Подарок для Министра (джен)

Первым у Гарри Поттера вернулся слух. Он услышал щелчки и потрескивание дров в камине, шуршание газеты и поскрипывание кожаной мебели, будто на ней кто-то сидел. Гарри понял, что он не один в… А где он вообще?!

Вторым вернулось обоняние: ветерок из приоткрытого окна донес до надежды МагБритании запах парфюма. Гарри напрягся — этот парфюм ему очень знаком.

Третьим вернулось осязание, и Гарри понял, что, во-первых, у него болит все тело от долгого лежания и, во-вторых, он находится на ужасно знакомом кожаном диване — даже дырка от сигареты под ладонью была все та же. До юноши дошло, что он находится в кабинете самого Министра.

Этот кабинет Гарри увидел первый раз в тринадцать лет, через год после гибели своей семьи. Он уже год жил у тетки, и в гости приехали родственники дяди, которые высказались грубо по отношению к покойной матери Гарри. Тогда у героя МагБритании произошел выброс, и он, надув родственников, пустил их летать по Великобритании, как воздушные шарики. Бригада обливиаторов работала несколько дней и ловила родственников дяди Вернона. После такого мощного выброса Гарри провел все лето не у тетки в доме, а у Министра в замке. Главный Маг не хотел выпускать сильного волшебника и героя Британии из своего поля зрения, и тогда мальчик узнал, что Министр является его родственником, хотя, как говорил папа, у Поттеров в родственниках каждый второй чистокровный. Если в маггловском мире тетка Петуния стала опекуном Гарри до его совершеннолетия (да и жить в каникулы приходилось у нее), то в магическом мире эту ношу на себя любезно взял сам Министр, который несколько раз в неделю забирал Поттера в замок Слизерин и обучал его всему, чему не успели родители.

В тот момент Гарри спросил, может ли Сириус быть его опекуном, на что Министр ответил, что Сириус еще не готов к такой ответственности. Позже, намного позже Гарри узнал, что вопрос по поводу того, может ли надежда МагБритании жить с Блэком, даже не стоял. По одной простой причине: Сириус Блэк заливал свое горе уже год как и не мог позаботиться о мальчике. Конечно, Блэк попытался оспорить это право, как протрезвел, но ему полный состав Визенгамота указал, что он ведет достаточно разгульный образ жизни, что пропадает неизвестно куда и неизвестно насколько (на что Сириус ответил, что за Гарри может присмотреть эльф), что ребенку не место в полуразрушенном грязном доме с полоумным эльфом, поэтому Министр будет опекуном героя МагБритании, а ты, Сириус, можешь брать ребенка на выходные, если приведешь свой дом в порядок и согласуешь график с Министром. Даже Дамблдор был солидарен, из-за чего Гарри смертельно обиделся на Министра и на директора — что решают за него, и на Сириуса — за то, что не настоял — и полгода прятался от двоих по коридорам Хогвартса. Даже в зимние каникулы никуда не поехал, предпочтя общению с близкими скрытые комнаты замка. Пришлось Министру с директором звать тетку Петунию в Хогвартс, чтобы та поговорила с мальчиком и уговорила не злиться на почтенных магов.

Сначала мальчишка неделю не выходил на зов тетки, обидевшись на весь мир. Но когда Гарри Поттер случайно увидел зовущую его тетку такой усталой и грустной, то сам побежал к ней, готовясь усадить в кресло и напоить бульоном, сердито подумав, что эти старперы могли и дать тетке отдых, а не гонять ее по всему замку. Акции Дамблдора и Министра понизились еще больше, хотя по ощущениям Поттера они пробили дно Марианской впадины еще на суде по опекунству. Добежав, Гарри уткнулся в плечо тетки и зарыдал, выплакивая всю накопленную за год боль и обиду: на родителей, потому что не смогли себя защитить и умерли; на Сириуса, которому были интересней тусовки, а не Гарри; на Министра, который с какой-то радости решил стать его опекуном (только после беседы с теткой мальчик узнал, что Министр является его дальним родственником по отцовской линии); на Директора, который отправил его в Хогвартс за неделю до конца каникул и не дал вернуться к тетке; на друзей, что не теряли родителей и не могли понять, что Гарри остался совсем один; на профессоров с их сочувственными взглядами; и на много кого еще… Герой и надежда МагБритании был готов отдать свои титулы и жизнь ради возвращения родителей из небытия, но единственное, что он мог делать, так это стоять в объятиях тетки и рыдать на ее плече, пропитывая вязаную кофточку своими слезами.

