Старая сказка (джен)

Эльф, который приносил им с принцем воду и еду, а ещё раньше был возницей Сэнди, догнал гостей Королевы уже у самого выхода из замка.

— Моя госпожа велела передать вам это, — эльф вложил в ее ладонь маленькое колечко, как будто сплетенное из тонких серебристых нитей. — Она думает, что оно пригодится вам при встрече с вашей мачехой. Она желает вам успеха в этом трудном деле.

Сэнди с любопытством посмотрела на кольцо.

— Оно волшебное?..

Эльф, казалось, даже возмутился такому предположению.

— Конечно, нет!.. Оно хранит в себе частичку нашей магии, как и любые вещи, сделанные в этом мире. Но не более того. Никто не станет раздавать людям магические артефакты. Это нарушает все законы нашего народа.

— Ясно, — с ноткой разочарования сказала Сэнди. — А как же тогда оно поможет в схватке с ведьмой?

— Дар, полученный от эльфа, связывает человека с нашим миром, с нами. Для того, чтобы вы могли противостоять злой воле вашей мачехи и освободить от нее своего отца, ваша воля должна быть сильнее воли ведьмы, а это совсем не просто. Вы должны все время оставаться целеустремленной и сосредоточенной. Носите на руке это кольцо, помните о нас — и помощь Подлунного мира будет с вами. Просто повторяйте про себя — Ann an ainm na banrigh sìthe, brisidh mi an droch gheasa.

— Как-как?.. — вытаращив глаза, переспросила Сэнди.

Эльф поморщился.

— «Ann an ainm na banrigh sìthe, brisidh mi an droch gheasa». Не так уж сложно запомнить!

— «Именем Королевы Фей, я разрушаю злые чары», — перевел Адриан.

Бывший возница Сэнди выразительно прищурился.

— Похоже, король Эдвард позаботился дать своему наследнику понятие о нашем языке. Это приятно! Но если вы захотите потренироваться, чтобы освоиться с произношением — то лучше попросите помощи у Сумеречной стражи. Они проводят вас назад в ваш мир.

Эльф развернулся и ушел, насвистывая и кидая камешки в плескавший о ступени галереи пруд. Весь его вид показывал, что он уже забыл и думать об оставшихся у него за спиной людях. Адриан сердито сдвинул брови, глядя ему вслед, и процедил :

— Типичный эльф! Напыщенный, высокомерный…

— Тш-шш! Тише ты! — сердито округлив глаза, шикнула Сэнди. — Во-первых, тебя кто-нибудь услышит. Во-вторых, это несправедливо. Эльфы ведь нам правда помогли!

— Да я и не хотел ругать всех эльфов разом, — сбился принц, явно смущенный тем, что только что сказал. Для человека, который каких-то полчаса назад он обещал научить своих потомков дружескому отношению и благодарности к эльфийскому народу, это было далеко не лучшее начало. — Так, само как-то вырвалось. Просто уж очень меня раздражает этот парень. Бегает по чужим поручениям, а ведет себя так, как будто он — эльфийский лорд, а мы — так, просто жалкие людишки! Ну и потом, эльфы ведь действительно высокомерные… ну, то есть, преисполненные чувства собственного достоинства… хммм… в смысле, гордые создания. Так что это даже не оскорбление.

Их взгляды встретились, и Сэнди с принцем, не выдержав, прыснули.

 

Несмотря на досаду, которую вызвала в принце бесцеремонность их советчика, Адриан все же посчитал разумным воспользоваться его советом и прибегнуть к помощи дозорных Сумеречной стражи — хоть и не затем, чтобы осваиваться с тонкостями местного произношения, а для того, чтобы спросить совета. В свое время Адриан не слишком внимательно слушал рассуждения Орси о том, как следует бороться с разными чудовищами, потому что был уверен в том, что никогда не станет странствующим рыцарем, а значит, и эти познания ему не пригодятся. Но сейчас от этого вполне могла зависеть его жизнь и — что казалось ему еще более серьезным — жизнь и благополучие Сэнди, так что Адриан был настроен серьезно.

— Мой наставник говорил, что с ведьмой нельзя драться в одиночку, — сказал он главе эльфийского дозора, посчитав, что для такого случая можно забыть все предыдущие издевки эльфа и даже напяленный ему на голову мешок.

Эльф одобрительно кивнул.

— Да, это так. Ведьмы умеют подчинять сознание людей, но чем больше у них противников, тем тяжелее им бывает удержать контроль над чужим разумом. Да и обычных сил у ведьмы столько, что поодиночке людям с ней не справиться.

Его высочество опять подумал о Гильоме.

— Я слышал, что бывали случаи, когда какой-нибудь рыцарь из Братства сталкивался с ведьмой один на один — и побеждал ее, — заметил он. — Может быть, есть какие-то особые приемы, которые способны защитить от магии?

Эльф искоса посмотрел на принца и скептично хмыкнул.

— Не думаю, что это правда. Как по мне, так эти ваши рыцари просто приврали ради красного словца. Никаких «особых приемов» против магии не существует. Это вопрос сосредоточенной и безупречной воли.

«Ну, тогда это точно не про меня» — подумал Адриан. Но вслух этого говорить не стал, поскольку полагал, что не должен еще сильнее ронять перед остроухими честь своего народа.

 

С тех пор, как Сэнди не вернулась с праздника, ее мачеха была просто вне себя от злости. И даже не потому, что ей пришлось впервые за долгие годы самой взяться за домашнюю работу, потому что добиться какой-то помощи от своих обленившихся, капризных дочек оказалось невозможно. Куда хуже было то, что Сэнди не было уже несколько дней, и управляться с Беном становилось все сложнее.

Проще всего с помощью магии внушить другому человеку то, во что он и так легко готов поверить. Было не так сложно внушить Бену, что Сэнди осталась погостить у Петера и Марты, так что он не удивлялся и не беспокоился из-за того, что в доме только «девочки», то есть Мария с Анной. Но долго так продолжаться не могло. Бен и так уже начинал томиться и чувствовать смутную тревогу, хотя он, конечно, не догадывался, что ему морочат голову. Мачеха Сэнди понимала, что в конце концов он обязательно выйдет из-под контроля и, соскучившись по своей доченьке, поедет в город сам. Не для того, чтобы искать там Сэнди, разумеется, а для того, чтобы проведать Марту с Петером, в доме которых она якобы гостит. Но для нее это запросто может обернуться катастрофой.

Нужно было срочно найти какой-то способ вернуть мерзавку домой и заново прибрать ее к рукам, но в голову не приходило никаких надежных способов. Мачеха Сэнди слишком поздно поняла, что с этим заклинанием Одной Судьбы она лишила себя очень ценного оружия — возможности угрожать Сэнди смертью ее драгоценного отца.

