Кровные узы (гет)

Роза отложила увесистый томик «Истории магии» в сторону и тяжело прикрыла глаза. Снизу уже доносилась громкая музыка, и она как могла откладывала момент, когда ей придётся присоединиться к всеобщему веселью на вечеринке. Даже взялась за уже прочитанную летом главу, тему которой они должны будут проходить только на завтрашнем занятии. Она запомнила её назубок ещё в августе, но за неимением других вариантов перечитала ещё раз, пока соседки, восторженно хихикая о чём-то своём, наряжались и красили друг другу глаза перед тем, как спуститься вниз.

Бэт Браун и Амандала Спиннет (она предпочитала, чтобы её звали просто Аманда) были соседками Розы с первого курса, но за это время близкими подругами девушки так и не стали. Напротив, при любой возможности те насмехались над ней, критикуя внешний вид и называя ботаничкой. Возможно, именно умение унизить окружающих сделало из них самых популярных девушек факультета, либо же дело было в чрезмерно большом самомнении — Роза не могла точно ответить на этот вопрос. Мать Бэт — Лаванда Браун — была владелицей популярного в Косом переулке кафетерия «Брауни от Браун», но вот её дочь не представляла из себя ровным счётом ничего. Амандала, чья мама, Парвати Спиннет, работала в Хогвартсе преподавателем Прорицаний, привыкла к привилегиям и блату среди других учителей, хотя сама была глупа, как пробка, но, в отличие от Бэт, хотя бы красива. Они любили насмехаться над теми, кто хоть в чём-то лучше их, привлекать к себе внимание модными вещицами, сплетничать и считали себя первыми девушками Гриффиндора, хотя их мнение разделяли только такие же пустышки, как и они сами.

Собираться на вечеринку при неприятных комментариях соседок Розе совершенно не хотелось — они и так не преминули возможностью высказаться о том, что её сумочка якобы давно вышла из моды и вообще выглядит она словно пятилетняя девочка, впервые взявшая в руки мамину косметику. Конечно, Роза понимала, что это был банальный способ вывести её из равновесия, но в душе остался осадок: в большей степени от того, что она в очередной раз не смогла и слова сказать — лишь проигнорировала их и уставилась в книгу, как делала уже пять лет.

Но теперь, когда они ушли и градус напряжения в комнате понизился, заметно расслабилась и Роза. Она убрала фолиант на полку к ряду таких же, подошла к резному платяному шкафу и принялась изучать свой обновлённый гардероб. Ещё утром она собиралась надеть красное платье из тонкого шёлка, но изменчивая британская погода не позволила ей сделать это. Теперь же у неё появился новый повод. Она вытащила из шкафа вешалку с невесомым платьем и приложила к себе, внимательно устремив взгляд на своё отражение. Разум твердил, что наряд слишком яркий и неуместный и что она будет выглядеть глупо и опять получит череду едких комментариев в свой адрес, но Роза предпочла задвинуть эти назойливые переживания на самую дальнюю полку своего сознания. Быстро, дабы не передумать и вообще не остаться в комнате, она скинула шёлковый халатик, скользнула взглядом по плоскому животу и округлым бёдрам и натянула на себя платье. В зеркало на неё смотрела та же Роза, что и утром, но только чуть более нарядная, и она успокоилась и улыбнулась своему отражению.

Ног коснулось что-то мягкое, и, опустив взгляд в пол, девушка узнала Шанни, карликового кролика Бэт. Он смешно дергал усиками, от чего Роза почувствовала лёгкую щекотку и тихо засмеялась.

— Шанни, ты чего проснулся?

Она присела на корточки и подняла крошечное тельце, покрытое мягкой шелковистой шёрсткой цвета карамели. Шанни поёрзал на её руках, чтобы устроиться как можно удобнее, и засопел. Кролик всегда приходил спать на кровать Розы, что вызывало возмущение Бэт, от которой он всегда сбегал, даже когда засыпал у неё в ногах.

— Мне уже нужно бежать, — виновато поджала губы девушка и переложила уже заснувшего кролика на его лежанку рядом с кроватью хозяйки. Тот встрепенулся и задёргал ушками. Роза умилительно улыбнулась, но всё же твёрдо сказала:

— Лучше тебе не запрыгивать на мою кровать, Бэт это не понравится. Нам же не нужны проблемы, да?

Шанни внимательно посмотрел на неё своими глазками-пуговками и — Роза могла поклясться — кивнул. Порой ей казалось, что этот кролик намного умнее своей собственной хозяйки.

Найдя в косметичке бордовую помаду, девушка нанесла её на губы, обулась в те же чёрные туфли, которые были на ней весь день, и вновь посмотрела в зеркало. Шанни отвлёк её от переживаний, и теперь, глядя на своё отражение, Роза уже не чувствовала страха и неуверенности. Она лёгким движением откинула локоны назад и вышла из комнаты, предвкушая незабываемый вечер.

Веселье в гриффиндорской гостиной было в самом разгаре. Громкая музыка почти оглушала привыкшую к тишине комнаты Розу, а огоньки и разноцветные лампочки слепили глаза, которые после полутьмы коридора и спальни не могли привыкнуть к яркому мигающему свету. Держась за перила, она шагала вниз и на секунду действительно представила себя героиней магловской мелодрамы. По сценарию все до единого сейчас, широко раскрыв рты, должны были посмотреть, как она, словно в замедленной съёмке, спускается по лестнице, кто-то обязательно должен сказать комплимент, а самый клёвый парень взять её за руку и признаться в любви. Но, увы, это была жизнь, где всё работало по другому принципу. Гриффиндорцы продолжали заниматься, кто чем хотел: танцевать на импровизированной танцплощадке, пить пиво, громко смеяться, — и Роза невидимкой оказалась среди них. Где-то рядом Роксана кричала песни какой-то группы, Хьюго развлекал однокурсниц шутками, Фред поднимал вверх свой бокал с виски. Все они были такими раскрепощёнными и естественными среди этого хаоса, что Роза почувствовала контраст между собой и окружающими ещё чётче. На этой вечеринке она была маглом, случайно оказавшимся среди волшебников.

