А вот и Энтони! (джен)

Занавес открывается... и из ниоткуда появляется колдун.

Внимание! У персонажей-вуконгов имя вынесено перед фамилией.

ТСУИ «ЭНТОНИ» ЧАН.

22 года

Даос деревни Синьбанчжан. Жуликоватый и гиперактивный, но в целом добрый молодой человек с лисьими лапами, ушами и хвостом, а также весьма затейливыми понятиями о справедливости, честности, смысле жизни и других философских вопросах. Слышит голоса, зовущие его домой, желает понять, что это все значит.

КИРИЭН ШНАЙДЕР

24 года

Писательница из далекого Атласа предельно неформальной внешности, приехавшая в Синьбанчжан за материалом для новой книги о магии Юго-Восточного Вуконга. Отважная, любознательная феминистка, знающая себе цену.

ДИН ЧЖУГЭ

19 лет

Бывший студент-журналист. Ленивый белоручка с проблемами с уверенностью в себе, не выпускающий телефон из рук, но отлично разбирающийся в модных веяниях. Немного бестолков, зато предельно честен во всем, что порой создает ему проблемы.

ЦЭ КАНЬ

26 лет

Бродячий мастер боевых искусств, по совместительству — старьевщик. Одержим идеей поиска сильного противника, чтобы сразиться с ним, победить и войти в историю Гуаньдуна как величайший воин. Крайне мстителен.

БЯО «БЕЗЗУБЫЙ» ЮНЬ

24 года

Даос деревни Гаолун. Редкостно талантлив (это ложь, просто он умеет подлизываться), равно как и редкостно зануден, очень правильный и способен задолбать этим любого. Совершенно не умеет веселиться, а также мыслить творчески и применять способности даоса не по назначению.

ЮАНЬ «СЯО ЮАНЬ» ЧЖАН

26 лет

Ученик Юня Бяо, глуповатый детинушка косой сажени в плечах. Тот еще ловелас, не пропускающий мимо себя ни одной юбки. Добр и наивен, как дитя, и обидчив как дитя тоже. Бывает вспыльчивым, но в драку не лезет.

ЧЖЭНЬФАНЬ «ОТРОДЬЕ» ГУАНЬ

25 лет

Слепой корзинщик неопределенного на вид пола и возраста, покрытый ужасной сыпью, изгой во всей деревне. Имеет способности к магии и славу злого колдуна.

ВЭЙЖ ЛАУ

27 лет

Капитан полиции Синьбанчжана, полный молодой человек с любовью к вкусной еде и настольным играм, в которых берет на себя роль Гейм-Мастера. Не особо компетентен как полицейский, хотя очень старается быть суровым стражем закона, зато вернее друга сложно найти.

ШАОЦИ ХЭ

??? лет

Фельдшер деревни Синьбанчжан. То ли косит под безумного ученого, то ли в самом деле такой. Третье после Энтони и Отродья божье наказание для синьбанчжанцев. Сторонник экспериментальной медицины, за что часто бывает бит. Его медицинская лицензия истекла два года назад. Обладатель внушительной коллекции заспиртованных мышей с различными пороками развития.

Вуконг — моя родина, прекрасная страна рисовых полей, острой курицы, панд и сезонов дождей, освещенная прекрасным ликом благодетельницы нашей, Императрицы, долгих ей лет жизни. А еще Вуконг — страна беспроводного интернета, скоростного метро и небоскребов чудного города Сянгон, рядом с которыми растут деревушки без электрификации и водопровода, а еще в Вуконге есть нечто среднее — как городок Йонсен, например. Пушань, провинция контрастов! Добро пожаловать, дружище. Я буду твоим гидом по этому миру, а зовут меня Энтони Чан, и я — даосский маг, изобретатель заклинаний, друг вампиров и детей. Впрочем, чего я начал издалека? Давайте-ка я начну с самого главного.

Раз, два, три…

Иностранка в Синьбанчжане!

Эта новость разлетелась по нашей деревеньке со скоростью света, и теперь каждый, от дочки толстосума Яма до последнего торговца тофу, знали, что к нам приехала иностранка. Она приехала, судя по слухам, позавчера, и сразу стала главным объектом сплетен местных кумушек и не только. Вся деревня гудела об этом знаменательном событии — ведь гости из большого мира были для нас такой же большой редкостью. Но вот я узнал об этом только сегодня, из разговоров на рынке, так что мой утренний поход за продуктами был очень даже кстати.

— Богатая, наверное, — с завистью произнес дурачок Фот, пожевывая рисовую стебельку. Он толкался у прилавков и стоял в очередях просто так, из спортивного интереса, а потом, когда подходила его очередь, уходил занимать другую, иногда к тому же продавцу, чем раздражал всех неимоверно. Но дурак он и есть дурак.

— Остановилась у тетушки Яо! — тараторила госпожа Мо, так торопливо жестикулируя, что у нее аж подвески в прическе зазвенели. — Навещу ее сегодня, страсть как хочется посмотреть на нее! Интересно, какие они вообще, иностранные дьяволы?

— Кто-нибудь ее уже видел? — нетерпеливо поинтересовался я, переступая с лапы на лапу. — Какая она из себя?

На меня все оглянулись и как-то резко замолчали. Я редко приходил на рынок так рано, потому мое явление было очень внезапным — хотя как можно не заметить мой ярко-желтый халат с черными триграммами, “громовую шапку” на голове, мои лисьи лапы и пушистый рыжий хвост. Скорее всего, это потому, что меня здесь отчаянно не любили — и так же отчаянно боялись. Слава мошенника и колдуна (сами выбирайте, что из этого заслуженно, а что нет) бежала впереди меня на многие ли вперед.

— Ши Чан… — и госпожа Мо аж побледнела, как самый благородный нефрит, пусть и ничего благородного в этой старой женщине не было. Я вопросительно склонил голову, как бы прося продолжения, но она стушевалась, захихикала и сделала вид, что ничего не происходит, после чего заторопилась и ушла вовсе.

В общей сложности от селян я не добился ничего вразумительного, кроме того, что в нашу всеми богами забытую дыру приехала богатенькая иностранка с неизвестными целями. Неплохое начало дня. Я протер очки краем рубашки, водрузил их обратно на нос и шмыгнул им. Как обычно, придется выяснять все самому, если хочешь что-то знать, никто в этой глуши тебе не помощник.

На полпути до дома меня кликнула старушка Шима — несимпатичная, злая пожилая женщина. Она жила одна — ее дети и внуки давно разъехались по другим деревням, а муж умер уже лет двадцать назад, если верить слухам. В ее одиночестве не было ничего удивительного — она презирала людей, и они платили ей той же монетой.

— Даоши, — позвала она меня своим скрипучим голосом. Я остановился и, вежливо подобрав хвост, спросил, что ей нужно.

— У меня дома… что-то странное, — сказала она. — Посмотри.

Мне страшно не хотелось задерживаться. Но, возможно, старушка Шима щедро одарит меня наличными и, может быть, чем-нибудь из еды, поэтому я проследовал за ней в ее грязную лачужку.

Атмосфера в домике в самом деле была гнетущей. В воздухе висела одна тонкая звенящая нота, и холодный сквозняк колыхал некогда белые занавески над закопченым окном. Возможно, это было всего лишь из-за беспорядка, но я чувствовал — тут что-то нечисто.

— А ночью я как будто бы видела духа… — загнусавила она, следуя за мной по пятам и едва ли не дыша мне в спину.

— Покарауль мои вещи, бабусь, — остановил я ее и отставил свои пакеты в сторону. Самое время разобраться во всей этой бесовщине. Благо, в моей сумке всегда есть все необходимое.

Я извлек из сумки пучок благовоний и зажег их. Островатый запах сандала поднялся в затхлой комнатке, и я обошел ее кругом с тянущимся за собой дымным “хвостом”. Нота зазвучала пронзительнее. Будь бы я менее опытным, я бы здорово струхнул, но я знал — я все делаю правильно.

— Бабусь, неси горшок, — велел я. — И побольше.

Старушка Шима мигом кинулась в кладовую, а я извлек из сумки компас Ло Пань — незаменимый инструмент даоса, детектор всевозможной нечисти. Стрелка его вращалась со страшной силой — верный знак того, что в домике бушует нечто враждебное роду людскому. Я повернул вращающийся диск с насечками, и стрелка остановилась, указывая в угол, где высились грязные кастрюли и прочие тарелки-чашки. Призрак? Призрак. Вселился в одну из этих посудин.

— А что дальше-то, милый? — прошептала старушка, обнимая поистине огромный для нее горшок обеими руками.

Я убрал компас и вытащил из сумки талисман — кусок желтой бумаги с красным орнаментом на нем, окурил его благовониями и с криком “Хо!” бросил на гору посуды. Тут же раздался взрыв, да такой, что тарелки с грохотом покатились по полу, из одной из кастрюль повалил дым, и я мельком увидел полупрозрачный легкий силуэт.

— Вот он! — завизжала старуха, указывая пальцем на него. — Лови его!

— Хо! — и я ловко сложил пальцы правой руки в замысловатый жест — мудру. Призрак замер на месте, и я подкрался к нему, держа догорающие благовония в своей руке как меч.

— Все в порядке? — свистящим шепотом спросила у меня Шима.

— Бабусь, пододвинь бадью ближе, — поманил я ее к себе. — Да не бойся! Он не кусается.

Бабка подобралась ко мне с опаской, и я резко взмахнул палочками благовоний, как хлыстом, и кинул их в горшок — и призрак тут же ринулся за ними в недра посудины.

— Крышку! — приказал я, и старуха шлепнула сверху фаянсовый блин. Я зажал его рукой, чувствуя, как стенки горшка леденеют, а сам горшок норовит выпрыгнуть у меня из рук и разбиться.

Я залепил крест-накрест талисманами сосуд, и старушка дрожащими руками вынесла из дальней комнаты три десятиюаневые монетки.

— Больше нету, милый, — вздохнула она. Я тоже вздохнул — глупо было надеяться, что у почти нищенки будет достойная оплата моих трудов. Мне ничего не оставалось, как принять деньги, взять горшок с призраком в одну руку, а пакеты с покупками в другую и откланяться.

Все утро после рынка и этого происшествия я посвятил совершенно унылому быту. Разобрал свои покупки, портящееся сунул на ледник, запихнул сосуд с призраком в чулан к другим таким же горшкам, насыпал курам комбикорма, вытащил из пасти козы сушащиеся на веревке штаны, загнал козу обратно, накормил и козу тоже. Как она опять вылезла из загона, ума не приложу. Дяочань в последнее время создает очень много проблем, следует попытаться продать ее… Но не сегодня. Сегодня у меня день Великой Стирки.

Я не очень доволен своей жизнью и сейчас объясню, почему. У меня вроде как есть любимая работа, на которой, к тому же, можно дополнительно подзаработать, если знать, как. У меня есть сносный дом, пусть и на окраине деревни. У меня есть свой огород и маленькое подворье в виде десятка кур и целой козы, путь от нее и проблем больше, чем молока. Кажется, что у меня есть все, что нужно для жизни добропорядочному волшебнику. Но проблема в том, что я как раз не добропорядочный волшебник. Мне нужны деньги и ученик. И если с деньгами все всем понятно, то ученик… О-о-о. Это отдельная песня.

Когда спустя три часа я уже почти было закончил Великую Стирку и кинул последнюю рубашку в таз к остальным рубашкам и штанам, как неожиданно в мой почтовый ящик, что висел на заборе из сетки-рабицы, мягко и деликатно постучали — три раза, и я насторожился, подняв уши под шапкой. Никому из селян это было не свойственно. Обычно все молотили в дверь так, словно у них пожар и горят они, их дети, их сараи и их хаты, и это невероятно злило меня, ведь пару раз мой ящик даже с грохотом падал на землю, а селяне делали вид, будто это не они сломали мне его, а воля Неба или другая нелепая случайность. Но этот случай был совершенно другой. Стряхнув с рук мыльную пену и вытерев руки о себя, я отпнул в сторону табурет с тазом и заорал:

— Иду-иду, уже иду!!

По ту сторону сетки-рабицы стояла молодая девушка, при взгляде на которую я сразу понял — вот она, та самая богатенькая иностранка. Совершенно не вуконговские черты лица, выкрашенные в зеленый кудрявые волосы до плеч, и одета ну просто чудо как хорошо и, главное, современно. Как же давно я не видел современной одежды на людях! Наверное, уже года два, с тех пор, как приехал в эту деревню. Мне стоило больших усилий удержать свою челюсть на месте, и ей, похоже, тоже — так она смотрела на меня. Я даже сперва не понял, что дело в моих лапах и хвосте — ведь в деревне все давным-давно к ним привыкли, и я мог позволить себе не прятать их, ведь все свои, и никто не считал меня странным в месте, где лисы-оборотни разоряют курятники, вечером опасно выходить из-за вампиров, а вселившийся в чайник призрак — досадная мелочь. А она пялилась так, будто в первый раз видит такое. Ну форменная иностранка.

— Здравствуйте! — громко поздоровалась со мной девушка на превосходном южном диалекте вуконгского, и я в ответ сложил руки перед собой в почтительном жесте, после чего ответствовал в соответствии этикету:

— Храни Вас Небо, госпожа. Что привело Вас сюда?

— Я ищу даосского священника Энтони Чана, мне сказали, он живет здесь!

Вот тебе и раз. Я как раз собирался искать вечером эту самую иностранку, думал идти к зубоскальной тетушке Яо с ее зуболомными пряниками собственной выпечки, которую и которые не выносила вся деревня, а Небо сжалобилось надо мной и само послало гостью из-за границы прямиком ко мне. Мне даже стало интересно, что она от меня хочет.

— Я Энтони Чан! — воскликнул я, не скрывая радости, и хвост мой вильнул из стороны в сторону. — Какие у Вас ко мне вопросы?

— Я пишу книгу про магию Юго-Восточного Вуконга и хочу взять у Вас интервью, — отозвалась девушка. — Я приехала сюда ради будущей книги.

Вот на этом месте я глубоко озадачился.

С одной стороны, мне было очень лестно, что незнакомка выбрала именно меня для интервью. Ух, я ей такого расскажу! Она сама еще не знает, что связалась с Энтони Чаном, лучшим даосом всей провинции Пушань! Это ведь гораздо эпичнее и замечательнее, чем если бы она пошла, например, в Гаолун к Беззубому Юню Бяо. Нет, Юнь Бяо, конечно, молодец, его деревня больше моей и работы у него невпроворот, но он такой откровенный зануда, просто вот сил моих нет. Или, например, Мастер Фуу из Найсенжуна. Хороший парень, добрый, открытый, но такой пья-ни-ца, что жуть. Каждый день по кувшину сливового вина. И закусывает персиками в сиропе. Бр-р-р-р. Я удивлен, как еще Небо не послало на него свои кары, и его имя не вычеркнули из Небесного Мандата. А другие волшебники типа Чинъина из Сенжунлуна такие убогие бездарности, что и говорить о них, в общем-то, стыдно. В общем, я точно был уверен, что я лучший кандидат из всех даосов всех окрестных деревень и мелких городишек, окружающих Сянгон, крупнейшее поселение провинции Пушань, незримым покрывалом, и именно потому иностранка выбрала меня из всего изобилия моих коллег по магическому ремеслу.

А с другой стороны, я сильно насторожился. Ведь всем известно, как любят писаки переиначивать слова тех, о ком они пишут! Вдруг моя самая лучшая история, которую я расскажу с чувством, с толком, с расстановкой, окажется в книге всего лишь унылым пшиком и уж точно никого не впечатлит? Ведь сколько прекрасных шедевров пошли под нож беспощадной цензуры автора! А если и не автор, то и редакторы могут начудить чего-нибудь… Кем тогда мир запомнит меня, великолепного Энтони Чана, спасителя родной деревни от нашествия призраков, изобретателя заклинаний, друга вампиров и детей, и... В общем, я хотел сказать, что затея, несмотря на свой шик и блеск, показалась мне весьма сомнительной, и, похоже, от иностранки с зеленым кудрявым каре это не укрылось.

— Ну что Вы! — воскликнула она, поправляя свою сбившуюся на ветру соломенную шляпку с широкими полями. — Я напишу правду и только правду!

И тут внутри меня что-то переклинило. Знаете, если иногда у человека такое, что вот “хочу”, “мне это надо” — и все тут, хоть ты тресни. Заинтересованность пересилила опасения, и я щелкнул задвижкой своих ворот, хоть и знал, что когда-нибудь пожалею об этом.

— Пожалуйста, проходите! — пригласил я девушку, отступая на шаг, чтобы дать ей дорогу. Та с улыбкой кивнула мне и прошла внутрь, аккуратно придерживая свою сумку.

Как бы она ни пыталась скрыть свое изумление при виде моего жилища, я не мог не заметить, как она с тайным восторгом смотрит на все, что ее окружало — на стены дощатого сарая, на которых висели абразивные диски и ржавые инструменты, доставшиеся мне еще от прежнего владельца дома, на треснутую деревянную лавку, где стояли ящики с землей. Наконец, ее взгляд упал на два эмалированных таза с бельем, в одном из которых еще пузырилась пена.

— Я не вовремя? — обеспокоенно произнесла она, указывая туда, на что я тут же замотал головой:

— Вовсе нет! Я как раз закончил.

Я спешно вылил грязную воду в канаву, после чего, оставив вещи во дворе (и молясь, чтобы Дяочань опять не выбралась из загона и не сжевала мою одежду), завел девушку в комнатку, служившую чем-то средним между кухней и гостиной, и поставил на плиту чайник.

— Присаживайтесь, — пригласил я девушку, указав ей на колченогую табуретку, и сам же устроился на такой же по другую сторону стола. Минута где-то прошла в полном молчании, был слышен только шум нагревающейся воды в жестяном чайнике.

— Меня зовут Кириэн Шнайдер, и я по образованию востоковед, — заговорила наконец девушка. Она сняла свою шляпку, и я обратил внимание, что она очень тщательно следит за собой — в том плане, что у нее не было видно и намека на отросшие темные корни на полотне бирюзово-зеленых волос. Похоже, средств у нее и вправду достаточно, чтобы иметь возможность подкрашивать волосы сразу по мере надобности.

Когда-то, еще в бытие студентом, я сделал себе мелирование, и буквально через месяц уже пожалел об этом, потому что было прикольно только первый месяц. Потом оно начало отрастать, и у меня было стойкое впечатление при взгляде в зеркало, будто я линяю. По счастью, мои волосы растут очень быстро, потому уже буквально меньше, чем через четыре лунных цикла мелирование благополучно исчезло с ежемесячным походом в парикмахерскую, и я снова стал однотонно-брюнетом, каким был все это время. Мелирование было глупой, глупой, тупой ошибкой молодости. С тех самых пор я решил, что в жизнь больше не буду мелироваться, красить волосы, никаких новомодных шатушей, балаяжей, омбре, сомбре, эйртач, лайтспотов, вообще ничего, потому что на коротких волосах все это смотрится только поначалу хорошо, а стоит только отрасти хоть на сантиметр… Ну это все к демонам.

— … и я хотела бы, чтобы Вы мне в этом помогли, — закончила тем временем Кириэн.

Я усиленно сделал вид, что не прослушал девушку, доброжелательно улыбнулся и показал ей большой палец.

— Конечно, ши Шнайдер! — молвил я с некоторой каплей нервозности — ведь откуда я знал, вдруг ей нужна еще какая помощь помимо упомянутого ранее интервью. — Сделаю все, что в моих силах!

Со стороны плиты бурление усилилось и, наконец, раздался оглушительный свист — чайник вскипел.

В лучших домах провинции Ганьнань принято разливать чай через ситечко, а также, наверное, давать гостю право выбрать напиток, который он желает испить вместе с хозяином. Увы, Кириэн была лишена и того, и другого. Ситечка у меня не было, и чай был только одного сорта, потому уже через минуту в ее пиале вместе с ним (между прочим, все равно очень вкусным, ну это или мне одному так кажется) плавали обрывки чайных листьев.

— Предлагаю цедить чай, — несколько виновато произнес я. Все-таки гостям принято подавать все самое лучшее, а у меня — мятые листья в пиале, и сами пиалы — щербатые, сколотые и в принципе выглядят очень несимпатично.

Кириэн непонимающе посмотрела на меня, и я поспешил с легкой усмешкой дополнить свои слова:

— Как киты. Знаете же, как киты фильтруют планктон, ши Шнайдер?

Кириэн рассмеялась и сказала, что не видит в плавающих в напитке посторонних предметах ничего зазорного.

— Только я не ши Шнайдер, а риннайн Шнайдер, — поправила она меня. — Я приехала из Атласа.

— Атласа? — поразился я. Такой дальний путь! Эта девица приехала в нашу волшебную тьму тараканью почти что через половину глобуса чисто ради книги?.. Ох уж этот просвещенный Запад под стальной перчаткой Великого Кайзера!

— Именно так, -согласилась со мной иностранка. Мой шок оказался для нее не в новинку — видимо, девушка уже устала объяснять местным, откуда она и что привело ее в Синьбанчжан, мимо станции которого проезжают почти все электрички, не останавливаясь. Вообще наша железнодорожная станция была больше похожа на место тусовки подростков, чем на что-то нормальное, вся заплеванная, в лушпайках от семечек и сиротливо оставленных бутылках от спиртного.

Еще минуту мы просидели в молчании, лишь я бряцал чайной ложкой о стенки своей пиалы и искоса наблюдал за девушкой. Глаза ее бегали по скромному убранству моей крохотной кухоньки, на которой мы еле помещались вдвоем. Мне даже стало несколько стыдно — насколько мне вообще свойственен стыд. Эх, вот бы жить в таком доме, как этот богатей Ям! Держи карман шире, Энтони. Так тебе оно и упало. Но, похоже, для Кириэн мой домик представлял куда больший интерес, чем этот самый особняк Ямов, в котором я был всего раз и мог сказать, что там все обставлено по последнему писку западной моды. Ямы делали ремонт чуть ли не каждый год и с гордостью заявляли, что в высшем обществе им никому нет равных. Тьфу. Но молчание слишком затянулось, и я решил осторожно спросить, все ли в порядке, все ли нравится моей гостье.

— У Вас чудесно, рин Чан! — воскликнула девушка. — Но на самом деле… Как бы…

— Если у Вас какие-то вопросы ко мне, которые не по книге, то задавайте смело! — предложил я и улыбнулся как можно более дружелюбно — даже мой хвост весело приподнялся, и белый кончик его чуть дернулся из стороны в сторону. — Отвечу на все. Буду Вашим дружелюбным гидом. Тут ведь нет туристических агентств, риннайн Шнайдер, потому буду отдуваться и за даоса, и за гида, — и уши мои под шапкой дернулись в воодушевлении.

— Да, у меня есть вопросы… — медленно проговорила Кириэн и вздохнула: — Деревня… Что она такое?

Я загадочно улыбнулся. Конечно. Только слепой не заметит, что деревня наша на редкость необычная. Другой такой нет. Нет, есть Гаолун, есть Найсенжун, рядом с ним Сенжунлун, есть даже целый городок — Йонсен, есть и целый даосский монастырь во главе с дядюшкой Као, моим досточтимым учителем, но вот Синьбанчжан такой один.

— Деревня Синьбанчжан, провинция Пушань, не так далеко от Сянгона, население — тысяча сто тридцать человек, — произнес я голосом железнодорожного отправляющего, словно раскрывая перед Кириэн какие-то важные тайны, хотя говорил самые обыкновенные вещи. — Ну, Синьбанчжан, — пояснил еще раз, видя растерянное лицо девушки. — Населенный пункт такой.

— Как-то мало он похож на обычный населенный пункт, — поежилась девушка. — Здесь странные люди… Дома пропадают и появляются по собственной воле…

— Это нормально! — с сияющим лицом объявил я и, видя шокированное лицо Кириэн, не без удовольствия улыбнулся шире. Шалость удалась. Похоже, она ждала, что я скажу, что все это глупости и этого не существует, но моя реакция превзошла ее ожидания.

— Это нормально! — повторил я еще раз и подмигнул девушке. Ее ступор что-то начал длиться очень уж долго.

— Что? — ошеломленно переспросила она, похоже, не веря своим ушам. — В смысле — нормально?

— Для этого места это нормально, — умиротворенно продолжил я и забросил одну лапу на другую. До чего же мне нравилась эта игра, Небо ее порази.

— Это ни разу не похоже на обычный населенный пункт! — возразила Кириэн. — Энтони Чан!

— А я и не говорил, что это обычный населенный пункт, — с улыбкой дикого кота молвил я и пододвинул к девушке чашечку с конфетами: — Сладенького?

— Нет, спасибо... Но все-таки, будьте так любезны, объясните, что за чертовщина здесь происходит... Я ничего не понимаю!

— Ну... — и я как-то с сомнением вздохнул и пожал плечами. — Я даже и не знаю, как рассказать так, чтобы и вкратце, и чтобы все было понятно!

— Что это за место? Почему оно такое? Вы…

Вопрос девушки остался без ответа — с улицы раздался металлический грохот. Очевидно, в дверь ломился селянин, пришедший по какому-то своему очень важному и совершенно неотложному вопросу. Я извинился перед Кириэн, выглянул в окно, после чего проорал «Проходите!».

— Прошу прощения, — извинился я с мягкой улыбкой еще раз. — Ко мне посетители.

В дом вошёл грузный лысоватый мужчина. Вытерев платочком голову, он повёл носом (видно, пахло у нас очень уж хорошо, или, наоборот, вообще нехорошо), взглянул на Кириэн, сердито засопел и отвёл взор. Что поделать, не всем в деревне нравятся пришельцы извне.

— Что привело Вас ко мне, господин Фэнг? — непринужденно спросил его я и устроился на стуле. — В чем дело?

— Даоши, подсоби, — попросил Фэнг, вытирая рукой пот со лба. — Тараканы, чтоб их! Достали неимоверно.

Моя реакция была незамедлительна.

— Триста юаней, — холодно отозвался я, на что посетитель в ужасе округлил глаза:

— Ты что, спятил? Это не перемещение трупа для нового захоронения, это просто тараканы! У тебя же столько всего, и яд, наверное, тоже есть, отсыпь мне немного!

Я со вздохом закатил глаза. Я — волшебник, чародей, колдун, маг, ещё множество имён. Волшебник, а не служба по борьбе с вредителями. Но даос деревни обязан помогать селянам во всех вопросах, отчего я, вздохнув ещё раз, скрылся в своём чулане, где у меня хранилось множество колдовских штуковин. Там вам и жёлтая бумага, и тушечницы, и зеркала, и ещё целое море всякой всячины. Когда-нибудь я сделаю опись своих магических вещей, но явно не сегодня. Сегодня у меня другие дела.

Я перерыл весь свой сундук, чтобы найти то, что надо. Это зелье у меня было припасено как раз на случай, если кто перепутает даосского священника с коммунальными службами. Наконец, маленький пузырёк с тёмной жидкостью был у меня в руке, и я отдал его Фэнгу.

— Десять юаней.

— Ну вот, другое дело, — проворчал тот и, расплатившись с мной, покинул дом. Даже "спасибо" не сказал, толстомордый.

— Так на чем мы там остановились? — проговорил я, вернувшись на своем место после того, как закрыл за своим клиентом дверь.

— На том, почему это место... такое, — неуверенно произнесла девушка, соединив кончики пальцев друг с другом. — Это противоречит всем законам логики.

— Я не знаю, почему оно такое! — воскликнул я, и лицо, скорее всего, у меня было дурацкое донельзя — со вздернутыми бровями и глупой улыбкой. — Оно просто... такое!

— Хорошо, — с еле заметным раздражением молвила Кириэн и отпила из своей пиалы. Поставив ее на стол, она продолжила: — Поставим вопрос по-другому — что с ним не так?

— Ну... Предыдущий даос знал об этом гораздо больше… — заюлил я. Мне это категорически не нравилось. Кириэн — часть совершенно другого мира. Она чужая в Синьбанчжане, и ей не полагается знать, в чем здесь дело. Почему не проще принять все таким, какое оно есть? Почему надо совать свой очаровательный, хорошенький и очень милый носик в совершенно не свое дело? Это знать необязательно и очень даже вредно, особенно тем, кто собирается рассказать наши секреты на весь мир в своей книжке.

Кириэн выжидательно посмотрела на меня таким взглядом, что ясно давалось понять, что она не верит ни на йоту в то, что я ничего об этом не знаю. Согласен, это было даже глупо — ведь маг обязан знать о собственной деревне все.

— Вы ведь ехали за чудесами, риннайн Шнайдер, Вы их и получили, — хитро улыбнулся я и скрестил руки на груди. Получилось несколько по-детски. Кириэн недоуменно глянула на меня, после чего тяжко вздохнула. Да, она поняла правильно — с первого задушевного разговора ей много не выудить. Ей сначала придется подружиться со мной, а уж я-то сделаю все, чтобы этого не случилось.

Наступила минута молчания. Кириэн усиленно переваривала полученную информацию, судя по ее сложному лицу, но в следующую секунду она снова встрепенулась:

— А если пропадет дом, где я остановилась? Или Ваш дом?

— Никакие дома никуда не пропадают, — с улыбкой молвил я с легким снисхождением. Она была для меня сейчас сродни ребенку. — Они просто появляются в другом месте.

— Ничего себе! — прошептала та. — Это удивительно!

Наконец, мне надоели все эти вопросы. В конечном счете, дамочка, Вы сюда приехали интервью у меня брать или расспрашивать насчет деревни? Конечно, это тоже можно считать за интервью… Но мне это совершенно не нравилось. Это было слишком личное, слишком не для чужаков, о чем я ей тут же сообщил.

— Ну, давайте, задавайте свои вопросы, только другие вопросы, — с улыбкой проговорил я, отставив пиалу в сторону. Достаточно уже вопросов про деревню, тут ждет один очаровательный и совершенно пригожий молодой человек с не менее очаровательными лисьими лапками. — Я готов!

Кириэн несколько погрустнела. Она тоже отодвинула от себя пустую пиалу и полезла в свою сумку — в ней оказался маленький портативный диктофон в виде статуэтки кошки.

— Какая прелесть! — не смог удержаться я от комментария. Похоже, эта девушка знала толк в милых вещицах.

— Спасибо, рин Чан, — со сдержанной улыбкой поблагодарила она меня.

— Вопросы, вопросы, любезная риннайн, — поторопил я ее и краем глаза взглянул на часы. У меня сегодня тысяча дел горит, и мне совершенно не улыбается потратить свой последний день перед небольшой командировкой на совершенно незнакомую ши. Риннайн то есть.

— Одну минутку! — попросила Кириэн и включила диктофон, после чего произнесла: — Так волнительно... Ну, ладно.

Она назвала сегодняшнюю дату и попросила меня представиться, на что я несколько замялся. У меня есть некоторые проблемы с именами на самом деле. А еще я никогда до этого не говорил на диктофон, потому опасался выглядеть (говорить то есть) глупо.

— Эм... Энтони Чан.

— А вуконгское имя? — хитро улыбнувшись, спросила девушка и отпила из пиалы свой чай. Ох это она зря. Я сделал такое лицо, словно меня попросили достать Луну с неба и одновременно укусить посыпанный солью лайм. Конечно же, на самом деле меня зовут не Энтони. А вы о чем подумали? Имя “Энтони” я выбрал себе сам, когда учился в Сянгоне. А знать мое настоящее имя этой любезной риннайн совершенно незачем.

Похоже, мое лицо сказало все за меня, потому что Кириэн рассмеялась и нажала пару кнопок на кошачьем диктофоне.

— Хорошо, я поняла Вас. Расскажите немного о себе! — попросила она. И тут я приподнял бровь. Интервью обещало быть интересным, конечно, но “расскажи о себе” — это очень расплывчато. Я ведь могу выдать о себе набор абсолютно случайных фактов и считать, что моя работа здесь окончена, потому на всякий случай уточнил, что она имеет в виду.

— Род деятельности и краткая биография, — подсказала мне зеленоволосая риннайн и улыбнулась: — Просто будьте собой!

— Ну... Что тут рассказать... Я даос! — засмеялся я, и тут же посерьезнел, конечно же, деланно. — Я родился в Сянгоне двадцать семдьмого дня месяца Ледяных Ветров, мне двадцать два года, воспитывался отцом-одиночкой и дедом. Я люблю куриную лапшу и деньги. Деньги даже больше. Мне нравится зеленый и красный цвета. Не люблю сезон дождей, он выводит меня из себя. Вонтоны зато люблю…

Кажется, по моей речи можно было понять, что я люблю только поесть, даже не деньги.

— О, хорошо!.. Расскажите, какие сложности в работе даосского священника? Вампиры? Нечисть?

— Люди, — глубокомысленно изрек я после внушительной паузы.

— Люди? — удивилась Кириэн и невольно засмеялась.

— Работа даоса — в первую очередь с людьми, — проговорил я и с хлюпаньем отпил чай из пиалы. — Даос консультирует жителей селения по любым вопросам, гадает, совершает ритуалы похорон, рождения, заключения брака, новоселья, Новый Год не обходится без даосского ритуала, и остальные праздники тоже. В основном моя работа — нечто среднее между тем, кто толкует священные книги на Ближнем Востоке, западным священником с исповедями, астрологом, психологом и продавцом-консультантом, потому что даос еще и талисманы толкает.

— Вот как! — проговорила писательница, практически не скрывая своего восторга. — Это все так интересно!

Наша беседа продолжалась. Мы выпили уже по второй пиале чая, а я все продолжал рассказывать истории из своей практики — если поначалу даже я еще немного смущался, то сейчас вовсе разливался соловьем. Кажется, меня было совершенно не заткнуть. Я рассказал историю про труп, который превратился в вампира после перезахоронения и который мне пришлось ловить (я был тогда совсем еще молод и зелен), рассказал про то, как нашел в Могильном Лесу гробницу с вампирьим семейством и целым скелетом в даосской одежде — бедолага, видно, хотел запечатать злое место, но ему не хватило опыта справиться с тремя вампирами сразу. Признаться честно, если бы не мой друг Пушинка, и я бы остался там. Еще я рассказал про пришлого даоса, который похитил труп ребенка, намереваясь сделать из него какого-то особенного царь-вампира, и мне пришлось бороться в этот раз не с мертвыми, а с живыми. Про всякую мелочь типа хули-цзин, что я поймал в капкан в собственном курятнике, и призраков, горшков с которыми у меня тут дома целый чулан, я даже рассказывать не стал — слишком уж блеклые это истории по сравнению с моими противостояниями с вампирами.

— Ооо, это действительно захватывающе! — просияла Кириэн. Похоже, мои истории произвели на нее неизгладимое впечатление. — А расскажите, а Вы ведь дружите с другими даосами?

Мысленно я закатил глаза. Только не опять, только не снова. Сегодня я уже вспоминал про этих зануд, хватает мне тут их, их вполне достаточно в моей жизни. Но для Кириэн я назвал парочку имен и деревень, откуда родом эти самые даоши. Назвал я и даосский монастырь рядом с Синьбанчжаном. Кириэн, кажется, такое обилие незнакомых западному уху слов несколько изумило и запутало.

— Ой... — пробормотала она, пытаясь набросать эти имена на листке бумаги. Иероглифы у нее были очень красивые — похоже, девушка много лет скрупулезно изучала вуконгский. — Тонкобровый Священник... Мастер Фуу... Слушайте, рин Чан, а Вас как называют?

— Меня? — немного растерялся я. У меня было прозвище, как и у всех волшебников, однако оно было очевидное до неприличия, и я не хотел его говорить. Однако что-то снова щелкнуло во мне (в который раз), после чего я хитро улыбнулся: — Догадаетесь сами?

— Э-э-э? — удивилась девушка. — Я не сильна в угадайках… Но что-то связанное с лисами?

— Бинго! — воскликнул я, даже не дождавшись окончательного варианта, и сам же открыл свои карты: — Лисий Даос. Очень приятно. Я благословлен Духом Небесной Лисы, я не противлюсь этому, мне нормально, думаю, Вам тоже, — нарочито беспечно молвил я и тут же вздохнул с облегчением. Сколько же проблем ранее мне создавала моя лисья задница с хвостом! И как замучился с этим мой отец… Порой благословение божеств — ни разу не благословение.

— О-о-о!! — глаза зеленоволосой писательницы широко раскрылись, как у ребенка, увидевшего нечто потрясающее воображение, и она даже слегка приоткрыла рот: — И такое бывает? Это как?!

— Ну вот, бывает, с этим нужно родиться, — улыбнулся я и с трудом встал из-за стола, чтобы налить уже третью пиалу чая, но Кириэн остановила меня:

— Рин Чан, прошу, хватит чая... Я скоро лопну, наверное…

— Не знаю, я еще выпью, — пожал я плечами. Мне определенно требовалось больше чая, чтобы перестать думать о своей пушистой проблеме.

— Тогда я пока задам еще вопрос? — спросила она. Я кивнул, не отвлекаясь от наливания себе чая:

— Да пожалуйста, сколько угодно!

— Вы живете один? — недоуменно спросила девушка.

— Да, а что? — с таким же недоумением ответил я. При чем тут мой образ жизни? Я уже два года живу один, как поселился в этом месте, будучи командированным сюда по целевому направлению. Что тут странного?

— Просто у Вас по двору ходит какой-то парень…

— Что? — вскричал я и тут же бросился к окну. Кириэн тоже подошла и вместе со мной выглянула из завешенного тюлем окна, как по двору крадется за курицей молодой незнакомый парень в видавшей виды черной одежде. Он сделал резкий выпад вперед в желании поймать курицу, но птица не собиралась сдаваться так просто — она с бешеным кудахтаньем помчалась вперед, а незваный гость ломанулся за ней, надеясь загнать ее в угол. Я был в возмущении, нет, я был даже в бешенстве. Воры ко мне забирались только один раз, это было ночью, и это были голодные лисы-оборотни — им даже простительно. Но чтобы человек, и средь бела дня… нет, прямо у всех на глазах!

