Превосходное и недвусмысленное предсказание № 666. (гет)

Воображенье — океан,

Где каждой вещи образ дан;

Оно творит в своей стихии

Пространства и моря другие;

Но радость пятится назад

К зеленым снам в зеленый сад.

(Эндрю Марвелл 1621-1678)

Автору бы очень хотелось поменять последнюю строчку на:

«К змеиным снам в зеленый сад», но Эндрю Марвелл не потерпел такого слишком вольного перевода.

Рождество подошло как обычно в заботах. А Экклстон пережевывал новости тщательно и долго. Кумушки разнесли их по самым удаленным коттеджам арендаторов, а во время воскресных проповедей Генри, который переключился на тему послушания и нестяжательства, фоном для его философских и не очень изысканий всегда служил шелест шепота их пересудов. Ланкаширская деревня не любит менять традиции. Поэтому в «Голубом якоре» традиционно собиралась толпа ремесленников-сукноделов и фермеров, сочувствовавших кузнецу и Агнессе, тем более что в последнее время, обретшая уверенность в завтрашнем дне девушка очень похорошела. Господа собирались, пили и ели, обсуждали новости о том, что фермерствовать нынче становится совсем невыгодно, тем более что граф почти не оставил пахотных земель, практически все отдав под выпас овец. Зарабатывать приходится трудно. Подумывали не стоит ли связаться с престонским цехом прядильщиков и ткачей и какие выгоды можно из этого извлечь. Те, кто бывали на мануфактурах Престона рассказывали, что там вся работа разделена на отдельные этапы, работают сразу много людей в одном помещении, а платят все равно мало. Потому что дешевых работников в городе полно за счет женщин, детей и пришлых бродяг, работающих за самые копейки. Все понимали, что все меняется и ничего уже не будет по старинке. Кроули в трактире бывал, но в разговорах участвовал мало. Однажды, однако, не удержался и посоветовал им разобраться, кто из сукноделов что умеет лучше, и по этому принципу разделить труд между собой. А потом считать общий итог — сколько было переработано чьей шерсти и каково участие каждого в этой переработке. С ним согласились и даже собрались пригласить из Престона человека, сведущего в расчетах и законах. Кто-то, помнивший еще Брэдшоу старшего, предложил обратиться к фирме «Гаджет и сын». В общем, разговоры велись деловые и без сплетен.

В пресвитерском же доме субботними вечерами на рюмочку шерри с философией собирались особенно рьяные сторонники преподобного Генри. Почтенная Марион шерри им подавала и кексы пекла, но, как она рассказывала Агнессе — это были бездушные кексы и пустой шерри для деревенских болтунов, которые любили посудачить о своих ближних в присутствии преподобного и поедая его кексы. Надо сказать, что девушка и Марион быстро сошлись. Видимо, молодая вдова имела богатый жизненный опыт и сразу поняла кто есть кто. К тому же о пряностях и готовке она рассказывала увлекательно, а Агнесса с удовольствием слушала, училась и помогала ей. Позже оказалась, что Миссис Туссом вполне осведомлена и в вопросах родовспоможения и лечения некоторых простых хворей. Порой ее приглашали помочь при родах, и она предложила Агнессе присоединиться. А что в этом плохого? Генри, правда попробовал возражать, но две умных женщины в противниках! Это, мягко скажем, было не по его зубам. По воскресеньям он все также проводил время в графском поместье, а порой из-за снегопада оставался там и на ночь. Теперь сестра не оставалась в доме одна без него, и ему это нравилось. Порою он даже поглядывал в сторону Марион с матримониальными мыслями, ведь епископ не раз намекал, что пора обзавестись женой и остепениться. Но вдова этих взглядов не замечала, ей нравился совсем другой человек.

В Рождественский Сочельник сэр Хью также предложил Генри остаться. Граф, будучи католиком, предпочитал французские блюда на столе и французские напитки. Поэтому на ужин подали изысканно приготовленную дичь и вино десятилетней выдержки, привезенное из Франции. После ужина они коротали вечер за разговором и славным коньяком. За окном порывистый ветер носил по графскому саду хлопья снега, выходить на мороз не хотелось.

