Не время для драконов (гет)

Всё с виду не случайно, и, моя судьба,

Я растворяю своё сердце тебе в чай.

* * *

декабрь 1994 года, Хогвартс

— Ужасно нелепо, — говорит Драко, привычно скривив лицо.

— Что именно? — уточняет Тео. Для него весь этот Святочный бал — один большой фарс. Как, впрочем, и весь Турнир с именами в кубке, драконами и их дурацкими яйцами.

Тео убеждён, что хвастаться можно чем-то более существенным, чем победой в смертельно опасных состязаниях. Но он пока не уверен, чем именно.

Он найдёт ответ. Чуть позже.

— Нелепо, что единственный, кто её пригласил — грёбаный Крам, звезда квиддича, — поясняет Драко. Он смотрит на девчонку Грейнджер с заметным неодобрением, но без привычной неприязни. Тут всё понятно: сложно испытывать неприязнь к кому-то настолько миловидному, да ещё и в голубом платье.

Тео решается рассказать:

— Вообще-то я тоже её приглашал.

— Не смешно.

— Не смешно, конечно. Это было скорее грустно, — Тео улыбается, словно его гордость совсем не задета отказом. — Грейнджер сказала, что уже занята, и пришлось позвать Синди. Она хорошенькая.

— Волосы слишком гладкие, — возражает Драко, глядя на Грейнджер. Хотя Тео вообще-то говорил про Синди.

— Кудрявые тебе тоже не нравились, — усмехается Тео.

— Было лучше, — бурчит Драко себе под нос.

А Тео думает только, что, возможно, друг часто упоминает Грейнджер вовсе не потому, что она его настолько уж сильно раздражает. Но теряет эту мысль, как только выпивает пару стаканов пунша. Сейчас ему куда важнее произвести впечатление на Синди. Она с пятого курса и совсем не увлекается квиддичем, к тому же, Тео выше неё, даже несмотря на каблуки и разницу в возрасте. Он высматривает в толпе танцующих её жёлтое платье и рассчитывает, что всё это ему только на руку.

Последнее, о чём он думает на балу — это Крам, Грейнджер и драконы.

* * *

сентябрь 1998 года, Хогвартс

Когда Тео просыпается, за окном уже светло. Он чувствует себя почти всесильным после вчерашнего дня с принцессой, правда, совсем не чувствует затёкших от неудобного положения мышц. Но Тео далёк от жалоб на такие мелочи.

Вчера, как только закончил с зельем, он наложил на вход в лазарет и на ширму у кровати ворох защитных заклинаний и с чувством выполненного долга устроился на двух стульях у койки, на которой крепко спала его принцесса. Он, само собой, читал маггловские сказки, но ни за что не стал бы будить её поцелуем. Она выглядела слишком умиротворённой во сне, и Тео мгновенно провалился в дрёму следом. Даже рыцарям иногда нужен перерыв.

— Уже утро? — принцесса просыпается и без его усилий. Выходит, в сказках всё враки.

— Никогда раньше видел, чтобы так сладко спали на этих ужасных койках.

— Тебе следовало меня разбудить, — Грейнджер хмурится. — Ты сам не поспал нормально.

— Это была одна из лучших ночей в моей жизни, — заверяет Тео. — Но, может, объяснишь, почему тебе не спится в гриффиндорской башне?

— Ты очень заботливый, Теодор, — она пытается сменить тему. Безуспешно, как бы ни старалась. — Я представляла себе слизеринцев иначе.

— И часто ты нас представляешь? — Тео почти скалится вместо улыбки. — Ты ведь только притворяешься белой и пушистой?

Он смотрит на её мягкий свитер, который она так и не удосужилась снять вчера вечером. И думает о том, что с виду она может и пушистая, а внутри — твёрдая. И опасно хрупкая: страшно и что разобьётся, и что порежешься осколком.

— Я бы хотела быть с тобой предельно честной, Теодор, — Грейнджер садится в кровати, глядя на него неуверенно. То ли хочет признаться в преступлении, то ли, наоборот, вывести его на чистую воду.

— Меня это вполне устраивает.

— И я была бы признательна, если бы ты был честен в ответ. Так будет справедливо.