— Так, это уже ни в какие ворота! — воскликнул я и, оставив чашку, но схватив полный кипятка чайник, ломанулся к входной двери и с грохотом распахнул ее: — А ну стой, курокрад!

Курокрад, застигнутый врасплох, выглядел растерянным и испуганным. Куры с недовольным квохтаньем отошли от него и снова принялись копаться в зелени в поисках случайных зерен, а я придвинулся ближе с чайником наизготовку.

— Я ничего не делал! — спешно заговорил парень, рыская глазами по сторонам, очевидно, в поисках путей отступления. — Я заблудился!

— Не мели ерунды! — рыкнул я, держа чайник с дымящимся от кипятка носиком. Одно неверное движение — и я обварю незадачливого куриного вора по самые уши — он был всего лишь чуть повыше меня, совсем ненамного. — Что ты делал в моем дворе, ты моих кур воровал, подлец, садюга, извращенец?!

— Рин Чан... — Кириэн тоже вышла наружу и недоуменно рассматривала «курокрада». Худое, изможденное, но видно, что со следами ухоженности лицо, средней длины черные волосы, одежда, модная сезон назад, но уже заношенная в ничто… Более внимательный взгляд дал мне понять, что перед нами бывший модник-сковородник. Похоже, бывший студент, который вкусил жизни в большом городе и подавился.

— Он ворует моих кур, так пусть сам станет петухом! — воскликнул я и полез было в карман своих брюк: — Где там нужное заклинание?!

— Господин даос, пожалуйста, пощадите! — заголосил парень и бухнулся мне в ноги, к тому же схватив меня еще и за штанину: — Меня зовут Чжугэ Дин, я бедный студент-журналист, меня выгнали из вуза, я был у дядюшки дома до недавнего времени, жил себе, не тужил, все было хорошо, но вчера он сказал, что больше не хочет кормить нахлебника, и я хотел добыть пропитание сам, господин даос, пожалуйста, не превращайте меня в петушилу-у-у!!...

— Какой же ты жалкий, — брезгливо поморщился я, проигнорировав исповедь бывшего студента. Конечно же, как я и думал — большой город делает очень больно, особенно таким лентяям. — И что, ты хочешь, чтобы я отдал тебе эту курицу?

— Я отработаю! — продолжал голосить Чжугэ Дин, едва ли не катаясь у меня в ногах. Ей-богу, он так оттягивал мои штаны, что был готов порвать их с концами, оставив меня в одном белье. — Я могу сделать что угодно! Мне уже не до шмоточек и скраба для лица, мне бы покушать чего найти!.. Работу какую-нибудь!

— Рин Чан, что будете делать? — шепотом проговорила Кириэн. — Давайте вызовем комиссара? Или полицию? Кто там у вас…

— Слушай, парень, отцепись от моих штанов и выслушай меня, — молвил с с плохо скрываемым раздражением, пытаясь отскрести от себя незадачливого куриного вора. — Я не настолько мерзавец, чтобы попытаться посадить тебя за одну только курицу и незаконное проникновение. Но и отпускать тебя так просто не хочу…

— Только не в петуха... — проныл Дин, шмыгая носом, на что я великодушно похлопал его по плечу:

— Уймись, я не собираюсь тебя ни в кого превращать. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Правда?! — с надеждой в голосе вскричал тот, на что я только цыкнул:

— Тише. Да, предложение. Я прощу тебя за это безобразие и за прерванную беседу с риннайн Шнайдер и не вызову полицию, но только с одним условием.

— Говорите…

На самом деле в моей голове не было ни одной стоящей идеи. Зато она была в моем подсознании, вертелась перед обоими полушариями моего воспаленного утренней суетой мозга как незакрытый гештальт. Я и сам не успел ничего толком сообразить, как внезапно, сам неожиданно для себя, выпалил:

— Будь моим учеником!

И наступила зловещая тишина. Как раз как селяне замолкали в те минуты, когда я приходил к ним спросить что-то не по своим волшебным делам, и у меня опять возникло стойкое чувство, будто я сморозил какую-то глупость, хотя на самом деле в глубине своей скверной души я знал, что поступил очень даже правильно.

— Что? — спросила ошеломленная Кириэн.

— Что? — спросил обрадованный Дин.

— Что? — обиженно спросил я. Я на полном серьезе обиделся на них, и теперь с плохо скрываемой этой самой обидой бубнил себе под нос: — Юнь Бяо всего на два года старше меня, а у него уже есть этот обалдуй Сяо Юань! У Чинъина вообще двое учеников, а ко мне никто идти не хочет!

— У вас нет учеников?..

— Нету! Не понимаю, почему, — сокрушенно произнес я, после чего принялся перечислять, загибая пальцы: — Всего-то нужно помогать в ритуалах, жечь бумажные деньги, переодевать трупы, ухаживать за вампирами, полировать гробы, готовить еду, работать в огороде, полоть его, поливать, чистить курятник, собирать яйца, закупать благовония, делать уборку, стирать мой халат и травить муравьев под домом.

— В самом деле, почему, — вздохнула Кириэн. — Не завидую Вам, рин Чжугэ.

Но тот на самом деле просиял, поднялся на ноги и сделал такой жест, словно хотел бы ринуться ко мне в объятия:

— Спасибо большое, даоши! Я так счастлив!

— Чему вы радуетесь? — удивилась Кириэн. — Ведь это фактически использование в качестве бесплатной рабочей силы!

— Ну как бесплатной! — пояснил я, проигнорировав широкий жест Дина, будучи тем временем очень и очень довольным. — Я его взамен буду обеспечивать жильем и питанием, деньгами на карманные расходы, а также обучать своему ремеслу. Когда посчитаю нужным. Ну, Чжугэ Дин, добро пожаловать ко мне в ученики, отныне я твой мастер!

— У меня есть мастер... — благоговейно прошептал бывший студент. — Я буду даосом!

— А это обещает быть интересным! — проговорила Кириэн и внезапно посмотрела в свою руку — в ее ладони был зажат так и не выключенный диктофон в виде статуэтки котика.

— Вот скажи, приятель, как тебя вообще выгнали из университета? — с деланной усталостью проговорил я, подперев голову рукой. — Ты что, настолько неуч?

— Ну не надо вот только так, учитель! — возмутился было Дин. Мы с Кириэн сидели за столом и наблюдали, как незадачливый курокрад уплетает за обе щеки суп с лапшой, оставшийся со вчерашнего ужина — с чавканьем и вздохами облегчения. Было видно, что парень был ну очень уж голоден и после дня (а то и больше) без еды согласился бы даже на печально знаменитые пряники тетушки Яо, которыми старичок Фот сломал себе последний зуб прошлой осенью.

— Нет, ну, а что? — развел руками я. — Я вот сам учился в вузе, в медуниверситете… точнее, пытался, но не срослось, мне там не понравилось, и я оттуда ушел. Ну как ушел — тоже вылетел, не сдал на втором курсе сессию, — и как-то глупо рассмеялся. Признаться честно, смеюсь я часто, и очень часто — без особого повода на это. Может, меня не любят в деревне еще и за это?

— Какие интересные факты из биографии даоса Энтони Чана нам открываются! — улыбнулась Кириэн и в ответ на мое негодующе вытянувшееся лицо подняла ладони в успокаивающем жесте: — Не бойтесь, я не буду писать об этом в книге.

— Я курсовую не сдал, — уныло молвил Дин и отставил в сторону пустую миску. — И с сессией тоже были проблемы…

— Ты говорил, у тебя тут дядя живет? — поинтересовался я и, забрав тарелку, поставил ее в мойку.

— Ага… он так-то добрый, но строгий. Говорит, я сам должен зарабатывать.

— Правильно говорит, — пробурчал я. Что-то мне подсказывало, что с таким ученичком я хлебну горя по самое не балуйся, но пути назад уже не было — взял подмастерье, обязан довести его до победного, до самого конца. — Беги к своему дяде, забирай свое барахло и дуй назад, с этого дня живешь у меня.

— О-о-о! — образовался бывший студент. — Я смогу читать твои книги, учитель?

— Сможешь.

— И пользоваться твоими инструментами для ритуалов?

— Да.

— И водить твоих вампиров?

— Когда придет время.

— Как же круто! — восхитился парень. Каков идеалист! Ну ничего. Вскоре он уже таким не будет. Я только вздохнул на это все:

— У тебя нет обратного пути, пока я не скажу, что ты готов быть даосом, ты все еще мой ученик и должен делать все, что я тебе говорю. Запомнил?

— Да, учитель! — бодро отрапортовал Дин. Настроение его после еды заметно улучшилось.

Я оглядел своего нового ученика с головы до ног еще раз, кажется, в третий, и мой взгляд зацепился за его открытые крепкие руки с выступающими венами — руки настоящего бойца. И тут меня резко осенило. Словно сами ангелы небесные надули эту мыслю мне в мозговину через уши.

— Дин, — обратился я к нему. — Ты кунг-фу знаешь?

— Само собой, учитель! — закивал головой мой ученик и в доказательство показал мне свой бицепс, наполовину закрытый рукавом черной футболки с мультяшной лисичкой. — Я с шести лет занимаюсь!

— Отлично! — воскликнул я и даже хлопнул в ладоши. — Если на нас в пути нападут разбойники, мы сможем от них отбиться!

На этом моменте Дин как-то побледнел, потом посерел, а затем и позеленел, как медные статуи, простоявшие несколько веков под бесконечными дождями. Кириэн скептично посмотрела на нас с ним, словно хотела спросить, не шутим ли тут мы свои шутки. Кажется, я уже начинаю становиться предсказуемым. Но ничего, риннайн Шнайдер ещё плохо меня знает. Я просто усыпляю бдительность. Зато потом как сделаю "вот оно что"! Если получится, конечно.

— Какие разбойники, учитель? — проквакал верный мой ученик, и его рука сама собой затеребила прядь волос возле лица.

— С даоса взятки гладки, конечно, — вздохнул я и деланно развел руками, после чего с резким “Но!” внезапно поднял палец вверх: — Я ведь великий и ужасный Энтони Чан, изобретатель заклинаний, друг вампиров и детей, и врагов у меня много! Ты думаешь, подлые злодеи оставят меня в покое, стоит мне захотеть перемен и двинуть в соседнюю деревню, пусть и по делам?

Да ладно, вы ведь уже догадались, что я пошутил. Кому, я, собственно, нужен, нищий даос с хвостом, который не годится даже на палантин. Я просто хотел: а) нагнать для вас атмосферы; б) напугать Дина; в) впечатлить Кириэн. Насчет вас не знаю, но Дина мне напугать удалось, а вот, Кириэн, к сожалению, не впечатлилась — она только вопросительно посмотрела на меня, а затем на Дина, у которого на лице была буквально написана просьба не убивать его, или, по крайней мере, не делать это слишком уж долго и мучительно.

— А по каким делам ты собрался, учитель? — наконец вымолвил Дин, и я с довольной улыбкой чуть отклонил голову назад, заметив краем глаза, как Кириэн еле заметно подалась вперед, как будто боялась прослушать.

— У даоса каждый день забот полон рот! Вот сегодня, например, я принимаю жителей деревни по любым вопросам, в том числе и личного характера, а завтра — фьють! — и я уже на полпути в деревню Гаолун к Беззубому Юню Бяо, возглавляю делегацию прыгающих трупов!

— А! — воскликнул мой ученик, словно ему только что открылась некая невероятная истина. — Учитель собирается переправить тела усопших на их малую родину, чтобы соблюсти наш старый обряд!

Да, именно так, Чжугэ Дин, верный мой ученик! Чтобы покойничкам было славно на том свете, они должны быть похоронены там, где родились, и именно для того, чтобы их туда отвести, и нужен даос — помимо множества других обязанностей, конечно же. Я с уважением покивал Дину головой и подытожил вышесказанное своим обычным голосом:

— Ну, а потом я заберу у него своих жмуров, и мы пойдем домой.

— Учитель, а почему бы это Беззубому Юню Бяо не отправиться самому к тебе ровно за тем же самым? — с видом самой невинности поинтересовался мой ученик. Я закатил глаза и хотел уж было что-нибудь съязвить, но меня опередила Кириэн.

— Полагаю, — заговорила она совершенно невозмутимо, — что у господ даосов существует очередность, кто к кому в который раз идет, и сейчас очередь нашего радушного хозяина.

Именно так, Небо тебя задери! И сказано даже без тех слов, на которые мой ученичок мог бы всерьез и надолго обидеться. Я благодарно улыбнулся девушке, после чего предложил своим гостям еще чаю — чтобы подтвердить подчеркнутый Кириэн образ радушного хозяина. Дин согласился охотно, гостья из далёкого Атласа вежливо отказалась — видимо, я еще до появления в нашей жизни Дина перестарался с чаем для неё.

— Учитель, а это значит, что я должен идти с тобой?

— Да, да, ученик мой, — с некоей усталостью молвил я, разливая по пиалам чай, себе и Дину. Какой же верный мой ученик порой недогадливый. — Без тебя в дороге я попросту помру смертью храбрых. Раньше я ходил как-то, а в этот раз точно помру, и никто даже не подойдет к моему бренному телу, чтобы омыть ему ноги и отнести в родные места.

— Ой, я тогда должен пойти взять из дома дядюшки вещи…. — забормотал Дин, после чего поднялся из-за стола, неловко задев его бедром — стол чуть было не опрокинулся прямо на нашу гостью, и, если бы я его не поймал, неизбежного было бы не избежать. Я промокнул тряпкой пролившийся чай, после чего неодобрительно глянул на новоиспеченного ученика. Ну, если уж собрался идти, то иди, а не ломай мебеля.

— Извини, учитель, чай подождет… А ведь вещей у меня много…

— Жду тебя через два часа, потом будем готовиться к дороге, — молвил я серьезно. Кажется, роль учителя мне очень даже подходит, я даже стал серьезнее, пусть и ненамного. Кириэн тем временем нажимала кнопки на своем кошачьем диктофоне — то ли она записала фрагмент разговора (скорее всего, про мертвецов и путешествие), то ли редактировала уже имеющиеся записи — на Дина она не обращала никакого внимания, даже несмотря на то, что минуту назад он чуть не придавил ее столом.

Когда мой верный ученик напялил свои стоптанные кеды и ушел, я со вздохом вылил остатки его чая и поставил чашку в мойку, после чего скользнул к Кириэн. У меня возникла одна идея. Я, конечно, не альтруист, но…

— Риннайн Шнайдер, послушайте, — сказал я. Девушка вопросительно подняла на меня голову, поправила упавшую на лоб прядку.

— Сидя в этой дыре, много материала Вы не наберете, — продолжил я, нервно постукивая коготками левой лапы об пол. — Предлагаю Вам пойти с нами в Гаолун. Увидите работу даосского священника в действии.

Лицо девушки надо было видеть! Кириэн буквально просияла от радости — видимо, она и не надеялась на такое развитие событий. В каком-то смысле мое предложение было невероятным — даосы предпочитают не впутывать простых людей, не магов, в свои дела, а вот я… Да будем честны, мне просто скучно. Я человек такой, что скучно мне часто, и компании из двух моих друзей, полицейского и корзинщика, мне мало. Поэтому я и взял в ученики парня, которого вижу первый раз в жизни, и зову в спутники девицу, которую тоже вижу первый раз в жизни. Ну а что? Она спасет меня от хандры, которая всегда возникает у меня во время путешествия, а я покажу ей немного волшебства. Мне кажется, все честно.

— Правда?! — воскликнула она, и даже словно воспряла на своем месте. — Я могу пойти с вами с Дином?

— О да! — важно кивнул я, после чего загнул пальцы, прикидывая на них даты: — Если, конечно, Вы не родились в год Кота, Цилиня или Рыси.

— Это очередное вуконгское суеверие, которого я не знаю? — уточнила она, и я кивнул еще раз, подтверждая:

— Мы будем иметь дело с живыми мертвецами, прыгающими вампирами “цзян-ши”. Год Вашего рождения очень важен в магии чисел.

— Я родилась в год Дракона, рин Чан, — немного подумав, ответила моя будущая спутница. — Полагаю, мне в этом случае ничего не грозит?

— Абсолютно, — заверил я ее. Это было неправдой. Нет, с точки зрения нумерологии девушке действительно ничего не грозило. Но вот на пути в деревню Гаолун нашу отважную риннайн может подстерегать множество опасностей. В городке Йонсен уже третий год гуляет банда Да-Дао — они владеют казино, которое я одновременно и обожаю, и терпеть не могу, а еще похищают девиц. Необычная внешность моей гостьи им явно понравится. И еще разбойников никто не отменял — бедолага Дин уже здорово ими напуган. Как я могу знать наперед, из каких кустов они выскочат? А неподалеку от нашей деревни есть мост, живущий только на честном слове, и наш путь, по закону жанра, лежит именно через него. А комары! Вы видели комаров в Пушань? Это почти как орусийский гнус! Неоконченное медицинское образование подсказывало мне, сколько заразы они переносят — в том числе и малярийных плазмодиев. В общем, чтобы собрать материал для своей рукописи, Кириэн Шнайдер придется пройти девять кругов ада. Как-то даже злорадствовать неохота, ведь мне предстоит пройти ровно тот же самый путь.

— Тогда я согласна, рин Чан, — с теплой улыбкой молвила девушка. — С удовольствием стану свидетельницей Вашей работы!

Я проводил девушку до дверей, наказав ей приходить завтра к моему дому в десять утра, а потом, когда она отдалилась на приличное расстояние, облегченно выдохнул и прижался спиной к забору из сетки-рабицы. Этот день напоминал мне первую серию какого-то второсортного фильма про попаданцев, причем в этом фильме я — тот персонаж, которого главный герой находит сюжетообразующим квестодателем. Главный герой, разумеется, Кириэн. А Дин — та самая забавная зверюшка, с которой выпускают популярный мерчендайз.

К моей лапе подошел петух, склонил голову набок и прицельно клюнул меня в палец. С диким ором я подскочил на месте, а птица, как ни в чем ни бывало, со злобой посмотрела на меня. Петух у меня что надо — настоящий хозяин гарема из кур, не боящийся ввязаться в драку и с почтальоном, и с соседской собакой, умная тварь, но при этом агрессивная даже по отношению ко мне.

Этот клевок вывел меня из тягучих мыслей. Я пинком в сторону петуха отогнал его от прочь, не забыв пригрозить кинуть злобную птицу в суп за такие фокусы, а сам пошел к своему домику. Одежда в тазу, которую я стирал с утра, уже начала подсыхать, и я полез развешивать ее на веревку. Она должна высохнуть до сегодняшнего вечера, что с жарким пушаньским солнцем не должно стать проблемой. В конечном счете, я отправляюсь в командировку, и дома все должно быть в порядке, когда я его покину. Ведь откуда я знаю, на три дня я уйду или на целую неделю. Работа даоса совершенно непредсказуема. По секрету — за это я ее и обожаю.

Дин вернулся уже через час. Его явление повергло меня в тихий ужас, потому что пришел он не один, а в сопровождении навьюченного серого ишака с белыми ногами, и я даже не знаю, с чего я пришел в этот самый тихий ужас — не то с того, сколько у верного моего ученика барахла, не то с того, что пришел он с ослом.

— Учитель! — закричал он. — Я вернулся!

— Что это, Небо тебя задери, такое? — прошипел я, указывая на нагруженного ослика, который невозмутимо раздувал ноздри.

— Это Персик, учитель, — безмятежно ответил Дин. — Он мой друг!

Персик скосил на меня глаз и истошно заревел, да так внезапно и люто, что у меня все нутро похолодело и обмерло. Потребовалась добрая минута, чтобы снова прийти в чувство. Что ж, если посмотреть на это с другой стороны… Еще одна скотина в хозяйстве, помимо козы, не повредит, особенно если это вьючное животное.

— Под полную твою ответственность, — предупредил я Дина, отворяя калитку.

— Разумеется, учитель, — кивнул Дин с немного глуповатой улыбочкой, заводя своего ослика ко мне во двор. Ох, хлебну же я горя с таким ученичком.

Я выделил Дину комнату, в которой обычно у меня останавливались гости — небольшая каморка с узкой кроватью и шкафом, в котором у меня хранилась чарующая пустота и и старинный сервиз, слишком ценный для того, чтобы использовать его на повседневной основе. Заведя туда паренька, я обвел небогатое убранство рукой, после чего сказал:

— Теперь тут все твое. Ну как твое — условно твое. Можешь лепить свои плакаты, цацки, висюльки, что угодно, создавать себе уют. Главное — не рисуй красками по мебелям и вообще не порти их. В остальном тебя не ограничиваю.

— Ой, учитель, спасибище огромное! — воскликнул Дин и внезапно кинулся мне на шею, стиснув меня силушкой богатырской так, что я думал, будто у меня сейчас кишки через пупок полезут. Еле выкрутившись из объятий ученика, я оправил на себе рубашку и, уставив руки в бока, кивнул:

— Ну я понял тебя. Давай, до вечера ты должен разложиться.

Далее меня поглотила рутина единственного на всю деревню волшебника. Приходила еще пара посетителей, один с просьбой, второй — погадать, я наконец разобрал содержимое своего ящика с кристаллами ( подумать только, я уже успел забыть названия некоторых камней — надо свериться с журналом коллекции самоцветов), поставил пару самых красивых на полку. Смахнул пыль с алтаря, протер статуэтки божеств влажной тряпочкой. Потом пришли еще посетители — у семьи Чжао планируется свадьба, мое присутствие там жизненно необходимо. Что ж, запишем в ежедневник!

— Когда дата праздника, говорите? — спросил я, открывая свою записную книжку на чистой странице.

— Восьмого дня Месяца Первого Урожая, господин Чан! — проговорила мать невесты. — Мы подумали, что это очень благоприятный день для проведения церемонии!

Да, день действительно очень хорош — восьмой день восьмого месяца. Кажется, молодоженам будет сопутствовать счастье. Если, конечно, ни у кого из них нет замашек тиранов, манипуляторов, садистов и прочих отвратных личностей.

— Так и запишем, — проговорил я вполголоса, делая соответствующую запись. Со двора снова раздался неистовый ослиный рев, от которого и я, и мать невесты дружно подпрыгнули. Будь мы глубоко верующими, мы бы точно осенили себя звездным знамением. Мне кажется, привыкну к Персику я еще нескоро.

— Не знала, что у вас теперь есть осел, ши Чан, — с нервной улыбочкой молвила женщина, вытирая взопревший лоб платочком. Я тяжко вздохнул и устало проговорил:

— Это не мой осел, госпожа Чжао. Это осел моего ученика.

— Как? — воскликнула та, и глаза у достопочтенной матроны полезли едва ли не на лоб. — Когда Вы успели завести ученика, ши Чан? Как давно? Почему мы еще об этом не знаем?

— Да только сегодня взял парня в ученики, — махнул рукой я. — Чжугэ Дин. Знаете такого?

— А, этот бездельник! — махнула в свою очередь госпожа Чжао, и в ответ на мое недоуменно вытянувшееся лицо пояснила: — Помню его еще соплей зеленой. Плакса и ябеда. Подрос, запихнул его дядя в университет в Сянгоне, и там не смог продержаться! Одни свои видео глупые снимает, музыку нуонскую слушает да фотки в интернет вылаживает. Бездельник! Не знаю, ши Чан, сможете ли Вы из него человека сделать.

Ну, ничего нового. Чжугэ Дин, конечно, не такой осел, как его Персик, но все равно тот еще обалдуй. Да еще и с интернет-зависимостью. Но я не удивлен.

— Не переживайте, — успокоил я женщину. — Дао и не из таких дуралеев делало мудрецов.

Дуралей, которому суждено было стать мудрецом, справился со своими вещами на удивление быстро, и теперь из его комнаты гремела незамысловатая поп-музыка с навязчивыми мотивами в духе “дрыц-тыц-тыц”. Что ж, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Впрочем, музыка играла недолго — Дин был отправлен на подворье собирать яйца, а потом чистить курятник.

— Ну учи-и-итель, — проныл тот, когда я всучил ему корзинку и кивнул в сторону куриного домика. — Я же только первый день у тебя! Можно было бы и поблажку сделать!

— Я и так тебе делаю поблажку с этими яйцами, — рыкнул я. Каков наглец! — Как вернёмся, вообще будешь дайкон полоть. Давай, труд сделал из обезьяны человека! Как закончишь, собирай вещи на завтра в дорогу, встаем рано.

Дин, закатив глаза и недовольно цокнув, полез в курятник, а я отправился домой — освежить память в вопросах обращения с вампирами. Как же хорошо иметь ученика, вы не представляете! Как гора с плеч, честное слово. Вот еще научу его заклинания рисовать, будет вообще шикарно. А если учеников будет двое? Конечно, два ученика у одного даоса — скорее исключение, нежели правило, но все-таки, как бы это было здорово! Я бы жил как бай, честное лисье.

* * *

Утро началось с бешеного ора будильника, бьющегося в металлической миске и трезвонящего едва ли не на весь дом. Я, обладающий гиперчутким лисьим слухом, по совершенно необъяснимой причине не слышу будильник от слова “совсем”, но мой друг Пушинка подсказал мне отличный способ просыпаться по утрам вовремя — просто поставить будильник в железную чашку. В первый такой день я чуть не проклял Пуша, со страху спросонья запутавшись в одеяле и позорно упав на пол — способ оказался слишком действенным, и я стал пользоваться им каждый день.

Дина растолкать оказалось гораздо проблемнее. Мой ученичок спал, умильно подложив ладошки под щечку, и едва ли слюни на подушку не пускал. Какая прелесть! Совершенно не годится для ученика даоса. Я не стал с ним церемониться — сорвав с бывшего студента-журналиста одеяло, я зазвонил в удачно схваченный со столика колокольчик что было дури.

— Вставай, волшебник, служивший луне, прекрасную деву видящий во сне! — заорал я, силясь перекричать звон. — Нас ждут подвиги и мечи в камнях! Вставай, дурак, Камелот ждет! Может, сегодня ты обручишься с алкашом, а он окажется Ланселотом! Тут-туру!

Судя по ошарашенному лицу подскочившего на кровати Дина, пробуждение прошло более, чем успешно. Похоже, он подумал одну из двух вещей — либо у нас пожар, либо его любимый учитель сошел с ума.

— Учитель, это ты дурак…. — пробормотал парень, зарываясь в отобранное одеяло с носом. — Будить меня в… — он потянулся к телефону, чтобы посмотреть время, — в восемь утра....

— А ты обычно до скольких спишь? — ехидно спросил я и, схватившись за край одеяла, вновь потянул его на себя. Дин отдавать одеяло отказывался, упрямо кутаясь в него.

— До одиннадцати, учитель… Дай поспать еще сорок минуточек… Пожа-алуйста…

— Ну уж нет! — воскликнул я. — Ты забыл, что сегодня мы идем в деревню Гаолун? В десять уже придет наша гостья, которая из Атласа прибыть и люлей целебных тебе привозить, если ты сейчас же не поднимешься! Твоя моя понимать? — и я дернул одеяло с тройной силой, наконец, сорвав его со своего ученика. Тот с визгом поджал ноги к груди и попытался закутаться в простынь — лишь бы не вставать. Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, ну сколько это может продолжаться!

— Так, Дин, — молвил я уже серьезно. — Я взял тебя в ученики не затем, чтобы тут заниматься этой клоунадой! Скажи, ты хочешь быть даосом?

— Хочу…. — донеслось из комка из простыни и подушек. — Я не хочу жить на улице…

— Тогда ты должен закончить обучение у меня, — рявкнул я и дернул простынь, вытряхивая из нее Дина — удивительно, но тот даже не сопротивлялся. — Иначе я отправлю тебя назад к твоему дядюшке!

— Не-е-е-ет…. — взмолился тот, неловко вылезая из постели. Вид у него был откровенно помятый, но было видно, что Дин проснулся окончательно и готов к великим делам. — Я пошел в ванную, учитель…

Более за это утро не случилось ничего интересного — за исключением того, что, когда я готовил свою царь-яичницу, у меня в омлет упал кусок скорлупы и я потратил довольно много времени в попытках выудить его оттуда. Царь-яичница — это мое любимое блюдо. Шесть яиц, три мелко порубленных кружка колбасы, душистые травы, небольшая помидорка, жарить не до полного запекания, а чтобы желток оставался еще немного жидким. Объедение!

Пока Дин навьючивал своего ослика, я отправился в морг. Да, у меня при доме есть морг, в котором хранятся тела почивших односельчан — как у любого порядочного даоши. Ряды деревянных резных гробов, реющие на сквозняке талисманы из желтой бумаги и почти постоянно тлеющие благовония. Иначе никак нельзя. Я сосредоточился, подумал о богине всепрощения Гуаньинь, сложил пальцы в особый жест — мудру, потом сменил ее на другую, на третью, и с криком “Хо!” хлопнул в ладоши. Крышки гробов со стуком и грохотом отскочили, и из узких деревянных ящиков поднялись трупы в похоронных одеяниях — уже обмытые, обработанные, готовые к путешествию. Они еще не ожившие, бояться нечего — я всего лишь магией откинул крышки и заставил тела встать на ноги. Я налепил каждому из них на лоб бумажный талисман сдерживания, чтобы ни один из них не вздумал напасть на своих сопровождающих, и, завершив свое дело, зазвонил в колокольчик.

Трупы ожили. Они повернули свои головы со сморщенными серыми лицами на меня, уставились на меня своими закатившимися белыми глазами. Я прозвонил в колокольчик еще раз, и они, вытянув руки, послушно спрыгнули на землю. Оставалось только выстроить их в линию и вывести во двор, а затем облачиться в походное ритуальное одеяние, надеть на спину деревянный ящик с инструментами для колдовства — и можно отправляться в путь.

На Дина мои “клиенты” произвели неизгладимое впечатление — бедный парень едва ли не вжался в стенку, когда в опасной близости от него механически, синхронно пропрыгала колонна обращенных в прыгающих вампиров “цзян-ши” трупов. Я заметил бледность его лица, неуверенный вид, и улыбнулся ему, чтобы подбодрить, но улыбка получилась скорее ехидной, как будто бы я задумал какую-то пакость, и Дин с писком закрыл лицо руками. Его ослик повел головой. На вампиров Персик реагировал гораздо спокойнее своего хозяина — было с кого брать пример.

Хваленая пунктуальность Атласа оказалась не мифом — Кириэн действительно пришла к моему домику ровно в десять. Одетая все так же стильно, но по-походному, в укандгском пробковом шлеме, в этой своей клетчатой рубашке, с рюкзаком за спиной и двумя сумками, ремни которых пересекались на груди, она выглядела так, словно сошла с экрана кинофильма про археологов, ищущих по всему миру легендарные артефакты и великие сокровища. Ну в точности искательница приключений! Я даже невольно зауважал ее уровень подготовки. Видно было, что она знает толк в пеших походах — или просто имеет деньги на подобающее авантюристу “обмундирование”.

— Доброе утро, — проговорила она, поправляя лямки своего рюкзака. — Мы ведь уже отправляемся в путь, не так ли?

— Истинно так, любезная риннайн, — несколько театрально выразился я и шаркнул лапой. Трупы, стоявшие за моей спиной, также шаркнули ногами — все одновременно. Дин едва было не взвизгнул от такого — было видно, что представление о работе даосского священника он имеет на редкость смутное.

— Если все готовы, то пойдемте, — позвал я своих спутников, после чего отворил калитку. Первым вышел Дин с навьюченным Персиком — он шел налегке, вся его поклажа, а также моя небольшая сумка и чехол с моей любимой Фелис, с которой я не могу расстаться ни на день (позже узнаете, кто это такая) уместилась на широкой спине ослика. В одной руке он нес желтое знамя, расписанное красными иероглифами — оно защищает вампиров от пагубных любопытных взглядов, а случайных прохожих — от проклятия цзян-ши. В другой его руке поблескивал смартфон, с которым, как и говорила мать невесты Чжао, мой ученик расставался только во сне. Периодически он улыбался чему-то своему и тыкал пальцем в экран сильнее — ставил лайки или что-то вроде. Эх, Небо. Как же много мне предстоит с ним работы.

Следом вышел я — уже в полном “боевом” облачении, включающем в себя не только мой обычный желтый халат, сумку с самыми необходимыми заклинаниями и “громовую шапку” на голове, но и подвешенный на поясе меч из персикового дерева, компас Ло Пань в одной руке, колокольчик в другой и деревянный ящик за спиной со всем, что может пригодиться даоши в путешествии, даже самым редким, использование которого очень маловероятно.

Первым делом следует определить направление, как мы пойдем. Для этого мне и нужен даосский компас. Только я взглянул на него, чтобы разобраться, куда мне вести свою компанию из писательницы, ученичка и девятерых трупов, как тут же встал, как вкопанный. Обычно магнитная стрелка располагалась на линии “север-юг”, как и полагается любому нормальному компасу, разновидностью которого и являлся мой Ло Пань. Ну, слегка покачивалась иногда. Но сейчас она бешено крутилась, словно потеряла всяческую ориентацию в пространстве!

Сказать, что это меня ошарашило — ничего не сказать. Обычно стрелка компаса Ло Пань реагировала так на опасность — лис-оборотней, бушующих призраков, необузданных вампиров. Но сейчас-то что не так? Все девять моих вампиров запечатаны заклинаниями сдерживания трупов, им не вырваться из-под моего контроля, опасность сведена к минимуму. Лисы-оборотни днем не появляются. Призраки? Слишком уж мирная здесь атмосфера.

— Непонятно… — пробормотал я и протер стеклышко компаса полой халата.

— Что непонятно, учитель? — живо поинтересовался Дин, заглядывая мне через плечо. Его ослик, пользуясь случаем, принялся жевать наполовину высохшую под палящим пушанским солнцем траву. Кириэн тоже подошла ближе — на ее лице отражалось беспокойство, свойственное человеку, который не понимает сути проблемы, но почему-то уверен, что проблема эта из-за него.

— Компас… сломался… — вздохнул я и с сожалением сунул бесполезный инструмент в сумку. — Нам придется идти, как я хожу обычно, и молитесь Гуаньинь, чтобы это направление оказалось благоприятным!

Я зазвонил в колокольчик, высоко подняв руку в воздух. Мои трупы, было расслабленно покачивающиеся вдалеке, тут же вытянулись по струнке, вытянули руки и дружно прыгнули вперед. Вампиры “цзян-ши” только прыгают — у них не гнутся ноги в полной мере, поэтому они вынуждены передвигаться только так. Со стороны смотрится забавно, но вы попробуйте напороться на необузданного цзян-ши, приблудившегося из Могильного Леса, на опушку, где вы собирали ежевику! Вам сразу будет не до смеха, как будет не до смеха, если что-то или кто-то сорвет желтые листочки с заклинаниями со лбов моих “клиентов”. Были у меня уже такие случаи!

— Безбрежное Небо и бескрайние земли, Инь и Ян стоят порознь! — провозгласил я, совершая пассы деревянным мечом. Это не оружие, хотя, конечно, подраться им можно. Для даоса меч из персикового дерева — что волшебная палочка для западной ведьмы. Разница лишь в форме.

— Пепел к пеплу, прах к праху, Инь и Ян стоят порознь!

Краем глаза я заметил, что Кириэн смотрит на мои действия, вполне рутинные для меня, не в силах оторвать взгляда. Мне даже показалось, что она жалеет, что у нее под рукой нет видеокамеры — только ее уже известный нам кошачий диктофон, который она сжимала в руках как свою последнюю надежду. А вот Дин, этот охальник, бездельник, так и сидел в своем телефоне. Ну ничего, я ему потом надеру уши, когда сделаем привал!

— Яркий свет, сияние тысячи ли! Знамя души, защищай духов! — продолжал я, проходя вдоль шеренги восставших и по-прежнему звоня в колокольчик. Проходя мимо Дина, я шикнул на него, и он поднял знамя повыше, впрочем, не отвлекаясь от телефона. Закатив глаза, я прошествовал обратно в начало шеренги, после чего громко молвил, воздев руку к небу:

— Колокольчик, укажи дорогу домой! Все, пойдемте, — последнюю фразу я произнес уже без ритуальной патетики, после чего двинулся влево, в сторону выхода из деревни — где за перечеркнутой табличкой с надписью “Синьбанчжан” простирались дороги, рисовые поля и прочее неизведанное.

— Круто, учитель! — воскликнул Дин, спешным шагом догоняя меня. Я шел в центре, слева от меня Кириэн, а Дин примостился справа, еще правее шел его ишак. Я, деликатно махнув хвостом, сделал вежливый и, как мне казалось, величественный кивок головой, а моя атласская гостья добавила:

— В самом деле, выглядит впечатляюще! Это стандартный ритуал перед отправлением на малую родину, как я понимаю?

— Именно так, — подтвердил я, радуясь, что девушка сколько бы то ни было, но разбирается в вуконгской культуре. Кажется, она упоминала, что она востоковед, что только играет мне на руку. — Это магическая формула, призванная облегчить путешествие для вампиров. К тому же, я делаю метку — колокольчик, которая призвана их успокоить, если что-то пойдет не так.

— Ясно…. — проговорила риннайн Шнайдер, после чего нажала на пару кнопок на своем диктофоне. Кажется, она сохранила очередной файл. Что ж, пускай, мне не жалко. В конечном счете, мир должен узнать правду о моей магии!

Далее следовал самый мой нелюбимый этап. Я вскинул колокольчик повыше, прозвонил в него, после чего громко закричал:

— Мёртвые идут! Живые, уступите дорогу!

Кириэн с непониманием было посмотрела на меня, но на помощь внезапно пришел Дин — он ради этого даже оторвался от своего телефона и пояснил девушке, что встретить живого мертвеца в на своем пути — очень, очень плохая примета, и что таким криком даоши предупреждает односельчан об опасности.

— Можно накликать на себя семь лет несчастья, если посмотреть ему в глаза… — поежился молодой человек.

— Вообще-то только три, — поправил я его, на минутку оторвавшись от своей речевки. — Но ты молодец на самом деле, разбираешься, пусть и немного. Мёртвые идут, живые, уступите дорогу!

