Full moon — hear you calling me (гет)

Дни в Бейкон Хиллс проходили весело и в суете. Казалось, отсюда изгнаны все печальные чувства, забыты все мрачные воспоминания. Как отличались они от нескольких недель, которые Джоуи провела в томительном уединении, однообразии и тоске, преследуемая отголосками прошлого. Везде была жизнь, всё было полно движения. Стоял короткий, ясный весенний день, один из тех дней, какие бывают в конце марта или начале апреля и своим блеском предвещают лето. Городок уже не кажется Джоуи чужим. Его обитатели тоже. Наматывался клубок первых историй, они сплетались в половину, что однажды свяжет их. Бейкон Хиллс сложен, чего поначалу не скажешь по его незатейливой географии: от главной улицы, словно пальцы на руке, расходятся боковые ответвления, переплетения узких улочек. К шестнадцати годам Джоуи потеряла счёт городам, в которых они жили, и языкам, на которых говорили. Не думайте, будто бы она страдала — в те годы жизнь была чудесным приключением. Но они продолжали мерить дороги, с годами всё быстрее, задерживались в одном месте на месяц, в крайнем случае на полгода, а потом вновь пускались в путь, точно изгнанники в погоне за последними лучами солнца. Иногда девочка ловила себя на мысли, что смотрит на солнце и пытается представить, какого это наблюдать восход над одним и тем же горизонтом пять лет, или десять, или двадцать. При этой мысли у неё странно кружится голова, ею одолевает страх и тоска. Джоуи старается не привязываться к городам и людям, живущим в нём, зная наперед, что здесь они не задержатся. Столько жизней скрещивались с их, мимолетно пересекались, пролетали по касательной и в основе маршрутов. Но в этот раз она тоже что-то чуяла. Ветер перемен, дух откровения. Скрежет застоявшихся механизмов, запустивших адскую машину мистической взаимосвязи.

Нельзя было пройти по улицам города, раньше столь пустынных, не встретив напоминания о злополучном звере, что водился в лесах. Прошла неделя, а от правоохранительных органов не было никаких вестей. Это наводило на мысль о хорошем знамении, но были и негативные моменты, например, то, что зверя так и не поймали. Тяжелый гнёт сомнений и неприятный холодок, которым веяло от предостережений полиции, не могли отравить радость горожан. Однако, чувствуя всю эфемерность и неосновательность своих надежд, продолжали верить, что сумрак уступил ясному дню. Бейкон Хиллс не видел, чтобы столько дней подряд небо оставалось таким ясным, а солнце таким лучезарным. Казалось, будто погожие деньки, словно стая чудесных перелётных птиц, перекочевали в маленький и скромный городишко.

Однако утро прошло, как обычно: ничего не нарушало мирных занятий Джоуи. Школа наводила на девочку ужасную тоску. Пустые лица. В классе душно и сонно. Ученики опираются на локти, рисуют картинки на полях тетрадок на пружинах. Джоуи не могла похвастаться успехами в учебе, да и к знаниям тяги не было. Однако это не мешало ей быть не в числе отстающих. Математика никогда особенно не интересовала девочку. Она была, что называется, гуманитарием. Возложенных на неё академических ожиданий не оправдала по всем пунктам и вкладываться ради оценок не собиралась. А вот Эллисон демонстрировала отличные результаты, и оценки были на порядок лучше, чем у остальных в классе. Звук открываемых книг разнёсся по классу, и Джоуи вздохнула.

Мисс Лофт начала раздавать рабочие листы. Одевалась она хорошо. Женщина обладала осанкой и держалась так, что её туалеты выглядели особенно выгодно. Кожа смуглая и грубоватая, волосы почти льняные. Упомянутая дама медленно двинулась вдоль кабинета. Задержавшись у парты Джоуи, учительница проговорила глубоким и ласковым голосом:

— Джоуи, ты показываешь неплохие результаты, но пока этого недостаточно для балла выше, — говорит учитель, демонстрируя её тест, и похлопывает по листу указательным пальцем, желая обратить внимание девушки на одно из заданий, с которым она справилась хуже остальных. А затем добавила она в виде объяснения, заметив, что в глазах девчонки вспыхнуло недовольство, и она с бессознательным упорством сжала губы, — но я думаю, что ты можешь лучше, если постараешься.

