За горным туманом (гет)

Ночь, потрескивание хвороста в огне, едва внятные шорохи в кустах, позвякивание конской упряжи — лагерь спит, лишь порой слышно, как перекликаются во тьме часовые, подражая птичьим голосам. Рокэ предупреждал герцогиню Окделл, что путь не будет лёгким: он торопился на север, чтобы через пару недель присоединиться к идущему на подмогу полкам маршала Савиньяка генералу Дьегаррону. Тот покинет ставку у Кольца Эрнани сегодня на рассвете, получается, уже через несколько часов.

...Девушка, спящая возле костра... Рокэ нравилось смотреть в огонь, он готов был бодрствовать до первых лучей солнца, не испытывая особой потребности в отдыхе. Но для неё поездка в Надор — вовсе не пустячная прогулка, а настоящее испытание, пусть она и уверяла его, что после бегства из столицы им не раз приходилось ночевать в открытом поле. Женщинам, старикам, детям... Но от Рокэ не укрылось, как она с трудом спешилась, когда он наконец скомандовал привал, как жалась к костру, борясь с подступающей усталостью, как пыталась отказаться от предложенной ей нехитрой походной снеди. Но потом будто устыдилась собственной слабости — возможно, просто перехватила его взгляд и вновь истолковала его превратно: Первый маршал потешается над немощью бывшей фрейлины, возомнившей, что дорога в Надор окажется лёгкой и приятной. И столь же удачной, как её дурацкий маскарад.

Ещё перед выездом из ставки Рокэ убедил её сменить мундир армии Талига на кэналлийский: тот был не в пример просторнее и удобнее; широкая куртка наподобие тех, что носили маринеры, гораздо лучше скрывала то, что выдавало в ней девушку. Берет, плащ из мягкой ткани — ишь, натянула его до самого носа. Озябла... И Рокэ, стараясь ступать как можно тише, приблизился и набросил ей на плечи ещё один плащ — свой. Она глубоко вздохнула во сне, пальцы тут же стиснули край нового "одеяла".

Он счёл своим долгом предупредить её, что им придётся съехать с основного тракта и забрать к северо-востоку, чтобы достичь Надора кратчайшим путём. Что они не всегда смогут ночевать в гостиницах и трактирах, что о горячей ванне и сытном ужине останется только мечтать. "Да, да, конечно, разумеется, я всё понимаю", — кивала она в ответ на каждое его предостережение. Но сейчас всё же чувствовала себя не так уютно на импровизированном ложе из нарубленных специально для неё еловых ветвей.

"Вот, выпейте, — когда пришла пора укладываться спать, он протянул ей свою флягу. — Чтобы не простудиться в дороге. С вас будет довольно и одного глотка". "Что это? — запах касеры явно пришёлся ей не по вкусу, но она храбро хлебнула и тут же закашлялась. — Вы, вы...". "Всего лишь касера, корнет Роже. Будете крепче спать". Она торопливо запила огненное пойло водой из собственной фляги, сердито сверкая глазами на Рокэ. И под её взглядом он, как встарь, почувствовал себя "потомком предателя" и "позором всех Людей Чести" и едва не рассмеялся. Окделлы... сначала Ричард, теперь вот она... Их глаза — серые, словно море в непогожий день, всегда глядели сердито, хотя Айрис в отличие от брата и не испытывала предубеждения к герцогу Алве. Напротив, ему казалось, что она смотрит на него с некоторой приязнью. Да нет, скорее, просто с надеждой — отчего-то она свято верила в его способность помочь.

В дороге она держалась подле него, и Рокэ не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы её разговорить. Почему именно он? Разве он похож на чародея или жреца тайного культа, которому подвластны ворожба и заклятия? "Понимаете...". Ох уж это вечное её "понимаете"! "Когда я оказалась при дворе Её Величества... вы же помните, что было в тот день, когда Его Величество, да пребудет с ним милосердие Создателя, наградил вас старинным мечом?" "Мечом Раканов?" — уточнил Рокэ. "Да, все твердили, будто это он и есть. Хотя столько времени прошло..." Так кто-то из фрейлин или же сама Катарина поведали ей о небесной мистерии? Что ж, почему бы и не послушать, какие выводы из увиденного сделала стайка разряженных дам. "Понимаете, — продолжала Айрис Окделл, — все уверяли, что меч подчинился вам. Что там было четыре окровавленных солнца в небе и ещё что-то такое... непонятное". "И что же из этого следует?"

