Направит тебя к миру (гет)

Июнь был влажным. Июнь всегда был влажным, что было хорошо для рисовых фермеров и неудобно для всех остальных. Те дни, когда солнце сияло, ценились за свою сухость, но, честно, все люди в это время года тайно предпочитали пасмурное небо. Просто стояла такая влажность, что с добавлением прямого солнечного света дыхание ощущалось как паровая баня.

Не то чтобы работа останавливалась, просто потому что было жарко и воздух был сырым. Все надо было делать. «Все» в этом случае было постройкой двух бюро обработки запросов на миссии на территории новой деревни, чтобы и клан Учиха, и клан Сенджу могли снова начать брать миссии без того, чтобы на них сталкиваться.

Тобирама ел завтрак после своей первой ночи снова в главном доме Учих (он проспал, но сейчас чувствовал себя очень хорошо отдохнувшим, ему определенно надо будет позже проверить свои постельные принадлежности на печати), когда зашел Мадара, его волосы были влажными, и Изуна следовал за ним по пятам.

— Вот ты где, — сказал глава Внешней Стражи клана Учиха (теперь, когда он знал надлежащую форму обращения, он приложит усилия, чтобы ее использовать), как будто Тобирама мог находиться где-то еще. — Заканчивай и бери свой плащ. Сегодня мы строим бюро обработки миссий.

— Мы? — спросил Тобирама, подняв одну бровь.

Изуна фыркнул.

— Нам надо показать вам, Сенджу, как выглядит стройка надлежащего дома, не так ли? — насмешливо сказал он. — В твой клан послали сообщение, чтобы дать им знать, что мы начинаем сегодня, так что, надеюсь, на участке будет достаточно людей, чтобы сделать каркас.

— Идет дождь, — заметил Тобирама. Не особо сильный, но это едва ли было идеальной погодой для стройки.

— Да, — согласился Изуна, и его взгляд был твердым, — и уровень воды в реке высокий, как нам надо, чтобы мы выбрали участки достаточно далеко от берега, чтобы их не смыло следующей весной, когда снег растает. И убирать глину проще, когда она такая влажная.

Тобирама осознал, что хотя оба Учихи и были в своих плащах, под ними они были одеты просто в достаточно выцветшие индиговые рубашки и штаны с простыми обмотками на ногах и без наручей-доспехов. У них обоих были убраны волосы, у Изуны в короткий хвост, а у Мадары в не очень плотный пучок. Они выглядели так, как будто собирались усердно работать и заполучить самые разные пятна на одежду.

Он закончил завтрак и поднялся на ноги.

— Кто еще придет?

— Несколько старейшин и немало скучающих воинов, — ответил Мадара, взяв у него палочки и чашку и передав их незнакомой молодой девушке, которая готовила на кухне, — а также несколько ремесленников. Нам надо будет повалить деревья и распилить их на удобные части, прежде чем мы начнем строить, затем мы перенесем стволы выше вот сюда и сделаем из них доски и столбы для каркаса. Затем надо будет сделать внешние части каркаса здания с использованием маленьких веток и глины, убедиться, что поперечные балки должным образом уложены и плотно лежат рядом друг с другом для постройки верхних этажей, а затем мы поставим крышу, — он сделал паузу. — Для этого нам, наверно, надо будет сделать черепицу, если мы не будем наносить противоогневые печати на дранку.

— Дранка будет быстрее, нии-сан, — сказал Изуна, когда Тобирама направился обратно в свою спальню, чтобы переодеться во что-то, что он не будет против полностью запачкать грязью, — и мы всегда можем заменить ее позже, если балки крыши будут достаточно крепкими. Если мы возьмем на себя ответственность обеспечить наших новых союзников как строительными материалами, так и рабочей силой, тогда им стоит заплатить нам за наши усилия.

Он не услышал, как закончился этот спор: к тому времени, как он переоделся и вернулся, братья обсуждали, понадобится ли бюро миссий водопровод и стоит ли им оставлять место, чтобы позже можно было сделать канализацию, или им надо будет просто сделать все здание более компактным и отдельно установить водоснабжение и туалет в другой раз.

— Отдельно означает, что нам не надо будет волноваться об изменении фундамента, и мы можем объединить все с бюро деревянных проходом, — сказал Изуна. Его шаринган сиял, и его руки двигались таким образом, что было ясно, что он указывал на вещи в иллюзии, которую мог видеть только он и Мадара. Гендзюцу как метод моделирования? Это было новой идеей.

— Это действительно звучит практично, — согласился Мадара, — но нам надо будет посмотреть, что думают другие: мы здесь не специалисты.

Руки Изуны упали, и его шаринган погас, но лицо все еще было напряженным:

— Я уговорю Хиути, нии-сан. Хотя ты еще не объяснил, откуда в эту деревню будет идти водопроводная вода.

— В основном из грунтовых вод, — легко ответил Мадара, кивнув Тобираме и направившись в гэнкан. — Будет достаточно просто установить колодцы. И я думал, что мы можем вырезать несколько резервуаров за скалами для дождевой воды. Водоочистные станции должны будут стоять либо вдоль реки, либо под землей: мы еще не провели надлежащие топографические измерения, но это следующее в списке дел.

— Вовлечем гражданских? — спросил Изуна, не поворачиваясь спиной к Тобираме, пока они надевали сандалии и выходили на морось.

— Я честно собирался предложить это клану Хьюга в качестве контракта, — признался Мадара, — но если ты думаешь, что гражданские справятся с этим лучше?..

Изуна издал задумчивый звук. Тобирама не знал, что у Учих были существенные отношения с Хьюга, которые жили в дальней части Страны Огня и были склонны держаться очень замкнуто. Да, существовал тот давний альянс, но это просто могло быть солидарностью кланов с додзюцу. Хьюга не брали миссии за пределами своего куска земли и очень плохо воспринимали шиноби, которые пытались выполнять миссии на их территории. Что Сенджу регулярно испытывали на себе: Хьюга даже не нравились шиноби, проходящие через их земли, что было неловко, когда Узушио находилась недалеко от берега дальнего края их земель. Это был большой крюк, так что Сенджу обычно не заморачивались.

— Нам лучше будет спросить, есть ли у них кто-то с опытом в топографии, — в конце концов сказал Изуна, — ведь таким образом они смогут предложить нам этого человека, а если нет, то их гордость не будет ранена тем, что мы укажем на их недостаток. Однако у них должен быть кто-то: их территория намного более подвержена землетрясениям, чем наша.

— Интересно, можно ли перепрофилировать то дзюцу с каменными столбами, чтобы просто поднимать секции местной геологии, а не прессовать их? — задумчиво сказал Мадара, быстро шагая к большой группе других Учих, многие из которых несли лопаты, кирки, пилы и веревки вдобавок к обычным вездесущим сумкам. Это была странная группа: три седеющих мужчины и две дюжины подростков, а также, может, восемь мужчин и женщин от двадцати пяти до тридцати. — Это все?

— Тсунэ пошлет к нам несколько детей с бенто около полудня, и Девятипалый Нака осматривает балки, но по сути у нас достаточно всего, чтобы построить оба бюро, если вы не решите дважды воссоздать главный дом клана, Мадара-сама, — крикнул знакомый мужчина.

— Вы говорите так, как будто это я буду принимать это решение, — парировал Мадара, что вызвало смех.

— Приятно видеть, что ты уважаешь старших, Мадара-кун! — поддразнил седой, но очень бодрый мужчина.

— Я знаю, в какой области у меня навыки, Ишихара-сенсей, и они не в строительстве, — не менее тепло ответил Мадара. — А теперь идемте: у нас много дел, и чем скорее мы их выполним, тем скорее я смогу снова начать посылать людей на миссии.

От младших представителей толпы послышалось ликование, и Учихи вместе повернулись к воротам селения, разделившись на группы по четыре и пять человек, взвалили на себя инструменты и направились к месту строительства. Тобирама последовал за ними и обнаружил себя в группе с Изуной, смутно знакомым молодым человеком, чья чакра чувствовалась скорее более пернатой, чем у других присутствующих Учих, девочкой-подростком с буйными волосами, которые мягкими шипами торчали на затылке, и мужчиной среднего возраста с седыми висками, глубокими морщинами и общей аурой абсолютного спокойствия.

— Здравствуйте, Сенджу-сан! — воскликнула девочка, и ее голос был радостным, а взгляд — острым. — Я Хидэо! Кита-сама моя двоюродная сестра. Это Хиути-сан, он присматривает за ястребами Мадары-сама, и Хидзири-сэмпай, младший брат Хикаку-сама. Вы уже знаете Изуну-сама.