— Ну что сказать Вам, преподобный! Радуйтесь, что дублоны хоть настоящие. А то знаем мы этих пиратов ее величества! И по-нынешнему курсу сумма вышла не малая. Я так думаю, что от ремонта крыши у Вас осталось некоторое количество. Что касается красавчика, то советую Вам быть с ним осторожнее. Если он из команды сэра Уолтера, то там были сплошные головорезы, это всем известно. А, с другой стороны, мы не знаем к кому он вхож в столице и при дворе. С такими-то деньгами! Что ему здесь понадобилось и почему он из Лондона ее опекать не может? Тоже вопрос с двойным дном. Может просто захотел покоя после бурной молодости. А может и шпион. Только вот чей?

— Он в церкви не появляется. Торчит вечерами в трактире. И не напивается, как наши. Ведет себя степенно. И молчит больше.

— Шпионите, отец! А может он католик? Вот и не появляется. Но в мою часовню я бы его не позвал. Сами понимаете.

— Но — деньги, ее деньги, Ваша светлость! Такая куча деньжищ и пролетела мимо…

— Да. Можно было много чего построить. И оружия прикупить. Так, на всякий случай. Но не будем делить шкуру неубитой лисицы.

— Все в приданное уйдет.

— Так выдайте ее за своего сторонника и поделите деньжата. Подумаешь, опекун! Он тут без году неделя. Наших-то парней не надо уговаривать свататься. К богатой невесте — любой полезет. А Вам останется только выбирать.

-Да как же выбирать, Ваша светлость?!!! Опекун-то не я.

— Но Вы — единственный родственник! Время, святой отец, нужно время. И не таких обламывали. И Психа этого тоже найдем как прижать. Не может не быть у человека слабого места. А не выйдет, так есть иные способы выдать девицу замуж.

— Это как же?

— Просто следует создать ситуацию, после которой она должна будет выйти замуж за виновника ситуации. Вы в самом деле не понимаете, или придуриваетесь, святой отец?!

— Ваша светлость! Она же моя сестра, все-таки.

— Ох, любезный Генри, Вы вспомнили об этом совсем не вовремя. Сестра? А как же деньги? Определитесь уже, что для Вас важнее. И успокойтесь пока. Что-нибудь да придумаем. С Рождеством!

В тот же Сочельник только днем Агнесса нашла в дупле записку: «Бесценная Агнесса! Не будет ли мисс Брэдшоу так любезна, что согласится поужинать со мной в Сочельник в моем скромном жилище? Передавайте привет и нижайший поклон вдове Туссом. Кстати, после Рождества приедут строители, закончить Ваш коттедж и услуги кухарки понадобятся. Плачу по прежним ценам, так ей и передайте. Любезная моя подопечная, так мне ждать Вас или сидеть тут в компании несушек, коих Вы так любезно у меня поселили? Обязуюсь после ужина довезти Вас обратно в целости и сохранности.» Конечно, Агнесса тут же показала записку Марион. Та сразу предложила ей свой кружевной воротничок и помогла причесать непокорные волосы. Около десяти вечера она постучала в двери сарая около кузницы. Воротничок и прическа ее значительно приукрасили, а уж яркий румянец щек и подавно вскружил бы голову любому! Дверь отворилась. Надо сказать, что к Рождеству сарай уже не был просто сараем, а представлял из себя нечто среднее между мастерской и кабинетом. Должно быть строители поработали и здесь. Часть его, правда пришлось отделить под помещение для Чернушки, что значительно уменьшило общую площадь. Но уют и продуманность внутреннего убранства поразили девушку, несмотря на земляной пол, накрытый тонким слоем свежей соломы. В углу появился очаг с дымоходом, за деревянной ширмой находилась кровать хозяина, а на столе и полках аккуратно разложенные пребывали книги, инструменты и всякие непонятные штуки, назначения которых Агнесса не знала. Правда рядом с дверью стояла добротная большая клетка, сплетенная из ивовых прутьев, в которой обитали две черные несушки. По сравнению с небольшими хижинами батраков, крытых землей и травой и топившихся по-черному, сарай теперь выглядел королевскими покоями. И пусть матрас кровати набивался соломой, но всегда свежей и еще хранившей запах поля. У очага красовался крохотный стол с витыми ножками и кресло, куда Кроули и усадил гостью. Над огнем на вертеле тем временем жарилась птица и какие-то округлые крупные клубни. Пахло аппетитно. Стол украшали пара оловянных тарелок, белое фарфоровое блюдо, видимо для птицы, две кружки с затейливо выкованными ручками в форме змей, яблоки и бутылка чего-то крепкого. Очаг уютно освещал пространство, бросая на насмешливое лицо хозяина алые блики.