Дин загорелся счастьем и почти что заблестел, как начищенный медный юань, а Кириэн снова щелкнула своим диктофоном. Все-таки я рад, что предложил ей пойти с нами, пусть эта девчонка и откровенный балласт, несмотря на доверху набитый рюкзак и пробковый шлем. Зато не скучно!

* * *

Мы шли по дороге через небольшую рощицу. Деревню мы покинули уже как полчаса назад, и мое горло успело более-менее восстановиться после бесконечного восклицания про мёртвых, живых и “уступите дорогу”. Если Дин шел, практически не поднимая головы от телефона — ну вот споткнется и убьется когда-нибудь, зуб даю! — то Кириэн практически с восторгом оглядывала красоты природы. Ну и что, что рощица довольно сухая от аномальной даже для провинции Пушань жары? Ну и что, что трава желтая и жесткая, и подходит только на корм динову ослу? Кажется, Кириэн, вырвавшейся из пыльного мегаполиса Атласа, такая пастораль была очень даже по душе. Ей-богу, еще немного — и запоет, как принцесса из рисованного мюзикла.

— Учитель, я уже устал, — проныл верный мой ученик, еле волоча ноги. Он уже отставал от нас с Кириэн примерно на пару шагов. Я в ответ закатил глаза от такого попустительства, после чего, уперев руки в бока, молвил:

— Хорошие мальчики слушают маму и каждое утро делают зарядку, Дин, а ты, похоже, забываешь и про то, и про другое!

— Кто бы говорил, учитель, — пробормотал себе Дин под нос еле слышно, но этого было вполне достаточно для моего чуткого слуха — я цапнул своего ученичка за ухо и осторожно переспросил, что я только что услышал.

— Погода, говорю, хорошая! Ай, учитель, пусти! — запищал Дин, пытаясь выкрутиться из тисков моих пальцев.

— Рин Чан, ну пожалуйста, — попросила Кириэн, отвлекаясь от собственных мыслей в созерцании гуандунских пейзажей. — Вы его так без уха оставите!

— Это воспитательный процесс! — заявил я. Дин запищал сильнее.

— Ладно, учитель, прости! — захныкал он. Удовлетворенный, я разжал свои пальцы и хитро улыбнулся. Дин сердито глянул на меня, но ничего не сказал.

— Кстати, — обратился я к спутникам. — Уже скоро нас ждет первая и, скорее всего, самая большая опасность, подстерегающая нас на пути в Гаолун.

— Какая же? — спокойно поинтересовалась Кириэн. Вот что за девица! Абсолютно ничем ее не напугать. Конечно, я верю, что она такой весь из себя стреляный воробей, но такого она точно еще не видела.

— Что там, учитель? — встревожился мой ученик. — Разбойничье логово? Змеиное гнездо? Осиный улей???

— Нет, нет, — со смехом покачал я головой. Бедный Дин! Ответ его наверняка разочарует. — Нам предстоит преодолеть мост.

В самом деле, уже примерно через пятьдесят метров начал слышаться шум воды, который с каждым шагом все нарастал. Наконец, рощица кончилась, и мы вышли на берег реки с битым каменистым дном, не особо глубокой, зато с очень быстрым течением. Через нее перекинулся мост — такой, что лучше бы не было. Старое веревочное сооружение наверняка еще прошлой эпохи, дышащее на ладан, не развалившееся еще только молитвами людей, которые оставляли подношения в дорожном алтаре у моста. Дин, завидев этот шедевр инженерной мысли, с недоумением посмотрел сперва на меня, потом на хлипкую переправу, а потом на своего Персика.

— Учитель… — протянул он. — А мост под моим ослом не сломается?

— Да не должен… — задумчиво проговорил я. — Ты же не собираешься на нем джигитовать.

Кириэн тем временем подошла к самой кромке воды, присела на корточки и опустила руки в воду.

— Ледяная, — отметила она. — К тому же течение катастрофически быстрое. Если упадем, выбраться будет очень сложно.

— Не пугайте меня, любезная риннайн! — завизжал Дин. Кажется, он готов запрыгнуть на руки самому себе. — Мне и так страшно ступать на этот мост!

— Опасность на самом деле тут не в том, что мост держится на соплях, — вмешался я. Мои вампиры стояли как вкопанные у входа на мост, не в силах продвинуться дальше ни на один прыжок. Трупы не могут сами пересечь текущую воду, в этом им нужна моя помощь. Я достал из своей сумки стопку заклинаний, записанных на желтой бумаге куриной кровью, отсчитал девять штук, после чего, выкрикнув формулу, налепил первому вампиру бумажку на спину. И так же с остальными. Взмах меча, звон колокольчика — и первый вампир совершил прыжок вперед, а следом за ним и остальные. Кириэн с тихим “А-ах!” прижала ладони ко рту, но ничего опасного не произошло. Мост опасно качнулся, оставшись целым, и переход начался.

— Дин, замыкай шествие со знаменем, — приказал я ему. — Риннайн Шнайдер, идите перед ним. Я в голове!

Девушка двинулась по мосту вперед, проверяя ногой каждый последующий шаг, следом за ней двинулся Дин со знаменем и ослом, попутно набирая на телефоне сообщение — или комментарий. Я в этом почти не разбираюсь.

— Осторожно только! — призвал я. — Без лишних движений, иначе весь правильный поток «ци» полетит к чертям!

— Сейчас, учитель, — проговорил Дин и снова затыкал пальцем в телефон: — Проклятый тормозной интернет!

Пожалуй, если бы Дин не был так интернет-зависим, то того, что случилось дальше, не случилось бы вовсе. Неловкое движение моего ученика — и телефон выскользнул из пальцев молодого человека, со стуком упав на полусгнившие доски, и поехал ко краю моста… Опасно, очень опасно! Дин, только не делай глупости, я тебя умоляю!

— Стой, проклятая мобила, я еще не выплатил за тебя кредит! — возопил верный мой ученик и рванул за своим телефоном вперед. Корявые доски не выдержали такого порыва души и с треском подломились, низвергая Дина прямиком в ледяную воду, в бурное течение, вместе с его телефоном. Кириэн пошатнулась, и девушка, вскрикнув от испуга, полетела с моста в воду вслед за Дином, а за ней в эту же дыру провалилось и трое замыкающих цепочку вампиров в придачу. Осёл Персик, увидев своего хозяина в беде, вскочил в “свечу” и истошно заревел, и меня обуяла самая настоящая паника. Вот как знал, что не стоило открывать этой бумагомарательнице двери! Писали же в книжках — если к вам приходит какая-то зеленоволосая девица и предлагает что угодно, связанное с приключениями, магией, сказочными тварями, нужно немедленно кинуть в нее горшок с острым тофу, сжечь свой дом и бежать в Гринландию!

— Что вы натворили! — схватился я за голову. — Стойте! Стойте!

Выхода не было — и я прыгнул с моста вслед за своими компаньонами. В первую очередь следовало вытащить вампиров, пока их не унесло течением. Потеряю хоть один труп — и даос деревни Гаолун и родственники покойных мне хвост на палантин пустят! От Дина не было никакой пользы — зарёванный парень бродил по пояс в воде, силясь отыскать свой утопленный телефон, а вот Кириэн я заметил далеко не сразу. Как я ошибался, думая, что она городская белоручка! Девушка схватила под мышки один из трупов и теперь, медленным шагом преодолевая течение, силилась выбраться из бурного потока.

— Риннайн Шнайдер! — закричал я, показывая девушке оба больших пальца, и побрел ей навстречу. Ей-богу, если бы не законы Неба, дозволяющие обучать на даоши только мужчин, я бы лучше взял в ученицы ее!

— Рин Чан! — закричала она в свою очередь. Она передала мне вампира, а сама внезапно рыбкой нырнула под воду — очевидно, чтобы вытащить нового немертвого бедолагу из водного плена. Так, одного за другим, мы вытащили всех трех вампиров и теперь сидели на берегу, трясясь от холода. Я подумал о том, что Кириэн не так проста, как кажется. У меня даже появилось крамольное желание узнать эту любопытную девушку получше. Да она даже отважнее меня!

Все наши вещи промокли, как промокли и бумажные талисманы на лба и спинах вампиров-ныряльщиков, отчего мне пришлось снова воспользоваться магией, чтобы подчинить их своей воле — благо, это не составило особого труда, так как они были ослаблены после пребывания в воде. Шестеро их “коллег” по смерти были целы и невредимы и стояли на берегу в ожидании, когда же можно будет продолжить путь. А продолжить путь еще можно будет далеко не скоро.

Дин сидел возле моста, поджав колени к груди, и размазывал слезы по щекам, оплакивая свою невосполнимую потерю. Он вытащил телефон, но тот безвозвратно нахлебался воды и теперь не включался.

— Наверное, восстановлению не подлежит… — проныл он и снова всхлипнул. — Мои видео… Мои аккаунты в соцсетях…

Я решительным шагом подошел к нему и влепил парню некислый подзатыльник. Лицо мое в этот момент было совершенно непроницаемым. Я был убить его готов за такую безалаберность!

— Ай, учитель!

— Лучше бы себе сессию купил, а не последний телефон, — процедил я.

— Мы все мокрые. И грязные! — плаксиво проныл Дин, осматривая себя. Его белая футболка была в темных пятнах, джинсы истекали водой, вода же хлюпала в его кедах. Да чтоб он знал, он не один тут такой красавчик!

— Главное, что с вампирами все в порядке, — философски заметила Кириэн. — И с осликом все хорошо.

Ослик уже успел отойти от потрясения на мосту и теперь невозмутимо пасся у дороги, пощипывая жесткую солому, в которую превратилась трава под влиянием многодневной жары. Вот бы мне способность так быстро успокаиваться! Меня до сих пор трясло от произошедшего.

— Главное, что мы поймали всех вампиров… — вздохнул я, силясь унять себя, и в сердцах снова дал Дину по затылку: — Будешь знать, как страдать фигней!

— Учитель, а сейчас-то за что?!

— Рин Чан, не бейте его, — взмолилась Кириэн. — Нам всем и так тут плохо!

— Ладно, — буркнул я, складывая руки на груди. — Внеплановый перерыв на привал! Сушим вещи, обсыхаем и идем дальше.

* * *

Всю дальнейшую дорогу Дин молчал, только еле слышно всхлипывал — злосчастный телефон он так и не решился выкинуть, и теперь держал его в кармане брюк, видимо, надеясь, что ему удастся однажды отвезти его в сервисный центр.

— Ну не переживай, Дин, — попыталась утешить его наша зеленоволосая спутница. — Телефон — дело наживное. Выплатишь ты за него кредит.

— Да даже не телефон жалко, — хлюпнул носом мой ученик и тяжело вздохнул. — У меня в одном приложении вообще даже “галочка” была, официальный аккаунт, два миллиона подписчиков…

Два ляма подписчиков?! У этого балбеса?!

— Я стесняюсь спросить, за что, — буркнул я неодобрительно, скосив взгляд на скорбящего Дина.

— Я делал образы, вдохновленные самыми разными источниками, — вздохнул молодой человек. — Наряды в стиле героев фильмов, мультиков и все такое.

Понятно теперь, зачем этому парню столько шмоток.

— А потом что случилось, Дин? — деликатно спросила Кириэн. Парнишка покачал головой, не желая говорить дальше. Я хмыкнул — конечно, ведь, скорее всего, его отчислили из университета, и снимать глупые видео под веселую музыку стало в разы сложнее, с деревенской-то жизнью.

— И, так как я утопил телефон и не могу даже объявить своим подписчикам об этом, теперь люди начнут от меня отписываться! — плаксиво вскричал он в небеса и со стоном выдохнул. — Это был мой единственный источник моральной поддержки!

— Ну не плачь, Дин, — ласково проговорила Кириэн и в знак утешения чмокнула парня в лоб. — Я помогу тебе в этом. Мы можем скачать это приложение на мой телефон, ты сделаешь вход и запишешь видео, в котором объяснишь все подписчикам, и никто не отпишется. Ну! Выше нос! — и она добродушно улыбнулась. Дин поднял на нее свои заплаканные глаза и с глухими рыданиями уткнулся ей в плечо.

Я как-то стыдливо отвернулся. Почему-то мне стало максимально неловко в этой ситуации, что я даже толком не знал, что сказать и как отреагировать на эту ситуацию. Хотя, попрошу заметить, обычно за словом в карман я не лезу!

— Ну хорош, хорош, — с легким раздражением молвил я. — Дин, больше нет причин плакать. Все у тебя будет хорошо.

— Правда, учитель?..

— Правда, правда. А теперь давайте шевелить ногами, скоро уже вечер, и мы уже должны быть в городке Йонсен, чтобы заночевать там.

Обычно я не оставался в Йонсене на ночь — дорога до Гаолуна занимала ровно двенадцать часов пути, если идти одному и без приключений, но из-за постигшего нас казуса с мостом придется сделать остановку. Благо, я знал хорошую гостиницу, в которой могли принять и меня с учеником, и иностранку, и прыгающие трупы, и даже осла — были бы деньги. А вот с деньгами как раз у нас возникла большая проблема…

Мы с Дином успешно забронировали двухместный номер, а также конюшню для трупов и ослика, но, когда пришла пора расплачиваться и я полез в сумку за кошельком, я обнаружил, что сотенные купюры в этом самом кошельке размокли до состояния каши — как будто бы кто-то вздумал их переработать на вторсырье.

— А вы… Это.. Безнал не принимаете?.. — с полумертвой надеждой промямлил я, когда управляющая на ресепшене посмотрела на меня взглядом змеиной девы, обращающей людей в камни.

Очнись, лисья шуба, в этом захолустье банкоматов никогда не видели, они были в шоке, когда ты на самокате сюда прикатился, а ты им втираешь про какой-то безнал.

Потерпев сокрушительное поражение, я, униженный, оскорбленный и оплеванный, отошел в сторону, где на лавочке под монстерой сидел Дин и болтал ногами в ожидании, когда он сможет растянуться на уютной постельке и отдохнуть наконец от всего этого безумия.

— Ну что, учитель? — весело спросил он. — Тебе дали ключи от номера?

— Во! — и я продемонстрировал ему кукиш. — Вот нам, а не номер. А знаешь почему? Купюры в кошельке превратились в фарш от сырости. Конечно, их не принимают.

Дин сразу же скис. С завистью наблюдая, как Кириэн бронирует себе лучшие соло-апартаменты на этом постоялом дворе, мой ученик тяжко вздохнул.

— А если у нее занять…

— Вот еще! — фыркнул я. Гордость не позволяла мне опуститься до одалживания денег, пусть даже и ненадолго.

— Но Кириэн так же добра, как и прекрасна… — заканючил было верный мой ученик, как я тут же осек его:

— “Нет” значит “нет”! Я не стану занимать у нее ни юаня!

— Но учитель… Как мы тогда заплатим за гостиницу? Я не хочу спать на улице!!!

— Спокойно! — и я хлопнул своего ученика по крепкой могучей груди вуконгского красавчика. — У твоего учителя есть отличная идея, как нам достать денег на гостиницу и луковые чипсы впридачу. Пойдем на улицу.

На улице я подошел к ослику Дина и легко стащил с поклажи свою сумку. Сняв ее с легким стуком, я мягко расстегнул молнию чехла, и миру явилась моя Фелис — обклеенная банановыми наклейками желтая укулеле, не заставшая разве что сотворение мира.

— Вот мое секретное оружие! — провозгласил я и вскинул руку с Фелис наверх.

— Учитель… — недоверчиво проговорил Дин. — Ты же умеешь, да?

— Спрашиваешь! — азартно воскликнул я и, поудобнее перехватив миниатюрную гитару, взял аккорд до-мажор. Получился веселый и задорный “трунь”, который привел моего ученика в натуральный восторг, даже несмотря на то, что укулеле мальца расстроилась в дороге.

— Только я петь не умею… — с сожалением проговорил он, на что я тут же утешил его:

— А тебе и не нужно петь. Ты будешь ходить со шляпой и собирать деньги с благодарных слушателей!

— А и то верно! — обрадовался Дин, очень довольный тем, что ему не нужно демонстрировать свою безголосость. — Давай, учитель, пойдем скорее!!

Мы с Дином устроились на главной площади Йонсена, прямо рядом с главной достопримечательностью этого мелкого городка — фонтана, изображающего битву Нечжа с морским змеем. Колёса под ногами великого божественного героя искрились водяными струями, из острия его копья бил сияющий водяной луч, а его противник, страшное морское чудовище, извергал из пасти целый бурный поток. Свет закатного солнца падал так, что повсюду плясали радужные отблески, а несильный ветер уносил воду из фонтана, распыляя ее росой на всё в округе, даря приятную прохладу. Вокруг центральной композиции был разбит сквер, на лавочках отдыхали люди, некоторые целыми семьями, некоторые с книгами, рядом две старушки кормили голубей. Лучше места для импровизированного концерта не по заявкам не найти.

— Ну, дружок, — и я вручил Дину свою “громовую шапку”, открывая на всеобщее обозрение свои лисьи уши, — Подходи к каждому и смотри им прямо в глаза, и не забывай улыбаться!

Дин кивнул и занял свое место рядом со мной, а я накинул ремень от укулеле на шею, после чего провел рукой по струнам.

— А не спеть ли мне… Песню о любви! — важно провозгласил я. К сожалению, эта вступительная фраза оказалась обращена практически в пустоту — гулящие практически не обратили на меня внимание. Старушки с голубями повернули на меня головы буквально на мгновение, а остальные даже не почтили вниманием вашего покорного слугу. Скорее всего, мой голос заглушил шум фонтана. Впрочем, я не стал отчаиваться, а ударил по струнам и запел самую пронзительную и душещипающую песню, о черном маге, светлой жрице и их запретной любви. Я старался изо всех сил, пытаясь дотянуть ноты до конца, чуть подвывал в конце, страдальчески вздыхал в нужных местах — в эмоциональности исполнения мне нельзя было отказать. Дин топтался на месте, неуверенно протягивая шапку к случайным прохожим — они, как назло, ускоряли шаг при виде моего ученика. В итоге первая песня принесла нам ровно семь юаней. Неплохо для дебюта, но хотелось бы более достойной оценки своих стараний.

Я заметил неподалеку Кириэн. Девушка стояла, сложив руки на груди, и со здоровым скепсисом наблюдала за нами с Дином. Не следовало давать ей повода насмехаться над нами! Поэтому я тотчас затянул вторую песню — на этот раз про тыкву, банку с землей и кратер Тихо, который вроде как на видимой стороне Луны. Поправьте, если ошибаюсь.

Песня была полна задора, “йи-ха-ха-ха”, а также самых внезапных эпитетов, которые по внезапности посоперничали бы со свиной головой в ваших помидорных кустах, а потому была труднодоступна для понимания среднестатистического вуконгского обывателя. Песня про тыкву, банку земли и кратер Тихо принесла нам всего три юаня.

— Учитель! — вскричал Дин, пялясь на жалкие несколько монеток в шапке. — Тут что-то непонятно — либо песни твои дурацкие, либо ты петь не умеешь, а, скорее всего, и то, и другое!

— Но-но-но! — пригрозил я ему пальцем, поудобнее перехватывая сползшую на ремне Фелис. — Еще один такой фокус — и мы поменяемся ролями!

Мой ученик сразу приуныл. Он не умел ни играть на укулеле, ни петь, потому со скорбной миной протянул прохожему шапку, надеясь еще хотя бы на один юань. Мужчина же прошел мимо, даже не посмотрев на моего парня.

— Вообще-то жадность никогда до добра не доводила! — обиженно проговорил я ему вслед.

Тем временем Кириэн подошла к нам и участливо заглянула в нашу шапку. Одна монетка в пять юаней и пять медяков. Ну, я так не играю.

— Мальчики, сдается мне, что вам нужна помощь, — проговорила она.

— Я не буду занимать у Вас денег, любезная риннайн! — воскликнул я. — Я честный человек, и я не люблю ни давать в долг, ни просить!

— Нет, нет, — со смехом подняла она ладони. — Я помогу вам с Дином собрать деньги. Играете Вы хорошо, да… Не хочу хвастаться, но пою я получше Вас. Мне кажется, нам лучше объединиться. Что скажете?

— Да! Да! Да! — вскричал Дин. Видимо, мои песни ему встали уже поперек горла. Минуточку! Он просто их не понимает, малолетний дуралей. Ну ничего. Вот вернемся домой, будем учить и про кратер Тихо, и про черного мага, а еще у меня есть конский череп с творогом внутри. И про самурая, вспоровшего себе живот тяпкой. У меня вообще песен много!

Я же нахмурил брови. Вот еще… Какой позор для меня, как для барда! Но делать нечего — с текущим темпом доходов собирать деньги мы будем до самого утра, и мне пришлось согласиться на предложение девушки.

— Что будете петь, риннайн Шнайдер? — поинтересовался я, поправляя Фелис. Девушка призадумалась на секунду, а после этого спросила, знаю ли я мотивы новогодних колядок.

— Спрашиваете! — воскликнул я, и в доказательство наиграл “Счастливого Нового Года”. — А также могу многие другие. Я обожаю такие песенки!

— Отлично! — обрадовалась девушка. — Тогда давайте начинайте играть, а я буду петь! Дин, держи шапку наизготовку, вот как раз идут люди!

Я ударил по струнам, и она запела. Да как запела! Я был готов поклясться, что никогда не слышал такого глубокого альта, достигающего в самом нижнем диапазоне чуть ли не до моего тенорка, такого пронзительного голоса, берущего тебя за самую душеньку. Поразительно!

При первых же звуках голоса Кириэн, мощного настолько, что он без микрофона заглушал рёв фонтана и гул толпы, люди обернулись на нас. Зеленоволосая иностранка, поющая новогодние песни под укулеле даоса с лисьими лапами и хвостом — то еще зрелище! Такое не каждый день увидишь. Люди стекались к нам, обступая нас полукругом, и с каждой минутой их все прибывало. Любопытствующие зеваки толкались в попытке выбить место поближе, чтобы посмотреть на удивительную певицу. Дин, не будь промах, тут же подскочил к людям с шапкой и широкой улыбкой, и впервые в шапку опустилась купюра в пятьдесят юаней.

Железо следовало ковать, пока горячо, и я заиграл “Где венок из остролиста” в надежде, что Кириэн знает и эту колядку. И я не прогадал. Этот голос манил, завораживал, очаровывал, и люди даже и не думали расходиться. Дин звенел мелочью в шапке, пряча крупные купюры в карман джинсов, чтобы случайно не потерять их. Я и поверить не мог в то, что помощь Кириэн будет настолько кстати и настолько вовремя!

За полчаса мы исполнили все колядки, которые я знал, и собранных денег хватило бы на целых три дня в люксовых апартаментах этого постоялого двора — с телевизором, душем и двухразовым питанием. Дин сиял, как начищенная медная монетка — он, как никто другой, осознавал это.

— Ну все, господа, — со смехом проговорила Кириэн, потирая свою шею, — расходитесь. Мы закончили.

— Милая ши, а завтра вы еще приедете? — с надеждой спросила ее одна из тех двух старушек, которые кормили голубей, на что девушка с улыбкой покачала головой:

— Нет, любезная ринна, мы будем уже далеко отсюда.

— Ну все, хорош, — и я, закинув укулеле за спину, решительным шагом отошел в сторону, прорвав круг из наших благодарных слушателей. — Дин, тащи сюда шапку! Сколько у нас в общей сложности?

— Восемьсот восемьдесят два юаня, учитель! — воскликнул верный мой ученик — он уже успел пересчитать всю нашу выручку. Я пересчитал деньги сам, после чего взял четыреста юаней и протянул их было Кириэн, но девушка в ответ с усмешкой покачала головой:

— Нет, рин Чан, не надо.

— Но риннайн Шнайдер! — воскликнул я. Я чувствовал, что будет как-то нечестно, если я не поделюсь с Кириэн частью выручки, но та и слышать ничего не хотела о деньгах.

— Во-первых, у меня самой достаточно денег, — строгим голосом сказала она в ответ на мою очередную попытку всучить ей купюры, — а во-вторых, я просто обожаю петь, и это я по идее должна быть благодарна вам с Дином за возможность размять голос.

Надо сказать, я не сильно расстроился. В конечном итоге, деньги есть деньги, и они лишними не бывают. Особенно у таких бедных даосов, как я.

Мы с Дином успешно забронировали лучший двухместный номер на том самом злосчастном постоялом дворе, проигнорировав подозрительный взгляд управляющей. Если честно, я и сам бы смотрел так на недавних бедняков, которые вдруг пришли за лучшими комнатами. Так или иначе, вампиры были заведены на конюшню и окружены барьером Восьми Триграмм, ослику задали сена, а мы уютно устроились в наших апартаментах. Люкс в этой гостинице подразумевал черно-белый телевизор, еще с кинескопом, громоздкое радио, которое местные именовали “воксом”, картину на стене “Девочка с персиками”, две кровати с панцирными сетками, каждая из которых оказалась Дину коротка (мы проверили), а также, внимание, душ со сломанным рожком, вода из которого текла только горячая.

— Учитель, — мечтательно проговорил верный мой ученик, устроившись в поеденном молью кресле с журналом — тут была целая гора журналов про боевые вертолеты древних цивилизаций, противостояния Императора прошлой династии с рептилоидами, зловещие планеты в зените и прочие подобные глупости.

— Чего, Дин?

— Ты когда-нибудь слышал такой голос, как у риннайн Шнайдер?

— Никогда, — честно признался я. В памяти снова всплыли эти глубокие звенящие ноты, которые она брала так легко и непринужденно — и ей даже не потребовалось распеваться! Нечто потустороннее было в этом голосе, но не могильное, как у банши, а волшебное, манящее, чарующее, зовущее…

— Мне кажется, я влюбился… — вздохнул Дин, и лицо его осветила глуповатая улыбочка. Я в ответ только хохотнул. Голос Кириэн, конечно, великолепен, и сама она человек широчайшей души, и вообще она удивительна, но, черт возьми, Дин!

— Не строй иллюзий, дурачок, — молвил я. — В далеком Атласе у нее наверняка поклонников как гнилых помидоров в компостной куче. А вообще давай собирайся, сейчас мы с тобой пойдем кое-куда.

— Куда, учитель? — расстроенно молвил Дин. Его не обрадовало ни то, то ему не пробиться к Кириэн сквозь толпу ее гипотетических ухажеров, ни то, что сейчас нужно куда-то идти.

— Ты же хочешь еще денег, верный мой ученик? — с хитрецой спросил я и продемонстрировал Дину бумажный листок с тонко выписанным на нем заклинанием — узоры были настолько сложны, что легко было потеряться, где начинается один завиток и заканчивается другой.

— Д-да… — неуверенно протянул Дин. — Только что ты собираешься делать с этим листочком?

В этот момент в нашу комнату постучали. Я с тяжелым вздохом спрятал свой талисман под рубашку, после чего крикнул “Входите!”.

— Мальчики? — и в комнату заглянула зеленая кудрявая голова нашей спутницы. — Я предлагаю вам приятно провести время.

— И как же? — с легким скепсисом проговорил я.

— Здесь можно взять в аренду настольные игры! — азартно воскликнула Кириэн. — Предлагаю воспользоваться этой возможностью и порубиться во что-нибудь легкое и ненапряжное. У них есть “TRES”!

— О, “TRES”! — обрадовался Дин. — Учитель, учитель, а давайте!

— Пожалуй, мы пас, — поднял я руки. Дин в ту же секунду скис. Кириэн тоже приуныла.

— А что так? — расстроенно спросила она.

— Видите ли, риннайн Шнайдер, у нас с Дином есть одно дело. Мы должны посетить одно важное место в этом городке.

— Полагаю, мне стоит пойти с вами, — улыбнулась Кириэн. — Кажется, дело пахнет приключениями, а я много раз вас выручала из беды!

— Всего два, — буркнул я. Девушка сердито посмотрела на меня.

— И куда же вы собрались пойти, если не секрет?

— Секрет, — молвил я нарочито спокойно и сложил руки на груди. Наша спутница закатила свои темные глаза с вишневым отливом, после чего, нахмурившись, молвила:

— И почему же, позвольте узнать, я не могу пойти с вами? Это какие-то важные мужские дела?

— Риннайн Шнайдер, — строго проговорил я. Как мне показалось, у меня даже сверкнули очки в лучах заходящего солнца. — Не напомните ли, кто возглавляет нашу, так сказать, экспедицию? Я отвечаю за каждого из вас. Знали ли Вы, что в этом городе гуляет на широкую ногу банда Да-Дао, “Бешеные Топоры”?

— Учитель! — возопил мой ученик. Ну паникер, ну честное слово! — И мы еще собрались пойти куда-то, когда тут повсюду бандиты?!

— А ну цыц! Да, “Бешеные Топоры”, — повторил я. — Они похищают девушек, чтобы доставить их в гарем своему главе. А еще мародерствуют, промышляют рэкетом, разбоем и просто всякими непотребствами. Может быть, даже убивают.

— Убивают! — ахнул Дин и даже потерял цвет. Я только торжествующе хохотнул. Ну Дин!

— Что ж, — прохладно молвила Кириэн, которой, в отличие от меня, было далеко не до веселья. — Я наглядно доказала вам, что я ни разу не “дева в беде” и мне не нужна ничья помощь, но, кажется, Вы все еще не воспринимаете меня всерьез.

— Останьтесь в номере, любезная риннайн, — уже более миролюбиво проговорил я. — Мы с Дином просто прогуляемся вокруг гостиницы перед сном, а потом пойдем к вам, и мы поиграем в какую угодно игру, которая только вам понравится.

— Ох, хорошо, — с важной улыбкой проговорила девушка. — Жду вас через полчаса.

— Учитель, — боязливо проговорил Дин, стоило только Кириэн покинуть наш номер. — Ты же ей наврал.

— Разумеется, — согласился я. — Ты же ведь не хочешь упускать самый счастливый день в своей жизни?

Когда мы вышли из гостиницы, я подошел первым делом к дворнику, который подметал дорожки возле постоялого двора. Вложив в руку старику десятиюаневую монетку, я спросил:

— Что, отец, игорный дом еще не закрыли?

— Нет, господин даос, — отвечал дед, пробуя монетку на зуб. — Только сами понимаете, что там за публика.

— Покорнейше благодарю, — и я двинулся по тропинке дальше, после чего обернулся на Дина: — Ну чего встал? Ты идешь со мной или нет?

— Учитель, ты что, собрался в казино? — удивился мой побледневший ученик.

— Именно.

— А как же Кириэн?

— Кириэн ничего не узнает, — хитро улыбнулся я. — Ну все, пойдем!

Игорный дом поражал своим ненормально богатым убранством для этого нищего городишки. Красный цвет, золото, огромные веера на стенах, роскошные столы для маджонга, большие растения в красивых кадках — все это поражало воображение. Как и полагается, в казино не было ни окон, ни часов. Зато были люди, сидящие за столами, активно играющие, азартно набирающие костяшки с заветными рисунками. Чувствовалось, что здесь проигрывают и выигрывают, что здесь крутятся деньги.

— Учитель, мне тут не нравится, — проныл мой ученик, косясь на работников казино, которые провожали нас слишком пристальными взглядами — ведь мы не были похожи ни на богачей, ни на лудоманов. — Давай лучше пойдем в номера… Там риннайн Шнайдер нас ждет…

— Перестань бухтеть, — отмахнулся я от него. — Ты вообще в маджонг играешь?

— С дедушкой играл…

— Отлично, сядешь со мной! — обрадовался я. Все-таки гораздо интереснее играть не одному, а в паре.

Мы с Дином вписались в игру к одинокому господину, и вскоре к нам присоединился работник казино, который также взял на себя роль банкира, и партия началась.

Стоит сказать, что Дин играл просто отвратительно — похоже, дедушка ему поддавался. Зато мне везло просто сказочно. Я обыграл и одинокого господина, и нашего банкира, и Дина. Одинокий господин попытался отыграться, но проиграл мне и в этот раз. Дин перестал пытаться играть в принципе и просто стал позволять мне выигрывать — в принципе, хорошая тактика, хотя я и без его помощи справлялся отлично.

— Я выигрываю! — воскликнул я в конце четвертого круга, сгребая к себе крупные стопки банкнот. — Еще круг, господа?

Одинокий господин махнул рукой и вышел из-за стола. Я ни капли не расстроился, а вместо этого принялся складывать деньги в свою сумку. Наш банкир вежливо откланялся нам и тоже покинул наш столик.

— Потрясающе, учитель! — воскликнул Дин. — Ты везунчик, каких поискать!

В ответ я хитро улыбнулся и украдкой приподнял полу своей рубашки — изнутри к ней был прикреплен тот самый листочек, который я до этого показывал Дину в гостинице.

— Вау… — прошептал мой ученик. — Я тоже так хочу… Ты же меня научишь?

— Тише будь, — низким шепотом проговорил я. — Потом все покажу и расскажу.

Как раз тогда, когда последняя стопка крупных купюр перекочевала ко мне в сумку, неожиданно к нам подошел наш банкир, да не один, а в сопровождении высокого молодого человека в черном длинном одеянии. За его спиной стояли два молодчика совершенно головорезного вида, и Дин испуганно пискнул. Не нужно быть волшебником, чтобы понять — мой ученик наконец-то догадался, что казино принадлежит банде Да-Дао.

— Друг, — обратился ко мне молодой человек неожиданно мягким и приятным голосом. — Вы уже давно играете. Может, передохнете?

— Какой отдых? — весело спросил я и икнул — выпитое за игрой вино давало о себе знать. — Я же выигрываю.

— В таком случае, — и молодой человек раскрыл золоченый веер, — предлагаю Вам подняться в комнату для особо важных гостей, где играют по-крупному.

Я на мгновение растерялся, и Дин, заметив этом, умоляюще посмотрел на меня. А внутри меня разрывались противоречия, усиленные алкоголем. С одной стороны, я уже выиграл достаточно денег, а с другой…

— Нет, — молвил я наконец. Все-таки важно вовремя остановиться. Дина я с собой не возьму, потому что он там точно проиграет собственную задницу в рабство, а оставлять его в общем зале — равноценно неразорвавшемуся снаряду времен Великой Войны, найденному грибниками. — Нет, спасибо. Мы уходим. Пошли, Дин, — и собрался было встать из-за столика, как в грудь мне уперся сложенный со свистом золоченый веер.

— Подумайте хорошо, друг, — молвил молодой человек так же мягко, но с ощутимым нажимом.

— Я уже подумал, — заявил я, отодвигая в сторону веер. Поднявшись на ноги, я закинул через плечо свою сумку, набитую деньгами, после чего сделал шаг в сторону. Дорогу мне тут же перегородил один из телохранителей бандита.

— Значит, слухи не врут, — несколько нараспев молвил молодой человек, поигрывая веером. — В нашем скромном городе объявился Лисий Даос, который опять взялся за старое. Честным способом столько денег не выигрывают, уважаемый.

— А Вы докажите! — с вызовом воскликнул я и поднял руки ладонями вперед и вверх, чтобы доказать свою невиновность. Увы, в этот момент случилось непредвиденное. Мой талисман удачи, спрятанный под рубашкой, самым коварным образом откололся от изнанки моей одежды и мягко спланировал на пол, где тут же был подобран одним из головорезов главаря бандитов и был предан ему.

— Честным способом, говорите? — едко спросил тот, безжалостно сминая плод моих получасовых каллиграфических трудов. Специально же я готовился к этому дню! — Кажется, Вам было мало тех денег, которые Вы вынесли у нас два месяца назад, хозяин Синьбанчжана. Возьмите его! — скомандовал лидер своим прихвостням, взмахнув веером.

Дин заверещал от страха, закрыв лицо руками. Признаться честно, я тоже струхнул. Да, два месяца назад я точно таким же образом вынес отсюда двести тысяч юаней, но мне тогда ничего не было за это, ведь не пойман — не вор, а вот сейчас, кажется, придется расплачиваться и за этот поход, и за предыдущий, и еще за предыдущие…

— Отставить ныть, Дин! — закричал я и схватил парня за руку. — Мотаем отсюда!

Мотать так просто не получилось. Оба бандита вытащили из-за поясов ножи, и я принял единственно верное решение — взмахнул своей лапой, метя прямо в руку нападавшего и с силой хлопнул в ладоши. Полутемное помещение захлестнул жесткий белый свет, ослепивший абсолютно всех. Пока все, и бандиты, и не бандиты, продирали глаза, я снова сцапал хнычущего Дина за руку и, ничего не видя вокруг себя, потащил его туда, где должен был находиться выход.

— Чего стоите, олухи! — донесся до нас крик хозяина заведения. — Хватайте их!

Из плюсов нашего положения было то, что выход находился буквально в трех метрах от нас. Минус был в том, что дорогу нам перегородили еще да-даовцы. Да они что, из-под земли выросли?!

Я загородил собой Дина, после чего встал в боевую стойку, очертив лапой полукруг. Одна рука протянулась вперед, вторая опустилась в сумку. Лишь бы найти среди всех этих бесполезных денег нужное заклинание…

— Хо! — воскликнул я и выхватил из сумки желтый прямоугольник с вязевым орнаментом, выписанным куриной кровью, и он тут же вспыхнул зеленым пламенем. Бандиты подались назад в нерешительности, а я швырнул горящее заклинание перед собой. Ковер вспыхнул как бумага, и я, пользуясь замешательством, рванул вперед через пламя и врезал первому же в челюсть, второму оцарапал когтями на лапе щеку. Где-то за мной кричали простые посетители, в казино царила самая настоящая паника, и мое сердце бешено стучало — я бил, я дрался, я уворачивался, я швырялся мебелью и зеленым огнем, поджигая казино без всяких зазрений совести, и, напоследок крутанувшись, совершил поистине супергеройский мега-ультра-гигаудар, повалив кадку с бамбуком прямо на здоровенного амбала, с которым, если честно, я опасался связываться напрямую. Путь свободен!