— Не надо ко мне так официально, Хидэ-чан, мы все здесь воины, — сказал Изуна многострадальным тоном человека, который уже много раз этого просил.

— Ладно, тогда Изуна-нии, — уступила Хидэо (но это имя вообще-то было мужским, но Изуна назвал ее Хидэ-чан, так что, может быть, это была очередная традиция Учих, с которой он столкнулся). — Как вы хотите, чтобы вас называли, Сенджу-сан? Раз мы наверняка будем работать с кучей других Сенджу-санов?

— Можно Тобирама-сан, Хидэо-сан.

Он будет использовать то имя, которым она представилась.

Хидэо скривилась:

— Хидэо-кун, пожалуйста, и на «ты».

— Тогда Хидэо-кун, — Тобирама замялся. — Изуна назвал тебя «Хидэ-чан»?

— Да, он это сделал, — мрачно сказала Хидэо, когда они вышли из ворот селения и набрали скорость, — но это потому что я назвала его «Изуна-сама» первой, и он ненавидит, когда мы во Внешней Страже так его называем, даже для официального представления. Я воин, так что я Хидэо-кун для всех моих сэмпаев, даже если моя мама все еще зовет меня «Хидэ-чан».

— Значит, все воины используют мужские имена, — догадался Тобирама. Это явно было одной из причин, по которой воины клана Учиха также одевались настолько похоже друг на друга, насколько это возможно, и прятали очевидные различия между полами.

— Так безопаснее в поле, — коротко сказал Хидзири. — Это не поле, — добавил он, взглянув на Хидэо, — однако тебе все равно стоит практиковаться.

— Это из-за моей рубашки?

— Ты не надела правильную нижнюю рубашку.

— Для нее слишком жарко, сэмпай!

— Тогда лучше регулируй свою чакру, — сказал Хидзири без сочувствия, а затем вздохнул. — Когда мы прибудем, задержись и попроси Канмури показать тебе, как использовать летнюю одежду, чтобы скрывать фигуру, а затем оденься должным образом, — он сделал паузу. — И понизь голос.

— Вот так? — ее голос упал на полрегистра.

— Лучше. С твоими волосами все в порядке, — добавил Хидзири, — но, может быть, подумай о татуировке, когда тебе исполнится шестнадцать.

— Спасибо, Хидзири-сэмпай!

У Тобирамы было чувство, что он что-то пропустил: что в том, что ей сказали сделать татуировку, заслуживало вспышки удовольствия у Хидэо? Ему надо будет спросить позже.

— Ты можешь спросить сейчас, — сказал Изуна, заставив Тобираму дернуться: судя по всему, его регулярный противник действительно знал его слишком хорошо для его спокойствия, даже вне поля боя.

— Каково значение татуировок?

Татуировки на лице не были распространенным выбором украшения для женщин, не считая общих для полов клановых отметок, как у Инузука.

— Как правило, они демонстрируют преданность определенному ками или призыв его или ее защиты, — сухо сказал Изуна. — В частности, женщинам во Внешней Страже, чья внешность отличается от стандартной клановой, худощавой с четкими чертами, рекомендуется делать татуировки на лице, чтобы враги смотрели на узоры, а не на изгибы тела.

Значит, то, Хидзири сказал Хидэо подумать о татуировке, подразумевало то, что она слишком симпатичная, чтобы сойти за мужчину, что действительно было чем-то, что девочка-подросток может посчитать комплиментом. А также…

— А Кита-сан считается стандартной в этом плане?

У жены Мадары была классическая худощавая фигура, хотя и слегка более угловатое лицо, чем считается традиционно красивым.

Все в группе фыркнули.

— Может быть, на первый взгляд, — очень сухо признал Хидзири, — и я знаю, что Таджима-сама успешно выдавал ее за мальчика на множестве экспедиций по фуиндзюцу, когда она была младше. Но это остается верным, только пока она подкладывает ткань на талию и не улыбается.

— Да, мужчины так не улыбаются, — мрачно согласился Изуна. — Никоим образом, как может она.

— Это как?

Тобирама несколько раз видел, как Кита улыбается, и в выражении ее лица не было чего-то особенно необычного. Ни разу, честно говоря.

— Кита-сама, — окончательным тоном ответил Хиути-сан, — улыбается как тигр.

Это наблюдение решительно закончило разговор. Тобирама провел остаток (признаться, короткого) путешествия в глубоких раздумьях.

* * *

Теперь весь клан знал о том, что она беременна (Кита подозревала Сакурадзиму: Ёко и слова никому не скажет кроме Ёри без разрешения, а Ёри тоже не будет распространять информацию), вот почему в данный момент Кита принимала в гостях бабушку, Охабари-оба и Наэбу, которая была скольки-то юродной сестрой со стороны папы и племянницей тети Никко, сенсея Текари в ковке сюрикенов.

Ну, технически она принимала их в гостях. Что на самом деле происходило, так это то, что она проходила ускоренный курс по «Ожиданиям по поводу беременности члена клана Учиха» теперь, когда Тоши и Азами наконец-то решили, что она не исчезнет, если они пойдут поиграют в саду несколько часов.

— Всего лишь два месяца, Кита-чан? И ты уже сказала мужу?

Кита пристально посмотрела на бабушку:

— Мы принимаем у себя Тобираму-сана, который хорошо известен за свои выдающиеся навыки сенсорства: я предпочла проинформировать мужа в то время и тем способом, которые я сама выбрала, баа-сан.

Бабушка фыркнула, но сменила тон на что-то менее неодобрительное:

— Ну, так как ты в данный момент в тяжести, и твой муж об этом знает, существуют определенные ожидания, Кита-чан.

— В доме остались маленький футон, миниатюрные одеяла и складные ширмы, принадлежащие роду Аматерасу, и от тебя ожидается, что ты будешь их использовать, Кита-чан, — мягко продолжила Охабари-оба, улыбаясь поверх чашки чая, — а также куклы для Праздника девочек, если у тебя будет дочь, и шлемы и куклы Кинтаро, если у тебя будет сын.

У Киты никогда не было декоративных кукол, которые традиционно выставлялись на Праздник девочек: ее семья не была достаточно богатой для этого. У них были симпатичные бумажные куклы с изысканными, как будто кружевными цветными одеждами, которые имитировали кимоно с узорами: мама держала их на дне своей шкатулки с драгоценностями. У нее были простые деревянные куклы для игр, которые она оставила младшим сестрам, когда ее обручили с Мадарой.

— Все эти вещи здесь на чердаке, Охабари-оба?

Она уже ходила на чердак, но у нее никогда фактически не было времени или желания, чтобы копаться во всем этом. Когда Таджима-сама был жив, это казалось неразумным, а после его смерти она была неумолимо занята своими девочками.

— Да, вот почему мы здесь: просмотреть все, чтобы ты знала, где что находится и что нужно для чего, и для того, чтобы мы могли переложить некоторые вещи вниз в детскую рядом с твоей спальней, перенести футон Тоши и Азами в другую спальню к Бентен и помочь тебе подготовиться к некоторым изменениям, с которыми ты можешь столкнуться, когда в тебе растет ребенок.

— Это неловко, и странно, и чудесно, и ужасно одновременно, — сухо сказала Наэба, — и это по-разному каждый раз, так что к этому нельзя на самом деле привыкнуть. Все, что ты можешь делать, так это надеяться, что, когда ты возьмешь своего ребенка на руки, ты почувствуешь, что это того стоило, — она иронично улыбнулась. — И все еще будешь чувствовать, что это того стоило, после шести месяцев без сна, но учитывая то, что ты воспитывала твоих близняшек с рождения, я уверена, что ты отлично знаешь эту часть.

У Наэбы было два малыша, оба мальчика, и между ними была разница чуть больше, чем год.

— О да, — согласилась Кита, и обе другие женщины фыркнули.

— Итак, давай начнем с того, что на чердаке, — сказала Охабари-оба, поднимаясь на ноги, — и как только мы проверим все там, ты можешь решить, что хочешь использовать, а что ты хочешь заказать новое. О да, Кита-чан, — тепло сказала она в ответ на, судя по всему, видимое удивление Киты. — Сейчас клан очень богат благодаря твоим усилиям, и все захотят дарить подарки тебе и нашему новому наследнику или наследнице. Заказывать такие вещи — часть лидерства: ты должна предоставлять возможности, чтобы можно было надлежащим образом выразить щедрость и благодарность.

— Давайте сначала посмотрим, что там, — уклончиво сказала Кита. — И, вы можете рассказать мне больше историй? О том, когда Мадара и Изуна были маленькими?

