Outlaw October (гет)

Первое время в Нью-Йорке Робин и не думал отчаиваться. Хоть с помощью Темного, хоть без, но он обязан отыскать дорогу домой! Где-то там его ждет Реджина, и подрастает Роланд. Несправедливо лишенный матери, мальчик, как никогда, нуждался в отце, и он, отец, просто не мог оставить всё, как есть.

Робин обивал пороги вокзалов, заглядывал в кассы, пытался достучаться до служащих аэропортов: все тщетно, нигде слыхом не слыхивали ни о каком Сторибруке, а на сотый раз пообещали сдать назойливого посетителя в психиатрическую клинику, если не прекратит мешать работе порядочных граждан.

Тогда Гуд сложил вещи в найденную в нью-йоркской квартире сумку, купил на отыскавшуюся под кроватью мелочь немного еды и отправился в Сторибрук пешком. Города сменяли друг друга, грузовики сердобольных дальнобойщиков превращались в дребезжащие на все лады автомобили любителей путешествовать автостопом. Робин ночевал на заправках, в коридорах придорожных мотелей, а то и просто на скамье под открытым небом.

Он упорно шел вперед, и цель маяком освещала его путь в темноте. Мобильный телефон в кармане безмолвствовал уже целую вечность. Робин вспоминал, как раньше подолгу рассматривал фотографию Реджины, не решаясь нажать на кнопку вызова. Сейчас он бы все сделал, чтобы его звонок разорвал тишину ее рабочего кабинета, но как ни пытался Робин — ничего не получалось. Современные технологии оказались бессильны перед миром, сотворенным магией.

И вот уже показался знакомый лес, окружавший город со всех сторон, и Робин, едва сдерживаясь от рвущегося наружу волнения, делает первый шаг за черту. Ничего не происходит. Он так и остается стоять посреди дороги, уходящей куда-то за грань. Позже, вернувшись в Нью-Йорк и распивая в одиночку, купленную на последние деньги, бутылку виски, Робин поймет, что ничего не изменишь.

Провожая его в Нью-Йорк в первый раз, Реджина, словно бы, все предусмотрела. Она подарила ему роман о благородном разбойнике и вложила в нее частицу своего мира: двадцать третью страницу из книги сказок. Здесь же и сейчас не было ничего, что было бы способно связать Гуда с той, другой реальностью.

Впервые Робин пожалел о том, что здесь нет Голда и некому предложить собственную жизнь в обмен на сделку.

* * *

Реджина первое время сутки напролет пропадала в склепе, стремясь сварить нужное зелье или отыскать ответ в волшебных книгах. Голд пожимал плечами, предпочитая решать проблемы с Белль.

— Что я могу сделать, Ваше Величество? — разводил руками ростовщик.

— Сделай хоть что-то, вместо того, чтобы говорить загадками, — теряла терпение Реджина.

Голд хмурился, опирался на трость и вновь и вновь повторял своей лучшей ученице въевшуюся в мозг мантру.

— Вас ничего не связывает, пойми ты. Я знаю эту историю об истинной любви, но все поисковые заклинания завязаны на магии крови. Ты же, хоть и любимая женщина, к родству не имеешь никакого отношения. Вот, разве что, Роланд….

— Это исключено! — тут же отрезала Реджина.

— Так я и думал, — понимающе качал головой ростовщик.

В этой битве с самой собой прошел бессмысленный год. Нет, госпожа мэр исправно выполняла свои обязанности по управлению городом, но исчез блеск в ее глазах, к которому уже успели привыкнуть жители Сторибрука, опустел дом и сама жизнь Королевы.

— Как думаешь, сколько она еще так будет? — обеспокоенно спрашивала Снежка у Эммы.

— Если б я знала…. Реджина будет биться до конца.

— Знать бы только, с чем она сражается, — поджимала губы принцесса и шла уговаривать мачеху взять себя в руки.

* * *

Реджина сидела за столом огромной кухни и с отсутствующим видом смотрела на фотографию перед собой. Это был день рождения Роланда, они гуляли в парке, смеялись, запускали воздушного змея и объедались мороженным. Робин кружил сына в воздухе, и ветер далеко-далеко разносил восторженные крики ребенка. Реджина понимала, что готова всю жизнь провести вот так, в осеннем парке, среди любимых лиц и родных голосов.

— Мама, посмотри, какой у меня змей! — задыхаясь от волнения, воскликнул Роланд.