— Вы думаете или уверены в своих убеждениях, мисс Лофт? Очевидно, что это не одно и тоже, — язвит Джоуи, раздражённо закатывая глаза, отодвигает лист дальше от себя.

— Принцесса, я бы мог помочь поднятуть твои знания, — окликает её Стайлз звонким голосом, чтобы девушка его услышала; довольный собой парень подмигнул ей и, бросив дразнящий, вызывающий взгляд на Джоуи, широко улыбнулся.

Арджент невольно вздрогнула, услыхав это. На миг в ней вспыхнуло негодование. Она повернулась в его сторону и глядела на него так же, как он смотрел на неё открыто и без всякой застенчивости; произнесла лишь губами, медленно и раздельно отчеканивая каждое слово:

«Иди в задницу, Стайлз!»

Джоуи одарила Стайлза презрительной улыбкой, что имелась в арсенале, демонстрируя неприличный жест, который послужил ответом. Она испепеляла циферблат взглядом и мысленно поторапливала минутную стрелку, чтобы шла быстрее. Наконец, сдавшись, достала из сумки какой-то роман, с надменным равнодушием расположилась удобнее на стуле, решив скоротать с помощью интересной книги докучные часы ожидания до звонка. Она и помыслить не могла, что совсем недавно боялась с ним заговорить, млея перед парнем. Однако такой резкий ответ не убивал чувства к Стайлзу, которому было невдомёк о её влюблённости. Девушка соврёт, если скажет в порыве злости, о чём в последствии сильно пожалеет, что она остыла к нему. Его родинки, словно звёзды в небе, украшали его лицо и переходили на шею. Ей хотелось подушками пальцев коснуться каждой и сосчитать их. Эта мысль заставляет Арджент слегка улыбнуться. Однако она не станет слишком порицать и презирать себя за эти чувства. Джоуи начала собирать свои вещи, наблюдая за тем, как другие одноклассники делали то же самое. Некоторые сдавали свои готовые рабочие листы, а другие разговаривали со своими друзьями. Звучит спасительный звонок для парней, которые резво собирают вещи, чтобы скрыться от девушки, у которой чёрные глаза метали молнии.

Выходя из кабинета, девушка глубоко вдыхает, пытаясь вернуть себе самообладание. На встречу ей шли две девушки, в которых она тотчас узнала знакомые фигуры. Они вели между собой занятный диалог, судя по заинтересованному лицу Лидии Мартин. Джоуи равняется с девушками, что невольно обязывает её слышать разговор. Кажется, она пропустила начало диалога, что не особо расстраивало девушку. Беседы с Лидией не доставляли ей неизменную радость, она всякий раз старалась избегать пронзительный взгляд зелёных очей.

— Просто заниматься не означает учить уроки, — следует ответ Лидии, наверно, на предыдущую реплику Эллисон. Держась чрезвычайно прямо, она проследовала через коридор и непринуждённо поправила ремень от сумки на плече, запрокидывая свою хорошенькую головку.

«Я не пропустила ничего интересного. Ура».

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — отзывается явно озадаченная Эллисон с такой невинной простотой, что невольно вызывает на лице Джоуи усмешку. Она отводит глаза и корчит гримасу.

— Она говорит о сексе, Эллисон, — отвечает младшая, с тайным удовольствием глядя прямо в эти тёмно-карие глаза, с такой прямотой смотревшие на неё. Джоуи смущает сестру своим признанием, и на её прелестных щёчках появляется легкий румянец. Эллисон отводит взгляд в сторону, в ответ по-детски надувая губки, и бросает на сестру притворно хмурый взгляд.

