А вот и Энтони! (джен)

— Что ты знаешь об этом? — повторил Юнь Бяо. Он так пристально посмотрел на меня, словно намеревался вынуть из меня душу, положить на хлеб и съесть бутербродом вприкуску к своей лапше. Я на такие наглые и неприкрытые провокации не поддаюсь, поэтому в ответ только фыркнул и захлюпал чаем в пиале.

— Ну? — грозно сказал мой оппонент еще раз. Я закатил глаза и зло дернул ушами. Неужели непонятно, что я не собираюсь разговаривать на эту тему?

— Ну казино и вправду сжег учитель, а вот человека не мы убили, — испуганно пискнул Дин. Слабачьё! Выдержки у верного моего ученика никакой. Юнь Бяо же тяжело вздохнул и подпер голову ладонью, закрыв ею глаза.

— Меня окружают идиоты, — молвил он. — Совет Четырех Йонсена уже в курсе произошедшего. У тебя будут большие проблемы, Хозяин Синьбанчжана.

Еще бы эти пни были не в курсе. Горело так, что ночью было светло как днем.

— Какие у меня еще должны быть проблемы? — удивился я. — Казино было бандитское. И убитый тоже был бандитом. Ну, этим, из “Бешеных Топоров”. Мне вообще “спасибо” должны сказать!

— Ты вмешался в чужие дела, — и Юнь Бяо сверкнул своими очками. Он тоже носил очки, но не как у меня, в круглой оправе, а в прямоугольной, с двойной перемычкой, которая и без этого серьезному Хозяину Гаолуна придавала еще более серьезный, почти сердитый вид. — Это против правил.

Теперь настала моя очередь тяжело вздыхать.

— На кой, ты мне тогда скажи, в Йонсене сидит аж четыре даоса, если ни один из них не смог расправиться с бандюжьим гнездом? — вопросил я. — Чем они там вообще занимаются?

Да ладно, отлично известно, чем занимается Совет Четырех. Плетут друг другу козни и вставляют палки в колеса, в том числе и сами себе, чтобы потом обвинить другого. Гадюшник, да и только. Я этих старикашек насквозь вижу.

— Бороться с бандитами — прерогатива полиции, а не волшебников, — отвечал Юнь Бяо с абсолютным спокойствием. Какая выдержка, вы только посмотрите! На его месте я бы уже рвал и метал. Причем мне до этого “рвать и метать” оставалось бы совсем чуть-чуть.

— Неспроста нас зовут Хозяевами наших деревень! — воскликнул я. — Помнишь? “Даос обязан помогать селянам во всех их проблемах, с которыми к нему только обратятся”.

Но золотая выдержка Юня Бяо начала давать слабину. Он весь закраснелся от возбуждения, после чего, с грохотом отодвинув от себя пустую миску, заявил:

— Ты, упрямец, не понимаешь, что ли, что Йонсен — не твоя территория, и ты не имеешь никакого права там хозяйничать? И к тебе что, обращались за помощью?

Да кто тут еще упрямец?! Шерсть на хвосте встала дыбом, и я прямо почувствовал, как у меня брови сходятся к переносице. Дин, заметив эти занимательные метаморфозы, с писком закрыл лицо руками. Вот кого ни в какой ситуации не прошибешь — так это Кириэн. Сяо Юань налил ей пуэра, и теперь она со спокойствием бодхисаттвы степенно цедила чай, не обращая внимания на развернувшуюся драму.

— А, по-твоему, я должен был бросить всех этих людей на растерзание бандитам, которые, на минуточку, уже три года там буянят?

Тот факт, что казино я сжег вовсе не из альтруистических побуждений, а спасая свою грешную лисью шкуру, я, конечно, замолчал. Дин хотел было открыть рот, чтобы, очевидно, явить миру эту великую сермяжную правду, но я, заметив эти поползновения, тут же пнул его лапой под столом. Цыть. Не порти мне момент, ученик. Потом еще спасибо скажешь.

— Ну допустим, — и Юнь Бяо сложил руки на груди. Закрытая поза, ага. Защищается. — А убитый? Откуда ты вообще знаешь, что он бандит? Что-то скрываешь!

— Я не желаю с тобой спорить, зануда, — бросил я и со стуком отставил в сторону пустую пиалу. Чай был вкусным, не спорю, но вот от такого отношения попросту тошнит.

— Энтони Чан, ты убил человека?! — громогласно вопросил Юнь Бяо. Он даже кулаком ударил по столу, вы посмотрите на него! Дина напугать этим легко, вон как в стул вжался, но я все повадки своего коллеги и соперника знаю наизусть.

— А-а-ргх, да нет же! — запрокинул я голову назад. — Ты же знаешь, что наше волшебство на это не способно!

На самом деле это и так, и не так одновременно. Убивающей человека на месте абракадабры вроде синдрома внезапной смерти при эпилепсии не существует — Дао попросту не допускает этого. Но зато существует обходной путь — целая плеяда дисциплин, которые способны убить. Тот же огонь. Огонь вообще великая сила! А молнии? А упавший с высоты прямо на голову мешок риса? Да даже младшей силой, простеньким заклинанием, не требующим ни талисманов, ни инструментов, можно убить человека, если он достаточно впечатлителен, чтобы от прижимающей к земле ауры страха у него разорвалось сердце!

— Дьявол тебя знает, каких ты еще заклинаний наизобретал, — фыркнул Хозяин Гаолуна. Я с силой шлепнул себя рукой по лбу. Если бы пресловутое убивающее на месте заклинание можно было придумать, его бы открыли задолго до меня. Именно поэтому даосы в войнах между собой на редкость изворотливы. Юнь Бяо уже не думает, что говорит — спорит из спортивного интереса. Сейчас мы его и прихлопнем.

— Какое бы заклинание я бы и изобрел, так это такое, чтобы заткнуть твой поганый рот, чтобы не разевал его на честных людей, — заявил я, царапнув когтями дорогой паркет.

В ответ Юнь Бяо засмеялся. Да так, что Сяо Юань оторвался от складывания посуды в посудомоечную машину и обернулся на своего учителя с большим недоумением — мол, что с ним. Дин умоляюще посмотрел на меня, словно хотел попросить пойти домой поскорее. Одна только Кириэн продолжала так же мирно пить чай и кушать конфетки. Не девушка, а скала. Я невольно позавидовал ее стоицизму.

— Ты — и честный человек? — вопросил Юнь Бяо с насмешкой в голосе. — Мне рассказать, сколько раз тебя ловили за продажей подкрашенной пищевыми красителями солёной воды в качестве снадобья от ревматизма?

— Всего два, — сердито отвечал я. Глупец! Разве от хорошей жизни ты идешь жульничать в казино и продавать всякое барахло, сделанное на коленке? Хорошо Юню Бяо, у него одна из лучших деревень во всей провинции. Точно подлизался к старейшине Као, правильный, хороший мальчик. Ну а я? Вшивой лисе досталась сточная канава, в которой денег отродясь не водилось. А хотелок у меня много. А еще расходники для колдовства дорогие. Вот и кручусь, как умею.

— А продажа поддельных талисманов для тебя, похоже, норма жизни, — продолжал мой оппонент. — Пользуешься, что люди не умеют читать узоры на заклинаниях, и продаешь им мусор. Видел я твои “талисманы”, сплошная белиберда.

— Зачем тебе мои талисманы, у тебя что, твои не покупают? — оскалился я. — Конечно, нарисованы как курица лапой. У меня Дин и то лучше нарисует.

— Но учитель, я еще никогда не рисовал талисманы… — неуверенно подал голос верный мой ученик. Я одобрительно улыбнулся ему:

— В том-то и прикол, Дин.

Каллиграфия никогда не была сильной стороной Юня Бяо. Я был готов поспорить, что даже мои “пустышки” сработали бы лучше, чем его настоящие талисманы, выписанные по всем правилам.

— А теперь скажи мне, хороши ли талисманы, которые тебе рисует Сяо Юань? — с ехидной мордой спросил я своего соперника. Я не обманывал — Юнь Бяо действительно предпочитал поручать Сяо Юаню заниматься подготовкой талисманов. У парня действительно был талант. Ему бы уже даосом стать, желтый халат и “громовую шапку” надеть, а не быть у этого индюка на побегушках. Недаром ведь семь лет учится у трех мастеров, знает побольше нашего.

Юнь Бяо весь смялся, пошел красными пятнами. Я победно вздернул нос. Ха!

— Не знаю, откуда ты это узнал, но ты не посмеешь совать свой нос не в свои дела!

— А то что ты сделаешь, папочка? — ехидно усмехнулся я. — Накажешь меня?

