Покидая найденный рай (джен)

Где-то позади прогремел оглушительный взрыв. Мелоун инстинктивно бросился на землю, закрыв голову руками. Земля рыхлая, холодная. Кругом слышались выстрелы и кричали мужчины. Мелоун в ужасе поднял голову и не поверил своим глазам — шла война. Поздняя осень, серые поникшие деревья на горизонте, испещренное окопами поле, воткнутые тут и там оборонительные укрепления, пулеметные установки, а в воздухе кружился пепел, и горела жухлая трава.

Нед оглядел себя: он был одет в форму солдата Первой мировой, а из нагрудного кармана его гимнастерки выглядывало удостоверение военного корреспондента в толстой темно-синей корочке.

— Абсурд! — растерянно воскликнул он. — Это неправда, этого не может быть!

Мелоун четко помнил: он отправился в пещеру Занга за Вероникой. Помнил он и наказ жреца: ни в коем случае не поддаваться страху и панике. А значит, нужно успокоиться, сосредоточиться и…

В десяти метрах справа от него разорвался очередной снаряд. Кто-то схватил Мелоуна за руку и с силой дернул в сторону.

— Что ты тут стоишь, идиот?! — кричал ему солдат в съехавшей набекрень каске, с ног до головы перепачканный в земле и саже. — Быстро за мной в окоп!

— Стойте, вы не понимаете… — попытался было дрожащим голосом возразить ему Мелоун, но солдат от этого только взбесился.

— Ты хочешь, чтобы твои кости по всему полю собирали?! За мной!

Нед повиновался.

— Пригнись!!!

Они едва не попали под обстрел, но реакция Мелоуна была молниеносной — спасибо трем годам жизни бок о бок с динозаврами и дикарями.

Оказавшись в укрытии, молодые люди немного успокоились и отдышались. Солдат с интересом оглядел новичка и заметил его удостоверение.

— Репортер что ли? — полупрезрительно спросил он.

Мелоун нервно кивнул — все это он уже проходил.

— Слушай, я здесь не по своей воле, — сказал он.

Солдат усмехнулся.

— Мы все тут не по своей воле.

— Мне нужно кое-кого найти. Одну девушку.

Солдат затрясся в истерическом смехе.

— Девушку?! Что ж, удачи.

— Это не смешно! — Мелоун разозлился. — Может быть, вы видели ее здесь? Совсем молодая, со светлыми волосами, одетая как…

Он задумался: как же одета Вероника в этой реальности? Вряд ли в свой дикарский костюм.

— Не знаю, о ком ты говоришь, но точно не видел.

Нед засомневался, стоит ли вообще доверять своим глазам и ушам. Наверняка солдат не настоящий, как и поле боя, как и снаряды. Однако реальная опасность не была исключена (он хорошо помнил ритуальный сон, в котором едва не остался навсегда), и Вероника где-то посреди этого кошмара! От последней мысли Мелоун пришел в ужас.

— Что, репортер, страшно? — с явной издевкой в голосе спросил его солдат. — Вы там сидите в своих тепленьких светлых редакциях и сочиняете оды войне, а мы тут дохнем каждый день! Как мухи дохнем!

Что делать? Убеждать его в обратном? Сказать, что он просто иллюзия, вызванная то ли магией, то ли не известной науке аномалией? Или все же нет? Впрочем, какая разница? Нужно лишь найти Веронику и поскорее убраться отсюда.

Мелоун попробовал осторожно высунуть голову из укрытия, и над ней тотчас же просвистела пуля, слегка задев шевелюру.

— Ой, дурак! — солдат дернул его за плечи вниз, свалив на дно окопа, в самую грязь. — Без тебя проблем хватало, а теперь вот возись с тобой. Ты, поди, и оружие в руках держать не умеешь!

— Умею, — Мелоун недовольно выплюнул попавшую в рот землю и поднялся на ноги.

— Что-то не очень похоже. Ладно, хорош языками трепать, дело есть. Идем.

Солдат двинулся вперед по траншее, держа наготове винтовку и постоянно оглядываясь. Мелоуну ничего не оставалось, как последовать за ним.

— У тебя даже оружия нет?

Нед ощупал себя — оружия и впрямь не было.

— На, держи, — солдат протянул ему заряженный револьвер. — У немца забрал. У мертвого немца, ха-ха, — злорадно оскалился он.

