Одна в хаосе жизни (гет)

Желание выспаться как рукой сняло. Все мои неприятности показались мелкими и неважными по сравнению с подслушанным. Заговор против Отречения, лучшей фракции в городе! Непонятная «сыворотка подчинения», которая сведет на нет возможные протесты! Во мне то разгоралось возмущение, то отчаяние накрывало с головой. Макс, негодяй, собирался перевернуть жизнь Чикаго с ног на голову, погрузить целый город в хаос и разруху! Строгий, справедливый порядок любовно выстраивали столетиями, а им с Джанин захотелось всё взбаламутить! И ради чего — ради каких-то дурацких интриг и власти! А ведь против Отречения давно что-то готовилось: мистера Итона уже дважды пытались убить! А что же будет с изгоями?.. Эрик был неправ: под знамена Эвелин придут только самые крепкие и озлобленные, да ей и не нужны другие. Всем остальным без помощи Отречения предстояло медленно умирать на улицах или быстро — за периметром.

Как это предотвратить, куда бежать? Первым порывом было сбежать в Отречение и предупредить мистера Итона. Но, пораскинув мозгами, я отмела эту мысль. Оружия у Отреченных не было, боевой подготовки — тоже, они не смогли бы оказать сопротивление Бесстрашным.

Мне снова захотелось посоветоваться с Калебом. Но наш последний неудачный разговор был еще жив в памяти. Если вопросы о причинах смерти родителей он назвал беспочвенной тревогой, то рассказ о заговоре, видимо, примет за романтичный бред и жажду приключений? Или за откровенную паранойю! Нужно было какое-то весомое подтверждение моих слов. Что натолкнуло на идею о проверке сывороткой правды. Да, нужно было прорваться в Искренность и рассказать о заговоре мистеру Кану и его заместителям. Если понадобится — раздуть публичный скандал. Главное — чтобы тайное стало явным, чтобы как можно больше людей узнало о подлых замыслах Макса! Эрик не зря так жестоко продемонстрировал мою неопытность. Было больно, но я сделала выводы. Может, я и не знаю, как остановить заговорщиков — задача не по мне — но толпа взрослых точно что-то придумает! Главное — начать, с трудностями разберусь по ходу дела.

А еще меня очень беспокоил Фор. Он явно недооценивал опасности за Стеной, поэтому плохо понимал, на что обрекает нашу бывшую фракцию. Он-то наверняка бы выжил за периметром! Бесстрашные вообще страдали завышенными требованиями к себе и окружающим! Фор сказал, что ненавидит Отреченных, но это не могло быть правдой: он был таким хорошим! Он терпеливо помогал всем новичкам, даже самым тупым, и не стал меня наказывать (хотя, по справедливости, надо было), и не настаивал на спаррингах до нокаута, и… Настоящей, глубинной злости и ненависти к окружающим в нём не было — в этом я была твердо уверена: благо было с чем сравнивать. Мне очень хотелось отговорить Фора от участия в перевороте, но как?..

Как Макс быстро и жестко — в несколько слов — поставил Эрика на место! А ведь Эрик ночью дело говорил! Но я не строила иллюзий на его счет. Работа, точнее, высокая должность была его лучшим другом и единственной любовью, альфой и омегой всей его жизни. Я не сомневалась, что он сделал окончательный выбор, пусть и не слишком охотно. Этот пойдет на что угодно, лишь бы остаться на посту Лидера. Ну почему в Бесстрашии такая гнилая верхушка!..

* * *

Перед входом в Бесстрашие было утреннее оживление: одни выезжали на патрулирование, другие возвращались со смены. Дежурный, здоровенный амбал, сверялся с какими-то бумажками и без возражений выпускал только тех, кто работал за пределами здания. Остальных он нудно выспрашивал, кто, куда, зачем и на сколько — не хуже любой бабушки из Отречения. Кто-то хотел оставить у дежурного что-то из вещей, кто-то, наоборот, забрать. Кто-то орал, что его наказание давно закончилось и в свой законный выходной он имеет право шляться хоть по всему Чикаго. Дежурный в ответ громко требовал у скандалиста разрешение от начальства и отмахивался ото всех остальных. Я порадовалась, что ему не до меня, и стала тихонько пробираться к выходу.