Кириэн вздохнула. В ее глазах наша перепалка была, похоже, равносильна петушиному бою. Но это только с первого взгляда кажется, будто петухи представляют из себя самую позорную птицу! Настоящий бойцовый петух — неостановимая машина смерти, способная выдирать клювом мясо с костей и заставить обратиться в бегство, а не старое мясо, годное только на лапшу. Нет, не недооценивайте петухов. Юнь Бяо, вот, например, судя по взгляду, был близок к тому, чтобы сцепиться со мной в попытке оторвать мне хвост.

— Как ты смеешь! — прошипел он. — Энтони Чан, это была последняя капля! Я вызываю тебя на дуэль!

— А что, есть дуэль даосов? — встрепенулась Кириэн, оторвавшись от своего чая.

— Д-дуэль даосов? — проквакал Дин. Похоже, ему его шестое чувство подсказывало, что близится что-то грандиозное. Мне, впрочем, тоже.

— Позвольте я возьму небольшую паузу и просвещу своих спутников, — с милой улыбкой заговорил я. Юнь Бяо только фыркнул на это, а я продолжил: — Конечно, мои дорогие друзья, у даосов бывают дуэли, чтобы законно настучать по кумполу насолившему тебе даосу или просто помериться понятно чем с другом. В нашем случае — первый вариант.

— А дуэльный кодекс у вас есть? — азартно спросила Кириэн. У нее в руке мелькнул ее диктофон в форме статуэтки котика.

— Правила всякий раз устанавливаются индивидуально, — молвил я, припоминая устав. Последний раз я дрался на дуэли больше полугода назад, и успел уже позабыть многие важные вещи. — Но на самом деле правил никаких нет. Можно драться хоть до смерти одного из дуэлянтов.

— А на такой дуэли и умереть можно… — прошептал Дин, заметно бледнея. Я похлопал его по плечу:

— Ну, мы драться с Юнем Бяо не будем до смерти, он еще своей деревне нужен.

— Мои условия, как оскорбленной стороны, таковы, — надменно заговорил Юнь Бяо. — Допустимо использование учеников, раз у тебя уже есть свой, алтари не завышаем, бой до первой крови.

Я чуть не задохнулся от таких требований. Каков жук, нет, только посмотрите! Ставить взрослого Сяо Юаня с семилетним опытом против вчерашнего подростка Дина, который учится у меня всего третий день — верх бесчестности!

— Юнь Бяо, ты подлец, — процедил я. — Но не переживай, мы с Дином все равно зададим тебе перцу, и тебе, и Сяо Юаню. Верно, Дин?

— Вот не знаю, учитель, — вздохнул тот. Дин и сам понимал, что шансы против Сяо Юаня у него нулевые. По лицу бедного парня было видно, что он морально готовится к скоропостижной смерти на поле брани.

— Да не бойся! — подбодрил я его. — С тобой же я.

Дин в ответ только хлюпнул носом и вытер намокшие глаза. Мой ученик был неисправимым пацифистом и драться хотел меньше всего на свете. Да я и сам бы не хотел драться с этим напыщенным уродом! Но это уже дело чести, навалять ему по первое число за все оскорбления — и меня, и моих товарищей. Конечно, он ни Дину, и Кириэн не сказал ни одного плохого слова, но эти обращения, эти взгляды… Юнь Бяо трижды пожалеет о том, что вообще решил связаться со мной!

— А что значит “алтари не завышаем”? — спросил у меня Дин. Мой мальчик первый раз участвует в дуэли, конечно, он еще очень многого не знает. Потребуется небольшой ликбез.

— Если два даоши равны по силе, победит тот, чей алтарь выше, — пояснил я. — Мы не завышаем алтари, чтобы не слишком сильно прилетело по голове в пылу сражения.

Раздался щелчок диктофона Кириэн. Девушка фиксировала все со скрупулезностью стенографистки в зале суда.

— Будет ли распорядитель у дуэли? — спросила она у нас. — В любой правильной дуэли должен быть распорядитель, чтобы следить за честностью.

— Я собираюсь договориться со старостой деревни, — процедил Юнь Бяо, вытирая усы. — Вы правы, уважаемая риннайн, ни одна дуэль не обходится без независимой стороны. Завтра все расскажу. А теперь, с вашего позволения, я пойду. Дела.

— Ну все, — молвил я, когда мой соперник вышел из дома, хлопнув дверью так, что штукатурка чудом не посыпалась. — Отсчет пошел. Будем, Дин, готовиться. На кону почет, уважение, честь и пакет луковых чипсов.

— Ты будешь меня учить? — вопросил верный мой ученик с недоумением, и я кивнул. Этот дурень что, думал, что он будет только яйца собирать да читать журналы? Для чего я его тогда вообще взял?

— Но это завтра, — заявил я, со стоном потягиваясь с хрустом каждой косточки в теле. — Сегодня я хочу отдохнуть после долгой дороги, и тебе советую. И вообще, уже скоро спать.

— Тогда завтра, риннайн Шнайдер? — с надеждой спросил Сяо Юань у нашей спутницы, и она сдержанно кивнула. Я сощурился. Я ведь видел, как они перешептывались, пока мы с Юнем Бяо собачились. В жизнь не поверю, что какой-то неуч сумел окрутить такую, как Кириэн.

— Только посмей затащить ее на сеновал, дурень, — пригрозил я ему. — Мигом превращу в петуха.

Кириэн неожиданно посмотрела на меня как на умственно отсталого. Я почувствовал в душе поднимающийся стыд, словно я сморозил какую-то глупость.

— Энтони Чан, — со внешним спокойствием поинтересовалась девушка. — Вы вправду подумали о чем-то непристойном?

— Да я бы ни за что! — испуганно замотал головой Сяо Юань. В петуха он, конечно, превращаться не хотел.

— Да чем вы тогда собрались заниматься завтра? — озадачился я. Возможно, я лезу не в свое дело, но…

— Я всего лишь возьму интервью у Сяо Юаня о его жизни ученика даоса, — вздохнула Кириэн. — А на свой сеновал идите сами.

Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, стыд-то какой. Я вмиг почувствовал себя извращенцем планетарного масштаба. А я всего лишь хотел позаботиться о Кириэн. В конечном итоге, она сколько раз выручала нас с Дином!

— Ладно, ладно, — поднял я ладони и отступил на пару шагов назад. — Занимайтесь чем хотите, я свечку держать не намерен.

Кириэн посмотрела на меня таким сердитым взглядом, что мне стало откровенно некомфортно. Знаете, у нее глаза карие, с вишневым отливом, но мне в тот момент они показались вовсе красными. Я не боюсь никого и ничего, мой девиз — “ушлость и сребролюбие”, но вот сейчас мне было однозначно не по себе.

— Давайте я покажу вам ваши комнаты, — вмешался Сяо Юань, видя, что если он ничего не сделает прямо сейчас, то Кириэн взглядом порежет меня на лапшу. — Вам нужно разобрать вещи и устраиваться на ночь.

Дом у Юня Бяо двухэтажный, и комнаты, которые выделил нам Сяо Юань, находились на втором этаже. Гостевых комнат у моего неприятеля было четыре, насколько я помню, и каждому из нас железно доставались свои собственные покои — пусть и довольно скромные, зато со всем необходимым. У меня в комнате было даже небольшое радио, а у Кириэн вовсе целый телевизор, даже цветной, пусть он и ловил всего три канала, два из которых — новостные, а один — для взрослых.

Горничные (Юнь Бяо все-таки их не уволил) принесли нам постельное белье и шустро заправили наши кровати, после чего вежливо откланялись. Кириэн заперлась у себя, сказавшись, что будет работать над рукописью, Дин сбежал на подворье к своему ослику, и я остался один.

Растянувшись на постели во весь рост, я задумался о предстоящей дуэли. Каковы мои шансы на победу? Стремятся к нулю, во многом из-за уродских условий Юня Бяо, обязывающих взять в битву учеников. Дин не виноват, что он не готов, мне некогда было его учить в путешествии. Придется исхитриться и использовать все свои таланты, чтобы биться за двоих. Примерный план у меня уже был. Оставалось только дождаться завтрашнего утра, чтобы приступить к экстренному обучению Дина. Очень буду надеяться на то, что парень окажется способным и сумеет правильно освоить то, чему я собираюсь его обучить. Ну, утро вечера мудренее. И с такими мыслями я устроился на боковую.

* * *

Проснулся я глубокой ночью от того, что в комнате распахнулось окно, и холодный ветер ворвался внутрь. Я поежился под тонким пледом и приоткрыл один глаз, после чего нашарил на тумбочке свои очки. На комоде горели цифры электронных часов — 2:23. Час Быка в самом разгаре. Суеверные люди говорят, что именно в этот период злые духи и неупокоенные души пытаются дорваться до живых. Я выбрался из постели и, зевая, подошел к окну, чтобы закрыть его и снова отправиться спать. Но только я взялся за оконную ручку, как снова налетел пронизывающий до костей ветер, и я услышал женский голос, высокий, мягкий, нежный — как мать зовет свое дитя вечером после целого дня игр.

