли больше его прежней комнаты в Норе, но и здесь ощущалась плотная атмосфера дома, подбадривающая своей мрачной строгостью.

— Как тебе?

— Я потрясен, — Перси немного преувеличил, но не солгал. Потрясение от общего впечатления ещё не прошло. — Спасибо вам огромное!

Мардж прищелкнула языком, удерживая довольную ухмылку.

— Ну, устраивайся. Потом поедим и всё обсудим.

Перси кивнул. Дверь с тихим щелчком закрылась.

Говорила, в основном, Марджори. Она попросила называть её мисс Дурсль или Мардж, но последнее — после трёх порций виски, не раньше. А ещё лучше прятаться или не давать ей виски, иначе она может начать придираться или чернить его хуже некуда. Перси краснел, бледнел, но послушно соглашался.

За стол и небольшое жалование ему вменялось вести документы на питомник, проводить полную уборку дома и выполнять некоторые поручения непосредственно от Мардж.

— Вот что, бульдожик, — Мардж обращалась так к нему только в минуты полного душевного довольства. — Если через полгода ты не будешь в нашем мире, как рыба в воде, тебя останется только пристрелить. Потому что без ума и делать нечего тебе здесь.

Первый месяц Перси каждый вечер валился с ног. Он решительно не понимал, как магг… обычные люди, совершенно нормальные люди, могут так много ходить, делать что-то… Эта жизнь была невероятно тяжёлой, но после каждого хорошо выполненного поручения, когда Мардж называла его "бульдожиком" и трепала по плечу, Перси чувствовал себя счастливым. Он справился. И снова. И снова.

А через месяц он уже не мог высидеть спокойно воскресенье, когда Мардж позволяла ему отдохнуть: позаниматься своими делами, полежать, посмотреть вместе с ней телевизор, почитать очередной роман, которых в доме мисс Дурсль было неисчислимое множество.

Вообще, несмотря на весьма странную манеру выражаться, Мардж была невероятно образованным человеком. Как-то они готовили клетку для нового помёта, и Мардж всю дорогу рассказывала о традиции выведения охотничьих собак в Британии. Её страсть к собакам распространялась значительно шире, чем просто организация питомника. Вместе они готовили статью для общества кинологов, а для местного литературного кружка — доклад на тему появления псов в классической литературе, символе собаки, распространившемся...

Перси не мог не восхищаться этой женщиной. Основательная и плотная, в значительно большей степени мужеподобная, чем сам Перси, она крепко держала жизнь в своих короткопалых руках. Она не боялась грязной работы, но могла читать стихи на французском. Она была…

Рядом с ней Перси чувствовал себя уверенно и спокойно. Она внушила ему размеренное достоинство, интуитивно присущее ему, но ранее не осознанное и не принятое в полной мере.

Когда через пару месяцев Перси планировал подготовку следующей выставки, попутно соскребая с северной стены мох, его разом поразило озарение. От его магических корней осталось тусклое воспоминание. Он не чувствует и не осознает себя лишним в этом мире. Он, наконец, на своём месте.

* * *

На Рождество было решено поехать к Вернону и Петунье.

Перси мастерски наловчился вязать свитера и приготовил парочку специально для них. В его душе поселилась радостная тревога — он так давно не видел Петунью. Их общение сводилось к редким звонкам Мардж в Литтл-Уингинг и открыткам на Хеллоуин. А теперь у него была возможность снова увидеть её. Интересно, она сильно изменилась?

Конечно, говорил себе Перси, он и не мог не волноваться. Всё-таки это были люди, которые протянули ему руку, вытащили его на свет к приличным людям.

Они дали ему шанс.

На пустынной скользкой дороге Мардж остановила машину, вышла и пересела на заднее сидение.

— Пробуй, — сказала она.

Это было много труднее, чем летать на метле, и много труднее, чем он вообще себе мог представить. Кусты упорно старались напрыгнуть на капот, а колея никак не хотела принимать колеса.

Через двадцать минут мучений с редкими грубыми комментариями Мардж у Перси стало выходить. Они ехали медленно-медленно.