— Я запишу это, — серьёзно кивает Тео. — Мои заметки об особенностях общения с принцессами, помнишь?

— Теодор… — Грейнджер тяжело вздыхает. А Тео понимает, что пропал. Вчера он провёл свой лучший день рождения за девятнадцать лет жизни. С этой девушкой. И отчего-то он уверен, что в лепёшку разобьётся, лишь бы она не вздыхала и не хмурилась рядом с ним. Пусть лучше варит зелья, ест круассаны и пишет свои бессчётные эссе.

— Я отрицаю концепцию лжи, принцесса, — он садится на кровать рядом с ней, вытягивая ноги. Теперь их плечи соприкасаются, но зрительный контакт почти пропал. Тео не знает, правильно ли это. Не то чтобы он часто вёл разговоры, где ложь — абсолютный запрет.

— Ладно, — она кивает. — Я хотела сказать… Я выспалась.

— Ну, поскольку вчера я отправил тебя в кровать чуть позднее полуночи, а сейчас около восьми утра, то можно с уверенностью заключить, что у тебя было восемь часов здорового сна, — рассуждает Тео. — Это вполне обоснованно, что ты выспалась.

— Дело в том, что… Я не высыпалась несколько месяцев. Это началось после войны и, думаю, я перепробовала все доступные методы.

— Кроме экспериментальных зелий?

— Это было в конце списка методов, — она не выглядит смущённой, скорее уверенной в своих действиях. Как неразумно — для самой умной ведьмы.

— А что насчёт доступных методов налаживания своего питания?

— Я нашла один рабочий способ, можно сказать, инновационный, — Грейнджер улыбается. — Его зовут Теодор Нотт. Он оказывает удивительно благоприятный эффект на мой аппетит. Я даже думаю написать об этом научном открытии пару статей, будет сенсация.

Тео ловит себя на мысли, что принцесса пользуется его оружием: маскирует слишком серьёзные темы под несерьёзным тоном.

Учится у лучших. Браво.

Но не то чтобы Тео мог попасться на собственную удочку.

— Если я всё правильно понял, то после войны у тебя проблемы с питанием и со сном. Удивительно, что это дерьмо не отразилось на возможности дышать, чтобы совсем лишить тебя шансов на выживание.

Принцесса только хмыкает. Тео ужасно, до зуда в ладонях, хочет её обнять — так нелепо упускать шанс, раз уж они уже в одной кровати. Но вроде бы серьёзные разговоры и поцелуи слабо совместимы. Хотя… Не то чтобы раньше он вёл с девушками серьёзные разговоры.

— Можно сказать, что я провела исследование и выяснила, что эти симптомы пропадают, когда ты рядом, Теодор. Так что… Если ты используешь какое-то зелье или заклинание, то самое время мне об этом сообщить.

Тео в дюйме от того, чтобы оскорбиться, но быстро понимает, что это скорее комплимент. Он настолько хорош в роли бойфренда, что впору заподозрить использование допинга, так?

— Ты про те два галлона Амортенции, что я в тебя влил? Как неприятно быть рассекреченным.

— Теодор, я не... — и снова этот вздох. — Может, это связано с каким-нибудь передающимся по наследству магическим даром? У тебя ведь очень древний род, я читала. Или это какой-то парфюм? У Лаванды, например, был специальный крем для тела с определённым эффектом. Или это может…

— Ладно, я должен признаться, — как бы Тео ни хотел послушать ещё десяток гипотез разной степени абсурдности, он её перебивает. — Я действительно пытался незаконно влюбить тебя в себя, используя зелье моей авторской разработки, но ты отказалась есть половинку той шоколадной лягушки.

— Это была её задняя часть, Теодор, — говорит, пытаясь скрыть улыбку. Безуспешно, снова.

— И всё же.

— Это я угостила тебя той лягушкой вообще-то. И ты при мне съёл переднюю половину, напомню.

— Оу. Ну, это объясняет, почему я по уши влюблён, — произносит Тео.

Блядь.

Это ж надо было ляпнуть такое, а день только начался.

Оба молчат.