— Мама… — задумчиво произнесла Реджина, глядя на подошедшего к ним Робина, — Могла ли я подумать, что кто-то будет звать меня так, ничего не требуя взамен?

Конечно, Генри считал ее своей матерью, и она любила его больше жизни, но и он, и Прекрасные постоянно требовали от нее поддержания образа героя. Роланду было достаточно одного ее присутствия.

— Ты станешь моей женой? — спросил Робин, взяв ладони Реджины в свои.

Реджина смахнула выступившие слезы и вздохнула: вот так и закончилась ее сказка, едва успев начаться. Словно почувствовав ее тоску, в кухню вбежал Роланд и кинулся на шею.

— Мама, мама, а когда папа вернется, я покажу ему, что научился стрелять из лука!

— Покажешь, сынок, конечно, покажешь, — отвечала Реджина, поглаживая мальчика по темным кудряшкам.

— Папа же вернется, правда, мам?

— Конечно, вернется, а как иначе?

Реджина понимала, что беззастенчиво лжет Роланду, но и сказать ребенку, столько пережившему в свои пять с небольшим лет, правду не сумела. Тем более, когда сама не была до конца уверенной ни в чем.

Не утруждая себя стуком в дверь, как и использованием этих самых дверей, в кухне материализовалась Зелина. С течением времени сестрам удалось вернуть шаткий мир в собственные отношения, а когда Зелину радушно приняла на работу официанткой бабушка Лукас, сестры и вовсе наладили родственные связи.

— Все грустишь, Ваше Величество?

— Привет, сестренка, — устало улыбнулась Реджина, глядя, как Роланд подбегает к новообретенной тетушке.

— Зря грустишь, пора действовать, — заявила Зелина, плюхаясь на стул.

— Я перепробовала все, что можно. Я не могу подвергать Роланда такой опасности, как бы сильно мне не хотелось вернуть Робина.

— А тебя и не просят подвергать его опасности. Я тут на досуге пересмотрела твое проклятье и сделала интересные выводы.

— Это какие же?

— А такие. Олимпийский кристалл был принесен Аидом в наш мир, следовательно, и силу он имеет только здесь. Вот в Подземном царстве он вполне имел бы власть над измерениями, но нет.

— К чему ты клонишь? — нахмурилась Реджина.

— К тому, что твое проклятье тоже завязано на наш мир. Вернее на то, каким ты его создала. Можно видоизменить некоторые составляющие, и пожелать, чтобы оно перенесло тебя к Робину, который как раз и застрял где-то в современных реалиях!

Чем больше говорила Зелина, тем больше Реджина прослеживала в ее словах пусть слегка удивительную, но все-таки логику.

— Но как же Генри?

— Генри уже большой мальчик, поймет, к тому же, он не одинок, у него куча родственников.

— А ты?

— А мне всегда могут щелкнуть по носу занудные до невозможности Прекрасные и их не менее правильная дочурка, если ты об этом, — усмехнулась Зелина. Реджина расхохоталась.

— А Роланд?

— Мы о нем позаботимся, и о городе, и обо всем, о чем прикажешь, только решись, наконец, сделать первый шаг, — серьезно ответила Зелина, вложив свою ладонь в ладонь сестры, — Однажды ты уже побоялась шагнуть навстречу счастью, не повторяй собственных ошибок.

— Но ты же? Мы же только-только… — со вздохом выдала последний козырь Реджина.

— А что я? Что грозит злобной Ведьме Запада в компании всех этих невозможных святош, кроме смерти от скуки? Я дождусь тебя, а после отправлюсь к Аиду в страну Оз. Там он меня ждет, — Зелина мечтательно закатила глаза и в тот же миг посерьезнела, — Решайся же!

* * *

Никто даже не делал попыток отговорить Реджину, все и так знали, что она не отступится от любви, имевшей для нее столь огромную ценность. И вот уже сказаны слова прощания, и даже Эмма не сдерживает слез.

— Береги себя, Редж, мы будем ждать, — произносит Свон, шмыгая носом.

Реджина разворачивает бумажку и читает сотворенное заклинание. Мелькает перед глазами туманная грань, отделявшая Сторибрук от мира, налетает ветер, и Королева делает шаг. Буквально в тот же миг ее швыряет вперед, в ушах звенит, ноги отказываются слушаться. Реджина открывает глаза и видит, что на нее со всей скорости несется полицейский автомобиль. Визг тормозов, удар и темнота.