— Я о том, — Лидия выставляет вперёд свой красивый пальчик в качестве предупреждения. Она пронзила младшую сестру одновременно испепеляющим и смиренным взглядом, говорящим, что ей лучше помолчать и не вмешиваться во взрослые разговоры, — Джоуи — делая ударение на её имени, она снова обратила свой взгляд в сторону подруги, а в глазах появились бесята. — Чтобы вы со Скоттом предохранялись, Эллисон.

— Ты издеваешься? — Эллисон следует за Лидией, которая уже преодолела верхнюю ступеньку эволюции и смотрит на неё со своей колокольни, словно родитель на ребёнка. Её темные брови сходятся к переносице, напуская на неё серьезность. — После одного свидания?

— Если верить моим скромным подсчетам, то фактически их было больше, — сочла своим долгом вмешаться Джоуи, плетясь позади них вверх по лестнице. Эллисон слегка толкнула её в бок, и второй пришлось податься корпусом вперёд, чтобы сохранить равновесие. Девушка дразнила её с невозмутимым лицом, хотя собственное веселье было трудно сдержать. — Ты хочешь, чтобы я начала перечислять?

— Не скромничай, дай ему попробовать немного, — говорит Лидия, а на губах играет лёгкая улыбка, будто она смакует момент, произнося медленно. Девушка сцепила руки вместе, ее глаза были полны решимости и уверенности.

— Фу, я не выдержу больше здесь находиться, — отзывается Джоуи, капитулируя и показывая руками, что сдается, — Эллисон, я буду ждать тебя в машине.

Девушка как можно быстрее миновала дверь, опасаясь, как бы сестра не начала настаивать на её обязательном присутствии, пробиралась через толпу к машине. Однако средство передвижения, на которое уповала Джоуи, чтобы остаться наедине с книжным другом, оказывается запертым, а ключи находились только у Эллисон, обычная мера предосторожности. Девушка громко выругалась, разводя руками в небо и устремляя туда же свои глаза. Учебник шумно падает, заставляя Джоуи обратить внимание. Наконец поднявшись, она случайно встречается взглядом с парнем. Этот взор словно обращён внутрь, в глубину души. Зелёные глаза были затуманены, что придавало им пытливости. Вначале она долго изучает его. Взгляд обратился на человека с жадным любопытством, но он встретил их холодно, с непроницаемым видом. Фигура кажется ей знакомой. Поняв, кому принадлежит кожаная куртка и где она могла видеть обладателя, она резко подаётся вперед, чтобы догнать его. Дерек.

Это оказывается новый знакомый, спасший её в лесу, когда та на мгновение потеряла сознание. Однако внимание девушки привлекает его походка, которая слегка изменилась с последней их встречи. Его грациозные и стремительные движения сделались скованными и неуверенными, и придавали ему неуклюжести. Новоприобретенная походка, казалось, приносила боль во всем теле, даже сильнее, чем он мог в этом признаться. Его крепкая рука, на которой играла груда мышц и внушала силу, беспомощно силилась удержать уязвленное место где-то под ребрами, заставляя мужчину передвигаться, хромая на одну ногу. Широкая спина, которая до этого придавала его атлетической фигуре былую привлекательность, теперь напоминала изогнутую линию. Её взгляд был прикован к месту ранения, которое тот старался защитить, так как это заставляло его тело принимать вынужденное положение, наклоняясь на больную сторону. Очевидно, что девушке со своего места не было видно его болезненно-бледное лицо, мешки под глазами, которые пролегли глубоко, делая взгляд ещё мрачнее, и дрожавшие беспомощные руки, что свисали вдоль тела, словно у тряпичной куклы.

Девушка хмурит брови, бросая изучающий взгляд, затем всё же останавливается, обессиленная предшествующими волнениями. Она наблюдала, как парень медленно сокращал расстояние между лужайкой школы и проезжей частью. Минуты текли очень медленно. Арджент не удавалось сохранять хладнокровие, так как ничего не могло смягчить воспоминания о том ужасном страхе, что девушка испытала, оказавшись во власти тёмного леса, который сжимал её сердце. Джоуи испугала сама мысль, что он идет на риск, и ей захотелось отплатить ему той же монетой, сделав что-то для него. Но чувства нахлынули на неё, подступая к горлу и прерывая дыхания. Пальцы дрожали от беспомощности и горького гнева. Это была настоящая пытка.