— Тсуи....

Я оторопел. Я так давно не слышал свое настоящее имя, что уже забыл, как оно звучит. Этот жуткий в своей нежности голос здорово меня испугал — в конечном итоге, когда кто-то ночью в самый черный час зовет тебя по имени, это точно не к добру.

— Приходи вчера, — пробормотал я и потянулся к щеколде сверху, чтобы покончить с этим ночным наваждением, но в ту же секунду я снова услышал этот зов.

— Тсуи… Тсуи… Пойдем домой, Тсуи…

Что-то защемило в моем черном сердце. Я никогда не знал материнских объятий и ласки — отец воспитывал меня вместе с дедушкой, матушка умерла в родах. Я даже не знаю, как она выглядит — у бати не было ни одной ее фотографии, даже самой плохонькой. Но этот голос — на секунду мне показалось, что принадлежит он моей матери. Что за бред!

— Приходи вчера, — повторил я уже более решительно и с грохотом закрыл окно. Все в тот же момент стихло. Часы показывали 2:25.

Остаток ночи я проворочался в постели и так, и этак, не в силах уснуть. Наутро я встал на редкость мятым, будто кто здорово огрел меня мешком с песком по голове.

— Что с тобой, учитель? — спросил меня Дин за завтраком. Похоже, видок у меня в самом деле был так себе. Я в ответ только тяжело вздохнул и помотал головой. О таком не говорят. Если бы мы были с Юнем Бяо в нормальных отношениях, я бы еще спросил у него, что все это значит, но сейчас я ни за что не обращусь к нему за помощью. Не хватало еще, чтобы он подумал, что я глупый слабак!

— Тише, Дин, — молвила Кириэн, осторожно помешивая палочками горячую лапшу. — Твой учитель не выспался. Я тоже плохо спала на новом месте. Кровати очень жесткие.

— Да, кровать в самом деле была жестковата, — спохватился я. Пусть лучше думают, что дело было именно в этом.

— Мне очень жаль, что наши дорогие гости так плохо спали, — проговорил Сяо Юань. Он завтракал с нами, а вот его учителя с нами за столом не было. Парень сказал, что Юнь Бяо отправился на вызов — у кого-то из селян в курятнике происходит что-то непонятное с призраками, и без него совсем никак.

— Твой учитель как пчёлка, весь в трудах, — скептично молвил я, с хлюпаньем отпивая чай из пиалы. Сяо Юань насупился, но ничего мне не сказал.

— После завтрака мы с тобой не расслабляемся, Дин, — добавил я, обращаясь к своему ученику. — Будем заниматься.

По лицу верного моего Дина было совершенно непонятно, рад он этому или же ни разу. Я нахмурился и с вызовом посмотрел на него. Дин поймал мой взгляд и едва было не опрокинул на себя свою лапшу, неудачно опустив в чашку палочки.

— Вот зачем так смотреть на меня, учитель, — заканючил он. — Я же не сказал, что я не хочу!

— Не вижу в твоих глазах энтузиазма! — возвел я взгляд к потолку. — Ты же сам рвался ко мне в ученики!

— Мне напомнить, при каких именно обстоятельствах Дин стал Вашим учеником? — скептично молвила Кириэн, глянув на меня поверх пиалы чая вишневыми глазами. Я фыркнул и отвернулся. Если Дина в таких случаях можно было как-то запугать, то против нашей атласской рианнайн такие приемчики были бесполезны.

— Ого, Дин, с твоим ученичеством связана целая история? — оживился Сяо Юань. Он уже закончил есть и теперь с довольным видом смотрел на своего юного коллегу. Дин стушевался и со вздохом опустил глаза долу.

— Ну… как сказать… — тихо сказал он и вздохнул еще раз.

— Все, хорош, — оборвал я его страдания. — Пойдем в сад, Дин. Время учиться хоть чему-нибудь.

— А мы тогда займемся нашими делами, риннайн Шнайдер? — обратился Сяо Юань к Кириэн. Та, не отвлекаясь от чая, сдержанно кивнула. Ну что ж, я не в силах помешать этому жиголо пытаться окучивать нашу очаровательную спутницу, пусть старается прыгнуть выше головы.

Сад Юня Бяо представлял собой настоящий шедевр ландшафтного дизайна. Через его участок протекал ручей, и Хозяин Гаолуна углубил его и возвел через него каменный мост с низкими перилами, на одном из берегов поставил красивую традиционную беседку, а вокруг нее посадил сливовые деревья, которые сейчас были как раз в самом цвету.

Мы с Дином устроились на мосту. Я вспрыгнул на низкие бортики и, растопырив руки и подняв хвост, немного прошелся по ним, как канатоходец, и, поймав на себе осуждающе-непонимающий взгляд моего ученика, с усмешкой спрыгнул на неровную каменную кладку.

— Чему ты будешь обучать меня, учитель? — спросил он меня. Я уже знал ответ, потому что подобие учебного плана составил у себя в голове еще вчера вечером.

— Медитации.

— Что?! — негодующе воскликнул мой ученик. — В смысле — медитации?!

— Тебе что-то не нравится? — грозно спросил я его и пододвинулся ближе. Такое всегда действовало безотказно — и Дин уже в следующую же секунду стушевался, смялся. Я же говорил — самый эффективный метод. Моего мальчика так легко запугать!

— Ну, понимаешь, учитель… Как медитация поможет мне победить Сяо Юаня?

— Это база, основа основ, — важно проговорил я, сложив руки на груди. Дин вздохнул чуть ли не с отвращением.

— Выпендриваться будешь у своего дядюшки, — напомнил я ему.

— Ла-а-а-адно, — протянул верный мой ученик. — Расскажи, учитель, что я должен делать.

— Для начала — не думай о белой обезьяне! — велел ему я. На первый взгляд, моё задание казалось абсолютно бредовым, но это на самом деле был тест, и по сосредоточенному лицу Дина я понял, что тот его провалил.

— А в чем суть, учитель…

— Ты уже проиграл, — оборвал его я. — Ты не способен очистить свои мозги и не думать ни о чем!

— Но в чем тогда суть? — повторил Дин недоуменно.

Я терпеливо рассказал своему ученику о смысле медитации, о том, как это помогает привести в равновесие мысли и чувства, что это, по сути, осознанный отдых сознания, базовая духовная практика, привел пример, как Бодхисаттва посредством медитации обрел просветление.

— Но это уже чань, а не даосизм, — добавил я, заметив растерянное лицо Дина. — Это не к нам. Но сам пример все равно любопытный.

— Давай попробую, — с сомнением сказал он и с кряхтением устроился на низком бортике моста в позу лотоса, закрыл глаза.

— Главное — не думай о белой обезьяне, — напомнил ему я.

— Попытаюсь, учитель, — уголком губ проговорил мой ученик, всячески пытаясь познать Дао экспресс-методом. По его нервно двигающимся под веками глазам я понял, что получается это у него отвратно и сам парень этому ни разу не рад.

Пока Дин пыжился с медитацией, я от скуки принялся осматривать сад. Природа провинции Пушань удивительна. Здесь не только причудливо смешались разные архитектурные стили, уровни развития технологий и даже мировоззрения людей — от ультраправых приверженцев династии Цин до революционеров, порывающихся уничтожить все старое и построить на обломках новый Вуконг — но и сезоны. Сливы еще в цвету, а персики уже плодоносят — где вы еще увидите такое, если не в нашей провинции? Как мне говорил мой учитель, все дело в том, что в этом месте слишком много магии. Наша досточтимая Императрица, долгих ей лет жизни, всеми силами ранее пыталась с этим бороться, приблизив к себе Ши Жуньчжи и его дружков, сделав их своими министрами, чем породила коммунизм и хунвейбинов, это нечеловеческое проклятие, которое пустило корни и в моей деревне, и вообще повсюду, но магию не побороть какими-то подростками, играющими в охотников на ведьм. Думаю, стоит рассказать об этом Кириэн. Без этого ее книга будет неполной.

Кстати о самой Кириэн — она с Сяо Юанем устроилась в беседке под цветущими сливами, как всегда, с неизменным диктофоном в виде котика. Больше походит на свидание, чем не интервьюирование. Тьфу. Сяо Юань говорит без умолку, только не слышно что, но я уверен, что какие-то глупости. Кириэн сидит ко мне спиной, ее лица я не вижу, но почему-то мне думается, что еще немного, и она закатит глаза.

— Ну как, Дин? — спросил я верного своего ученика, оторвавшись от наблюдения за ними. — Ты познал тонкие материи и встретил Нефритового Императора?

— Нет, учитель, — не открывая глаз, проговорил он. Я с сожалением вздохнул. Уже то, что он мне ответил — плохой знак.