Охабари-оба улыбнулась шире:

— О, я буду очень рада, Кита-чан. Я была очень небрежна в том, чтобы ими делиться, не так ли?

— У меня есть истории о Минами, которые я также могу тебе рассказать, Кита-чан, — мягко сказала бабушка. — О том, когда твоя каа-сан была маленькой девочкой и когда она ждала тебя.

— Я с удовольствием их послушаю, баа-сан, — тихо сказала Кита, сглотнув внезапный комок в горле.

— Ну, я не очень хорошо ладила с моей собственной матерью, когда была молодой женщиной, так как не была заинтересована в семейном ремесле, несмотря на то, что я ее первенец, и я обратилась к ее свекрови за уроками по ткачеству, но именно моя малышка Минами помирила нас, — тихо сказала бабушка, когда Охабари-оба и Наэба тактично направились на чердак без них. — Моей девочке было всего лишь три, но она посмотрела на вышивку моей мамы и потребовала, чтобы ее этому научили. Окаа-сан научила моих младших сестер делать принты, красить и шить, но ни у кого из них не было интереса или терпения для разведения шелка и создания плащей с композициями рисунков. Однако мой первенец, моя маленькая Минами, она очаровала мою надменную окаа-сан своим рвением и целеустремленностью. Кита-чан, твоя мама ни разу не показывала ни малейшего интереса ни к чему другому, не считая твоего отца, конечно: обучение ее даже базовому ткацкому переплетению было ужасно тяжелым, и она всегда ненавидела готовить, даже несмотря на то, что она всегда была сносна в этом. Но ее плащи… о, как она любила делать эти плащи.

Бабушка тряхнула головой:

— Когда она была беременна, она говорила, что хочет мальчика, сына, чтобы тот последовал по следам своего отца, но когда родилась ты, она призналась мне, что на самом деле, втайне, она хотела дочь, которую она может научить шить. И у нее родилась ты, Кита-чан. Ты так стремилась научиться и была такой целеустремленной! Ты принесла ей так много радости. Ты превзошла ее своими дизайнами и чувством цвета, и Минами не могла гордиться тобой больше: она хвасталась тобой, Кита-чан. Она ужасно хвасталась перед всеми моими сестрами и племянницами, которые всегда возмущались, что она стала преемницей моей окаа-сан, говоря, что ее Кита-чан — это все, чего бы хотела ее обаа-сан. И ты и есть это все и больше, Кита-чан. Если бы она все еще была жива, когда Таджима-сама потребовал тебя для своего сына, окаа-сан никогда и никому не позволила бы это забыть.

Кита уткнулась лицом в платок и шмыгнула носом. Она не помнила, что когда-либо встречала мать бабушки, но мама рассказывала ей, что прабабушка держала ее, когда она была младенцем, и была счастлива иметь правнучку.

Знание того, что, несмотря на то, что мама души не чаяла в Дзонене и Текари, она действительно хотела дочь, хотела ее, разбивало и исцеляло что-то в ее сердце.

— Моя окаа-сан перестала шить плащи к тому времени, как ты родилась, артрит в ее пальцах сделал держание иглы невозможным, но она всегда просматривала все работы Минами и находила каждый поставленный не там стежок! О, это так злило твою каа-сан! Но затем моя маленькая девочка представила ей тебя, и окаа-сан назвала тебя шедевром. Сказала Минами, что ты самая красивая работа, которую она когда-либо сделает, с твоими пальцами и запястьями вышивальшицы, — бабушка обернула руку вокруг плеч Киты, притянув ее ближе. — И она была права, знаешь? Ты прекрасна, внучка. Множество творений твоих рук принесли радость и силу нашему клану и сделали честь нашему роду, — она хохотнула. — И у тебя также полная клановая внешность: Учиха в каждом сантиметре. Неудивительно, что этот бледный Сенджу так тобой увлечен.

— Баа-сан!

— Он наблюдает за тобой, Кита-чан, — строго сказала баа-сан. — Я знаю, что ты это заметила: ты внимательная девочка. Помни об этом: я не единственная, кто это увидел. Новый мальчик Мидзухамэ ворчал об этом, и я уверена, что Мадара-сама тоже обращает внимание.

— Мой муж, — холодно сказала Кита, — доверяет моему сердцу, силе и суждениям. У него планы на Сенджу, и этот мирный договор — едва ли начало того, что мы хотим построить.

Она не потерпит того, что ее верность подвергают сомнениям!

Бабушка оглядела ее.

— Ну, я не буду совать нос в то, о чем тебя попросил твой муж, Кита-чан, но помни, что сейчас у тебя есть ребенок, к которому надо готовиться, — уступила она. — Мир начинает ощущаться по-другому, как только ты начинаешь воспитывать в нем ребенка.

Ките не удалось сказать, что она воспитывала детей уже почти десять лет с тех пор, как взяла к себе Бентен, или напомнить бабушке, что она удочерила близняшек, когда они еще были мокрыми и кровавыми — Охабари-оба и Наэба спустились с чердака с коробками и свертками, и остаток утра ушел на менее эмоционально напряженные моменты.

* * *

В последние года клан Учиха не строил много новых домов: большая часть работы заключалась в поддержании их существующих домов, чтобы, когда все младшие дети вырастут, у них будет место жить отдельно со своими собственными мастерскими и фермами. Признание Сакурадзимы взрослой вызвало много волнений, потому что как у взрослой и главы ранее мифического рода у нее не было надлежащей резиденции, в которую можно было бы переехать. Это привело к тому, что несколько амбаров переместили, фермерский дом снесли, и склад передислоцировали, чтобы можно было построить надлежаще хороший дом недалеко от главного дома клана со всеми другими домами глав родов. Сахоро еще не был взрослым, так что являлся главой своего рода только технически, и у него не было отведенной резиденции.

Это будет через несколько лет.

Сакурадзима не получила настолько большого права голоса о своем доме, насколько, возможно, ей бы хотелось, на что она ответила тем, что взяла восемь детей и их сиделку в вышеупомянутую очень большую новую резиденцию. Формально, чтобы поддерживать дом для нее в хорошем состоянии, учитывая то, что строительство было закончено прямо перед тем, как она должна была уехать на переговоры по поводу мирного договора, но на самом деле, чтобы досадить всем старейшинам и высокопоставленным членам клана, которым не нравится идея того, что шесть сирот без рода, два из них незаконнорожденные, будут жить в таком прекрасном доме.

Не говоря уже о том, что у Каору, женщины, которая о них заботилась, было еще два собственных ребенка, она никогда не выходила замуж и, следовательно, обладала достаточно сомнительной репутацией. Особенно когда один из ее детей был внеклановой расцветки. То, что Каору участвовала в переговорах с черным рынком Страны Огня (члены которого обычно не хотели видеть воинов клана Учиха у себя на крыльце и определенно не будут писать им), к сожалению, здесь не помогало.

Мадара тайно апплодировал Сакурадзиме за ее хорошо исполненный план и демонстрацию автономии, но фактически он мог бы прожить без жалоб: он специально позволил ей стать эмансипированной, чтобы дать понять, что он не отвечает за ее решения и выборы. Если это не относилось к ее действиям на поле боя, это не было его проблемой!

Однако с точки зрения практики, то, что большинство его воинов слонялись по селению и все больше скучали в последний месяц, означало, что большинство из них хотели быть вовлеченными в строительство нового бюро миссий, несмотря на неотвратимость работы плечом к плечу с Сенджу, которых они в последний раз видели на другой стороне поля боя. Следовательно, у Мадары было много волонтеров. Он в основном взял младших, так как в селении было достаточно много работы, которая требовала более опытных рук, и те из его воинов, кто были родителями, заслуживали времени со своими детьми.

У клана также было достаточно строительных материалов: зонтичные сумки Киты давали Учихам практически неограниченное пространство для хранения, так что должным образом высушенные балки можно было просто упаковывать сотнями и хранить там, оставляя место для просушки большего количества балок на улице. Дерево хорошо продавалось, так что его отец приказал тем членам клана, которые ходили за древесиной на уголь, иногда срубать целые деревья, а не просто спиливать ветки тут и там. В результате у Учих был солидный запас столбов, досок и балок как для починок, так и для новых построек, так что им не придется строить с невыдержанной древесиной.

Мадара видел, как невыдержанные доски из свежесрубленного дерева искажаются и искривляются: он понятия не имел, как Хаширама мог вырастить дом, и этого не происходило через год или два. Дома что, были из живой древесины? Если так, что их питало, если у них не было листьев? Почему они не пытались вырастить листья? В конце концов, дерево — это дерево: все старые поля боя его друга сейчас были непроходимыми зарослями, даже если в начале они были по большей части голым деревом и грязью.