И, судорожно подавив в себе какое-то ещё неведомое ей чувство, новое тяжелое ощущение отчаяния, которого она не могла и не хотела в себе допустить, поспешила вперёд. Впрочем, была в сестрах скрытая глазом общность: их объединяла забота о семье и друзьях, а именно таковым она считала этого хмурого парня. Несмотря на то, что они не обговаривали статус их отношений, у неё не было никого, кого она могла бы назвать другом, помимо сестры. Мысль, которой она предавалась, становилась единственным утешением. Впрочем, стоит ей только об этом подумать, как она откидывает колебания и направляется в его сторону, но резко останавливается, когда видит его выставленную руку, которая останавливает джип Стайлза. Это заставляет парня выйти из машины, заметив, кто стал преградой, он громко выругался, запрокидывая голову кверху, обхватывая её руками.

Девочка, увидев, что её страхи неосновательны, и успокоенная глубокой тишиной, воцарившейся в голове и душе между голосом разума и сердцем, она поверила, что Дерек в надёжных руках. Джоуи облегчённо выдыхает, засияв, как по её телу прошла волна удовольствия, она пряталась за широкий ствол дерева и с чистой совестью направилась обратно к машине, где её уже ждет взволнованная Эллисон.

«Они знакомы? Он целенаправленно останавливал джип, зная, что за рулем обнаружит Стайлза?». С удивлением размышляла она над этим обстоятельством, но, осознавая, что бессильна разгадать тайну в настоящую минуту, решительно прогнала назойливую мысль, чтобы подумать об этом на досуге. Старшая сестра, как и предполагала девочка, казалась недовольной, кротко указывая пальцем Джоуи, чтобы та села в машину и ждала её внутри, ибо образовывается пробка и Эллисон пытается узнать, в чём же дело. Девушка открывает дверь со своей стороны, легкий ветерок обдувает лицо, заставляя волосы путаться. Она выходит из машины, хмурит брови, силясь рассмотреть истинную причину остановки движения, и, наконец, завидев Скотта в гуще событий, она считает это чрезмерно любопытным, поэтому решает подойти к нему.

— Эллисон, ты куда направляешься? — девушка следует примеру старшей сестры, покидая нагретое сиденье автомобиля, но, различив фигуру Скотта, она раздраженно закатывает глаза, возвращаясь в машину. — Теперь мне стало ясно. Тебе не кажется, что ты стала слегка одержимой? Бегаешь за ним, словно в мире больше нет кроме него людей.

— Я люблю его, Джоуи, и тебе когда-нибудь выпадет возможность влюбиться, — отвечает Эллисон, улыбаясь. Её взгляд потеплел, когда она поймала взором фигуру Скотта: да, он захватил её. Джоуи, должно быть, скривилась, потому что девушка разразилась хохотом.

— Да-да, ты просто жертва подростковой привязанности, не более, — следует ядовитый ответ, но сестра её уже не слышит, поглощенная чувством окрылённости и любопытства. — Не волнуйся, этот недуг со временем пройдет.

— Замолчи, Джоуи, — отзывается Эллисон, но беззлобно, больше в шуточной форме, — я пойду проверю, что там стряслось, и мы отправимся домой.

— Никто и не сомневался. Передай от меня пламенный «привет», — Джоуи продемонстрировала сестре средний палец, губы расползлись в широкой улыбке. Девушка взяла книгу и поглубже уселась в кресло, явно отклоняя дальнейшие разговоры.

Эллисон хмыкает, качая головой, но ничего не отвечает. Кажется, что она начинает привыкать к слепой и непонятной для неё неприязни сестры по отношению к своему молодому человеку. Джоуи наблюдала за Эллисон всю дорогу до дома. Она ни разу не обмолвилась словом за всю поездку, и на её помрачневшем лице всё явственнее проступало раздражение и разочарование. Но так как она сама, видимо, не придавала этому никого значения, стоило ли Джоуи волноваться об этом? Девушка не знала и не понимала резкую смену настроения сестры.