— А ну стоять! — вдруг громыхнуло над головой. До двери оставалось каких-то несколько шагов. Меня позорно схватили за шиворот, как шкодливого котенка. И как дежурный так быстро добрался до меня, при его-то размерах! Телепортировался, наверно, чтоб ему пусто было!

— А-а-а, новичок Трис Прайор! Знаменитая заноза в заднице!

Я мрачно посмотрела исподлобья на дежурного. Несмотря на грубые слова, он добродушно улыбался. Откуда он меня знает, я вроде ни разу с ним не пересекалась! И уж точно не была… ну, тем, что он сказал! Может, сказать, что это не я?

— Нет-нет, вы ошиблись, — сделала я жалкую попытку.

— Ну конечно! — улыбнулся дежурный еще шире, сверкая пирсингом в губе. — Бакстер, Сэм, зацените, какие борзые новички пошли! Стоит и врёт прямо в глаза!

Бакстер и Сэм поддержали дежурного дружным гоготом, хотя из-за меня у стойки дежурного уже скопилась небольшая толпа.

— Прическа как у Убогих, тату нет, шрамов нет — ты же никакая! Это здесь самая особая примета, дорогуша! Так вот, для тебя особые правила, бывшая-Убогая-Прайор! — зеленый «ирокез» дежурного радостно качнулся. — В случае очередной попытки сбежать велено доложить Эрику!

Снова этот Эрик!!! Сколько можно мешать мне жить и нарушать мои самые важные планы!

— Так что, доложить начальству? Или будешь хорошей девочкой и просто забудешь сюда дорогу?

— Буду, — пробурчала я. — Считайте, что меня здесь уже нет, — и я понуро поплелась в столовую.

* * *

На завтраке Фор не появился.

Тренировку Эрик проводил в одиночку. Сегодня мы учились оказывать первую помощь. Это было несложно: я многое уже умела. Эрик вел себя откровенно странно. Он заставил Молли заново перебинтовывать ногу «раненого» напарника, Уилла, хотя перевязка была сделана неплохо. Неожиданно попало Питеру, хотя он считался признанным любимчиком Эрика. Зато я то и дело беспокойно оглядывалась на дверь в надежде, что вот-вот войдет Фор — и удостоилась всего пары замечаний и ни одного наказания. Да и замечания Эрик делал будто на автопилоте, без огонька. Или мне это только казалось после подслушанного вчера разговора? Нет, я не ошиблась. Эрик не двигался по залу своей вальяжной походочкой, не смотрел, что мы делаем не так, не показывал, как надо, не… Сотня «не», которые складывались в «не уделяет новичкам обычного внимания». Эрик будто притворялся, что он с нами и занят нашим обучением. Он смотрел куда-то вдаль, мимо нас, и машинально вертел в руках пачку сигарет. Ещё день назад я бы прыгала до потолка от счастья. Может, даже позлорадствовала бы, что у гада-Лидера тоже появились проблемы. Но сейчас я знала, КАКИЕ это проблемы, и ничего веселого в них не было.

Фор так и не явился на тренировку.

* * *

Не было Фора и на обеде. Я села поближе к выходу, чтобы не прозевать его. Десятки оттенков черного двигались и переливались вокруг — постоянно входили и выходили патрульные, спецназ, новички. Все, кроме Фора. Да где ж его носит, в конце концов?! Успею ли я поговорить с ним до того, как он сделает что-то непоправимое?

Вместо долгожданного Фора в столовую быстро вошел Макс. Бесстрашные почтительно расступались перед ним. К Максу подошел Эрик, и они обменялись несколькими словами. Мне не нравились их серьезные лица, то, как Эрик заметно напрягся, его осанка стала какой-то скованной — совсем на него непохоже. Вот что можно обсуждать с такими лицами?!

«Всё уже готово»?

«Доставили сыворотку подчинения»?

«Начнем вечером»?

«Приступаем немедленно»?..

Я закусила губу и уронила вилку.

— Трис, ты что? На кого любуешься?

Хорошая моя Кристина, глаз-алмаз, да только все мимо! Я пробормотала что-то вежливое, не спуская глаз с Лидеров. Неужели сейчас один из них отдаст Бесстрашным приказ, который перевернет жизнь всего города?..

Но нет, Макс повернул в сторону раздачи, а Эрик — к выходу из столовой.