Намеренная строительная площадка не выглядела ничем особенным: просто массивные деревья, перемежающиеся кустами и бамбуком, с разнообразными цветущими растениями вдоль берега реки. Однако это место было правильным: это было именно той точкой на карте, на которую он с Хаширамой решили поставить бюро обработки миссий их кланов, по обеим сторонам от еще не существующей дороги, ведущей на юг через реку к ближайшим гражданским деревням.

— Камуи, разложи маркеры, как я тебе показывал, — приказал Мадара. Вышеупомянутый лидер отряда вытащила мотки крашеного желтого шнура из своей зонтичной сумки и набросила гендзюцу на территорию, чтобы остальные члены ее временного отряда могли воткнуть бамбуковые колышки и завязать между ними шнур. Как правило они не заморачивались веревкой, но Сенджу наверняка будут дергаными от перспективы работать под тремя разными пересекающимися гендзюцу, как обычно делали Учихи (это так упрощало процесс укладывания всего ровно), так что вперед с гражданскими методами. По крайней мере, сегодня.

— Атаго, Минео, уберите все деревья, которые входят в рамки. Энива, реши, какие ветки мы оставим на уголь, а какие пойдут на внешний каркас. Ракко, Сатоши, пока что вы оба с Энивой. — В клановых документах имена Минео и Сатоши были указаны как Минэми и Сатоми, но так подчеркивать пол на поле боя правда было небезопасно. — Изуна, со мной.

Изуна и его очень разношерстный отряд (Хидзири, Хидэо-кун, которая еще не видела поля боя, сокольничий Хиути, который ушел в отставку из Внешней Стражи через пару лет после рождения Мадары, и Сенджу Тобирама) подошли, чтобы присоединиться к нему, когда все вокруг них активно приступили к работе, сбрасывая плащи и раскладывая инструменты у деревьев за границами желтого шнура.

— Тогда что будем делать мы, нии-сан? — спросил Изуна, чуть отстав, и осторожно расположился так, чтобы Тобирама никогда не покидал его поле зрения. Сенджу посмотрел через плечо на отряды Атако и Минео, который находились между деревьев и уже секциями пилили нижние ветки, чтобы отряды Ракко, Сатоши и Энивы могли пройти для обрезки, убирания листвы и сортировки стволов по ширине и типу. У разной древесины была разная текстура, что делало их подходящими для разных вещей: никто не будет использовать сосну для строительства, когда сосновый уголь такой ценный.

— Мы измеряем эту секцию реки для моста: будет проще, чтобы гонцы приходили к этому месту, чем в селения наших кланов, а затем приносили запросы сюда для сортировки, — энергично сказал Мадара. — Здания будут далеко от реки, чтобы защитить их от наводнений, но нам надо посмотреть, какая земля, и решить, насколько далеко от берега поставить столбы.

Технически у Учих был мост, но на самом деле это был переносной пол, который они устанавливали на пару лодок в определенной точке у берега реки, когда это было необходимо. Безопасно, дешево и легко заменимо.

— Как можно измерить реку? — с любопытством спросил Тобирама.

— Обычный способ — это использовать палки на регулярных интервалах, чтобы отследить глубину, затем применить лезвия или дзюцу, чтобы понять, насколько глубоко уходит глина, прежде чем мы достигнем коренных пород, — коротко ответил Изуна, — но так как ты здесь, ты можешь просто немного поднять реку из русла, так что мы можем измерить ее с помощью шарингана.

— Почему вы не можете… конечно, вода преломляет свет, — пробормотал Тобирама.

— Немного сложно это компенсировать, — легким тоном согласился Мадара. — Особенно с движущейся водой в реке, а не в пруду, а еще надо учитывать донные отложения.

Но в действительности дело было скорее в том, что течения и узоры переплетающихся потоков ужасно отвлекали.

Одно движение чакры (несколько других членов клана остановились и повернулись в их сторону), и часть реки, ближайшая к маркерам, которые выставил отряд Камуи, и доходящая до места довольно далеко вниз по течению, поднялась вверх в изогнутую арку над их головами.

— Вот так?

— Идеально, — признательно сказал Мадара, активировав шаринган и быстро подойдя прямо к берегу реки, медленно поворачивая голову, чтобы воспринять все детали, пока Изуна рванул к дальнему краю, чтобы сделать то же самое.

— Отлично, — согласился его брат, мгновенно сложил печать для модифицированного дзюцу эхолокации и приложил руки к земле, а затем выудил еще несколько бамбуковых колышков из своей сумки. — Хидэо, установи доску для эскизов, — приказал он, когда перед ним с мерцанием возникло действующее по области гендзюцу, демонстрирующее секцию коренных пород, раскрытых дзюцу, и их глубину под глиной.

За Мадарой послышалось шуршание и клацанье, когда Хидэо встала на колени на влажные листья с переносным столиком:

— Готово!

Изуна спустился вниз по течению, ставя колышки на регулярных интервалах, применяя эхолокационное дзюцу и добавляя информацию в гендзюцу, пока шел, и топография земли под глиной становилась все более видимой.

— Обычно мы оставляем гендзюцу, — пояснил Мадара для Тобирамы, который держал реку, как будто это не стоило ему никаких усилий, — но я сомневаюсь, что твоим соклановцам будет комфортно так работать.

— Не в этот раз, возможно, — согласился Тобирама, — но несколько демонстраций, чтобы они могли привыкнуть к этой идее, могут быть кстати? Это очень практично и, судя по всему, делает измерение и проверку намного менее сложными.

— Готово, Изуна-нии! — прощебетала Хидэо. Затем Изуна зашел на середину всего лишь слегка влажного русла и присел, потом сделал выверенный шаг вперед и снова присел, слегка поскользнувшись на участке водорослей.

— Что он делает? — спросил Тобирама, немного озадаченный.

— Он запоминает топографию: как меняется наклон русла, — объяснил Мадара. Эта техника в основном использовалась для запоминания топографий долин и каньонов для эффективных ловушек-гендзюцу, расположенных в шахматном порядке, и выбора мест для засады, но у нее также были и мирные применения.

Изуна снова вернулся к своему первому колышку, покинул русло реки, встав на берег, где стояли все остальные, и воткнул последний колышек напротив первого:

— Вот, теперь можешь вернуть реку на место.

Тобирама сделал это (очень плавно, ни одна капля не пролилась и ни одна рыба не была потеряна), а затем повернулся, чтобы понаблюдать за тем, как Хидэо аккуратно чертила последовательность топографии реки, и ее шаринган крутился в точно таком же медленном темпе, как у Изуны.

— Это не настолько детализировано, насколько я могу видеть в голове, сэмпай, — пожаловалась она, разворачивая новую часть свитка для топографии русла у берега реки.

— Это просто ориентир, Хидэо-кун. Мы будем использовать гендзюцу-макет, когда будем фактически ставить столбы, — спокойно сказал Изуна. — Ты пишешь это на случай возможных починок или замен моста, чтобы не пришлось снова проводить топографические измерения, и тот, кто будет проводить замену, будет знать, какими мы воспользовались методами.

Изуна сделал схему коренных пород также этой стороны реки (Хидэо скопировала ее), а затем пришло время споров, какого типа поставить мост и как долго это займет.

— Один арочный мост будет крепче и более элегантным.

— Возможно, но река достаточно широка и берега не очень высокие, даже если русло достаточно глубокое — плоский мост на сваях более практичен.

— Тогда нам придется заменять сваи!

— Ну, либо это, либо поднять берега, и это тоже не особо практично, не так ли?

— Вы можете показать мне гендзюцу-макет, пожалуйста? — прервал Тобирама.

Изуна поднял одну бровь:

— Ты хочешь, чтобы я наложил на тебя гендзюцу, Сенджу?

Тобирама фыркнул.

— Я знаю значительно больше о воде, чем любой из вас, — язвительно сказал он, — и я бы хотел увидеть, с чем нам придется работать.

— Нам? — потребовал ответа Изуна.

— Да, Изуна-сан. Нам, — Тобирама сложил руки на груди. — Если тебя не затруднит.

Шаринган Изуны коротко прокрутился — Тобирама замер, нахмурив брови.

— Если прорезать коренные породы здесь, — сказал он, указав на секцию рядом с берегом на парящем иллюзорном макете между ними, — и использовать камень, чтобы поднять топографию там, — он указал на секцию берега напротив того, где они стояли, — тогда стороны будут соответствовать и можно будет поставить подходящие каменные столбы, чтобы поддерживать арку между ними.

— Ха, видишь, даже он думает, что арочный мост будет лучше, — победно сказал Изуна.

