Не упущенное счастье (гет)

— …и продеваешь вот сюда. Всё просто, — закончила объяснение Микаса, кладя пяльцы с белой тканью и иголкой себе на колени, и выпрямлась. Длинные распущенные волосы тут же закрыли правый глаз, вынудив женщину убрать непослушные пряди за ухо. — Запомнила?

— Ну… — замешкалась безумно похожая на мать девочка в голубом сарафане, смешно и глупо скривив лицо. — Покажи ещё раз лучше, пожалуйста.

— Хорошо, Элли, — вздохнула Микаса и вновь взяла в руки пяльцы и иголку. — Только теперь будь внимательнее, это действительно не сложно.

— Будь это не сложно, я бы сразу поняла, как это делать…

— Ничего страшного, сообразишь.

Девочка, дабы показать свою серьёзность и лучше сконцентрировать внимание, легонько похлопала себя по щёкам и, не отводя взгляд, принялась наблюдать за тем, как мать вышивает с помощью пяльцев. Она делала это свободно и нежно, не допуская изъянов. Выглядело это так, словно иголка являлась продолжением её тела, чем-то вроде одиннадцатого пальца на руках. В конечном счёте результатом её трудов стал невычурный рисунок летящей чайки на ткани.

— Ничего себе, мама! — взяв в руки пяльцы, в которые белая ткань с рисунком и была вставлена, восторженно отозвалась Элли. — Очень красиво!

— Спасибо, доченька, рада, что тебе понравилось, — улыбнулась Микаса и протянула девочке иголку. — Теперь твой черёд. Ты ведь внимательно следила за тем, как я вышиваю?

— Конечно! — принимая из рук матери иголку, решительно заявила Элли. — Я покажу, на что способна.

Всё это время, не смея мешать девочкам заниматься своим делом, Эрен тихо мыл посуду и параллельно с этим следил за готовящимся на огне супом в котле. Довольный уютной обстановкой в их общем доме парень — хотя скорее уже взрослый мужчина — то и дело косился в сторону своих любимых. Он не мог не дивиться красоте своей жены, являвшейся мастером на все руки, и не мог не умиляться своей чудесной дочери, как две капли воды похожей на свою мать в этом возрасте, за исключением бирюзовых глаз, доставшихся от отца, и более коротких волос, длина которых была ограничена подбородком, в то время как у Микасы в детстве они достигали лопаток.

— Вот это настрой! — поддержал Эрен дочь.

В ответ на это Элли показала отцу палец вверх, ребячески высунув язык в сторону. Микаса на это нахмурилась и, вернув пяльцы в свои ладони, сказала:

— Не очень красиво язык показывать. — Выдав наставление, она вытащила украшенную орнаментом ткань из пяльцев и засунула туда новую, чистую.

— Прости, мама… — отведя взор чуть в сторону, виновато проронила девочка.

— Ладно, держи. — Микаса отдала пяльцы обратно дочери. — Не торопись, всё получится, если будешь делать осторожно и точно так, как я показывала. Я помогу, если что.

Элли сжала пяльцы, взяла в руки иголку и, получив кивок от матери, приступила к делу. Медленно, не спеша, игла с оранжевой ниткой в ушке входила в ткань, а потом так же небыстро выходила в другом месте.

— Отлично, продолжай в том же духе, — похвалила девочку Микаса. — У тебя очень неплохо получается.

— Это потому что я стараюсь, — объяснилась Элли.

— Я вижу, — улыбнулась женщина и, мечтательно наблюдая за тем, как дочь корпит над тканью, опёрлась на локоть. — Возможно, раз мы передаём это искусство из поколения в поколение, умения наших предков передались тебе по наследству и присутствуют с самого рождения.

Эрен, услышав предположение жены, неподсознательно глянул на её запястье. Ничего, впрочем, иначе и не могло быть. Он не знал, что конкретно вынудило его это сделать, понятия не имел, что рассчитывал увидеть, но почему-то ему на мгновение показалось, что рука у Микасы должна быть в этом месте забинтована.

«Ну и странные же иногда мысли лезут в голову», — отмахнулся мужчина и, закончив с посудой, подошёл к котлу с супом.

— Что за глупости, мама? — захихикала девочка, отвлёкшись от вышивки. — Не может такое передаваться по наследству! Ну и выдумщица же ты!

— Да, ты права, Элли, я сказала не подумав, — согласилась женщина. — Продолжай, продолжай, умничка моя.

Безумно радостная тёплым словам девочка с бо́льшим энтузиазмом принялась орудовать иголкой. Её счастью не было предела, равно как и восторгу Микасы, восхищённой навыкам дочери. Та схватывала всё на лету, чему завидовал даже Эрен, которому, дабы чему-то научиться, приходится прикладывать куда больше усилий, чем его девочкам.

— Знаете, я сейчас такое дежавю словил, — всё-таки рассказал им мужчина о странном ощущении, охватившем его.

— Что такое «дежавю»? — задалась вопросом Элли.

— Вот сейчас ещё сильнее.

— Это чувство, будто что-то из того, что происходит сейчас, уже было когда-то раньше, — разъяснила дочери Микаса, а после повернулась к мужу: — И в чём же оно заключается, дорогой?