— Ну вот, — женщина довольно хмыкнула. — Не так и сложно, правда? Летом права пойдешь получать.

Перси не был уверен, в точности ли он понял мисс Дурсль, но её поддержка была приятна.

Он стал ещё на один шаг ближе к нормальности.

* * *

Мягко горели огоньки на гирлянде, блестели шарики в теплом свете камина. По дому плыл чудесный запах запечённой индейки и пудинга.

Это было… волшебно. Но не хаотично, непредсказуемо и опасно, а уютно и спокойно.

К самому обеду спустился здоровяк-сын Петуньи — Дадли. Мальчик был точной копией отца. В груди Перси, где-то в том уголке, о котором он совершенно ничего не знал, царапалось непонятное и чуждое ему недовольство. Будто Дадли одни своим существованием что-то портил.

Нет, Перси, конечно, было известно о существовании Дадли на этом свете — Поттер частенько поносил его перед Роном в общей гостиной — но раньше он казался кем-то далёким, кем-то даже близко не связанным с миссис Дурсль.

Мальчик быстро поглощал пудинг и явно был далековато и от семьи, и от этого чудесного вечера. Перси смотрел, как кусочки самого лучшего в его жизни рождественского угощения исчезают во рту Дадли, как тот жуёт, даже не задумываясь, как ему повезло, и не мог сдержать подступающие злость с непониманием.

Разве можно так?

Он уже открывал рот, чтобы ненароком, как бы вскользь, сделать замечание мальчику, когда тот дернулся, будто от пощёчины, огляделся и расплылся в улыбке.

— Мам, это было потрясающе!

Перси медленно закрыл рот, опустил взгляд в тарелку. И что за глупость ему пришла в голову? Кто он такой, чтобы делать замечания хоть кому-то в этом гостеприимном и таком щедром доме? Краска залила щёки.

— Миссис Дурсль, ваш сын абсолютно прав. Я никогда не ел ничего подобного, — пробормотал Перси.

— О, спасибо, дорогие мои!

Мардж глухо хмыкнула.

В гостиную они вернулись с чашками чая. Мистер Дурсль, покрякивая, подливал себе и Мардж бренди. Уже второй раз, подметил Перси. Стоило незаметно спрятать бутылку, пока всё не вышло из-под контроля. Петунья изящно присела у камина, чуть прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. А Дадли примостился поближе к отцу, время от времени пытаясь попасть своей чашкой под горлышко бутылки с бренди.

Рождественские гимны тихо разносились по дому. Перси устало привалился плечом к книжным полкам и закрыл глаза. Но перед внутренним взором всё ещё стояла эта удивительная умиротворяющая картина: совершенно нормальное английское семейство вместе встречает Рождество.

* * *

Ему снова досталась комната Поттера, только в этот раз чисто прибранная. Даже шаткую дверцу прикрутили как следует! На окне стояла ваза с еловыми ветками.

Перси прилёг, даже не раздеваясь. Голова немного кружилась — к концу вечера мистер Дурсль и до него добрался с бренди.

И вместе с умиротворением и довольством Перси чувствовал совершенно несвойственную ему пустоту и тоску. Всё было правильно, всё было так, как и должно быть — никаких склок, никаких криков, но… чего-то не хватало. Что-то было не так. И это угнетало.

На мгновение он представил, как Петунья сидит у камина, и дрожащие блики от огня пляшут на её коленях, обтянутых серебристо-жемчужным шёлком.

И снова его тронула такая сильная тоска, что Перси не выдержал и поднялся.

Сердце требовало действия. Наверное, будь его мысли кристально чистыми, он не решился бы выйти из комнаты, но сейчас в голове стоял лёгкий туман, и это подтолкнуло его выйти в коридор.

Он медленно пошел до конца, встал у окна, вглядываясь в ночной сад. Тускло блестел снег.

По правую руку находилась хозяйская спальня, и Перси невольно прикоснулся к двери. Он сам не знал зачем — просто захотелось.