— Это что?! Фазан? — спросила девушка.

— Конечно.

— Из графского леса.

— Естественно, откуда же еще?

— Так нельзя. Сэр Хью решит, что деревенские браконьерствуют и накажет кого попало.

— Не накажет. Фазана утащила лиса на глазах трех графских егерей.

— Лиса? Да тут лисы перевелись еще при прежнем графе.

— Может из соседних владений забежала.

— Не естественно.

— А ты, дражайшая мисс Брэдшоу, считаешь, что, если бы фазана утащила здоровенная черная змея с зубастой пастью — это бы выглядело естественней?

— Нет. Лиса, несомненно, лучше. Змея? Шутишь? А клубни — это что?

— Это картофель. Сэр Рэйли привез из-за океана. Очень питательные. Попробуешь, а если захочешь посадить, у меня есть на семена. Их, кстати, перед посадкой разрезать можно. Из каждого кусочка с почкой получится клубней десять. Я тебе весной покажу как.

Фазан был подан и, оказалось, что внутри него запекались яблоки. Это было вкусно: нежное с румяной корочкой мясо, оттененное вкусом печеных яблок и пряностей, рассыпчатые сладковатые клубни и тягучее темно-красное вино. Последнее девушка немного пригубила, но дальше пить побоялась. Наттер только усмехнулся, но не настаивал.

Потом он принес с полки небольшую черную коробочку и протянул ей.

— Что это такое?

— Я отдал в банк не весь жемчуг. Я подумал, ты захочешь иметь хоть что-то, чего касались руки Томаса. Открой.

Она открыла коробочку осторожно, затаив дыхание, а потом вскрикнула от восхищения, не сдержавшись. Небольшие жемчужины лежали на тонких серебряных листьях каплями черной росы. Две сережки и подвеска на серебряной цепи. Это было так непривычно и прекрасно. И это сделано только для нее, именно для нее. Откуда он знал, что такие листья ей обязательно понравятся?

— Ну? Примерь. Тебе не нравится?

— Что ты! Конечно, нравится. Очень. Ты все угадал. И про руки Томаса. И про листья. И серебро мне ближе, чем золото. У меня ведь даже от матушки ничего не осталось. Генри все отдал графу за патронат.

— Забудь сейчас о Генри. Считай это подарком от Томаса тебе к Рождеству.

— От Томаса… и от тебя?

— Кто я такой, милая, чтобы дарить к Рождеству подарки? Я же не Ангел. От Томаса. И еще, я взял некоторую сумму в банке для тебя. Купишь себе одежду и башмаки новые. Можешь вообще взять Миссис Туссом и съездить в Престон. Сопровожу. Заодно навестим Джона Гаджета.

Потом они посидели у огня, и мистер Наттер рассказывал ей о Томасе, океане, о дальней заокеанской земле, где люди живут в дружбе с деревьями и животными, не зная колеса и пороха. Снег перестал, ветер стих, звезды встали во всей красе, как им и полагалось в Праздник. Он открыл перед нею дверь, привел Чернушку, а потом она оказалась впереди него в седле. Ехали медленно, кольцо его рук грело и укрывало. Никогда еще Агнесса не чувствовала себя такой защищенной, как в этом сильном и теплом кольце.

Через день они съездили в Престон, чем несказанно разозлили Генри, вынужденного доедать в одиночестве наготовленные Марион к Рождеству блюда. А, собственно, разве он когда-то ел в компании? Ну разве с графом, давясь милостями и остротами своего патрона.

И это была веселая и плодотворная поездка. Агнесса и Марион выбирали, Мистер Наттер сопровождал и расплачивался. Женский шепот и смех, строгое лицо опекуна, масса полезных приобретений. Надо сказать, что Агнесса показала себя, как вполне экономная и рассудительная особа, но от юбки василькового цвета из итальянского тяжелого шелка с искусно вытканными растительными узорами в тон фону отказаться не смогла. В конце визита — заехали навестить Джона Гаджета. Тот обрадованный встречей, погоревал, что сын уехал по делу и не сможет познакомиться с Агнессой. У него же и остановились на ночь, а обратно отправились на следующий день.