— Дин! — закричал я. — Вперед! — и снова хлопнул в ладоши, вызывая ту же вспышку яркого света. Дин, зажмурившись, ломанулся вперед, через пламя, с диким криком, и следом ему вторили ослепленные бандиты из горящего зеленым огнем казино. Свежий воздух придал нам сил, и мы побежали, скрывшись в ближайшем проулке.

Когда мы уже были в соседнем квартале, дым, валивший из игорного дома, был виден отлично и, казалось, был еще и окрашен в противный серо-зеленый цвет. Интерьер наверняка представлял собой печальное зрелище, ведь я не только поджег дорогие ковры, но и еще опрокинул по дороге несколько столов и, кажется, сломал пару стульев, кидаясь ими в преследовавших нас бандитов.

— Отлично заработали! — воскликнул я, переводя дух и заглядывая в набитую битком сумку. — Сколько тут? Надеюсь, много!

— Учитель… — пробормотал Дин. На моего ученика было страшно смотреть — перепуганный до смерти, бледный, весь трясущийся. Такое пережить! Даже жалко его как-то — ведь он даже понятия не имел, с кем ему предстоит иметь дело! Такой учитель, как я — один на гуголплекс. Я с хитрецой приложил палец к губам, после чего шепнул ему на ухо:

— Кириэн ни слова. И про то, что мы только что разнесли казино — тоже.

Когда мы с Дином приползли в гостиницу в первом часу ночи, взмыленные, помятые, а я еще и поддатый после винных возлияний во время игры, но при этом оба счастливые как никогда, с полной-то сумкой денег, Кириэн уже поджидала нас в холле постоялого двора — с упертыми в бока руками, пылающая мало с чем сравнимым неудовольствием.

— Где вас носило? — прошипела она. Ее гнев буквально можно было пощупать рукой и быть размазанным им об стену. Я предусмотрительно сделал шаг назад и огляделся — администраторы занимались своими делами и им не было никакого дела до наших разборок. Наверное, это и к лучшему — ведь Кириэн была зла совершенно не по-детски.

— Это все его идея! — испуганно пискнул Дин, прячась за мою спину от такого напора со стороны нашей зеленоволосой спутницы. Чертов трус. Прими свою судьбу достойно! Я вот никуда не убегаю, хотя так хотелось бы.

— Какая еще идея?

— Пойти… погулять… — брякнул мой ученик и спрятал глаза, после чего весьма ощутимо пихнул меня в бок: — Учитель, скажи ей!

— Да, гуляли они! — воскликнула девушка, не дав мне и рта раскрыть, и скептически осмотрела мои сбитые кулаки. — Вы что, подрались с кем-то? Без меня?

— С бандой Да-Дао, — сказал я. Чтож, в этом я ей не соврал — казино действительно принадлежало этим отморозкам, терроризирующим город уже добрых три года. — Вот видите, риннайн Шнайдер, я же говорил — опасно выходить из номера!

Темно-вишневые глаза опасно сощурились. Любезная риннайн не верила мне ни на йоту.

— Мы заработали денег, — будто пытаясь загладить нашу вину, ввернул Дин. У меня буквально челюсть упала на пол. Ты что творишь, дурень! Ты же сдаешь нас с потрохами!

— Какие деньги? Откуда? — язвительно проговорила Кириэн. — Кого вы ограбили?

— Банду Да-Дао… — вздохнул я. Ну, раз уж Дин начал, то будем позориться до конца.

— Так, рассказывайте, — и писательница сложила руки на груди. — Рассказывайте все, как было. И я, так и быть, не убью вас.

Мы переглянулись. Говорить никто из нас не хотел. В конечном счете, дым от горящего казино был виден из окна холла очень даже хорошо, что было красноречивее любых слов.

— Ну? — рыкнула Кириэн. Ой, мама!

— Учитель пошел в казино! — выпалил Дин. — И обыграл их на много денег, а потом они на нас напали, потому что учитель жульничал!

Я закатил глаза. До взрыва термоядерной боеголовки три… два… один…

— Энтони Чан!- воскликнула Кириэн и сердито “цыкнула”. — Я была о Вас лучшего мнения!

Ну вот, начинается. Нравоучения, прямо как в детстве. Это не делай, то не делай, туда ходи, сюда не ходи, с этим мальчиком дружи, а с этим не играй. На минуточку, я — взрослый человек и сам несу ответственность за свои действия! Хочу я сжечь казино — сожгу его дотла, захочу денег — выиграю, сколько получится, а если получу люлей — виноват буду только я сам! Только я открыл рот, чтобы сообщить об этом нашей риннайн, как та гневно продолжила:

— Так бездарно попасться! Как вообще можно было так?!

— Да в каком смысле? — растерялся я. Этих фраз Кириэн я ждал меньше всего в данный момент, признаюсь честно.

— В том, уважаемый Лисий Даос, — проговорила она, чеканя каждое слово, — что Вы сами спровоцировали бандитов, обманули девушку, заставив ее играть в “башню” сама с собой, а теперь пытаетесь сделать вид, будто бы ничего и не было!

К горлу подступило непонимание и тошнота. Кажется, последний стакан вина был явно лишним, а от слов Кириэн мне стало только хуже — даже не морально, а физически.

— Если вы все не возражаете, то я, пожалуй, пойду… — пробормотал я. — Пошли, Дин.

— И учтите, Энтони Чан, — донеслось нам вслед, — я вас с Дином не простила!

* * *

На следующее утро я встал с непередаваемым похмельем. Истинную правду говорят, что напившийся вуконг — жалкое зрелище, а похмельный вуконг — зрелище в три раза более отвратное.

— Ди-и-ин… — простонал я, не в силах даже отодрать себя от постели. Верный мой ученик насупился. Дин не любил выпивку во всех ее проявлениях, будучи убежденным трезвенником (поэтому он и не пил вчера в игорном доме), и теперь, похоже, считал, что я получаю по заслугам.

— Принеси минералочки из автомата…

— А что мне за это будет, учитель? — с невинным видом поинтересовался мой ученик. Каков наглец! Так бессовестно пользоваться уязвимым положением своего любимого учителя!

— Позже узнаешь, — буркнул я, перекатываясь ко краю кровати. Истинную правду говорят — хочешь что-то, сделай это сам. Я выполз из номера и потащился к автомату с напитками. Цены там, конечно, были конские, но деваться было некуда — похмельная жажда была сильнее денежной жабы. Когда заветная бутылка была у меня в руке и я силился ее открыть (зачем вообще так туго закручивать), краем глаза я заметил Кириэн. Девушка, одетая в легкую голубую блузку и бежевые бермуды, спускалась на завтрак — меня она не заметила. Я не стал ее окликать, потому что знал — она все еще злится на меня, а приносить извинения и как-то оправдываться, особенно с моим непередаваемым похмельным шармом, мне совершенно не хотелось, да и в планы мои не входило.

На завтрак я с Дином спустился уже в более добром здравии. Кириэн сидела за столиком одна, и подсаживаться к ней я не решился — вместо этого мы, набрав себе полные подносы вонтонов, заняли место недалеко от нее, за ее спиной.

Дин копался палочками в своей еде, словно стараясь вытащить кусок повкуснее, я мрачно поглощал свои вуконгские пельмени, особенно тщательно пережевывая пищу. Настроения не было никакого, даже несмотря на то, что у меня была полная сумка наличных — я даже еще не считал, сколько именно я вынес из казино Да-Дао.

— ...его нашли у городского фонтана сегодня утром, и у него была снята кожа!

— Ужас какой, Мао!

— Страшно, очень страшно...

Я поднял уши и повернул их на источник звука. Две сплетничающие дамочки в возрасте, ничего необычного, однако услышанное напрочь сдернуло с меня остатки похмельной пелены. В городке Йонсен гуляет банда Да-Дао, это не секрет. Но, насколько мне известно, до убийств они не опускались, тем более таких зверских — не их почерк. Убийца, судя по обрывкам разговора, был очень жесток и крайне изобретателен.

— Говорят, это один из тех бандитов…

— Ну, хвала Небу! А то совсем житья от них не стало.

Кириэн отпила из чашки свой чай и повела плечами. Она, несомненно, тоже слышала эти разговоры, но на нее это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Словно у них в Атласе каждый день на главной площади находят освежеванные трупы.

— А ты слышала, что казино бандитское сгорело этой ночью?

— Да ты что!

— Ага. Говорят, пришлый волшебник что-то не поделил с этими молодцами и сжег там все к нефритовому дьяволу.

— Учитель, давай скорее уходить из этого городка, — поежился Дин. — Мне тут не нравится.

— Погоди! — цыкнул я. Уши мои работали, словно локаторы. — Давай еще послушаем.

— Как думаешь, они найдут его?

— Да пёс с ним, с колдуном! Уже ищут, конечно. Хотя он точно уже ушел из города, так что зря ищут.

— Интересно просто, сможет ли один даоши справиться с целой бандой.

— Смотря какой даоши. Вот если Беззубый из Гаолуна — то да.

— Ой, да ну тебя, Мао! Беззубый не станет впутываться в такое.

— А вот Тонкобрового раскатают.

— Раскатают.

— А Лисий из Синьбанчжана?

Я напрягся. Все-таки интересно, что про меня говорят!

— Лисий сам то еще жульё. Мошенник.

— Мошенник и раздолбай. Говорят, он так и ходит в лисьей шкуре?

Я зевнул. Дальнейшая беседа кумушек скатилась в перемывание костей моей скромной персоне и перечисление всех моих грешков, а мне абсолютно побоку, что обсуждают за моей спиной какие-то тетки. Зато Дин даже есть перестал — так внимательно он слушал этот разговор.

— Учитель, это правда, что ты однажды превратил воду в колодце в яблочный сидр? — с недоумением спросил он меня, когда наболтавшиеся дамочки ушли, по-свински оставив после себя подносы с посудой на столе.

— Это должен был быть херес, — обиделся я. — И я делал это на деревенский праздник.

— А сад личи, который ты превратил в непроходимые джунгли?

— Они сами попросили увеличить урожайность!

— Ясно… — пробормотал верный мой ученик, явно жалея о том, с кем связался. Я хмыкнул и поднялся из-за стола. Довольно трепать языком, нужно собираться в дорогу. Труп сам себя не отведет на малую родину.

Кириэн с явным неодобрением посмотрела на меня, когда я, будучи с еще налётом винных паров после вчерашнего дня, на ватных ногах подошел к вампирам, чтобы вывести их с конюшни. В голове и сумке перепутались абсолютно все заклинания, и мне потребовалось добрых минут пять, чтобы собрать себя в кучу и вспомнить магическую формулу. Почему-то, когда я был поддатый, соображал даже лучше, чем трезвый, и тем более лучше, чем похмельный. Но времени решать этот потрясающий парадокс мироздания не было — я прозвонил в колокольчик, активировав поток ци у трупов, и мы направились в путь.

Дин почему-то был уверен, что в пути на нас обязательно нападут разбойники. Видимо, первый наш с ним разговор о походе в Гаолун, в котором я помимо прочих опасностей, подстерегающих нас в пути, упомянул разбойников, произвел на парня неизгладимое впечатление, и теперь он съеживался, стоило только нам приблизиться к придорожным кустам, и облегченно выдыхал, когда мы эти кусты миновали.

— Дин, — с легкой ноткой раздражения молвила Кириэн, когда тот вновь вытянулся струной, когда мы проходили мимо нагромождения камней, — если ты будешь постоянно думать об этом, оно непременно случится. Мысли материальны — слышал о таком?

— Слышал, — вздохнул тот, сжимая в руках недоуздок ослика как свою последнюю надежду. — Поэтому и хочу, чтобы они напали поскорее и я отмучался.

Вскоре мы сделали вынужденную остановку, так как Дин начал ныть во весь голос, как он хочет есть и как он съел бы целую тарелку вонтонов.

— Ну ты молодец, — буркнул я. — До Гаолуна осталось буквально четверть пути, ты потерпеть не можешь?

— Не могу, учитель, у меня гастрит, — пожаловался Дин и схватился за свой живот, который издал сардонически-инфернальное бурчание. Кириэн вздохнула и закатила глаза. Видно было, что она сама хочет поскорее уже дойти до места назначения.

— Ну ладно, — проговорил я, звоном колокольчика останавливая процессию прыгающих трупов. — Доставай котелок, Дин, будем варить лапшу. Ну и я тоже поем.

Кириэн вызвалась поискать хворост для костра, а Дин собрал камней и принялся сооружать из них подобие очага. Я тем временем пошел за котелком, что был привешан к ослику моего ученика. И тут меня внезапно осенила гениальная идея. Воспользовавшись тем, что мой ученик занят камнями и ничего, кроме них, не видит, я бесшумно подкрался к нему на своих лапах, схватил за плечи и заорал ему прямо в ухо:

— Сдавайся, кошелек или жизнь!

Дин завопил в голос и упал с корточек на спину, а я довольно захохотал. Кириэн, которая ломала найденные ветки на более короткие палки, посмотрела на нас как на умалишенных — только пальцем у виска не покрутила.

— Придурки, — произнесла она и сдула упавшую на лицо прядку.

— Это не смешно, учитель! — заорал верный мой ученик, сжав кулаки. Я, отсмеявшись, отдышался, после чего сказал Дину, что пытался таким образом вылечить его страх разбойников.

— Ну, клин клином, — пояснил я. — Понимаешь?

— Это так не работает, — заметила Кириэн. — Бедный Дин мог остаться заикой.

— Вот именно! — подтвердил пострадавший с обидой в голосе. — А что, если это в самом деле были бы разбойники?!

— Ой, да тьфу на тебя! — махнул я рукой, запрыгнул на большой камень у дороги, распушил хвост и принял героическую позу, после чего провозгласил: — Я великий и ужасный Энтони Чан, изобретатель заклинаний, друг вампиров и детей, и не родился еще тот разбойник, который сумел бы меня отогреть и заставить жалеть о выборе в жизни!

Красуясь, я заметил, что на меня смотрят не только Дин и Кириэн. Поодаль стоял молодой мужчина в конической соломенной шляпе и скептично взирал на мои кривляния. Я не люблю, когда на меня так пристально таращатся посторонние, поэтому, спрыгнув со своего постамента, обратился к прохожему:

— Чего Вам?

— Меня зовут Кань Цэ, — проговорил молодой мужчина, строго смотря мне прямо в глаза. Я даже невольно стушевался от такого серьезного взгляда. — И я бродячий мастер боевых искусств.

— Очень приятно, я Энтони Чан, — с некоторым недоумением проговорил я, внимательно осматривая данного персонажа, взявшегося словно из воздуха. Потрепанный чонсам и короб старьёвщика. Ну, действительно, похоже на бродячего мастера боевых искусств.

— Я слышал, — оборвал он меня, после чего вскинул руку перед собой: — Вы так бахвалились данной вам силой, господин Чан, что я считаю своим долгом вызвать Вас на поединок!

Я поперхнулся и закашлялся от неожиданности. Я ожидал чего угодно, но только не предложения подраться. В мои планы входило поесть горячей лапши,а не вот это все. Миролюбиво подняв руки перед собой, я сделал шаг назад и осторожно проговорил:

— Мужик, успокойся, я не собираюсь махаться с первым встречным.

— Вы отвергаете мой вызов? — грозно спросил он. Похоже, отказ Кань Цэ принимал за прямое оскорбление.

— Никто ничего не отвергает, уймись! — воззвал я. — Я кушать хочу, а не драться!

— Я настаиваю! — наседал странный парень. Он сбросил на землю свою корзину, снял шляпу, обнажив выбритую голову с косичкой бянь-фа сзади. Дин ошарашенно смотрел на происходящее, и во взгляде его читалось, что лучше бы вместо этого уникума на нас действительно напали бы разбойники. По лицу Кириэн нельзя было понять — все ли ей равно или она держит всех присутствующих за дремучих идиотов. Сцена, которая сейчас развернулась на месте нашего привала, была достойна любого бродячего цирка. Клоуны, да и только. Причем, кажется, главный клоун — я.

— Ну ладно, мужик, — согласился наконец я, чувствуя, что по-хорошему этот странный товарищ не уйдет. — Я сражусь с тобой, но если я выиграю, ты уйдешь.

— Наконец-то! — вздернул тот голову. Старьёвщик закатал рукава чонсама, я снял с себя желтое ханьфу, чтобы в пылу битвы не порвать свой единственный ритуальный халат. Мы оба встали в стойку, внимательно посмотрели друг на друга. Кириэн держала в руках свой кошачий диктофон, а Дин теребил котелок в нерешительности. И тут меня осенило.

— Дин! — внезапно закричал я. — Сейчас сделай то, что я скажу, и без разговоров!

— Т-так точно, учитель! — отрапортовал мой ученик.

— Дай этому придурку котелком по репе!

И Дин, не будь промах, исполнил мой приказ. Со звоном чугунок врезался в голову незадачливого бойца кунг-фу, и тот с непечатными криками согнулся пополам, схватившись за пострадавший затылок. Я упер руки в бока и с победным “Ха!” задрал нос. Знай наших!

Кириэн не удержалась от того, чтобы не залепить себе рукой по лицу. Она явно не ожидала такой развязки драмы.

— Герр Чан, снимаю перед Вами все свои шляпы, — со вздохом проговорила она. — Блестящий нокдаун.

— Гран мерсибо! — и я отвесил девушке шутовской поклон. Мой оглушенный соперник все еще стоял, схватившись за голову и согнувшись пополам, причитая и костеря меня на все лады. Представляю, какой звон в ушах у него сейчас стоит!

— Я выиграл! — заявил я. — Давай, мужик, убирайся отсюда подобру-поздорову!

— Будь ты проклят, Энтони Чан! — донеслось до меня сдавленное шипение пополам со стонами. — Я еще заставлю тебя поесть земли!

— Браво, Дин! — обратился я в своему ученику. — Ты обеспечил мне абсолютную победу!

На Дина было неловко смотреть — он весь сжался в комок и теперь бормотал извинения. Похоже, парень не ожидал, что его удар будет настолько мощен.

— Извините пожалуйста, господин Кань, — бубнил он, обращаясь к грязно ругающемуся мастеру боевых искусств. — Да я бы ни за что сам!

— Пошел отсюда на… — прошипел тот, и я спешно зажал Дину уши, после чего уволок его подальше от матерящегося на все лады старьёвщика. В конечном итоге, еда сама себя не заварит.

После сытного обеда из лапши с покрошенной в нее сосиской (не чета фабричному мясному соусу!) мы двинулись в путь. Кириэн заметно повеселела после инцидента с бродячим мастером кунг-фу, мы с ней поговорили по душам, и любезная риннайн все-таки простила нас с Дином, но при этом пригрозила оборвать Дину уши, а мне ещё и хвост, если подобное повторится.

— Не вздумайте бросать меня, когда сами идете в какое-то интересное место, — сказала она строго, и я вздохнул, понуро опустив уши. — Я приехала не только за чудесами, но и за приключениями!

— Мы поняли, — вздохнул я еще раз. На нашем пути стали попадаться хутора и отдельные домики, а это значило только одно — мы приближались к деревне Гаолун.

— Обратите внимание, — голосом экскурсовода проговорил я, позванивая в колокольчик, чтобы вампиры вели себя более сдержанно — похоже, трупы почувствовали родную землю и теперь норовили вырваться из-под контроля, — что деревню Гаолун по большей части населяют далёкие потомки великого стратега эпохи Пу Чжугэ Ляна, и многие из них носят его фамилию!

— Знаю, учитель! — воскликнул верный мой ученик, и на немой вопрос Кириэн добавил: — Мой дедушка по отцу родом отсюда, и я сам ношу его фамилию.

— Ой, точно, ты же Чжугэ, — вспомнила Кириэн, и брови ее удивленно поползли выше: — То есть ты, выходит, тоже состоишь в дальнем родстве с самим Чжугэ Ляном?

Дин замялся. С одной стороны, он явно скромничал, а с другой — его разбирала неподдельная гордость за свои корни.

— Ну… — молвил он и слегка приосанился: — Вполне возможно, риннайн Шнайдер!

— В любом случае, таланта и смелости от великого полководца древности тебе не перепало, — подметил я, на что Дин обиделся едва ли не смертельно, и только совместными с Кириэн усилиями мы уговорили его не дуться на мое слишком резкое выражение.

— Ну, учитель, — вздохнул Дин, — я и сам знаю, что я не очень умный, но давить на больную мозоль не надо!

А мы уже вошли в деревню.

Гаолун гораздо, чуть ли не в три раза, крупнее Синьбанчжана, а также гораздо его богаче, что сказывалось и на домах, и на одежде жителей — гораздо более зажиточно выглядящих, чем в вверенной мне деревне. Дин погрузился в воспоминания, как он раньше приезжал к дедушке на каникулы, и теперь рассказывал о своих играх с друзьями и прочих детских похождениях. Я, лениво позванивая в колокольчик, восклицал свою обычную речевку “Мёртвые идут, живые, уступите дорогу!”, а Кириэн слушала Дина с огромным вниманием — ведь Дин рассказывал также о том, как они отмечали разные праздники, а для нашей зеленоволосой спутницы это, как для востоковеда, представляло неподдельный интерес.

— Я слышала про традицию запускать фонарики, — проговорила девушка, — но вот про “персики бессмертия” слышу впервые!

— Попробуйте однажды, риннайн Шнайдер,- посоветовал ей Дин. — Объедение!

Мы миновали обнесенный крепкими стенами рынок, прошли мимо сельской администрации с бюстом первого министра нашей Империи, Ши Жуньчжи, перед ним, и вскоре вышли на просёлочную дорогу со следами колёс от телеги и конскими яблоками. Дин с писком “иу” старательно обходил их, я же просто старался не наступать на них. Кириэн шла чуть позади. Похоже, два дня пешего пути все-таки немного утомили ее, а вот Дин, предчувствуя скорое окончание пути, но так и не обретая его, принялся ныть на все лады.

— Ну когда мы уже приде-е-ем… — простенал он. — У меня ноги отваливаются!

— Хорош бухтеть, — оборвал его я. — Дин, мы прошли почти весь путь!

— Да где же живет твой друг, учитель? Я реально устал!

— Он мне не друг, — сморщился я. Наши отношения с Юнем Бяо с превеликой натяжкой можно было назвать дружескими. Враги — нет. Соперники — да. Но никоим образом не друзья. И я в тот же момент просветил Дина об этом.

— Ясно… — пробормотал он и тяжко вздохнул. — Только вы там не сильно цапайтесь. Говорят же — лес рубят, щепки летят. Как бы нам с риннайн Шнайдер не досталось.

Риннайн Шнайдер неодобрительно фыркнула, давая понять, что любого, кто только посмеет ее обидеть, она раскатает в блин, если не физически, так морально.

Все даоши живут на окраине деревни, и Юнь Бяо — не исключение. Я привел своих спутников к богатому дому, огороженному деревянным забором, с большими деревянными воротами — все чин чином, как полагается даосу по законам Империи Цин Не то, что у меня. У этих самых деревянных ворот крутился высокий, по-настоящему высокий лохматый молодой человек с метлой, приводя в порядок заасфальтированный пятачок перед дверями — ученик Юня Бяо. Заслышав звон колокольчика и завидев всю нашу честную компанию, он отложил в сторону метлу, вышел к нам навстречу, после чего с поклоном молвил:

— Ой, Энтони Чан! Здравствуйте!

— Привет, Сяо Юань, — поздоровался с ним я. — Твой учитель дома?

— Учитель ушел по делам, — с некоторым сожалением молвил его ученик, после чего почесался и предложил мне помощь с вампирами. — Сколько их, господин Чан?

— Все девять, не волнуйся, — заверил я его. — С ними в дороге абсолютно ничего не случилось, пусть твой учитель не переживает, — и очень внимательно посмотрел на своих спутников.

Разумеется, Юнь Бяо не будет переживать, если он не узнает, что трое из этих немертвых господ искупались в речке так, что чуть не уплыли с концами на самое дно.

— А кто ваши спутники? — поинтересовался Сяо Юань, принимая у меня вампиров во дворе. — Раньше Вы путешествовали в одиночку.

— А, — махнул я рукой, и вампиры невольно тоже махнули своими руками — все девять одновременно, заставив Сяо Юаня здорово испугаться и слегка оступиться. — Это мой ученик Чжугэ Дин и особая гостья Кириэн Шнайдер.

— Ааа! — вторил мне парень. — Что же, учитель будет очень рад узнать, что у его коллеги появился ученик!

Ага, сейчас. Юнь Бяо ядом подавится, зуб даю.

— Вы, это, проходите, — и Сяю Юань отворил ворота. — Я их сам заведу. Господин Чан, разрешите колокольчик, я все сделаю.

Я передал колокольчик парню, и тот, зазвонив в него, повел вампиров в морг, расположенный на заднем дворе дома — собственно, как и у меня. Планировка домов даосов в целом однотипная, отличия только в искусности отделки, внешней и внутренней, а также в стоимости мебели и наличии предметов роскоши. У Юня Бяо были даже две служанки, если мне не изменяет память. И если он их в приступе сварливости не уволил.

Дин в открытую пялился на персиковые деревья, высаженные вдоль забора во дворе. Двор Юня Бяо был типичным домом зажиточного человека — здесь не росла трава, здесь все было заложено плиткой, здесь не стояло никакой кособокой тачки, не лежало садовых инструментов, не ходили куры, и, соответственно, не валялся куриный помет. Полагаю, последнему факту Дин особенно радовался — я еще не забыл, как он вечером перед отправкой в путешествие, возвращаясь из курятника с собранными яйцами, наступил в кучу и очень долго и грязно ругался.

— Учитель, а почему у тебя нельзя так же сделать? — наивно поинтересовался он, и я не удержался от фырканья.

— Понимаешь, дружище, — вздохнул я, закатив глаза. — Деревня у меня бедная, оклад маленький, пожертвований мало, цветы, конфеты и “спасибо” в сельпо не принимают… Вот поэтому у Юня Бяо тут персики и плитка, а у меня — куры и сорняки. Так и живем, так и живем.

Дин скис и отошел в сторонку. Тем временем вернулся Сяо Юань. Он широким жестом пригласил всех проследовать в дом, дабы отужинать. Я хотел было отказаться, сказав, что только недавно мы сточили целый котелок лапши, но гастритный взгляд Дина дал мне понять, что моей власти здесь нет.

— Надеюсь, Вам понравится суп, ши Шнайдер, — с учтивым полупоклоном проговорил Сяо Юань, пропуская девушку вперед. Минуточку, это что, его рука у нее на плече? Мне не показалось — Кириэн резким движением стряхнула руку ученика моего коллеги с себя, после чего прохладно молвила:

— Надеюсь, лапша в Вашем супе не пристанет к моим палочкам, как Ваши руки, уважаемый.

Сяо Юань ничего не понял и рассмеялся.

— У Вас отличное чувство юмора! — молвил он. Нет, я знал, что Сяо Юань — бабник и придурок, каких еще поискать, но чтобы так бездарно клеиться! У меня внутри аж все гневно заклокотало. Я понимаю, что наша риннайн отлично справится и без меня, но сам факт, что к досточтимой атласской риннайн тянет лапищи деревенский ловелас, не видевший в своей жизни ничего, кроме навозной кучи, возмутил меня до самой дрожи в коленках.

— Сяо Юань, неси суп, — молвил я вместо тех тысячи слов, которые мне так хотелось ему сказать. — И побыстрее.

Вскоре лапша была разлита по мискам и расставлена перед нами. Дин тут же принялся есть, не стесняясь чавкать и параллельно нахваливать стряпню Сяо Юаня на все лады, Кириэн выбирала из супа твердые ингредиенты палочками и очень аккуратно ела. Я от еды отказался, и мне Сяо Юань налил пиалу пуэра и поставил чашечку с традиционными сладостями.

— Как вам? — поинтересовался он у трапезничающих. Дин поугукал с набитым ртом и показал свободной рукой большой палец, Кириэн же только вздохнула с отвращением. Вряд ли суп был настолько плох, раз привереда Дин уминал его за обе щеки — дело скорее было в настойчивости Сяо Юаня. Тот наконец-то понял намек и, приуныв, тяжело вздохнул. Местные девушки души не чаяли в этом вуконгском дамском угоднике, и тот пользовался их вниманием на все восемьдесят процентов.

Почему на восемьдесят — потому что даосу и его ученику для того, чтобы не потерять благосклонность Неба и способность колдовать, жизненно необходимо быть девственниками. Нецелованными, за ручку не державшимися. Ну ладно, за ручку держаться можно, но вот целоваться или, упаси Нефритовый Император, что погорячее… Мигом разучишься колдовать. Заклинания в твоих руках потеряют свою силу, превратившись в простые бумажки, магические принадлежности станут всего лишь бесполезными игрушками, а ты сам навсегда закроешь для себя ворота в царство бессмертных. На мой взгляд, за возможность быть волшебником необходимость хранить целибат — цена невысока. По крайней мере, я не знаю другого способа для того, чтобы быть чародеем.

За этими мыслями я не услышал, как стукнула входная дверь. Сяо Юань тотчас подскочил на месте и бросился к вошедшему, чтобы принять у него желтый ритуальный халат и повесить его в зеркальный шкаф в прихожей. Не то, что я вешаю халат на гвоздь.

— Приветствую, — надменно молвил хозяин дома. Я буквально мог ощутить кожей этот взгляд Юня Бяо, который внимательно осматривал им, как осьминог трогает щупальцами интересный камень, каждого из моих спутников.

— Кого ты приволок ко мне в дом? — спросил он, даже не дав мне съезвить в ответ на его приветствие. Даже не старается скрыть свое высокомерие к гостям, надменный индюк. Я уже привык, что мы с ним на ножах и ссоримся почти постоянно, но вот такое пренебрежение к своим приятелям (да, они уже стали мне приятелями) я простить не смог бы.

— Потрудись спросить у них сам, — парировал я и с хлюпаньем отпил из пиалы чай.

— Полагаю, если великодушный хозяин дома стесняется узнать мое имя, я представлюсь сама, — холодно произнесла Кириэн и, откашлявшись, прочистила голос. — Я Кириэн Шнайдер, писательница-востоковед, приехала из Атласа за материалами для книги. Рин Чан любезно согласился помочь мне со сбором информации, взяв с собой в путешествие.

— А я его ученик, — ввернул Дин, вытирая жирный от супа рот рукой. — Чжугэ Дин.

Наступило гробовое молчание. Я был уверен, что в такой тишине я бы легко услышал и звон упавшей на пол булавки. Я не знал, зачем Юнь Бяо держит такую долгую паузу, но почему-то был уверен, что это какая-то тактика устрашения и морального давления.

— Нечего сказать, Беззубый? — усмехнулся я.

— Нет, — отвечал он, искривив губы в едкой улыбке так, что стала видна его щель между двумя передними зубами — за нее-то он и получил свою кличку. — Я просто не знаю, что шокировало меня больше — что ты впутываешь в магические дела обычного человека или то, что к тебе хоть кто-то пошел. Уверен, что ты его заставил.

— И не подумал бы! — заявил я, не дав Дину и рта открыть. Краем глаза я заметил, что Кириэн говорит о чем-то с Сяо Юанем, после чего прищурился. Она что, все-таки поддалась на его неуклюжие ухлестывания?

— Давно он у тебя? — со скепсисом спросил Хозяин Гаолуна. — В прошлый раз ты приходил один.

— Явно не как Сяо Юань, который за семь лет сменил трех мастеров, — оскалился я. К чему это ненужное любопытство?

— Ты на моего ученика рот не разевай, — фыркнул Юнь Бяо, проходя к столу. — Твой все равно что головастик. Посмотри на него.

Дин в этот самый момент был занят тем, что пальцем соскребал со стенок тарелки остатки лапши и отправлял себе в рот. Мне стало за него необычайно стыдно, и я пнул верного своего ученика лапой под столом. Дин ойкнул и перестал.

— Отличный парень, — сказал я. — Только еще маленький.

— Мне девятнадцать, учитель! — возмутился тот, но я только шикнул на него:

— Цыц. Маленький.

Кириэн закатила глаза. Похоже, она трижды пожалела, что вообще согласилась идти с нами.

— Киндергартен, — прошептала она, копаясь палочками в своей миске. Сяо Юань умильно улыбнулся и поинтересовался, что значит это дивное атласское слово.

— Вам не понравится, — молвила она и отвернулась, давая понять, что разговаривать дальше не намерена.

— Расскажи мне о своем путешествии, Лисий Даос, — попросил меня Юнь Бяо, царственно усаживаясь в свое кресло. Сяо Юань тут же пододвинул ему миску с лапшой и палочки. — Слухи о твоих деяниях бегут впереди тебя. Сдается мне, ты здорово начудил в Йонсене.

— А что я сделал? — с невинным видом поинтересовался я, хотя на самом деле внутри все предательски сжалось.

— В ночь, когда ты там был, сгорело казино и зверски убили некоего человека, — проговорил Хозяин Гаолуна. — Что ты знаешь об этом?

— Что ты знаешь об этом? — повторил Юнь Бяо. Он так пристально посмотрел на меня, словно намеревался вынуть из меня душу, положить на хлеб и съесть бутербродом вприкуску к своей лапше. Я на такие наглые и неприкрытые провокации не поддаюсь, поэтому в ответ только фыркнул и захлюпал чаем в пиале.

— Ну? — грозно сказал мой оппонент еще раз. Я закатил глаза и зло дернул ушами. Неужели непонятно, что я не собираюсь разговаривать на эту тему?

— Ну казино и вправду сжег учитель, а вот человека не мы убили, — испуганно пискнул Дин. Слабачьё! Выдержки у верного моего ученика никакой. Юнь Бяо же тяжело вздохнул и подпер голову ладонью, закрыв ею глаза.

— Меня окружают идиоты, — молвил он. — Совет Четырех Йонсена уже в курсе произошедшего. У тебя будут большие проблемы, Хозяин Синьбанчжана.

Еще бы эти пни были не в курсе. Горело так, что ночью было светло как днем.

— Какие у меня еще должны быть проблемы? — удивился я. — Казино было бандитское. И убитый тоже был бандитом. Ну, этим, из “Бешеных Топоров”. Мне вообще “спасибо” должны сказать!

— Ты вмешался в чужие дела, — и Юнь Бяо сверкнул своими очками. Он тоже носил очки, но не как у меня, в круглой оправе, а в прямоугольной, с двойной перемычкой, которая и без этого серьезному Хозяину Гаолуна придавала еще более серьезный, почти сердитый вид. — Это против правил.

Теперь настала моя очередь тяжело вздыхать.

— На кой, ты мне тогда скажи, в Йонсене сидит аж четыре даоса, если ни один из них не смог расправиться с бандюжьим гнездом? — вопросил я. — Чем они там вообще занимаются?

Да ладно, отлично известно, чем занимается Совет Четырех. Плетут друг другу козни и вставляют палки в колеса, в том числе и сами себе, чтобы потом обвинить другого. Гадюшник, да и только. Я этих старикашек насквозь вижу.

— Бороться с бандитами — прерогатива полиции, а не волшебников, — отвечал Юнь Бяо с абсолютным спокойствием. Какая выдержка, вы только посмотрите! На его месте я бы уже рвал и метал. Причем мне до этого “рвать и метать” оставалось бы совсем чуть-чуть.

— Неспроста нас зовут Хозяевами наших деревень! — воскликнул я. — Помнишь? “Даос обязан помогать селянам во всех их проблемах, с которыми к нему только обратятся”.

Но золотая выдержка Юня Бяо начала давать слабину. Он весь закраснелся от возбуждения, после чего, с грохотом отодвинув от себя пустую миску, заявил:

— Ты, упрямец, не понимаешь, что ли, что Йонсен — не твоя территория, и ты не имеешь никакого права там хозяйничать? И к тебе что, обращались за помощью?

Да кто тут еще упрямец?! Шерсть на хвосте встала дыбом, и я прямо почувствовал, как у меня брови сходятся к переносице. Дин, заметив эти занимательные метаморфозы, с писком закрыл лицо руками. Вот кого ни в какой ситуации не прошибешь — так это Кириэн. Сяо Юань налил ей пуэра, и теперь она со спокойствием бодхисаттвы степенно цедила чай, не обращая внимания на развернувшуюся драму.

— А, по-твоему, я должен был бросить всех этих людей на растерзание бандитам, которые, на минуточку, уже три года там буянят?

Тот факт, что казино я сжег вовсе не из альтруистических побуждений, а спасая свою грешную лисью шкуру, я, конечно, замолчал. Дин хотел было открыть рот, чтобы, очевидно, явить миру эту великую сермяжную правду, но я, заметив эти поползновения, тут же пнул его лапой под столом. Цыть. Не порти мне момент, ученик. Потом еще спасибо скажешь.

— Ну допустим, — и Юнь Бяо сложил руки на груди. Закрытая поза, ага. Защищается. — А убитый? Откуда ты вообще знаешь, что он бандит? Что-то скрываешь!

— Я не желаю с тобой спорить, зануда, — бросил я и со стуком отставил в сторону пустую пиалу. Чай был вкусным, не спорю, но вот от такого отношения попросту тошнит.

— Энтони Чан, ты убил человека?! — громогласно вопросил Юнь Бяо. Он даже кулаком ударил по столу, вы посмотрите на него! Дина напугать этим легко, вон как в стул вжался, но я все повадки своего коллеги и соперника знаю наизусть.

— А-а-ргх, да нет же! — запрокинул я голову назад. — Ты же знаешь, что наше волшебство на это не способно!

На самом деле это и так, и не так одновременно. Убивающей человека на месте абракадабры вроде синдрома внезапной смерти при эпилепсии не существует — Дао попросту не допускает этого. Но зато существует обходной путь — целая плеяда дисциплин, которые способны убить. Тот же огонь. Огонь вообще великая сила! А молнии? А упавший с высоты прямо на голову мешок риса? Да даже младшей силой, простеньким заклинанием, не требующим ни талисманов, ни инструментов, можно убить человека, если он достаточно впечатлителен, чтобы от прижимающей к земле ауры страха у него разорвалось сердце!