— Широкая пологая арка также подойдет для повозок и телег, так что гражданские смогут поставлять товары в будущую деревню, — продолжил Тобирама. — Течение реки достаточно сильное, и в русле очень мало ила поверх коренных пород, так что надо будет либо погрузить сваи в коренные породы, либо поднять каменные столбы, и ни то, ни другое не особо практично, — он сделал паузу. — Возможно, было бы разумно принести дополнительный камень, поднять мост немного выше на случай весенних половодий.

Мадара задумался об этом, и Изуна нахмурился, глядя на макет, добавив слой, чтобы смоделировать предложение Мадары, и неохотно подправив его по инструкциям Сенджу.

— Скалы из другого камня, чем то, что у нас под ногами, не так ли?

— Да, — мгновенно ответил Изуна. — Скалы из песчаника — то, что у нас под ногами, более плотно.

— Водоупорно, — рассеянно поправил его Тобирама. — Коренные породы — это в основном водоупорный слой, вот почему река течет поверх него, а не уходит в него. Песчаник более пористый. Я подозреваю, что то, что под нами, — это скорее метаморфические породы, учитывая то, что по Стране Огня разбросаны природные горячие источники.

— Значит, нам надо вырезать камень из другого места для фундамента нашего моста, — подвел итог Мадара. Камень не был чем-то, что он когда-либо изучал, хотя это явно возникало в исследованиях Тобирамы по теме того, как ведет себя его собственная стихия. — Скорее всего, из холмов на востоке или севере отсюда: они не из песчаника.

Песчаник на самом деле был достаточно необычным для этой части Страны Огня, так что было немного странно, что здесь, в этой глуши, стояли эти массивные скалы.

— Что-то, чем можно заняться в другой день, — спокойно сказал Хиути. — Мы можем поставить пешеходный мост чуть правее или левее того, где будет полноценный мост.

— Анидзя может его вырастить, — предложил Тобирама, когда Изуна разбил иллюзию.

— Кстати об этом, когда должны прибыть Сенджу? — спросил Изуна. — Такими темпами мы закончим до того, как они появятся.

И действительно, от трех деревьев в отмеченной секции остались только голые стволы, и двух воинов уже послали обратно в селение с сумками, полными маленьких бревнышек на уголь. Однако оставалось все еще много работы, прежде чем они смогут начать рыть фундамент.

— Это полностью зависит от того, кто получил сообщение, что этот человек делал в это время и чем клан занимался в последнюю неделю, — коротко ответил Тобирама. — Очевидно, связались не с анидзя, иначе он уже был бы здесь с половиной клана.

— Я направил сообщение Токе-сан, — сказал Хидзири, в первый раз подав голос.

— В этом случае, она наверняка удостоверивается в том, что всем, кого она приведет, лично комфортно работать плечом к плечу с Учихами, и ни у кого нет более неотложных дел, — продолжил Тобирама, — что требует времени. Она также может пытаться убедить Хашираму, что в его присутствии еще нет необходимости.

— Во имя семи богов счастья, я надеюсь, что он не появится, — поморщившись, пробормотал Изуна. — Я не хочу, чтобы люди в панике попадали с деревьев.

Что вполне могло произойти с некоторыми подростками: по клану ходило определенно достаточное количество страшилок о Хашираме, что нахождение на дереве в его непосредственной близости сделало бы параноиком почти кого угодно. Были истории и о Тобираме, но сложно было иррационально бояться кого-то после того, как ты видел этого человека сидящим на чаепитии у ребенка между куклой и подушкой с мордой кота, серьезно делающим комплименты речной гальке, заменяющей сладости.

Была надежда, что должным образом безобидное представление Хаширамы поможет соклановцам Мадары меньше бояться, но безобидность была маловероятной, когда ты рубишь деревья.

— Я могу написать записку? — предложил Тобирама, и его чакру окрасило опасение. — В конце концов, мы сейчас не совсем строим, не так ли? Просто расчищаем землю.

Все присутствующие уловили намек (задержать прибытие Хаширамы, пока все мешающие деревья не будут повалены, чтобы никто с них не упал), Тобираме передали узкую полоску бумаги, и Хидзири призвал ворона, который, после того как его подкупили отполированным сюрикеном, позволил обернуть бумагу вокруг своей ноги, прежде чем полететь по направлению к селению Сенджу.

— Ну, в свете того, что у нас, надеюсь, скоро появится больше рабочей силы, — сказал Мадара, когда ворон исчез из виду над кронами деревьев, — нам, наверное, стоит начать валить ободранные деревья.

Что означало аккуратно выжигать корни и бросать их по заранее выбранному направлению, чтобы их можно было разрезать на части и унести: такой способ не давал им слишком сильное потревожить лесную подстилку или оставить неловкие пни по всей территории.

— В такие дни я рад, что скопировал несколько дзюцу стихии ветра, — заметил Изуна, оглядывая возвышающийся ствол снизу доверху. — Иначе это действительно заняло бы вечность.

Мадара был вынужден согласиться: несмотря на свою цену, шаринган делал жизнь намного более легкой в столь многих отношениях.

* * *

Тока прибыла с шестью вассалами и пятнадцатью вооруженными Сенджу как раз вовремя, чтобы увидеть, как упало последнее дерево. Вся группа ждала на дальнем берегу реку и смотрела круглыми глазами, как Изуна и Мадара терпеливо позволяли помыкать собой менее высокопоставленным воинам, которые внимательно осматривали текстуру древесины и указывали на разные вещи, которые Тобирама не мог видеть, но он предполагал, что они относятся к гендзюцу, которое они плели между собой над Изуной и Мадарой, которые затем использовали ветряные дзюцу (и Тобирама понятия не имел, что кто-то из них знает ветряные дзюцу, но они явно скопировали несколько у кого-то), чтобы аккуратно нарезать массивный ствол на более удобные куски.

Затем эти куски клали в эти плоские сумки с печатями, которые выглядели абсолютно абсурдными, но работали, несмотря на то, что шли против всего, что Тобирама когда-либо учил о фуиндзюцу. Ему надо было организовать встречу с Мито, чтобы она могла навестить клан Учиха и они оба могли поговорить с Китой о ее стиле фуиндзюцу.

Тока пересекла реку одна, пока доски все еще паковали. Изуна проигнорировал ее, но Мадара развернулся и вежливо поклонился в приветствии:

— Сенджу Тока-сан.

— Учиха Мадара-сама, — ответила Тока, поклонившись в ответ. — Как Сенджу могут помочь в этом строительном проекте? — она махнула рукой, немного убавив формальность — Я понятия не имею что вы делаете или как, но я привела некоторых из наших вассалов, которые обычно отвечают за жилищное строительство Сенджу, и достаточно воинов, чтобы выполнять тяжелую работу.

— Ишихара-сенсей и Хиути-сан отвечают за фактический процесс строительства, — сказал Мадара, слегка расслабившись перед лицом вежливого и серьезного отношения Токи. — Я здесь для того, чтобы поддерживать порядок и предоставлять чакрозатратные решения для тех проблем, которые могут возникнуть.

— Такие как нарубить дерево на доски за секунды? — поинтересовалась Тока немного дразнящим тоном.

Мадара слегка улыбнулся:

— Верно.

Тока улыбнулась в ответ более острой улыбкой.

— Ну что же, тогда я тоже распоряжусь помочь, — он развернулась. — Такаши, иди сюда. Ты можешь поговорить о строительстве и планировке с?..

Мадара указал в сторону расчищенной территории рукоятью меча, с помощью которого он разрубал деревья — вассал среднего возраста в темно-зеленой рабочей одежде осторожно перешел через реку, слегка соскользнув по течению, но без происшествий добравшись до ближайшего дерева.

— Ишихара-сенсей — пожилой мужчина в черном, — приветливо сказал глава Внешней Стражи клана Учиха, и его чакра была втянута под кожу и приглушена. — Хиути-сан в одежде сокольничьего.

— Спасибо, Учиха-сама, — поблагодарил Такаши, поклонившись, прежде чем быстрым шагом пойти по влажной земле с целеустремленностью, которая только частично скрывала его тревогу.

— Камуи!

Тобирама не дернулся, когда вышеупомянутая Учиха скакнула через всю расчищенную территорию в один прыжок, приземлившись на одно колено рядом со своим главой клана.

— Вы звали, Мадара-сама?

— Камуи, это Сенджу Тока, — воительница поднялась на ноги и с осторожным интересом осмотрела двоюродную сестру Тобирамы. — Тока-сан, моя троюродная сестра и старший лейтенант Учиха Камуи. Сестра по матери, — уточнил Мадара, когда Тобирама тоже потратил секунду, чтобы сравнить их внешность. Была слабая схожесть, но опять же, Мадара выглядел как более-менее все Учихи, которых на данный момент встречал Тобирама. — Камуи, пожалуйста, сотрудничай с Токой-сан и должным образом размести ее соклановцев.

