Тлеющие осколки разбитых надежд (гет)

* * *

На следующий день, ближе к вечеру, князь Андрей прибыл домой, в Богучарово. Со вчерашнего вечера он был в не самом лучшем расположении духа, ему было тошно от самого себя и своего поступка. Болконский уже пожалел, что решил сам понаглеть, дабы поубавить наглость княжны Дарьи. И отчего его вообще волновали отношения с женщиной, которую он видел всего два раза? Князь Андрей не знал этого и знать не хотел. Он прошёл в свою комнату, снял с себя шинель и положил её на стул, после, закинув руки за голову, лёг на кровать и закрыл глаза.

«Глупости какие! Нужна-то мне эта наглая…» — подумал он.

— Ах, André, где же ты был в эти два дня? — послышалось где-то рядом. Судя по голосу, это была княжна Марья.

— Ездил по важным делам, — спокойно произнёс князь, не размыкая глаз.

— У тебя то-то случилось? Ты какой-то хмурый…

— Ничего, Маша, — сухо ответил князь Андрей, открыв глаза и взглянув на обеспокоенную сестру, — я просто немного устал, — он сел на кровати. Усталости Андрей не чувствовал, а использовал это как отговорку, ведь не хотел говорить Марье о том, что был на бале, танцевал с Дарьей Кибаковой и решил «поиграть с огнём», за что отхватил пощёчину. Его слегка раздражала княжна Дарья, но отчего-то он не мог перестать думать о том, что поступил неправильно и находил в ней сходства с собою.

— Я немного пройдусь, — проговорил князь Андрей. Он встал с кровати, надел на себя шинель, предварительно взяв её со стула, и вышел из комнаты. Болконский направился в парк, дабы побыть наедине с собой и природой и отдохнуть от надоедливого светского общества.

Было довольно прохладно. Небо было затянуто тучами, лишь на горизонте они отсутствовали. Солнце медленно заходило, под облаками виднелась часть его алого диска, которая окрашивала их в какой-то кроваво-красный оттенок.

Князь Андрей был глубоко погружён в свои размышления, он, соединив руки за спиной, медленно шагал по узкой тропинке среди белых берёзок. Князь Андрей настолько углубился в свои мысли, что не слышал, как шумел ветер, как покачивались деревья и как за ним кто-то тихо шёл…

— Здравствуйте, князь Андрей, — сзади послышался чуть грубоватый женский голос, который выдернул князя из его внутренних рассуждений. Он, неожиданно для себя, вернувшись в действительность, резко остановился и обернулся назад. Перед ним стояла княжна Кибакова.

— Здравствуйте, Дарья, — с изумлением и не веря своим глазам, произнёс князь Андрей. — Я уж думал, вы не придёте после вчерашнего… Но я прошу у вас извинений за то, что позволил себе наглость, ещё и при людях. Признаюсь, я сделал это намеренно и осознанно.

— Вздумали «с огнём играть»… Но ваши извинения приняты, — княжна одобрительно кивнула. — Вообще-то я и не собиралась приходить, но отчего-то подумала, что обязательно должна увидеть вас сегодня. Хотя вы мне не настолько приятны, — она подошла ближе. — А зачем вы здесь, ежели думали, что я не приду?

— Видно, звёзды так сошлись, — князь Андрей не знал, что ответить и ляпнул, что первое пришло в голову. Всё-таки за столько лет он так и не научился разговаривать с женщинами.

— Я смотрю, что-то эти ваши звёзды в последнее время слишком хорошо сходятся…

— Может быть пройдёмся, раз вы здесь?

— А вы, Андрей, мастер тему переводить, — Дарья пристально взглянула на князя Андрея, — но давайте, ибо для этого я и пришла.

— Дарья, могу ли я спросить вас про вашего отца — князя Алексея Кибакова? Я понимаю, что это воспоминание может доставлять вам боль, но вы можете говорить об этом?

— Бóльшая часть моих воспоминаний доставляет мне боль, но я могу говорить обо всём. Ничего страшного.

— Понимаю вас, Дарья. К сожалению… — князь опустил взгляд, — …многие мои воспоминания также причиняют мне страдания.

— А мы с вами похожи больше, чем я думала… Так что вы хотели спросить про моего отца?

— Я слышал от вашего брата — Михаила Алексеевича, что он был убит в сражении под Аустерлицем. Он ведь был генерал-аншефом?

— Да, он был генералом и был убит. Его посмертно наградили Георгиевским крестом первой степени, — ответила Дарья, пытаясь проглотить комок, который откуда-то появился в горле, — но вы всё равно не знаете его. Он был очень хорошим человеком, — она всё не могла понять, зачем Болконский спрашивает об её отце. Сейчас княжна Дарья вспоминала, как ей сообщили страшную весть о том, что её отца больше нет. Она вспоминала также похороны родителей, где был и Николай Андреевич Болконский, который сказал, что князь Алексей был хорошим человеком, и выразил ей искренние соболезнования.

— Знаю, я ведь тоже служил там, только адъютантом у Кутузова, а при Аустерлице был ранен. Отчего я и спросил, ведь за день до сражения я разговаривал с генералом Кибаковым, а потом видел как его ранили но до приезда домой не знал, что Алексей Сергеевич тогда погиб… Когда-то он был очень хорошо знаком с моим отцом — Николаем Болконским, кажется, в молодости они служили вместе.

В тот момент княжна глубоко задумалась, она вспоминала тот страшный день, когда ей сообщили о гибели отца:

«18 декабря 1805 года. Село Бологое. Имение Кибаковых.

Двадцатидвухлетняя княжна Дарья в своей комнате сидела в кресле и вышивала. Её покой нарушила крестьянка, которая, поклонившись, вошла в комнату.