Потом праздники закончились и опять потекло время, звеня водой в колесе ручья. В марте коттедж Мисс Брэдшоу был построен и требовал только внутренней отделки. Но девушка спешила с переселением. Решили, что миссис Туссом переедет вместе с ней и станет приходящей кухаркой в пресвитерском доме. Надо сказать, что Джо Морган тоже не терпел грубость и пренебрежение ни на свой счет, ни в сторону дочери, а потому потребовал выделить им небольшое складское строение на задворках церкви, которое давно пустовало, но для жилья было вполне пригодно и недалеко от места работы отца и дочери. Так все и устроились — подальше от преподобного в свободное от рабочих часов время. Генри все это бесило — ведь все делалось для удобства сестры, а не его выдающейся личности, кою он мнил центром, если не Вселенной, то всего Ланкашира уж точно. В конце мая к нему прислали нового дьякона тихого молодого человека по имени Прелюбы-не-сотвори Пульцифер, который поселился тут же в доме и завоевал расположение преподобного тем, что с первого же дня принялся активно поддакивать Генри, поддерживать его во всем, что касалось женоненавистничества, и буквально заглядывал тому в рот во время пространных душеспасительных речей. Генри Брэдшоу, обретя в нем фанатично преданного ученика, нашел общество молодого человека приятным и утешился. К графу он продолжал ходить по воскресеньям. А присмотревшись к помощнику, рекомендовал тому обратить внимание на Агнессу. Пульцифер внимание обратил, повадился прохаживаться мимо кузницы в свободное время, а встречая Агнессу в деревне всякий раз, расползаясь в улыбке затевал какой-нибудь скучный и длинный разговор вполне в стиле проповедей Преподобного Брэдшоу. Агнесса этого терпеть не стала и после очередной попытки увлечь ее в водоворот богословских рассуждений вперемешку с деревенскими сплетнями сообщила молодому соискателю ее внимания, что подобного философского бреда она от брата уже наслушалась достаточно, выводы сделала давно и нижайше просит диакона подобных речей с нею больше не вести, а также не ошиваться без дела ни возле кузницы, ни возле нее самой. Молодой человек настаивал, но во время очередной прогулки у бузинной ограды столкнулся с кузнецом-опекуном. Увильнуть он не успел, а господин Наттер оказался не так сдержан в выражениях, после чего поползновения диакона в сторону Мисс Брэдшоу прекратились, а Генри обрел фанатично преданного союзника в борьбе за чистоту помыслов во славу Господню и против чертова кузнеца.

Кузнец тем временем вел себя скромно и много работал. Латы графу он, конечно, выковал, но заняло это почти полгода, да и цена оказалась высокой. Но оно того стоило! Доспех состоял из роскошной кирасы с аккуратными пластинами небольшой юбки, шлема и наплечников с налокотниками и ратными перчатками, украшенными высокохудожественной гравировкой, в стиле богатых итальянских тканей. Мастер умело использовал технику чернения и золочения: орнамент из ланкастерской розы, пальмовые ветви, трофеи с элементами оружия искусно сочетались с выгравированными орнаментами, изображениями аллегорических фигур драконов и летящих на них то ли ведьм, то ли воительниц древности — все было великолепно. В таком доспехе можно было и покрасоваться перед соседями, и показать его именитым гостям. И граф, конечно, не поскупился. Перед весной много времени в кузнице уходило на инструменты для фермеров. В середине лета появились люди от престонской гильдии кузнецов и оружейников и о чем-то долго с ним толковали. Что там решалось так и осталось неизвестным. Ведь по границам участка Агнессы быстро разросся терновник с бузиной, а у ручья высилась роскошная ольха с обильной порослью, и это мешало не только подслушивать, но и следить за всем происходящим. Скорее всего Наттер получил большой заказ от гильдии, потому что работал теперь до самого позднего вечера. Некоторые говорили, что для кузнеца он покупает слишком мало древесного угля, но другие «знатоки» кузнечного дела связывали это с работой водяного колеса, оно де должно экономить топливо в горне. Пересуды продолжались, и Кроули пришлось увеличить приобретения ненужного ему угля и дров, которые потом местные бедняки обнаруживали у своих дверей. Но проанализировать и связать воедино все эти странности и факты никто так и не удосужился, все осталось на уровне слухов и домыслов. В коттедж Агнессы он заходил крайне редко, только если она звала его по какой-нибудь хозяйственной проблеме. Но звать приходилось не часто. Каким-то своим способом он всегда оказывался на шаг впереди и предугадывал ее желания. Заказов от сельчан было много. Девицы бегали за новыми спицами и иголками, старательно наряжаясь при этом и неприкрыто кокетничая с кузнецом. Он же посмеивался, но никому из них особого внимания не оказывал. Потенциальные женихи для опекаемой им мисс Брэдшоу, тоже пытались завоевать его доверие на пути к приданому Агнессы. Но не тут-то было. С ними он держался особенно холодно, а хорошеющая все больше девушка не проявляла к этим хождениям ни малейшего интереса. Все ее время было занято работой с шерстью, своим маленьким хозяйством и своеобразным обучением как у миссис Туссом, так и у мистера Наттера. Марион продолжала приобщать ее к деревенской медицине. Наттер, глядя на все это, периодически корректировал опытные женские знания в лучших традициях всех передовых медицинских школ, с которыми был отлично знаком. Понятия о гигиене, родовспоможение, наука о ранах и лихорадках, все имеющиеся знания о черной смерти и других страшных поветриях — все это постепенно и аккуратно укладывалось в ее растрепанную умную головку. Девушка жаждала знаний, и она их получала.