— Так точно, кузен, — сказала Камуи, и ее внезапная широкая усмешка искривила татуировку, которая шла через переносицу и спускалась по обеим щекам почти до шеи, и символы были похожи на те, которые Тобирама видел на старых храмовых артефактах, и они были абсолютно непостижимы. — Как дела у Хикаку, Тока-сан?

— Двое моих младших двоюродных братьев заявились к нему на завтрак, чтобы спросить его об огненных дзюцу, — дружелюбно сказала Тока, махнув остальным членам группы Сенджу, стоящим через реку — двух вассалов пришлось нести. — Когда их мать разыскала их, чтобы наругать, он учил их базовым упражнениям по стихии.

— Да, это наш Хикаку-тайчо, — согласилась Камуи, ее плечи расслабились, и она почесала шею. — Хорошо ладит с ребятами. Кстати об этом, — она взглянула на собравшихся Сенджу, все из которых были старшего подросткового возраста или чуть около двадцати, — никакого грубого обращения с нашими ребятами: Мадара-сама и пальцем к вам не прикоснется, но он закроет глаза, если я скручу вас проволокой и подвешу вверх ногами на дерево, чтобы вы остыли.

— Я ничего не слышал, — сухо сказал Мадара, убрав меч в ножны и демонстративно развернувшись к ним спиной, прежде чем быстро подойти к Изуне, который, кажется, был в разгаре обсуждения с Хиути и снова накладывал гендзюцу.

— Эй, Тоби, — сказала Тока, подойдя к нему и коротко приобняв его за плечи одной рукой. — Все хорошо?

— Тока, — он скучал по ней. Три недели с Учихами, едва ли две недели дома с беспокойством о собственных ошибках и о твердолобости брата, за чем последовал месяц переговоров по поводу мирного договора, а теперь еще семь месяцев, прежде чем он снова сможет видеть ее каждый день. — Приемлемо.

Тока кивнула, услышав все вещи, которые он не говорил, а затем повернулась обратно к Камуи, которая с интересом наблюдала за ними. — Что теперь?

Камуи снова усмехнулась, и ее выражение лица было веселым и лукавым:

— Сейчас мы будем рыть траншеи!

— Траншеи? — пожаловался кто-то из группы.

Улыбка Камуи мгновенно изменилась, став угрожающе глумливой ухмылкой:

— О да: траншеи под фундамент, если хотите конкретики. В конце концов, нельзя ожидать, что здание будет стоять без фундамента. Даже Мадара-сама возьмется за лопату.

— Хозоана, заткнись, — спокойно сказала Тока, когда жалобщик снова открыл рот. — Камуи-сан, мы в вашем распоряжении. Полагаю, Хаширама прибудет около полудня.

— Надеюсь, к этому времени мы уже начнем фактически укладывать фундамент, — сказала Камуи со слегка напряженным выражением лица. — Сюда. Мы используем желтый шнур как ориентир того, где что должно быть, но обычно мы делаем это с помощью гендзюцу, так что вам могут мерещиться вещи, пока мы перепроверяем измерения и глубину.

— Гендзюцу очень полезны, — согласился Тобирама, прежде чем кто-то смог выразить протест. — Вам нужен кто-то для поиска камней для фундамента, Камуи-сан?

— Мы принесли их с собой, Тобирама-сан, и я уверена, что мы найдем больше, когда начнем копать, — с улыбкой ответила Камуи. — Людям придется копать по очереди (в противном случае не хватит места), но нам также надо будет убрать глину с пути, чтобы ее можно было смять и вытащить из нее камни для того момента, когда мы начнем делать стены.

Очень грязная работа, требующая от людей снимать сандалии и работать босиком.

— Где я буду наиболее эффективен, Камуи-сан?

Воительница издала задумчивый звук:

— В копании, Тобирама-сан, по крайней мере, для начала. Сюда.

Тобирама последовал за ней, как и Тока и все остальные. За десять минут все в доспехах сняли их (чтобы сохранить их чистыми, помимо всего прочего), и Тобирама пытался придумать способ, как модифицировать базовое земляное дзюцу, чтобы полностью убирать секцию земли, а не просто поднимать или опускать ее. Лопаты и мотыги — это очень хорошо (и они были сделаны из качественной стали, так что были удивительно острыми), но дзюцу могло сделать это за секунды.

Но опять же, суть была не в этом? Он уже мог почувствовать, как атмосфера менялась, когда Сенджу и Учихи, все как один, копали, фыркали, ругались на камни и корни деревьев и покрывались грязью и скользкой глиной. Это было в такой же степени для того, чтобы создать солидарность, как и бюро миссий их соответствующих кланов, и это работало. Изуна стоял по колено в траншее напротив него, Мадара и Тока работали над фундаментом другого здания, и вокруг них оба клана работали бок о бок.

У них был мир. Он ощущался как мышцы, работающие непривычным образом, и немного неловкий вес полной лопаты, пах как пот, глина и утренняя морось, и звучал как тяжелое дыхание и ругань.

Незнакомо, но не неприятно.

* * *

И Тоши, и Азами громко просили разрешения пообедать со своим папой (пожалуйста, мама, они не обедали с ним целую вечность), так что Кита вздохнула, привлекла нескольких воинов, чтобы те несли их на спине, и присоединилась к группе доставляющих бенто на стройплощадку. Шел небольшой дождь, но не настолько сильный, чтобы требовался зонт, так что плащей и шляп будут более чем достаточно, чтобы не промокнуть.

Строго говоря, не требовалось так много людей, чтобы отнести обед вниз по склону (даже с печатями для удержания тепла на коробочках для бенто они спокойно помещались в зонтичные сумки), но сегодня с Мадарой было множество подростков, и все в клане знали, что там также будут Сенджу и, возможно, Хаширама. Так что те взрослые, кто закончил свою работу на утро (или те, кто мог оправдать взятие более длительного перерыва), предложили отнести обеды, которые приготовила Тсунэ, на стройплощадку, а не оставлять это задание тринадцатилетним.

Следовательно, туда шла Кита, Наги и Тоёни несли ее девочек, Ио надел плотные кожаные таби, а не сандалии, чтобы грязь не попала в сочленения его протеза ноги, и с ними также отправились сама Тсунэ и Проворная Нака, которая была старшей сестрой чрезвычайно кошачьего Мару.

Прошло достаточно много времени с тех пор, когда у нее была возможность так поболтать с Тсунэ: из их старой группы подруг в живых остались только они, Киёши и Инеми, и в данный момент Инеми была очень занята своей новорожденной дочерью. Кита скучала по Мисао, с которой было так весело и которая делилась самыми разными историями о детских эскападах Изуны, и по Асами, которая хранила ее секреты, так хорошо готовила и умерла от осложнений после того, как в одиночку сдерживала два отряда Сенджу, защищая одну из медицинских команд Ёри.

— Итак, это ты соблазняешь Тобираму или твой муж?

Ките следовало бы ожидать, что Тсунэ это спросит: она была ужасной сплетницей.

— Никто из нас, Тсунэ: не все крутится вокруг секса. Я думаю, в конце концов Мадара неофициально примет его в семью как еще одного младшего брата.

— Изуна это возненавидит, — задумчиво сказала Тсунэ. — Не могу дождаться.

Кита понятия не имела, что стояло за не совсем враждой Тсунэ и Изуны, и не собиралась спрашивать.

— Изуна имеет полное право быть расстроенным, — спокойно сказала она, — но ему также надо признать, что мы воевали, и убийства другой стороны обычно ожидаемы на войне. Однако мы больше не воюем, так что от нас не ожидается или требуется делать такие вещи. Большинство вовлеченных людей, на самом деле, предпочли бы не убивать другую сторону, но у них не было особого выбора.

Тсунэ издала задумчивый звук:

— Тогда что ты будешь делать, если Тобирама решит соблазнить тебя или твоего мужа?

Кита закатила глаза:

— Он этого не сделает. Он слишком вежливый.

— Но что если он хочет, Кита-чан? Вы со своим мужем просто оставите его томиться и чахнуть? — продолжила обхаживать ее Тсунэ. — Это едва ли по-доброму с вашей стороны!

Кита пихнула свою ужасную подругу:

— Брось это. Он больше заинтересован в моем фуиндзюцу: я сомневаюсь, что иначе он взглянул бы на меня дважды.