Однако совсем незамеченной остаться ей суждено не было. Но лучше бы последний человек в магическом сообществе не знал о её существовании, чем привлечь внимание её кузена Фреда. В детстве он всегда подшучивал над Розой, прятал её книги и просто мешал тихо сидеть в стороне, пока все играли. С тех пор девушка предпочитала избегать его настолько, насколько это было возможно в пределах общей гостиной и одной семьи. И вот сейчас, закинув руку на плечи кузине и едва не расплескав янтарную жидкость на её платье, Фред громко прокричал ей в ухо:

— С новым учебным годом, Рози! — затем обратился ко всем:

— С новым учебным годом, друзья!

Собравшиеся поддержали его оклик стройным хором, словно только и ждали нового тоста. А Фред меж тем, всё ещё сжимая Розу в объятиях, вещал дальше:

— Народ, это наш последний год! Ну, для кого-то и не последний, но на них плевать. Я к чему это: все мы должны как следует оторваться за это время, повеселиться, выиграть Кубок квиддича и школы, сдать эти мерлиновы экзамены! А главное — не забывать, что все мы одна большая семья! Мы всегда стоим друг за друга горой! И радость, и печаль разделяем все вместе! Мы Гриффиндор! Мы лучшие! Я, Мерлин раздери, люблю вас!

Гостиная взорвалась одобрительными возгласами и оглушительным свистом, так что Роза сморщилась не только от разящего спиртным кузена. Она попыталась вывернуться из его объятий, но тот уже завязал разговор с Элис Хаффлин и словно забыл о существовании кузины, однако рук, что буквально пригвоздили её к полу, не отнимал. Только вдоволь пофлиртовав, он вновь обратил внимание на Розу, которая уже скучающе рассматривала маникюр и проклинала себя за то, что решила выйти из своего укромного мирка.

— Рози, с чего вдруг ты решила почтить нас своим вниманием? — расплылся он в белозубой улыбке и обдал её запахом виски.

Роза отстранилась от него как можно дальше и скривила личико в гримасе отвращения.

— Мерлин, не дыши, не хочу опьянеть от одного твоего запаха!

Фред расхохотался и таки отпустил её. Роза тут же отпрянула от него и вдохнула полной грудью.

— А ты похорошела! — внезапно произнёс он. — Давно пора было, а то ходила, как синий чулок…

— Вот спасибо, — скрестив руки на груди, хмыкнула Роза и выразительно посмотрела на его напиток. — А может тебе просто огневиски в голову ударило, что ты вдруг это увидел?

— Это просто сок, дорогая, — снисходительно улыбнулся Фред, поднимая бокал ей навстречу.

— Оно и видно.

— А… думал, чего это… агген …про тебя расс…вал...

— Что? — попыталась вслушаться в его слова Роза, но музыка, которая стала ещё громче, превращала все голоса в невнятное жужжание.

Фред, кажется, вновь забыл о её существовании и угодил в групповые объятия семикурсников, что уже расплескали половину содержимого своих бокалов на пол. Под шумок Роза скрылась из поля зрения кузена, так и не разобрав, что он хотел сказать (наверняка, очередную глупость), и подошла к столу с закусками и пуншем. Она не была голодна, но хотела дать себе хотя бы какую-то цель на этой вечеринке, а не просто стоять в стороне. Домовики потрудились на славу: на столе стояли разнообразные канапе, тарталетки с разными начинками, аппетитные бутерброды, рулетики со сливочным сыром, рыбой и зеленью. Желудок вдруг жалобно заурчал, напоминая, что за ужином она не съела и половины порции салата. Решив, что после стрессового дня можно отойти от диеты, Роза принялась наполнять тарелку едой и даже не заметила, как за её спиной уже минуту дежурил Эридан Маклагген с двумя стаканами пунша, точно официант на подхвате. Наложив на тарелку всё, что требовалось, девушка обернулась и от неожиданности вздрогнула, так что одна из тарталеток выскользнула начинкой вниз прямо на её новенькие туфли.

— Проклятье, — проговорила Роза одними губами, схватила со стола салфетку и наклонилась, чтобы убрать тарталетку с туфли, параллельно закрывая красное от стыда лицо.

Не то чтобы ей было дело до того, что подумает Маклагген, но опозориться на вечеринке в её планы не входило. Хотя её планы уже давно потерпели фиаско.

— Давай помогу! — присаживаясь на один уровень с девушкой, предложил Эридан.

Подняв глаза и увидев прямо перед собой его улыбающееся лицо, Роза ещё больше покраснела и отпрянула от него, столкнувшись со столом за своей спиной. После чего вытащила палочку из крепления на поясе и произнесла:

— Сама справлюсь.

Маклагген медленно выпрямился, наблюдая как её туфли приобретают прежний вид, скользнул взглядом по стройным ногам, женственным бедрам, тонкой талии, остановился на линии декольте и лишь потом заглянул в глаза.

— После этого я обязан предложить тебе выпить, — обворожительно улыбнулся он.

Внезапная усталость, перемешанная с досадой из-за испорченной туфли и злостью на Маклаггена по поводу его бестактности, накатила на неё, и Роза не удержалась от того, чтобы выдать чересчур резкий ответ:

— После этого, это после того, как ты следил за мной, как какой-то маньяк? Или после того, как раздел взглядом?

Она выгнула бровь в немом вопросе и взглядом едва не просверлила в его кудрявой голове дыру, но он не смутился, лишь вновь посмотрел на её бюст; но, пока он собирался ответить, Роза уже развернулась, чтобы удалиться.

— Так что насчёт...? — крикнул он ей вслед, но ответа не дождался. — Чёрт.

Настроение испортилось окончательно, а всеобщее веселье, сопровождаемое шумом и толкотнёй, ещё больше раздражало и без того разозлённую Розу. Она пробиралась через толпу однокурсников, которые танцевали прямо с наполненными бокалами в руках. Дэйв Мэтьюз с шестого курса наступил на её многострадальную туфлю, и Роза едва не взвыла от негодования. Резко толкнув еле стоящего на ногах парня плечом, она не рассчитала силу, и тот налетел на парочку девушек, которые с криками отпихнули его от себя, споткнулся о стоящее на пути кресло и упал лицом прямо в чашу с салатом. Все содержимое тарелки опрокинулось со стола на пол, а несчастный упал рядом, тихонечко постанывая и держась за голову.

— Упс… — Роза неловко прикусила губу.

— Его что, стошнило? — брезгливо заверещал кто-то.

— Да нет, это просто салат! — послышалось ей в ответ.