Мелоун брезгливо дернул плечами и взял револьвер.

— Как тебя зовут? — спросил репортер.

— Какая разница? — огрызнулся солдат. — Это не важно.

— Ошибаешься, очень важно.

— Здесь нет. Здесь ты просто один из многих, у кого нет ни имени, ни сердца, ни любви, ничего. Ты просто машина, поставленная убивать. В Бога я давно перестал верить, но я верю, что для всех, кто развязал эту войну и сейчас считает прибыль для своего кармана, кто чужие смерти превращает в золото, в аду приготовлено особое место. Такое место, где они бы раз за разом, каждый день до скончания времен сидели в окопах, стреляли, взрывали, получали жуткие ранения, теряли всех друзей. Я верю, что так будет. Напиши это в своей газете.

У Мелоуна от боли разрывалось сердце. Кем бы ни был этот солдат — реальным человеком или призраком, сотканным из его собственных воспоминаний, каждое его слово будто резало ножом по живому.

«Нет, нельзя! — одернул он себя. — Если я буду думать о посторонних вещах, а не о Веронике, я никогда ее не найду! Все это ловушка».

— Плохая новость номер один, — продолжал вещать солдат. — Мы должны добраться до штаба к рассвету через лес. Плохая новость номер два. Наш отряд попал в окружение. Плохая новость номер три. Я единственный выживший.

Новый взрыв сотряс траншею. Мощным фонтаном во все стороны полетела земля.

— Ложись! — крикнул солдат, но Мелоуну не нужны были напоминания.

Еще один взрыв прогремел уже гораздо ближе, и пространство вокруг Неда заволокла дымная завеса. Рядом послышался сдавленный стон. Мелоун очертя голову бросился на этот звук, благо, дым немного рассеялся.

Солдат лежал на земле, истекая кровью. Его минуты были сочтены, но он дрожащей рукой достал пухлый запечатанный конверт и протянул товарищу поневоле.

— Репортер… — прохрипел солдат. — Это нужно доставить в штаб. Любой ценой, слышишь? Штаб находится, — он сморщился от нечеловеческой боли, — в шести с половиной милях к северо-западу отсюда.

— Я… — Нед растерялся.

— Ты должен, — сквозь стиснутые зубы проговорил умирающий. — От этого зависят жизни сотен, если не тысяч людей!

— Хорошо, — твердо произнес Мелоун. — Я сделаю, как ты просишь.

Солдат слабо улыбнулся.

— Меня зовут сержант Уингфилд. Алистер Уингфилд.

— А я Мелоун, — улыбнулся в ответ репортер. — Нед Мелоун. Я запомню твое имя. Спи спокойно, Алистер Уингфилд…

Он закрыл веки бездыханному сержанту и выпрямился. Слезы душили Мелоуна, а чувство вселенской несправедливости распирало грудь изнутри, ломая ребра.

Вражеская атака продолжилась. Выйдешь из окопа — и тебя сразит пуля. Останешься — будешь похоронен в этой яме. Но стоять на месте было нельзя, и Нед побежал. Побежал быстро, без оглядки, задыхаясь, сходя с ума от страха.

Посреди всего этого беспросветного ужаса в его голове ярким маячком зажглась мысль: «Вероника!» Их первая встреча, когда наивного и любознательного журналиста едва не придушила лиана, выпущенная плотоядным растением, а прекрасная дикарка одним ударом ножа рассекла ее. Их несмелые поцелуи, тайные воздыхания. Их вечерние свидания на берегу живописного озера. Опасности, приключения, посиделки за столом с чашкой чая. Стихи и проза, тайком ото всех записанные в особую тетрадь, которую Нед тщательно прятал у себя в комнате. Улыбка Вероники, ее глаза, голос, смех.

«Нед!» — ему показалось, или кто-то отчаянно позвал его через стену огня, пыли и пепла?

— Нед! — крик повторился уже отчетливее.

— Вероника! — вне себя от счастья воскликнул Мелоун и бросился вперед, раскинув руки в стороны.

— Нед! — неизвестно откуда взявшаяся в траншее Вероника выбежала к нему и бросилась в его объятья.

Все вокруг начало таять и меняться. И вот уже их окружала не дымная мгла, а гладкие, слегка посверкивающие в каком-то внутреннем свечении стены пещеры.