Шли месяц за месяцем, Белтайн сменялся серединой лета, потом приходил Самхейн и Рождество, круг за кругом. Коттедж обустраивался изнутри. Две уютные крохотные спальни в антресолях, крытая сланцем крыша, небольшой зал первого этажа, служивший одновременно кухней, столовой и гостиной с отличным камином и брессумером, от которого красиво расходились остальные балки потолка с развешанными на них пучками трав, радовали хозяйку и теплым уютом, и простой добротностью, и покоем обретенной свободы. Сбор трав обычно тоже превращался в образовательное мероприятие. Нет, кое-что Агнесса знала и раньше: хранила матушкины рецепты отваров и мазей, а уж добавлять весной в супы дикий щавель и крапиву было для нее обычным делом. Теперь же Опекун научил ее готовить вино из бузины и терновника, а Марион приобщала к активному использованию соусов на столе. Так, хорошо известный ей глочестерский дополнился целым спектром соусов из смородины или вишни с мятой, пряностями, уксусом или портвейном. Картофель в небольшом огородике она тоже завела. На крохотном участке, освобожденном от болота, даже разбила осенью небольшой сад: три молодые яблони и вишня весной уже порадовали ее цветением.

Кроули все реже спрашивал ее о заветном желании. Однажды, решительно зайдя в кузницу, она сказала ему: «Послушай, Энтони, ответь мне, будь любезен. Только без вранья и хитростей. Ты не ждешь, когда я чего-нибудь попрошу. Но делаешь именно то, чего бы мне хотелось, и я всегда получаю то, в чем я нуждаюсь, даже не попросив. Ты боишься, что я растрачу мое желание на эту приятную и полезную, но все же ерунду, а упущу что-то главное? Или дело не в этом? И как ты узнаешь, чего мне хочется? Ты что, залазишь мне в голову и знаешь мои мысли?»

Видимо, вопрос зрел долго, и она давно собиралась все это выложить. Ответить надо было. И ответить надо было правильно. Он закончил отбивать серп, над которым работал, вытер руки о передник. Потом снял очки и подошел к ней на расстояние шепота. Однако, вместо ответа спросил: «Тебе хорошо? Ты счастлива? Или я создаю тебе проблемы? Тебе что-то не нравится?»

— Хорошо? Еще как хорошо, — кивнула она. — Так обо мне заботились только родители и Томас. Даже нет. Так обо мне никто не заботился. Даже они. Могу ли я не быть счастливой. Я защищена, занимаюсь чем хочу, ты рассказываешь мне так много. Ни одна женщина, которых я знаю, этого не имеет. Но я прошу тебя ответить. Пожалуйста.