Роза поспешила покинуть место происшествия, пока Мэтьюза поднимали на ноги и приводили в чувство, и таки добралась до мягкого диванчика, обитого красным бархатом. Она упала на него и устало откинулась на высокую спинку. Буквально через мгновение рядом с ней приземлилась запыхавшаяся Лили с тарелкой горячих бутербродов, и Роза с сожалением подумала, что так и оставила свою на столе, когда её отвлёк Маклагген.

— Что с настроением? Опять, — проницательно заметила Лили и вгрызлась в поджаренный хлеб.

— Один придурок оставил без ужина, — кисло ответила Роза. — Другой — наступил на туфлю. А ещё меня уже раздражают эти танцующие и веселящиеся…

Хор голосов заглушил её изречение, и Роза сморщилась от шума.

— Тебе надо расслабиться, — рассудительно заметила Лили и протянула кузине наполненную бутербродами тарелку. — Вот, съёшь хоть что-нибудь, в Большом зале ты даже свой дурацкий салат не съела.

Девушка благодарно улыбнулась и приняла блюдо, с наслаждением откусывая кусочек, так что горячий сыр потянулся следом и прилип к её подбородку.

— Прекрасно…

Роза взяла с тарелки салфетку и принялась оттирать прилипшую субстанцию, которая уже успела застыть. В итоге подбородок покраснел от сильного трения, а помада немного смазалась. Девушка обречённо закатила глаза и в очередной раз сделала вывод, что зря решила придти на эту вечеринку. Лучше было остаться в комнате и перечитать главы из учебника по Заклинаниям и Трансфигурации, составить конспект и пораньше лечь спать, чтобы завтра проснуться бодрой и готовой к занятиям. Но вместо этого она пришла на вечеринку, где всем (или почти всем) плевать на неё, где пьют алкоголь, шумят, наступают на ноги и лезут с навязчивыми неуместными предложениями. Роза в очередной раз поняла, что всё это не для неё.

Она как можно удобнее устроилась на диване и скучающе оглядела гостиную. Бэт и Аманда танцевали в самом центре танцплощадки со своими подружками и пытались привлечь к себе внимание. Валери Вуд стояла возле чаши с пуншем и болтала с Ноэлом Паркером; судя по тому, как она рисовала руками в воздухе, они обсуждали квиддич. Джеймс и Алисия стояли в стороне от всех и ожесточённо спорили о чём-то.

— Кажется, Джим поссорился с Лонгботтом, — заметила Лили, тоже косясь в их сторону.

— А Хьюго, кажется, сейчас получит… — напряжённо добавила Роза, наблюдая за тем, как не на шутку разошедшегося брата пытается успокоить Джейсон.

— О, Мерлин, что он собрался делать?

Хьюго, удерживаемый своим другом, уже засучил рукава и кидался в сторону блондина, в котором Роза узнала Стэна Уильямса. Тот, тоже готовый к драке, сжал руки в кулаки и волком смотрел на Хью. Не сговариваясь, кузины резко подскочили с дивана и устремились в их сторону. Растолкав столпившихся полукругом гриффиндорцев, что ожидали зрелища, Лили буквально вывалилась на поле боя. Роза следовала за ней.

— Хьюго, прекрати сейчас же! — потребовала она и преградила путь брату. От него разило спиртным.

— Этот урод обманывал Лили, чтобы пробиться в команду и занять моё место, а я должен успокоиться?! — зарычал он и таки вырвался из захвата Джейсона.

— Что, прости? — перед Розой возникла Лили и вперила взгляд в кузена. — Что ты имеешь в виду?

— Пусть он сам расскажет.

Все без исключения уставились на Уильямса, и он резко дёрнул головой в сторону, избегая заинтересованных взглядов. Лили натянулась как струна, ожидая того, что он скажет, но терпение быстро заканчивалось, а напряжение перерастало в злость. Она и сама не заметила, как палочка оказалась в её руках. Стая летучих мышей, появившихся словно из ниоткуда, облепила лицо Стэна, и он надрывно закричал, размахивая руками. Его крик сопроводился визгами девочек, которых мыши не атаковали, но которые почему-то тоже в панике замахали руками.

— Что здесь происходит?! — требовательно задал вопрос подоспевший Джеймс, но гвалт голосов только возрос: все наперебой рассказывали о случившемся.

— Всё в порядке?! — Роза почувствовала у себя на плече чью-то руку и вздрогнула, когда прямо перед ней вырос Лоркан.

— Что ты здесь делаешь? — на автомате спросила она и обернулась на остальных: часть ребят суетилась вокруг пострадавшего Стэна, Джесс и Джесс пытались вразумить Хьюго, который посуровел ещё больше, а Джеймс, Алисия и Роксана уводили в сторону трясущуюся от гнева Лили.

— Нас позвал Фред, — Скамандер кивнул на своего брата — он тёрся возле Роксаны, которая наполнила стакан водой из своей палочки и протянула его Лили. — Но, похоже, мы пришли не вовремя.

Роза судорожно провела рукой по вспотевшему лбу и устало выдохнула. Рука Лоркана всё ещё лежала на её спине, поддерживая девушку, и Роза неосознанно прислонилась к нему. Слишком многое произошло за сегодняшний день и за один только вечер.

— Так, эй, зрелище закончилось, ясно?! — Фред перебил гул, повисший в гостиной. — Вечеринка продолжается, всем танцевать! Живо!

Музыка возобновилась, и большая часть гриффиндорцев, что остались безучастными к развернувшейся драме, вернулась к веселью.

— Ты в порядке? — участливо спросил Лоркан.

— Да, просто слишком много всего произошло… Я устала…

— Тогда стоит пойти в комнату и отдохнуть. Давай я провожу тебя.

Он был слишком близко. Роза смотрела в его заботливые глаза и только сейчас почувствовала, как волна стеснения, о которой она забыла из-за случившегося, нахлынула на неё, а лицо снова покраснело. Она отпрянула от Скамандера и нервно проговорила:

— Нет, спасибо. Я сама справлюсь.

Роза резко развернулась и скрылась в толпе танцующих, оставив Лоркана смотреть ей вслед. Пробираться к лестнице, ведущей к спальням девочек, на этот раз оказалось легче — все разбились на парочки из-за сменившейся музыки. Играла медленная композиция.

— Потанцуем? — раздался уже знакомый голос, и, устало вздохнув, Роза вновь увидела перед собой Маклаггена. — Если не против, конечно, — обворожительно добавил он.

— А если против?