А Бен — увы! — был чересчур силен, чтобы пытаться запереть его в погребе, старом сарае с инструментами или в кладовке, хотя это помогло бы уберечь его от всех опасностей, которые подстерегали лесника — а значит, и ее саму — в глухом лесу, а заодно лишило бы Бена возможности поехать в город и найти там Сэнди. Или же, наоборот, узнать, что она вовсе не гостит у своих крестных, а все это время пропадает неизвестно где.

Но чертов Бен, к ее большой досаде, был силен, как бык, и мог бы высадить любую дверь плечом, так что пытаться его запереть было бессмысленно. Да и потом, кто стал бы их кормить и выполнять обязанности королевского лесничего, пока он сидит под замком?..

Так что ей пришлось, скрепя сердце, наблюдать за тем, как Бен в очередной раз собирается выйти из дома, чтобы совершить обычный для него обход своих лесных владений. Он пристегнул к поясу широкий нож и натянул высокие — выше колена — сапоги из толстой кожи, чтобы ноги не промокли, когда он будет проходить краем Утиного болота, где из высокой травы при каждом шаге выступала темная вода. А потом, как обычно, улыбнулся ей.

— Передай девочкам, что я вернусь к обеду, — сказал он.

Бен говорил что-нибудь в этом роде каждый раз, и она, как всегда, с трудом сдержалась, чтобы не закатить к потолку глаза. Можно подумать, Анне и Марии без него кусок в горло не полезет!.. С другой стороны, эта его нелепая привязанность к Анне с Марией была ей удобной — так, во всяком случае, не приходилось тратить свою магию на то, чтобы заставить его относиться к ним по-доброму. Лесничий и без этого из всех сил пытался быть для них отцом.

Потом Бен вышел, и когда дверь за ним, наконец, захлопнулась, а подошвы дробно простучали по ступеням, она, наконец, избавилась от его раздражавшего присутствия и осталась полной хозяйкой в опустевшем доме. Анна и Мария, как обычно, испарились сразу после завтрака, боясь, как бы у них не попросили перемыть посуду, застелить свои постели или поучаствовать в приготовлении обеда. Мысль о том, как легко девочки перевалили все эти заботы на нее, вызвала мимолетную обиду — она им, все-таки, родная мать, а не какая-нибудь сводная сестра! Но она попыталась утешиться тем, что Бен, во всяком случае, отправился бродить по лесу, а не в город. Отговорка насчет Петера и Марты, у которых загостилась Сэнди, продолжала действовать — а значит, у нее все еще оставалось время, чтобы что-нибудь придумать.

 

Из лодки они вышли на каком-то незнакомом Сэнди берегу. Пушистые темные ели подступали к самому краю лесного озерца, и землю покрывал толстый слой коричневой опавшей хвои, накопившейся здесь, надо полагать, за много лет. Ельник был таким плотным и густым, что одеяло сухой хвои у корней давно уже не портили ни снег, ни дождь. Под такой елкой можно спокойно пересидеть самую сильную грозу.

— Где это мы? — спросила Сэнди, вертя головой.

— В лесу, — с ехидцей отозвался глава Сумеречной стражи. Сэнди с трудом удержалась, чтобы не поморщиться, показывая свое отношение к подобным шуткам.

— Это ясно, — терпеливо сказала она. — Я имела в виду — это по-прежнему ваш мир — или уже Аллария?..

— Если вы сами не способны отличить свой мир от нашего — то какая вам, собственно, разница? — парировал дозорный.

Адриан недовольно сдвинул брови. Судя по его лицу, он был не прочь спросить их спутников, почему его с Сэнди не доставили прямо на причал в Тилфорде, с которого эльфы забирали Сэнди. Но Сэнди сделала ему успокоительный знак, прося не спорить с эльфами. В конце концов, дозорные из Сумеречной стражи подчинялись воле Королевы фей, и, вероятнее всего, сами не знали, почему им было велено доставить гостей королевы именно сюда. Но при своем характере эльфы, конечно, никогда ни в чем подобном не признаются, а будут делать вид, что люди просто не достойны знать причины их поступков.

Адриан, должно быть, сам пришел к такому же выводу, поскольку молча последовал за их спутниками вместе с Сэнди. Они миновали густой ельник, и тропинка, постепенно забирая вверх, привела их на холм, поросший редким сосняком. Здесь было куда светлее, чем внизу, и солнце, вышедшее из-за облаков, залило лес веселым утренним сиянием. Теперь Сэнди узнала это место — с холма было видно лес, который окружал их дом, и даже можно было различить светлый дымок, который поднимался из печной трубы. Она засмеялась от удивления и неожиданно наполнившего ее чувства радости — а ведь еще совсем недавно ей казалось, что и этот дом, и этот лес всегда будут ассоциироваться у нее только с тюрьмой, из которой она с таким трудом сумела вырваться!..

Эльфийский командир усмехнулся, показав блестящие мелкие зубы.

— Увидели что-нибудь знакомое?.. — поинтересовался он. — Погодите, это еще не все. Смотрите во-он туда... Это, часом, не ваш отец? Во всяком случае, он явно спешит к вам на выручку.

Сэнди не сразу поняла, о чем он говорит. Однако, когда эльф взял ее за плечо и указал другой рукой на склон холма, она действительно увидела бегущего к ним человека.

— Бен!.. — радостно закричала Сэнди.

— А ну-ка отойди от нее, эльф! — рявкнул лесничий, взобравшись на холм. Широкая грудь Бена раздувалась, как кузнечные мехи, короткая борода была всклочена, а темные глаза метали молнии. Судя по его мокрому от пота, красному лицу и липшим ко лбу волосам, Бен разглядел их еще от подножия холма и мчался вверх изо всех сил.

— Ты что, оглох? Убери руки, остроухий! — взревел он, и, схватив главу Сумеречной стражи за грудки, с силой впечатал его в ствол сосны.

— Папа, не надо! Cтой!.. — испуганно вскричала Сэнди, схватив Бена за плечо. — Никто даже не собирался меня похищать! Пусти его!..

По правде говоря, сейчас она больше боялась не за эльфа, а за Бена. Что, если дозорные из Сумеречной стражи оскорбятся за своего командира и возьмутся за мечи? Адриан едва не погиб из-за гораздо меньшей вольности по отношению к эльфийскому дозору. Причем, как ни странно, тоже потому, что бросился ее спасать…

Но, судя по всему, на этот раз эльфы были настроены более мирно, и никто не собирался вступать в бой с людьми — может быть, потому, что в этот раз дело происходило на чужой земле.