Когда много месяцев спустя меня спросили, как я решилась на следующий шаг, пришлось изворачиваться и уходить от ответа. Потому что мотивация у меня была позорная. Страх, точнее, ледяной ужас заставил меня вскочить с места и рвануть вслед за Эриком. Он шел гораздо быстрее меня — пришлось перейти на бег. В несколько секунд в голове сложился примерный план, что и как ему говорить, что предлагать. Только бы выслушал!

Эрика удалось нагнать только к концу коридора — он уже сворачивал за угол.

— Эрик!

Он обернулся, слегка замедлив шаг, поднял пирсингованную бровь и посмотрел на меня, как на таракана.

— Нам нужно поговорить!

— Меня не интересуют Убогие проблемы. Я, знаешь ли, немного занят.

— Это насчёт Джанин Метьюз!

До этой фразы я была для Эрика лишь досадной помехой, но после упоминания Эрудитки он откровенно разозлился. Казалось, в промозглом коридоре стало ещё холоднее. Эрик остановился и сложил татуированные руки на груди.

— Что, мамочке не нравится, как я тебя воспитываю? Поверь, Убогая, дальше будет хуже. Можешь жаловаться сколько…

Что за глупости он несёт! Я понимала только одно: он почему-то мной недоволен, а ведь у нас сейчас общий интерес! В отчаянии я перебила Эрика и зачастила, только бы он поверил, что я на его стороне:

— Можете меня наказать, не возражаю, только выслушайте! Мне надо рассказать вам что-то важное! Судя по вчерашнему вечеру, только вы знаете, что с этим делать!

Взгляд Эрика из презрительного стал остро-внимательным.

— Что насчёт вчерашнего вечера?

— Я слышала вас с Максом, — многозначительно проговорила я. — И нам лучше разговаривать не здесь.

— Без тебя понятно, — хмыкнул Эрик.

Он цепко ухватил меня за запястье — мы отправились в гараж и сели в один из черных джипов. Эрик отъехал от Бесстрашия на несколько километров и остановился посередине широкой площади.

— Сомневаюсь, что в моей машине есть «жучки», но ради чистоты эксперимента будем разговаривать снаружи. Вылезай.

Я послушно вылезла из машины, обошла ее и встала рядом с Эриком. Опираясь на дверцу, он закурил и выдохнул длинную струю дыма.

— А теперь выкладывай. Начни с начала — что ты подслушала и как тебе это удалось.

Хитрый — не торопится сознаваться в преступных планах! Что ж, сейчас не время для недомолвок. Я коротко рассказала, что и где услышала. К счастью, я вовремя успела сообразить: кое-что не стоило упоминать.

— А потом Фор хлопнул дверью, и мне — так глупо! — захотелось чихнуть.

Я застенчиво улыбнулась, спокойно опустила руки вдоль тела, доверительно посмотрела Эрику в глаза — только бы не заподозрил, что я вру.

— Пока я отодвинулась подальше, пока справилась с собой — вы уже закончили. Так что, может, что-то и пропустила.

Эрик выпрямился и провел рукой по светлым волосам. У него заметно отлегло от сердца. Кто бы мог подумать, что я буду беречь самооценку этого придурка!

— Там дыра в стене, я нечаянно сдвинула с нее заглушку, когда маты передвигала… — я описала странную заготовку для розетки. — Будто ее специально сделали, чтобы подслушивать, только почему именно там? В спортзале же проходной двор!

— Это не так глупо, как кажется, — задумчиво ответил Эрик. — Раньше в малом зале был склад для спортивного инвентаря, там было тихо и спокойно. Можно было подслушивать хоть до посинения. В Бесстрашии несколько лет назад очень странно сменилась власть, наверно, тогда подслушку и провели. Потом покажешь, как и что. Теперь давай главное — что ты там бормотала насчет Джанин.

Я собралась с духом и сдержанно рассказала ему о загадочной смерти родителей, о странном поведении патанатома. Подробно описала, почему пришла к выводу, что патанатом обманывает. Говорить с посторонним о маме и папе было нелегко. Но Эрик слушал так внимательно, что я быстро собралась с мыслями и рассказывала четко и ясно.

— Интере-е-есно, — протянул Эрик и взялся за следующую сигарету. — Помнишь, как фамилия врача?

— Вроде бы Шнайдер.