«Ну и сколько я так провалялся? — сердито подумал Гарри. — Какой позор! Упасть в обморок и не вручить подарок! »

Незаметно приоткрыв глаза, чтобы не выдать своего пробуждения, надежда МагБритании следил из-под полуприкрытых век за сидевшим около камина в кресле Министром. Мужчина читал свежий номер «Пророка». Первую полосу занимало фото обмякшего Поттера в объятиях Министра. Просто пошлая картинка с обложек маггловских бульварных книжонок, где герой — весь из себя такой самец — держит в руках сомлевшую нежную и прекрасную героиню. Гарри на прекрасную героиню не тянул и был готов сплюнуть, но вовремя вспомнил, что он вообще-то спит. Да и смотрелись они вместе неплохо, хотя Поттер предпочел бы не полулежать на руках подхватившего его мужчины, а стоять.

«Красивый, — подумал Гарри, беззастенчиво разглядывая первое лицо государства. Министр, и правда, был хорош в своем фраке, с небрежно накинутой на плечи мантией. Каштановые волосы были зачесаны назад и открывали нечеловечески красивое лицо. — Такой, будто с картин Возрождения сошел. Интересно, почему он еще не женился?»

— Потому что мне некогда. Поттер, у тебя поразительная особенность думать громко. Сколько раз мне повторять, что сильному легиллименту не нужно смотреть тебе в глаза, чтобы узнать все твои мысли, — сказал Министр, переворачивая лист газеты и не отвлекаясь от чтения.

— Сэ-э-эр, — отчаянно произнес Поттер, резко сев на диване, и охнул.

Голова резко заболела, а изнутри черепа, по ощущениям, будто бы гномы-садисты пробивали путь киркой. «Видимо, в вакууме головы Поттера им существовать сложно» — ехидно протянул внутренний Снейп, работающий крайне зубастой совестью героя. Если бы кто-нибудь из знакомых знал, что совесть героя МагБритании говорит голосом Снейпа, то помер бы от безудержного смеха. Хотя иногда Гарри казалось, что это не его совесть говорит, а настоящий Снейп шепчет колкости ему в ухо.

— Гарри, ты в порядке? — Министр резко оказался рядом на диване, а газета еще планировала к полу, чтобы улечься драматичным ярким пятном.

Герой и надежда МагБритании покачал головой («Как он так быстро переместился?») и бешеные гномы вновь радостно замолотили киркой, а Гарри затошнило. Поттер сдержал рвотные позывы, но, почувствовав слабость, привалился к плечу Министра.

Почти лежать на Министре было удобно и даже уютно. Гарри расслабился и, кажется, снова задремал, но его дрему прервал вопрос первого лица государства:

— Как ты умудрился довести себя до такого истощения? Не надо на меня так смотреть — я не воспламенюсь.

— Проблемы с магией начались, — осторожно ответил Поттер, боясь почувствовать рвотные позывы.

— Это две недели назад было. Я читал отчет Андромеды. Про партнерство мне тоже известно. Так что ты делал после этого? Магией пользовался? — спросил Министр, пытливо смотря на юношу темно-карими глазами.

— Н-нет… — ответил покрасневший Поттер.

— Гарри, пойми, признаки истощения на лицо. Ты бледен, у тебя под глазами жуткие синяки, которые уже не скрыть Косметическими чарами. Ты выглядишь так, словно, тебя поднял некромант-недоучка и ты вот-вот рухнешь замертво.

— Ну, я делал тебе подарок… — тихо произнес Гарри и втянул голову в плечи. — Только я ни капельки магии не использовал…

— Подарок с собой или ты его домовику отдал? Если домовику, то мы взвоем искать его. В комнате, куда подарки складывают, — терпеливо объяснил Министр на вопросительный взгляд надежды МагБритании, — все заполнено сверху донизу. Я не шучу, Гарри. Нам на это понадобится очень много времени, а у тебя счет идет на минуты, если не на секунды.

Шевельнувшись и переждав очередную волну тошноты с головокружением, Гарри достал упакованный по всем канонам этикета подарок. Желтая упаковка и голубой бантик сверху намекали, что даритель мечтает о компании одаряемого. Министр хмыкнул, разглядывая упаковку: а Гарри Поттер не так уж наивен в вопросах намеков. Был бы бантик красным, а упаковка голубой, то тут уже предложение руки, сердца и прочего супового набора. Министр еще с приютских времен не любил, когда на него давили.

— С днем рождения, Том, — произнес Гарри, вручая подарок Министру.

— Спасибо.