— ...Заканчивайте с вашим делом поскорее, — сказал Сэнди эльф, с досадой глядя на свой перепачканный в смоле рукав. — Нам это уже страшно надоело.

К ее сбивчивым, неловким извинениям командир Сумеречной стражи остался так же равнодушен, как и к подозрительному взгляду Бена, явно продолжавшего считать его угрозой своей дочери. Он просто махнул рукой своим товарищам — и эльфы исчезли в лесу так быстро, что впору было засомневаться, что они и правда были в этом мире наяву, а не во сне или в видении. Никто из них и не подумал попрощаться или же хотя бы оглянуться на прощание. Только что они были здесь — а теперь на холме остались только Сэнди, Бен и Адриан.

— С виду ты вроде человек, но вещи на тебе эльфийские, — настороженно сказал Бен, разглядывая костюм Адриана. В праздничных чертогах Королевы Фей этот костюм смотрелся совершенно заурядно, но сейчас, в их мире, и покрой одежды, и сама эта красивая, тонкая ткань, ничуть не походившая на земной лен и шерсть, прямо-таки кричали о магическом происхождении этих вещей.

Сэнди открыла рот, чтобы предупредить отца, что он имеет дело с принцем, но Его высочество опередил ее.

— Я друг вашей дочери, мастер лесничий. Мое имя Адриан. Я был в плену у Королевы Фей, а Сэнди меня вызволила, и поэтому я называю себя ее другом, хоть мы и знакомы всего пару дней.

— «Адриан», как наследника? — уточнил Бен без особого, впрочем, интереса. — Вам двоим просто невероятно повезло! Я еще никогда не слышал, чтобы люди возвращались из мира эльфов всего через пару дней… Я же тебя всегда предупреждал, чтобы ты никогда не приближалась к эльфам! — в этот раз Бен обращался к Сэнди, и досада на его лице мешалась с облегчением.

— У вашей дочери не было выбора, — очень серьезно сказал Адриан. — Она отправилась в Подлунный мир, чтобы просить у Королевы эльфов спасти вас.

Густые брови Бена поползли на лоб.

— Меня?.. Да от чего меня спасать?

Сэнди вздохнула.

— Давайте сначала присядем... Это долгий разговор, а мне нужно собраться с мыслями.

Ann an ainm na banrigh sìthe… На этот раз отец услышит все, что она должна ему рассказать!

— Вон там как раз ровное место, чтобы мы могли присесть, — заметил Адриан, указывая на свободное пространство между трех высоких сосен, и первым направился туда, лишая своих спутников возможности что-нибудь возразить. Тактичности ему и впрямь недоставало, и Сэнди попробовала мысленно представить, как все это должно выглядеть в глазах ее отца — какой-то незнакомый парень, которого он впервые в жизни видит, без малейшего стеснения влезает в их беседу и решает, где им обсуждать свои семейные дела!.. Не будь их предстоящий разговор таким печальным, Сэнди бы, пожалуй, посмеялась бы над озадаченным лицом отца. Бен вопросительно взглянул на Сэнди и, когда она кивнула, умоляюще глядя ему в глаза, отец пожал плечами и последовал за принцем, хоть и выглядел при этом человеком, вынужденным исполнять дурацкие детские прихоти.

Впрочем, при первых же ее словах Бен начал понимать, что разговор будет гораздо более серьезным, чем ему в начале показалось, и лицо его приобрело серьезное и настороженное выражение, которое вскоре сменилось изумлением — и ужасом.

Когда Сэнди закончила, Бен еще несколько минут сидел молча, безвольно уронив руки на колени и глядя куда-то вглубь себя. Казалось, его лицо осунулось и постарело за то время, пока он слушал рассказ дочери. Он не подверг ее слова сомнению и только пару раз задавал какие-то уточняющие вопросы, а все остальное время сидел молча — но казалось, что за это время из него как будто вытекла вся жизнь.

— А девочки?.. Они тоже все знали?.. — спросил он в конце концов.

Сэнди задумчиво потерла кончик носа, не зная, как правильно ответить на такой вопрос.

— Может быть, они и не знали, что их мать на самом деле — ведьма, которая подчинила твою волю с помощью заклятия, — с сомнением произнесла она, в конце концов. — Но они не могли не замечать, как она со мной обращается, и сами вели себя не лучше.

— Да, правда… — согласился Бен. И поднял на Сэнди измученный взгляд — Прости меня, доченька… Если бы я не стал им помогать, то ничего бы не случилось, и тебе бы не пришлось столько страдать из-за меня. Подумать только — что я сделал с нашей жизнью…

— Ты чего!.. — вскинулась Сэнди, чувствуя, что ее сердце болезненно сжалось. — Ты не должен ни за что просить прощения! Если бы ты тогда не стал им помогать, то, может, ничего и не случилось бы — но тогда ты точно не был бы тем человеком, которого я люблю больше всего на свете и которым я горжусь.

«А еще — если бы все это не случилось, то я никогда не встретила бы Адриана» — мысленно добавила она, но вслух этого не сказала, потому что сейчас было не время и не место посвящать отца в свои сердечные дела.

— Надо закончить с этим делом, — сказала Сэнди в конце концов, надеясь вывести отца из охватившего его оцепенения. — Теперь, когда заклятие Одной Судьбы больше не действует, любой из странствующих рыцарей сможет покончить с ведьмой.

Лицо Бена стало жестким.

— Нет. Я должен сделать это сам, — решительно возразил он.

Сэнди ничуть не удивилась — она с самого начала знала, что он так и скажет, и гордилась тем, что не ошиблась в нем.

— Хорошо, папа. Я тоже считаю, что мы должны разобраться с этим делом сами. Но одному тебе не справиться. Мы с Адрианом будем тебе помогать.

Бен, разумеется, тут же насупил брови.

— Я уж не знаю, с какой стати твой приятель хочет в этом поучаствовать, но тебя я туда уж точно не пущу!..

Однако Сэнди, слабо улыбнувшись, покачала головой.

— Меня отправила сражаться с ведьмой сама Королева Фей. И если уж мы с Адрианом смогли побывать в Подлунном мире и вернуться целыми и невредимыми, то ты уж точно нас не остановишь. Так что лучше тебе сразу примириться с тем, что мы должны быть заодно.

— Сэнди права, — вмешался Адриан. — В конце концов, если бы не она, у нас бы ничего не получилось, а ведьма до сих пор бы заправляла всем в вашей семье. Я, вообще-то, тоже не гожусь для роли странствующего рыцаря… но, если мы действительно хотим победить эту ведьму, мы должны поддерживать и защищать друг друга, а не вести себя так, как будто кто-нибудь из нас беспомощен и не способен помочь остальным.