— Джанин тоже была Шнайдер, пока не побывала замужем. Этот старый пень — ее родной дядя.

Я широко раскрыла глаза. Вот оно, недостающее звено!

— Но это еще не значит, что она замешана в смерти твоих предков. Старик Шнайдер мог действовать самостоятельно. Да и факт убийства не доказан.

В ответ я подробно описала свой тест на профпригодность.

— Этого просто не могло быть, понимаете? Это совсем не в моем характере! Вы ведь сами знаете: мне здесь не место! Но все говорят, что тест никогда не врёт!..

— Он и не врал. Когда его проводил твой отец, — Эрик глубоко затянулся и выдохнул дым через нос. — Никогда раньше о таком не слышал. Но судя по тому, что Джанин вводила сыворотку тебе в вену, в нее было что-то подмешано. Что ты чувствовала во время теста?

Я подняла голову, уставилась в облачное небо, пытаясь вспомнить тогдашние ощущения.

— Тревогу, беспокойство… мне хотелось двигаться, действовать…

— Во-во. Видимо, это был адреналин, или кофеин, или один из амфетаминов — у Эрудитов в аптеке целый арсенал. А может, несколько препаратов сразу. Похоже, после смерти предков тебя целенаправленно запихнули в Бесстрашие. Кому и чем ты помешала в Отречении — предстоит выяснить.

Вот так, значит. Гармоничная и отлаженная жизнь в Отречении пошла под откос неслучайно. У моего несчастья есть имя и фамилия. И я очень хочу посмотреть ему — или им — в глаза.

— Эх ты, — негромко произнес Эрик. — Я-то думал, Джанин тебя крышует. А на самом деле вон оно что…

— Что?

— Ты просто соплюха, которая вляпалась в адский пиздец.

Я заморгала, пытаясь понять, как относиться к этой хамской характеристике. В итоге решила не обижаться, а лучше вернуться к делу.

— Вы сможете выкроить из этого судебное разбирательство? — напрямик спросила я. — Ну там — чтобы Джанин арестовали… чтобы ей было чем заняться вместо заговоров!

Эрик молча протянул мне пачку сигарет. Я замерла, не зная, как поступить. Это был первый доброжелательный жест грозного Лидера за три месяца… но это же вредно, да и курить я не умела! Я все же решилась взять ядовитое угощение — несмело протянула руку навстречу, но Эрик уже передумал.

— Нет, незачем тебе: успеешь ещё набраться вредных привычек, — он спрятал пачку обратно в карман. — Нет, Убогая, твоей истории мало. Я тебе верю, но пока фактов недостаточно для передачи дела в Искренность. Одни косвенные улики да совпадения.

— А может, просто пойти в Искренность, пройти проверку сывороткой правды? Я бы рассказала всё о заговоре…

— Я уже понял, что ты не шаришь в законах. Так вот — в Чикаго нет ни одной уголовной статьи за намерения. Можешь хоть на главной площади орать, что хочешь кого-нибудь пристрелить — тебе разве что пальцем погрозят. Тем более что в газетах Эрудиты открытым текстом заявляют: пора отстранить Отречение от власти. Сама же видишь, что делается.

Я хмурилась и молчала.

— Поэтому прошу тебя по-человечески — сиди на жопе ровно, никакой самодеятельности. Правильно сделала, что пришла ко мне. К Эрудитам больше не лезь, если возникнут какие-то мысли — сначала скажи мне. Постарайся не вляпываться в конфликты. Ты понадобишься минимум как свидетель.

— Эрик, тут еще такая проблема… Пообещайте, что не будете смеяться!

— Не буду. У меня сегодня неважно с чувством юмора.

— И наказывать не будете?

— Да говори уже!

— Кажется… Ну, то есть я не уверена, но возможно… В общем, меня пытались сбросить в Пропасть.

— Что?!

Пришло время рассказать о неудачном нападении на мосту.

— И почему я узнаю об этом только сейчас? — зарычал Эрик.

И правда, почему бы это, — думала я. Может, потому, что Эрик только и делал, что запугивал нас?

— Инструкторы все время говорят, что надо самим решать свои проблемы. Откуда я знала, что вас это заинтересует, — пробубнила я.

— Убогая, с какой планеты ты свалилась? Ты нормальный человек?

— Да я вообще думала, что это случайность! Или шутка! И они сказали, что это из-за рейтинга, а те, кто способен убить ради рейтинга — и так в топе, глупость какая-то!