Тишина дома проглотила Перси. И вдруг откуда-то едва слышно стали пробиваться редкие однообразные звуки. Вряд ли он бы услышал их, не стой он возле самой двери, практически прижимаясь к ней.

Скрип… скрип… скрип… чей-то глубокий вздох.

Пенелопа так же вздыхала.

Перси крепко зажмурился, отгоняя видения, где… сжал кулаки, закусил губу. Что угодно, только бы боль пересилила ярость и отчаяние.

На плечо опустилась твердая рука Мардж.

Перси невольно дернулся, распахнул глаза.

— Пойдем, — тихо сказала она, и Перси послушно пошел.

* * *

— Так значит, ты, щенок, влюбился в женушку моего брата? Мою невестку. Так, что ли? — Мардж говорила ровно, но Перси не обманывался. Она назвала его "щенком", а это значило только одно — она в ужасном гневе.

— Я не… — Перси запнулся и замолчал. К нему медленно подступало понимание. — Я не… я не могу... Как же?.. Как…

— Какой же ты тупица, бульдожик, — Мардж тяжело опустилась на кухонный стул. — Сооруди нам что-нибудь лёгкое. А я тебе пока расскажу, как дело было.

* * *

Почти шестнадцать лет назад — брат и сестра Дурсль тогда жили вместе в пригороде Лондона, что чуть севернее Литтл-Уингинга — к ним в дом постучалась девушка.

Если быть точнее, у них тогда была открыта крохотная нотариальная контора на двоих — готовили стартовый капитал для своих больших мечтаний. Да, тогда ещё было время мечтать. Сейчас-то уже время, когда остаётся только работать.

В общем, в тот промозглый осенний день к ним пришла девушка. Не невероятная красавица, а так — суповой набор. Совершенно не во вкусе Мардж.

Эта девушка рассказала, что ей и её сестре достался дом от родителей, но сестра уже много лет как пропала, и девушка спрашивала, может ли она оформить документы, чтобы дом достался только ей.

Вернон предложил свою помощь. Они вместе съездили в тот дом, осмотрели имущество, подали заявку в полицию графства о пропаже сестры девушки.

И всё, казалось бы, было просто, но чуть позже эта девушка появилась снова. И попросила приватного разговора с ней, Мардж.

Она закрылись в комнатке, Мардж предложила ей выпить, но девушка наотрез отказалась. Она пришла, чтобы узнать, можно ли как-то задним числом оформить документы о том, что она закончила среднюю и старшую школу.

Мардж предложила ей сдать общие государственные экзамены. Было странно, что у такой молодой женщины нет совершенно никаких школьных документов.

Затем девушка попросила помочь и со всеми остальными документами — прививками и всем прочим. Казалось, она исчезла из мира в одиннадцать лет, а вот теперь объявилась. И где она была всё это время — совершенно не ясно.

Вернон почему-то проникся к этой девушке симпатией. Он с особенным рвением стремился ей помочь продать старый родительский дом, обустроиться на новом месте и пройти курсы машинисток.

А девушка время от времени делала совершенно странные вещи: как-то она позвала в помощники Мерлина.

А ещё постоянно задумчиво вертела в пальцах карандаши. Вообще без них никуда не ходила.

У этой пигалицы вместе с Верноном появилась общая тайна. Мардж не могла этого не заметить.

И, наконец, эта парочка поженилась — закономерно, в общем-то. Хотя свадьба прошла просто ужасно. И для Мардж стали ясны странности девушки.

Но та девушка отказалась от прошлого дикого мира и тех ненормальных людей, вложила деньги от продажи дома в дело Вернона и питомник Мардж, стала хорошей женой и хозяйкой, родила здорового сильного мальчишку... Стала нормальной.

* * *

— И когда Петунья — а ты не дурак, уже понял, что это была она — позвонила мне и сказала, что есть ещё один человек, бегущий от того сумасшествия, что называется "магия"... — Мардж презрительно скривила губы, — я не могла не помочь. Если человек хочет быть приличным, грех — не помочь.

Она замолчала, пожевала губы.

Перси не мог поднять на неё глаза, но знал её жесты — выучил за полгода совместной жизни.