Возможно, Эллисон не услышала от Скотта ничего для себя приятного и, судя по её угрюмой молчаливости, находилась под сильным впечатлением и озадаченной от разговора с парнем, хотя не считала нужным в этом признаться. Джоуи ничего не оставалось, как устремить глаза в окно на проплывающий пейзаж. Однако её внимание было отвлечено тем, что машина подъехала к дому. Увидев Скотта, которого меньше всего ожидали лицезреть в ближайшее время, обе опешили от того, как тому удалось добраться так быстро. Он бросил свой транспорт (велосипед) рядом с авто, на котором девочки только что прибыли, и поровнявшись с ними, последовал к входной двери.

— Как тебе удалось добраться в одно время с нами? — Последовал логичный вопрос Скотту, которого он явно смутил. Парень задумался, прежде чем дать ответ, пожимая плечами. На лице появилась глупая улыбка.

Ступеньки скрипнули под чьими-то ногами, оповещая старый дом о прибытии хозяев. Наконец, Джоуи осознала причину разгоряченного разговора между девушками, и одна из них, последовала за Эллисон в комнату, скрываясь за дверью. Присутствие Скотта заставило девушку поскорее спрятаться в своей комнате. Она была теперь «принятым убежищем в часы тревог». Девочка закрыла глаза и прижалась головой к двери. Джоуи всё это время сидела в комнате, занимаясь своими привычными делами. Оставшись одна, девочка перебирала в уме все полученные сведения, мысленно заглянула в своё сердце, проверила свои ощущения и чувства от всего испытанного, и решила вернуть их на безопасный путь здравого смысла.

Услужливый свидетель — память — напомнила ей о вчерашнем дне, а также о том особом состоянии духа, в котором она находилась примерно уже две недели. Какая же таинственная причина удерживала Скотта и Стайлза оттого, чтобы открыто изобличить её? Неужели девушке всё это только кажется? Она поймала себя на мысли, что может быть ей хотелось, чтобы в городе происходили сверхъестественные вещи? Ведь намёком на друзей даже не пахло. Неужели она специально придумывает всё это, чтобы чувствовать какую-то причастность? Стоило ей подумать об этом, как начинало подташнивать.

Думаю, что нужно вернуться на место, где встретила нового знакомого и выведать у него немного информации. Да, Джоуи, отличный план. Ты, конечно же, не подумала о том, как это будет выглядеть, и скажи мне, милая, какую речь ты собиралась там толкать? «Привет, я та девчонка, что потеряла сознание в лесу, помнишь меня? Нет? Ну, у меня есть к тебе парочка вопросов, я думаю, что в городе появились оборотни. Ты случайно не знаешь что-нибудь об этом? Что ты говоришь? Для чего мне понадобилась эта информация? Ах да, мы готовим школьный проект про сверхъестественных существ. Ну знаешь, про тех, что ходят в лесу и едят людей».

Джоуи покачала головой и, отчаянно взвыв, упала на кровать лицом вниз. «Какая же это глупость». Грозный взгляд пронзительных глаз мужчины наводили девочку на мысль, что он откажет ей в диалоге и с рёвом прогонит со своего порога. И вот она предстала перед собственным судом. Было ли действительно странным поведение Скотта? Или, может быть, она сражалась с ним за Эллисон, и это была обычная сестринская ревность? А может быть, девочка просто решила попробовать себя в роли детектива? И город ничем не примечателен и в нём нет загадок, которые требуют, чтобы их обнародовали? Вдруг показалось, что её угнетало бремя одиночества.

Из кухни донёсся весёлый шум: низкие голоса мужчин и серебристые женщин гармонично сливались, и всё покрывал громкий и звучный голос хозяина дома, Криса Арджента. Затем на лестнице раздались шаги, эхом отдававшиеся в тёмном узком коридоре. Девушка находилась в своей комнате, но внимательно прислушивалась к каждому звуку, ибо её внимание привлёк глухой стук каблуков, который был знаком. Джоуи вздрогнула, когда увидела, что дверь медленно отворяется, впуская в свою обитель знакомую фигуру. В комнату вошла высокая, прекрасно сложенная женщина, покатые плечи, длинная грациозная шея, всё говорило о благородных чертах. Это была её мать, которая беспокоилась о дочери, что не желала спускаться вниз.