Министр аккуратно стал разворачивать упаковку, стараясь не потревожить привалившегося к его плечу бледного героя. Развернув упаковку, Том вытащил шкатулку, на крышке которой сидела птица Гамаюн.

— Гамаюн? Как интересно…

Министр вытащил палочку и с интересом стал изучать плетение в шкатулке, Гарри ощутимо напрягся. Мужчину поразило сплетение чар в создании шкатулки. Такую и Магистр Артефакторики не сделает сразу. Интересно…

— Так ты говоришь, что сам сделал ее?

— Да! — резко кивнул Гарри. — Сначала выпилил заготовку… и… вот получилось, — последнее слово герой МагБритании произнес совсем тихо.

— Хм, неплохо, — произнес Министр и положил руку на шкатулку.

Как только первое лицо государства положил руку на шкатулку, то сразу стало формироваться розоватое свечение, а птица Гамаюн взмахнула крыльями, подняв кончики строго вверх, и запела. Над кончиками крыльев стало формироваться облако, открывая забытое счастливое воспоминание Министра.

Сейчас весь мир для Гарри сузился до одного человека. Поттер не думал, что заинтересованный его простой поделкой Министр будет так вдохновленно выглядеть, рассматривая свои года в Хогвартсе. Поттер не мог оторвать взгляд от Тома, практически не смотря его воспоминания. Неожиданно внимание Гарри привлекло воспоминание о том самом суде, где решался вопрос о его опеке. «Больше не один!» — такая эмоция читалась у Министра в розоватом облаке. Гарри подумал, что раньше он был слишком зол или слишком глуп, что не замечал выражения лица Тома при встрече. Герой и надежда Магического мира пораженно наблюдал, как Том Гонт, сидящий на трибуне среди членов попечительского совета, обмотав шею гриффиндорским шарфом, с восторгом и гордостью смотрит на кульбиты Гарри Поттера в финале турнира по квиддичу и вскакивает на трибуне вместе с деканом Гриффиндора, увидев, что Гарри поймал снитч. (Оказывается, Том был на всех его мачтах.) Как он бледнеет, когда Венгерская Хвосторога сорвалась с цепи и помчалась за Гарри, удирающим от взбешенной драконицы в небеса; как невозмутимый Министр, практически бледный, облегченно вздыхает, видя, что Поттер добрался до безопасной зоны и даже взял подсказку для второй части Турнира — и т.д. Министр гордится им. Просто гордится, не потому что он спас магБританию от обезумевшего террориста, а потому что он Гарри. Просто Гарри.

Последнее воспоминание выглядело, как зеркало, отражая взволнованного юношу и импозантного мужчину. Сначала Поттер подумал, что смотрит в зеркало, висевшее на противоположной стене, а потом дошло…

Гамаюн сложила крылья и замолкла. В комнате стало оглушительно тихо. Ни Министр, ни тем более Гарри не были готовы нарушать тишину. Будто бы вместе с тишиной будет нарушено какое-то равновесие, возникшее между этими двумя.

Гарри вдохнул, готовясь задать вопрос и даже уже открыл рот, но тут же закрыл. А что говорить? Все и так ясно…

— Гарри, ты помнишь из общего курса Артефакторики, что руны маг напитывает своей энергией?

— Я об этом даже не вспомнил. Я так увлекся созданием шкатулки, что забыл основные правила Артефакторов.

— Надо тебе учителя найти по Артефакторики. Твой Дар сам ведет тебя, — Министр все еще держал в руках шкатулку, поглаживая большим пальцем вырезанные на крышке узоры. Выпускать ее из рук не хотелось.

— Спасибо, сэр! — обрадованно произнес Гарри. Его душа пела, а руки были готовы снова возиться с рунами и камнями. Да с чем угодно! Нравится!

— Но только после полного восстановления потенциала, — шутливо погрозил пальцем Министр, разглядывая безгранично счастливое лицо Поттера.

Сидеть вместе было уютно. Не было желания уползти подальше или пересесть в кресло, чтобы точно никто не подсел рядом. Не было отвращения, что кто-то влез в личное пространство и привалился к телу. Наконец, Том решился:

— Я согласен стать твоим партнером.

— Э-э-э….

— Ну и что будем делать? — уточнил Министр, наблюдая за ошарашенным юношей.

— Эм… Дружить? — смущенно спросил красный, как полотно Гриффиндора, юноша.

— Ну давай дружить, — развеселился Том, наблюдая, как яркие солнечные лучи вспыхивают бликами на очках Гарри.

А Гарри почувствовал, как у него потихоньку, тонкой струйкой наполняется магический резерв, и появляется ощущение, что у них с Томом все будет хорошо.