— А может, ты думаешь о Нефритовом Императоре? — спросил я его снова.

— Да, учитель....

— Глупец! — воскликнул я. — Ты не должен думать ни о чем! Позволь всем негативным мыслям покинуть твою голову!

— А разве Нефритовый Император — это что-то плохое? — недоуменно спросил меня Дин.

Я с силой шлепнул себя ладонью по лбу.

— Давай еще раз. Только нормально. Не думай ни о белой обезьяне, ни о Нефритовом Императоре.

— Но учитель, — поднял голову мой ученик, — всякий раз, когда ты говоришь мне не думать о белой обезьяне или Нефритовом Императоре, они обязательно лезут ко мне в голову друг за другом!

— Не дури, — зевнул я. Все-таки ночная бессонница давала о себе знать. — Просто попробуй снова.

Дин вздохнул и устроился поудобнее в позе лотоса, закрыл глаза. Так он просидел в полной неподвижности добрых три минуты, после чего я заметил, как снова задергались глаза у него под веками.

— Хорош, — оборвал я его. — Ну что, Дин, ты увидел бессмертную фею Ма-Гу или великую Владычицу Запада Си Ван Му?

— Не знаю, учитель…

Похоже, что и в этот раз медитация не получилась, просто верный мой ученик всячески пытается скрыть это от меня.

— Не пытайся меня обдурить, — пригрозил ему я. — Говори честно.

— Нет, учитель… Если бы я увидел великую Си Ван Му, я, полагаю, был бы уже либо мертв, либо вознесся как даосский святой. Я с тобой, соответственно, никого не видел.

Я невольно улыбнулся. В самом деле, согласно легендам, встреча с Владычицей Запада обычно заканчивается либо тем, либо другим. Думаю, даже хорошо, что Дин не вторгся в её чертоги на горе Куньлунь.

— Что дальше, учитель? — спросил меня он. — Еще пытаться?

— Пойдем лучше посмотрим, что риннайн Шнайдер с этим олухом делают, — и я сполз с бортика моста. — Если ты будешь биться над медитацией дальше, только всю свою “ци” израсходуешь и заболеешь, даже чисто физически драться не сможешь.

Сяо Юань вовсю строил из себя дамского угодника — расстегнул первые пару пуговиц у рубахи, облокотился о столик, да еще и накручивает прядь волос в пальцах и смотрит нашей атласской ши прямо в глаза, вы посмотрите на этого казанову, я не могу!

— Ну что, Сяо Юань? — спросил я его, хлопнув парня по плечу. — Как успехи?

— Мы почти закончили, — лаконично ответила Кириэн, щелкнув кнопкой своего диктофона. Легкий сарафан, белый в голубой горошек, маленький платок на шее и черный ободок в бирюзовых волосах. Словно приехала не в командировку, а на летний отдых.

— А как успехи на любовном фронте? — ехидно поинтересовался я. Ученик Хозяина Гаолуна стушевался, пошел красными пятнами. Кириэн едко изогнула одну бровь, словно желая спросить, не обнаглел ли я. Было видно, что девушка на грани того, чтобы применить какое крепкое словцо.

— Понятно. Вот твой секс на ближайшие пару дней, — и я продемонстрировал парню сложенную кольцом руку. Дин прыснул в кулак, Кириэн закатила глаза, наглядно демонстрируя, что ее окружают одни идиоты и сделать она с этим ничего не может.

— Как говорят в Атласе — “киндергартен”, — гордо ответствовал Сяо Юань. Наша риннайн вся подалась вперед с изумленным лицом. Видимо, атласское слово в лексиконе ученика даоса дало ему плюс сто очков в ее глазах.

— Вы же знаете, что означает это слово, Сяо Юань? — уточнила она на всякий случай.

— Вы же сами сказали, риннайн Шнайдер — “мне не нравится”, — со счастливым видом проговорил парень, явно довольный тем, что смог произвести впечатление на носительницу языка. Сама носительница языка тяжело вздохнула. Похоже, она уже смирилась с тем, что попала в общество мало того, что неисправимых придурков, так еще и тупых как пробка. Дин же засмеялся в голос.

— Объясни, над чем ты смеешься, — потребовал у него Сяо Юань с видом смертельно оскорбленного человека.

— Это слово значит вовсе не это, дурень, — устало молвила Кириэн, уже не в силах сносить весь клоунизм ситуации.

— А что же оно тогда значит? — растерялся наш детинушка.

— Детский сад, — бросила девушка и сдула с лица выбившуюся из прически прядь.

— В смысле “детский сад”?! — внезапно заорал он и аж подскочил со своего места. — Ты кому дерзишь, а?!

— Тихо, тихо, — вклинился я и положил обе руки на плечи Сяо Юаню. — Уймись, товарищ!

— Да в смысле “уймись”? Эта сучка!!!

— Ты кого “сучкой” назвал, придурок!

Я с недоумением посмотрел на Дина. Обычно мой паренек стеснялся лишний раз носу показать из своего уютненького мирка — разбойников боялся, перед бродячим мастером боевых искусств, которого огрел по моему приказу котелком, извинялся чуть ли не час. А тут! Я даже зауважал его за его смелость.

— Нечего ссориться из-за меня, — спокойным голосом проговорила Кириэн, после чего встала из-за столика в беседке. — С вашего позволения, я пойду к себе, поработаю над записями.

— Стой, сучка, я желаю знать, что значит это слово на самом деле! — рыкнул Сяо Юань, но в ответ получил бронебойный ответ.

— “Детский сад”, Сяо Юань. Оно это и значит — “детский сад”, — бросила девушка и скрылась за цветущими деревьями. Сяо Юань проводил ее взглядом, вздохнул и следующим же жестом со злости на самого себя пнул поддерживающий столб беседки.

— Святая Доу-Му… — вздохнул он, когда приступ ярости прошел. — Как мне теперь в глаза ей смотреть…. Я же хотел пригласить ее погулять вечером…

Дин опустил глаза на каменную кладку дорожки около беседки, и кулаки его сжались. Я взволновался — такого с моим учеником еще никогда не было.

— Ты чего? — спросил я его тихо. — Дин? Пошли отсюда.

— Какое “гулять”, — глухо проговорил юноша, с трудом подбирая слова — было видно, что эта речь дается парню морально тяжело. — Ты себя вообще видел?

Сяю Юань хищно посмотрел на верного моего Дина — так, будто хотел вбить его по пояс в землю и закидать камнями. Я хотел было взять своего ученика за плечо и увести от беседки от греха подальше, но…

— Риннайн Шнайдер и не посмотрит на тебя, — спотыкаясь, продолжил Дин. — Шел бы ты лучше к своим деревенским девкам.

— Да ты, я смотрю, в край офонарел! — сердито отвечал ему Сяо Юань. Было видно, что слова моего ученика попали не в бровь, а в глаз, и правда была крайне неприятна нашему донжуану. Дин молодец!

— Катись отсюда, пока я тебя не свернул в бараний рог! — и топнул ногой в сторону Дина. Тот ожидаемо шугнулся, вздрогнул, закрылся руками. Сяо Юань захохотал — отрывисто и зло. Ну все, он напросился! Я не стал молча смотреть, как этот навозный дурила задирает моего ученика, потому вышел вперед и заявил:

— Но-но-но! Смотри, как бы ты не лишился благоволения Неба, за свои-то прогулки по девочкам! Что, в штанах совсем жмет, или в содержанцы богатенькой иностранке метишь?

— Господин Чан! — возмутился было Сяо Юань, но я даже не дал ему и слова сказать.

— Чшшшш! — призывно зашипел я, приложив палец к губам. — Слышишь?

Оба парня замерли. В наступившей тишине можно было услышать только шум ветра в ветвях деревьев и гусиные крики откуда-то из деревни.

— Что — слышишь? — не понял он. Я в ответ коварно улыбнулся.

— Нефритовый Император уже вычеркивает твое имя из Небесного Мандата. Слышишь, как он скрипит грифелем по золотой пластине с именами всех даосов и их учеников? Ну конечно, ты не услышишь, ведь у тебя нет таких ушей, как у меня, — и я в доказательство стащил с головы “громовую шапку”, открывая парням на обозрение свои задорно дернувшиеся рыжие уши.

— Вы эти свои шутки бросьте! — насупился Сяо Юань. Я засмеялся. Как легко смутить этого дурачка! — Не надо смеяться надо мной!

— Фу таким быть, — ввернул Дин, присоединяясь к моему глумежу. Сразу видно, чей ученик.

— Малолетка, — бросил Сяо Юань презрительно. — Хорошо устроился за спиной учителя? Ну-ну.

— Я все твоему учителю расскажу, Сяо Юань, — заявил я, надевая шапку назад. — Что ты не метешь двор, а маешься дурью. Ох, бедный Юнь Бяо! Что за наказание!