Бен несколько секунд смотрел на принца, сдвинув брови.

— Странного друга себе нашла моя дочка, — мрачно сказал он. — Я, вообще-то, сейчас должен бы сказать, что я не спрашивал твоего мнения. И что ты еще не дорос, чтобы соваться к старшим с непрошенными советами. Но, к сожалению, ты прав.

Принц промолчал — и Сэнди уже далеко не в первый раз задумалась, почему Адриан решил не говорить о том, что он — наследник Эдварда. Может, ему хотелось посмотреть, как люди относятся к нему, когда не знают, что он принц?.. Или же он не захотел смущать ее отца своим высоким титулом?..

Как бы там ни было, Сэнди очень надеялась, что Бен и Адриан поладят. И пока все вроде шло неплохо.

— Ладно, — сказал Бен, вставая на ноги и стряхивая со штанов присохшие хвоинки. — Пойдем, побеседуем с проклятой ведьмой. Я как раз оставил топор под навесом во дворе — прямо как знал, что он может понадобиться раньше, чем я схожу домой за ключами от сарая…

До дома лесника они дошли в торжественном молчании. Когда они пересекали двор, Бен слегка отклонился от протоптанной тропинки от ворот к крыльцу, чтобы забрать лежавший у поленницы топор. Топор был острым и тяжелым, насаженным на длинное, отполированное его же руками топорище, но в руках у Бена он всегда казался Синди легким, как игрушка. Бен мог с одного удара расколоть им крепкую дубовую колоду. По сравнению с таким страшным оружием висевший на поясе Адриана меч смотрелся не особенно внушительно, даром что над ним потрудились оружейники самого короля.

Бледное лицо мачехи промелькнуло в распахнутом окне второго этажа, и Сэнди невольно ускорила шаг. Она всю жизнь мечтала бросить «тете Катерине» вызов, и теперь этот момент настал… В своих мечтах Сэнди всегда являлась к ведьме вместе с рыцарем из Братства, но и общество отца и Адриана, шагающих к дому рядом с ней — Бен по левую руку, принц по правую — ее тоже полностью устраивало. Пусть теперь проверит свою магию на них троих!.. An ainm na banrigh sìthe, brisidh mi an droch gheasa…

Однако Катерина, видимо, тоже решила, что околдовать сразу троих людей ей будет не под силу, как и справиться сразу с двумя вооруженными мужчинами, и предпочла не рисковать. Когда они вошли в дом, мачехи не было ни в кухне, ни в одной из комнат второго этажа, ни в погребе, куда с отчаяния заглянул принц Адриан. Распахнутое окно спальни и валявшаяся рядом приставная лестница, при помощи которой Бен обычно стряхивал растущие на верхних ветках яблоки и чинил крышу, свидетельствовала о том, что «Катерина» пустилась в бега.

— Надо ее догнать! Она не могла далеко уйти!.. — вскричала Сэнди, бросаясь к лестнице, ведущей вниз. При мысли о том, что «Катерина» может ускользнуть от них и продолжить свои мерзкие делишки в другом месте, испоганив жизнь какому-нибудь ни в чем ни повинному бедняге или другой девочке вроде нее семь лет назад, ее едва не стошнило от ярости.

Адриан ринулся следом за ней, но Бен окликнул их.

— Стойте! Не будем впустую бегать по лесу, так мы только устанем и никого не найдем. Я думаю, я знаю, где можно ее перехватить…

— Где?.. — хором вырвалось у Адриана и у Сэнди.

— Помнишь, когда мы познакомились, они с Анной и Марией жили в хижине контрабандистов на болотах? — спросил Бен. Сэнди сосредоточенно кивнула.

— После свадьбы я, конечно, перевез их всех сюда, и они с девочками больше никогда там не бывали. Но перед тем, как покинуть тот дом, твоя мачеха что-то закопала в кухне — пол там земляной. Я случайно наткнулся на нее, когда она закапывала эти вещи, и она, мне кажется, была не рада, что я это вижу. Я спросил, что она делает, а она тогда сказала, что решила спрятать там кое-какие вещи покойного мужа. Сказала, что решила оставить их в этом доме, и не брать с собой в свой новый дом — мол, выбросить их или сжечь она не может, но и вспоминать покойного и постоянно горевать о нем тоже не хочет. Мне тогда это совсем не показалось чем-то странным, потому что я и сам испытывал нечто подобное, когда скучал по твоей маме. Но сейчас, когда мы знаем, что на самом деле она ведьма, я не думаю, что у нее вообще когда-то был любимый муж. Думаю, она просто выдумала всю эту историю, чтобы разжалобить меня и внушить мне сочувствие к себе. А значит, в доме она прятала не вещи покойного мужа, а какие-то свои сокровища. Может быть, золото, а может, ведьмовские амулеты или книги… Но, как бы там ни было, я думаю, что сейчас она прямиком отправится туда, чтобы забрать все эти вещи. Куда бы она ни решила двинуться потом, этот спрятанный клад наверняка ей пригодится. А мы с вами возьмем лодку и отправимся ведьме наперехват через протоку у Черного озера. Если нам повезет, мы доберемся до той хижины даже раньше нее!

Рассуждение Бена показалось Сэнди вполне убедительным. Пока отец и Адриан вместе вытаскивали рыбацкую лодку Бена из высоких камышей, и пока они оба яростно махали веслами, стараясь побыстрее добраться до выходящей к Черному озеру протоки, Сэнди думала только о том, как бы они не опоздали. Но когда они, наконец, оказались в хижине, где много лет назад ютились «тетя Катерина», Анна и Мария, Сэнди в первый раз почувствовала неуверенность — а что, если ее отец ошибся, и в тайнике ведьмы не было ничего настолько важного, чтобы она первым делом бросилась забирать эти вещи? В конце концов, у мачехи сейчас могли найтись дела и поважнее — например, предупредить своих любимых дочек о грозившей ей опасности и скрыться вместе с ними.

— Что, если она не придет?.. — беззвучно, одними губами спросила она у Бена, потому что к этому моменту они уже спрятали лодку в высоких камышах, а сами приготовили засаду в заброшенной хижине — Адриан высматривал ведьму из окна, Бен с его топором притаился за выступом возле двери, а Сэнди высматривала мачеху через дыру в стене.

— Придет, — тем же беззвучным шепотом ответил Бен. Сэнди не поняла, испытывал ли отец настоящую уверенность в своих словах — или же просто хотел убедить в них и своих помощников, и самого себя.

