Гарри Поттер и Точка Бифуркации 3 (джен)

На площади Гриммо нас встречали как героев, но торжество продлилось недолго, так как вскоре весь состав Ордена Феникса погрузился в разработку плана атаки на главный символ новой власти — Министерство. Моё неожиданное появление придало дополнительный импульс тем, кто уже начинал терять смысл в партизанской борьбе.

— …И вот Гарри заходит и кричит: «Я здесь! Я живой!», и пока всё внимание сосредоточено на нём, мы минуем посты охраны и занимаем удобные позиции.

— Великолепный план, Нюниус, просто охеренный, если я правильно понял. Только вот почему-то я должен раскрыться и быть наживкой, — сказал я и посмотрел прямо в глаза Дамблдору. — Опять.

Старик едва заметно сморщился, но промолчал. Снейп оглянулся по сторонам в поисках поддержки предложенного им плана и, не найдя её, сел обратно на своё место.

Вот уже неделя как мы занимаемся планированием атаки на Министерство, и, как оказалось, каждый член ордена мнит себя Александром Македонским и норовит предложить свой гениальный план. Не высказались только Дамблдор, я да Рон с Сириусом, которые всё время поддакивали мне и, очевидно, ждали моего предложения, но я тянул, желая насладиться тем потоком бреда, что я здесь услышал. Какие-то проблески адекватности были разве что в плане близнецов, предлагавших массовый теракт с участием сотни сов, несущих в министерство письма с тротилом. Помню, был какой-то эколог-террорист в США, что по почте посылал в университеты бомбы. Хотя нет, в этой реальности этого ещё не случилось.

С Сириусом мы быстро сошлись на почве любви к унижению Снейпа. Он был сильно удивлён, когда узнал, что мне было известно прозвище «Нюниус» ещё до появления Сириуса в моей жизни.

— Кхе, — крякнул Дамблдор, поднимая свой дряблый зад с кресла. — Думаю, все согласятся, что план должен устраивать всех и особенно нашего незаменимого Гарри, — кивок в мою сторону. — Поэтому, пожалуй, выскажусь я, в силу своих скромных стратегических познаний.

Все закивали.

— Вы должны понимать, что это решающая битва. В битве за Министерство будет предрешён финал этого конфликта и зло будет повержено. Поэтому на операцию пойдёт весь состав Ордена.

Зал, полный людей, зашумел. Особенно Молли, которой не понравилась перспектива стать вдовой и потерять всех детей разом. Дамблдор для виду подождал секунд десять, а потом хлопнул по столу ладонью, и все замолкли.

— Поэтому план должен быть идеален и не иметь изъянов. — Он посмотрел в сторону старых членов Ордена, которые молча хмуро слушали своего предводителя. — Я думаю, мы повторим трюк, проделанный в поместье Лестрейнджей.

— Големы-суицидники из расширенного пространства? — ухмыльнувшись, уточнил Сириус. — Да-а, хорошо тогда зарубились.

— Двое наших пройдут с общим потоком людей в Министерство под личинами служащих и в толпе вытрясут из принесенных сумок зачарованных мною големов и снимут с них заклятие уменьшения. В этот момент Снейп использует запасы усовершенствованного им порошка мгновенной тьмы…

— Который мы изобрели, — в унисон произнесли близнецы, театрально сложив руки на груди и прислонившись друг к другу спинами, но тут же умолкли, поймав тяжёлый взгляд Дамблдора.

—…В результате в толпе начнется паника и неразбериха, и остальные члены Ордена отделятся от толпы и займут по периметру атриума Министерства. В результате…

— А потом? — спросил я, некрасиво перебив старика.

Дамблдор прищурился, но, проглотив недовольство, ответил:

— Часть останется контролировать атриум, а часть отправится по кабинетам искать Пия Толстоватого. После захвата он будет доставлен сюда, в штаб.

— Зачем нам эта говорящая голова? Очевидно, что он марионетка, — засомневался Сириус.

— Блэк, — гаркнул Дамблдор, ударяя кулаком по столу и выходя из себя. — Если я говорю, что надо, — значит, надо! Не смей обсуждать приказы начальства! Скажу прыгать — будешь прыгать! Скажу драться — будешь драться! Скажу умереть за Англию — умрёшь без разговоров! Я ясно излагаю?!

Воцарилось молчание.

Блэк недовольно дёрнул головой и ушёл из комнаты. Его свободолюбивый и мятежный характер был оскорблен. Постепенно за ним последовали остальные, и в итоге остались лишь я и Дамблдор.

Я отодвинул стул и сел за один стол с директором.

Он мрачно посмотрел на меня.

— Что тебе нужно?

— Да так… — я покачал головой.

Дамблдор изменился? Или это я изменился? Или изменился мой взгляд на него? Больше он не внушал того ужаса. Теперь я не видел в нём коварного интригана, дергающего за ниточки и исполняющего свой глобальный план ради всеобщего блага. Я видел уставшего от жизни, потрепанного старика. Кресло директора изрядно молодило его и придавало ему величия, но теперь он никто, не президент Международной конфедерации магов и не директор Хогвартса. В Хогвартсе сейчас всем заправляют Кэрроу, но мы имеем связь с подпольем в лице многих учеников всех факультетов, кроме Слизерина.

Иными словами, я не испытывал больше никакого пиетета к старику, и он, судя по меняющейся физиономии, это понял.

— Ну ладно, поговорим как взрослые, раз хочешь. — Он усмехнулся и откинулся на спинку кресла. — С чего начнем?

— Скажите, директор, — начал я, — вы хоть сами верите во «всеобщее благо» или просто используете этот термин как оправдание своим действиям?