— Хорошо, я отвечу, — он вздохнул и перешел на странный свистящий шепот, словно собирался открыть ей великую тайну. — Да. Я стараюсь угадать твои желания, которые ты называешь приятной и полезной ерундой. Ведь это обычные условия нормальной и счастливой человеческой жизни: иметь дом, еду, любимое дело. Никаких моих особых усилий это не требует. Но ты рано или поздно попросишь меня о самом главном в твоей жизни. Пока этого не знаешь ни ты сама, ни я, тем более. И в голову я твою никаким образом не лезу и мыслей не читаю. Все это свойства чар, которые ты применила. А, если не врать и до конца, то мне это тоже нравится. Видишь ли, как только я попал под эти чары, я перестал слышать голос моего Повелителя. У демонов нет свободы. Мы всегда подчинены. Но здесь, рядом с тобой, я не слышу Ада. Это странно. Я забыл, как это бывает. Совсем забыл, как это — быть ангелом.

— А когда ты выполнишь мое заветное, — пошла она дальше, — что же с этим будет? Что с тобой будет? Все кончится?

— Для меня все давно и так кончилось, Агнесса. Я проклятый и непрощаемый уже тысячелетья. И в тот миг, когда твое заветное желание будет выполнено, я должен буду исчезнуть от тебя как можно дальше. Преисподняя снова обретет надо мной свою власть. Но самое ужасное не это. Я обязан тебе это сказать. Если я не уберусь, то Преисподняя найдет и тебя. Видишь ли, Повелитель мой ревнив и зол не по-человечески. Ты же понимаешь… ты же все понимаешь, милая мисс Брэдшоу?!

— Я понимаю. И ничего нельзя сделать?

— Я уже думал над этим. Много. Вот план. У меня есть один знакомый Ангел. Настоящий. Мы знакомы почти шесть тысяч лет, и он с белыми крыльями. Он живет в Лондоне. Может ты просто пожелаешь, чтобы я тебя ему перепоручил? И все будет нормально. У тебя будет нормальный Хранитель из ангелов. И он тоже сможет о тебе позаботиться. И желание выполнит. Не то, чтоб он был мне должен, но я сумею его уговорить. И ему понравится эта идея. Точно понравится! Это будет по правилам.

Агнесса шагнула вперед и еще больше сократила расстояние между ними. Теперь ее волосы, шевелимые сквозняком, едва касались его щеки, и смотрели они глаза в глаза. Зрачки его сузились так тонко, что казалось там только янтарная радужка плавится нечеловеческой болью и страхом. Она тоже перешла на шепот, но ее шепот был яростным и грозным: «Так, Антоний Джей Наттер, никакой ангел твой мне не нужен. Хоть белые у него крылья, хоть золотые или бежевые в клеточку. У меня уже есть — ты. Не смей увиливать! И ничего я менять не собираюсь. Если тебе этого мало — посмотри на бумагу нашего договора. Там королевская подпись и печать. Тебе на это чихать, я понимаю. Мне — нет. Там есть подпись моего брата Томаса. Она для меня важнее королевской. Нет, Энтони Джей Наттер, заткнись и слушай. Я знаю, что и печать, и все подписи, и даже королевская это все твоих дьявольских рук дело. Но все равно — ни в каком другом ангеле, кроме тебя, я не нуждаюсь! Заруби это на своем чертовом носу! Повторяю. У меня есть ты. И это меня вполне устраивает. Понял?!»

Тут она подняла руку и очень строго пригрозила ему пальцем. «Понял,» — прошептал он, отвел глаза и отступил от нее.

— Вот же Сатана, — думал он в то же время. — Раскомандовалась! Просто влип по самые мои чертовы уши. Будь проклята эта Книга Абрамелинская во веки веков. Что со мной творится? И что мне теперь остается? Ненавижу кому-нибудь подчиняться. Саму идею подчинения чужой воле ненавижу. И не терплю ситуации, когда один приказывает, а другой подчиняется. Никогда не терпел. Но если сказать точнее и не врать самому себе, то не любил, но терпел. И в силу природы своей все время подчиняюсь. Кому нужно было все это восстание, чтоб не починяться одной Воле, а попасть под Волю другого? Или так все и планировалось Непостижимой волей Всевышнего? А теперь? Эта девчонка крутит мною, как ей вздумается. Опекун? Хранитель? Сатана будет долго смеяться если узнает. И даже не представляю, что Он после этого смеха со мной сделает. Но самое ужасное, что я не хочу, чтоб это кончилось. Если подумать? Занимаюсь интересным кузнечным делом. Даже на создание звезд похоже — тот же огнь изнутри, то же вдохновение. Ее желания? Ерунда. Даже угадывать не надо. Девчонка хочет познать мир — и она его познает. Да. Все, как в Саду. Если бы Ева не хотела знаний, никакие яблоки бы не помогли с искусителем вместе. Но ведь Агнессу я ничем не искушаю, веду себя вполне по… по-ангельски. Даже Азирафель бы не придрался. Она мной крутит? Ерунда. Мне самому это нравится: предугадывать ее проблемы и решать, чтоб ей жилось спокойно. И не ради Томаса Брэдшоу я это делаю. Ради нее самой. И ради себя? И боюсь ведь сейчас одного, что придет однажды и скажет: «Эй, Псих! Я придумала самое заветное!» И на этом все закончится.