Айрис понизила голос, как будто собиралась поведать ему ещё одну страшную тайну, которых у девицы Окделл, как оказалось, имелось в избытке. "Её Величество... она однажды сказала мне, что в вас какое-то могущество. И ещё... знаете, при дворе всякое болтали. Что то, как вы побеждаете... ну, что такое только Леворукому под силу. И будто даже погода вас слушается". "И что же, Леворукий представляется вам наиболее подходящим спутником? — и тут же пожалел о своём неуместном сарказме: в конце концов, речь шла о жизни её брата... хотя нет, вновь неверно: скорее, о смерти. — Всего лишь цепочка совпадений, герцогиня". "Понимаете, — не унималась она, — они все, все эти вельможи... такие важные... даже те, что посмели запереть Её Величество в Багерлее, — они вас боялись. И я всё думала: что, если меч не просто так вас послушался? Если он на самом деле когда-то принадлежал Раканам? А этот Альдо... все же видели, какое это посмешище. Разве настоящий король, тот, в котором древняя кровь, такой?"

"Сдаётся мне, вы начитались сказок, герцогиня Окделл, — попытался отшутиться Рокэ. — Сейчас вы объявите меня последним Раканом, предложите напялить белые штаны, а моих кэналлийцев сменить на гимнетов. Каких там завёл себе господин несостоявшийся анакс? Утренних, дневных..." "Неважно, — решительно бросила она. — Альдо Ракан был ненастоящим. Но настоящий... вдруг это вы? Если меч..."

Так вот какие сплетни ходили о нём при дворе Её Величества Катарины... Немудрено: раз Альдо Сэц-Придд выволок на свет старинные цацки и вознамерился возродить обычаи, которые были в ходу три круга назад, о древних королях не могли не вспомнить. А что тогда вышло с мечом... признаться, Рокэ и сам не знал ответа. "Бросьте, герцогиня, — посмеивался он. — Почему бы тогда и вам не назваться последним Раканом, пока это место свободно? Или вот тому мужичонке, — он указал ей на крестьянина, остановившего свою телегу на краю перелеска и старательно укладывающего хворост в вязанки. — Герцогу Придду, Фоме Урготскому, Герарду Арамоне — да кому угодно?"

"Её Величество рассказывала, — а она была упряма, эта Айрис Окделл, ох как упряма! — Её Величество мне сказала, что меч не раз снимали со стены. И что Его Величество Фердинанд любил взять его и подержать в руках. И никогда ничего подобного не случалось. Только с вами".

...Девушка спала, а неверные отсветы огня скользили по её лицу причудливыми тенями. Наслушалась досужих сплетен, уверила себя, что герцог Алва может помочь... Нет, он был далёк от мысли связывать себя с последышами Раканов. Но меч по сей день был при нём: Рокэ не пожелал расставаться с ним и всё же сумел вернуться в особняк и забрать из тайника старинную реликвию. Он привык полагаться на себя и не верил в сказки. Но это вовсе не означало, что он не попробует проникнуть в тайну Надора. Нужно лишь добраться до места, а там... да, что-нибудь непременно отыщется. Какая-нибудь зацепка, что позволит разгадать загадку, скрытый проход. Или... или за всем, что произошло с замком и его обитателями, стоит чей-то злой умысел? Что толку гадать?

Он вновь посмотрел на девушку у костра: теперь она лежала на спине, выпростав ладони из-под согревавших её плащей. Худенькая, стройная, узкобёдрая — в дороге он нет-нет да и поглядывал на неё. Попросту от того, что мужчине свойственно рассматривать женщину, по воле судьбы оказавшуюся рядом с ним. Разумеется, не пересекая при этом границ дозволенного. Должно быть, у неё такая маленькая грудь, что легко поместится у него в ладони...

Карьярра! Да ты старый развратник, к тому же ещё и изрядный дурак, Рокэ Алва! И он отвернулся от света и растянулся на голой земле, подложив под голову свою шляпу. До рассвета оставалось ещё несколько часов. Вполне достаточно для того, чтобы хорошенько выспаться.