— Сразу после того, как ты наехала на патологоанатома? Ну конечно, случайность, — язвительно проговорил Эрик.

— Да не наезжала я, — проворчала я, уже понимая, что Эрик прав. — Я всего-то задала пару вопросов…

— И вопросы твои оказались не в бровь, а в глаз. Значит, так. Нужно инсценировать твою смерть, заодно уберем тебя подальше от Бесстрашия.

Я нахмурилась, задаваясь вопросом, стоит ли доверять Эрику. Разум говорил, что нельзя, но интуиция не просто молчала — мирно спала, посапывая. И я решила согласиться. Я совсем запуталась в острых проблемах и не представляла, как их разрулить, — оставалось только рискнуть и согласиться на план Эрика. В конце концов, возможность спасти Отречение была важнее, чем моя безопасность. Я молча кивнула.

— Сейчас мы вернемся во фракцию — я пойду на тренировку, а ты — в столовую. Ты как следует ешь — первое, второе и десерт, а не как обычно!

— Зря вы меня подозреваете: я с тех пор ни разу…

— Не перебивай. Обстоятельно, значит, жрешь, поняла? Так, будто через час за Стеной окажешься. Потом возвращаешься на тренировку. За опоздание я смешаю тебя с дерьмом — постарайся выдавить слезу. Ты сбегаешь с тренировки, типа вся на нерве, и оставляешь в спальне записку — не можешь больше выносить этого подонка, жизнь не мила… сама сообразишь, что написать. Из вещей бери только то, что на тебе, ясно? Остальное оставишь в спальне. Твои дружки должны поверить, что ты покончила с собой, а не смоталась на пикник. У тебя там есть что-то ценное?

— Мамина методичка про изгоев, тонкая такая. И еще документы, мамины и папины… свидетельства о смерти и заключения того врача…

Эрик как-то странно на меня посмотрел.

— Немного же у тебя ценного.

Я хотела было обидеться, но, похоже, на этот раз он не собирался издеваться.

— Окей, это я заберу из спальни, отдам тебе позже. Будешь жить в одной берлоге в Саутсайде — позже объясню, как добраться. Рассчитывай, что тебе придется жить в одиночестве несколько недель, не меньше. Получишь на складе сменную одежду, и теплые шмотки не забудь, — порывшись в карманах, Эрик сунул мне в руку несколько купонов. Некоторое время он смотрел на меня, сжав губы, чуть ли не с отвращением. Я не могла понять, почему у него вдруг изменилось настроение. Но прежде чем я успела спросить, что опять не так, Эрик… скинул куртку, снял кобуру с пистолетом и принялся закреплять ее на мне.

— Не дергайся!

— Щекотно!

— Нашла время! Соберись! Убогая, если ты его потеряешь или с тобой что-нибудь случится — прошлое наказание покажется тебе праздником! Пистолет не значит, что тебе всё можно, ясно? Когда пойдешь по гетто — не отсвечивай, — с нажимом сказал Эрик. — Никому не помогай, не подавай милостыню — вообще ни с кем не общайся, ясно? И драки на этот раз не разнимай! Усекла? Всё, поехали.

Он открыл водительскую дверцу, но я не торопилась возвращаться в машину.

— Эрик, а что я там буду делать, в этом убежище? Ну, кроме того, что «сидеть на попе ровно» и прятаться от убийц?

— Ничего. Это твоя основная задача на данный момент. Я же сказал: понадобишься как свидетель. Остальное я сам.

— Я бы хотела участвовать в расследовании, — вежливо сказала я.

— Убогая, не зли меня. Что мы с тобой обсуждали битый час?!

— Вы очень загружены — у вас не будет времени, а я могла бы помочь!

— Тебе нельзя отсвечивать в Бесстрашии, Эрудиции и Отречении, чем ты собралась заниматься?

— Еще не знаю, чем скажете! Но я не могу остаться в стороне! Для меня это очень важно! — я хотела было дотронуться до руки Эрика, но не решилась и только жалобно смотрела на него снизу вверх.

— Нечего делать такие глаза! Меня этим не проймешь! — прикрикнул Эрик. — Я подумаю, где ты можешь пригодиться, только не вытворяй ничего без спросу! Всё, Убогая, время!