— Как вы оказались здесь, Нед? — радостно бормотала Вероника. — Я услышала ваш голос, это было так неожиданно… Вы спасли меня, Мелоун!

— Это вы спасли меня, Вероника, — шептал Мелоун, крепко прижимая ее к себе. — Все, больше никаких ужасов! Идемте скорее из этой пещеры.

Ожидавшие снаружи друзья начинали беспокоиться. Челленджер сидел на большом гладком камне, неотрывно глядя на циферблат карманных часов, Рокстон тревожно расхаживал взад-вперед возле ущелья, а Маргарит обмахивалась шляпой от духоты.

— Их нет уже довольно долго, — сказал Рокстон, меряя шагами землю.

— Рокстон, вы же понимаете, что Мелоун не на прогулку пошел, — отозвалась Маргарит. — Надеюсь, хотя бы к вечеру мы их дождемся.

— Ваши друзья сильно рискуют, — серьезным тоном проговорил Закия. — Еще никто не задерживался в пещере настолько долго, чтобы затем вернуться обратно.

— О, вы умеете успокаивать, — хмыкнула Маргарит.

— Может, мы можем как-то им помочь? — вмешался Челленджер. — Помните, в тот раз, когда…

— Нет, — отрезал шаман. — Сейчас все совсем иначе. Либо они выйдут оттуда вместе, либо вообще не выйдут.

Воцарилось гнетущее молчание, на фоне которого стал более отчетливо слышен раскатистый рев Тирекса где-то вдали.

Из ущелья донеслись голоса и смех. Те, кто сидел, вскочили со своих мест в напряженном ожидании.

Из пещеры под руку, довольные и счастливые, вышли Вероника с Мелоуном. Друзья на радостях бросились к ним и начали обнимать обоих сразу.

— Вероника! Мелоун! Как мы переживали за вас! — с радостной улыбкой расцеловал их Челленджер.

— Вы устроили настоящий переполох, Вероника, — по-доброму пожурил девушку Рокстон.

— И зачем только вам понадобилось лезть в эту пещеру?! — Маргарит в выражениях себя не сдерживала.

Вероника улыбалась со слезами на глазах, глядя на них всех.

— Я потом все объясню вам! Все объясню. Челленджер, Рокстон, Маргарит, — с любовью перечисляла она их, а затем с нескрываемым восторгом посмотрела на Мелоуна: — Нед! Я безумно рада всех вас видеть снова!

— Ну, раз так, — деловито воскликнула Маргарит, широко улыбаясь, — пора идти домой?

— Пора, пора! — подхватили друзья и отправились прочь от ущелья, сопровождаемые внушительной охраной.

* * *

Вероника неподвижно сидела в своей комнате, устремив печальный взгляд вдаль, где сплошной зеленой стеной раскинулись джунгли. Вечер был тих и безмятежен — и не скажешь, что с утра пришлось так побегать и поволноваться. Впрочем, для Вероники и ее друзей такой образ жизни давно уже стал привычным.

Мелоун почти неслышно вошел к ней и сел рядом. Осторожно, робко, словно боясь, что она его не заметит или вовсе оттолкнет. Казалось, с чего бы? После пережитого ими сегодня это было бы более чем абсурдно, но от Вероники можно ожидать всего — сейчас она крепко тебя обнимает, будто больше никогда не отпустит от себя ни на шаг, а через два часа сделает вид, что ничего особенного не произошло.

Опасения Мелоуна не оправдались. Вероника подалась назад, прислонившись головой к его плечу. Мелоун воспринял это как добрый знак и заключил ее в ласковые объятья, от трепета буквально не дыша.

— Вам грустно, Вероника? — спросил он, вдыхая аромат ее волос — кажется, Маргарит поделилась с ней лавандовым маслом.

— Нед, — Вероника вздохнула и устроилась поудобнее, — я снова не смогла найти своих родителей. Они зовут меня, ждут, а я по-прежнему здесь… Я ни на что не годна.

— Вероника… — в голосе Мелоуна едва слышно сквозило отчаяние. — Не вините себя ни в чем. Я обещаю вам, что мы разыщем эту таинственную землю и ваших родителей. Только не поступайте так больше, не оставляйте… нас.

Вероника слегка отстранилась от него, чтобы сесть прямо и посмотреть ему в глаза. Она нежно улыбнулась и дотронулась до его лица.

— Нед! Я думала, что больше не увижу вас.