— В твоем фуиндзюцу и в том, что ты превратилась в одиннадцатиметровую вани, чтобы спасти его жизнь, — пропела Тсунэ, увернувшись от нее. — Любой мужчина будет очарован, нет, сражен такой леди!

— Ты говоришь, что не веришь, что он может хотеть быть друзьями? — в притворном негодовании спросила Кита. — Что он не может видеть во мне коллегу-специалиста и его интерес может быть только сексуальным? Как тебе не стыдно, Перемывательница костей Тсунэ!

— Эй, эй, эй! Я такого не говорила!

Клан Учиха твердо верил, что все виды любви в равной степени достойны и важны: муж или жена ценятся не больше и не меньше, чем брат, или сестра, или ребенок, или близкий друг, и совершение великих или ужасных поступков ради этих людей принималось в равной степени.

— Ты определенно намекнула на это, ты, бессовестная болтушка.

— Тебе обязательно надо было вспомнить это старое прозвище, Кита-чан? — пожаловалась Тсунэ, закрывая тему Тобирамы. — Теперь все снова будут его использовать.

— Если ты не хочешь, чтобы люди его использовали, тогда тебе стоит перестать искать скелеты в шкафах, — ловко парировала Кита.

— Ты ужасный человек, Кита-чан.

— Спасибо, я стараюсь.

Стройплощадка наконец-то оказалась в ее пределах сенсорства. Хаширамы еще здесь не было, что было облегчением. Она не была полностью уверена, что чувствует по поводу того, что он может встретиться с ее девочками, даже с учетом того, что ее муж здесь, чтобы отвлечь его внимание. Однако здесь находилось немало других Сенджу, хотя их и превосходили по численности уже присутствующие Учихи: Кита узнала Току с первого обмена заложниками и Чиги с дальнейших переговоров, но остальные были незнакомыми, несколько с сильными оттенками земли и воды в сигнатурах чакры, но в основном все ощущались как просто сильные, контролируемые и тренированные.

Было несколько тех, кто чувствовался сырым и неотесанным со значительно меньшими резервами: скорее всего, клановые вассалы, которые обладали достаточным количеством чакры, чтобы научить себя базовым упражнениям на контроль, так как они были Сенджу во всем, кроме имени, но они больше фокусировались на фермерстве и других ремеслах, чем заморачивались с дальнейшим совершенствованием своих навыков.

Затем площадка появилась в поле зрения сквозь деревья, белая копна волос Тобирамы и лохматая грива Мадары были четко видны, несмотря на то, что они оба стояли почти по бедро в земле, и Азами пискнула:

— Тото! Тото!

Ее муж поднял голову и помахал, и блеск белых зубов выдал улыбку. Тоёни ускорился, мгновенно пролетев последнюю сотню метров и поставив извивающуюся Азами на землю. Мадара повернулся и раскрыл руки — через секунду ее более резвую девочку крепко обнимали. Кита прибыла на площадку несколько секунд спустя, как раз вовремя, чтобы услышать жалобу Азами:

— Тото, ты весь грязный!

— Я рою траншею, цветочек, — теплым тоном заметил ее муж. Наги тоже поставил Тоши на землю, и она также поторопилась поближе.

— Для чего все эти ямы, тото? — спросила Тоши, посмотрев направо и налево, чтобы в полном масштабе оценить земляные работы. По мнению Киты, тут осталось немного: вся площадка была изрыта, так что, должно быть, они проверяли, чтобы все траншеи были одной глубины.

— Мы строим два дома, горошинка.

Азами нахмурилась:

— Но у домов нет ям!

Мадара хохотнул, вылезая из грязи и передавая свою лопату Сенджу, стоящему рядом, который аккуратно спрыгнул в траншею, доходящую до колен, чтобы продолжить копать.

— Сначала нам надо вырыть ямы, чтобы уложить фундамент и поставить столбы, а после этого уже строить. Иначе дом просто упадет. Домам нужны корни, прямо как деревьям.

— Ну, пришло время перерыва на обед, — отчетливым тоном сказала Кита. — Хотя я не уверена, что мы принесли достаточно для всех.

Тока выпрямилась, и у нее на лбу было видно пятно глины:

— Не волнуйтесь, Учиха-сама, мы взяли свою еду.

— Можно просто Кита-сан, Тока-сан.

— Кита-сан, — согласилась Тока, положив свою мотыгу на землю и нырнув в траншею, чтобы убрать большой камень. — И обед — это отличная идея. Однако я сначала помою руки в реке, я ужасно грязная.

Послышался хор согласий и стонов, и все остальные закончили выкапывать последние несколько лопат глины, чтобы убрать их в сторону, отложили лопаты и кирки на край стройплощадки в аккуратные стопки, а затем все вместе направились вниз к реке, Учихи и Сенджу вперемешку, и все выражали сочувствие друг другу по поводу состояния их ладоней (или стоп, если они утаптывали глину), пока они сидели на корточках на берегу или заходили в течение.

Мадара не стал заморачиваться этим — порыв огненной чакры превратил глину в пыль, и он вытер ее с рук платком с вышитой печатью для стерилизации. Затем он поднял Азами, чтобы поцеловать ее и потереться носом о нос (она довольно пискнула), и поставил ее на ноги, чтобы сделать то же самое с Тоши.

— Как дела у моих малышек?

— Мы скучали по тебе, тото! Тебя не было дома целую вечность! — пожаловалась Азами, цепляясь за его ногу. — Ты только что вернулся, и ты снова отправился по делам!

— Мы обедаем с тобой, тото, — твердо сказала Тоши, цепляясь за воротник его рубашки, чтобы он не мог поставить ее вниз. — Иди сядь с нами и какой.

— Конечно, — согласился Мадара, потянувшись мимо головы Тоши, чтобы поцеловать Киту, а затем подхватил Азами свободной рукой и пошел к ближайшему дереву. — Вот я, обедаю с моими милыми леди.

Он сел на торчащий корень, посадив Азами рядом с собой, а Тоши — себе на колени. Кита последовала за ним, демонстративно осмотрев руки обеих девочек и протерев их собственным платком с печатью, прежде чем дать им их бенто, а затем вытащила более крупное, которое она сделала для мужа.

— У меня и твой обед, Тобирама-сан, — сказала она, когда люди начали возвращаться с реки.

Азами подпрыгнула и рванула к Тобираме, прижимая свое бенто к груди:

— Бира-оджи! Бира-оджи, идем обедать с нами!

— Я собирался пообедать с моей кузиной, Азами-чан, — мягко сказал Тобирама, привлекая внимание девочки к женщине Сенджу. — Азами-чан, это моя троюродная сестра Тока.

— Она тоже может прийти, — твердо сказала Азами, потянувшись и схватившись за пальцы Тобирамы. — Кака приготовила тебе обед, так что ты должен сесть с нами.

— О, я согласна, нам определенно стоит сесть с вами, — настойчиво сказала Тока, и ее чакра искрила весельем. — Дай только я возьму мой обед, Азами-чан. Где вы сидите?

— Вот там, Тока-ба! — радостно сказала Азами, используя руку Тобирамы, чтобы указать на нужное место. — Там буду я, и Тоши, и кака, и тото!

— Что насчет меня, Азами-чан? Меня не пригласили? — спросил Изуна преувеличенно обиженным тоном, подходя со спины к Тобираме и Токе.

Азами скорчила ему рожицу:

— Конечно, тебя пригласили, Зу-джи. Ты всегда приглашен!

— Тогда вперед, — энергично сказала Тока, мягко подтолкнув Тобираму. — Займи мне место, Бира.

Тобирама так посмотрел на нее, но улыбнулся Азами и позволил утащить себя к дереву, под которым сидели Кита и Мадара с Тоши.

— Тошико, как у тебя сегодня дела? — спросил он, посмотрев в глаза девочке, садясь на землю.

— Хорошо, Бира-оджи, — серьезно сказала Тоши. — Но я скучала по тото. Его не было дома целую вечность.

— Я уверен, что он тоже очень скучал по тебе, — сказал Тобирама, с быстрой улыбкой принимая коробочку бенто и палочки, которые передала ему Кита.

Тоши подняла голову, наклонившись назад, чтобы встретиться взглядом с Мадарой:

— Тото скучал по мне?

— Я очень сильно скучал по вам обеим, — серьезно согласился Мадара, посмотрев на Тоши, потом на Азами и обратно. — Вы мои драгоценные малышки, и мне очень грустно отправляться по делам так надолго.

— Почему тебе вообще надо было идти, если ты не хотел? — требовательно спросила Азами, когда Кита передала Изуне его бенто, и Тока подошла к ним и села с Тобирамой, держа в руках собственный обед.