— Полагаю, это мой скрытый дар, который было бы преступно не пустить на благо магического общества, — Тео делает вид, что не было секунду назад никакого неуместного признания. — Я правильно понимаю, что теперь, помимо кормления тебя с ложечки, на меня возлагается обязанность по укладыванию тебя в постель? — звучит многозначительно, и это не случайность и не оговорка. — Что ж, сочту за честь.

— Джинни будет в восторге от такого соседства.

— Тогда мне придётся организовать экскурсию в подземелья. Ты бывала в наших владениях?

— Только там, где труп василиска.

— А что-то более обыденное? Вроде мужской спальни Слизерина? Знаешь, у нас чудное зеркало и прекрасный вид из окна.

— Вид из окна? В подземельях?

— Да, мы умеем удивлять, — Тео широко улыбается.

Мгновение спустя улыбку прогоняет сработавшее защитное заклинание и скрип входной двери. И то, как поспешно принцесса вскакивает с койки, только заслышав шаги. Помфри нужно было вернуться в самый неподходящий момент, как же иначе. Тео поднимается следом, принимая самый непринуждённый вид, на который только способен.

— Мистер Нотт, мисс Грейнджер, — деловито здоровается целительница, никак не показывая, что удивлена видеть их обоих здесь ранним утром.

— Мы сварили партию зелья, мадам Помфри, — не менее деловито сообщает принцесса, никак не показывая, что поводы для удивления в принципе существуют.

— Чудесно, — та удовлетворённо кивает.

Тео шепчет принцессе на ухо, что на сегодня у них запланирован пикник у озера. Он не хочет оставлять её, но Грейнджер чётко даёт понять, что ей необходимо как минимум принять душ и сменить одежду. А самому Тео ещё предстоит разговор с Драко. Не то чтобы он планировал пускаться в какие-то объяснения, но вроде как лучший друг должен быть в курсе, что ты по уши влюбился.

Влюбился в Грейнджер.

Салазар.

* * *

Тео напрочь забывает о своём обещании не составлять их рацион самостоятельно. Он легко смиряется с ролью кормильца — буквально — и снова наведывается к домовикам Хогвартса, после чего вновь караулит принцессу у входа в её красно-золотую гостиную. Вроде и глупая трата времени, а вроде и какая-никакая традиция.

Пусть утренний разговор с Драко немного выбил его из колеи, Тео всё же хочется напевать дурацкие маггловские песни и даже пританцовывать. Он пока сдерживается, но, право, ещё только шестое сентября.

— Поскольку я успешно прошёл допрос на тему возможного отравления тебя Амортенцией, то предлагаю тебе вернуть должок.

— О, так у нас такие отношения, — Грейнджер улыбается. Натянуто, правда, но и это лучше опущенных уголков губ и вздохов.

У Тео теплеет в груди от слова отношения, но он не подаёт виду. Они устроились недалеко от воды, вновь применив полный комплект заклинаний: от отвлекающих чар до заглушающих.

— Я просто люблю допросы, — поясняет Тео. Хотя вообще-то ни разу ещё никого не допрашивал, даже так условно.

— И о чём будет твой?

— О Поттере. И об Уизли.

Принцесса мрачнеет.

— Ужасный анонс. Похоже на все те несостоявшиеся интервью, на которые меня звали.

— Жаль, что журналисты не догадались сперва сами пройти допрос, верно? — Тео хитро улыбается, не показывая небольшого волнения. Он одновременно не хочет упускать эту столь ценную для него лёгкость общения, но и не может оставаться в неведении.

— То есть Виктор тебя не интересует? — принцесса сбивает его с толку.

— Крам? — Тео напрягается. Он почти забыл о том болгарине. Неужели зря?

— Обычно спрашивают и про него, когда речь заходит обо мне и о… Ну, ты понял.

— О парнях, которые падали тебе в ноги. Разумеется, я понял.

— Теодор! — Грейнджер хмурится сквозь улыбку. — Что именно ты хочешь, чтобы я рассказала?

— Что натворил Уизли?