Дамблдор нахмурился.

— Зачем было устраивать всю эту свистопляску вокруг меня? Зачем было вести меня весь путь словно пешку, давая подсказки и направляя к финалу, где происходит встреча со злом? Это было на первом курсе и повторилось на втором, но я знаю ваш глобальный замысел: в итоге эта схема — «путь героя и финальное сражение» — после неоднократного повторения её на протяжении всего времени обучения достигла бы своего апогея в последней битве с Волан-де-Мортом, во время которой я погибал, ведь…

Я умолк на мгновение, но собрался с силами и закончил:

— Ведь во мне крестраж Реддла и моё выживание не предусмотрено.

На протяжении всей моей речи Дамблдор с максимально нейтральным лицом сидел сложив руки на коленях и немигающе смотрел на меня с интересом во взгляде.

— Раз ты решил раскрыть карты, то позволь мне тоже, — безмятежно улыбаясь, начал он. — Твоя смерть? Как ты мог так подумать обо мне…

— Довольно лжи! — Я повысил голос, думая, что Дамблдор даже сейчас продолжает отыгрывать роль доброго дедушки.

— Нет, ты не понял, — возразил старик, а его физиономия из добродушной превратилась в холодную маску отчуждённости. — Мне нет резона отправлять тебя на убой, потому что я давно знаю, что в тебе нет крестража…

Он резко замолк, пронзительно посмотрел на меня, и на его губах возникла кривая ухмылка.

Тут он разжал их и бросил одно слово, которое поразило меня словно молния:

—…Алексей.

Застучали в висках молоточки. Сердце, словно птица в клетке, заколотилось.

Я не смог сохранить спокойствие, и из моих уст вырвался изумлённый вздох, а глаза расширились. Прикрыв на секунду веки и сжав кулаки под столом, я вернул на лицо холодную мину.

Старик улыбнулся, наблюдая за получившимся эффектом.

— Но это дело десятое, — он махнул рукой. — Мне, если честно, наплевать, кто ты. Для меня гораздо более важно, с кем ты, а без твоей фигуры победить Тома не получится.

— А вы не думали, что если бы не ваши педагогические игры, то Том Реддл так и не стал бы Тёмным Лордом? Ведь именно ваши спорные решения и ваше нежелание оставлять его в школе на время бомбёжек Лондона посеяли в его душе тьму. — Моей первой реакцией на раскрытие было желание начать наносить ответные удары. — Как вас можно назвать положительным персонажем, если вы создали аж целых двух Тёмных Лордов?

Торжества на лице Дамблдора изрядно поубавилось.

— И если так посудить, то жертвы, созданные этими двумя ублюдками, — целиком на вашей совести, — продолжал я наступать. — Ведь что первого, что второго породили вы, Альбус.

— Что ты в этом понимаешь? — огрызнулся старик.

— Нужно семь пядей во лбу, чтобы понимать, что неправильно идти по головам людей ради достижения своих утопических идей?

— Все, кого я знаю, уходят в конце концов! — вдруг эмоционально воскликнул Дамблдор. — Я не смог сберечь Арианну, хотя должен был. — Он качнул головой и горько произнес: — Ужас в том, что это я послал то заклинание, что убило её. Как после всего случившегося я могу оставаться искренним? С тех пор я не могу не контролировать ситуацию вокруг себя. Да, не спорю, это значит манипулировать чужой волей и подавлять несогласных, но что поделать. Нельзя сделать яичницу, не разбив яиц.

— И какие именно яйца ты разбил и какое действие понимать под словом «разбить»? — усмехнулся я. — И стоит ли вообще эта яичница того? Может, лучше перекусить бутербродом, ради которого ничего бить не нужно?

— Тебе не понять… — нервно отмахнулся Дамблдор. — Только я один вижу, к чему движется мир и что магическое общество должно меняться, иначе нас уничтожит более развитая цивилизация, как индейцев Америки.

— Ну да! Куда уж нам, сирым и убогим, до гения Дамблдора! Ведь надо иметь огромный интеллект, чтобы додуматься начать деструктивную политику в магическом мире и разрушить общество магов путём ослабления традиционных устоев нашего мира и замещения нас магглорожденными!

— Слушай, — скривился он. — Чего ты хочешь? Я готов извиниться за ошибки, допущенные мной. Ты это хочешь услышать? Хорошо. Прости меня за Дурслей и за весь этот цирк вокруг тебя. Если бы я знал, что ты не ребенок, а взрослый человек, то поступил бы иначе. Ты доволен?

— Я доволен, — успокоившись, кивнул я. — Неужели сам великий и ужасный Светоч Британии признал в кои-то веки, что он может быть не прав?

Дамблдор фыркнул, отвернулся, и тут его взгляд упал на часы, которые пробили полночь.

— Бог ты мой! — сказал он, моментально успокаиваясь и возвращая на лицо добродушную снисходительную улыбочку. — Засиделись мы с тобой, Гарри. Тебе спать пора, да и мне тоже. Режим сна надо соблюдать, а не то нахватаешься болячек, и никакие зелья не помогут.

Он встал с кресла и пошел на второй этаж. Остановившись на полпути, он бросил на меня взгляд с лестницы и сказал:

— Завтра сюда приедут Лавгуды. Надеюсь, тебе полегчает.

Луна! Я увижу Луну!

В этих хитросплетениях и переживаниях последних дней я как-то и забыл о своей девушке и теперь испытывал чувство вины. Надо будет извиниться перед ней и долго-долго обнимать.

— Мне уже лучше от одной этой новости, профессор.