Мне кажется, что еще немного, и дело могло бы кончиться дракой. Сяо Юань не находил себе места от злости, Дин смеялся чуть ли не в голос. Наконец, после молчаливого противостояния наш оппонент сдался — и, не сказав ни слова, пошел в сторону морга.

— Куда! — насмешливо позвал я его. — Эх, ты!

— Спасибо, учитель, — тихо сказал мой ученик. Дина потряхивало от нервов, но в целом он держался молодцом. Еще бы! Он высказал другому человеку в лицо все, что думает. Похоже, первый раз в жизни.

— Браво, Дин! — похвалил я его. — Горжусь тобой.

Мой ученик смущенно улыбнулся.

— Ты так защищаешь нашу риннайн. Не влюбился ли часом по-настоящему? — беззлобно поддел я его.

Реакция моего ученика превзошла все ожидания. Моя шутка оказалась вовсе не шуткой. Дин весь словно съежился, покраснел, тяжело вздохнул и замотал головой. Ну вот дурень, ну кого он пытается обмануть?

— Дин, — ласково обратился к нему я. Дин не ответил, закрыл лицо руками. Я осторожно приобнял его, притянул к себе, погладил по голове.

— Ты ведь понимаешь, что ничем хорошим это не кончится?

— Это сильнее меня, учитель, — глухо заговорил юноша. — Я словно… Словно она меня приворожила. Ты слышал, как она поет, учитель?

Да, поет Кириэн как никто другой — я никогда еще не слышал такого голоса. Глубокий, сильный, мощный голос, пробирающий до мурашек — как морской прибой. Но влюбиться чисто из-за голоса?

— А еще она меня поцеловала…. — вздохнул он. — В лоб. Когда я телефон утопил.

— Она хотела тебя утешить, парень, — воззвал я к голосу разума. — Ты же понимаешь, что для нее ты… Ну…

Я не хотел говорить это слово, но Дин закончил за меня.

— Никто…

— Да, — с горечью проговорил я. — Она уедет в свой Атлас и забудет нас. Выбрось ее из головы, Дин. Завтра у нас дуэль. Вечером еще позанимаемся.

— Я не буду заниматься.

Я посмотрел на своего ученика. Дин, экзальтированный, Дин, бодрый, Дин, готовый к чему-то новому — был убит духом. Я похлопал его по плечу, не выпуская из объятий, но он мне не ответил.

— Дин.

— Мне нужно побыть одному, — отрешенно сказал он, выпутался из моих рук и двинулся на подворье, в конюшню. Я смотрел ему вслед, и на моей душе было щемяще-противно, словно я наелся песка — солёного такого. Бедный мой Дин не заслужил такого. Даосы знают, как достичь вечной жизни, но перед неразделенной любовью даже Восемь Бессмертных бессильны.

— Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, — вслух проговорил я свою любимую присказку и тяжело вздохнул.

Некоторое время я неприкаянно шатался по саду. Я сорвал персик с ветки, попробовал — он оказался хоть и сладким, но твердым, еще незрелым. Выбрасывать было жалко, и я впился в деревянную мякоть зубами. Разумеется, испачкался липким соком, потому пришлось спуститься к ручью, чтобы помыть лицо и руки. Холодная вода немного привела меня в чувство. Бедолаге Дину ничем не помочь, тут нужно только время. А мне что делать?

Я немного побродил в воде, пока от холода у меня не занемели лапы, выбрался из ручья и, оставляя на каменной плитке мокрые отпечатки, пошел в дом. Из окна своей комнаты я увидел, как Дин выводит своего ослика со двора, садится на него верхом и уезжает в сторону деревни. Как бы не слинял с концами. Все-таки он еще почти подросток, импульсивный и нервный. По то, что Дин может потеряться, я даже не думал — он же вырос в Гаолуне и знает здесь каждую улицу, каждый дом.

— Скучно, — простонал я и упал на кровать. В голове роились странные мысли. Я думал о нашей спутнице. Кириэн была поистине необыкновенной девушкой — неостановимая, бронированная как тяжелый танк, но никогда не прущая напролом, знающая, что делать в любой ситуации, но не навязчивая, легкая и изящная — фея, истинная фея, зеленоволосая красноглазая волшебница с чудесным голосом. Неудивительно, что Дин влюбился в нее по уши. Эх, Дин. Не любовь это — это, наверное, детская привязанность, желание ласки и внимания. Я сам такой. Неловко признавать, но в нашем трио Дин именно что ребенок. Я — отец-раздолбай, а Кириэн — матушка с ежовыми рукавицами, готовая дать люлей обоим. Удивительная девушка. Как в ней сочетается эта неубиваемая сила духа с грациозностью, острый ум — с очарованием пикси, огромная физическая сила и выносливость (не каждая девица способна вытащить из бурного потока три трупа один за другим) — с хрупким телосложением? Кто она такая?

Я попытался было пойти к Кириэн, чтобы задать ей все эти вопросы, но девушка меня попросту не пустила к себе.

— Энтони Чан, я работаю над рукописью! — послышалось из-за двери в ответ на мое предложение поговорить за чашечкой чая. — У меня много работы!

— Ыэх, — вздохнул я и уныло поплелся обратно к себе.

Радио, которое местные называли воксом, барахлило и не желало ловить знакомые волны с моей любимой музыкой, выдавая мне самое отвратительное кантри из всего репертуара и записи выступлений Ши Жуньчжи. Книги, которые я нашел в комнате, представляли собой пошлейшие бульварные романчики — такие я даже в подпитии читать не стал бы. Достав из футляра свою Фелис, я задумчиво взял на ней аккорд ре-минор, после чего со вздохом отложил укулеле в сторону. Играть и петь не хотелось совершенно — не то настроение. Я подумал, что было бы неплохо прогуляться по рынку и магазинчикам — а их было гораздо больше, чем в моей деревне, упускать этот шанс было бы преступлением. Без денег ходить по магазинам чертовски скучно, но тратить честно вынесенное из казино Да-Дао не хотелось от слова “совсем”.... Благо, я знал, что делать.

Час ушел на подготовку талисманов, которые я рисовал на желтой бумаге красными чернилами. Чистой куриной крови, чтобы добавить ее в состав, у меня не было, да и она была не нужна в этом случае. Еще десять минут — на изготовление красивой таблички, и еще полчаса ушло на украшения. И вот наконец я был готов пуститься в очередную авантюру — людей посмотреть, себя показать, пообщаться с разными интересными личностями, щегольнуть желтым халатом, а также попутно заработать себе на чипсы.

Со своими фальшивыми талисманами, цацками и картонной табличкой я отправился на рынок Гаолуна, где расположился на торговом месте рядом с овощной лавкой, красиво разложил свои талисманы, развесил гирлянды из этих же талисманов, узелки с кисточками, поставил табличку.

— Подданные Императрицы, долгих ей лет жизни! — заголосил я. Несмотря на шум, на меня обернулись люди, которые толкались рядом со мной у торговки овощами — одно только упоминание нашей благодетельницы творило чудеса. Я откашлялся, прочищая горло, после чего продолжил:

— Соседнюю провинцию Уляу постигло бедствие — красные вши! Берегитесь, люди Пушань, паразиты распространяются стремительно! Возможно, они уже здесь!

В рядах покупателей возникло смятение. Никто из них, разумеется, не слышал о красных вшах, потому что я их выдумал буквально минут сорок назад. Люди загалдели, зашумели.

— Откуда ты знаешь, кудесник?!

— Да, да, пусть он скажет!

— Я доктор даосских наук из монастыря Уляу, Чхи Швабра Шван! — заявил я, распушив свой хвост. Чем нелепее ты представишься, тем больше шансов, что в это поверят. — И я прибыл в Пушань, чтобы предотвратить эпидемию! Указ Императрицы, долгих ей лет жизни! — и я потряс пергаментным свитком. То, что я его сделал из стащенной с кухни Юня Бяо бумаги для выпечки, людям знать совершенно необязательно и очень даже вредно.

— Что нам делать, волшебник?

— Мы обречены!

— Я же говорила, нужно вслед за сыном уезжать в Сянгон!

— Помоги нам, волшебник!

— Сохраняйте спокойствие! — призвал я, вскочил на прилавок и взмахнул рукавами своего халата. Люди тут же умолкли, нерушимо внимая мне. В такие моменты я чувствую себя не иначе, чем Властелином Человечества, не менее. Мой триумф! Далее все зависит от того, как я буду держаться.

— Сохраняйте спокойствие! — повторил я, и в моих руках появился веер желтых талисманов с красными узорами. — Мной был изобретен талисман, который убережет вас от напасти! Красный узор Хо отводит беду, прямоугольник Мин запирает беду, винт Сяо уничтожает беду! Паразиты не придут в ваш дом!