— Он оставил нас с Гарри тогда, в лесу, — принцесса опускает взгляд, изучая свои ладони. — Но, понимаешь, никто не ожидал, что будет так сложно. Я тоже не готовилась к чему-то настолько длительному и на первый взгляд бесперспективному. Казалось, что это не закончится никогда, что мы просто будем вечно искать хоркруксы, а если и найдём ещё хотя бы один — не сможем уничтожить.

Тео рассчитывал, что принцесса расскажет, как Уизли не убирает носки и забывает чистить зубы. Как он чавкает, как он не способен поддержать разговор, если тот не о квиддиче. Как он неотёсан и слаб в выражении чувств. Или, может, как он плох в постели. Хотя, признаться, Тео всё же надеется, что у них не дошло до горизонтальной плоскости.

Странное и непривычное чувство — раньше Тео такого не испытывал, но оно достаточно глубоко пустило корни, чтобы признать его существование.

— Пока у тебя это не отнимут, ты не думаешь, насколько тяжело жить в палатке: не из-за бытовых неудобств, а из-за нестабильного положения, постоянной тревоги и висящей в воздухе безысходности, — принцесса снова вздыхает. — И когда Рон ушёл, я думаю, что в тот период у нас были только мы. У Гарри была я, а у меня был Гарри. Ты вчера говорил то же о своём отце, и это показательно. Мне очень сложно отвечать на вопросы о Гарри: он не просто мой друг, он моя семья. И для меня до сих пор важно получать от него новости о том, например, какие же выматывающие тренировки в аврорате, или о том, как он обустраивает дом на Гриммо.

— Вы обмениваетесь письмами, — Тео прячет укол ревности. За девятнадцать лет жизни он, казалось бы, предельно точно определил, что не является собственником. Но постоянность — иллюзия.

— Да, но наше общение в последнее время… Это сложно, — вместо того, чтобы отвести взгляд, принцесса смотрит прямо на него. И Тео заворожено слушает. — Из-за моих проблем после войны большую часть лета я провела одна.

— О, так проблема в тебе?

— Да, во мне. И в войне, — она просто кивает. — Рон предлагал пожить в Норе, а Гарри приглашал на площадь Гриммо.

— Разве из этого следует вывод, что проблема в тебе, принцесса?

— Я не знаю. Но я им отказала, толком не сумев ничего пояснить, и это ещё больше всё запутало.

Тео думает, что это не принцессе не удались объяснения, а её дружкам — понимание её слов. Но спрашивает о другом:

— Почему ты не гостила у родителей?

Грейнджер замирает.

— Это было невозможно.

— Где они? — настаивает, хоть и не хочет вытягивать информацию щипцами. — Если бы они были в Англии, ты бы жила у них, так ведь?

— Они не в Англии.

— Ты можешь поделиться со мной, принцесса. Ты не обязана, но знай, что можешь. Если захочешь.

— Я... — она нервно закусывает губу. — Я хочу, Теодор.

— Но тебе тяжело, верно? — он видит, что её глаза блестят от призрачных слезинок.

— Я расплачусь, если начну говорить, — она ложится на плед, поднимая взгляд к небу. — Не хочу плакать. Они в Австралии. И они в безопасности.

— Звучит не как повод для слёз.

— Думаю, правильно считать, что у меня больше нет родителей, — она прикрывает веки.

— Ну, тогда у нас один отец на двоих. Могло быть хуже.

Повисает тишина.

Тео думает, что выиграл бы приз за организацию самого драматичного свидания в истории. И почему вчера казалось таким правильным пить какао и целоваться, а сейчас кажется единственно верным не позволить ей расплакаться?

— Нальёшь мне чаю? — её тонкий голос нарушает тишину.

— Только если пообещаешь не открывать глаза. Я не успел подмешать Амортенцию.

Конечно, она тут же распахивает ресницы. Спасибо, что хоть улыбается.

— Кажется, я разучилась жить. И только притворяюсь, что умею, — принцесса садится, подогнув ноги.

— Ты всё умеешь. Я читал о тебе в газетах, — Тео достаёт чашки.

— А я предупреждала: меньше верь прессе.

— Они пишут, что ты из золота. Неужели обманывают?

— Разве что из позолоты, — принцесса усмехается.