— Я принесла тебе немного еды, иначе рискуешь остаться без обеда, — произнесла мать ласково, но как всегда флегматично и кратко, протягивая девушке тарелку с аппетитным на вид блюдом, — ты ничего не ела за целый день.

— Спасибо, — Джоуи протянула ладошки, натянуто улыбнувшись, забрав у матери поднос. — Подожди, мам, у нас гости?

— Да, дорогая, — уже у самой двери она обернулась и, сдержано улыбнувшись дочери, намеревалась покинуть комнату. Женщина поджала губы, явно пытаясь сделать усилия, чтобы смягчить голос. Девочка заметила на лице матери едва уловимое раздражение, и губы тронула улыбка. — Ваш друг со школы. Скотт МакКолл.

Женщину, что девочки звали матерью нельзя было охарактеризовать, как добродушную и нежную, по крайней мере, в отношении дочерей. Она была чрезмерно требовательной. Вероятно, её воспитание на девочек наложило благостный отпечаток, который смог бы усладить радостные очи любой обычной матери. Девочки вышли не дурны собой, демонстрируя волевые качества и независимость, силу духа и отвагу. Эллисон — перфекционистка и во многом старается быть лучшей. Благодаря назиданиям матери, девочка пыталась отдаваться своему делу по максимуму и каждый день становиться сильнее, насколько это возможно. Поскольку она была старшей Арджент в семье то, в силу ожиданий, к ней предъявляли больше претензий. Словом, она имела развитое чувство собственного достоинства, которое унаследовала от родителей, но так или иначе умела признавать свои ошибки и не боялась брать ответственность за свои действия. У неё была младшая сестра, с которой, по идее, они должны были постоянно сражаться, как принято у сестёр, но им это было почти несвойственно. У старшей были дорогие сердцу вещи, которые младшая не портила из вредности. Когда сестры были маленькими, родители шёпотом говорили: «За что нам такое счастье?». И они были правы.

Впрочем, что касалось Джоуи, то девочка, как было сказано раннее, отличалась от своей семьи, не носила в себе качества, которые могли быть присущим настоящим охотникам. Сравнения с сестрой всегда задевали её гордость, яростно заставляя хотеть достигать противоположных стремлений. Однако к ней не было снисхождений меньше, чем заслуживала Эллисон. Мать напористо пыталась внушить девочке качества и убеждения, которым так отчаянно придерживалась сама. Правда, девочки были не вправе жаловаться и упрекать родителей за их методы воспитания, памятуя о том, какой деятельностью занята их семья. Их мать работала на различных работах, в то время как отец представлялся торговцем огнестрельным оружием, которого у них было в достатке.

Девочки скрывали, что не учились в школе из-за частых переездов, избегая неудобных вопросов одноклассников. Охота на оборотней, которой занимались их родители, отнимала у них шанс на нормальную жизнь. По правде говоря, это намерение заставляло девочек долгое время не обнародовать сей факт, что Эллисон, по понятным причинам, оказалась старше своих одноклассников и в каком-то смысле даже стыдилась этого. Стоит упомянуть, что родители не посвящали дочерей в тонкости их работы, дабы защитить хрупкую детскую психику, до определенного времени. По существу, Эллисон пришлось стереть память, заставив девушку забыть обо всём, что ей было известно ранее. Именно по этой причине Джоуи хотелось продлить неведение сестры, настолько долго, как представится возможным.

После мать спустилась по лестнице так же легко и беззвучно, как опустилась бы с холма волна тумана. Девушка действительно проголодалась, поэтому курица и пирожки на некоторое время отвлекли её. Вскоре Джоуи услышала какой-то шум в коридоре рядом со своей спальней, а затем послышались голоса, которые она с легкостью дифференцировала — женский принадлежал её тёте Кейт, а второй молодому парню, предположительно Скотту, о котором ей сообщила ранее мать. Девушка была явно озадачена любезностью своей семьи, которая предложила ему остаться на ужин.