Вполне возможно, что они бездарно тратят время, пока ведьма удирает в совершенно противоположном направлении…

Принц Адриан внезапно яростно, хоть и беззвучно, замахал рукой, и Сэнди поняла, что «Катерина» все же объявилась. В животе похолодело, и на одну краткую секунду Сэнди вдруг задумалась — не лучше ли было бы все-таки доверить честь поимки ведьмы Братству, не пытаясь лезть в это осиное гнездо самим?..

Но, с другой стороны, странствующие рыцари существуют для того, чтобы оберегать слабых и беззащитных. А она — вовсе не слабая и уж тем более не беззащитная… Сэнди покрепче перехватила короткую и крепкую дубинку с тяжелым кованным набалдашником. Это оружие она прихватила из дома, потому что ничего другого, кроме кухонных ножей и вертелов, там не нашлось. У Бена был топор и эта старая дубинка, но вот настоящего оружия он в доме не держал. Да и зачем…

Адриан жестом показал, что ведьма обходит хижину с левой стороны, и Бен слегка кивнул, бесшумно поднимая свой топор. Лицо у него застыло. Он явно готовился нанести удар в ту же минуту, когда ведьма зайдет в дом. Правда, топор он держал обухом вниз, явно намереваясь оглушить ведьму, а не убить ее. Сэнди это не удивило. Как бы сильно Бен не ненавидел сейчас ведьму, она не могла представить отца совершающим хладнокровное убийство.

Дверь открылась, «Катерина» переступила через порог — и тут же получила удар топором по темечку.

Ну то есть — почти получила.

Едва ли не получила.

Потому что в самую последнюю минуту ведьма неправдоподобно ловким, каким-то струящимся движением увернулась от удара и, перехватив древко, отклонила топор, так что длинное лезвие вошло в дверной косяк и накрепко застряло там.

Бен дернул топорище на себя, пытаясь высвободить свое оружие — и потерял на этом лишнюю секунду. Ведьма не преминула воспользоваться этим промедлением. Она изо всех сил ударила Бена коленом в живот, а может быть, и в пах — Сэнди не могла точно разглядеть, куда попал удар, только увидела, что Бен согнулся от боли. Завопив от ярости, она бросилась к «Катерине» со своей дубинкой.

Ведьма, в отличие от ее отца, без всякого усилия выдернула топор из косяка двери и встретила удар окованной дубинки топорищем, после чего им же ударила Сэнди в лоб. Перед глазами полыхнула ослепительно белая вспышка, Сэнди треснулась затылком о бревенчатую стену — и уже не почувствовала, как свалилась на земляной пол.

Ей показалось, что она потеряла сознание буквально на секунду, прежде чем ее привел в сознание полный гнева и боли крик. Даже в полубесчувственном состоянии Сэнди сразу узнала голос Бена и в ужасе распахнула глаза. Она увидела, что ее отец и "Катерина" сцепились на полу в противоположном конце комнаты, и ведьма, чьи запястья Бену удалось перехватить и даже удержать своими сильными руками, вцепилась зубами ему в шею.

По рубашке Бена ручьем текла кровь. Это выглядело настолько жутко, что в самую первую секунду ей почудилось, что отец умирает — но потом она сообразила, что, если бы ведьма перегрызла ему горло, Бен не смог бы так кричать. На глаза Сэнди неожиданно попалась выпавшая у нее из рук дубинка, и она, с трудом поднявшись, кое-как доковыляла до дерущихся — и со всей силы опустила окованный набалдашник на затылок «Катерины». Еще несколько секунд Сэнди в прострации смотрела, как Бен сталкивает с себя обмякшее тело ее мачехи. Потом она увидела жуткую, рваную рану на том месте, где шея Бена переходила в плечо — и неожиданно для самой себя осела на земляной пол, как будто ноги у нее внезапно подломились, отказавшись ей служить.

— Я… кажется… ее убила?.. — спросила она у Бена едва слышным голосом.

— Нет, не убила, — сказал тот, пощупав шею ведьмы. — Кажется, даже не слишком сильно ранила. Надо ее связать, и побыстрее, пока она еще не пришла в себя…

Бен взялся за моток веревки, захваченный ими специально на тот случай, если удастся захватить ведьму в плен, и принялся быстро и ловко связывать ноги и руки «Катерины».

— А где Адриан?! — внезапно спохватилась Сэнди, дико озираясь.

— Прямо за твоей спиной, — пояснил Бен. Сэнди резко обернулась, испугавшись, что Его высочество не подал голос сам, но Бен опередил ее, с грубоватой заботой спросив — Эй, парень, ты там как?..

Иссиня-бледный Адриан промямлил что-то невнятное. Его лицо было залито кровью из нескольких глубоких рваных царапин, спускавшихся по щеке до самой шеи. Темные волосы наследника прилипли к окровавленной щеке, правая рука Адриана безжизненно повисла вдоль тела. Она явно была сломана, и принц придерживал ее второй рукой, как будто бы ему казалось, что, если он разожмет судорожно стиснутые пальцы, то ему станет еще больнее. Лицо у Его высочества было таким, как будто бы его сию минуту вырвет.

Сэнди едва не расплакалась от жалости.

— Что она с тобой сделала! — вскрикнула она, опускаясь на колени рядом с принцем. — Тебе очень больно?

— Н-нет... Спасибо, я в п-порядке, — клацая зубами, сказал Адриан, пытаясь сесть ровнее. Но Бен удержал его за плечо.

— В порядке, как же... — проворчал он. И, обернувшись к Сэнди, сообщил — Этот твой Адриан спас тебе жизнь. Я ни за что бы не успел остановить это чудовище, когда она бросилась на тебя, если бы он не втиснулся между тобой и ею. С голыми руками, дурачина... В жизни не видал такого храброго и глупого поступка. Этот олух даже меч не вынул. Я не представляю, зачем он вообще его надел!

— Я просто побоялся зацепить кого-нибудь из вас! — от возмущения Адриан даже перестал стучать зубами. — Вообще-то я умею фехтовать. Но не в такой же тесной комнате!..

— Молчи лучше, «боец», — посоветовал Бен, тяжело вздохнув. — Господи, как же больно-то!..

Он потянулся к своей рваной ране, но тут же отдернул руку.

Сэнди опомнилась.

— Это надо промыть! И чем-нибудь перевязать. И твою щеку тоже, — сообщила она Адриану. — Я сейчас сбегаю за водой.

— Сдается мне, что «это» надо зашивать. Обычной перевязкой тут не обойдешься, — мрачно сказал Бен, скосив глаза на рану. — Но сейчас, действительно, стоит промыть и чем-нибудь прикрыть от грязи. В жизни не подумал бы, что у нее такие зубы. Верхние резцы не хуже, чем у волка. Начисто разорвала мне мышцу…

— Прекратите, — страдальчески сказал Адриан. — Меня сейчас стошнит.