Он тем временем разливает чай: приложил немало сил, чтобы зачаровать заварник так, чтобы напиток не остывал и не выплёскивался. Но это стоило каждой потраченной секунды.

— Теодор, я хотела спросить кое о чём.

— Да? — реагирует, не отвлекаясь от организации их импровизированной чайной церемонии.

— Мы ведь встречаемся?

— Я на это очень рассчитываю, — Тео глядит ей прямо в глаза.

— Приятно знать.

Блядь.

Ну как можно было так облажаться, позволив ей первой поднять эту тему?

— Ты согласишься быть моей девушкой, принцесса? — интересуется официальным тоном.

— Соглашусь, — она улыбается так, словно он не полностью провалил этот момент, которого у него никогда раньше не было. Ведь не обязательно встречаться с девушкой, чтобы заниматься с ней сексом, правда? Но если речь идёт о ком-то вроде Гермионы Грейнджер, это кажется необходимым даже для того, чтобы держать её за руку.

— Наверное, я недостаточно убедителен в своих ухаживаниях, раз мои намерения не были очевидны.

— Ты весьма убедителен, — возражает принцесса. — Просто иногда хочется конкретики. К тому же, ты обещал мне экскурсию в вашу гостиную.

Тео хочет спросить, как связана серьёзность его намерений с экскурсией, но ему хватает доли секунды для понимания. Как удобно, что его девушка столь логично и чисто мыслит: без лишнего мусора и заковыристых умозаключений.

— Я никогда бы не навредил твоей репутации, принцесса.

— Я знаю, — она лишь кивает. — Просто на меня обращают слишком много внимания. Уверена, что за эти несколько дней уже пошли слухи о нас.

— Я бы послушал.

— Теодор!

— Прости, просто про меня никогда не писали на первых полосах газет. И среди моих друзей нет избранных. Ни одного, даже самого захудалого…

— Боюсь, всё это может измениться, если ты продолжишь в том же духе.

— Если продолжу тебя очаровывать?

— Ты уже очаровал.

— Приятно знать, — он возвращает ей её фразу.

Год только начался, а Тео уже утопает в приятной неге. Он, конечно, всегда легко относился к вызовам, с которыми ему случалось сталкиваться. Но Гермиона Грейнджер — не вызов. Она скорее мечта.

А сидит рядом с ним, будто реальность.

* * *

Тео с трудом заставляет себя уйти в подземелья в одиночестве. Хочется или заявиться с ней в башню Гриффиндора, или затащить её к себе в гостиную. Но он связывает себе руки, затыкает рот и не сопровождает её даже до библиотеки.

Вместо этого решает написать отцу: тот поздравил его с девятнадцатилетием и отреагировал на новость о свидании с принцессой. Было рискованно приводить её в «Горгульи», учитывая, что всё может пойти наперекосяк в любой момент. Но вроде бы именно сейчас, после нескольких отвратительно разгульных месяцев в Эквадоре, Тео чувствует себя взрослым и способным принимать взвешенные решения. Да, даже если Драко эти решения кажутся по-ребячески поспешными.

Тео пытается это осмыслить и понимает: теперь он больше доверяет себе. И всё из-за того, что решился взять на себя ответственность.

Ответственность за Грейнджер.

Звучит как оксюморон, но всё же.

Вроде как она всегда командовала всеми вокруг и была кем-то вроде мамочки для своей свиты. Но вообще-то даже идеальным командиршам нужна поддержка. Тео хочет укутать её в одеяло, прижать к себе и никогда не отпускать. Также он хочет раздеть её и вылизать во всех самых интересных местах. Но вместо этого он просто устраивает грёбаные пикники и разливает чай по чашкам.

Тео из прошлого посмеялся бы над этим.

Тео из настоящего пишет отцу, что Гермиона Грейнджер с этого дня официально его девушка.

Драко он пока об этом не сообщает: поджидает повод. Хотя их разговоры то и дело касаются принцессы.

— Грейнджер уже видела твою метку? — спрашивает друг как-то вечером, словно в продолжение разговора, которого не было.

— Увидит, — Тео только отмахивается.

— Она тебя осудит.

— Она сообразительнее, чем ты можешь представить.