На мгновение Эридан потерялся, но лёгкое замешательство на лице быстро сменилось наигранным участием:

— Что-то не так? Может, ты плохо себя чувствуешь? Скажи, мы решим проблему.

— Какие мы чуткие, — пробубнила себе под нос Роза и уже громче сказала:

— Я просто не танцую.

— Можно сделать исключение.

Только не для тебя.

Видимо, Маклагген привык, что его обходительная улыбка сразу же очаровывает всех девушек на милю вокруг, и поэтому так бессовестно пользовался своим беспроигрышным оружием. Однако же, глядя на Розу, он всё отчётливее понимал, что на неё это не действует.

— Я так не думаю, — как можно вежливее ответила она и уже собралась уходить, но Маклагген схватил её за руку.

— Да в чём дело? Что не так-то?

— Я не обязана танцевать с тобой!

Лицо Эридана исказилось от раздражения, и он сильнее сжал руку девушки, потянув её к себе и увлекая в объятия для танца. Роза же начала ожесточённее сопротивляться:

— Пусти!

— Всего один танец!

— Эй, ты чего к ней пристал?! Живо убери свои руки!

Роза и Эридан замерли и синхронно обернулись на голос — к ним спешил Лоркан. Воспользовавшись тем, что Маклагген отвлёкся, она вернула себе право управлять своей рукой самостоятельно и потёрла покрасневшее запястье. Это не осталось без внимания Скамандера, и он сурово уставился на Эридана:

— Ты тупой или тебе твоё эго не позволяет принять отказ? Прикинь, если девушка сказала «нет» — это значит нет, и не надо и дальше насиловать её своим вниманием, а уж тем более хватать за руки!

— Это не твоё дело, — прищурился Эридан. — Ты вообще кто, её парень?

— Нет, но меня бесят самовлюблённые придурки как ты!

— Разбирайся со своими загонами самостоятельно, а мы будем разбираться со своими!

— Ты нарываешься на то, чтобы с тобой разобрался я. И поверь, после этого твоё лицо уже не будет таким привлекательным.

Пока они продолжали словесные баталии, Роза скучающе стояла рядом, порядком раздражаясь от того, что они уже и забыли о её присутствии. В её голове даже возникла мысль, что, возможно, надо было согласиться на предложение Маклаггена и танцевать с ним прямо на глазах у Лоркана. Но эта была глупая мысль, и уже поздно, а слушать, как они меряются богатым словарным запасом, ей совсем не хотелось. Поэтому, бросив ещё один взгляд на ругающихся парней, она развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала прочь из гостиной. Уже у лестницы её нагнал Лоркан.

— Роза, сильно расстроилась? Может, мне всё-таки врезать ему?

— Да нет, всё в порядке. Я не расстроилась.

Расстроилась, но не по этой причине.

Медленная композиция продолжалась, и они стояли друг напротив друг друга, и Роза ужасно хотела, чтобы он пригласил её. Чтобы одним жестом исправил весь этот день. Просто сказал одно слово, вместо того, чтобы шушукаться с девчонками, строить из себя клоуна или кидаться на Маклаггена. Но он просто смотрел. И когда-то ей было этого достаточно. Но не сейчас.

— Я всё-таки пойду. Устала за день, он был сложный, — и развернулась, чтобы уйти.

— Подожди, — Скамандер успел мягко схватить её за руку. — Точно всё в порядке?

Его заботливый взгляд вызвал в сердце Розы то самое воспоминание, когда она вдруг осознала, что влюблена в него. Казалось, это было так давно, что она и забыла, почему выбрала именно его. Это было странно, но сейчас Роза уже не испытывала робости или страха. Она потратила слишком много времени на молчание, так что теперь терять было нечего, и, собрав всю волю в кулак, девушка выпалила:

— Лоркан, не хочешь…

— Давай танцевать! — некая блондинка, в которой Роза узнала ту самую Софи Холл, первой озвучила её мысли.

— Можешь подождать немного, а? — отмахнулся от неё Лоркан.

Холл смирила Розу надменным взглядом и ещё раз взглянула на Скамандера, скрещивая руки перед собой.

Но, видимо, не сегодня.

— Иди, танцуй. Не надо обо мне заботиться, — резче, чем планировала, сказала Уизли и развернулась, чтобы удалиться.

— Роза…

Слова Лоркана утонули в шуме музыки и голосов, а когда девушка оказалась наверху и обернулась — он уже танцевал с Софи. Роза в очередной раз признала своё поражение.

* * *

Джеймс устало наблюдал за тем, как гриффиндорцы продолжают веселиться, выплясывая на танцполе и выкрикивая слова известной песни. Его вечеринка закончилась уже тогда, когда в самом начале вечера Алисия выросла перед ним с недовольным выражением лица и продолжила тему, начатую в купе поезда. Воспоминания о тяжёлом дне, которые только-только отступили благодаря праздничной атмосфере гостиной, тут же вернулись на своё законное место, и следующий час прошёл в душещипательных нотациях девушки. А потом вечер и вовсе перерос в настоящую катастрофу: покалеченный Стэн Уильямс, вопящие девчонки и летучие мыши, что прятались по углам следующие полчаса, пока Алисия таки не избавилась от них. Джеймс еле угомонил перевыпившего Хьюго и разгневанную Лили, гнев которой обрушился, в том числе, и на брата, ведь он не рассказал ей правду. Он был вымотан ещё в середине дня, а теперь и вовсе пребывал в хронической прострации, ожидая, когда однокурсникам надоест веселиться и вечеринка будет закончена.

— Ты как?

Поттер оторвал взгляд от отплясывающего в толпе девчонок Фреда и перевёл его на Алисию — она робко заламывала пальцы, стоя перед ним. Джеймс неопределённо повёл плечом. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Лонгботтом мягко приземлилась рядом с ним на диван и успокаивающе провела рукой по его плечу.

— Всё ведь успокоилось. Уильямса увели в Больничное крыло, мисс Куинн заверила, что с ним всё будет в порядке. Хьюго отпоили Отрезвляющим, и он успокоился. Лили уже давно в своей комнате.

Джеймс кивнул, но не выразил по этому поводу ни капли радости.

— Так-так, ребятки, и что это мы тут делаем?!

На мгновение все замерли, в ужасе уставившись в сторону входа в гостиную. Музыка и та словно по волшебству затихла. Джеймс и Алисия устремили взгляды в ту же сторону, и их напряжённые плечи обречённо опустились — Изабель Урхарт, преподаватель Трансфигурации и декан Гриффиндора, прерывая оглушительную тишину стуком своих каблуков, пересекала помещение. Её строгий взгляд был направлен на старост, которые беспомощно опустили глаза в пол.