И людей как прорвало. Я даже не успел сказать цену, как ко мне наперебой потянулись руки с банкнотами и монетами.

— Двадцать юаней! — воскликнул я, чувствуя себя на коне. — Двадцать юаней, и ваш дом будет процветать, беды обойдут его стороной! Талисман Хо Мин Сяо!

Кто-то скажет, что я подонок. Кто-то — что великий комбинатор. А лично я скажу, что в мире существуют люди, которые просто заслуживают быть обманутыми.

Торговля шла бойко — моя сумка наполнялась хрустящими банкнотами и медяками, талисманы улетали с прилавка как горячие пирожки на вокзале. Я даже подумал в какой-то момент, что они кончаются слишком уж быстро — таков был ажиотаж. Каждый хотел уберечь свой дом от пресловутых красных вшей. Некоторые брали по два или три в одни руки.

— Энтони Чан, какого ты здесь устроил?!

От моих сладостных дум меня оторвал знакомый, подозрительно знакомый голос. Я поднял голову, и увидел его обладателя. Прямоугольные очки с двойной перемычкой, желтый халат, “громовая шапка” и эта щель между передних зубов. Ну разумеется. Любой другой, застигнутый на месте преступления, растерялся бы при виде разгневанного Хозяина Гаолуна и позорно бы ретировался, но только не я! Я не позволю этому зануде испортить все веселье!

— Люди добрые, вы только посмотрите! — вскричал я, показывая на Юня Бяо пальцем. — Это же даос вашей деревни, человек, который допустил величайшее бедствие! Из-за него я здесь, из-за него красные вши здесь!

Деревня — тёмные люди, зачастую малограмотные и невежественные, даже такая богатая, как Гаолун. И управлять толпой с помощью демагогии и софизмов — мое любимое занятие и редкое удовольствие. И Юнь Бяо еще трижды пожалеет, что решил вмешаться в мою маленькую авантюру — пока на моей стороне такой могущественный союзник, как толпа. Раунд!

— Что ты несешь, — брезгливо заговорил он под недовольные шепотки — люди и не думали расходиться, предвкушая нечто интересное — как минимум, великий скандал. — Ты опять за старое?

— Люди Пушань! — зычно крикнул я. — Вот истинная причина ваших бедствий! Даос деревни Гаолун не предпринял всех необходимых мер по борьбе с красными вшами, и нашей Императрице, долгих ей лет жизни, пришлось послать на подмогу меня!

Я уже упоминал, что одно только имя Императрицы творит чудеса?

Юня Бяо грубо толкнули, и он едва ли не кубарем прилетел к моему прилавку, прямо мне под нос, после чего поднял на меня голову, зло прищурившись. Я стоял, смотря на него сверху вниз, возвышаясь над ним, как памятник завоевателю древности, и губы мои прорезала едкая усмешка. Вот сейчас-то я с тобой и поквитаюсь. И за твое подхалимство к Старейшине Као, и за то, что травил меня во время обучения, и за хамское отношение к моим спутникам, и вообще за все хорошее. Вот вы не знали, а я злопамятный змей.

А толпа тем временем окружила нас, гудя и перешептываясь. У людей было больше вопросов, нежели ответов, и каждый в этой толпе ждал развязки этой битвы взглядов. Люди слишком любили своего даоса, потому и не торопились взгреть его после моей обличительной речи, пусть и фальшивой, но и потерпеть, что он оставил их в мнимой опасности, не могли.

— Люди! — вскричал Юнь Бяо, со сжатыми кулаками оглядываясь на толпу. — Вы его не узнаете? Это же Энтони Чан, Хозяин Синьбанчжана. Опять принялся за старое, лисья задница!

Я хохотнул. Ну неужели я такой дурак, чтобы не заморочить людям головы и в этом вопросе? Уши, лапы и хвост — вот мои документы, по которым меня узнают везде, но без этих деталей, которые очень легко скрываются элементарной иллюзией, взгляду людей зацепиться попросту не за что — внешность у меня самая что ни на есть непримечательная.

— Лучше объясни, почему ты не продаешь талисманы от красных вшей! — донесся из гущи людей высокий злой голос.

— Да не существует никаких красных вшей! — воскликнул мой соперник.

— Хорошая попытка, — шепнул ему я.

Юнь Бяо уже откровенно начал беситься. Я едва ли не в открытую потешался над ним — мой соперник сам же себе загонял гвозди в гроб своей несдержанностью и раздраженностью.

— Но ведь указ Императрицы! — заволновалась толпа на разные лады.

— Уляу вся в них!

— Волшебник нам помогает, а ты нет!

— Да вы идиоты! — и Юнь Бяо залепил себе ладонью по лбу, не в силах вынести весь абсурд происходящего.

— В эпоху Мин красные вши однажды уже были в Пушань! — напряженно заговорил я, подливая масла в огонь. — И закончилось это свержением династии Тай-Мин и воцарением династии Цин!

Ну, будем честны, дворцовый переворот действительно имел место быть, и самые старшие из собравшихся поежились, вспоминая гражданскую войну, случившуюся всего 50 лет назад, с отрубанием голов и стенами из тел. Причина была на самом деле значительно серьезнее, но я не стеснялся жонглировать фактами и притягивать их за уши. Сейчас самое главное — растоптать Юня Бяо ногами толпы! Всеобщий любимчик попросту обязан познать унижение.

Серьезно, толпа бы линчевала героя своей деревни, если бы тот сказал еще хоть слово — я довел крестьян до самой точки кипения и был близок к своему триумфу как никогда. Но, к сожалению, я никогда не умею вовремя остановиться.

— За такое вопиющее преступление против прав и достоинства человека считаю необходимым изгнать Юня Бяо за пределы деревни и вычеркнуть его из Небесного Мандата! — закричал я под одобрительный рёв народа — и тут же словил кулаком в нос.

Толпа ахнула и попятилась. Юнь Бяо брезгливо вытер кулак, весь красный от моей крови, о свои штаны, после чего встал в боевую стойку. Вид у него был серьёзнее некуда — он был полон твердой решимости явно не по головке меня погладить. Ну-ну, посмотрим, как это у него получится!

Я подтер кровоточащий нос рукавом ханьфу, шмыгнул им — вроде не сломан. Не говоря ни слова, я спрыгнул со своего прилавка и выжидательно посмотрел на соперника. Тот смотрел на меня ровно так же — весь наизготовку, готовый ко второму удару. Я ринулся вперед — и началась битва.

Да какая битва! Даже если бы тут был Дин с чугунным котелком наизготовку, мне бы это не помогло. Даос — враг гораздо более серьезный, чем какой-то старьевщик, возомнивший о себе будда знает что. Бой наш был агрессивен, яростен, быстр. Я только успевал уклоняться и наносить удары самому — я не слышал даже визжащей толпы, обступившей нас. Юнь Бяо вспрыгнул на крышу павильона, уклоняясь от моего слишком сильного замаха, я — за ним, и он бросился вперед, чтобы ударить меня кулаком в челюсть. Я увернулся от него в повороте, чтобы следующим же движением сделать ему подсечку — безуспешно, опять уворот. Все-таки боевые искусства — не моя сильная сторона. Будь бы при мне мои талисманы, я бы задал ему такого перца! Но знаете, у меня нет в рукаве тузов, но зато есть козырная шестерка.

Многие даосы недооценивают младшие силы — простенькие заклинания, которые не требуют ни талисманов, ни инструментов для их применения. Обычно ими балуются ученики, которые пока еще не имеют доступа к дисциплинам — полноценному колдовству. Но в моей практике был уникальный случай — я лично знаю злого колдуна, который кошмарил деревню пять лет одними лишь младшими силами и сумел взгреть даже меня — так я и узнал, что подобная магия может представлять собой серьезнейшую угрозу.

Вспышка света! С силой хлопнув в ладоши, я увернулся от удара и ослепил соперника. Казалось бы, сейчас следует бежать, но бежать для меня — равносильно позору. Я должен победить окончательно!

Я резко присел на корточки, и очки мои сверкнули в лучах солнца, резанув по глазам ярким бликом — и люди, галдящие люди внизу под нашим павильоном, оцепенели, прижались к земле — и Юнь Бяо тоже оцепенел. Аура всепоглощающего ужаса, сковывающего, не дающая двигаться мне только на руку. Сейчас бы сказать что-то сакраментальное, зарядить ему с правой, а потом эпично уйти, но меня тошнит от подобного даже в кино.

— Как бесчестно, — прошипел Юнь Бяо, не в силах даже поднять голову. Не знаю, как долго я его буду так держать, но я был бы очень рад, если бы пришел Дин с котелком и врезал ему как следует. Но верный мой ученик не всегда будет рядом...