— Дьявол тебя знает, каких ты еще заклинаний наизобретал, — фыркнул Хозяин Гаолуна. Я с силой шлепнул себя рукой по лбу. Если бы пресловутое убивающее на месте заклинание можно было придумать, его бы открыли задолго до меня. Именно поэтому даосы в войнах между собой на редкость изворотливы. Юнь Бяо уже не думает, что говорит — спорит из спортивного интереса. Сейчас мы его и прихлопнем.

— Какое бы заклинание я бы и изобрел, так это такое, чтобы заткнуть твой поганый рот, чтобы не разевал его на честных людей, — заявил я, царапнув когтями дорогой паркет.

В ответ Юнь Бяо засмеялся. Да так, что Сяо Юань оторвался от складывания посуды в посудомоечную машину и обернулся на своего учителя с большим недоумением — мол, что с ним. Дин умоляюще посмотрел на меня, словно хотел попросить пойти домой поскорее. Одна только Кириэн продолжала так же мирно пить чай и кушать конфетки. Не девушка, а скала. Я невольно позавидовал ее стоицизму.

— Ты — и честный человек? — вопросил Юнь Бяо с насмешкой в голосе. — Мне рассказать, сколько раз тебя ловили за продажей подкрашенной пищевыми красителями солёной воды в качестве снадобья от ревматизма?

— Всего два, — сердито отвечал я. Глупец! Разве от хорошей жизни ты идешь жульничать в казино и продавать всякое барахло, сделанное на коленке? Хорошо Юню Бяо, у него одна из лучших деревень во всей провинции. Точно подлизался к старейшине Као, правильный, хороший мальчик. Ну а я? Вшивой лисе досталась сточная канава, в которой денег отродясь не водилось. А хотелок у меня много. А еще расходники для колдовства дорогие. Вот и кручусь, как умею.

— А продажа поддельных талисманов для тебя, похоже, норма жизни, — продолжал мой оппонент. — Пользуешься, что люди не умеют читать узоры на заклинаниях, и продаешь им мусор. Видел я твои “талисманы”, сплошная белиберда.

— Зачем тебе мои талисманы, у тебя что, твои не покупают? — оскалился я. — Конечно, нарисованы как курица лапой. У меня Дин и то лучше нарисует.

— Но учитель, я еще никогда не рисовал талисманы… — неуверенно подал голос верный мой ученик. Я одобрительно улыбнулся ему:

— В том-то и прикол, Дин.

Каллиграфия никогда не была сильной стороной Юня Бяо. Я был готов поспорить, что даже мои “пустышки” сработали бы лучше, чем его настоящие талисманы, выписанные по всем правилам.

— А теперь скажи мне, хороши ли талисманы, которые тебе рисует Сяо Юань? — с ехидной мордой спросил я своего соперника. Я не обманывал — Юнь Бяо действительно предпочитал поручать Сяо Юаню заниматься подготовкой талисманов. У парня действительно был талант. Ему бы уже даосом стать, желтый халат и “громовую шапку” надеть, а не быть у этого индюка на побегушках. Недаром ведь семь лет учится у трех мастеров, знает побольше нашего.

Юнь Бяо весь смялся, пошел красными пятнами. Я победно вздернул нос. Ха!

— Не знаю, откуда ты это узнал, но ты не посмеешь совать свой нос не в свои дела!

— А то что ты сделаешь, папочка? — ехидно усмехнулся я. — Накажешь меня?

Кириэн вздохнула. В ее глазах наша перепалка была, похоже, равносильна петушиному бою. Но это только с первого взгляда кажется, будто петухи представляют из себя самую позорную птицу! Настоящий бойцовый петух — неостановимая машина смерти, способная выдирать клювом мясо с костей и заставить обратиться в бегство, а не старое мясо, годное только на лапшу. Нет, не недооценивайте петухов. Юнь Бяо, вот, например, судя по взгляду, был близок к тому, чтобы сцепиться со мной в попытке оторвать мне хвост.

— Как ты смеешь! — прошипел он. — Энтони Чан, это была последняя капля! Я вызываю тебя на дуэль!

— А что, есть дуэль даосов? — встрепенулась Кириэн, оторвавшись от своего чая.

— Д-дуэль даосов? — проквакал Дин. Похоже, ему его шестое чувство подсказывало, что близится что-то грандиозное. Мне, впрочем, тоже.

— Позвольте я возьму небольшую паузу и просвещу своих спутников, — с милой улыбкой заговорил я. Юнь Бяо только фыркнул на это, а я продолжил: — Конечно, мои дорогие друзья, у даосов бывают дуэли, чтобы законно настучать по кумполу насолившему тебе даосу или просто помериться понятно чем с другом. В нашем случае — первый вариант.

— А дуэльный кодекс у вас есть? — азартно спросила Кириэн. У нее в руке мелькнул ее диктофон в форме статуэтки котика.

— Правила всякий раз устанавливаются индивидуально, — молвил я, припоминая устав. Последний раз я дрался на дуэли больше полугода назад, и успел уже позабыть многие важные вещи. — Но на самом деле правил никаких нет. Можно драться хоть до смерти одного из дуэлянтов.

— А на такой дуэли и умереть можно… — прошептал Дин, заметно бледнея. Я похлопал его по плечу:

— Ну, мы драться с Юнем Бяо не будем до смерти, он еще своей деревне нужен.

— Мои условия, как оскорбленной стороны, таковы, — надменно заговорил Юнь Бяо. — Допустимо использование учеников, раз у тебя уже есть свой, алтари не завышаем, бой до первой крови.

Я чуть не задохнулся от таких требований. Каков жук, нет, только посмотрите! Ставить взрослого Сяо Юаня с семилетним опытом против вчерашнего подростка Дина, который учится у меня всего третий день — верх бесчестности!

— Юнь Бяо, ты подлец, — процедил я. — Но не переживай, мы с Дином все равно зададим тебе перцу, и тебе, и Сяо Юаню. Верно, Дин?

— Вот не знаю, учитель, — вздохнул тот. Дин и сам понимал, что шансы против Сяо Юаня у него нулевые. По лицу бедного парня было видно, что он морально готовится к скоропостижной смерти на поле брани.

— Да не бойся! — подбодрил я его. — С тобой же я.

Дин в ответ только хлюпнул носом и вытер намокшие глаза. Мой ученик был неисправимым пацифистом и драться хотел меньше всего на свете. Да я и сам бы не хотел драться с этим напыщенным уродом! Но это уже дело чести, навалять ему по первое число за все оскорбления — и меня, и моих товарищей. Конечно, он ни Дину, и Кириэн не сказал ни одного плохого слова, но эти обращения, эти взгляды… Юнь Бяо трижды пожалеет о том, что вообще решил связаться со мной!

— А что значит “алтари не завышаем”? — спросил у меня Дин. Мой мальчик первый раз участвует в дуэли, конечно, он еще очень многого не знает. Потребуется небольшой ликбез.

— Если два даоши равны по силе, победит тот, чей алтарь выше, — пояснил я. — Мы не завышаем алтари, чтобы не слишком сильно прилетело по голове в пылу сражения.

Раздался щелчок диктофона Кириэн. Девушка фиксировала все со скрупулезностью стенографистки в зале суда.

— Будет ли распорядитель у дуэли? — спросила она у нас. — В любой правильной дуэли должен быть распорядитель, чтобы следить за честностью.

— Я собираюсь договориться со старостой деревни, — процедил Юнь Бяо, вытирая усы. — Вы правы, уважаемая риннайн, ни одна дуэль не обходится без независимой стороны. Завтра все расскажу. А теперь, с вашего позволения, я пойду. Дела.

— Ну все, — молвил я, когда мой соперник вышел из дома, хлопнув дверью так, что штукатурка чудом не посыпалась. — Отсчет пошел. Будем, Дин, готовиться. На кону почет, уважение, честь и пакет луковых чипсов.

— Ты будешь меня учить? — вопросил верный мой ученик с недоумением, и я кивнул. Этот дурень что, думал, что он будет только яйца собирать да читать журналы? Для чего я его тогда вообще взял?

— Но это завтра, — заявил я, со стоном потягиваясь с хрустом каждой косточки в теле. — Сегодня я хочу отдохнуть после долгой дороги, и тебе советую. И вообще, уже скоро спать.

— Тогда завтра, риннайн Шнайдер? — с надеждой спросил Сяо Юань у нашей спутницы, и она сдержанно кивнула. Я сощурился. Я ведь видел, как они перешептывались, пока мы с Юнем Бяо собачились. В жизнь не поверю, что какой-то неуч сумел окрутить такую, как Кириэн.

— Только посмей затащить ее на сеновал, дурень, — пригрозил я ему. — Мигом превращу в петуха.

Кириэн неожиданно посмотрела на меня как на умственно отсталого. Я почувствовал в душе поднимающийся стыд, словно я сморозил какую-то глупость.

— Энтони Чан, — со внешним спокойствием поинтересовалась девушка. — Вы вправду подумали о чем-то непристойном?

— Да я бы ни за что! — испуганно замотал головой Сяо Юань. В петуха он, конечно, превращаться не хотел.

— Да чем вы тогда собрались заниматься завтра? — озадачился я. Возможно, я лезу не в свое дело, но…

— Я всего лишь возьму интервью у Сяо Юаня о его жизни ученика даоса, — вздохнула Кириэн. — А на свой сеновал идите сами.

Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, стыд-то какой. Я вмиг почувствовал себя извращенцем планетарного масштаба. А я всего лишь хотел позаботиться о Кириэн. В конечном итоге, она сколько раз выручала нас с Дином!

— Ладно, ладно, — поднял я ладони и отступил на пару шагов назад. — Занимайтесь чем хотите, я свечку держать не намерен.

Кириэн посмотрела на меня таким сердитым взглядом, что мне стало откровенно некомфортно. Знаете, у нее глаза карие, с вишневым отливом, но мне в тот момент они показались вовсе красными. Я не боюсь никого и ничего, мой девиз — “ушлость и сребролюбие”, но вот сейчас мне было однозначно не по себе.

— Давайте я покажу вам ваши комнаты, — вмешался Сяо Юань, видя, что если он ничего не сделает прямо сейчас, то Кириэн взглядом порежет меня на лапшу. — Вам нужно разобрать вещи и устраиваться на ночь.

Дом у Юня Бяо двухэтажный, и комнаты, которые выделил нам Сяо Юань, находились на втором этаже. Гостевых комнат у моего неприятеля было четыре, насколько я помню, и каждому из нас железно доставались свои собственные покои — пусть и довольно скромные, зато со всем необходимым. У меня в комнате было даже небольшое радио, а у Кириэн вовсе целый телевизор, даже цветной, пусть он и ловил всего три канала, два из которых — новостные, а один — для взрослых.

Горничные (Юнь Бяо все-таки их не уволил) принесли нам постельное белье и шустро заправили наши кровати, после чего вежливо откланялись. Кириэн заперлась у себя, сказавшись, что будет работать над рукописью, Дин сбежал на подворье к своему ослику, и я остался один.

Растянувшись на постели во весь рост, я задумался о предстоящей дуэли. Каковы мои шансы на победу? Стремятся к нулю, во многом из-за уродских условий Юня Бяо, обязывающих взять в битву учеников. Дин не виноват, что он не готов, мне некогда было его учить в путешествии. Придется исхитриться и использовать все свои таланты, чтобы биться за двоих. Примерный план у меня уже был. Оставалось только дождаться завтрашнего утра, чтобы приступить к экстренному обучению Дина. Очень буду надеяться на то, что парень окажется способным и сумеет правильно освоить то, чему я собираюсь его обучить. Ну, утро вечера мудренее. И с такими мыслями я устроился на боковую.

* * *

Проснулся я глубокой ночью от того, что в комнате распахнулось окно, и холодный ветер ворвался внутрь. Я поежился под тонким пледом и приоткрыл один глаз, после чего нашарил на тумбочке свои очки. На комоде горели цифры электронных часов — 2:23. Час Быка в самом разгаре. Суеверные люди говорят, что именно в этот период злые духи и неупокоенные души пытаются дорваться до живых. Я выбрался из постели и, зевая, подошел к окну, чтобы закрыть его и снова отправиться спать. Но только я взялся за оконную ручку, как снова налетел пронизывающий до костей ветер, и я услышал женский голос, высокий, мягкий, нежный — как мать зовет свое дитя вечером после целого дня игр.

— Тсуи....

Я оторопел. Я так давно не слышал свое настоящее имя, что уже забыл, как оно звучит. Этот жуткий в своей нежности голос здорово меня испугал — в конечном итоге, когда кто-то ночью в самый черный час зовет тебя по имени, это точно не к добру.

— Приходи вчера, — пробормотал я и потянулся к щеколде сверху, чтобы покончить с этим ночным наваждением, но в ту же секунду я снова услышал этот зов.

— Тсуи… Тсуи… Пойдем домой, Тсуи…

Что-то защемило в моем черном сердце. Я никогда не знал материнских объятий и ласки — отец воспитывал меня вместе с дедушкой, матушка умерла в родах. Я даже не знаю, как она выглядит — у бати не было ни одной ее фотографии, даже самой плохонькой. Но этот голос — на секунду мне показалось, что принадлежит он моей матери. Что за бред!

— Приходи вчера, — повторил я уже более решительно и с грохотом закрыл окно. Все в тот же момент стихло. Часы показывали 2:25.

Остаток ночи я проворочался в постели и так, и этак, не в силах уснуть. Наутро я встал на редкость мятым, будто кто здорово огрел меня мешком с песком по голове.

— Что с тобой, учитель? — спросил меня Дин за завтраком. Похоже, видок у меня в самом деле был так себе. Я в ответ только тяжело вздохнул и помотал головой. О таком не говорят. Если бы мы были с Юнем Бяо в нормальных отношениях, я бы еще спросил у него, что все это значит, но сейчас я ни за что не обращусь к нему за помощью. Не хватало еще, чтобы он подумал, что я глупый слабак!

— Тише, Дин, — молвила Кириэн, осторожно помешивая палочками горячую лапшу. — Твой учитель не выспался. Я тоже плохо спала на новом месте. Кровати очень жесткие.

— Да, кровать в самом деле была жестковата, — спохватился я. Пусть лучше думают, что дело было именно в этом.

— Мне очень жаль, что наши дорогие гости так плохо спали, — проговорил Сяо Юань. Он завтракал с нами, а вот его учителя с нами за столом не было. Парень сказал, что Юнь Бяо отправился на вызов — у кого-то из селян в курятнике происходит что-то непонятное с призраками, и без него совсем никак.

— Твой учитель как пчёлка, весь в трудах, — скептично молвил я, с хлюпаньем отпивая чай из пиалы. Сяо Юань насупился, но ничего мне не сказал.

— После завтрака мы с тобой не расслабляемся, Дин, — добавил я, обращаясь к своему ученику. — Будем заниматься.

По лицу верного моего Дина было совершенно непонятно, рад он этому или же ни разу. Я нахмурился и с вызовом посмотрел на него. Дин поймал мой взгляд и едва было не опрокинул на себя свою лапшу, неудачно опустив в чашку палочки.

— Вот зачем так смотреть на меня, учитель, — заканючил он. — Я же не сказал, что я не хочу!

— Не вижу в твоих глазах энтузиазма! — возвел я взгляд к потолку. — Ты же сам рвался ко мне в ученики!

— Мне напомнить, при каких именно обстоятельствах Дин стал Вашим учеником? — скептично молвила Кириэн, глянув на меня поверх пиалы чая вишневыми глазами. Я фыркнул и отвернулся. Если Дина в таких случаях можно было как-то запугать, то против нашей атласской рианнайн такие приемчики были бесполезны.

— Ого, Дин, с твоим ученичеством связана целая история? — оживился Сяо Юань. Он уже закончил есть и теперь с довольным видом смотрел на своего юного коллегу. Дин стушевался и со вздохом опустил глаза долу.

— Ну… как сказать… — тихо сказал он и вздохнул еще раз.

— Все, хорош, — оборвал я его страдания. — Пойдем в сад, Дин. Время учиться хоть чему-нибудь.

— А мы тогда займемся нашими делами, риннайн Шнайдер? — обратился Сяо Юань к Кириэн. Та, не отвлекаясь от чая, сдержанно кивнула. Ну что ж, я не в силах помешать этому жиголо пытаться окучивать нашу очаровательную спутницу, пусть старается прыгнуть выше головы.

Сад Юня Бяо представлял собой настоящий шедевр ландшафтного дизайна. Через его участок протекал ручей, и Хозяин Гаолуна углубил его и возвел через него каменный мост с низкими перилами, на одном из берегов поставил красивую традиционную беседку, а вокруг нее посадил сливовые деревья, которые сейчас были как раз в самом цвету.

Мы с Дином устроились на мосту. Я вспрыгнул на низкие бортики и, растопырив руки и подняв хвост, немного прошелся по ним, как канатоходец, и, поймав на себе осуждающе-непонимающий взгляд моего ученика, с усмешкой спрыгнул на неровную каменную кладку.

— Чему ты будешь обучать меня, учитель? — спросил он меня. Я уже знал ответ, потому что подобие учебного плана составил у себя в голове еще вчера вечером.

— Медитации.

— Что?! — негодующе воскликнул мой ученик. — В смысле — медитации?!

— Тебе что-то не нравится? — грозно спросил я его и пододвинулся ближе. Такое всегда действовало безотказно — и Дин уже в следующую же секунду стушевался, смялся. Я же говорил — самый эффективный метод. Моего мальчика так легко запугать!

— Ну, понимаешь, учитель… Как медитация поможет мне победить Сяо Юаня?

— Это база, основа основ, — важно проговорил я, сложив руки на груди. Дин вздохнул чуть ли не с отвращением.

— Выпендриваться будешь у своего дядюшки, — напомнил я ему.

— Ла-а-а-адно, — протянул верный мой ученик. — Расскажи, учитель, что я должен делать.

— Для начала — не думай о белой обезьяне! — велел ему я. На первый взгляд, моё задание казалось абсолютно бредовым, но это на самом деле был тест, и по сосредоточенному лицу Дина я понял, что тот его провалил.

— А в чем суть, учитель…

— Ты уже проиграл, — оборвал его я. — Ты не способен очистить свои мозги и не думать ни о чем!

— Но в чем тогда суть? — повторил Дин недоуменно.

Я терпеливо рассказал своему ученику о смысле медитации, о том, как это помогает привести в равновесие мысли и чувства, что это, по сути, осознанный отдых сознания, базовая духовная практика, привел пример, как Бодхисаттва посредством медитации обрел просветление.

— Но это уже чань, а не даосизм, — добавил я, заметив растерянное лицо Дина. — Это не к нам. Но сам пример все равно любопытный.

— Давай попробую, — с сомнением сказал он и с кряхтением устроился на низком бортике моста в позу лотоса, закрыл глаза.

— Главное — не думай о белой обезьяне, — напомнил ему я.

— Попытаюсь, учитель, — уголком губ проговорил мой ученик, всячески пытаясь познать Дао экспресс-методом. По его нервно двигающимся под веками глазам я понял, что получается это у него отвратно и сам парень этому ни разу не рад.

Пока Дин пыжился с медитацией, я от скуки принялся осматривать сад. Природа провинции Пушань удивительна. Здесь не только причудливо смешались разные архитектурные стили, уровни развития технологий и даже мировоззрения людей — от ультраправых приверженцев династии Цин до революционеров, порывающихся уничтожить все старое и построить на обломках новый Вуконг — но и сезоны. Сливы еще в цвету, а персики уже плодоносят — где вы еще увидите такое, если не в нашей провинции? Как мне говорил мой учитель, все дело в том, что в этом месте слишком много магии. Наша досточтимая Императрица, долгих ей лет жизни, всеми силами ранее пыталась с этим бороться, приблизив к себе Ши Жуньчжи и его дружков, сделав их своими министрами, чем породила коммунизм и хунвейбинов, это нечеловеческое проклятие, которое пустило корни и в моей деревне, и вообще повсюду, но магию не побороть какими-то подростками, играющими в охотников на ведьм. Думаю, стоит рассказать об этом Кириэн. Без этого ее книга будет неполной.

Кстати о самой Кириэн — она с Сяо Юанем устроилась в беседке под цветущими сливами, как всегда, с неизменным диктофоном в виде котика. Больше походит на свидание, чем не интервьюирование. Тьфу. Сяо Юань говорит без умолку, только не слышно что, но я уверен, что какие-то глупости. Кириэн сидит ко мне спиной, ее лица я не вижу, но почему-то мне думается, что еще немного, и она закатит глаза.

— Ну как, Дин? — спросил я верного своего ученика, оторвавшись от наблюдения за ними. — Ты познал тонкие материи и встретил Нефритового Императора?

— Нет, учитель, — не открывая глаз, проговорил он. Я с сожалением вздохнул. Уже то, что он мне ответил — плохой знак.

— А может, ты думаешь о Нефритовом Императоре? — спросил я его снова.

— Да, учитель....

— Глупец! — воскликнул я. — Ты не должен думать ни о чем! Позволь всем негативным мыслям покинуть твою голову!

— А разве Нефритовый Император — это что-то плохое? — недоуменно спросил меня Дин.

Я с силой шлепнул себя ладонью по лбу.

— Давай еще раз. Только нормально. Не думай ни о белой обезьяне, ни о Нефритовом Императоре.

— Но учитель, — поднял голову мой ученик, — всякий раз, когда ты говоришь мне не думать о белой обезьяне или Нефритовом Императоре, они обязательно лезут ко мне в голову друг за другом!

— Не дури, — зевнул я. Все-таки ночная бессонница давала о себе знать. — Просто попробуй снова.

Дин вздохнул и устроился поудобнее в позе лотоса, закрыл глаза. Так он просидел в полной неподвижности добрых три минуты, после чего я заметил, как снова задергались глаза у него под веками.

— Хорош, — оборвал я его. — Ну что, Дин, ты увидел бессмертную фею Ма-Гу или великую Владычицу Запада Си Ван Му?

— Не знаю, учитель…

Похоже, что и в этот раз медитация не получилась, просто верный мой ученик всячески пытается скрыть это от меня.

— Не пытайся меня обдурить, — пригрозил ему я. — Говори честно.

— Нет, учитель… Если бы я увидел великую Си Ван Му, я, полагаю, был бы уже либо мертв, либо вознесся как даосский святой. Я с тобой, соответственно, никого не видел.

Я невольно улыбнулся. В самом деле, согласно легендам, встреча с Владычицей Запада обычно заканчивается либо тем, либо другим. Думаю, даже хорошо, что Дин не вторгся в её чертоги на горе Куньлунь.

— Что дальше, учитель? — спросил меня он. — Еще пытаться?

— Пойдем лучше посмотрим, что риннайн Шнайдер с этим олухом делают, — и я сполз с бортика моста. — Если ты будешь биться над медитацией дальше, только всю свою “ци” израсходуешь и заболеешь, даже чисто физически драться не сможешь.

Сяо Юань вовсю строил из себя дамского угодника — расстегнул первые пару пуговиц у рубахи, облокотился о столик, да еще и накручивает прядь волос в пальцах и смотрит нашей атласской ши прямо в глаза, вы посмотрите на этого казанову, я не могу!

— Ну что, Сяо Юань? — спросил я его, хлопнув парня по плечу. — Как успехи?

— Мы почти закончили, — лаконично ответила Кириэн, щелкнув кнопкой своего диктофона. Легкий сарафан, белый в голубой горошек, маленький платок на шее и черный ободок в бирюзовых волосах. Словно приехала не в командировку, а на летний отдых.

— А как успехи на любовном фронте? — ехидно поинтересовался я. Ученик Хозяина Гаолуна стушевался, пошел красными пятнами. Кириэн едко изогнула одну бровь, словно желая спросить, не обнаглел ли я. Было видно, что девушка на грани того, чтобы применить какое крепкое словцо.

— Понятно. Вот твой секс на ближайшие пару дней, — и я продемонстрировал парню сложенную кольцом руку. Дин прыснул в кулак, Кириэн закатила глаза, наглядно демонстрируя, что ее окружают одни идиоты и сделать она с этим ничего не может.

— Как говорят в Атласе — “киндергартен”, — гордо ответствовал Сяо Юань. Наша риннайн вся подалась вперед с изумленным лицом. Видимо, атласское слово в лексиконе ученика даоса дало ему плюс сто очков в ее глазах.

— Вы же знаете, что означает это слово, Сяо Юань? — уточнила она на всякий случай.

— Вы же сами сказали, риннайн Шнайдер — “мне не нравится”, — со счастливым видом проговорил парень, явно довольный тем, что смог произвести впечатление на носительницу языка. Сама носительница языка тяжело вздохнула. Похоже, она уже смирилась с тем, что попала в общество мало того, что неисправимых придурков, так еще и тупых как пробка. Дин же засмеялся в голос.

— Объясни, над чем ты смеешься, — потребовал у него Сяо Юань с видом смертельно оскорбленного человека.

— Это слово значит вовсе не это, дурень, — устало молвила Кириэн, уже не в силах сносить весь клоунизм ситуации.

— А что же оно тогда значит? — растерялся наш детинушка.

— Детский сад, — бросила девушка и сдула с лица выбившуюся из прически прядь.

— В смысле “детский сад”?! — внезапно заорал он и аж подскочил со своего места. — Ты кому дерзишь, а?!

— Тихо, тихо, — вклинился я и положил обе руки на плечи Сяо Юаню. — Уймись, товарищ!

— Да в смысле “уймись”? Эта сучка!!!

— Ты кого “сучкой” назвал, придурок!

Я с недоумением посмотрел на Дина. Обычно мой паренек стеснялся лишний раз носу показать из своего уютненького мирка — разбойников боялся, перед бродячим мастером боевых искусств, которого огрел по моему приказу котелком, извинялся чуть ли не час. А тут! Я даже зауважал его за его смелость.

— Нечего ссориться из-за меня, — спокойным голосом проговорила Кириэн, после чего встала из-за столика в беседке. — С вашего позволения, я пойду к себе, поработаю над записями.

— Стой, сучка, я желаю знать, что значит это слово на самом деле! — рыкнул Сяо Юань, но в ответ получил бронебойный ответ.

— “Детский сад”, Сяо Юань. Оно это и значит — “детский сад”, — бросила девушка и скрылась за цветущими деревьями. Сяо Юань проводил ее взглядом, вздохнул и следующим же жестом со злости на самого себя пнул поддерживающий столб беседки.

— Святая Доу-Му… — вздохнул он, когда приступ ярости прошел. — Как мне теперь в глаза ей смотреть…. Я же хотел пригласить ее погулять вечером…

Дин опустил глаза на каменную кладку дорожки около беседки, и кулаки его сжались. Я взволновался — такого с моим учеником еще никогда не было.

— Ты чего? — спросил я его тихо. — Дин? Пошли отсюда.

— Какое “гулять”, — глухо проговорил юноша, с трудом подбирая слова — было видно, что эта речь дается парню морально тяжело. — Ты себя вообще видел?

Сяю Юань хищно посмотрел на верного моего Дина — так, будто хотел вбить его по пояс в землю и закидать камнями. Я хотел было взять своего ученика за плечо и увести от беседки от греха подальше, но…

— Риннайн Шнайдер и не посмотрит на тебя, — спотыкаясь, продолжил Дин. — Шел бы ты лучше к своим деревенским девкам.

— Да ты, я смотрю, в край офонарел! — сердито отвечал ему Сяо Юань. Было видно, что слова моего ученика попали не в бровь, а в глаз, и правда была крайне неприятна нашему донжуану. Дин молодец!

— Катись отсюда, пока я тебя не свернул в бараний рог! — и топнул ногой в сторону Дина. Тот ожидаемо шугнулся, вздрогнул, закрылся руками. Сяо Юань захохотал — отрывисто и зло. Ну все, он напросился! Я не стал молча смотреть, как этот навозный дурила задирает моего ученика, потому вышел вперед и заявил:

— Но-но-но! Смотри, как бы ты не лишился благоволения Неба, за свои-то прогулки по девочкам! Что, в штанах совсем жмет, или в содержанцы богатенькой иностранке метишь?

— Господин Чан! — возмутился было Сяо Юань, но я даже не дал ему и слова сказать.

— Чшшшш! — призывно зашипел я, приложив палец к губам. — Слышишь?

Оба парня замерли. В наступившей тишине можно было услышать только шум ветра в ветвях деревьев и гусиные крики откуда-то из деревни.

— Что — слышишь? — не понял он. Я в ответ коварно улыбнулся.

— Нефритовый Император уже вычеркивает твое имя из Небесного Мандата. Слышишь, как он скрипит грифелем по золотой пластине с именами всех даосов и их учеников? Ну конечно, ты не услышишь, ведь у тебя нет таких ушей, как у меня, — и я в доказательство стащил с головы “громовую шапку”, открывая парням на обозрение свои задорно дернувшиеся рыжие уши.

— Вы эти свои шутки бросьте! — насупился Сяо Юань. Я засмеялся. Как легко смутить этого дурачка! — Не надо смеяться надо мной!

— Фу таким быть, — ввернул Дин, присоединяясь к моему глумежу. Сразу видно, чей ученик.

— Малолетка, — бросил Сяо Юань презрительно. — Хорошо устроился за спиной учителя? Ну-ну.

— Я все твоему учителю расскажу, Сяо Юань, — заявил я, надевая шапку назад. — Что ты не метешь двор, а маешься дурью. Ох, бедный Юнь Бяо! Что за наказание!

Мне кажется, что еще немного, и дело могло бы кончиться дракой. Сяо Юань не находил себе места от злости, Дин смеялся чуть ли не в голос. Наконец, после молчаливого противостояния наш оппонент сдался — и, не сказав ни слова, пошел в сторону морга.

— Куда! — насмешливо позвал я его. — Эх, ты!

— Спасибо, учитель, — тихо сказал мой ученик. Дина потряхивало от нервов, но в целом он держался молодцом. Еще бы! Он высказал другому человеку в лицо все, что думает. Похоже, первый раз в жизни.

— Браво, Дин! — похвалил я его. — Горжусь тобой.

Мой ученик смущенно улыбнулся.

— Ты так защищаешь нашу риннайн. Не влюбился ли часом по-настоящему? — беззлобно поддел я его.

Реакция моего ученика превзошла все ожидания. Моя шутка оказалась вовсе не шуткой. Дин весь словно съежился, покраснел, тяжело вздохнул и замотал головой. Ну вот дурень, ну кого он пытается обмануть?

— Дин, — ласково обратился к нему я. Дин не ответил, закрыл лицо руками. Я осторожно приобнял его, притянул к себе, погладил по голове.

— Ты ведь понимаешь, что ничем хорошим это не кончится?

— Это сильнее меня, учитель, — глухо заговорил юноша. — Я словно… Словно она меня приворожила. Ты слышал, как она поет, учитель?

Да, поет Кириэн как никто другой — я никогда еще не слышал такого голоса. Глубокий, сильный, мощный голос, пробирающий до мурашек — как морской прибой. Но влюбиться чисто из-за голоса?

— А еще она меня поцеловала…. — вздохнул он. — В лоб. Когда я телефон утопил.

— Она хотела тебя утешить, парень, — воззвал я к голосу разума. — Ты же понимаешь, что для нее ты… Ну…

Я не хотел говорить это слово, но Дин закончил за меня.

— Никто…

— Да, — с горечью проговорил я. — Она уедет в свой Атлас и забудет нас. Выбрось ее из головы, Дин. Завтра у нас дуэль. Вечером еще позанимаемся.

— Я не буду заниматься.

Я посмотрел на своего ученика. Дин, экзальтированный, Дин, бодрый, Дин, готовый к чему-то новому — был убит духом. Я похлопал его по плечу, не выпуская из объятий, но он мне не ответил.

— Дин.

— Мне нужно побыть одному, — отрешенно сказал он, выпутался из моих рук и двинулся на подворье, в конюшню. Я смотрел ему вслед, и на моей душе было щемяще-противно, словно я наелся песка — солёного такого. Бедный мой Дин не заслужил такого. Даосы знают, как достичь вечной жизни, но перед неразделенной любовью даже Восемь Бессмертных бессильны.

— Нефритовый Император Золотым Троном меня по голове, — вслух проговорил я свою любимую присказку и тяжело вздохнул.

Некоторое время я неприкаянно шатался по саду. Я сорвал персик с ветки, попробовал — он оказался хоть и сладким, но твердым, еще незрелым. Выбрасывать было жалко, и я впился в деревянную мякоть зубами. Разумеется, испачкался липким соком, потому пришлось спуститься к ручью, чтобы помыть лицо и руки. Холодная вода немного привела меня в чувство. Бедолаге Дину ничем не помочь, тут нужно только время. А мне что делать?

Я немного побродил в воде, пока от холода у меня не занемели лапы, выбрался из ручья и, оставляя на каменной плитке мокрые отпечатки, пошел в дом. Из окна своей комнаты я увидел, как Дин выводит своего ослика со двора, садится на него верхом и уезжает в сторону деревни. Как бы не слинял с концами. Все-таки он еще почти подросток, импульсивный и нервный. По то, что Дин может потеряться, я даже не думал — он же вырос в Гаолуне и знает здесь каждую улицу, каждый дом.

— Скучно, — простонал я и упал на кровать. В голове роились странные мысли. Я думал о нашей спутнице. Кириэн была поистине необыкновенной девушкой — неостановимая, бронированная как тяжелый танк, но никогда не прущая напролом, знающая, что делать в любой ситуации, но не навязчивая, легкая и изящная — фея, истинная фея, зеленоволосая красноглазая волшебница с чудесным голосом. Неудивительно, что Дин влюбился в нее по уши. Эх, Дин. Не любовь это — это, наверное, детская привязанность, желание ласки и внимания. Я сам такой. Неловко признавать, но в нашем трио Дин именно что ребенок. Я — отец-раздолбай, а Кириэн — матушка с ежовыми рукавицами, готовая дать люлей обоим. Удивительная девушка. Как в ней сочетается эта неубиваемая сила духа с грациозностью, острый ум — с очарованием пикси, огромная физическая сила и выносливость (не каждая девица способна вытащить из бурного потока три трупа один за другим) — с хрупким телосложением? Кто она такая?

Я попытался было пойти к Кириэн, чтобы задать ей все эти вопросы, но девушка меня попросту не пустила к себе.

— Энтони Чан, я работаю над рукописью! — послышалось из-за двери в ответ на мое предложение поговорить за чашечкой чая. — У меня много работы!

— Ыэх, — вздохнул я и уныло поплелся обратно к себе.

Радио, которое местные называли воксом, барахлило и не желало ловить знакомые волны с моей любимой музыкой, выдавая мне самое отвратительное кантри из всего репертуара и записи выступлений Ши Жуньчжи. Книги, которые я нашел в комнате, представляли собой пошлейшие бульварные романчики — такие я даже в подпитии читать не стал бы. Достав из футляра свою Фелис, я задумчиво взял на ней аккорд ре-минор, после чего со вздохом отложил укулеле в сторону. Играть и петь не хотелось совершенно — не то настроение. Я подумал, что было бы неплохо прогуляться по рынку и магазинчикам — а их было гораздо больше, чем в моей деревне, упускать этот шанс было бы преступлением. Без денег ходить по магазинам чертовски скучно, но тратить честно вынесенное из казино Да-Дао не хотелось от слова “совсем”.... Благо, я знал, что делать.

Час ушел на подготовку талисманов, которые я рисовал на желтой бумаге красными чернилами. Чистой куриной крови, чтобы добавить ее в состав, у меня не было, да и она была не нужна в этом случае. Еще десять минут — на изготовление красивой таблички, и еще полчаса ушло на украшения. И вот наконец я был готов пуститься в очередную авантюру — людей посмотреть, себя показать, пообщаться с разными интересными личностями, щегольнуть желтым халатом, а также попутно заработать себе на чипсы.

Со своими фальшивыми талисманами, цацками и картонной табличкой я отправился на рынок Гаолуна, где расположился на торговом месте рядом с овощной лавкой, красиво разложил свои талисманы, развесил гирлянды из этих же талисманов, узелки с кисточками, поставил табличку.

— Подданные Императрицы, долгих ей лет жизни! — заголосил я. Несмотря на шум, на меня обернулись люди, которые толкались рядом со мной у торговки овощами — одно только упоминание нашей благодетельницы творило чудеса. Я откашлялся, прочищая горло, после чего продолжил:

— Соседнюю провинцию Уляу постигло бедствие — красные вши! Берегитесь, люди Пушань, паразиты распространяются стремительно! Возможно, они уже здесь!

В рядах покупателей возникло смятение. Никто из них, разумеется, не слышал о красных вшах, потому что я их выдумал буквально минут сорок назад. Люди загалдели, зашумели.

— Откуда ты знаешь, кудесник?!

— Да, да, пусть он скажет!

— Я доктор даосских наук из монастыря Уляу, Чхи Швабра Шван! — заявил я, распушив свой хвост. Чем нелепее ты представишься, тем больше шансов, что в это поверят. — И я прибыл в Пушань, чтобы предотвратить эпидемию! Указ Императрицы, долгих ей лет жизни! — и я потряс пергаментным свитком. То, что я его сделал из стащенной с кухни Юня Бяо бумаги для выпечки, людям знать совершенно необязательно и очень даже вредно.

— Что нам делать, волшебник?

— Мы обречены!

— Я же говорила, нужно вслед за сыном уезжать в Сянгон!

— Помоги нам, волшебник!

— Сохраняйте спокойствие! — призвал я, вскочил на прилавок и взмахнул рукавами своего халата. Люди тут же умолкли, нерушимо внимая мне. В такие моменты я чувствую себя не иначе, чем Властелином Человечества, не менее. Мой триумф! Далее все зависит от того, как я буду держаться.

— Сохраняйте спокойствие! — повторил я, и в моих руках появился веер желтых талисманов с красными узорами. — Мной был изобретен талисман, который убережет вас от напасти! Красный узор Хо отводит беду, прямоугольник Мин запирает беду, винт Сяо уничтожает беду! Паразиты не придут в ваш дом!

И людей как прорвало. Я даже не успел сказать цену, как ко мне наперебой потянулись руки с банкнотами и монетами.