— Меня поднимает с постели мисс Куинн и в ужасе рассказывает, что мои подопечные разгуливают по замку посреди ночи! Мистер Уильямс в ужасном состоянии! Гриффиндорская башня буквально сотрясается от музыки! Полная дама в истерике! — отчеканила мисс Урхарт. — Что вы здесь устроили?!

Ответом на её вопрос послужила тишина. Прикрыв глаза, декан гневно втянула в себя воздух.

— Если через пять минут все не разойдутся, наказание ждёт каждого, — с поразительным спокойствием предупредила она и тут заметила в толпе напуганные лица Скамандеров. — А что тут делают посторонние?

— Вечеринка закончилась… — закусив губу, заключил Фред.

* * *

Зачарованные саксофон, барабаны и кларнет распространяли по гостиной тягучую музыку и добавляли слизеринской вечеринке определённый шарм. Приглушённый свет цилиндрических ламп отражался в хрустале и драгоценностях, заставляя их переливаться и кидать блики на кожаные диваны и массивную барную стойку, обитую зелёным бархатом. Возле неё столпилась стайка девушек в коротеньких коктейльных платьях и восторженно наблюдала за тем, как Ричард Селвин ловко разливает коктейли по бокалам, устроив из этого настоящее шоу. Окно, из которого можно было наблюдать глубины Чёрного озера, сейчас было задёрнуто тёмно-зелёными портьерами, а рядом с ним расположился стол для покера, который притягивал к себе всё больше слизеринцев. Многие уже делали ставки, пока участники разыгрывали первый раунд. Скорпиус был явно доволен своими картами, повысив свою ставку до ста галлеонов, Маркус более сдержанно уровнял её, а вот Розье с кислым выражением лица сбросил свои карты. В игре осталось четверо, но после того, как Малфой увеличил ставку ещё в два раза, Штефан и Вильгельм тоже отказались от дальнейшего участия.

Сидящая в стороне Серена безучастно наблюдала за тем, как брат пытался атаковать новым рейзом спокойного и почти равнодушного Маркуса, который послушно уравнивал его ставку раз за разом. Вернувшись с вылазки к барной стойке, Томас бесшумно присел рядом с Сереной, протянул ей бокал шампанского и заметил:

— Кажется, Скорпиусу сегодня везёт.

Серена благодарно кивнула и приняла напиток, ответив:

— Я думаю, на простой удаче здесь не выиграть.

Скорпиус начал заметно нервничать, понимая, что постепенно приближается к максимальной сумме, которую был готов потратить за сегодняшний вечер и, задумавшись, всё-таки вынес своей вердикт:

— Чек.

— Что, запал закончился? — Забини расплылся в ухмылке, и его фишки, как по команде, выдвинулись на середину стола. — Поднимаю на сто.

Толпа вокруг загудела в предвкушении, ответит ли Скорпиус на его ставку. Тот сидел, подперев рукой голову и кидал взгляд то в свои карты, то на довольного собой Забини. Молчание затягивалось, но Малфой, казалось, не собирался давать свой ответ.

— Ну же, Малфой, ты ведь был так уверен в своих картах, — подначивал его Маркус, и Скорпиус сник ещё больше.

— Фолд, — всё же выдал он неуверенно и скинул карты лицом на стол: зрителям предстал бубновый флэш.

— Правильное решение, — ещё более довольный Маркус сдвинул целую гору фишек на свою сторону и лишь потом открыл свои карты.

— Вот ублюдок! — Скорпиус вскочил с места, в негодовании глядя на сет шестёрок, который явно проигрывал на фоне его комбинации. — На шестёрках блефовал! Вот же…

Том зашёлся в смехе, Серена спрятала улыбку в бокале шампанского и, утолив жажду, взяла слово:

— Я ведь говорила. У Скорпиуса всё на лице написано, а Маркус тонкий психолог и прирождённый стратег. Ему не составило труда обмануть всех.

— Надо отдать ему должное, — согласился Пьюси, пока Скорпиус продолжал распыляться в ругани из-за того, что потерял все свои деньги.

Началась новая игра, которую Малфой проигнорировал. Он захватил со стойки бутылку виски и ушёл в сторону от всех, где на диване его ждал Альбус. Смачно отпив прямо из горла, он принялся жаловаться на несправедливость жизни, и Серена вернула внимание к Тому:

— Так что ты намерен делать с этим?

Пьюси мгновенно поменялся в лице и мимолётно прикоснулся пальцами к переносице, устало падая на спинку дивана.

— Понятия не имею. Это слишком сложный выбор, понимаешь? Они обе дороги мне. По-разному, но дороги. И отказаться от кого-то из них — всё равно, что лишиться части себя.

— Это эгоистично, Том. Ты пытаешься сохранить хорошие отношения со всеми. Но вот только для всех хорошим не будешь. В конечном счете, тебе придётся определиться, что тебе дороже. Тем более, ты прекрасно знаешь нрав Нериссы и очень рискуешь. Если не собой, то Лилиан. Она и так страдает от её нападок. Но ты подумал, что с ней сделает Нерисса, если в итоге ты предпочтёшь не её, а Гилл?

— Ты только что сказала мне сделать выбор, но сразу же предупреждаешь, что если я выберу Лили, это плохо кончится? Очень обнадёживающе, — с непривычным для себя раздражением выплюнул Пьюси.

— Я сказала это для того, чтобы ты оказал на Нериссу хоть какое-то влияние, а не потакал ей.

Том тяжело вздохнул и виновато посмотрел на подругу:

— Прости, я не хотел так говорить…

— Хотел, иначе бы не сказал, — хмыкнула Серена и поймала ещё один виноватый взгляд.

— Я не успокоюсь, пока ты не простишь меня.

— Я и не обижаюсь, — заверила его Малфой. — Но ты должен что-то решить.

Юноша кивнул и устремил задумчивый взгляд на покерный стол, к которому присоединилась Нерисса. Она о чём-то спорила с Маркусом, балансируя на грани угроз и флирта, и хищно стреляла в него глазами, видимо, намереваясь переиграть его и заставить открыть карты. В этом — играх и манипуляциях — она была ничем не хуже своего оппонента. Лестрейндж всегда знала, на какие точки следует надавить и какой довод привести, чтобы склонить чашу весов на свою сторону. Она уже давно втянула Тома в сеть хитросплетений своей игры, и теперь он не знал, как выбраться из неё с наименьшими для себя потерями.