— Не бесчестно, а прагматично, — заметил я. Момент! Я сорвался с места ястребом — так быстро, что мой враг даже не успел подняться с земли, после чего с такой силой ударил его лапой, что прямо ощутил глубину его плоти своими когтями, разорвавшими ему плечо. Кровь за кровь!

Я отпрыгнул назад. Люди внизу, взбудораженные таким событием, смотрели во все глаза, как мы стоим друг напротив друга. У Юня Бяо глаза горят гневом, обидой, он оскорблен до глубины своей души и готов раздавить меня — сделай только шаг вперед, Энтони Чан. Я, еле переводящий дух от драки, уже почти выдохся. Юнь Бяо крепче меня, сильнее физически и намного выносливее, и в прямой конфронтации с ним я не выживу. Мне не удалось его нокаутировать, как я рассчитывал — промазал, попал в руку, а не в голову. Впервые я пожалел, что не уделяю достаточно времени единоборствам.

Я судорожно зашарил руками по карманам, не обнаружив там ничего, кроме фантиков от конфет, сунул руку в сумку, но тут же осекся. Нет, Энтони, огонь нельзя. Цепь молний нельзя. Дисциплины нельзя, никакие. Слишком много людей.

— Смотри, Юнь Бяо! — закричал я, сам не зная, на что надеясь. — Ты напал на посланника Императрицы, который хотел защитить людей. Не злодей ли ты?!

— Злодей! Злодей! — заорали снизу.

— К дьяволу Юня Бяо!

— Скинь его оттуда, кудесник!

В этой драке я совсем забыл, что толпа была все еще на моей стороне. Это придало мне сил — и я снова встал в боевую стойку, поманил к себе своего соперника с хитрой усмешкой. Юня Бяо не нужно было приглашать дважды — и поединок продолжился с новой силой. Я замахнулся, ударил его — но он увернулся, взмахнул ногой, я присел и сделал подсечку. Мой противник еле уклонился от удара, после чего перешел в наступление. Я отпрыгнул назад. Нет, удача все-таки не на моей стороне. Если я срочно что-то не придумаю, мне конец — бесславный и окончательный.

— Люди! — закричал я. — Там цзян-ши! Я вижу сверху! — и указал за спину Юня Бяо с испуганным видом.

Толпа с аханьем обернулась — и мой противник тоже. Все-таки цзян-ши, пусть и несуществующие — весьма серьезная угроза, и все равно, что днем необузданные вампиры не появляются никогда. Этого небольшого замешательства было достаточно, чтобы я воспользовался этим в своих целях — я налетел на своего противника и резко толкнул его вниз, скидывая с крыши павильона.

Юнь Бяо грохнулся на бок, и не успел он подняться — как его тут же обступил жаждущий возмездия народ.

— Не подходите ко мне! — заорал он с нескрываемой агрессией в голосе — хотя очевидно было, что он в отчаянии.

Самые смелые подняли его на ноги, схватили за руки. Зря он брыкался, орал и сопротивлялся — галдя и улюлюкая, пейзаны поволокли своего даоса, своего героя, к фонтану у рынка, чтобы с размаху бросить его в холодную цветущую воду.

— Не нужен нам такой даос!

— Куда писать прошение?

— А вот в Уляу продают средство от красных вшей!

Юнь Бяо еле увернулся от швырнутого в него подтухшего батата.

Я согнулся пополам и устало сел на крыше. Этот финальный рывок дорого мне обошелся, но я добился своей цели.

— Вы в порядке? — тоненько спросила у меня девчушка лет десяти, поднимая голову наверх. Я, силясь отдышаться, закивал и показал большой палец вверх. Это победа! Я отомщен.

К тому моменту, как я пришёл обратно в дом своего соперника с немного похудевшей сумкой, зато с пакетом с тремя пачками луковых чипсов и двухлитровой бутылкой колы, оказалось, что Юнь Бяо уже вернулся домой, но в его доме царила гробовая тишина — какая бывает, когда хозяин дома в крайне отвратительном настроении и домочадцы стараются его не злить лишний раз.

— Хозяин вернулся домой, — краем уха услышал я разговор служанок друг с другом. — Мокрый и сердитый. Кого он встретил на работе?

“Я бы вам подсказал”, — подумал я со злорадным удовольствием.

Дин еще не вернулся, и я немного расстроился, что делить колу с чипсами мне не с кем. Впрочем, я недолго горевал по этому поводу, а пошёл к Кириэн.

— Милая риннайн, — заговорил я, постучав в ее комнату, — разрешите пригласить Вас к себе на колу, чипсы и чирик-чирик.

Раздались шаги, шпингалет со стуком отошел в сторону, и дверь открылась. На меня посмотрели внимательные вишнёвые глаза.

— У меня как раз перерыв, — сказала Кириэн. Я, увидев ее, невольно обомлел. Она вновь переоделась, и новый ее наряд поражал мое воображение. Обычно мне не нравится вуконгская одежда на гостях с Запада — сами посудите, смотрится это как кокошник на негритянке. Но ее новое красивое красное ципао более современного, не цинского образца — это было что-то с чем-то! В боковом разрезе, обшитого золотой бейкой, мелькнуло ее белое бедро, и я замер против своей воли. Ей шло необыкновенно — пусть и говорят, что красная одежда не сочетается с зелеными волосами, но к ее красноватым глазам подходило просто замечательно.

— Что? — спросила она, замечая, как я на нее таращусь, словно на какое диво.

— Вам идет, — честно признался я.

— Здесь, оказывается, есть местный бутик, — поделилась со мной своей находкой девушка. — А там — море красивой одежды. Я всегда мечтала о ципао!

Я сбегал на кухню за глубокой тарелкой для чипсов и стаканами, и мы уютно устроились у Кириэн на кровати. На подушке стоял работающий ноутбук с открытым текстовым редактором, в который я не упустил возможности заглянуть — да только ничего не понял, потому что все было на атласском. Телевизор работал на одном из новостных каналов — девушка не смотрела его, а только слушала, как фоновый шум. На черно-белом экране немолодой лысеющий мужичок рассказывал о погоде, предвещая нам на следующую неделю настоящий буддистский ад — горячий, разумеется, с температурой +46 градусов и отсутствием ветра, зато со спокойным геомагнитным полем. В такие моменты так ждешь сезон дождей!

— Так о чем будем чирик-чирик? — спросила она меня, запуская руку в тарелку с чипсами.

— Да так, — пожал я плечами. — О моде, о природе, о погоде. Мало ли тем для разговоров?

— Вы видели рина Юня, рин Чан? — спросила Кириэн. — Он вернулся домой злым и мокрым до нитки, сейчас принимает ванну. Работа даоса настолько опасна?

— А! — и я торжествующе засмеялся. Наша милая риннайн Шнайдер даже не подозревает, как опасна работа даоса — можно получить оздоровительных люлей даже от своих коллег, даже от своих клиентов, а можно и от всех сразу, если ты такой неудачник, как мой соперник! Об этом и о последних приключениях Юня Бяо я ей и поведал, опустив, конечно же, собственную аферу с фальшивыми талисманами. Об этом ей знать необязательно и очень даже вредно.

— Какой ужас! — поразилась девушка, выслушав мою историю. — То есть он недобросовестно выполнял свою работу, и разгневанная чернь кинула его в фонтан у рынка?

— Истинно так, — подтвердил я. — Мошенничество в нашей среде недопустимо!

Кириэн посмотрела на меня со здоровым скепсисом. Я являл собой полную противоположность образцового даоши, и слышать это от меня было невероятным лицемерием, учитывая, что я за последние три дня поочередно влип в несколько авантюр, в том числе и связанных с деньгами, из которых я сумел выйти сухим только благословением феи Ма-Гу, не иначе.

— Как Вы постоянно ускользаете от возмездия, рин Чан? — задала она закономерный вопрос. — Вы буквально как фокусник, который избавляется от веревок на потеху толпе.

Я рассмеялся и пожал плечами.

— Хочу задать вам встречный вопрос, риннайн Шнайдер, — с хитрой улыбкой молвил я, и мой хвост в волнении дернулся влево-вправо.

— Задавайте, — позволила девушка, но по ее стрельнувшему взгляду я понял, что она нервничает.

— Вы вытащили трех вампиров из воды. Как Вам это удалось? Я еле как выпер их на берег, а Вам хоть бы хны! В жизнь не поверю в усердные тренировки!

Мягкая усмешка девушки обескуражила меня. Я ждал, что она начнет уверять меня в обратном, рассказывать про выносливость туриста и гантели каждое утро по полчаса, но она всего лишь улыбнулась — как несмышленому ребенку.

— Моя мать — необыкновенная женщина, — сказала она. — Я вся в неё. Её гены очень сильны.

Я растерялся. Это определенно не тот ответ, на который я рассчитывал. Теперь к удивительному характеру доброй, но вредной феи добавляется еще и некое таинственное происхождение. Хотелось бы спросить у Кириэн про её матушку — да только я догадывался, что она не расскажет мне ровным счетом ничего.