— Экий ты неженка, — покачав головой, заметил Бен. Однако рассуждать на мучительную для принца тему, к счастью, прекратил.

 

Когда Сэнди перевязала шею Бена и промыла длинные, глубокие царапины на лице принца, встал вопрос о том, что делать дальше. Было совершенно очевидно, что принц сейчас не сможет дойти до лодки. Он не жаловался, но лицо у него было очень бледным, и сразу же становилось ясно, что сломанная рука причиняет ему адскую боль. Сэнди не сомневалась, что, если заставить Адриана встать и куда-то идти в подобном состоянии, то он потеряет сознание, не пройдя даже нескольких шагов. Бен тоже видел, что дело плохо, и смотрел на Адриана с искренним сочувствием.

— Храбрый парень, этот твой приятель, — негромко сказал он Сэнди. — Боль и кровь, правда, не переносит, но ведь это же не главное… Если бы тебе, скажем, сейчас нужна была помощь — он бы встал и дошел бы отсюда до столицы. Уж не знаю, сколько раз он хлопнулся бы в обморок, пока дошел до Тилфорда — но жалеть себя не стал бы. Так что я не против.

— Не против чего?.. — захлопала глазами Сэнди.

— Брось… Я же вижу, как ты на него смотришь, — сказал Бен. И сразу же, смутившись, сменил тему. — Но все-таки не хочется понапрасну мучить парня. Одного его здесь тоже не оставишь… а один я с ведьмой не управлюсь. Чего доброго, она сбежит...

"Или освободится и убьет тебя" — мелькнуло в голове у Сэнди.

— По всему выходит, что я должен тут присмотреть за ведьмой и парнишкой, а ты — позвать на помощь, — уже громко сказал Бен.

Сэнди представила, что будет, когда при дворе узнают, что раненный принц лежит в хижине на болоте. То-то Бен удивится, когда через несколько часов сюда примчится все рыцарское Братство во главе с самим королем Эдвардом... Встретившись с Сэнди взглядом, Адриан неловко улыбнулся. Он, наверное, сейчас думал о том же самом.

— Я постараюсь отыскать сэра Гильома, — сказала Сэнди больше для Адриана, чем для отца. Бену-то все равно, кто придет им на помощь, а вот Адриану будет приятно увидеть своего друга и наставника. Может быть, Гильом даже сумеет уладить это дело, не пугая раньше времени Его величество и королеву Эйслин.

Ведьма внезапно дико расхохоталась, заставив их всех троих подскочить от испуга. До этой минуты Сэнди даже не догадывалась, что их пленница уже пришла в себя.

Ее хриплый, словно карканье вороны, смех звучал настолько жутко, что у Сэнди в животе возник холодный, липкий ком.

— Гильом Орси!.. Ну разумеется! Было бы просто странно, если бы меня убил не он.

— Почему?.. — не удержался Адриан.

— Потому что именно из-за него мне и пришлось здесь прятаться! Ха! Ха! Ха! Ха... — лающий смех отражался от тесных стен и звенел в голове у Сэнди, словно по черепу колотили молотком. Когда этот внезапный приступ истерической веселости прошел, ведьма нашла глазами Бена и пару секунд молча смотрела на него, с трудом переводя дыхание, насколько позволяли стиснувшие грудь веревки. Потом она с ухмылкой покачала головой. — Подумать только, если бы не Гильом, я никогда бы не встретилась с тобой и твоей дочерью. И, может быть, тогда мы все были бы счастливы.

Сейчас она гораздо меньше походила на чудовище, которое вгрызалось в шею Бена, словно дикий зверь. Просто растрёпанная, связанная женщина. С кривящимися тонкими губами и безумным взглядом воспалённых темных глаз, она выглядела скорее жалко, чем пугающе. Возможно, из-за разорванного платья и окутывающих ее верёвок и ремней.

Во всяком случае, Сэнди ее больше не боялась. Ей было только противно.

Бен, наверное, чувствовал то же самое — только ему сейчас было гораздо хуже, потому что эта отвратительная женщина семь с лишним лет была его женой. И он, в отличие от Сэнди, узнал о ее истинной сущности только пару часов назад.

— Раньше я думал, что люблю тебя. Но, видимо, на самом деле я никогда тебя не знал, — сказал он глухо.

Мачеха прищурилась.

— Пытаешься понять, как я могла так с тобой поступить?..

— Признаться, да. Я всегда был к тебе добр. И Сэнди тоже могла тебя полюбить. Если бы мы жили, как обычная семья, то мы… думаю, мы могли быть счастливы. Самое странное в твоих поступках — то, что ты не выиграла почти ничего. Даже собственных дочерей ты только портила бездельем. Разве для этого необходимо было делать столько зла?..

— Сейчас ты, конечно, можешь считать меня чудовищем, но у меня были хорошие учителя. Люди первые научили меня тому, что попытка создать нормальную семью приведет меня только к смерти и позору.

— Можно подумать, у тебя когда-нибудь была нормальная семья! — в сердцах заметил Бен.

Ведьма оскалилась.

— Ну, это как сказать… Когда мы встретились, я говорила, что мой первый муж умер. Но это неправда. Насколько я знаю, он до сих пор жив. Он лорд. Лорд Роджер из Артмута. Когда мы с ним встретились, то он влюбился так, что наплевал даже на мнение родни и всех своих друзей. Его не волновало ни мое происхождение, ни то, что он мало обо мне знал. Я не хотела говорить о том, кто я такая. Тогда я не пользовалась своей силой во вред людям, но я понимала, что Роджер будет считать меня чудовищем, если узнает, что я владею магией. Но он клялся, что все, что нас разделяет — мое прошлое или мое происхождение — не имеет значения. И я, как последняя дура, позволила ему себя убедить, и он увез меня в свой замок. Я его любила… — ведьма хрипло рассмеялась. — Сейчас странно вспомнить… Я действительно его любила! И примерно год мы были совершенно счастливы. Я думала, что нас свела сама судьба. И все это закончилось в тот день, когда в Артмут приехал странствующий рыцарь... cэр Гильом Орси.

— Гильом?.. — повторил Адриан, широко распахнув глаза от изумления.

— Железная Рука? — недоверчиво спросил Бен.