— Что там у вас с Карлом? — обратился он к Серене, дабы отвлечься от своих проблем. — Не решили сойтись, случайно?

— Конечно, нет, — девушка закатила глаза и улыбнулась. — Но давай ты это спросишь тогда, когда тебе и вправду будет интересно, а не для того, чтобы отвлечься от своего вечного круговорота Нериссы и Лилиан в природе.

Парень криво ухмыльнулся и снисходительно покачал головой:

— Что ты, глупая, мне правда интересно. Мы же друзья. И я беспокоюсь о тебе так же, как и ты обо мне.

— Ладно, убедил, — сжалилась Малфой.

Томас Пьюси был для Серены одним из ближайших друзей и, по её мнению, лучшим из слизеринцев. Он был умён, хорошо воспитан и бесконечно добр. Его большого сердца могло бы хватить на всех, но в итоге оно досталось очень узкому кругу лиц, ибо он был очень разборчив в контактах и доверял немногим. Но некоторым — очень зря.

— А на счёт Карла… Честно, я всегда считал, что он был не достоин тебя.

— Ты опять? — притворно цокнула Серена, на что юноша поднял руки перед собой, обороняясь, и засмеялся.

— Вообще-то я серьёзно. Ты слишком хороша для него. По правде, не уверен, что кто-либо вообще достоин твоего сердца. Если бы я был на месте Скорпиуса, я бы никого к тебе не подпускал. Здесь ты достойного точно не найдёшь.

— Я думаю, ты перегибаешь.

— Как скажешь, я лишь высказал своё мнение, — Том безмятежно развалился на диване и продолжил:

— Но, если он и найдётся, это будет тот, кто в итоге останется с тобой до конца, сделает всё, чтобы вы были вместе. Переступит через все препятствия. Даже через себя…

— Давай закроем тему, а? — притворно улыбнулась Серена — эта тема осточертела ей ещё в поезде, но сердиться на Тома она не могла, даже если он говорил лишнее.

— Как скажешь, — примирительно пожал плечами Пьюси. — Что думаешь о магистратуре?

— Собираюсь поступать. Отец хочет, чтобы я продолжила обучение как управленец, но я больше склоняюсь к целительству. Ты ведь останешься ещё на два года? — Серена умоляюще посмотрела на друга. — А то, боюсь, я не выдержу здесь в этой компании без тебя и твоей поддержки.

Томас засмеялся.

— Я подумаю над твоим предложением, обещаю. Вот только я не знаю, чем хочу заниматься потом. Наверное, продолжу бизнес отца, если он не взъерепенится, что я сам должен чего-то добиться… Хотя на самом деле я не хочу работать на него. А что ещё… не знаю…

— Придумаем. Во всяком случае, у тебя есть ещё целый год, чтобы определиться. Хотя, по-хорошему, стоило бы уже сейчас выбрать профилирующие дисциплины.

— Опять занудствуете? Кому вообще есть дело до этой учёбы?

На подлокотник со стороны Томаса присела Нерисса и исказила губы в усмешке.

Никто точно не знал, кем были её родители, но все привыкли думать, что она дочь Беллатрикс Лестрейндж. Том мог сказать одно: на порог дома его родителей новорождённую Ниссу принесла именно Лестрейндж, а уже спустя два часа она была повержена в битве за своего Лорда, и точного происхождения девочки молодые Пьюси не знали. Однако Эдриан и Беатриче вырастили девочку как собственную дочь. Но, несмотря на это, называла она их по именам, взяла себе фамилию Лестрейндж и относилась к Тому совсем не как к брату.

Ей нравилась репутация, которую оставила за собой её гипотетическая мать, и Нерисса всячески поддерживала славу плохой девчонки: она была настоящей оторвой, никогда никого не слушала, не признавала никакие авторитеты и делала исключительно то, что хотела. Вопреки всеобщим принципам, хрупкая Нерисса была загонщиком в слизеринской сборной и, как не странно, отлично справлялась со своими обязанностями вышибалы. Она представляла собой ураган, бушующую стихию, готовую разнести всё вокруг. В её больших голубых глазах можно было увидеть далёкие огни Вселенной, ехидная улыбка заставляла опасаться, а колкий язычок зацеплял самые потаённые страхи окружающих. Она обожала вечеринки, громкую музыку и взрывы. К слову, она и сама была бомбой, что оставляла после себя лишь разрушения. И если пока это ограничивалось красочными салютами, то кто знает, насколько скоро прогремит настоящий взрыв.

— Всем должно быть дело, Нерисса, — настоятельно произнес Том. — Вот кем ты вообще собираешься стать, когда выпустишься?

— Путешественницей, — пожала плечами девушка. — Ездить по странам, причём не только магическим способом. Искать приключения. Весело же. Прямо как Скарлетт, — она выразительно посмотрела на Серену.

— Скарлетт учится в Дурмстранге, а не разъезжает по странам, — горячо возразила Малфой.

— А деньги где ты на это возьмёшь? — вмешался Том, зная, как Лестрейндж любит провоцировать людей, давя на их больные места.

Нерисса лукаво стрельнула глазами в сторону Серены и очаровательно улыбнулась Тому:

— Эдриан будет спонсировать.

— Не думаю, что отец будет счастлив такой перспективе. Он деловой человек и всего добился сам и того же будет ждать от нас.

Нерисса громко цокнула языком и закатила глаза:

— Если ты так хочешь, я тоже поступлю с тобой на эту дурацкую магистратуру.

— Не надо делать мне одолжений. Я просто хочу, чтобы ты задумалась о своём будущем.

— Я и так знаю своё будущее. Оно рядом с тобой.

Они смотрели друг на друга, Нерисса — игриво и откровенно, а Том не знал, куда прятать глаза. Не выдержав её прямого настойчивого взгляда, он отвернулся и уставился куда-то в сторону горевшего в камине огня.

— Засмущался, — наигранно умилённым голоском пропела Нерисса и потрепала его за щёку.

Пьюси слабо улыбнулся, но ничего не ответил. Он никогда не знал, что сказать, когда она заводила эту тему.