— И то, что ты в неё влюбился, ни капельки не странно. Знаешь, как чудиков влечет к подобным? Так и ты. Кровь все равно берет своё. От двух пород редко сразу получаются красивые щенки. Дадли вот не получился. А Петунья больше и пробовать не стала. Правильно сделала, я вот думаю.

Перси по-прежнему молчал.

— Только Петунья замужем. За моим братом замужем, — Мардж ухватила его за плечо. — А ты вместе со мной уедешь завтра же. Понял? И видеться вам не стоит. Ей-то льстит, что какой-то малец ещё считает её красоткой, а тебе нужно держаться от неё подальше.

Перси медленно кивнул.

Раз — об этом можно было догадаться раньше.

Два — боль всё равно никуда не уходит.

Три — плакать невероятная глупость, он же только сейчас узнал, что влюблен в неё.

Четыре — она вдвое его старше.

Пять — у нее есть сын.

Шесть — и муж.

— Вы абсолютно правы. Я уеду в ту же минуту, как вы скажете, — глухо выдавил он.

— Вот и умница, — Мардж потрепала его по плечу и поднялась из-за стола. — Прибери тут и иди спать, завтра рано вставать.

Петунья овдовела совершенно неожиданно.

Горе обрушилось на Дурслей подобно балкам крыши, что падали в их горящем доме.

Вся Тисовая стояла вокруг дома номер четыре, пока с гулким воем к ним мчалась пожарная машина.

Что случилось — никто не мог сказать.

Дадли уснул с сигаретой? Последние годы, после провала в колледже, он жил с родителями, говорил, что ищет работу, а на деле просиживал днями в пабе на окраине Литтл-Уингинга.

Или Вернон не до конца закрыл газовый вентиль в баллоне? Дела в фирме последнее время шли не очень, сердце подводило, Вернон становился всё рассеянней и рассеянней — ему тяжело было сосредоточиться на чем-то одном. Петунья подозревала, что её муж мог перенести несколько микроинсультов, пока боролся с коллекторами и налогами, но доподлинно ей не было ничего известно.

Или, возможно, этот сумасшедший Поттер, в последний свой визит пообещавший всё спалить к чертовой матери, действительно исполнил угрозу?

Никто не знал.

Перси приехал вместе с Мардж.

Они так и жили вместе, пока Перси заканчивал юридический, а Мардж безуспешно пыталась окольцевать полковника Брендона.

Их семья неожиданно стала меньше. Петунья стояла, обхватил плечи руками и пусто смотрела в догорающие обломки дома. Мардж стояла рядом, плотно стиснув губы.

Перси не знал, что делать. Не знал, как относиться к произошедшему.

Единственное, что он знал точно — они переедут.

Он построит Петунье новый дом, разобьёт вокруг аккуратненького коттеджа сад, и, возможно, однажды она сможет подарить ему позднего, но невероятно желанного ребёнка.

Он подошёл к ней, мягко привлек к своей груди, позволяя выплакать всю боль и весь страх.

— Ну что ж, бульдожик, — Мардж похлопала его по плечу. Перси обернулся. Сейчас эта сильная женщина как никогда раньше выглядела на свой возраст — плечи устало опустились, взгляд потух, даже вечно воинственная улыбка исчезла. — Это всё. Пора.

Перси бережно помог Петунье сесть в машину. Сел на водительское место, помог пристегнуться Мардж.

Пора было ехать домой.

Помочь Петунье начать жить заново.

И самому продолжить идти вперёд.

Раз — ключ повернулся в замке.

Два — забурчал мотор.

Три — последний раз посмотрел на Тисовую.

Четыре — кивнул страховщику.

Пять — проверил своих женщин.

Шесть — нажал на газ.

* * *

Так эта история кончается. Несколько сумбурно, но хотелось, чтобы у Перси было долго и счастливо. А его долго и счастливо никак не сочетается с долго и счастливо Дурслей. Я предпочла Перси. Возможно, однажды я перепишу концовку, но это маловероятно.

Спасибо, что были со мной!