Тео хмыкает, думая о том, что Драко и так считает принцессу умной. Но она действительно лучше, чем её видят многие. Включая тех, кто видит в ней золотой идеал.

Потому что его принцесса не состоит из золота и не покрыта позолотой, что бы сама ни говорила. Потому что она не грёбаная статуэтка на полке, а живой человек.

* * *

— Ты не говорил, что занимаешься бегом, — говорит Грейнджер. Они снова гуляют у озера, и Тео только радуется, что открыл для себя удобную маггловскую обувь. И прекрасных магглорождённых собеседниц, разумеется.

— Я вообще полон сюрпризов, принцесса. Как ты узнала?

— Малфой рассказал. Мы будем летать завтра.

Тео чуть напрягается от мысли, что ещё Драко мог ей разболтать и при каких обстоятельствах, но вместо расспросов лишь приобнимает её за талию. Грейнджер вздрагивает, но спустя мгновение уже расслабляется и чуть прижимается к нему.

— Тебе не нравится, когда к тебе прикасаются, — не вопрос, а утверждение. Тео вспоминает все разы, когда она в страхе вздрагивала, и намеревается прояснить ситуацию.

— Нет, я всего лишь не ожидала, — она отводит взгляд, но тут же поднимает глаза на него: — Я просто хотела бы знать, что это ты.

— Тебе не нравится, когда тебя касаются — все, кроме меня? — Тео настаивает.

— Мне не нравится, когда это делают без разрешения. Просто у тебя оно есть, ну, неформально.

— Надо будет задокументировать это дозволение официально.

— Ну, твой язык был у меня во рту. Думаю, ты можешь меня касаться в любых местах, Теодор.

— Нужно всё-таки задокументировать, — повторяет он.

— Любых социально приемлемых местах, я имела в виду.

— Непозволительно размытая формулировка. Надеюсь, ты понимаешь, что я этим воспользуюсь, — он решает перевести всё в шутку.

Тео уверен, что кто-то явно трогал принцессу, и ей это не понравилось. И ему нужно найти этого человека и как минимум хорошенько ему врезать. Если это Уизли — врезать дважды. Если Крам — трижды. Если Поттер… Ладно, вряд ли это в самом деле избранный.

Пока они наматывают круги у воды, солнце опускается, но Тео не горит желанием возвращаться в замок. Они болтают о древних рунах, о трансфигурации, о нумерологии и даже немного об уходе за магическим существами. Вспоминают свои первые заклинания, первые «Превосходно» и первые потерянные баллы. Грейнджер рассказывает ему, как на первом курсе на неё напал тролль, а Тео лишь жалеет, что не оказался в нужное время в нужном месте. Как будто в то время его бы вообще заинтересовала плачущая девчонка… Заинтересовала бы?

— Поверить не могу, что раньше я выполняла обязанности старосты по своей воле. Это отнимало всё свободное время!

— Можно подумать, у тебя оно когда-то было.

— Поэтому и не было, Теодор, — говорит она. — Зато сейчас я могу просто наслаждаться вечером.

— Тогда как насчёт подземелий? Я обещал экскурсию.

— Сейчас? Это точно будет уместно?

— С каких пор ты переживаешь об уместности? — Тео готов рассмеяться.

— О чём ты?

— Ну, из нас двоих кое-кто нагло заглядывал во все купе поезда в поисках жабы, тянул руку на каждом уроке, даже если профессор не задавал вопрос, а ещё вязал шапки для школьных эльфов.

— Это было вполне уместно, Теодор, — Грейнджер строго поджимает губы.

— Ты вязала во время матча по квиддичу.

— Это не запрещено никакими правилами!

— Как скажешь, — Тео кивает. — Тогда и к подземельям не может быть вопросов. Нет никаких правил, запрещающих гостевые визиты представителей других факультетов.

И вот, спустя несколько минут принцесса идёт рядом с ним, неуверенно озираясь по сторонам. Девушка, которая помогла убить Волдеморта, переживает из-за визита в чужую гостиную. Ничего необычного.

— Я теперь знаю ваш пароль, — она хитро улыбается, когда они проходят в гостиную.