Он был бесконечно привязан к ней, нянчился с ней, как с ребёнком, воспитывал и оберегал. И любил. Но что это была за любовь, понять не мог. Привязанность к названной сестре? Заинтересованность загадочной однокурсницей? Симпатия к красивой девушке? Он вёл себя с ней, как старший брат, но напор Нериссы выводил его из равновесия, стирая эту грань брат-сестра. Он не мог быть с ней. И не мог без неё.

Нерисса в свою очередь позиционировала себя, как его девушка, собственность которой была неприкосновенна. Она была уверена в своей победе и знала, что, в конце концов, Том сдастся и будет её Томом навечно. Однако же сомнения присутствовали, ведь была одна досадная помеха, мешающая, словно назойливый комар над ухом летней ночью.

Лилиан Гилл.

Она была поразительной красавицей, но, как ни парадоксально, была и хогвартским изгоем. И она бы ни на минуту не затрагивала мысли Лестрейндж, если бы не крутилась возле Тома уже шесть лет. Жгучая ревность поселилась в сердце Нериссы в тот же час, как она впервые увидела их, сидящих вместе в библиотеке ещё на первом курсе. Она сделала всё, чтобы опустить Гилл на самое дно, уничтожить её собственное достоинство и убить всякую надежду на счастливое будущее. Но Том всё равно был рядом с ней.

И Нерисса очень боялась, что с ней он и останется.

Нервным движением она нащупала в кармане часы с платиновым ремешком и немного расслабилась. Назначенный час приближался.

— Что слышно от твоей ненаглядной Лилиан? — полюбопытствовала Нерисса.

Том на секунду замялся и бросил взгляд на свою левую руку, на которой ещё час назад поблёскивали дорогие часы, подаренные родителями на совершеннолетие. Он озадаченно сверлил взглядом своё запястье, точно помня, что нигде не снимал их, и нахмурился.

— Который час?

— Ты куда-то собираешься? — невинно спросила Лестрейндж, и Том резко встал, требовательно протягивая руку в её направлении:

— Отдай мои часы, сейчас же!

— О чём это ты? — девушка непонимающе захлопала глазами в притворном удивлении.

— Прекрати играть комедию, — потребовал Томас.

— Время ещё детское, спать не пора.

Но Нериссе так и не удалось провести его. Том продолжал строго смотреть на её и в ожидании своей вещи протягивал руку. Она резко поднялась с подлокотника и вскинула голову, смотря снизу вверх, но в её случае всё равно свысока.

— Чтобы ты ушёл на свидание к этой хаффлпаффской грязнокровке? Никогда. Если хочешь идти — иди. Придёшь рано — замёрзнешь насмерть на продуваемой всеми ветрами башне, а поздно… что ж, возможно она уже спрыгнула от отчаяния вниз. Я бы поставила на второй вариант. А мне в ставках сегодня везёт, — лёд в её словах заставил Томаса невольно вздрогнуть. Она определённо знала всё то, что он хотел скрыть от неё, а возможно даже много больше. Это пугало. Но больше пугало то, что Лилиан в эту секунду ждёт его совсем одна на Астрономической башне и вот-вот уйдёт, не дождавшись.

Том сорвался с места, оставляя Нериссу один на один со всей злостью, что бурлила в ней, и скрылся в темноте хогвартских коридоров, надеясь, что ещё не опоздал.

Башня встретила его пронзающим до костей воем ледяного ветра, что пробирался через его чёрную кашемировую водолазку, неприятно холодя кожу. Лилиан стояла к нему спиной и мелко дрожала, даже будучи закутанной в тёплую мантию. На секунду он замер, ловя каждое движение её почти застывшего тела.

— Лили…

Девушка вздрогнула и медленно обернулась. Её бледная кожа светилась под холодным лунным светом, а длинные угольно-чёрные пряди волос падали на лицо от дуновения промозглого ветра.

— Ты замёрзла, — только и проговорил он беспомощно, не зная, чем может помочь. Ему казалось, что он не мог ровным счётом ничего.

— Я думала, ты не придёшь, — хрипло произнесла Лилиан, затем прокашлялась и уже своим голосом добавила:

— Уже собиралась идти обратно в гостиную.

— Прости, — Том сорвался с места и в несколько шагов преодолел расстояние между ними. — Я не хотел, но… так вышло.

Правда застыла где-то в глубине его печальных глаз, но Лилиан не добивалась объяснений. Её продрогшие ледяные руки дотронулись до его ещё тёплых, и сердце Тома болезненно сжалось. Ему так хотелось прижать её к себе, согреть и сберечь от всех невзгод, что таил в себе этот жестокий мир. В этот момент он осознал это отчётливее прежнего. Но он не мог. Ведь правда была в том, что именно он привносил в её жизнь всё то зло, что заставляло её страдать. Он знал, что если привяжет её к себе слишком сильно — разобьёт ей сердце, или — что хуже — его разобьёт Нерисса. Проще было бы отступиться от неё, тем самым оградив от жестокости своей названной сестры. Но и этого он не мог — без того света, который дарила ему Лилиан, он боялся, что погрузится во мрак. А если рядом с ним будет Нерисса — он был уверен: так и случится.

* * *

Вечеринка и не думала заканчиваться и медленно, но неотвратимо превращалась в анархический хаос. Перевыпившие слизеринцы, что устроились за барной стойкой, уже подпирали лоб рукой, а некоторые и вовсе уткнулись носом в столешницу, разлив по поверхности содержимое своих стаканов; возле высоких стульев валялись осколки разбитого хрусталя. Некоторые разбрелись по гостиной и расположились на кожаных диванах, посапывая в бархатные подушки. Самые стойкие, в их числе и Маркус, продолжали партию в покер; за сегодняшний вечер Забини уже успел озолотиться, лишь единожды проиграв Нериссе Лестрейндж. Скорпиус в обнимку с Альбусом горланил гимн Хогвартса.

Поттер измученно смотрел на бардак, устроенный однокурсниками, и столкнулся взглядом с Доминик, которая устало откинулась на спинку дивана с другой стороны гостиной. Она уже несколько раз пожалела, что взялась за организацию одна и всё же не привлекла Деметрию. Весь вечер ей пришлось как заведённой носиться между отдыхающими, разруливать неприятные инциденты, дополнять опустевшие тарелки закусками, а для этого снова вызывать школьных домовиков и даже призвать их домашнего эльфа, чтобы тот принёс ещё несколько бутылок алкоголя из «Ракушки». Сейчас, вымотавшись и ожидая, когда Маркус, наконец, устанет от очередной партии покера и поможет разогнать неугомонных слизеринцев по своим комнатам, Доминик на секунду присела отдохнуть. Деметрия ещё в начале вечера дала понять, что её часть, заключённая в подготовке еды и алкоголя, выполнена, и с чувством выполненного долга теперь хихикала со стайкой своих подружек, сидя на одном из диванов.