— Двадцать юаней! — воскликнул я, чувствуя себя на коне. — Двадцать юаней, и ваш дом будет процветать, беды обойдут его стороной! Талисман Хо Мин Сяо!

Кто-то скажет, что я подонок. Кто-то — что великий комбинатор. А лично я скажу, что в мире существуют люди, которые просто заслуживают быть обманутыми.

Торговля шла бойко — моя сумка наполнялась хрустящими банкнотами и медяками, талисманы улетали с прилавка как горячие пирожки на вокзале. Я даже подумал в какой-то момент, что они кончаются слишком уж быстро — таков был ажиотаж. Каждый хотел уберечь свой дом от пресловутых красных вшей. Некоторые брали по два или три в одни руки.

— Энтони Чан, какого ты здесь устроил?!

От моих сладостных дум меня оторвал знакомый, подозрительно знакомый голос. Я поднял голову, и увидел его обладателя. Прямоугольные очки с двойной перемычкой, желтый халат, “громовая шапка” и эта щель между передних зубов. Ну разумеется. Любой другой, застигнутый на месте преступления, растерялся бы при виде разгневанного Хозяина Гаолуна и позорно бы ретировался, но только не я! Я не позволю этому зануде испортить все веселье!

— Люди добрые, вы только посмотрите! — вскричал я, показывая на Юня Бяо пальцем. — Это же даос вашей деревни, человек, который допустил величайшее бедствие! Из-за него я здесь, из-за него красные вши здесь!

Деревня — тёмные люди, зачастую малограмотные и невежественные, даже такая богатая, как Гаолун. И управлять толпой с помощью демагогии и софизмов — мое любимое занятие и редкое удовольствие. И Юнь Бяо еще трижды пожалеет, что решил вмешаться в мою маленькую авантюру — пока на моей стороне такой могущественный союзник, как толпа. Раунд!

— Что ты несешь, — брезгливо заговорил он под недовольные шепотки — люди и не думали расходиться, предвкушая нечто интересное — как минимум, великий скандал. — Ты опять за старое?

— Люди Пушань! — зычно крикнул я. — Вот истинная причина ваших бедствий! Даос деревни Гаолун не предпринял всех необходимых мер по борьбе с красными вшами, и нашей Императрице, долгих ей лет жизни, пришлось послать на подмогу меня!

Я уже упоминал, что одно только имя Императрицы творит чудеса?

Юня Бяо грубо толкнули, и он едва ли не кубарем прилетел к моему прилавку, прямо мне под нос, после чего поднял на меня голову, зло прищурившись. Я стоял, смотря на него сверху вниз, возвышаясь над ним, как памятник завоевателю древности, и губы мои прорезала едкая усмешка. Вот сейчас-то я с тобой и поквитаюсь. И за твое подхалимство к Старейшине Као, и за то, что травил меня во время обучения, и за хамское отношение к моим спутникам, и вообще за все хорошее. Вот вы не знали, а я злопамятный змей.

А толпа тем временем окружила нас, гудя и перешептываясь. У людей было больше вопросов, нежели ответов, и каждый в этой толпе ждал развязки этой битвы взглядов. Люди слишком любили своего даоса, потому и не торопились взгреть его после моей обличительной речи, пусть и фальшивой, но и потерпеть, что он оставил их в мнимой опасности, не могли.

— Люди! — вскричал Юнь Бяо, со сжатыми кулаками оглядываясь на толпу. — Вы его не узнаете? Это же Энтони Чан, Хозяин Синьбанчжана. Опять принялся за старое, лисья задница!

Я хохотнул. Ну неужели я такой дурак, чтобы не заморочить людям головы и в этом вопросе? Уши, лапы и хвост — вот мои документы, по которым меня узнают везде, но без этих деталей, которые очень легко скрываются элементарной иллюзией, взгляду людей зацепиться попросту не за что — внешность у меня самая что ни на есть непримечательная.

— Лучше объясни, почему ты не продаешь талисманы от красных вшей! — донесся из гущи людей высокий злой голос.

— Да не существует никаких красных вшей! — воскликнул мой соперник.

— Хорошая попытка, — шепнул ему я.

Юнь Бяо уже откровенно начал беситься. Я едва ли не в открытую потешался над ним — мой соперник сам же себе загонял гвозди в гроб своей несдержанностью и раздраженностью.

— Но ведь указ Императрицы! — заволновалась толпа на разные лады.

— Уляу вся в них!

— Волшебник нам помогает, а ты нет!

— Да вы идиоты! — и Юнь Бяо залепил себе ладонью по лбу, не в силах вынести весь абсурд происходящего.

— В эпоху Мин красные вши однажды уже были в Пушань! — напряженно заговорил я, подливая масла в огонь. — И закончилось это свержением династии Тай-Мин и воцарением династии Цин!

Ну, будем честны, дворцовый переворот действительно имел место быть, и самые старшие из собравшихся поежились, вспоминая гражданскую войну, случившуюся всего 50 лет назад, с отрубанием голов и стенами из тел. Причина была на самом деле значительно серьезнее, но я не стеснялся жонглировать фактами и притягивать их за уши. Сейчас самое главное — растоптать Юня Бяо ногами толпы! Всеобщий любимчик попросту обязан познать унижение.

Серьезно, толпа бы линчевала героя своей деревни, если бы тот сказал еще хоть слово — я довел крестьян до самой точки кипения и был близок к своему триумфу как никогда. Но, к сожалению, я никогда не умею вовремя остановиться.

— За такое вопиющее преступление против прав и достоинства человека считаю необходимым изгнать Юня Бяо за пределы деревни и вычеркнуть его из Небесного Мандата! — закричал я под одобрительный рёв народа — и тут же словил кулаком в нос.

Толпа ахнула и попятилась. Юнь Бяо брезгливо вытер кулак, весь красный от моей крови, о свои штаны, после чего встал в боевую стойку. Вид у него был серьёзнее некуда — он был полон твердой решимости явно не по головке меня погладить. Ну-ну, посмотрим, как это у него получится!

Я подтер кровоточащий нос рукавом ханьфу, шмыгнул им — вроде не сломан. Не говоря ни слова, я спрыгнул со своего прилавка и выжидательно посмотрел на соперника. Тот смотрел на меня ровно так же — весь наизготовку, готовый ко второму удару. Я ринулся вперед — и началась битва.

Да какая битва! Даже если бы тут был Дин с чугунным котелком наизготовку, мне бы это не помогло. Даос — враг гораздо более серьезный, чем какой-то старьевщик, возомнивший о себе будда знает что. Бой наш был агрессивен, яростен, быстр. Я только успевал уклоняться и наносить удары самому — я не слышал даже визжащей толпы, обступившей нас. Юнь Бяо вспрыгнул на крышу павильона, уклоняясь от моего слишком сильного замаха, я — за ним, и он бросился вперед, чтобы ударить меня кулаком в челюсть. Я увернулся от него в повороте, чтобы следующим же движением сделать ему подсечку — безуспешно, опять уворот. Все-таки боевые искусства — не моя сильная сторона. Будь бы при мне мои талисманы, я бы задал ему такого перца! Но знаете, у меня нет в рукаве тузов, но зато есть козырная шестерка.

Многие даосы недооценивают младшие силы — простенькие заклинания, которые не требуют ни талисманов, ни инструментов для их применения. Обычно ими балуются ученики, которые пока еще не имеют доступа к дисциплинам — полноценному колдовству. Но в моей практике был уникальный случай — я лично знаю злого колдуна, который кошмарил деревню пять лет одними лишь младшими силами и сумел взгреть даже меня — так я и узнал, что подобная магия может представлять собой серьезнейшую угрозу.

Вспышка света! С силой хлопнув в ладоши, я увернулся от удара и ослепил соперника. Казалось бы, сейчас следует бежать, но бежать для меня — равносильно позору. Я должен победить окончательно!

Я резко присел на корточки, и очки мои сверкнули в лучах солнца, резанув по глазам ярким бликом — и люди, галдящие люди внизу под нашим павильоном, оцепенели, прижались к земле — и Юнь Бяо тоже оцепенел. Аура всепоглощающего ужаса, сковывающего, не дающая двигаться мне только на руку. Сейчас бы сказать что-то сакраментальное, зарядить ему с правой, а потом эпично уйти, но меня тошнит от подобного даже в кино.

— Как бесчестно, — прошипел Юнь Бяо, не в силах даже поднять голову. Не знаю, как долго я его буду так держать, но я был бы очень рад, если бы пришел Дин с котелком и врезал ему как следует. Но верный мой ученик не всегда будет рядом...

— Не бесчестно, а прагматично, — заметил я. Момент! Я сорвался с места ястребом — так быстро, что мой враг даже не успел подняться с земли, после чего с такой силой ударил его лапой, что прямо ощутил глубину его плоти своими когтями, разорвавшими ему плечо. Кровь за кровь!

Я отпрыгнул назад. Люди внизу, взбудораженные таким событием, смотрели во все глаза, как мы стоим друг напротив друга. У Юня Бяо глаза горят гневом, обидой, он оскорблен до глубины своей души и готов раздавить меня — сделай только шаг вперед, Энтони Чан. Я, еле переводящий дух от драки, уже почти выдохся. Юнь Бяо крепче меня, сильнее физически и намного выносливее, и в прямой конфронтации с ним я не выживу. Мне не удалось его нокаутировать, как я рассчитывал — промазал, попал в руку, а не в голову. Впервые я пожалел, что не уделяю достаточно времени единоборствам.

Я судорожно зашарил руками по карманам, не обнаружив там ничего, кроме фантиков от конфет, сунул руку в сумку, но тут же осекся. Нет, Энтони, огонь нельзя. Цепь молний нельзя. Дисциплины нельзя, никакие. Слишком много людей.

— Смотри, Юнь Бяо! — закричал я, сам не зная, на что надеясь. — Ты напал на посланника Императрицы, который хотел защитить людей. Не злодей ли ты?!

— Злодей! Злодей! — заорали снизу.

— К дьяволу Юня Бяо!

— Скинь его оттуда, кудесник!

В этой драке я совсем забыл, что толпа была все еще на моей стороне. Это придало мне сил — и я снова встал в боевую стойку, поманил к себе своего соперника с хитрой усмешкой. Юня Бяо не нужно было приглашать дважды — и поединок продолжился с новой силой. Я замахнулся, ударил его — но он увернулся, взмахнул ногой, я присел и сделал подсечку. Мой противник еле уклонился от удара, после чего перешел в наступление. Я отпрыгнул назад. Нет, удача все-таки не на моей стороне. Если я срочно что-то не придумаю, мне конец — бесславный и окончательный.

— Люди! — закричал я. — Там цзян-ши! Я вижу сверху! — и указал за спину Юня Бяо с испуганным видом.

Толпа с аханьем обернулась — и мой противник тоже. Все-таки цзян-ши, пусть и несуществующие — весьма серьезная угроза, и все равно, что днем необузданные вампиры не появляются никогда. Этого небольшого замешательства было достаточно, чтобы я воспользовался этим в своих целях — я налетел на своего противника и резко толкнул его вниз, скидывая с крыши павильона.

Юнь Бяо грохнулся на бок, и не успел он подняться — как его тут же обступил жаждущий возмездия народ.

— Не подходите ко мне! — заорал он с нескрываемой агрессией в голосе — хотя очевидно было, что он в отчаянии.

Самые смелые подняли его на ноги, схватили за руки. Зря он брыкался, орал и сопротивлялся — галдя и улюлюкая, пейзаны поволокли своего даоса, своего героя, к фонтану у рынка, чтобы с размаху бросить его в холодную цветущую воду.

— Не нужен нам такой даос!

— Куда писать прошение?

— А вот в Уляу продают средство от красных вшей!

Юнь Бяо еле увернулся от швырнутого в него подтухшего батата.

Я согнулся пополам и устало сел на крыше. Этот финальный рывок дорого мне обошелся, но я добился своей цели.

— Вы в порядке? — тоненько спросила у меня девчушка лет десяти, поднимая голову наверх. Я, силясь отдышаться, закивал и показал большой палец вверх. Это победа! Я отомщен.

К тому моменту, как я пришёл обратно в дом своего соперника с немного похудевшей сумкой, зато с пакетом с тремя пачками луковых чипсов и двухлитровой бутылкой колы, оказалось, что Юнь Бяо уже вернулся домой, но в его доме царила гробовая тишина — какая бывает, когда хозяин дома в крайне отвратительном настроении и домочадцы стараются его не злить лишний раз.

— Хозяин вернулся домой, — краем уха услышал я разговор служанок друг с другом. — Мокрый и сердитый. Кого он встретил на работе?

“Я бы вам подсказал”, — подумал я со злорадным удовольствием.

Дин еще не вернулся, и я немного расстроился, что делить колу с чипсами мне не с кем. Впрочем, я недолго горевал по этому поводу, а пошёл к Кириэн.

— Милая риннайн, — заговорил я, постучав в ее комнату, — разрешите пригласить Вас к себе на колу, чипсы и чирик-чирик.

Раздались шаги, шпингалет со стуком отошел в сторону, и дверь открылась. На меня посмотрели внимательные вишнёвые глаза.

— У меня как раз перерыв, — сказала Кириэн. Я, увидев ее, невольно обомлел. Она вновь переоделась, и новый ее наряд поражал мое воображение. Обычно мне не нравится вуконгская одежда на гостях с Запада — сами посудите, смотрится это как кокошник на негритянке. Но ее новое красивое красное ципао более современного, не цинского образца — это было что-то с чем-то! В боковом разрезе, обшитого золотой бейкой, мелькнуло ее белое бедро, и я замер против своей воли. Ей шло необыкновенно — пусть и говорят, что красная одежда не сочетается с зелеными волосами, но к ее красноватым глазам подходило просто замечательно.

— Что? — спросила она, замечая, как я на нее таращусь, словно на какое диво.

— Вам идет, — честно признался я.

— Здесь, оказывается, есть местный бутик, — поделилась со мной своей находкой девушка. — А там — море красивой одежды. Я всегда мечтала о ципао!

Я сбегал на кухню за глубокой тарелкой для чипсов и стаканами, и мы уютно устроились у Кириэн на кровати. На подушке стоял работающий ноутбук с открытым текстовым редактором, в который я не упустил возможности заглянуть — да только ничего не понял, потому что все было на атласском. Телевизор работал на одном из новостных каналов — девушка не смотрела его, а только слушала, как фоновый шум. На черно-белом экране немолодой лысеющий мужичок рассказывал о погоде, предвещая нам на следующую неделю настоящий буддистский ад — горячий, разумеется, с температурой +46 градусов и отсутствием ветра, зато со спокойным геомагнитным полем. В такие моменты так ждешь сезон дождей!

— Так о чем будем чирик-чирик? — спросила она меня, запуская руку в тарелку с чипсами.

— Да так, — пожал я плечами. — О моде, о природе, о погоде. Мало ли тем для разговоров?

— Вы видели рина Юня, рин Чан? — спросила Кириэн. — Он вернулся домой злым и мокрым до нитки, сейчас принимает ванну. Работа даоса настолько опасна?

— А! — и я торжествующе засмеялся. Наша милая риннайн Шнайдер даже не подозревает, как опасна работа даоса — можно получить оздоровительных люлей даже от своих коллег, даже от своих клиентов, а можно и от всех сразу, если ты такой неудачник, как мой соперник! Об этом и о последних приключениях Юня Бяо я ей и поведал, опустив, конечно же, собственную аферу с фальшивыми талисманами. Об этом ей знать необязательно и очень даже вредно.

— Какой ужас! — поразилась девушка, выслушав мою историю. — То есть он недобросовестно выполнял свою работу, и разгневанная чернь кинула его в фонтан у рынка?

— Истинно так, — подтвердил я. — Мошенничество в нашей среде недопустимо!

Кириэн посмотрела на меня со здоровым скепсисом. Я являл собой полную противоположность образцового даоши, и слышать это от меня было невероятным лицемерием, учитывая, что я за последние три дня поочередно влип в несколько авантюр, в том числе и связанных с деньгами, из которых я сумел выйти сухим только благословением феи Ма-Гу, не иначе.

— Как Вы постоянно ускользаете от возмездия, рин Чан? — задала она закономерный вопрос. — Вы буквально как фокусник, который избавляется от веревок на потеху толпе.

Я рассмеялся и пожал плечами.

— Хочу задать вам встречный вопрос, риннайн Шнайдер, — с хитрой улыбкой молвил я, и мой хвост в волнении дернулся влево-вправо.

— Задавайте, — позволила девушка, но по ее стрельнувшему взгляду я понял, что она нервничает.

— Вы вытащили трех вампиров из воды. Как Вам это удалось? Я еле как выпер их на берег, а Вам хоть бы хны! В жизнь не поверю в усердные тренировки!

Мягкая усмешка девушки обескуражила меня. Я ждал, что она начнет уверять меня в обратном, рассказывать про выносливость туриста и гантели каждое утро по полчаса, но она всего лишь улыбнулась — как несмышленому ребенку.

— Моя мать — необыкновенная женщина, — сказала она. — Я вся в неё. Её гены очень сильны.

Я растерялся. Это определенно не тот ответ, на который я рассчитывал. Теперь к удивительному характеру доброй, но вредной феи добавляется еще и некое таинственное происхождение. Хотелось бы спросить у Кириэн про её матушку — да только я догадывался, что она не расскажет мне ровным счетом ничего.

— А я свою матушку не знаю, — сказал я просто. — У меня зато самые лучше на свете отец и дедушка.

Ох, мой отец и дед немало со мной намучились, никому не пожелаешь такого отпрыска, как я. Гиперактивным и ищущим приключений на мягкое место я был уже в сопливом детстве, когда вымогал игрушки у своих немногочисленных друзей и воровал жвачку в супермаркетах. Родители детей и продавцы магазинов притаскивали меня за мои рыжие уши к отцу, а тот выбивал из меня дурь бамбуковой палкой так, что место под хвостом было синим. Святой человек. Именно это и научило меня скрытности и умению нагло врать.

— Рада за Вас, рин Чан, — улыбнулась Кириэн, но ее улыбка была больше вежливая, чем участливая.

Мы поболтали еще немного о своих семьях. Под чипсы с колой разговор шел замечательно. Я узнал, что Кириэн, как и я, не помнит свою мать — они с отцом развелись, когда ей был годик, и рин Шнайдер вскорости женился повторно, на женщине с ребенком.

— Жаль отца, — заметила Кириэн. — Он так и не смог забыть мою матушку. Тоскует по ней каждый день. Мою мачеху он так и не смог полюбить так же, как её.

Бедная ринна Шнайдер, подумал я. Она ведь ни в чём не виновата и даже в том, что она, как сказала девушка, весьма прохладно относилась к ней всё её детство — тут её тоже можно понять. Хотя и Кириэн жаль до безумия, злобная мачеха — удовольствие ну такое себе.

Я в свою очередь рассказал немного о своем детстве, о своих играх с отцом и дедом. Из дедушки был самый лучший пиратский капитан! Я с удовольствием топил его судно и тянул его в свои объятия на морское дно, устеленное зеленым ковром. Я был кракеном, кровожадным и жестоким, и, чтобы было нагляднее, сделал руками, как щупальцами, “волну”. Кириэн засмеялась, прикрыв рот рукой.

— Вы удивительный, рин Чан, — сказала она.

Чипсы вскоре закончились. Я открыл вторую пачку, высыпал ее в тарелку, но поесть их нам не удалось — в комнату вошла одна из служанок Юня Бяо и пригласила нас на чаепитие.

— Тоже мне, альбионский ши, — буркнул я. На часах действительно было 17:02.

Юнь Бяо обожал все необычное. Все, что происходило с берегов туманного Альбиона, вызывало у него неподдельный интерес, и, наложившись на традиционную вуконгскую культуру, давало поистине гремучую смесь в этих отчаянных попытках косить под истинного подданного альбионской короны. Не знаю, как выглядит его комната, но я был уверен — там полно чайных сервизов, статуэток корги и старинных фотокарточек с дамами в кринолинах, а также прочего сувенирного мусора, как раз рассчитанного на таких вот дурачков. И, разумеется, флаг Объединенного Королевства. Боже, храни королеву.

Вот и сейчас Сяо Юань разливал чай по чашечкам из довольно безвкусного сервиза с цветочками. Вопреки альбионской традиции, молочника на столе не стояло. Зато было поистине огромное разнообразие сладостей — традиционных вуконгских. Кириэн смотрела на этот “файв-о-клок” с яростным непониманием ситуации. Я уверен — в Альбионе она была, возможно, и не раз, и подобная чайная церемония казалась ей полным надругательством над оригинальной традицией.

— Благодарю, Сяо Юань, — сдержанно молвила она, принимая свой чай.

Я тут же сунул свой нос в чашку и сморщился. Запах бергамота мне решительно не понравился. И как такое пить? Думая, что при первом же удобном случае я вылью эту жижу под стол, я уставился на Юня Бяо, восседающего во главе стола. Одет он был в синий банный халат старинного покроя, и волосы у него были все еще мокрые после принятия ванны. Хозяин Гаолуна поймал мой взгляд. Я отводить свой не хотел, да и он тоже.

-Хорошо выкупался? — наконец сказал я с ехидной улыбкой. Юнь Бяо злобно закатил глаза и так же злобно засопел. Я выиграл в очередной раз.

— Это тебе даром не пройдет, Энтони Чан, — заявил он. Злость в его голосе говорила о том, что ему буквально не терпится наподдать мне на завтрашней дуэли. Я улыбнулся ему — весело и задорно.

— Завтра ты поплатишься за свою выходку! Красные вши, это же надо было такое придумать!

Я не удержался от того, чтобы не захохотать в голос. Моя выходка была одним из лучших моих приключений за последнее время! И денег заработал, и соперника в лужу посадил — причем в прямом смысле. А что? Меньше будет выпендриваться, высокомерная зараза.

— Какие еще “красные вши”? — подняла голову от чашки чая Кириэн. — Энтони Чан, Вы от меня опять что-то утаили?!

Я тяжело вздохнул. Ну Юнь Бяо! Опять мне все портит. У нас поистине круговорот люлей в природе — сначала я всыпал этому индюку надутому горячительных, а теперь меня ждет то же самое от Кириэн. Не сказал бы, что это меня как-то особо заденет, но все равно приятного мало.

— Ну, красные вши, — заюлил я. — Вся Уляу в них. И Пушань тоже весь скоро в них будет. Я продавал талисманы от них!

— Все он выдумал, — бросил Юнь Бяо, звякнув ложкой в своей чашке. — Жулик! Дьяволов жулик!

Кириэн с усталым видом вздохнула и подперла голову рукой. Мне кажется, она смирилась с тем, что я невыносимый мошенник и поделать с этим она ничего не может. Да даже я сам ничего поделать с этим не могу! Даже если бы и хотел.

— То есть, как я правильно поняла, рин Юнь пытался навести на рынке порядок, а Вы, наоборот, учинили там цирк с конями? — строго спросила она.

— Ну… да? — развел я руками. По сути, так оно и было.

— Вы неисправимый, — вздохнула она, закрывая лицо руками. — Это невозможно. Энтони Чан, чего Вам не хватает в жизни?

— Денег, — в тот же момент выпалил я. Я уже говорил, что оклад у меня маленький, пожертвований почти нет, расходники для колдовства дорогие, продукты тоже, а у меня ведь еще хотелок много… Да будь у меня деньги, я не лез бы на рожон, рискуя своим хвостом каждый раз! Жил бы себе тихо и мирно в своем особняке с горячей водой и кухонным гарнитуром, ел деликатесы, носил шёлковый халат, и было бы у меня три ученика, и прислуга тоже, как у Юня Бяо. И еще огромный персиковый сад, трехъярусный курятник и велосипед.

Кириэн вздохнула еще раз и покачала головой.

— Я выпишу Вам чек, — сказала она. — Потому что смотреть на это безобразие выше моих сил.

Я ошеломленно вытянул лицо. Нет, на это я совсем не рассчитывал. Никогда еще Энтони Чан не протягивал руки и не принимал подачек!

— Я не могу, — замотал я головой. — Я не могу так. Я за зарабатывание денег человеческим трудом!

И Кириэн, и Юнь Бяо посмотрели на меня очень внимательно. Разумеется, они не поверили ни единому моему слову.

— Мошенник, — процедил мой недруг. Теперь я на полных правах имею право именовать Юня Бяо своим врагом — после того-то, как он по моей вине выкупался в фонтане с тиной!

— Это теперь так называется? — подняла одну бровь наша атласская риннайн. — Любопытно.

— Ну я же не украл эти деньги! — всплеснул я руками. Не могу не признать себя жульём, но и умалять свои труды я не намерен. В конечном итоге, даже фальшивые талисманы я не печатаю, а рисую вручную! И табличка! И украшения! А мое умение задвигать горячие речи и зажигать сердца людей вообще бесценно!

Юнь Бяо шумно отхлебнул свой чай, совсем не с альбийским благородством, и посмотрел на меня уничтожающим взглядом.

— Завтра Небо рассудит, кто из нас действительно достоин искусства колдовать, — проговорил он ледяным тоном. — Удивляюсь, как тебя еще не покарали небеса, Энтони Чан!

— А за что меня карать? — пожал я плечами с недоуменным видом. — Люди сами виноваты в своей глупости. Будь они хоть немного умнее, они бы не дали себя обмануть.

Сяо Юань с сочувствием глянул на своего учителя — а тот уже раскраснелся от гнева, как самый настоящий демон. Ну, бычьих рогов только не хватает!

— Завтра я сам низвергну на тебя кары небесные, — заговорил он голосом чревовещателя. — И скину тебя в тот же фонтан!

— Лучше бы ты сказал время и место дуэли, — оборвал его я. — А то сотрясать воздух и я могу.

— Шесть вечера, площадь перед дворцом культуры, — зло сказал он, растирая бровь. — И не забудь своего ученика.

Я уже было думал, что верный мой Дин покинул меня вместе со своим ослом, оставив несчастного учителя на произвол судьбы и обрекая его на позор поражения в этой проклятой завтрашней дуэли, но нет — парень вернулся незадолго до ужина, заметно повеселевший после долгой прогулки.

— Где ты шлялся? — закономерно спросил его я, уперев руки в бока. — Я тебя потерял, и твои чипсы съела Кириэн!

— Да так, учитель, — подчеркнуто-скромно молвил Дин. — Купил себе пару штанов на распродаже…

— Пару десятков, ты хотел сказать? — уточнил я, указывая на три битком набитые сумки, которые мой ученик еле как держал в руках — такие они были тяжелые. Дин застенчиво улыбнулся, не отвечая на мою подколку.

— Откуда это все? — задал я следующий вопрос, прищурившись и наклонился к одной из сумок, приоткрывая ее. Внутри я увидел кое-как напиханную одежду, которую словно уминали ногами — больше похожую на цветастые и черные тряпки.

— Купил, — пояснил мой ученик, потупив взор.

— Покажи, — потребовал я.

Он взялся за самую большую сумку и вытряхнул все свои богатства на кровать огромной кучей. Среди всего этого великого разнообразия я мельком увидел футболку с пандами и узкие салатовые штаны, а также бежевый пиджак и синюю традиционную рубашку с вышитыми серебром драконами. Закупился Дин основательно. Как мой ученик сказал мне, он нашел в деревне замечательный секонд-хэнд, которого не было в то время, когда он еще жил в Гаолуне. Как несложно было догадаться — это тот же самый местный бутик, в котором Кириэн купила свое ципао.

— Стесняюсь спросить, откуда у тебя деньги на весь этот шик-блеск, — скептично молвил я и одной рукой потрогал штаны, с завистью осознавая, что эти брюки по качеству гораздо лучше всех моих шорт.

— Да так, учитель… — замялся Дин. — Я взял у тебя немного из тех, что мы в казино добыли… Мы же их вместе заработали, соответственно, я имею право на часть!

И мир ушел у меня из-под лап. Мне показалось, что я сейчас сяду там же, где стоял. Ну Дин! Ну малолетний воришка!

— Начнем с того, что заработал их Я! — нарочито хладнокровно заговорил я, еле держа себя в руках. — Я выиграл их в маджонг, пусть и не совсем честным путем! Я нарисовал талисман удачи, чтобы это сделать! А ты что сделал ради всеобщего блага, я тебя так спрошу? М?

— А я тебе помогал… — неуверенно протянул Дин, после чего добавил более твердым голосом. — Я сидел рядом и поддавался тебе, помнишь?.. Так что часть моих карманных денег в этом выигрыше точно есть!

Действительно, так оно и было. Часть денег из кошелька моего ученика осела у меня в сумке, и я совершенно забыл про это. Неловко как-то вышло — Дин и в самом деле имеет право даже если не на долю, то на свои собственные деньги, которые я у него невольно отобрал.

— И сколько ты взял? — спросил я у него, зная, что ответ меня не обрадует — судя по обилию купленного.

— Сто тысяч, — ответил Дин с нервным смешком, спрятав глаза. — Это же не сильно много, учитель?

Сказать, что я обалдел — ничего не сказать. Деньги я так и не удосужился посчитать, даже не порывался, поскольку были гораздо более интересные дела — рефлексировать, травить Сяо Юаня, например, а еще спать, куда ж без этого. Но я был уверен — Дин вытащил из моей сумки где-то около половины, если не больше.

Я грязно выругался и сел на кровать, обхватив голову руками. Такого предательства со стороны своего ученика я точно не ждал. По сути, он пробрался ко мне в комнату, залез в мою сумку, взял деньги и был таков!

— Говори, несчастный, какой смертью ты желаешь умереть, — замогильным голосом проговорил я, не поднимая головы. — Хотя нет, не говори, я знаю. Я превращу тебя в петуха, заколю и велю Кириэн запечь тебя в духовке, а потом съем с острым соусом.

Дин с писком шарахнулся от меня, побледнев лицом.

— Учитель, вообще я тебе тоже кое-что купил! — запоздало воскликнул он, после чего бросился ко второй сумке. Я заинтересованно смотрел, как он там копается, и наконец Дин продемонстрировал мне красную рубашку с небесным драконом, играющим громовой жемчужиной, и в пару к ним — оранжевые шорты в османский огурец.

— Занятный комплект, — хмыкнул я. — И на кой ты купил мне эти пестрые шаровары?

— Сейчас в Нуоне так модно, — пояснил верный мой ученик с заискивающим видом — очевидно, надеясь, что его подношение будет принято. — Нуонская мода — самая лучшая.

— Я бы не был в этом так голословно уверенным, — заметил я, представляя себя в таком наряде. Курам на смех, не иначе.

— Ничего ты не понимаешь, учитель, — обиделся Дин.

— Ладно, извинения приняты, — вздохнул я, забирая у Дина шорты и рубашку. Не могу все-таки я долго дуться на своего единственного и неповторимого ученика. — Только если в следующий раз соберешься покупать мне штаны, то бери без узоров. Все, пошли кушать.

Во время ужина Юнь Бяо выбрал самую беспроигрышную тактику — не разговаривать со мной вовсе, не поддаваясь даже на самые откровенные провокации — хотя я и видел, что дается ему это с огромным трудом. Он вообще ни с кем не разговаривал, даже с Сяо Юанем, удостаивая его максимум царственной отмашки или пренебрежительного кивка головой.

— Вот что переохлаждение с людьми делает, — сказал я, накладывая себе дим самы. — Совсем онемел, бедняга.

Юнь Бяо свирепо посмотрел на меня, но все так же ничего не сказал, чтобы не распалять меня сильнее. Я же как костер — кидай в меня дрова, я буду гореть жарче. Но если дует ветер — я и без дров заполыхаю так, что мама не горюй.

— Господин Чан, ну уймитесь Вы, — взмолился Сяо Юань, полный твердой решимости отстоять честь своего учителя, давшего своеобразный обет молчания. — Вот зачем?

— Потому что твой учитель мне не нравится, — ответил я честно. — И это взаимно, так что он не теряет прям много.

Дин прыснул в кулак. Кириэн тяжело вздохнула, но вмешиваться не стала — в конечном итоге, она отлично понимала, что это война уже не на жизнь, а чуть ли не на смерть.

Ужин закончился быстрее, чем я устал надоедать своему недругу и выводить его из душевного равновесия. Юнь Бяо буквально в мгновение ока скрылся в во внутренних комнатах, оставив Сяо Юаню грязную посуду и стол — в принципе, ничего нового.

— Давай хоть поможем тебе, — молвил я. — А то совсем загонял тебя этот индюк.

— Да, пожалуйста! — с ожидаемым энтузиазмом отозвался ученик Хозяина Гаолуна. — А то мне еще столько работы, я так больше не могу, я не хочу так жить!

Дин с видимой неохотой вытер со стола, в том время как мы с Сяо Юанем загрузили посудомоечную машину, осторожно расставив внутри на сетке все тарелки и пустую кастрюлю из-под дим самов.

— Ой, благодарю! — обрадовался Сяо Юань, когда машина загудела, закачивая в себя воду. — Теперь осталось только обмыть трупы, переодеть их для путешествия, нарисовать талисманы… Нефритовый Император, столько работы!

— Ну, в этом мы тебе помочь никак не можем, — деликатно оборвал его я, давая понять, что делать даосские дела мы с Дином за него не будем. — В конечном итоге, у нас и свои занятия есть.

Сяо Юань тяжко вздохнул и, протерев напоследок посудомоечную машину сверху, вышел из дома, чтобы приступить к работе. Я проводил его взглядом, и тут почувствовал, как меня тянут за рукав рубашки.

— Что такое? Дин?

— Это какие у нас дела, учитель? — с величайшим опасением в голосе спросил верный мой ученик, с содроганием осознавая, что потянуть меня на приключения может в любой момент — как вот в Йонсене, например.

— Мы пойдем ко мне считать деньги, сколько осталось, и слушать вокс, ничего особенного, — пожал я плечами. Вечер выходил довольно скучненьким по сравнению с насыщенным утром, но пересчет денежных знаков — весьма достойное и приятное завершение дня. Мой ученик облегченно вздохнул, удостоверившись, что больше никаких похождений не планируется.

После ужина, когда я уже собирался было пойти наверх к себе и утащить за собой Дина, Кириэн отозвала меня в сторонку.

— Рин Чан, я все-таки так не могу, — сказала она, и в ее руке мелькнула небольшая свернутая пополам бумажка. — Возьмите.

Я с недоумением принял ее и развернул, после чего чуть не задохнулся от шока. Это была не любовная записка. Хуже — это был чек на двести тысяч юаней. Я только один раз держал в руках так много денег — когда пару месяцев назад выиграл эту сумму своим любимым методом в казино Да-Дао. А тут мне предлагают такие деньги, по сути, за просто так!

— Риннайн Шнайдер! — воскликнул я, чувствуя, как загорелись мои щёки. Я попросту не мог заставить себя принять столько денег из рук своей знакомой, хотя лисья жадность буквально кричала мне — “Хватай! Бери, пока дают!”. Я поднял руки в протестующем жесте и замотал головой.

— Это слишком большая сумма! Я не могу!

— Пожалуйста, — попросила девушка. — Ради всего святого!

— У меня нет ничего святого, риннайн Шнайдер, — возразил я, пытаясь всучить Кириэн чек назад. — Но принять деньги просто так я не могу!

— Возьмите! — продолжала она, отталкивая мои руки. — Я знаю, что расходные материалы для колдовства стоят очень дорого. Купите себе все, что нужно.

Я понял, что девушка так просто не отстанет, после чего стыдливо спрятал чек в сумку и неловко поблагодарил ее, после чего пошел к себе, задумавшись о только что случившемся. С одной стороны было очень приятно. С другой — я не знал, чем именно я заслужил такой щедрый подарок. Я не чувствовал себя достойным его. Можно, конечно, считать это пожертвованием, а не подарком, но суть от этого не меняется — сумма эта для меня попросту астрономическая.

— Учитель, ты и в самом деле купишь себе расходники для колдовства на все эти деньги? — ошарашенно спросил у меня Дин. Он был свидетелем развернувшейся сцены, и, хоть и не видел количество нулей в чеке, понял, что их там много.

— Не знаю Дин, не знаю… — пробормотал я. Я вообще не хотел бы, чтобы Кириэн давала мне деньги. Я-то знаю, что со своей ответственностью спущу их не на волшебные штуки, а на всякое барахло. Наша любезная риннайн слишком высокого обо мне мнения. Будь бы моя воля, я бы вообще сжег бы этот чек и забыл про деньги.

— Я пока не буду его обналичивать, — сказал я, поднимаясь по лестнице наверх, к своей комнате. — Поживем — увидим. Пусть будет как запас на чёрный день.

Пока я считал деньги в своей комнате, складывая банкноту к банкноте, ликами Императрицы вверх, видами Запретного Города вниз, Дин валялся на коричневом ковролине и болтал ногами, слушая мое бормотание сквозь бубнеж Ши Жуньчжи по воксу.

— Тридцать шесть… тридцать семь… тридцать восемь…

— Учитель, — подал голос верный мой ученик.

— Не мешай считать деньги учителю своему, — оборвал я его, не прекращая считать. — Тридцать девять…

Дин надулся и замолк, но все-таки дал мне завершить мою миссию. Оказалось, что у меня после незаконного проникновения в сумку осталось шестьдесят три тысячи юаней, если округлить в меньшую сторону. Этот малолетний подлец вытащил все-таки больше половины.

— Прежде, чем я тебя прибью за деньги, я позволю тебе спросить, что ты там хотел, — сказал я ему. — Только один вопрос. А потом готовься к смерти, долгой и мучительной.

Дин опустил глаза. Было видно, что стыдно ему невероятно.

— Я всего лишь хотел спросить насчёт Кириэн, — тихо сказал он. — Ты сказал, что она съела мои чипсы.

— Ну так ты пошел транжирить мои бабки, — пожал я плечами, — а я как раз хотел поделиться с тобой снеками. Сам виноват.

— О чем вы с ней разговаривали? — спросил он голосом, полным надежды.