— Дарья Алексеевна, управляющий Василий Иванович желает вас видеть. У него что-то весьма срочное.

— Зови, — отозвалась княжна, отложив своё дело и встав с места.

Крестьянка ещё раз поклонилась и выскользнула в коридор. Через несколько минут вошёл управляющий. Он уважительно поклонился.

— С каким делом пришёл, Василий Иванович?

Крестьянин молчал. Он будто растерялся и не знал, что сказать госпоже. Вид его был какой-то испуганный.

— Ну? Что случилось? — спросила Дарья и подошла к нему ближе.

— Беда, госпожа… Страшная беда, — дрожащим голосом заговорил он. — Страшное дело случилось-с. Батюшка ваш! Князь наш! Наш дорогой господин! Алексей Сергеевич наш… убит-с. Убит-с при Аустерлице, второго числа сего месяца.

— Что?! — сдавленно вскрикнула княжна Дарья. Сердце её, в этот миг, как будто остановилось, а внутри всё сжалось в один комок. Она замерла на месте. Забвение длилось недолго, и княжна переспросила: — Что ты говоришь?

— Наш князь покинул-с этот мир. Навсегда. Нет-с его больше. Убит-с. Не оставьте-с нас, Дарья Алексеевна! Нет-с вашего батюшки теперь, только вы одна у нас теперь, — крестьянин, со слезами, упал перед ней на колени.

— Прочь… — прошептала Кибакова. Прочь отсюда! — надрывно прокричала она.

Василий Иванович поднялся и скрылся за дверью.

Княжна Дарья, закрыв лицо руками, опустилась на кровать. Она не могла сдерживаться и не пыталась этого делать, слёзы бесконтрольно лились из её глаз. Дарья отказывалась верить в то, что её отца больше нет, ведь он был единственным дорогим для неё человеком: мать живёт отдельно, да и отношения с ней не очень, а братьям она и вовсе не нужна».

Дарья так глубоко задумалась, что совсем не смотрела под ноги и зацепилась за какую-то палку, лежавшую на дороге, отчего чуть было не полетела на землю, но князь Андрей успел подхватить её за талию.

— Будьте осторожнее, княжна, — тихо произнёс он, возвращая её тело в исходное положение.

Далее Андрей и Дарья шли молча. Они гуляли около часа, за это время заметно похолодало — дул прохладный пронизывающий ветер, он поднимал в воздух прошлогодние листья.

— Как-то похолодало… — тихо произнесла княжна Дарья, потерев своё правое плечо. Эта фраза не была адресована Болконскому, а была сказана ею самой себе.

Князь Андрей снял с себя шинель и накинул ей на плечи.

— Зачем вы это сделали? — она резко остановилась и взглянула на него.

— Вы ведь замёрзли.

— Совсем не стоит… — княжна уже протягивала ему его шинель.

— Возьмите, пожалуйста, мою шинель, иначе, ежели вы, не приведи Господь, заболете, мне не будет покоя.

— А вы-то не замёрзнете?

— Нет, не беспокойтесь, мне нехолодно, — по его телу пробежал холодок, но князь Андрей не подал виду, ведь знал, что она замёрзла гораздо сильнее, и сердце его так сжималось от этого.

Княжна Дарья, с облегчением, выдохнув, завернулась в его тёплую шинель, которая была весьма велика ей.

«Не такая уж она и заносчивая…» — подумал князь Андрей. Сейчас его душе стало очень тепло, хоть и весьма холодно телу.

— Андрей, а мы ведь и с вами раньше встречались…

— Когда? Что-то не припомню.

— Шесть лет назад в салоне Анны Павловны Шеррер. Вы тогда были там со своей женой и скучающе глядели на всех. Помните, одна девушка случайно… Точнее совсем неслучайно, задела вас, когда шла мимо.

— Так это были вы? — кажется что-то князь Андрей припоминал.

— Да, это была я, — как-то небывало мягко, ответила Дарья и улыбнулась, в первый раз за то время, сколько он знал её, наконец улыбнулась искренне, без всякой иронии, натянутости или злой усмешки. Эта улыбка пробудила в душе Болконского какую-то теплоту, отчего ему показалось, что княжна Дарья сейчас самый родной человек для него, хотя знал он её всего несколько дней. Князь Андрей положил свою тёплую руку ей на плечо, отчего княжна вздрогнула, ведь тепло это пробирало всё её тело насквозь.

— Наглость ни к чему хорошему вас не приведёт, Болконский, — выражение её лица приняло прежнюю холодность, а в голос вернулась грубость. Дарья, резким грубым движением, убрала его руку со своего плеча. — А мне уже пора, — она сняла с себя шинель князя Андрея и протянула ему.

— Pour vous guider?⁽¹⁾

— Обойдусь, — сухо ответила княжна, махнув рукой в сторону, она развернулась от него и направилась по тропинке.

В очередной раз встреча с нею у Андрея не задалась, он проводил её лишь взглядом, но это было уже лучше, ибо в этот раз она хотя бы не дала ему пощёчину, и вокруг не было посторонних людей.

Князь Андрей глядел Дарье вслед, пока она не ушла совсем. Далее его взор обратился на земь, где лежал белый платок, который выронила княжна Дарья. Князь аккуратно поднял его — это был самый обыкновенный ситцевый платок белого цвета, по краям он был очень ровно обшит тёмно-фиолетовой ниткой, что сделала, видно, сама княжна. Болконский, закрыв глаза, невольно поднёс его к своим губам. Через какое-то время, он опомнился и убрал платок в карман, решив, что при встрече отдаст его Кибаковой.

1) (на французском) — Вас проводить?

Вернуться к тексту