Доминик тяжело прикрыла глаза. Перед началом вечеринки она всё-таки приняла одну таблетку, как и рекомендовал её психоаналитик, но та никак не повлияла на тревожность и депрессивные нотки её эмоционального состояния. Она уже точно не помнила, как именно они должны действовать, но одной в её случае точно было недостаточно.

Громкий неприятный звук заставил Доминик открыть глаза и оторваться от спинки дивана. Она выпрямилась и направила обеспокоенный взгляд в район барной стойки. Источником звука оказался Джофри Розье, который почти свалился со своего стула, отчего тот со скрежетом шаркнул по полу и чуть не завалился назад. Розье покачнулся и, опрокинув в себя последний хайбол виски, неровным шагом пошёл в сторону, где сидели Скорпиус и Альбус.

— Веселишься, Поттер? — чудом не заикаясь, он выплюнул ненавистную для себя фамилию. — Не против, если и я присоединюсь?

— О, Мерлин, — Доминик прикрыла лицо рукой, понимая, к чему всё идёт.

Проиграв все деньги в покер, потерпев поражение перед Альбусом в устроенной им вечеринке (в прошлом году вечеринка, которую организовал Розье, не имела такого успеха) и выслушав несколько едких комментариев однокурсников по этому поводу, Джофри не нашёл ничего умнее, как утопить свои печали на дне стакана. Но алкоголь не помог справиться с упавшим настроением, напротив, отравил его ещё большей злобой, которую он поспешил направить на Поттера. Джофри был уверен, что тот специально отнимает всё, что было ему дорого: его отец засадил половину родословной Розье в Азкабан, затем Альбус увёл друга прямо из-под его носа, а сейчас и вовсе лишил его звания старосты. Неконтролируемая волна гнева обрушилась на пьяную голову слизеринца, когда он вспомнил первый курс, когда он и заточил зуб на Поттера после того, как Скорпиус променял Джофри на него.

Будучи с Малфоем практически братьями, да и просто лучшими друзьями, Джофри очень ждал поездки в Хогвартс, где они с ним смогли бы терроризировать целую школу. В его мечтах они со Скорпиусом повсеместно устраивали розыгрыши и бардак, сбегали из школы в Хогсмид, искали кентавров в Запретном лесу, да чуть ли не сражались с Волан-де-Мортом. Но на деле всё оказалось не так: его лучший друг, какого-то Мерлина, решил заделаться другом тихони Альбуса и совсем забыл про друга прежнего. Розье затаил жгучую обиду на него. А всю ненависть переложил на Поттера, вечно досаждая ему чем-то. А известие о том, что его неприятеля собираются сделать старостой факультета, окончательно добило парня.

— Розье, иди к Мерлиновой матери, ради всего святого! — Скорпиус поднялся ему навстречу, преграждая путь к Альбусу, но Джофри это препятствие не остановило. Толкнув Малфоя, который, тоже будучи изрядно пьяным, пошатнулся, он гневно уставился на Поттера.

— Святой Поттер! — громко прокричал он, тыкая пальцем в брюнета. — Да хрена с два! Ты — сукин сын! Мнишь из себя принца, а сам — выродок рыжего никчёмного семейства и чёртова Поттера, чтоб он провалился! Ты никто! Слышишь, никто! Тупой ублюдок, как и вся твоя грязнокровная родня!

Все уставились на Джофри и Альбуса в предвкушении драки. Сам же Поттер продолжал сидеть на диване, в недоумении глядя на стоящего перед ним Джофри. Скорпиус тем временем вовсю разминал кулаки.

— А ну повтори, скотина! — прорычал он, обращаясь к Розье.

— Староста! — продолжал он, не обращая внимание на Малфоя. — Да чтоб ты сдох, сидя на своём кресле! Которое ты отобрал у меня!

С этими словами он замахнулся опустевшим стаканом и уже собирался кинуть его в Ала, но Скорпиус его опередил, методично ударив однокурснику промеж глаз. Стакан выпал из рук Джофри и с грохотом разбился. Покачнувшись и выругавшись, он повалился на пол под всеобщий гул. И только хотел подняться для реванша, кто-то ловко скрутил его и буквально утащил в дальний угол и бросил на пол. Скорпиус потирал руки и довольно смотрел на Дэниэла Гойла. Вот в чём был главный плюс этого недалёкого огромного парня — он всегда молча разруливал подобные ситуации, даже просить не приходилось.

— Ну вот как можно над ним издеваться? — усмехнулся Малфой. — Хоть и тупой, но такой полезный, чёрт его дери.

Альбус устало потёр лицо. К нему подбежала перепуганная Деметрия, щебетавшая что-то нечленораздельное, за её спиной стояли её подруги, Доминик призывала всех к порядку, а Маркус перекочевал из-за стола к шумной толпе и с ухмылкой пожимал руку Гойлу, который стал героем этого вечера. И хотя все казались такими радушными, Альбус знал, что на самом деле все слизеринцы солидарны с тем, что сказал Розье. Он поднялся с дивана и оглядел собравшуюся толпу, читая во взглядах хорошо скрытое презрение. На лице появилась горькая усмешка.

— Эй, друг, ну ты чего? — Скорпиус положил руку на плечо Альбуса. — Не бери ты в голову! Этот Розье никто! И только и делает, что лижет задницу пердуну Слизнорту!

— Кто лижет мне, простите за вольность, зад, мистер Малфой?

Скорпиус зажмурился и медленно повернулся. Позади толпы, с интересом наблюдая за творившимся беспределом, стоял высокий статный мужчина с лёгкой щетиной, покрывшей его ещё молодое лицо — Бенджамин Слизнорт, декан факультета Слизерин и преподаватель Зельеварения.

В наступившей тишине можно было услышать, как вдалеке от всех икает Розье.

— Чтобы через минуту здесь никого не было! А вы, Малфой, уберёте всю гостиную! Но на этом ваши мучения не закончатся, и не надейтесь.

Скорпиус обречённо прикрыл глаза и одними губами произнес:

— Твою же мать…