— Я обещал тебе ответ всего на один вопрос, — оборвал его я, после чего встал на лапы. Если Дин заслужил головомойку, значит, он ее получит.

— Но это был вовсе не вопрос! — запротестовал мой ученик, отползая в сторону. Я неотвратимо приближался.

— Ты поинтересовался — я ответил, — отвечал я. Дин вжался спиной в шкаф-купе возле двери — ползти дальше было некуда. А я уже стоял прямо над ним с занесенной рукой, готовый вершить возмездие.

— Только не по лицу, — пропищал Дин, закрывая его руками. У него остался открытым участок лба, и я знал, что делать — я нанес свой карающий удар именно туда мощным щелбаном, такой, что мой ученик взвизгнул и отскочил вбок. Он ожидал, что я буду его бить, может быть, даже лапами, но точно не такого!

— Вот тебе за деньги, вот тебе за твои штаны, вот тебе за всё! — азартно повторял я, продолжая его щелкать по лбу, по виску, по макушке — куда попадал. Дин орал и крутился, как уж на сковородке, а я с хохотом продолжал свое чёрное дело. Только после двенадцатого или тринадцатого щелбана, когда Дин от писка не мог уже даже вдохнуть, я перестал и отошел от него.

— Ты все понял? — грозно спросил я судорожно пытающегося отдышаться паренька. Тот со слабым стоном закивал головой.

— Я больше не буду, учитель…

— Молодец, — похвалил я его. — А теперь шуруй к себе. Я собираюсь немного посидеть, а потом спать.

— Ла-а-адно, — вздохнул верный мой ученик, поднимаясь на ноги. — Доброй ночи, учитель.

Я остался один, отмщенный, с шестьюдесятью тремя с лишним тысячами юаней наличными и чеком Кириэн. Но деньги впервые не приносили мне радости. Завтра предстоит дуэль “два-на-два”, я так ничему и не научил Дина, а Юнь Бяо будет только рад всыпать мне под хвост — за все хорошее. Позор мне, позор! Позор и бесчестье!

— Ыэх, — вздохнул я и плюхнулся на кровать. Невероятно, но великий и ужасный Энтони Чан, изобретатель заклинаний, друг вампиров и детей, не знал, что делать.

Выступление Ши Жуньчжи по воксу закончилось, и волна начала играть незамысловатый гимн хунвейбинов — два прихлопа, два притопа. Я выключил эту ерунду и снова упал на кровать — на этот раз лицом вниз, чувствуя во всем теле неприятную ломоту и усталость. Сказывалась сегодняшняя баталия.

Сквозь полудрёму я почувствовал, что окно с грохотом распахнулось. Тотчас с меня весь сон как рукой сняло. Я сел на кровати и, протирая глаза, уставился на колышущиеся легкие шторы. В окне никого не было.

Я подошел ближе, чтобы закрыть окно и вновь лечь на боковую, но не удержался от соблазна выглянуть наружу. Ущербная Луна светила прямо в мою комнату, ехидно скалясь на меня. Она была такая яркая, что ее свет заглушал остальные звёзды. Я невольно залюбовался ее дынной долькой на черном бархате неба. Красиво-то как!

Шторы затрепетали от порыва ветра, но он был тёплый, очень приятный. Спать не хотелось совершенно — в такую прекрасную ночь!

— Тсуи…

Внутри меня все обреченно замерло. Я уж думал, что больше никогда не услышу этот голос и своё имя, но нет, он вернулся, более четкий, более громкий, полный тоски и невыразимой любви. Я попятился.

— Тсуи…

— Приходи вчера, — отвечал я, и внутри меня все дрогнуло. В ответ раздался легкий смешок — словно перезвон. Та, что смеялась, будто бы говорила мне — ты правда думаешь, что можешь избавиться от меня таким детским способом?

— Что тебе надо? — тихо проговорил я. Я опасался, что меня услышат Дин и Кириэн за стенами справа и слева, но знал, что та, что зовет меня, откликнется.

— Пойдем домой, Тсуи…

Я должен был разобраться с этим, и немедленно.В момент я натянул “громовую шапку”, желтый халат даоса, перекинул через плечо сумку. Я пойду и узнаю, что все это значит, даже если потом очень горько об этом пожалею!

Открыв окно шире, я вылез на крышу первого этажа дома Юня Бяо и огляделся. Деревня, темневшая вдалеке, была безмолвна — а в другой стороне виднелась дорога, ведущая в мрачный лес бамбуковых зарослей, где местные рубили себе дрова и, по слухам, можно было встретить панд, а еще — потеряться с концами.

— Где же ты? — нетерпеливо воскликнул я, оглядываясь. — Ну же, зови меня, я иду домой!

Внизу мелькнула маленькая тень, и я прищурился, поправив на носу очки. Лиса! Понятно все с вами. Наваждение хули-цзин, которым надоели обитатели курятника и которым захотелось “ци” живого человека. Какая наглость! Ну, разобраться с ней мне будет несложно.

Я спрыгнул с крыши и выхватил из сумки талисман, готовый к битве. Но тень, похоже, не желала сражаться, а юркнула в подворотню и была такова.

— Стой, дура! — с разочарованием крикнул я и подергал запертые ворота. Ключи были только у Юня Бяо. Но я не я, если меня можно остановить подобным! Я отошел, взяв приличное расстояние, разбежался и прыгнул, выпустив немного “ци” — и взмыл высоко вверх. Ощущение полета, пусть и кратковременного, чудесно! Перепрыгнув ворота, я приземлился, уперев руку в землю, после чего огляделся. Рыжая нахалка сидела рядом, словно ожидая меня.

— Хватит меня дразнить! — раздраженно молвил я, поднимая талисман, готовый покончить с духом раз и навсегда. Но у лисицы насчет моего мнения было свое — она, махнув пушистым хвостом, побежала по дороге в сторону бамбуковой чащи.

Я должен был отпустить ее с миром, пальнув вслед огненным заклятием, чтобы неповадно было больше ко мне приставать, но во мне взыграл охотничий азарт — и я помчался со всех лап за плутовкой, одержимый идеей спустить с нее семь шкур, и за сегодня, и за вчера. Минута, две — и мы уже нырнули во мрак бамбуковых зарослей.

В полумраке не было видно ничего дальше вытянутой руки, но я четко различал белый фонарик на лисьем хвосте, бликующий в отблесках лунного света. Под моими лапами хрустели тонкие веточки, сухие листья, я периодически проваливался в ямки, чуть ли не кубарем катился со склонов — но не терял из вида скачущий вверх-вниз белый огонёк. Я влетел с разбегу в холодный ручей, подняв тучу острых брызг, и вздрогнул от неожиданности — и этот холод остудил пламя погони. Я остановился, и в этот же момент лисий хвост пропал из виду. Раздалось пронзительное тявканье — я знал, так кричат хули-цзин, когда зовут своих сородичей.

“Он здесь! Он здесь!”

— Да, я здесь! — закричал я. — А теперь покажись! Яви себя, злой дух, и сразись со мной! Сколько бы вас ни было!

“Тсуи! Тсуи! Это Тсуи!”

— Да, меня зовут Тсуи! — прокричал я в темноту. — И я все еще жду!

Мимо меня пронеслись шмыгнувшие тени, и моих лап коснулся чужой мех, я повернулся, чтобы посмотреть на лисицу и швырнуть в нее огненным заклинанием, чтобы горело ясно и было больше неповадно — и сел в своей постели, чувствуя спиной мокрую рубашку. Меня била крупная дрожь, и дыхание все еще было неровным — словно я в самом деле гнался за лисой по бамбуковой чаще. Я перевел взгляд на окно — оно в самом деле было распахнутым, и белые занавески плавно колыхались на ветру, как привидения. Я вслушался и не услышал ровным счётом ничего.

— Приходи вчера, — на всякий случай пробормотал я и снова упал в постель.Без очков я не видел времени, но что-то мне подсказывало, что сейчас около двух ночи — самый черный час в сутках.

Я с детства знал, что отличаюсь от остальных детей. Лисьих лап, хвостов и ушей у нормальных мальчиков не бывает. Я же много раз спрашивал батеньку о себе. Каждый хотел бы знать, почему он настолько отличается от остальных! Ты благословлен Небесной Лисой — говорил он мне. Ты станешь великим человеком. Всему свое время, и ты узнаешь, кто ты такой. Чтобы помочь мне жить среди людей, ты нанял для меня даоса, который научил меня накладывать на себя иллюзию и прятать уши под шапкой, ты устроил меня в обычную школу, которую я закончил со скрипом, чуть не вылетев оттуда за скверное поведение, помог поступить в медицинский университет, чтобы помочь мне забыть о своих лапах и хвосте — и вот оттуда как раз я вылетел с грандиозным скандалом — об этом только в газетах не писали. Но знаешь, батенька, я и без тебя догадался, кто я. Я сталкивался с ними много раз — и с куриными воришками, неспособными принять человеческий облик, и с лисицами-девицами, жадными до чужой “ци”, и с малолетними проказницами, еще слишком юными, чтобы красть жизненную силу. Я сравнивал их с собой и находил слишком много сходств. Я думал, что это совпадение, ведь хули-цзин тоже ведут свой род от Небесной Лисы. Но вчерашняя и сегодняшняя ночи только подтвердили мои догадки.

Моя матушка — лиса-оборотень.

Ничего не хочешь мне рассказать, батенька? Как ты вообще спутался с лисицей? Это же невозможно, я был рожден в Сянгоне, шумном Сянгоне, где нет и следа магии. Огромный мегаполис живет своей жизнью, отравленный автомобилями и беспроводным интернетом, и нечисть обходит его стороной, а даосы этого города уже давно забыли, как сражаться с нерожденными. Он мёртв для волшебства, но я же как-то появился на свет…

Если, конечно, за этим не кроется еще какая-то тайна. Я в этот же момент дал себе клятву. Если где-то здесь кроется секрет, кроется ответ, кто моя мать и почему она начала звать меня, то на пути к нему я переверну каждый камень. Я ведь все выясню. Моя матушка тоже хороша — бросила меня сразу после рождения, сказалась мертвой и была такова! Интересно, они своих лисят так же оставляют на произвол судьбы? Я из нее всю душу вытрясу, пока не узнаю ответы на все свои вопросы, а вопросов у меня много!

Я с огромным усилием заставил себя заснуть, старательно гоня от себя все мысли о лисах и семье. Все-таки наутро меня ждут последние несколько мучительных часов перед дуэлью, на которой я точно проиграю, и я намерен провести их так, чтобы Юнь Бяо не чувствовал себя победителем.

Но наутро после завтрака, когда я вышел в сад, меня ждало то еще зрелище — Дин, сидящий на перилах моста, усердно пытался медитировать. Парень старался изо всех сил — это было видно невооруженным глазом. Я даже проникся к нему огромным уважением, ведь он прикладывал к этому все усилия, даже покраснел немного. На мой взгляд, у него даже начало получаться. И внезапно в моей воспаленной мозговине мелькнула одна шальная мысль. Если у него начала получаться медитация, значит, возможно, он готов к чему-то большему!

— Дин, — и я мягко положил ему руку на плечо. — Хочешь научиться классному колдовскому приёмчику?

Дин вздрогнул, открыл глаза и посмотрел на меня с великим сомнением в своих силах.

— Даже не знаю, учитель, — неуверенно молвил он. — У меня и медитация-то получается через раз… Если вообще получается.

— Давай попробуем, — предложил я ему. — Много ты точно не потеряешь.

— Ну хорошо, учитель, — вздохнул верный мой ученик и сполз с перил. — Что за приемчик ты мне собираешься показать?

— Вспышка света, — важно сказал я.

— Это как в казино?

— Как в казино.

— Круто… — выдохнул Дин и горестно вздохнул. Именно настолько он был не уверен в своих силах.

— Отставить уныние! — воскликнул я и хлопнул его по плечу — паренек аж вздрогнул от неожиданности. — Ты ведь даже не пробовал!

— Я уже знаю, учитель…

В ответ я попросту хлопнул в ладоши перед собой, вызвав вспышку жесткого света, ослепившего и меня, и запищавшего от внезапности Дина. Когда мы оба проморгались, Дин посмотрел на меня круглыми от шока глазами.

— То есть ты хочешь сказать, что это так просто и так эффектно?!

— Да, — подтвердил я, крайне довольный собою. — Что, нравится?

— Научи меня этому, пожалуйста!

— Чтож, Чжугэ Дин! — важно провозгласил я, уперев руки в бока. — Сейчас мы начнем с тобой изучать твое первое заклинание!

Вспышка света относится к младшим силам — для нее не требуется ни талисманов, ни ритуалов, на магических предметов, что я и продемонстрировал Дину. Для успеха нужно всего лишь сосредоточить свою “ци” в ладонях и с силой хлопнуть в них.

— Ты понял? — спросил я у Дина после того, как объяснил теорию. — Попробуешь сам?

— Давай, учитель, — более уверенно, чем ранее, проговорил Дин. Похоже, новое заклинание не казалось ему прямо очень сложным. Он поднял руки, закрыл глаза, после чего хлопнул в ладоши. Как я и ожидал, с первого раза у Дина не получилось.

— Ну вот, — разочарованно сказал он и вздохнул.

— Не все получается с полпинка, Дин, — успокоил я его. — Собери в ладонях побольше “ци” и попробуй еще раз.

И Дин попробовал. Да как! Могучий хлопок породил чудовищную всплеск света — я буквально ослеп от него, со стоном потянувшись к своим глазам, чтобы либо закрыть их, либо выдавить — настолько мне было больно. Сам Дин тоже вскрикнул от неожиданности. Конечно, ведь никогда не знаешь, как сильно сработает твое заклинание, когда оно у тебя получается в первый раз!

— Мне кажется, ты перестарался, — протирая свои воспаленные, страдающие от рези очи, сказал я. — Сколько “ци” ты скопил, признавайся честно?

— Не знаю, учитель, — проныл верный мой ученик. Думается мне, что очень много — раз свет был настолько ярким.

Дин испуганно посмотрел на меня, словно ища одобрения. И я мягко улыбнулся ему. У парня огромный потенциал! Освоить заклинание, пусть и самое простое, со второго раза — дорогого стоит. Не помню уже, как учился этой младшей силе я, но точно у меня получилось не так быстро, как у Дина. Я сбил себе все ладони чуть ли не в кровь, прежде чем у меня начало выходить хоть что-то.

— Скажи честно, — обратился я к нему. — Ты ранее занимался какими-либо духовными практиками?

— Даже не знаю, какие они еще бывают, учитель, — признался парнишка. Я крепко призадумался. Если Дин говорит правду, то его случай — один на миллиард. Этот юноша — настоящий самородок с потрясающей способностью к быстрому обучению магии. И вот на что он только тратил свой талант? На короткие видео с переодеваниями и фото в интернет? Да он попросту зарывал его в землю!

— Удивляюсь, как с твоей обучаемостью ты вылетел из университете, — честно сказал ему я.

— Нелюбимая специальность, — пояснил юноша. — Дядя уговорил пойти на журналиста, а я хотел вплотную заняться блоггингом. Вот и учился через пень-колоду…

Я оставил Дина в саду, а сам отправился в свою комнату. Мне предстояла долгая и тщательная подготовка магических предметов и талисманов, а также я должен был продумать план, как мне не так позорно продуть Юню Бяо и его ученику. Дин теперь умеет немного колдовать — но ровно одно заклинание. Однако я знал — что теперь даже с этим небогатым набором я смогу склонить чашу весов хоть самую малость, но в свою сторону. Не победим их, так потреплем хоть немного. Меня без хрена не сожрешь! Я уступаю Юню Бяо в искусстве кунг-фу, но превосхожу его в магическом мастерстве. Этот подхалим совершенно неспособен мыслить творчески и изобрести что-то новое, довольствуясь уже имеющимися в даосском арсенале заклинаниями.

И тут меня осенило. Ну конечно! В правилах дуэли, оговоренных Юнем Бяо, было три условия — использовать учеников, не завышать алтари, биться до первой крови. Но не было ничего сказано насчет заклинаний, которые можно использовать. И запрет на авторские заклинания он не ставил. Ох, Юнь Бяо, какой же ты недальновидный! Заклинаний я изобрел достаточно, чтобы надавать тебе под гузно первосортных люлей. Ты сам подписал себе смертный приговор — в моральном смысле. Наши силы уравновешены, и играть честно по твоим дурным правилам я не намерен, вот еще. В мире существуют люди, которые попросту заслуживают быть обманутыми. Теперь посмотрим, кто кого!

И с этими мыслями я, ехидно улыбаясь, достал стопку желтой бумаги и баночку со смесью куриной крови и чернил, после чего, оформив квадрат, посадил внутрь символ, похожий на силуэт петуха.

На подготовку к дуэли ушло добрых три часа, за которые я перетряхнул содержимое своего деревянного ящика с инструментами для колдовства, взяв оттуда все самое нужное. Зеркало Багуа, статуэтки божеств, свечи, разрисованная чашка для липкого риса — без этого в поединке даосов никуда.

К сельскому дворцу культуры, в котором обычно проходили разные мероприятия и собрания местных клубов по интересам, уже начали стекаться первые зеваки — несмотря на то, что помощники старосты всего лишь еще ставили столы-алтари на расстоянии примерно пятнадцати метров друг напротив друга. Юнь Бяо был уже там, ожидающий, когда все будет готово и можно будет начать раскладываться. Сяо Юань держал в руках короб с его магическими принадлежностями — судя по его размеру, барахла у него там было достаточно, чтобы отделать нас с Дином. Дин, разумеется, тоже был со мной — мялся рядом, оглядывая с любопытством и некоторым страхом будущее поле боя. После того, как он выучил свое первое заклинание, уверенности в себе в нем заметно прибавилось, пусть не не прямо много. Мы с ним незадолго до того, как идти, собрались в той самой беседке в саду, и я показал ему нарисованные схемы — план, как нам победить.

— Ты все помнишь? — спросил я его, со стуком бухая свой ящик на землю. — Колдуешь по моему сигналу.

— Помню, учитель, — кивнул Дин. — Лишь бы только не затупить!

— Да не затупишь, — отмахнулся я от него. Дин добрых двадцать минут их тех трех часов, что я ковырялся в своем волшебном хламе, посвятил практике заклинания, и, судя по вспышкам, озарявшим сад с завидной регулярностью — раз в десять секунд — получалось у него это замечательно. Я волновался больше о том, хватит ли у него “ци” на это заклинание после столь интенсивной тренировки. Судя по тому, как твердо он держался на ногах, должно хватить, но в любом случае я бы не был так голословно уверен.

В толпе я увидел зеленое кудрявое каре. Кириэн, одетая в уже знакомое мне красное ципао, разговаривала с полным низкорослым стариком с косичкой бянь-фа — старостой деревни. Лично я ей поражаюсь — эта девушка способна найти общий язык со всеми, несмотря на глобальную разницу культур. В зажатом кулаке немецкой леди я приметил ее знаменитый диктофон в виде котика, с которым риннайн Шнайдер не расставалась ни на день.

Люди все прибывали. Объявления о дуэли даосов нигде не вывешивали специально, но сарафанное радио сделало свое дело лучше любых постеров. Я даже заметил в толпе торговцев печеными яблоками и традиционными сладостями. Ну народ дает! На чем угодно будет делать деньги.

Вскоре столы были установлены, и староста, оторвавшись от разговора с Кириэн, велел нам с Юнем Бяо подготовить свои алтари. Я управился за считанные минуты — вещей у меня было мало, три статуэтки, две свечи, зеркало, меч из персикового дерева, гирлянда из защитных талисманов и чашка риса — а вот мой недруг все еще устанавливал свои многочисленные фарфоровые фигурки богов, словно надеясь взять в покровители всех их разом, традиционные светильники, развешивал по краям стола соломенных кукол, изображавших духов и святых. Его стол больше походил не на даосский алтарь, а на туземное капище, и я не смог удержаться от смешка. В таким изобилии инструментов немудрено запутаться.

— Попрошу поторопиться, — проговорил староста в мегафон, обращаясь по большей части к Юню Бяо. — Время пришло.

— Давай, Дин, — шепнул я своему ученику, и паренек развернул над нашим алтарем черное знамя Семизвездия — знак того, что мы готовы к битве.

Кириэн вышла в первые ряды, и по ее сосредоточенному лицу и взятому наизготовку диктофону я понял, что наша дуэль также станет материалом для ее книги, причем, наверное, даже гвоздем всей программы. Тем временем над алтарем Юня Бяо также поднялся черный флаг с изображением Большого Ковша, и я сжал руки в кулаки. Дуэль начнется с минуты на минуту.

После короткой, но эмоциональной речи главы деревни, в которой он призывал нас драться честно и биться до конца, Юнь Бяо заявил, что право начинать остается за ним как за оскорбленной стороной, и староста подтвердил это. Я закатил глаза. Я знал, что этот придурок будет добавлять себе как можно больше преимуществ, лишь бы выиграть и втоптать меня в грязь. Постой-постой, но ведь я тоже не лыком шит!

Раздался удар большого гонга, означающий начало дуэли, и толпа затаила дыхание, ожидая великой битвы. Юнь Бяо глядел на меня неотрывно, словно надеялся прожечь во мне дыру взглядом. Разумеется, ведь я надел новую одежду, которую принес мне Дин вчера вечером — да-да, та самая традиционная красная рубашка с драконом и оранжевые шорты в османский огурец. Дин был в восторге. Я надеялся тем самым если не изнасиловать глаза Юня Бяо, то хотя бы смутить своим шутовским видом — а стесняться мне было абсолютно нечего. Я смотрел на него в ответ с легкой улыбкой — наслаждаясь тем, что мой план работает. Верный мой ученик со вздохом прижал ладони к груди и украдкой бросил взгляд на Сяо Юаня — уверенного в себе как никогда, стоящего с таким видом, будто ждал возможности покрасоваться перед деревенскими девчонками целый век — а те были и рады поддержать своего фаворита, крича ему что-то одобрительное и посылая воздушные поцелуи.

Наконец, фаза молчаливого противостояния оборвалась — Юнь Бяо выхватил из стопки со стола талисман, сложил свободную кисть в замысловатый жесть и, выбросив руку вперед, смял заклинание. Гром и молния! Толпа изумленно ахнула, попятившись назад. Сияющий раскаленный болт ударил в вовремя выхваченное мною зеркало Багуа и полетел назад, в сторону моего врага, вызвав бурные крики восторженной толпы, возжелавшей хлеба и зрелищ. Если все пройдет удачно, я поджарю его алтарь его же заклинанием!

— Хо! — выкрикнул Юнь Бяо, и, схватившись за чашку с рисом, выплеснул зерна навстречу молнии. С шипением обгоревшие черные крошки посыпались на землю, и небесный огонь погас. Я разочарованно уперся руками об алтарь. А все так хорошо начиналось!

Прежде, чем я успел предпринять следующий шаг, мой недруг схватил со стола красную статуэтку и затряс ее — так, что у фигурки заходила ходуном голова и руки. Я прищурился. Ну разумеется! Его любимый прием — вселить духа в своего ученика, чтобы усилить его и с помощью приемов кунг-фу взгреть нас с Дином так, чтобы мало не показалось. Плавали, знаем.

— Духи, я взываю к вам, — гнусаво бормотал Юнь Бяо, продолжая мучить куколку, — я взываю к небу и взываю к облакам, пробуждаю вас, даруйте мне силу, сокрушите моего врага, Бог Обезьян, будь на моей стороне!

Я спешно выхватил из сумки заклинание, молясь, чтобы это было именно то самое заклинание. Сяо Юань тем временем закатил глаза и неестественно выгнулся в спине назад — первые признаки одержимости духом. Когда ритуал завершится, он перейдет в атаку, и нам с Дином несдобровать.

— Хэ! Жун! Мин! Сяо! — выкрикнул я, жестикулируя талисманом вверх, вправо, влево и снова вверх, после чего резко направил руку на Сяо Юаня, который исчез во вспышке света — и появился из нее уже с неистовым кудахтаньем, хлопая крыльями. Да, вы поняли все правильно — я превратил его в петуха своим коронным приемом, который все грозился применить на протяжении целых пяти глав своего рассказа.

Толпа замерла. На лицах и людей, и старосты, и Кириэн, и простых зевак, и самого Юня Бяо читалось только одно — “а что, так можно было?!”. Я отлично видел по лицу своего соперника, что он просто мечтает отплатить мне той же монетой и превратить в петуха уже меня — но ручки-то коротки, петушиное заклинание изобрел я сам и делиться им ни кем не собирался. Но не время было дивиться!

— Дин, давай! — заорал я, выпрыгивая из-за алтаря в неистовом порыве. Дин рванул вслед за мной и с силой хлопнул в ладоши над головой, застлав всем глаза жестким белым светом. Заклинание сработало безотказно! Я знал, куда целиться, даже несмотря на то, что тоже был ослеплен, неумолимо приближаясь, занес кулак, чтобы сокрушить своего врага одним мощным ударом лапы в прыжке — и промахнулся.

Когда я проморгался, я увидел, что Юнь Бяо увернулся — он попросту присел, предугадав мои действия. Я чуть не плюнул с досады. Все-таки мой противник не так прост, как бы мне хотелось бы. Но в любом случае — я вывел Сяо Юаня из игры, и против нас с Дином остался только его учитель.

— Дин, атакуй его! — приказал я верному моему ученику и сложил руки в странный жест, прикрыв глаза. Поток светлой энергии наполнил меня, и я выдохнул в сторону паренька, чтобы воодушевить его на подвиги.

— Но учитель… — пробормотал он. Я сделал более глубокий вдох и хлопнул его по плечу:

— Давай!

Биться вдвоем против одного нечестно, зато эффективно — было бы, если бы Юнь Бяо был бы одного с нами уровня. Но бойцом он был первоклассным — и это нам приходилось несладко, а не ему. Пока Дин, сражающийся с тройной силой после моего усиления, атаковал его ногой, он уворачивался, я пытался достать его кулаком, он в свою очередь бросался на нас двоих одновременно — реакция у него была потрясающая. Под ногами с квохтаньем носился превращенный в петуха Сяо Юань, словно желая помочь своему учителю — а он брал нас измором, чтобы потом, когда мы устанем, перейти в наступление. Этого допустить было никак нельзя.

Внезапно Дин завопил и схватился за ногу, и мой недруг с силой ударил его кулаком в грудь — так, что верный мой ученик согнулся пополам. Я отпрыгнул назад, увернувшись от мощного замаха ногой, схватил Дина и оттащил его за собой.

— Что такое? — спросил я его, переводя дух, пока Юнь Бяо тоже силился отдышаться.

— Клюнул, зараза, — ругнулся паренек, указывая на распушившего перья Сяо Юаня в петушином обличьи. — Вот же дьявол!

— Разрешаю тебе пнуть его, — и я встал в боевую стойку, намереваясь продолжить бой — безнадежный, как вся моя жизнь.

Дин ринулся вперед, прямо на Юня Бяо, но его загородил его оперившийся ученик, готовый вновь клюнуть Дина — он уже смирился со своим петушиным обликом и даже нашел в нем плюс в виде естественного оружия — клюва и шпор. Дин с разбегу мощным ударом ноги отправил Сяо Юаня в полет как футбольный мяч, и тот с кудахтаньем шмякнулся позади своего учителя, не в силах подняться на лапы и продолжить бой.

— Сдавайся, Юнь Бяо! — выкрикнул я. — Двое против одного!

— Мошенник, — прошипел он, выхватывая из сумки талисман.

Прежде, чем он пустил заклинание в ход, я выбросил руки в стороны и резко присел. Аура страха, от которой люди замирают на месте, не в силах пошевелиться, экзистенциальный необъяснимый ужас, приковывающий к земле, первозданный террор. Я подсмотрел этот прием у одного знакомого злого колдуна и не стеснялся им пользоваться практически в любой драке. Ну, вы уже заметили, полагаю.

— Дин! — рыкнул я, после чего ринулся вперед, не давая Юню Бяо опомниться после действия заклинания и прийти в себя. Сейчас мы его прихлопнем с двух сторон!

Дин оказался расторопнее меня — он очутился буквально под носом у нашего соперника, и снова с силой хлопнул в ладоши. Я зажмурился, чтобы уберечь свои глаза от яркой вспышки — но, к моему удивлению, ее не последовало. Юнь Бяо, не разобравшийся в ситуации, тоже зажмурился, и Дин в следующий же момент нанес ему сокрушительный удар кулаком в нос.

— Первая кровь! — закричал он, поднимая вверх руку с алым пятном на ней. Я изумленно выдохнул. Мой мальчик так быстро учится… Я был изрядно поражен тому, что я, оказывается, не такой уж и плохой учитель! Теперь можно гордиться собой на полных правах.

— Стоп! — проговорил в мегафон староста деревни. — Дуэль окончена!

— Победитель! Победитель! — гудела толпа. Этим пейзанам все равно, что их даос повержен и теперь вытирает рукавом халата кровь с лица — он уже подвел их один раз, вчера, когда не дал пришлому волшебнику Чхи Швабра Швану продавать талисманы от красных вшей и лишил свою деревню магической защиты от паразитов. Так зачем сочувствовать неудачнику?

— Победитель — Энтони Чан! — провозгласил глава поселения.

Я с усталой улыбкой показал большой палец вверх. Из нас с Дином отличная команда!

— Поздравляю, рин Чан.

Кириэн подошла ко мне и доброжелательно кивнула головой. Я в этот раз не нарушил ни одного правила из установленных, хотя и сумел удивить всех своим петушиным заклинанием.

— Вот видите, риннайн Шнайдер, — приосанившись, молвил я. — Я все-таки умею сражаться честно.

— Но не любите этого, — усмехнулась она. — Отчасти понимаю.

Ко мне подошел злой Юнь Бяо, держащий на руках своего ученика в петушином оперении. Сяо Юань вертел головой, периодически издавая взволнованное “ко-ко-ко”, и посматривал на меня оранжевым глазом.

— Расколдуй его, — потребовал мой недруг.

Я в ответ хохотнул.

— Еще чего! — бросил я.

— Расколдуйте его, рин Чан, — попросила Кириэн. — Он ни в чем не виноват!

— Пусть сперва попросит вежливо, — заявил я, сложив руки на груди. — И тогда я еще подумаю, расколдовывать его или нет.

— Ты вторую дуэль захотел?! — взъярился Юнь Бяо. Сяо Юань на его руках беспокойно дернул головой и закудахтал. Перспектива остаться до конца жизни в петушиных перьях его ни разу не радовала.

— Без учеников я отделаю тебя так, что мало не покажется, — хихикнул я. — Так что подумай сам, надо ли оно тебе.

— Пожалуйста, — со вздохом сказал Юнь Бяо. Чувствовалось, с какой неохотой он это говорит. — Без Сяо Юаня я как без рук.

— Нет, — ехидно отвечал я. Возможность проучить своего врага дополнительно была для меня бесценным сокровищем, и я не желал упускать ее так просто. Подумать только, Юнь Бяо сам будет делать то, что обычно предпочитал спихивать на Сяо Юаня, то есть больше половины всех домашних дел и абсолютно все даосские!

— Ты, отвратительный, мерзкий, подлый, гадкий… — зашипел мой недруг, а я в ответ злорадно захохотал. Месть сладка!

— Хочешь своего ученика назад — расколдуй его сам, — предложил ему я. — Как раз отличный повод развиваться в магии.

Юнь Бяо плюнул мне под ноги и гордо удалился.

Когда мы вернулись обратно, Дин попросил меня осмотреть его — он жаловался, что у него болит все тело. Я велел ему снять футболку, критически глянул на его обнаженный торс и изрядно удивился. Кожа моего ученика была настолько тонкая, почти прозрачная, что все удары Юня Бяо выступили на ней ужасными угольно-черными гематомами.

— Поздравляю тебя, Дин, — сказал я. — Ты весь в синяках.

Дин горестно вздохнул и натянул футболку обратно.

— Если нужно постоянно драться с другими даосами, то я лучше вернусь к дядюшке, — сказал он глухо.

— Эй, ну почему? — осторожно спросил я его. — Синяки же заживут!

— Раньше на мне синяки никогда не заживали…

И я все понял.

— Отец? — тихо поинтересовался я.

— Алкоголизм, — с ненавистью проговорил мой ученик, сжав кулаки.

Теперь тот факт, что Дин яростно открещивается от выпивки и ненавидит поддатых людей до дрожи в коленях, кажется мне не модой на стрейт-эйдж среди китайских подростков, а вполне закономерным явлением. С отцом-пьяницей-то!

— Дин, — мягко сказал я ему и потянулся к нему, чтобы обнять парнишку. Дин уткнулся мне в грудь, ничего не отвечая.

— Я буду беречь тебя по мере сил, Дин, — молвил я, поглаживая его по спине. — Потому что ты мой единственный ученик. Неужели ты думал, что я собираюсь только укатывать тебя в огороде?

— Нет... — шмыгнул тот носом. — Ты же научил меня заклинанию… и медитации…

— Во-о-от! — просиял я. — Ты станешь большим даосом, Дин!

— Надеюсь, учитель…

Я попросил у служанок аптечку и смазал Дину его синяки специальной мазью, чтобы его синяки прошли как можно скорее, после чего мы отправились на ужин.

Юнь Бяо, вопреки моим ожиданиям, не хлопотал сам с тарелками и едой — вместо этого он кликнул двух своих горничных. На его коленях сидел Сяо Юань в облике петуха, с нервным квохтаньем оглядывающийся по сторонам.

— А я думал, на ужин у нас будет жареная курочка, — не удержался я от подколки с ехидной мордой.

— Заткнись, — ледяным тоном посоветовал мне мой недруг.

— Энтони Чан, над этим не шутят, — заметила Кириэн, накладывая себя печеный батат. — Вот если бы Дина превратили в петуха, что бы Вы делали?

— Это бы не стало проблемой, — пожал я плечами. — Ведь я всегда могу расколдовать его обратно, в отличие от некоторых.

— Спасибо, учитель, — улыбнулся верный мой ученик. Кириэн же только закатила глаза и выдавила себе на тарелку из тюбика немного соуса.

— Ну что, — весело обратился я к Юню Бяо, — завтра я ухожу.

— И хвала небесам, — пробурчал он. — Скатертью дорожка.

— Ты должен отдать мне моих покойников, — напомнил я ему.

— Да забирай на здоровье.

— Я к тому — готовы ли они?

Юнь Бяо прищурился, а затем возвел глаза к небу, чтобы вспомнить, закончил ли Сяо Юань даосские дела. Он же в прошлый раз жаловался, что всех их нужно обмыть, переодеть, привести в богоугодный вид, а он ничего не успевает.

— Я после ужина посмотрю, — сказал он. — Но я тебе их отдам всех в надлежащем виде.

После еды я сходил до круглосуточного магазина и купил две банки энергетического напитка с женьшенем — хотя разного рода стимуляторы я недолюбливал из-за их способности иссушать после того, как их действие закончится. Если я сегодня ночью усну и мне вновь привидится мамаша-лиса, зовущая меня домой, то я не знаю, что я буду делать. Уж лучше бессонница, чем это непонятное безобразие.

Ночью после одного выпитого энергетика меня накрыла жажда деятельности. Я рассортировал все свои талисманы из оставшихся, почистил принадлежности для колдовства — в общем, взялся наводить порядок в своем инвентаре. Я взялся за компас Ло Пань, чтобы протереть его — и в шоке уставился на него. В прошлый раз, когда я его брал в руки, еще дома то есть, стрелка его бешено крутилась во все стороны, и я тогда решил, что он сломался. Сейчас же он показывал направление с юга на север с ювелирной точностью — словно никаких странностей и в помине не было.

— Что за дела… — пробормотал я и еще раз протер стеклышко прибора, словно это мне привиделось и стоит мне только убрать тряпочку — как стрелка снова завертится как сумасшедшая. Однако этого не произошло.

Я отложил компас в сторонку. Вот теперь и думай, Энтони Чан, что делать и кто виноват. На что же в тот день так отреагировал компас? Какая нечисть была в тот день рядом с тобой?

Я вспомнил, что, скорее всего, я и сам наполовину нечисть. Но почему же компас никогда не реагировал на меня? Ну, наверное, потому что полукровки не считаются. Я метис, и во мне целая половина человеческой крови, разбавляющая лисью. Так что с этим все в порядке.

Ближе к утру я выпил вторую баночку, так как меня уже начало клонить в сон, и я пришел к выводу, что, если я хочу продержаться до дома, мне нужно купить больше энергетиков, и все равно, что моему сердцу может настать скоропостижный конец. Я снова отправился в то самое круглосуточное сельпо, перемахнув через ворота ровно таким же методом, как и в своем лисьем сне, после чего поспешил в центр деревни. Солнце уже начало подниматься, и я невольно залюбовался огненным рассветом, расцветившим небо в розово-оранжевое. Встречать новый день — это так необыкновенно!

Я расплатился с сонной продавщицей за три баночки, после чего заторопился домой — более короткой дорогой, чтобы сократить путь. За углом прямо на дороге лежал пьянчуга из местных, и я, обходя его, вспомнил Дина. Интересно, как его синяки? Дин спит и видит десятый сон, и, как обычно, не захочет рано вставать — только если ради еды.

Я уже приближался к дому Юню Бяо, как внезапно увидел мелькнувшую в придорожных кустах тень. Я встал как вкопанный. Паранойя взыграла во мне с новой силой — мне показалось, что это вновь была лиса. Умом я понимал, что этого быть не может — все-таки это не сон, но что-то мне подсказывало, что мое предчувствие меня не обманывает. Я хотел было приблизиться к зарослям, чтобы подтвердить или опровергнуть свои догадки, но в последний момент осекся. Нельзя думать об этом.

— Приходи вчера, — на всякий случай сказал я и скорым шагом пошел к воротам дома Юня Бяо.

После плотного завтрака настало время сборов и прощаний. Юнь Бяо со звоном колокольчика вывел семерых вампиров из морга — пустоглазых, немых, одеревеневших.

— Забирай и проваливай, — велел он мне, передавая мне инструмент.