В ту же секунду, когда голоса стихли, ей захотелось убедиться в своих предположениях. Поэтому, выбравшись из своего уголка, она очутилась в узеньком коридоре, ведущем в гостевую комнату. Когда Джоуи увидела, как Скотт беззвучно скользит по коридору, заглядывая в закрытые двери, дёргая дверную ручку, её удивило и смутило сие действо. И поскольку девушка не доверяла парню, решила, что в целях безопасности и ради своего собственного спокойствия, проследит за ним. Арджент остановилась в конце коридора, где, из-за отсутствия окон, обычно было полутемно, а теперь царил глубокий сумрак, так как солнце село.

Она заглянула в оставленную щёлку двери, откуда исходил единственный источник света, и увидела в руках у Скотта деревянную коробку с застёжкой и залочёным узором: посередине красовался семейный герб, который переливался синим камнем, словно звезда. Девушка быстро догадалась, что предмет ему не принадлежит, а доказательством служила раскрытая сумка, которую привезла с собой тётя Кейт накануне прибытия. Скотт вначале медлил, не смог отвести от неё глаз, словно взвешивал решения, стоит ли ему узнать о содержимом. Затем он, по всей видимости, взял всю волю в кулак и открыл маленькую коробочку, которую он поддел, и при помощи пружинки она обнажила ему свои тайны. Он чуть не задохнулся от изумления, близкого к ужасу. Ибо перед ним в гнёздышке бархата ожидали выстроенные в ряд прекрасной формы серебряные пули без единого изъяна. Серебряные маленькие пули, которые красовались в больших пальцах парня, привлекли его внимания настолько, чтобы не слышать посторонние звуки. Случай был настолько необыкновенным, ценность содержимого, очевидно, так огромна, что, уставясь в открытый футляр, замер без движения, без единой сознательной мысли, словно внезапно потеряв рассудок.

Впрочем, Джоуи воспользовалась данной возможностью, немного приоткрыв дверь, стараясь оставаться абсолютно бесшумной. Однако девушка оказалась удивленной не меньше парня, оставалось больше вопросов, чем ответов. Следующее мгновение для девушки пронеслось слишком быстро, и она обнаружила, что её начало лихорадить от предчувствий, связанных со странной переменой. Она усомнилась, насколько много ей известно о людях, что живут с ней под одной крышей? И для чего её тете понадобились серебренные пули? Неужели она оказалась права насчёт того, что в городе появились оборотни? Разумеется, обе эти причины не могли не влиять на её настроение, тревожное и взволнованное, гнавшее девочку в этот поздний час. Разве могла она представить, что родные люди могли ей столько лет врать? Утверждать другое значило бы лукавить или просто лгать. Впрочем, ей и в голову не приходило, что за трофей приобрел Скотт и какую ценность представляет для оборотней. Она была готова поклясться, что видела их ранее, только как бы она ни пыталась вспомнить, память постоянно вышвыривала её из этих закоулков сознания. Однако девушке хватило мозгов скорее убраться оттуда, не желая быть застигнутой. Все эти открытия ужаснули её.

Стоя на пороге своей спальни, куда она спаслась бегством, услышала, как Скотт удалялся. Джоуи не могла толком понять, что именно видела и какая должна быть реакция касательно этого. Потом заговорил разум и спокойно, со свойственной трезвостью, упрекнул её в том, что она не пожелала заглянуть в глаза действительности и увлеклась несбыточными мечтами. Её охватила мучительная слабость и усталость. Захотелось спать, поэтому девушка решила, что оставит эти размышления на следующий день. Она легла в постель, но и подумать не могла о снах. Словом, видимо, у Морфея были другие планы — до самого утра Джоуи носилась по бурному и радостному морю, где волны тревог перемежались с волнами радости. Здравый смысл противостоял бреду, рассудок охлаждал страстные порывы.