Смятение долго не оставляло его, что любому нынешнему психологу стало бы ясно по звукам молота, упорно доносившимся до окон спален в коттедже даже после полуночи до тех пор, пока миссис Туссом не снизошла дойти до двери в кузницу и, яростно постучав, прикрикнула: «Мистер Наттер, поимейте совесть! Никакой возможности заснуть под Ваш дурацкий стук. Угомонитесь уже и дайте покой окружающим!» Он, правда, гаркнул весьма непочтительно в ответ: «Совесть?! Разлюбезная Мария, откуда же в таком, как я — совесть?! Вам это прекрасно известно!» Однако, смачно хлопнув в последний раз по наковальне, работу прекратил.

Примечания к главе четвертой.

Брессумер - брассуммер, летняя балка (сомье, sommier, sommer, somer, поперечный сомер, летний, summier, летнее дерево, или dorman, спящее дерево) — несущая балка в деревянном каркасе здания. «Летняя балка: большое бревно, охватывающее помещение и поддерживающее меньшие балки пола с обеих сторон».

Доспех. Описание подразумевало полудоспех Помпео делла Кьеза, выполненный мастером около 1590 г. В настоящее время известно около трех десятков доспехов, изготовленных Помпео делла Кьеза, сохранившихся полностью или частично. Оружиеведы Б. Томас и О. Гамкбер выявили и описали двадцать четыре доспеха работы Помпео [Thomas B., Camber O. L’arte milanese dell’armatura // Storia di Milano. Milano, 1958. T. XI. P. 697-841]. Плюс еще 6 в различных коллекциях, включая один, частично сохранившийся, в России (Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге).

Про деньги. Просто интересно. Взято отсюда https://andrewbek-1974.livejournal.com/ Один английский любитель истории по имени Кеннет Ходжес собрал из разных источников массу средневековых цен в Англии XII-XVII веков (за что ему честь и хвала). Начать следует собственно с денежной системы средневековой Англии. Иногда встречаются дублированные позиции — это значит приведена цена на разный период.

Один фунт стерлингов это примерно 350-370 грамм серебра.

Также 1 фунт = 20 шиллингов.

1 крона = 5 шиллингов.

1 шиллинг = 12 пенсов.

1 пенс = 4 фартинга.

1 марка = 13 шиллингов 4 пенса.

И ещё одно: основная масса цен дана применительно к XIV столетию, а это время Чёрной смерти и Столетней войны. Так что легко догадаться, что цены плавали, и, пожалуй, их даже штормило.

Теперь о ценах.

ЗАРАБОТКИ:

Рабочий (макс.) — 2 фунта/год: 1300 год

Доход графа — 400-11 000 фунтов/год: 1300 год

Шериф округа — 300 фунтов/год: 1455 год

Главный оружейник — 26 шиллингов 8 пенсов/месяц: 1544 год

Мастера-оружейники — 24 шиллинга/месяц: 1544 год

Какой-то крутой оружейник по кликухе «Старый Мартин» — 38 шиллингов 10 пенсов/месяц: 1544 год

Подмастерье-оружейник — 6 пенсов/день: 1544 год

Ткач (еда своя) — 5 пенсов/день: 1407 год

Доход приходского священника — 4 фунта 13 шиллингов 4 пенса/год: 1379 год

Кухонные рабочие — 2-4 шиллинга в год: XIV век* * *

ЕДА, АЛКОГОЛЬ, СПЕЦИИ, СКОТ и т.д.