— Если решишь нас ограбить, то учти, что здесь нет драконов, на которых можно будет улететь. Но ты можешь подговорить кальмара.

— Ты не первый раз об этом вспоминаешь, — Грейнджер улыбается, вопреки возмущённому тону. — Как будто я ограбила твой сейф.

— Просто я всегда питал слабость к женщинам вне закона.

— Тогда тебе стоит знать, что я незаконно проникла в министерство. И взяла в плен журналистку в её анимагической форме. И подожгла мантию профессора.

— Какая горячая, — Тео улыбается, словно это шутка.

К счастью или нет, но гостиная, не считая мелюзги, оказывается пустой, и Грейнджер без лишнего внимания осматривается. По-детски удивляется высоким потолкам и стенам из необработанного камня, а затем зачарованно смотрит на окно, что ведёт на дно Чёрного озера.

— Почему никто не говорит о том, что вы... буквально под водой? Это же... невероятно? — звучит почти как претензия.

— Зимой и в тёмное время не так живописно, а вот в солнечные дни и правда бывает удивительно. Тебе понравится.

— У вас как будто океанариум. Знаешь, это маггловское...

— Знаю. Место, где магглы смотрят на морских тварей через стекло. Но в обоих случаях ещё не понятно, кто на кого смотрит.

— Ты бывал?

— В Кито есть океанариум с амазонской живностью. Мне нужно было чем-то занять время в Эквадоре. Ну и, понимаешь... приглушить ностальгию по этому месту.

Тео обещает, что ей понравится вид из окна его комнаты, и он проводит её в их с Драко спальню. Это странно, непривычно, но единственно верно. Хотя им обоим изначально было понятно, что в десять вечера из обоих окон вид недостаточно хорош. Вода тёмная — под стать названию озера.

— Как твой сон? — спрашивает Тео, как только затихают комплименты от зачарованного зеркала, которое он успел проинструктировать. Чудно.

— Наше зелье работает.

— А без зелья?

— Я рассказала мадам Помфри об экспериментальном рецепте, и она одобрила. Планирует как-то проверить всю партию, а потом можно будет варить его раз в несколько месяцев.

— Как ты спишь без зелья, принцесса?

— Ты не можешь оберегать меня круглые сутки, — Грейнджер скрещивает руки на груди, словно принимает оборонительную позицию. Словно они не на одной стороне. — У тебя есть своя жизнь.

— Я спросил: как ты спишь? — Тео спокоен. Почти.

Он довольно быстро понял, что Грейнджер привыкла быть самой умной в помещении. Вернее, единственной умной в помещении. И когда её друзья спрашивали о чём-то, о чём ей говорить не хотелось, она запросто могла перевести тему, скажем, указав на пролетающую мимо стрекозу.

Но Тео никогда не считал себя дураком и никогда им не был.

Салазар, глупо было бы встречаться с такой ведьмой, будучи кем-то вроде Уизли. Да и о чём они вообще разговаривали? А с Крамом? Он едва мог связать пару слов на английском.

— Думаю, можно попробовать принимать наше зелье какое-то время, заодно проверю, не вызывает ли оно привыкание, — принцесса отвечает. Так, словно он не запретил ей принимать экспериментальные зелья. Пусть магглы и издеваются над кроликами, он не позволит своей девушке заниматься тем же.

— Как твой сон?

— Теодор, ты не обязан петь мне колыбельные, я не ребёнок.

— Договорились, никаких колыбельных, добавлю в заметки, — он кивает. — Я приготовлю тебе одежду, будешь спать со мной. Сама сказала, что я инновационный метод.

— Возможно, в лазарете я уснула, потому что дышала парами зелья. Это логично.

— Я приготовлю одежду, принцесса, — он повторяет. — У тебя завтра урок по полётам, и мне необходимо, чтобы ты была в состоянии держаться за древко. Также Драко просил проконтролировать твой завтрак, обед и ужин.

— Драко просил?

— О, он хороший тренер.

— Он назвал меня сукой.

— Он не мог.

— Ты знаешь, что мог. Он меня терпеть не может.