— Нет, тогда его так еще не звали. Он был просто Гильом Орси. Молокосос, мечтающий о приключениях и славе. Кажется, ему тогда не было даже двадцати. Но он не сомневался в том, что он достаточно умен, чтобы встревать в чужую жизнь и раздавать советы другим людям. Он догадался, что я ведьма, и убедил Роджера, что я его приворожила, а значит, и вся наша любовь была обманом. И Роджер ему поверил. Он предал меня. Предал все клятвы, которые мне давал… Но для таких, как Роджер или как Гильом, клятва, данная ведьме, не имеет смысла. Как будто бы это непростительное преступление — родиться со способностями к магии, владеть какими-нибудь силами, которые недоступны людям. Я любила Роджера, я была ему верной и заботливой женой, но стоило ему узнать, что я владею магией — и он тут же отрекся от меня и дал Орси «добро» на то, чтобы меня убить. Они устроили засаду прямо в замке моего так называемого «мужа». Напали на меня в единственном месте, которое я считала своим домом… Но мне удалось спастись. Только при этом я убила одного из слуг моего мужа, который не в добрый час полез не в свое дело и хотел меня остановить. Я даже не хотела его смерти, я всего лишь не хотела умирать. Но после этого «убийства» у меня уже не оставалось никакого шанса на пощаду. Вот скажите — почему, если какой-нибудь мужчина убивает нападавшего железом, то это считается самозащитой, зато если кто-то защищает себя магией — это убийство? Тот же сэр Гильом убил кучу людей, которые пытались на него напасть, но он при этом не считается убийцей. А меня за смерть того слуги нужно казнить, и это почему-то называют «правосудием»! Я сбежала из замка и отправилась, куда глаза глядят, но мне нигде не удавалось задержаться надолго, потому что Гильом не собирался оставлять меня в покое и повсюду следовал за мной, как гончая, учуявшая след. Во время бегства я узнала, что ношу дитя — ребенка Роджера, который меня бросил. То, что еще несколько недель назад могло стать величайшим счастьем, теперь стало настоящим горем. Было ясно, что такое положение отнюдь не облегчит мне бегство от Гильома. И к тому же теперь я боялась не только за свою жизнь, но и за жизнь ребенка. Я подозревала, что, если Гильому предоставится случай меня убить — то мысль, что он убьет еще и моего ребенка, его не остановит.

— Гильом никогда бы так не поступил! — возразил принц. Ведьма ощерилась.

— Именно так Гильом в конце концов и поступил.

— Ты лжешь! — возразил раскрасневшийся от гнева Адриан. — Гильом Орси — добрый, великодушный человек!

— Может, к тебе твой сэр Гильом Орси действительно был добр, но для таких, как я, у него нет ни сострадания, ни великодушия! Ты никогда не спрашивал себя, почему Сэнди так боялась попросить его о помощи? Она прекрасна понимала, что Гильом спокойно пожертвует жизнью ее отца ради того, чтобы исполнить свой «рыцарский долг»!

— Нет!.. — сказал Адриан уже гораздо менее уверенно. — Гильом не мог…

— Откуда тебе знать, что может и чего не может твой Гильом? — гневно спросила ведьма. — Слушай : он выслеживал меня, как дичь… гонялся за мной день за днем, неделя за неделей, и в конце концов сумел загнать меня в ловушку. Это было далеко на севере, в горах, на берегу горной реки. Через нее когда-то перекинули подвесной мост, но к этому моменту он стал очень ветхим, и веревки уже совершенно истрепались. Но я была там впервые и не знала, что местные жители нашли более безопасный путь для переправы и построили там новый мост, а по старому никто уже не ходил. А когда стало ясно, что мост слишком старый и что пользоваться им опасно, было уже поздно, потому что путь назад мне отрезал Гильом Орси. И тогда я впервые за все эти месяцы заговорила с ним и сказала ему, что жду ребенка, и спросила — неужели он допустит, чтобы ни в чем не повинное дитя гибло вместе со мной? Сперва он не поверил и сказал, что я пытаюсь обмануть его, спасая собственную жизнь. Но я сбросила плащ, чтобы он видел мой живот, который уже успел округлиться, хотя срок ещё не подошёл, и поклялась, что, если он оставит мне жизнь, то я никогда больше не стану иметь никаких дел с людьми и буду жить в глуши. Я умоляла его пощадить меня, хотя мне страшно не хотелось ни о чем его просить, ведь этот человек разрушил мое счастье и разбил мне сердце. Но ради того, чтобы спасти свое дитя, я была готова на любое унижение. Я почему-то думала, что, раз рыцари Братства дают клятву защищать невинных, то и моего ребёнка Гильом не захочет обрекать на смерть. Ха! Я тогда ещё не понимала, что за человек Гильом Орси. Он был слишком тщеславен и ему хотелось, вернувшись в столицу, похваляться, что он в одиночку справился с опасной ведьмой. Так что он пару секунд подумал, а потом сказал, что не пожертвует ради ребенка ведьмы жизнями всех тех, кому я могу навредить. Тогда я бросилась на мост, чтобы Гильом меня не зарубил, и веревки начали лопаться от моей тяжести, и прежде, чем я добралась до середины, мост перевернулся, и я упала в реку.

Меня протащило под водой и колотило головой о камни, но потом почти случайно выбросило на поверхность. И когда я увидела берег, то начала из последних сил грести к нему. Гильом, наверное, считал, что я разбилась, падая с моста. Но я не сомневалась, что он пожелает убедиться в моей смерти, и боялась, что, не обнаружив мое тело, он поймет, что я смогла спастись. Как только я пришла в себя, я стала думать, что мне теперь делать. На окраинах Алларии спрятаться было легче, но я знала, что окраины часто прочесывают рыцари из Братства, а больше всего на свете я боялась снова встретиться с Гильомом. Я так сильно его ненавидела, что просыпалась по ночам, скрипя зубами, в холодном поту, с одним-единственным желанием — чтобы этот Гильом страдал не меньше, чем страдала я, и тоже потерял все то, что было ему дорого!

Я прожила несколько лет, как дикий зверь, скрываясь от людей, я родила своих детей в пещере, и рядом со мной не было никого, кто мог бы мне помочь и облегчить мои страдания. А мой супруг, сэр Рождер, счастливо женился — при живой жене! — и его новая супруга, надо полагать, потом донашивала мои платья и носила драгоценности, которые он мне дарил.

В конечном счете я решила, что будет разумнее всего найти себе приют поближе к Тилфорду, ведь никому из странствующих рыцарей не придет в голову, что какая-то ведьма может поселиться рядом со столицей. Я не собиралась больше иметь никаких дел с людьми. Они мне опротивели, и я мечтала только об одном — чтобы меня оставили в покое. Мне казалось, если я не стану заниматься ведовством, то никто не узнает, что я обладаю магией.

Мачеха обернулась к Сэнди.