Вино дешевое — 3-4 пенса/галлон: конец XIII века

Вино хорошее — 8-10 пенсов/галлон: конец XIII века

Эль хороший — 1,5 пенса/галлон: начало XIV века

Эль подвида «моча обыкновенная» — 0,75 пенса/галлон: начало XIV века

Эль первоклассный — 1-1,25 пенса/галлон: 1320 — 1420 годы

Рис, миндаль — около 6 пенсов/фунт: XIV век

Специи (корица, перец, мускат, гвоздика и т.д.) — 1-3 шиллинга/фунт: XIV век

Хорошая корова — 10 шиллингов: XII век

Овца — 1 шиллинг 5 пенсов: середина XIV века

Пара цыплят — 1 пенс: XIV век

Две дюжины яиц — 1 пенс: XIV век

Стоимость еды потребляемой хозяйством средней руки рыцаря, либо купца в год — 30-60 фунтов (рыцарь) до 100 фунтов (купец)* * *

— данные на 1380 год.

ИНСТРУМЕНТЫ

Подкова — 5 пенсов: 1350 год.

Лопата — 3 пенса: 1457 год.

Тиски — 13 шиллингов 4 пенса: 1514 год.

Большой набор кузнеца — 60 шиллингов: 1514 год.

Малый набор кузнеца — 16 шиллингов: 1514 год.

Наковальня — 20 шиллингов: 1514 год.

Кузнечные мехи — 30 шиллингов: 1514 год.

Молоты — от 8 пенсов до 2 шиллингов 8 пенсов: 1514 год.

Полный набор инструментов оружейного мастера — 13 фунтов 16 шиллингов 11 пенсов: 1514 год.

КНИГИ И ОБУЧЕНИЕ

Услуги наставника (Крейдон)

Обучение — 2 шиллинга/неделя: 1394 го

Услуги наставника (Оксфорд)

Обучение — 104 шиллинга/год: 1374 год

Обучение в университете

Минимальный курс — 2-3 фунта\год: конец XIV века

Курс студента из благородных — 4-10 фунтов/год: конец XIV века

Стоимость 7 книг — 5 фунтов: 1479 год

Стоимость 126 книг — 113 фунтов: 1397 год

СТРОИТЕЛЬСТВО. АРЕНДА ЖИЛЬЯ

Аренда сельского дома — 5 шиллингов/год: XIV век

Аренда дома городского ремесленника — 20 шиллингов/год: XIV век

Постройка дома в Йорке — 5 фунтов: начало XIV века

Постройка дома ремесленника (мастера) с лавкой, рабочей залой, комнатами для работников, с двумя-тремя входами и черепичной крышей — 10-15 фунтов: начало XIV века

Постройка дома с задним двором — 90+ фунтов: начало XIV века

Постройка большого каменного здания (40х18 футов) включая стоимость камня для стен — 16 фунтов 13 шиллингов 4 пенса. Общая стоимость здания включая работу — 30 фунтов: 1313 год

Строительство оборонительной башни замка (не донжон) — 333 фунта (контракт) 395 фунта реально: конец XIV века

Возведение каменной «коробки» деревенского храма (длина 125 футов) — 113 фунтов (контракт): XIII век

ОДЕЖДА и ОБУВЬ

Модное платье — 10 -50 фунтов: конец XIV века

Дворянские туфли — 4 пенса: 1470-е годы

Дворянские ботинки — 6 пенсов: 1470-е годы

Облачение священника (темно-коричневое) — 5 шиллингов 3 пенса: 1349-1352 годы

Облачение священника (красное) — 6 шиллингов 4 пенса: 1349-1352 годы

Льняная рубаха — 8 пенсов: 1313 год

Туфли — 6 пенсов: 1313 год

Ткань для изготовления одежды простолюдинов — 8 пенсов-1 шиллинг 3 пенса/ярд: начало XIV века

Хорошая шерстяная ткань — 5 шиллингов/ярд: 1380 год.

Крашенная в коричневый цвет ткань — 6 шиллингов/ярд: 1479-1482 годы

Шелк — 10-12 шиллингов/ярд: XV век

Верхняя одежда с хорошим мехом — 2-3 фунта: XV век

Цены, как видим, приведены немного ранее происходящих событий, но мне они показались интересными. А если учесть, что количество серебра в фунте в конце правления Елизаветы уменьшилось почти вдвое, то и цены естественно пропорционально выросли.