— А я свою матушку не знаю, — сказал я просто. — У меня зато самые лучше на свете отец и дедушка.

Ох, мой отец и дед немало со мной намучились, никому не пожелаешь такого отпрыска, как я. Гиперактивным и ищущим приключений на мягкое место я был уже в сопливом детстве, когда вымогал игрушки у своих немногочисленных друзей и воровал жвачку в супермаркетах. Родители детей и продавцы магазинов притаскивали меня за мои рыжие уши к отцу, а тот выбивал из меня дурь бамбуковой палкой так, что место под хвостом было синим. Святой человек. Именно это и научило меня скрытности и умению нагло врать.

— Рада за Вас, рин Чан, — улыбнулась Кириэн, но ее улыбка была больше вежливая, чем участливая.

Мы поболтали еще немного о своих семьях. Под чипсы с колой разговор шел замечательно. Я узнал, что Кириэн, как и я, не помнит свою мать — они с отцом развелись, когда ей был годик, и рин Шнайдер вскорости женился повторно, на женщине с ребенком.

— Жаль отца, — заметила Кириэн. — Он так и не смог забыть мою матушку. Тоскует по ней каждый день. Мою мачеху он так и не смог полюбить так же, как её.

Бедная ринна Шнайдер, подумал я. Она ведь ни в чём не виновата и даже в том, что она, как сказала девушка, весьма прохладно относилась к ней всё её детство — тут её тоже можно понять. Хотя и Кириэн жаль до безумия, злобная мачеха — удовольствие ну такое себе.

Я в свою очередь рассказал немного о своем детстве, о своих играх с отцом и дедом. Из дедушки был самый лучший пиратский капитан! Я с удовольствием топил его судно и тянул его в свои объятия на морское дно, устеленное зеленым ковром. Я был кракеном, кровожадным и жестоким, и, чтобы было нагляднее, сделал руками, как щупальцами, “волну”. Кириэн засмеялась, прикрыв рот рукой.

— Вы удивительный, рин Чан, — сказала она.

Чипсы вскоре закончились. Я открыл вторую пачку, высыпал ее в тарелку, но поесть их нам не удалось — в комнату вошла одна из служанок Юня Бяо и пригласила нас на чаепитие.

— Тоже мне, альбионский ши, — буркнул я. На часах действительно было 17:02.

Юнь Бяо обожал все необычное. Все, что происходило с берегов туманного Альбиона, вызывало у него неподдельный интерес, и, наложившись на традиционную вуконгскую культуру, давало поистине гремучую смесь в этих отчаянных попытках косить под истинного подданного альбионской короны. Не знаю, как выглядит его комната, но я был уверен — там полно чайных сервизов, статуэток корги и старинных фотокарточек с дамами в кринолинах, а также прочего сувенирного мусора, как раз рассчитанного на таких вот дурачков. И, разумеется, флаг Объединенного Королевства. Боже, храни королеву.

Вот и сейчас Сяо Юань разливал чай по чашечкам из довольно безвкусного сервиза с цветочками. Вопреки альбионской традиции, молочника на столе не стояло. Зато было поистине огромное разнообразие сладостей — традиционных вуконгских. Кириэн смотрела на этот “файв-о-клок” с яростным непониманием ситуации. Я уверен — в Альбионе она была, возможно, и не раз, и подобная чайная церемония казалась ей полным надругательством над оригинальной традицией.

— Благодарю, Сяо Юань, — сдержанно молвила она, принимая свой чай.

Я тут же сунул свой нос в чашку и сморщился. Запах бергамота мне решительно не понравился. И как такое пить? Думая, что при первом же удобном случае я вылью эту жижу под стол, я уставился на Юня Бяо, восседающего во главе стола. Одет он был в синий банный халат старинного покроя, и волосы у него были все еще мокрые после принятия ванны. Хозяин Гаолуна поймал мой взгляд. Я отводить свой не хотел, да и он тоже.

-Хорошо выкупался? — наконец сказал я с ехидной улыбкой. Юнь Бяо злобно закатил глаза и так же злобно засопел. Я выиграл в очередной раз.

— Это тебе даром не пройдет, Энтони Чан, — заявил он. Злость в его голосе говорила о том, что ему буквально не терпится наподдать мне на завтрашней дуэли. Я улыбнулся ему — весело и задорно.

— Завтра ты поплатишься за свою выходку! Красные вши, это же надо было такое придумать!

Я не удержался от того, чтобы не захохотать в голос. Моя выходка была одним из лучших моих приключений за последнее время! И денег заработал, и соперника в лужу посадил — причем в прямом смысле. А что? Меньше будет выпендриваться, высокомерная зараза.

— Какие еще “красные вши”? — подняла голову от чашки чая Кириэн. — Энтони Чан, Вы от меня опять что-то утаили?!

Я тяжело вздохнул. Ну Юнь Бяо! Опять мне все портит. У нас поистине круговорот люлей в природе — сначала я всыпал этому индюку надутому горячительных, а теперь меня ждет то же самое от Кириэн. Не сказал бы, что это меня как-то особо заденет, но все равно приятного мало.

— Ну, красные вши, — заюлил я. — Вся Уляу в них. И Пушань тоже весь скоро в них будет. Я продавал талисманы от них!

— Все он выдумал, — бросил Юнь Бяо, звякнув ложкой в своей чашке. — Жулик! Дьяволов жулик!

Кириэн с усталым видом вздохнула и подперла голову рукой. Мне кажется, она смирилась с тем, что я невыносимый мошенник и поделать с этим она ничего не может. Да даже я сам ничего поделать с этим не могу! Даже если бы и хотел.

— То есть, как я правильно поняла, рин Юнь пытался навести на рынке порядок, а Вы, наоборот, учинили там цирк с конями? — строго спросила она.

— Ну… да? — развел я руками. По сути, так оно и было.

— Вы неисправимый, — вздохнула она, закрывая лицо руками. — Это невозможно. Энтони Чан, чего Вам не хватает в жизни?

— Денег, — в тот же момент выпалил я. Я уже говорил, что оклад у меня маленький, пожертвований почти нет, расходники для колдовства дорогие, продукты тоже, а у меня ведь еще хотелок много… Да будь у меня деньги, я не лез бы на рожон, рискуя своим хвостом каждый раз! Жил бы себе тихо и мирно в своем особняке с горячей водой и кухонным гарнитуром, ел деликатесы, носил шёлковый халат, и было бы у меня три ученика, и прислуга тоже, как у Юня Бяо. И еще огромный персиковый сад, трехъярусный курятник и велосипед.

Кириэн вздохнула еще раз и покачала головой.

— Я выпишу Вам чек, — сказала она. — Потому что смотреть на это безобразие выше моих сил.

Я ошеломленно вытянул лицо. Нет, на это я совсем не рассчитывал. Никогда еще Энтони Чан не протягивал руки и не принимал подачек!

— Я не могу, — замотал я головой. — Я не могу так. Я за зарабатывание денег человеческим трудом!

И Кириэн, и Юнь Бяо посмотрели на меня очень внимательно. Разумеется, они не поверили ни единому моему слову.

— Мошенник, — процедил мой недруг. Теперь я на полных правах имею право именовать Юня Бяо своим врагом — после того-то, как он по моей вине выкупался в фонтане с тиной!

— Это теперь так называется? — подняла одну бровь наша атласская риннайн. — Любопытно.

— Ну я же не украл эти деньги! — всплеснул я руками. Не могу не признать себя жульём, но и умалять свои труды я не намерен. В конечном итоге, даже фальшивые талисманы я не печатаю, а рисую вручную! И табличка! И украшения! А мое умение задвигать горячие речи и зажигать сердца людей вообще бесценно!

Юнь Бяо шумно отхлебнул свой чай, совсем не с альбийским благородством, и посмотрел на меня уничтожающим взглядом.

— Завтра Небо рассудит, кто из нас действительно достоин искусства колдовать, — проговорил он ледяным тоном. — Удивляюсь, как тебя еще не покарали небеса, Энтони Чан!

— А за что меня карать? — пожал я плечами с недоуменным видом. — Люди сами виноваты в своей глупости. Будь они хоть немного умнее, они бы не дали себя обмануть.

Сяо Юань с сочувствием глянул на своего учителя — а тот уже раскраснелся от гнева, как самый настоящий демон. Ну, бычьих рогов только не хватает!

— Завтра я сам низвергну на тебя кары небесные, — заговорил он голосом чревовещателя. — И скину тебя в тот же фонтан!

— Лучше бы ты сказал время и место дуэли, — оборвал его я. — А то сотрясать воздух и я могу.

— Шесть вечера, площадь перед дворцом культуры, — зло сказал он, растирая бровь. — И не забудь своего ученика.