— Да просто ваш разговор мне отчасти показался каким-то знакомым, словно я уже слышал нечто подобное раньше, — ответил Эрен, но, призадумавшись, добавил: — Хотя не уверен, что он прям дословно такой же. В общем, не важно, но… вроде бы я как раз также на том же месте…

— Папа тоже выдумщик, значит, — фыркнула Элли, посмотрев на того недоверчиво.

— Может быть, — не веря самому себе, промолвил мужчина. Отпрянув от котла с супом, который буквально через пару минут уже можно было убирать с огня, он подошёл к столу. — Ладно, забыли. Как там у тебя, получается?

— Да! — гордо воскликнула девочка и продемонстрировала родителям то, что выходило.

Те пригляделись. И действительно, уже постепенно чётко стал вырисовываться силуэт лисицы, которую Элли так искусно и выводила на ткань. Микаса же, видя плоды трудов дочери, ошеломилась больше мужа, вовсе не понимающего, как такое можно с помощью иголки с ниткой сделать, так как осознала, что сама не без определённых усилий вышила бы это.

— У тебя точно талант! — сообщила женщина. — Это не просто хорошо, это отлично, Элли!

— Правда? — Глаза девочки засияли, и казалось, будто в них можно увидеть усеянное бесчисленными звёздами небо. Всё же предел её счастья оказался куда выше, чем можно было представить.

— Мама врать уж точно не станет, — поддержал жену Эрен. — Это правда великолепная работа, Элли. С нетерпением жду окончательный вариант!

Повторять не нужно — девочка тут же вернулась к пяльцам, желая ещё больше удивить родителей. Те же, в свою очередь, безмолвно переглянулись, улыбнувшись друг другу, как влюблённые школьники. Они понимали друг друга без всяких слов, потому как были единым целым — счастливой семьёй Йегер.

Внезапно Микасу осенило. Она чуть приоткрыла рот, придя наконец к логичному выводу в своих размышлениях, но перед тем, как поделиться им с мужем, тот снял с огня котёл и поставил на кухонный стол. Когда же Эрен освободился от своих обязанностей и сел подле, женщина смогла высказаться:

— Я поняла, почему у тебя такое дежавю произошло, кажется.

— Серьёзно? — заинтересованно повёл бровью мужчина.

— Ага, — кивнула Микаса. — Помнишь день нашего знакомства?

— С-Смутно… — признался Эрен, обхватив подбородок. — Хотя, подожди, кое-что помню… Да, как я мог забыть свои промокшие носки из-за дождя тогда! Ужасно стыдно было у вас дома ходить в таком виде.

— Дорогой, я совсем не про носки твои вспомнила…

— Ну я бы такое точно не забыла, — вставила свои пять копеек Элли.

— Теперь мне снова стыдно за тот раз стало, — скрестив руки на груди и смущённо отведя взгляд, произнёс мужчина.

— Дурак. — Микаса потёрла переносицу. — Раз не помнишь, я напомню тебе сама: вы с отцом пришли как раз в тот момент, когда моя мама учила меня вышивать, а мой папа готовил. Вот у тебя, возможно, и всплыли ассоциации с тем моментом.

— Ты уверена в этом? — с сомнением в голосе спросил Эрен. — Мне кажется, что вряд ли здесь какая-то связь имеется, я всё-таки не помню же ничего из этого.

— Да, ещё странно то, что это дежавю возникло у тебя, а не у меня в таком случае, ибо я-то неплохо помню, как всё было, да и вы всё равно немного позже пришли. Что же, может, в конце концов не отсюда идут корни у твоего дежавю. Наверное, правду мы уже не узнаем.

— Да и ладно, не шибко-то меня это и волновало, — пожал плечами мужчина. Далее он заговорил игривым тоном. — Меня куда больше в данный момент интересует, что там у моей дочки с лисой.

— Всё замечательно! — бросила девочка, резко прижав пяльцы с тканью к груди и отвернувшись в пол-оборота. — Покажу, как закончу!

— Хорошо-хорошо! — успокоил Элли Эрен, вытянув ладони. — Я не настаиваю.

— Я налью пока нам суп тогда, — вставая со стула, проронила Микаса.

— Не утруждай себя! Я и сам вполне могу это сделать.

— Ты уже своё отработал сегодня. Спасибо за помощь на кухне!

— Не за что, дорогая. Тебе спасибо за заботу.

Пока дочь вносила финальные штрихи в свою лисицу из ниток, а жена корпела над тарелками с супом, мужчина решил поинтересоваться у второй:

— Кстати, раз ты упомянула родителей, как они там поживают-то? Как Дитмар? А то ездили к ним с Элли, а так ничего и не поведали.

Микаса, услышав имя брата, вздохнула. Тот, несмотря на ещё юношеский возраст, уже стал известным на всю Шиганшину бабником, что, впрочем, не отменяло того факта, что парнем он был добродушным и даже надёжным. Однако его гуляющая и стремящаяся к праздному образу жизни сторона чаще давала о себе знать, чем иная, более положительная. Дитмар был проблемным, именно поэтому женщина не могла сохранять спокойствие, вспоминая его.

Пока Микаса, подбирая слова, рассказывала о похождениях брата и успехах отца на охоте, Эрен, похлёбывая приготовленный им же суп, с улыбкой до ушей рассматривал качественно выведенную на ткань дочерью лису. В их семье не бывало раздоров, а дом наполнялся лишь смехом и радостью. Каждый вечер в нём был похож на этот, и все были от этого чрезмерно счастливы.