— Я тоже, — Мелоун расплылся в счастливой улыбке, про себя боясь, что с таким выражением он выглядит глупо. — Я тоже в какой-то момент подумал, что потерял вас, Вероника. Это было ужасно!

— Мне было так страшно, — девушка помрачнела. — Я видела ужасные вещи, которые даже не могу описать словами. Казалось, весь мир гибнет у меня на глазах вместе со мной, а я не могу ничего сделать.

— Все уже прошло, Вероника, — Нед, едва касаясь, гладил ее по волосам. — Это была просто иллюзия, наваждение. Вы дома, все мы рядом с вами. Я рядом.

Вероника улыбалась сквозь слезы, ее глаза сияли, как две яркие звездочки.

— А что видели вы, Нед? — вдруг спросила она.

— Я? — Мелоун растерялся. — Я… О, Вероника, не думаю, что это важно.

— Как это не важно? — слегка нахмурилась Вероника. — Нед, все, что связано с вами, для меня очень важно.

Мелоун несколько мгновений хлопал ресницами, не находя, что ей ответить.

— Я однажды расскажу вам все, — сказал он. — Расскажу, как попал на фронт в тысяча девятьсот шестнадцатом и какие ужасы вытерпел на войне. Но не сейчас. Посмотрите, какой чудесный вечер — неужели вам хочется его испортить?

Вероника, счастливо улыбаясь, помотала головой.

— Я так мало знаю о вас, Нед, — она с нежностью взъерошила его короткие светлые волосы. — Мы живем под одной крышей три года, прошли вместе через столько испытаний, а я до сих пор не знаю, как вы решили стать журналистом и что дарили вам родители на каждое Рождество.

— Вероника! — Мелоун радостно рассмеялся, едва удержавшись, чтобы не поцеловать ее.

— Да, да, я хочу знать о вас все! — с жаром подтвердила Вероника. — Ваш любимый цвет, музыку, которую вы любите, кто ваши бабушки и дедушки, в каких городах вы бывали. Вы очень дороги мне, Нед.

— Вероника…

Мелоун больше не стеснялся, не сомневался и не робел. Их лица разделяла какая-то пара-тройка дюймов, так, что они чувствовали обжигающее дыхание друг друга.

— Я люблю вас, Вероника, — шепотом произнес он, ладонью скользя по ее щеке. — Всегда любил.

— Нед… — выдохнула девушка.

Все слова, которые им так хотелось сказать друг другу, оказались лишними. Нед и Вероника тесно прильнули друг к другу в долгом, чувственном поцелуе, единственном настоящем поцелуе, который у них был, без баловства, кокетства или недомолвок. И что мешало им раньше признать взаимность своих чувств? Глупости, да и только.

От счастья у обоих кружилась голова. Вероника поняла, что они в шаге от того, чтобы зайти слишком далеко, когда касания губ и рук Мелоуна стали чересчур смелыми и откровенными.

— Нед, Нед! — она отпрянула от него будто в легком испуге и страшно смутилась. — Дом… Здесь нас могут услышать.

Нед и сам смутился не меньше, когда понял, какие вольности позволил себе в порыве страсти. Нравы в Америке были, конечно, не настолько строгими, как в Англии, но все же викторианский дух предков был ему не чужд.

— Вероника, прости меня!

— Не за что извиняться, — Вероника лучезарно улыбнулась и обвила его шею руками, с обожанием глядя на возлюбленного. — Нед, я тоже тебя люблю. Безумно.

Они крепко обнялись и просто молчали, наслаждаясь блаженными минутами. Вот бы провести так всю жизнь, не выпуская друг друга из объятий!

Но расстаться все же пришлось — пока только до утра. Мелоун целомудренно поцеловал любимую в лоб, пожелал спокойной ночи и ушел к себе, перед этим обернувшись раз десять и сильно задержавшись по времени.

Вероника смеялась, глядя на то, как Нед медлит покидать ее и ищет любые предлоги, чтобы остаться в ее спальне подольше. Как же все-таки это здорово — любить!

Оставшись одна, Вероника снова задумалась. Ее мыслей не покидали мать и та загадочная страна, куда она звала ее. Если оттуда действительно нет обратной дороги… «Хватит тревог на сегодня», — подумала Вероника, легла на кровать с полупрозрачным балдахином и погрузилась в долгожданный сон.