— Ну что ты дуешься, хорошо же провели время, — заулыбался я. Сяо Юань, все еще обращенный в петуха, бродил по двору, разыскивая на заложенной плиткой земле зерна, которые его учитель бросил ему.

— Рин Чан, — прошипела Кириэн.

— В следующий раз я к тебе приду, — пообещал Юнь Бяо. От него сейчас это звучало, как угроза убийством, но только не для меня.

— Приходи, конечно! — воскликнул я. — Приводи моих жмуров, как подкопятся, посидим, чаю попьем, или не чаю, сериалы посмотрим, песни попоем под укулеле.

— От песен, пожалуй, откажусь.

Я зазвонил в колокольчик, начиная ритуал отправления домой, и после его завершения мы двинулись в обратный путь.

— Так, — объявил я, когда мы вышли из деревни. — В этот раз оставаться в Йонсене мне совершенно не улыбается, поэтому шевелите ногами хорошо, мы должны будем дойти до дома ровно за день!

— Ну ладно, учитель, — вздохнул Дин. По нему было видно, что он жалеет, что не может сесть на своего ослика верхом — на нем и так было слишком много поклажи, и тушки верного моего ученика несчастное животное не выдержало бы.

— Это после того, как Вы казино сожгли, рин Чан? — поинтересовалась Кириэн и, заметив мое изменившееся лицо, тут же добавила: — Признаться честно, я тоже не хотела бы останавливаться в Йонсене на ночь, так что полностью разделяю идею идти быстрее.

Однако Йонсен встретил нас далеко не так дружелюбно, как бы нам хотелось. Помните выражение — “за все нужно платить”? Так вот, встреча с теми товарищами была как раз прямым подтверждением этой истины.

— Энтони Чан! — услышал я крик, когда мы сидели в чайной.

Обернувшись, я увидел его. Злющего, как тысяча демонов, закрасневшегося от своего гнева, парня в старинном чонсаме, конической шляпе на голове и с коробом старьевщика за спиной. Я чертыхнулся. Вот кого-кого, а данного персонажа я в своей жизни искренне надеялся больше не встретить.

— И снова здравствуйте! — поприветствовал я его с издевательским поклоном и нервной улыбочкой во все лицо. — Помню Вас отлично, только имя забыл. Кэнь… Си… Как-то так?..

— Кань Цэ! — взревел бродячий мастер боевых искусств. — Меня зовут Кань Цэ! Неужели сложно запомнить?!

Из-за его спины на шум выглянули личности откровенно головорезной наружности, и я понял, что зашли мы в чайную, где любит собираться банда Да-Дао. Вот уж “удача”! Дин сделал попытку сползти под стол, а еще лучше — раствориться в воздухе. Кириэн мирно отпила из своей пиалы глоточек чая и закусила пирожным из сладкого картофеля. Мне бы ее выдержку!

— О, это же тот даоши! — повернулся к нам молодой человек с золоченым веером — хозяин сгоревшего казино. — Рад встрече, Энтони Чан.

— Взаимно… — пробормотал я. Я хотел было встать с места и утащить всех своих спутников за собой, пока еще не поздно, но от несвойственного мне страха буквально приклеился задницей к стулу — и это несмотря на то, что бандиты еще даже не сдвинулись с места!

— Что Вы скажете в свое оправдание? — спросил он меня елейно, постукивая сложенным веером по ладони.

— Оно само! — выпалил я сдуру.

— Господа, — вмешался Кань Цэ в наш разговор. — Я вижу, у вас тоже какие-то претензии к этому человеку?

— Это уже тебя не касается, оборванец, — заметил лидер Да-Дао. — Как ты вообще просочился в нашу чайную?

— Я следовал за ними с самого момента, как они вошли в город, чтобы поквитаться с ним!

Кань Цэ предсказуемо завел свою песню про то, как он всего лишь хотел помериться силой с хвастливым лисом, а тот возьми и подговори своего ученика вдарить ему котелком по голове.

— … до сих пор шишка!...

— Ну все, все, не плачь, — оборвал его бандит.

Старьевщик посмотрел на него с плохо скрываемой ненавистью.

— Пойдем выйдем, — потребовал он у меня.

— Чай остынет, — вздохнул я. — Выйди ты один.

— Энтони Чан, на Вашем месте я хотя бы извинилась перед несчастным молодым человеком, — вмешалась Кириэн.

— И не подумаю! — воскликнул я и откупорил баночку энергетика — меня снова уже начало клонить в сон. — Он сам тогда нарвался!

— Ты нашего клиента не трожь, оборванец, — возвысил голос хозяин казино. — Иди своей дорогой.

— Босс, — с опаской проговорил один из бандитов, что сидели за столиками. — Посмотри на девчонку.

Главарь вгляделся в Кириэн — она сидела лицом к нему и совершенно невозмутимо продолжала пить чай с традиционными пирожными. Похоже, она вправду подсела на красные пирожные из сладкого картофеля.

— Такие мне не нужны, — бросил он. — Зеленые волосы… Фу.

Я сжал рукой прохладный металл банки и положил руку на колено Дину, который весь подался вперед и закусил губу до белизны. Ну Дин, ну не совершай ты глупости!

— Не смей оскорблять Кириэн! — выпалил он — а его всего при этом колотило крупной дрожью. Парень боялся, но все равно полез ее защищать. Похвально, конечно, но не сейчас!

— Дин, — встревоженно молвила наша атласская ши, прижимая чашку к груди. Видит Небо, она и сама не рада, что обзавелась таким поклонником!

— Мальчик, — почти ласково обратился к Дину босс головорезов Да-Дао. — Ты еще пожалеешь. Эй, притащите его ко мне! — хлопнул он в ладоши. — Я хочу объяснить ему, что такое хорошо, а что такое плохо.

Чует мой хвост, что дело пахнет жареным. Но сжигать еще и чайную, спасая Дина, мне совершенно не хотелось, оттого я принял единственно верное решение. Мой учитель не говорил мне этого, я сам понял эту истину. Будь внезапным или умри!

— Сейчас будет песня! — важно объявил я, вскакивая на стол. Пиалы с жалобным звяканьем раскатились по углам, и Кириэн еле успела подхватить свою, недовольно цокнув.

— Что… — ошарашенно выговорил лидер да-даовцев. Ну видно же, что он откровенно не понимает, что происходит!

— Песня! — повторил я, поставив лапу на подоконник. Второй этаж, окна выходят на задний двор, где никого нет. Ну, это не страшно, это даже хорошо!

Кириэн, заметив мои поползновения, сразу поняла, куда я клоню, после чего взяла Дина за руку и медленно придвинулась к окну, ближе ко мне. Члены Да-Дао следили за мной неотрывно, ожидая нападение в любой момент.

— Заканчивай шутить! — рявкнул кто-то из них. — Слезай оттуда и иди сюда к боссу!

— Дин, давай! — заорал я.

— А? Что? — встревожился мой ученик. Ну разумеется! Растерялся. Эх, Дин! Вечно приходится брать инициативу в свои руки.

Я выхватил из сумки талисман, швырнул его на пол с криком “Хо!”, и чайную захлестнула волна света пополам с оглушающим звуком — будто в помещении разорвалась светошумовая граната. Пока ослепленные и оглушенные бандиты с проклятиями протирали глаза, я вслепую открыл окно и потащил за собой Кириэн, а она за собой — Дина.

— Второй этаж! — запротестовала было она.

— Прыгаем! — оборвал ее я.

И мы прыгнули. Я приземлился на обе лапы, присев на корточки, Кириэн спрыгнула как завзятый фанат паркура — на вытянутые носочки, расставив руки в стороны, а вот несчастный Дин не сумел сгруппироваться и свалился на землю как мешок с картошкой.

— А теперь бежим! — воскликнул я, подняв руку вверх в призывном жесте.

— Меня подождите, — пропыхтел Дин, с трудом поднимаясь на ноги. Ну Дин!

Мы не успели скрыться — из того же окна выпрыгнул наш старый знакомый. Верный мой ученик еле успел отползти от него, а Кань Цэ выставил вперед руку в боевой стойке.

— Ты думал, что сумеешь удрать от меня, хвастливый лис? — горделиво проговорил он.

— Я пытался, — и я состроил скорбную рожу.

Из чайной выбежали бандиты — человек семь или девять, точно посчитать я не сумел — и окружили нас полукольцом. Не сбежишь, Энтони Чан. Ну, быть тебе битым, лисья шуба!

— Мамочки… — пробормотал Дин и вцепился в Кириэн.

Налетевший порыв поднял пыль, зашвырнул нам ее в глаза, и я как будто бы услышал песню — протяжную, давящую, состоящую из одной бесконечно тянущейся ноты. Мне поначалу показалось, что это завывает ветер, но, прислушавшись, я даже различил несколько слов на незнакомом мне языке.

— Босс… — встревоженно произнес один из его людей. Молодой человек в черном одеянии стоял неподвижно, словно оцепенел — как будто бы он вспомнил что-то ужасное.

— Босс? — обратился к нему другой.

— Мы уходим, — тихим шепотом проговорил он. — Оно вернулось. То, что утащило во тьму и убило Сяхэя.

— Что — оно? — не понял я. Я внезапно вспомнил, что в ночь нашего пребывания в Йонсене был убит бандит из этой группировки — в столовой постоялого двора это было самой животрепещущей темой для обсуждения в то утро, когда я встал с похмельной после казино головой. Но я и подумать не мог, что здесь замешана какая-то мистика! Сперва лисы-оборотни, а теперь еще и это?!

— Уходим! — зычно повторил он. — Уходим, пока оно не появилось!

Бандиты, пятясь, скрылись в проулке. Вооруженные мечами да-дао, которые и дали название их шайке, они испугались какого-то голоса? Что же это тогда за существо, которое поет страшные песни и убивает людей?

— Трусы, — бросил Кань Цэ. Он единственный остался стоять на улице, несмотря на гнетущий бурдон на грани с инфразвуком. Дин чуть осмелел, и даже жуткие песнопения не поколебали его решимость — теперь численный перевес был на нашей стороне.

— А ты такой смелый, я смотрю, — молвил я. Монотонная нота постепенно утихала и наконец замолкла совсем. Я облегченно вздохнул — в самом деле, даже дышать стало легче. Кириэн тоже вытерла рукой пот со лба, откашлялась и протерла глаза.

— Давайте только без драк в этот раз, — попросила она нас.

Но без драки уже было никак нельзя, потому что Кань Цэ первый бросился на меня, растопырив пальцы рук — очевидно, что он изучал кунг-фу Школы Тигра. Я отскочил назад, после чего встал в стойку.

— Дин! — рыкнул я. — Хорош прятаться за юбкой, помоги мне!

— Твой ученик тебе больше не поможет, Энтони Чан! — прокричал мастер кунг-фу, и его рука прошлась в опасной близости от моих очков — этот гад целился прямо в глаза.

— Вот чисто назло поможет, да, Дин? — и я выжидательно посмотрел на парнишку.

— Даже не знаю, учитель, — проныл он.

— Помоги ему, Дин! — попросила Кириэн. — Ради меня!

Волшебные слова Кириэн “ради меня” произвели небывалый эффект. Дин замялся — было видно, что после боя с Юнем Бяо он не горит никаким желанием драться опять, но ради возлюбленной, которая, к тому же, сама об этом попросила…

— Только ради Кириэн, учитель, — неуверенно сказал он и резко встал в стойку. Дин был адептом Школы Богомола, что выражалось в его характерной уверенной позе, и Кань Цэ, похоже, был порядком удивлен уровню подготовки, казалось бы, хилого парнишки. Кто бы что ни говорил, а мой Дин еще способен поддать жару, несмотря на все свои синяки!

— Чему ты удивляешься, Кань Цэ? — крикнул я ему. — Разве ты сам не знаешь, что здесь кунг-фу владеет каждый встречный и поперечный?

Тот ничего не ответил — вместо этого рванул к Дину. То ли он счел его более достойным соперником, нежели я, то ли, наоборот, посчитал его слабаком и решил вынести сразу, но я принял это за оскорбление.

— Эй! — и я выкинул ему вдогонку сложенную “клювом журавля” руку. — Ты же вроде со мной хотел драться!

В ответ Кань Цэ резко повернулся на меня, и я, грязно выругавшись, еле увернулся от привязанного к концу его косы грузика. Дин схватил его за рукав, но тот резко выкрутился, оставив в руках моего ученика обрывок ткани.

— Я вас и двоих одолею! — провозгласил он, совершая такой могучий замах рукой, что я еле уклонился от него. Бороться против такого сильного противника… Сегодня определенно не мой день. Честно мне точно не победить!

По счастью, так думал не я один. Дин, увернувшись от очередного удара Кань Цэ, отскочил в сторону, после чего с сильным хлопком в ладоши вызвал вспышку яркого света.

— Учитель, давай! — азартно закричал он.

Старьевщик вскрикнул и закрыл глаза, а я моментально сориентировался в ситуации, благо, я был совсем рядом — вслепую с силой ударил его головой в нос. Раздался вопль. Когда мы все протерли свои болеющие очи, наш противник держался за лицо, и через пальцы у него капала алая кровь.

— Энтони… Чан… — прошипел он. — Ты мерзавец…

— Вообще-то это была идея моего ученика, — пожал я плечами. — Молодец, Дин, — похвалил я его. — Быстро учишься!

Сияющий парнишка показал мне большой палец.

— Вы закончили наконец? — устало проговорила Кириэн. На нее, похоже, эта баталия не произвела никакого положительного впечатления.

— Я еще нет! — зарычал Кань Цэ. — Я не успокоюсь, пока не убью его!

— Мужик, у тебя кровь из носа идет, — напомнил ему я. — Испачкаешь мне халат — тресну еще раз.

— Рин Чан, Вы же ему нос сломали, — сказала Кириэн.

— Издержки профессии, — съехидничал я. — Любишь драться — люби и в лицо получать.

— Я буду жаловаться! — шмыгнув носом, пробурчал Кань Цэ. — Я подам заявление в полицию, снимут побои!

— Посмотрим, что тебе скажут в полиции, — ехидно сказал я, и, кривляясь, пропищал: — “Помогите, меня избил парень с лисьими ляжками!”

Дин зашелся хохотом, и даже Кириэн не смогла сдержать снисходительной улыбки. Кань Цэ побагровел.

— Ну, мы еще посмотрим, кто кого! — бросил он и, подобрав свои короб и шляпу, скрылся где-то в проулке.

— В Йонсен я больше не пойду, — заявил и я уселся на землю, не заботясь о сохранности штанов.

— Солидарен, — подтвердил Дин и сел рядом со мной.

— И я тоже, — вздохнула Кириэн, но садиться не стала. — Пойдемте домой, мальчики.

Мы покинули этот трижды клятый город с дурным настроением. Дин ныл, что из-за новой драки синяков у него только прибавилось, а когда они заживут — неизвестно. Кириэн ничего не говорила, но было видно, что она тоже переживает из-за чего-то своего. Я же серьезно задумался о том, что все-таки прогнало бандитов у чайной. Такой звук, по крайней мере, очень похожий, я слышал в своей жизни только раз — когда мы вместе с отцом поехали на прогулочном катере в открытое море под Сянгоном. Гудение моря, шум прибоя, переходящий в инфразвук, который могли уловить только мои чуткие лисьи уши. Йонсен довольно далеко находится от моря. Что за существо может издавать такие звуки и, главное, где оно пряталось все это время?

Но если вы считаете, что на этом наши злоключения закончились, то я вас огорчу. Когда мы начали приближаться к Синьбанчжану, нам навстречу начали попадаться люди — причем с поклажей, домашними животными, с семьями, с детьми! Мы встретили четыре таких семейства. Они, проходя мимо, провожали нас очень злыми взглядами, и я понял, что и здесь меня ждет не чашечка горячего чая и теплая постель, а работы непочатый край. Как даос, я должен был разобраться в этом, но у меня от обилия дум и событий, упавших на мою долю, голова медленно, но верно превращалась в квадрат.

— Это, наверное, Отродье, — поежился Дин. — Опять взялся за старое. Люди даже бегут из деревни.

— Отродье? — недоуменно переспросила Кириэн. Воображение, похоже, рисовало ей какого-то монстра, который и заставил жителей покинуть родные места, но я тут же поднял руки:

— Нет, это не может быть он! Мы же с ним договорились.

— Отродье — это злой колдун, — шепнул напуганный Дин Кириэн. — Неопределенного пола, возраста и телосложения.

— Очень даже определенного, — проворчал я, позванивая в колокольчик. — Парень, двадцать пять лет, тощий как палка. Сами попробуйте питаться тем, что Небо пошлет!

— Знали бы Вы, риннайн Шнайдер, как он до появления в Синьбанчжане учителя нас мучил!

— Правда? — удвивилась Кириэн. Я с силой залепил рукой себе по лбу. Будет он тут еще рассказывать небылицы!

— Начнем с того, что это его в первую очередь мучили, — оборвал я паренька. — Не от хорошей жизни он таким стал.

— А дядюшка по-другому говорил, — насупился Дин и замолчал, затеребив в руках недоуздок своего ослика.

Деревня встретила нас гробовой тишиной — лишь только периодически мы слышали какой-то странный стрекот. На улице не было ни души. Как и полагалось нашей деревне, по возвращению в ней дома вновь поменялись местами — мистика, действующая на нервы, не то аномалия, не то проклятие. Мы, посовещавшись, решили разобраться со всем сразу, оставили вампиров и ослика на привязи рядом с один из домов, а затем с трудом отыскали сельскую администрацию — и увидели на ее двери огромный амбарный замок.

— Я ничего не понимаю, — ошарашенно молвил я, трогая его. — Что здесь произошло?!

— Энтони Чан! — донесся до меня твердый голос. Я вздрогнул от неожиданности. — Именем закона, ты арестован.

Я повернулся и увидел тучного, но необычно для вуконга рослого полицейского с капитанскими лычками в окружении отряда своих бравых молодцев. Вэйж Лау был командиром стражей правопорядка в нашей деревеньке, нашим участковым, а также одним из двух моих лучших друзей, а еще, по секрету — потрясающим гейм-мастером и любителем острой ганьнаньской лапши, которую он готовил лучше всех в этом захолустье. Но в этот раз Вэйж был настроен вовсе на не игры — судя по револьверу у него в руке, направленному прямо на меня.

— Вэйж, — растерянно сказал я, поднимая руки. — Ты же не выстрелишь?

— Тебя по-хорошему как раз-таки пристрелить надо, — проговорил он, не опуская оружие.

— Вэйж.

— И пристрелил бы, — сверкнул он очками. — Да только тогда некому будет расхлебывать кашу, которую ты заварил.

— Стой, стой! — воскликнул я. — Какую я кашу успел заварить?

— Не вспоминаешь? — усмехнулся капитан полиции. — А я напомню. Ты господину Фэнгу продал яд от тараканов?

Я погрузился в воспоминания. Действительно, Фэнг в самом деле просил у меня снадобье от тараканов… Как раз в тот день, когда ко мне пришла Кириэн. Я тогда здорово на него обозлился еще.

— А ты ему что продал? — спросил он меня.

— Да так… — замялся я. Если я скажу, то меня все присутствующие попросту сожрут вместе с потрохами.

— Капитан! — закричал один из полицейских, резко повернувшись на нас. — Они приближаются!

— Оружие наизготовку! — велел Вэйж.

— Да кто — они? — не понял я.

— Учитель! Смотри! — заверещал Дин, показывая пальцем мне за спину.

Впрочем, уже через мгновение я уже понял — стоило только обернуться. Огромный рыжий монстр габаритов крупной овчарки, с усищами размером с хорошую телеантенну, о шести ногах и с мощным хитиновым панцирем с характерным стрекотом выскочил из-за здания администрации и яростно набросился на полицейских, и те по команде Вэйжа открыли шквальный огонь из своих пистолетов. Дин завизжал, когда после того, как выстрелы стихли, труп чудовища, истекающий зеленоватым ихором, повалился в его сторону, и парень спрятался за Кириэн. Той впервые за все это время изменила ее хваленая выдержка — она стояла ни жива, ни мертва, бледная, как призрак, не в силах сделать хотя бы шаг.

— Энтони Чан, — наконец, заговорила она, когда дыхание вновь вернулось к ней. — Так что Вы продали тому мужчине, когда мы с Вами сидели у Вас на кухне?

Заговорил я не сразу.

— Зелье роста, — смущаясь, как первоклассница, молвил я.

И наступила гробовая тишина, прерываемая только зловещим стрекотом и порывами ветра. Не хватало только перекати-поля для полноты картины. Ну все, меня теперь точно разорвут, полетят клочки по закоулочкам.

— Зелье роста! — воскликнул Вэйж и сделал такой жест, будто готов швырнуть свой пистолет на землю. — И посмотри, к чему это привело!

Дин нервно захихикал в кулак, и я осуждающе посмотрел на него. Кириэн глядела на нас, будучи в глубоком шоке — то на меня, то на Вэйжа. Я думал, она вновь произнесет что-то вроде своего сакраментального “Рин Чан, я была о Вас лучшего мнения!”, но она не могла сказать абсолютно ничего — настолько было велико потрясение.

— Зелье… роста… — проговорила она еще слышно. — Уму непостижимо…

— Может, ты тогда объяснишь даме, зачем? — потребовал у меня мой друг. Я тяжко вздохнул. Признаваться было выше моих сил, но я все-таки тяжело вздохнул, сцепил руки между собой, после чего тихо произнес:

— Заказы на истребление монстров стоят дороже, чем яд от тараканов.

Кириэн со стоном закрыла лицо руками, и мне внезапно стало небывало стыдно — как не было стыдно никогда в своей жизни. А я-то хотел произвести на нее хорошее впечатление! Кажется, это стало последней каплей. Теперь я отлично понимаю, почему на меня так косо смотрели беженцы.

— Энтони Чан… — сказала она наконец, с трудом подбирая слова. — Вы катастрофа.

— Знаю, любезная риннайн, — вздохнул я.

— Гигантские. Тараканы. Размером со свинью, — с нажимом произнес капитан полиции. — Ходят по деревне как у себя дома, кур жрут, на людей кидаются! Что ты на это скажешь?

Я промолчал. Стыдно-то как! И, главное, как теперь выкручиваться?!

— Учитель, что теперь делать?.. — уныло спросил верный мой Дин. — Деревне хана, да?

— Я ему дам “хана”! — потряс кулаком Вэйж. — Пока все не исправит, я ему не дам житья! Пушинка пытался, но ему одна из тварей прокусила ногу, прежде чем он ее прикончил.

— Пушинка? — встревожился я. Мой второй лучший друг пострадал из-за этих тараканов, из-за меня, а я и не знал даже об этом?! — С ним все хорошо? Где он сейчас?

— В фельдшерском пункте, — отвечал Вэйж сердито. — Я как раз шел к нему.

— Я с тобой! — воскликнул я.

— Вряд ли он захочет тебя видеть после этого, — поморщился мой приятель.

— Я обязан хотя бы извиниться, — сказал я и тяжко вздохнул.

— Если вы идете навещать друга, то я пойду домой, — произнесла Кириэн и поправила лямки своего рюкзака.

— Милая риннайн! — воскликнул Вэйж. — Опасно сейчас ходить в одиночку и без оружия. Позвольте моим ребятам сопроводить вас до дома.

— Нет, нет, рин полицейский, — со смехом отвечала она. — Я девушка самостоятельная, ко всему привыкшая, и тараканами-переростками меня не напугать.

Ага, конечно, словно я не видел, как она побелела, как полотно, увидев эту тварь.

— Ну… — с сомнением произнес Вэйж. — Как знаете, милая риннайн.

Кириэн попрощалась с нами и отправилась искать дом, где она остановилась, а я с сомнением поплелся за Вэйжем и его отрядом — а вслед за мной верный мой Дин. Было даже не так страшно за Кириэн (она-то в огне не горит и в воде не тонет), как за деревню. Своим глупым желанием подзаработать я подверг всех такой большой опасности. Дурья лисья башка! Теперь целый населенный пункт под угрозой гибели. Поздравляю, молодец, хорошая работа.

Фельдшерский пункт — небольшое светлое здание, единственное выглядящее более технологично, чем остальные дома в деревне, оттого смотрелось довольно чужеродно, как бельмо на глазу. Он всегда открыт — и мы беспрепятственно вошли.

Признаться честно, я просто ненавижу бывать здесь. Два убитых в медуниверситете года не воспитали во мне ненависть ко врачам, нет. Но фельдшерский пункт Синьбанчжана вы не забудете еще долго. Атмосфера здесь очень уже своеобразная — только попав сюда, вы сразу поймете, о чем я.

Только мы вошли, как до наших ушей донеслась приглушенная музыка — вуконгские детские песенки. Магнитофон играл затертую едва ли не до дыр кассету детскими голосами, и дребезжание, щелчки и шумы придавали пустому кабинету, залитому холодным электрическим светом, необычайно зловещие веяния — будто в старом фильме ужасов.

— Два веселых тигра, два вес-с-селы-ы-ых тигра…

— Кто-нибудь есть? — позвал я. Я обернулся и увидел на полках стеллажа поллитровые банки, в которые были закатаны заформалиненные мыши. С первого взгляда это были самые обычные образцы, но стоило присмотреться получше, как открывалось нечто страшное. У одной не было передних лап, у другой — недоразвиты уши, третья и четвертая сцепились между собой хвостами, пятая — альбинос… Жуть! Коллекционер, которому принадлежало все это богатство, явно знал толк в патологиях, поскольку банки были расставлены на полках в порядке возрастания степени поражения объектов — от безвинных сросшихся пальцев до полной анэнцефалии, отсутствию головного мозга.

— Один без уха, другой — без х-х-х-кх-кх-хвоста….

Меня передернуло. Песенка очень уж подходила к коллекции, будто бы описывала ее. Действительно, в банках были мыши и без ушей, и без хвостов.

— Шаоци! — заорал Вэйж, колотя кулаком в дверной косяк. — Шаоци!

Раздался щелчок магнитофона, и музыка оборвалась на полуслове — и в комнате зазвенела отчаянная тишина.

— У меня закончились ножи, — с прискорбием сообщил нам голос прямо из-за моей спины. От неожиданности и содержания фразы я чуть было не сел там, где стоял.

— Дьявол, Шаоци! — выругался Вэйж.

Хэ Шаоци — фельдшер нашей деревни и третья кара небесная для синьбанчжанцев — после меня и Отродья, разумеется. Уже за первую неделю знакомства с ним я выяснил, что он не любит привлекать к себе слишком много внимания, ему нравятся детские песенки, а также что он большой фанат комбучи и патологической физиологии, что и демонстрировала его коллекция заформалиненных мышей, которую он не стеснялся показывать в холле своего фельдшерского пункта всем желающим и нежелающим. В дальнейшем я узнал, что Шаоци очень любит лечебное дело, кокосовые конфеты и свою матушку, которая как раз и отправила его учиться в Сянгон. Правда, настораживало, что он постоянно говорил о ней в прошедшем времени, но я не стал настаивать с расспросами.

Я повернулся к фельдшеру и заметил на бледном лице молодого мужчины огромный фиолетовый синяк под правым глазом — уже заплывшиим. Шаоци немигающие смотрел на меня, и на губах его блуждала бессмысленная, но добрая улыбка. Белый халат его был забрызган какой-то зеленовато-желтой жидкостью, а на руках красовались большие черные брезентовые перчатки.

— Кто тебе фонарь поставил? — спросил я его. — И что это вообще за вид?

— Оя, — вздохнул он. — Одна селянка, по фамилии Люй. Говорит, я подкрался к ней сзади. Нахалка.

Вторую часть вопроса фельдшер успешно проигнорировал.

— Немудрено, — пробормотал Вэйж. Действительно, с привычкой Шаоци появляться настолько внезапно это даже неудивительно, что у парня такой фигнал.

— Вы по какой-то причине или так? — деловито поинтересовался у нас молодой человек и, стянув с одной руки перчатку, щелкнул рычажком электрочайника. Фельдшерский пункт был вторым местом в нашей деревне, куда было подведено электричество — помимо администрации. Сделано это было, разумеется, для работы всех необходимых медицинских приборов, но Шаоци ничто не помешало притащить на работу чайник, чтобы пользоваться благами цивилизации.

— Мы хотим проведать Чжэньфаня, — сказал Вэйж. — Как он?

— Ой, так вы к Чжэньфаню! Он во второй палате, — мягко проговорил фельдшер. — Не волнуйтесь, ампутация не потребуется.

— Очень обнадеживает… — вздрогнул Дин. Ему было очень не по себе, это видно невооруженным глазом, но уйти без меня он не осмеливался — боялся тараканов на улице.

— Вперед и налево, — подсказал нам Шаоци. — А я вернусь к своим делам.

Раздался щелчок кнопки магнитофона, и до нас снова донеслись приглушенные искореженные слова детской песенки. Как запросто превратить больницу в декорации к фильму ужасов категории Б? Все легко: нужно включить затертую кассету с чем-то подобным, чтобы от когнитивного диссонанса волосы в жилах стыли.

— Он словно специально, — прошипел Вэйж, проходя дальше по небольшому коридорчику.

— Да вовсе нет, — пожал я плечами. — Я знаю его — он сам по себе такой. А может, просто придуривается, пес его разберет.

Светлая палата была довольно тесной — всего на две койки, и занята была только одна. На кровати лежал юноша — тощий-претощий, растрепанный, бледный, покрытый красными язвами на лице, шее, руках. Выглядел он максимум на семнадцать лет, хотя мы-то с Вэйжем знали, что он на самом деле гораздо старше. Его затянутые бельмом глаза неподвижно смотрели прямо в потолок, но, услышав шаги, слепец повернул на нас голову и улыбнулся.

— Энтони, Вэйж, — произнес он необычно приятным голосом. — Рад вас встретить.

Дин встал как вкопанный, не смея сделать и шага вперед. Я повернулся на него:

— Ты чего, парень?

— У-у-учитель! — взвизгнул он. — Это же Отродье! Почему ты не сказал, что ты дружишь со злым колдуном?!

Слепой усмехнулся и сел на постели — было видно, что левой, забинтованной ногой ему двигать тяжело.

— Волшебники должны держаться вместе, мальчик, — сказал он. — И кто тебе сказал, что мы дружим?

— Учитель сказал…

— В самом деле? — насмешливо переспросил Отродье.

— Я всегда считал тебя своим другом, — насупился я. — Помнишь, как мы вместе охотились на вампиров? А я тебя еще выручил однажды, помнишь? Или забыл уже?

— Один раз спас от петли — еще не считается, — оборвал меня незрячий и почесал болячку на щеке.

— Так как ты себя чувствуешь, Пуш? — участливо спросил его Вэйж. Тот рассмеялся необычно звонким для взрослого парня голосом:

— Грустно тут. Но хотя бы селяне не гоняют, уже хорошо. Шаоци — душка. Обожаю его. Век бы тут жил.

— Ага, кому няшка, кому кондрашка, — поежился полицейский.

Дин неотрывно смотрел на Пушинку, не в силах отвести взгляд. Согласен, внешность у нашего друга крайне необычная. Молодой слепец нашарил рукой выкрешенную в белый корявую палку, служащую ему тактильной тростью, и оперся об нее, словно хотел куда-то пойти.

— Не пялься на меня так, мальчик, я кожей чувствую твой взгляд.

Дин тут же испуганно отвернулся, побледнев лицом. Думаю, теперь он точно уверился в том, что Пушинка, которого в деревне все кличут Отродьем, Выродком, Ублюдком и еще тысячью разных неприглядных прозвищ — в самом деле злой колдун, как про него и говорят.

— Не пугай моего ученика, Пуш, — засмеялся я. — Он у меня и так трусишка.

— Да? — насмешливо спросил незрячий колдун. — Когда ты его успел подобрать?

— Да, кстати, расскажи, — попросил Вэйж.

Меня долго уговаривать не пришлось — и я поведал своим друзьям, как Дин забрался ко мне на участок в попытке украсть курицу, но в итоге попался прямо в мои цепкие лапы и теперь постигает Дао в добровольно-принудительном порядке.

— Учитель… — смущенно пробормотал Дин.

— Не “учитель”, — оборвал его я. — Я тебе дал нечто гораздо лучшее, чем курица!

Мои друзья захохотали, и Дин смущенно отвел взгляд, щеки его покраснели. Я хлопнул его по плечу и сказал, чтобы тот не обижался, ведь, собственно, ничего страшного не произошло.

— Что ж, — сказал Вэйж. — Удачи тебе, парень! Когда-нибудь ты превзойдешь своего учителя.

— Спасибо, — стыдливо улыбнулся верный мой ученик.

Пушинка сделал попытку встать на ноги, но тут же со стоном снова упал на постель и тяжело вздохнул.

— Мне потребуется вторая трость, — грустно пошутил он.

— Не переживай, — сказал я. — Нога быстро заживет. Как ты вообще попался таракану-то?

— А ты как думаешь? — удивился Пушинка. — Тяжело драться вслепую с противником, с которым имеешь дело первый раз.

— А, ну да, логично… — пробормотал я и протер очки.

— Да вы присаживайтесь, — и хозяин палаты похлопал рукой по своей койке. — Чего стоите, как бедные родственники.

— Да мы уже скоро пойдем, — сказал Вэйж. — Мне нужно составить протокол на Энтони.

— А, так это все твои фокусы? — вздернул брови наверх слепой. — Ну ты даешь, лис. С тебя компенсация за физический и моральный ущерб.

— Только за физический, — попытался отвертеться я.

— И моральный, — добавил Вэйж. — И ты исправишь все, что натворил, совершенно бесплатно.

— Вот еще! — вспылил я. Терять свою прибыль я был вовсе не намерен.

— Учитель, но так нельзя, — взволновался Дин.

— Ты же не хочешь в тюрьму, верно? — спросил меня мой друг-полицейский. Я помотал головой. — Значит, исправляешь все бесплатно и отстегиваешь Пушинке столько, сколько он попросит.

— Пятьдесят тысяч, — отчеканил злой колдун.

— Да ты с ума сошел! — схватился я за голову. Нет, деньги у меня еще были, но расставаться с ними я планировал вовсе не таким способом!

— Ты помнишь, чем закончилась первый наш с тобой поединок? — спросил меня Пушинка. Я грустно вздохнул.

— Ты натравил на меня стадо гусей.

— Если не хочешь, чтобы я сделал это снова, когда выйду из больницы, гони бабки, и чем скорее, тем лучше.

С тяжелым сердцем я полез в сумку за деньгами и начал отсчитывать тысячные купюры. На это ушло добрых три минуты, и только после того, как хрустящие денежные знаки перекочевали в карман рубашки слепца, тот сдержанно улыбнулся, показав синий от кариеса клык.

— Хороший мальчик.

— Засранец, — вздохнул я.

— А можно вопрос… — подал голос Дин. Мы все трое повернули на него головы.

— Спрашивай, — разрешил я.

— Как ты, учитель, познакомился с Отро… Пушинкой то есть?

Довольная улыбка тронула губы незрячего юноши, и он сильнее сжал свою палку.

— Долгая история, — сказал он мягким голосом. — Но в этом замешаны богач Ям и виселица.

— И гуси, — недовольно заметил я.

— И гуси, — согласился слепой. — Что, все еще злишься на меня за это? Это я должен злиться.

— Ну все, парни, не ссорьтесь, — вклинился в наш разговор Вэйж. — Пойдемте, ребята. Выздоравливай, Пуш.

Когда мы покинули палату Пушинки, мы вновь услышали шипящую кассету с детскими песенками. Я заглянул в подсобку, чтобы попрощаться с Шаоци — и ужаснулся. На столе нашего фельдшера лежал таракан — один из тех, что атаковали деревню. Шаоци отрезал ему антенны, две передние лапы и теперь самозабвенно копался в его внутренностях руками в перчатках, подпевая вполголоса детскому хору. Вот кому действительно жить хорошо.

— Оя-оя, — сказал он, заметив меня. — А я тут смотрю, что внутри. Хочешь тоже взглянуть, Энтони?

— Нет, спасибо, — сдавленно проговорил я, нервно сглатывая. Зрелище все-таки это не для слабонервных. Желто-зеленая жидкость на халате фельдшера оказалась все-таки ихором гигантского насекомого.

— Что нашел интересного? — спросил Вэйж и потер нос — так он делал всегда, когда нервничал.

— Да не знаю, — пожал плечами Шаоци. — Мне просто нравится его резать.

Я тяжело вздохнул. Энтузиазму и детской непосредственности этого маньяка позавидовал бы любой серийный убийца. Про Хэ Шаоци невозможно сказать точно — в самом ли деле он сумасшедший или только притворяется.

— Эй, — обиженно сказал он, поджав губы. — Если моя медицинская лицензия истекла два года назад, это еще не значит, что я не имею права заниматься исследовательской деятельностью!

— Да занимайся ты сколько угодно, — замахал рукой Вэйж. — Только живых людей не режь.

— А все-таки, — спросил я фельдшера. — Что интересного показало вскрытие таракана?

Хэ Шаоци пожал плечами.

— Пришлось использовать пилу Джигли, чтобы разрезать их хитиновую броню, — молвил он. — Во всем остальном — просто гигантский таракан, выделять образования очень трудно, хотя ганглии довольно забавно жмякаются в руке. Хотите попробовать? — и он протянул нам желто-серый комок слизи.

У Дина было такое лицо, будто его стошнит вот здесь и сейчас, в прямом эфире. Вэйж похлопал его по спине и сказал, чтобы он меньше слушал безумного фельдшера, а побольше — своего учителя. Мой ученик всхлипнул и уткнулся носом в китель офицера, словно хотел спрятаться в его пузе ото всех проблем. С размерами вэйжева брюха это не стало бы прямо очень сложной задачей.

Я тяжело вздохнул и закатил глаза. Кажется, бороться с тараканами будет гораздо, гораздо труднее, чем мне казалось — хотя куда еще труднее? Поддержки ждать неоткуда, придется полагаться только на себя. Собственно, как обычно.

— Мы идем домой, — сказал я. — Пошли, Дин.