— Ты, наверное, страшно жалела, что твой отец наткнулся на нас с девочками… Но смешнее всего то, что поначалу я переживала из-за этого даже больше тебя. Когда я отыскала эту хижину, я сказала себе, что смогу, наконец, зажить спокойно и укрыться от людей, но прошла всего пара месяцев, прежде чем нас случайно обнаружил твой отец. Я была в панике. Ведь королевский лесничий служит королю, а где король, там Братство, и стоит только кому-нибудь из них узнать, что я осталась жива, как они снова примутся за мной охотиться! И вот тогда я и сказала себе — хватит! Почему я должна жертвовать благополучием своих детей ради людей, которые сделали мне столько зла, и которые без малейших колебаний прикончат меня, как только узнают, кто я?.. Почему мои бедные дочери, которых бросил их отец, должны теперь лишиться матери и оставаться круглыми сиротами? И почему, в конце концов, я должна жертвовать собой, не прибегая к своей силе? Что бы я ни делала и как бы ни жила, все люди в этом королевстве все равно будут считать меня злодейкой, которую нужно казнить за убийство — да и просто за само мое существование. Так чего мне ещё терять?! И я действительно начала пользоваться своей магией. Я сделала с твоим отцом именно то, в чем меня обвинял Гильом — приворожила его своей магией и превратила его в безвольную куклу, подчинявшуюся моей воле. Так я могла быть уверенной, что он не выдаст меня на расправу Братству, как мой первый муж, с которым я хотела поступать по-честному.

— Думаешь, если бы ты рассказала мне все это с самого начала — я бы тебя выдал?.. — спросил Бен.

Ведьма поморщилась.

— Сначала, может быть, и нет. Но потом начал бы подозревать, что я тебя обманываю или незаметно применяю к тебе свою магию — и тогда точно выдал бы.

— Не выдал бы, — печально сказал Бен. Сэнди прикусила губу. Сейчас ей было очень жаль отца. Угораздило же его полюбить эту жуткую женщину…

Мачеха отвела глаза.

— Может, и нет, — признала она нехотя. — Если тебе станет от этого легче… иногда я думала — может быть, если бы ты встретился мне первым, если бы до этого я не имела дела с Роджером и его стражей, Гильомом Орси и всеми остальными, кто все это время причинял мне зло, то все могло бы получиться по-другому. Иногда мне казалось, что ты не такой, как они все, и обращался бы со мной и девочками хорошо, даже если бы знал, кто я такая... Но было уже слишком поздно. Ведь нельзя же требовать доверия от человека, которого ты однажды уже обманул и подчинил себе с помощью магии. Даже если бы ты простил меня, ты все равно начал бы сомневаться и бояться, что я снова обращу ее против тебя и твоей дочери, и кончилось бы тем, что ты решил бы меня выдать. Так что я продолжала держать тебя под контролем, и запугивала Сэнди, чтобы она никому не рассказала то, что знала обо мне. Это ловушка, о которой ты не знаешь, когда в первый раз используешь против кого-то магию. Стоит только ступить на этот путь, и тебе остается лишь идти до самого конца. Сердце мое ожесточилось, и я убеждала себя в том, что не должна жалеть людей — ведь и они меня не пожалели бы, если узнали бы, кто я такая! А в минуты колебаний я каждый раз вспоминала Роджера с Гильомом — и это каждый раз возвращало мне решимость. Может быть, ты прав. Может быть, мы могли бы полюбить друг друга безо всякой магии, по-настоящему, просто как два несчастных человека, которые потеряли своих близких... Если бы мой муж не предал бы меня и не отрекся от нашей любви, а просто умер, как твоя жена... Не знаю. Но если в итоге все случилось так, а не иначе, то моей вины в этом не больше, чем вины Гильома с его Братством и всех остальных людей!

Бен не нашелся, что ответить. Он выглядел бледным и подавленным. Сэнди посмотрела на Адриана, пытаясь понять, о чем он думает, но принц, как и ее отец, был явно не способен взять решение этого дела на себя. Раньше Сэнди испытывала облегчение от мысли, что эльфы потребовали выдать нарушительницу их древних законов им — пускай они сами казнят преступницу, и тогда ни ее отцу, ни Адриану не придётся пачкать руки ее кровью. Но теперь эта простая ситуация начала выглядеть внезапно сложной. Если Катерина говорила правду — значит, хоть она и причинила им с отцом немало зла, в каком-то смысле она сама была чужой жертвой. Так что выдать ее эльфам на расправу было бы жестоко и, в конце концов, даже несправедливо. Разве не из-за жестокости, проявленной людьми, ее мачеха превратилась в то эгоистичное чудовище, которое все эти годы мучило ее и Бена?..

— Знаешь, в чем твоя ошибка? — спросила Сэнди у мачехи. — Нельзя исправить одно зло другим. Может быть, этот Роджер из Артмута в самом деле был предателем, а сэр Гильом — действительно жестокий человек. Но это не значит, что все люди хотят тебе зла, и справедливо мстить им за свои обиды.

Сэнди тяжело вздохнула.

Месть, на самом деле, вообще бессмысленна, когда посмотришь на нее вблизи. Вот Сэнди, например, последние семь лет надеялась увидеть, как мачеха, наконец, поплатится за все свои злодейства — но теперь этот момент как будто бы настал, а на душе у нее тяжело, и она не испытывает никакого облегчения и уж подавно — воодушевления.

Сэнди протянула руку к поясу отца, вытащила из ножен его охотничий нож — и перерезала веревки сперва на ногах, а потом на руках у мачехи.

— Найди Марию с Анной и беги. Вряд ли ты сможешь еще хоть кому-то навредить — сейчас у тебя есть проблемы посерьезнее, чем человеческое правосудие и Братство странствующих рыцарей. Неблагой Двор и сама Королева Фей хотят казнить тебя за то, что ты связала моего отца с собой эльфийской магией. Но, если ты возьмёшь Марию с Анной, и вы все покинете Алларию, то, может быть, эльфы в конце концов забудут о тебе. На все, что касается человеческого мира, память у них, кажется, не слишком крепкая. В их мире даже само время течет по-другому и, по-моему, они хотя и вспыльчивы, но не особенно злопамятны и мстительны… Ты ведь не против, папа?

Бен покачал головой.

— Пускай уходят, — глухо сказал он.

А потом Сэнди, Бен и Адриан молча смотрели, как «Катерина», неловко переставляя затекшие от веревок ноги, ковыляет к выходу.

Она с трудом открыла старую, перекосившуюся дверь — но тут же, глухо вскрикнув, отшатнулась, словно человек, едва не наступивший на змею.

— Я думаю, мы ещё не закончили, — сказал Гильом, стоящий на пороге старой хижины.