— Я приготовлю одежду, — Тео наконец направляется к шкафу, вынимая простую белую футболку, которую носил в прошлом году. Она в любом случае будет велика принцессе на несколько размеров.

Когда Грейнджер оказывается в его кровати, он боится лечь рядом. Оставляет на себе рубашку и спортивные брюки, накладывает десяток чар на балдахин и ложится. Перед тем, как убрать палочку под подушку, наколдовывает стайку светлячков, которые освещают их маленький мирок.

— Мне нужно, чтобы ты выспалась, — говорит Тео, когда Гермиона устраивает голову у него на груди — словно так и должно быть, никак иначе.

— Драко считает, что я тебя эксплуатирую.

— Он просто завидует.

— Тебе или мне?

— Нам.

— Я хотела бы, чтобы у тебя хранилась одна вещь, — она протягивает ему золотую монету.

— О, я не думал, что ты решишь, что я сдаю в аренду половину своей кровати за деньги. Ты ведь понимаешь, что я брал бы больше галеона? Ну, так и быть, для тебя сделаю скидку…

— Я наложила на монету протеевы чары. Если она нагреется, значит, от меня пришло новое сообщение, ты сможешь прочесть его вот здесь, — она указывает на край галеона. — И ты так же сможешь передавать мне короткие послания, приложив палочку и продиктовав текст, то есть тебе не нужно будет, например, ждать меня у входа в гостиную. Мы начали использовать этот способ на пятом курсе, для связи. Лучше носить галеон в кармане, чтобы сразу почувствовать, что он нагрелся.

— Я бы повесил его на цепочку.

— Умно.

— Протеевы чары уровня ТРИТОНов — вот что умно, — парирует Тео. — Мне нравится мысль, что твои сообщения будут согревать меня в области сердца.

— Никогда бы не подумала, что слизеринцы бывают романтиками.

— Ты определённо слишком часто о нас думаешь, принцесса, — с этими словами Тео прячет монету в карман брюк, думая, что это такая привилегия: проводить время с этой ведьмой.

— Вообще-то я думаю только об одном слизеринце, — она прячет улыбку. — Но, как мы выяснили, это всё из-за галлона амортенции, так что не в счёт.

— Двух галлонов, — поправляет Тео. И зачем-то добавляет правдиво-серьёзное: — Я ничего не использовал. И напоминаю: я отвергаю концепцию лжи.

— Ты говорил, что отрицаешь её.

— Я достаточно многозадачен, так что делаю и то, и другое, принцесса.

— Тогда, думаю, есть шанс, что я влюбилась, — она ещё крепче прижимается к его груди. Может, слышит, как участилось сердцебиение? Плевать. Тео проводит ладонью по её спине, пока Грейнджер продолжает: — Ты сегодня спрашивал меня про Рона. Мне кажется, я рассказала немного не то, что ты хотел услышать.

— М? — Тео оживляется. — Я готов услышать информацию любого рода.

— Просто... Я не знаю, как правильно об этом говорить.

— Гермиона Грейнджер не в состоянии сформулировать мысль? Невозможно.

— Не издевайся! — она изображает недовольство, но это лишь притворство. — Я считаю, что тебе нужно знать об этом, Теодор. О том, что я ещё ни с кем не была, и, думаю, мой первый раз будет с тобой. Но я бы не хотела, чтобы мы торопились.

Тео думает, что Орден Мерлина — такое дерьмо в сравнении с этим.

Насколько было бы проще, успей она переспать с Уизли или каким-нибудь другим гриффиндорцем. Он бы не стал относиться к ней хуже из-за этого. Хотя то, что она доверилась ему, что буквально легла в его кровать, укрылась с ним одним одеялом, будучи невинной, убивало. Било кулаками куда-то в область сердца. Стреляло режущими заклинаниями по ногам. Ослепляло и оглушало.

Тео, блядь, ни разу не был с невинной девушкой.

— Мы не будем торопиться, — он не скрывает широкой улыбки. — Рано или поздно ты не устоишь, принцесса.

Она засыпает через несколько минут, а Тео ещё не меньше часа смотрит на своих светлячков, вдыхая цитрусовый аромат волос своей девушки.

Да, год только начался.