— Я все организовывал, чтобы мы могли быть друзьями с Тобирамой-саном, Токой-сан и всеми остальными людьми здесь, кто не Учихи, — терпеливо объяснил Мадара. — Теперь мы больше не будем сражаться, так что я тоже намного больше буду дома.

Глаза Тоши распахнулись:

— Тото больше не будет постоянно уходить?

— Это то, чего я хочу, Тоши-ко, — ласково сказал Мадара, нежно взъерошив ей волосы. — Ты сядешь с Азами, чтобы я мог пообедать, горошинка?

Тоши решительно кивнула:

— Да.

Она поднялась на ноги и спрыгнула вниз, чтобы сесть рядом с Азами, которая сидела рядом с Тобирамой, и развернула свое бенто с сосредоточенной аккуратностью человека, для кого обладание собственным бенто все еще было в новинку.

Ее малышкам исполнится четыре года в следующем месяце, так что Кита доверяла их ловкости. Не то чтобы она положила им что-то более сложное, чем онигири.

— Бира-оджи теперь постоянно будет у нас? — спросила Азами после того, как проглотила первые несколько кусочков рисового шарика.

— Он останется у нас до Нового года, точно так же как твой Хикаку-джи остается с Токой-сан до Нового года, — сказала Кита, — чтобы наши кланы могли должным образом узнать друг друга и научиться быть друзьями.

Тоши нахмурилась:

— Кака, ты сказала, что у Биры-оджи белые волосы, потому что его мама была Хатаке, но больше ни у кого здесь нет белых волос.

— Это потому что отец Тобирамы-сана был Сенджу, солнышко, и мы хотим подружиться с кланом Сенджу.

— О.

Повисла пауза. Полное безмолвие вокруг ясно давало понять, что разные другие Учихи и Сенджу подслушивали этот разговор.

— Сенджу, как те, которые убили каа-сан Су и заставили ее плакать? — горячо потребовала ответа Азами. — Сенджу, как те, которые ранили Зу-джи и убили Току-ба, когда она была очень маленькой, и всю семью Кагуцучи? Сенджу, как те, которые так сильно сдавили ногу Ио-нии, что Ёри-оба пришлось отрубить ему половину ноги?

— Да, дорогая, эти Сенджу, — непоколебимо согласилась Кита. — Твой ото-сан убил множество родителей и братьев и сестер Сенджу и тоже заставил их плакать. У них есть столько же причин злиться на нас, как и у нас на них, но мы все согласились, что мы не хотим продолжать сражаться, просто потому что злимся.

— Как Бира-оджи отрубил руки И-нее, чтобы защитить своих людей, но все равно хочет быть друзьями, тото? — все еще хмурясь, спросила Тоши.

— Именно так, горошинка, — спокойно подтвердил Мадара. Вся стройплощадка была очень-очень тихой, и в воздухе повисло напряжение.

— Ну, убивать друг друга — это глупо, — заявила Азами, фыркнув и обратив полное внимание обратно на бенто. — Я рада, что ты остановился, чтобы мы могли быть друзьями, Бира-оджи, — она похлопала Тобираму по колену.

— Я тоже очень рад, Азами-чан, — тихо согласился Тобирама, пока Тока засунула кусок омлета в рот, чтобы скрыть улыбку, а Изуна закатил глаза, и в его чакре нежность сражалась с колючей настороженностью.

Кита тоже была рада: это маленькое открытие могло пройти очень плохо, но обе ее девочки, кажется, спокойно все восприняли. Она не пропустила, как все остальные тоже начали успокаиваться в ответ на заявление Азами о дружбе с Тобирамой, и их собственные беседы возобновились. Она надеялась, что через несколько недель или месяцев у ее девочек будет возможность встретиться с некоторыми детьми Сенджу, которых упоминал Изуна.

* * *

Траншеи были вырыты и все должным образом подкрепились обедом, так что пришло время перейти к заложению фундамента. Что, как удручающе оказалось, требовало большей специализации, чем ожидалось: Сенджу, видимо, не могли выбрать подходящий камень из кучи исходя из его формы и формы места, в которое он должен был встать, и им требовалось попробовать несколько, прежде чем они попадали в яблочко.

Мадара не знал, было ни это отсутствие опыта с подобными задачами или что-то более глубокое. Да, шаринган помогал с точностью и запоминанием, но не настолько. У всех Учих хорошо получалось подбирать формы и рассчитывать объемы даже без помощи своего кеккей генкая, но Сенджу, кажется, не могли посмотреть на расколотый камень и увидеть, как составить все камешки в сваю. Следовательно, Сенджу перераспределили на наполнение фундаментной стены землей, спрессовывая ее, чтобы камни, установленные по краям траншей, слегка шевелились, но фактически не двигались. Однако это не требовало много людей и было не так много ведер, так что немало Сенджу прилагали все усилия, чтобы научиться этому новому навыку под руководством Учих.

Но надо было признать, что гримасы, которые состроили Сенджу, когда Ракко высыпал маленькую гору камней из своей плоской зонтичной сумки, были уморительными. Выражения лиц остальных его воинов тоже были забавными: Мадара довольно давно сделал «собирание камней» стандартным наказанием для недисциплинированных отрядов, задолго до смерти отца, и с тех пор это было неотъемлемой частью Внешней Стражи.

Наказание было обманчиво простым: непослушный отряд должен наполнить зонтичную сумку камнями, подходящими для строительства стен и фундаментов. Подвох заключался в том, что у зонтичных сумок был предел вместимости, а не предел веса, и этот предел равнялся объему двух складов. Даже со всеми пятью членами отряда, работающими вместе, найти так много подходящих камней было долгим, медленным и неблагодарным занятием, если они не найдут недавний оползень, который можно обобрать, и обычно это задание занимало несколько полных дней. Плюс был в том, что теперь клан был хорошо оснащен для строительства любых стен, в чем могла возникнуть необходимость.

Его воины ненавидели собирание камней. Однако существовали более грязные и вонючие задания, при выдаче которых можно было услышать тихое бормотание «я бы лучше собирал камни». Мадара пригрозил таким жалобщикам организовать именно это и увидел, как болтунов торопливо заткнули остальные члены их отрядов: грязные работы могли плохо пахнуть или включать речную слизь, но они были относительно короткими по сравнению с собиранием камней.

— Больше земли сюда!

— С вашей стороны кучи есть камни такой формы?

Мадара оглядел наполовину построенную стену в своей секции траншеи и повернулся к стопке рядом для подходящих кусочков. Множество его воинов прибегали к гендзюцу, чтобы показать Сенджу, с которыми они работали, какие конкретно камни они искали в этот раз, что, кажется, давало эффект: фундамент поднимался, и работа очевидно шла быстрее.

— Сенсей, это правильная высота для фундамента?

Ишихара-сенсей подошел, чтобы взглянуть:

— Сначала положи больше земли на верх.

— Бира-оджи, эти камни правильного размера?

Азами и Тоши остались, полные решимости помочь, так что Кита дала им обеим бамбуковые корзины и сказала собирать более мелкие камни, чтобы заполнять небольшие зазоры. Следовательно, девочки аккуратно наполняли свои корзины галькой и носили их от траншеи к траншее, чтобы каждый мог взять горсть, чтобы вставить в мелкие щели.

— Идеально, спасибо, Тошико.

Тобирама был грязным по пояс, на его лице тут и там были пятна глины поверх татуировок, и его руки были черными от грязи и каменной пыли, но, кажется, он наслаждался поставленной трудной задачей. Он был одним из первых Сенджу, кто точно понял, что на что конкретно смотреть в выборе подходящих камней и как укладывать их так, чтобы стена стояла, а не падала, так что у него была собственная секция стены, которую он строил без присмотра.

Ну, без присмотра взрослых воинов: Хидэо и Такэ трудились рядом с ним и иногда бросали взгляды на его работу, как и Тоши и Азами каждый раз, когда приходили со свежей галькой.

Все шло довольно хорошо. И, конечно, в этот момент Тобирама выпрямился, как будто его ткнули палкой, и все остальные Сенджу напряглись и повернулись к нему.

— Анидзя в пути, — коротко пояснил Тобирама, и все Сенджу расслабились, а все Учихи напряглись и сгорбили плечи, лидеры отрядов нашли взглядом своих подчиненных, и младшие подростки сгрудились поближе у ближайших взрослых, рядом с которыми работали.

Некоторые из этих взрослых оказались Сенджу: было легко увидеть, как недоумение на их лицах перетекло в осознание, когда все эти ранее вражеские шиноби наконец осознали, каким ужасом глава их клана был для всех остальных на континенте.

Мадара поднялся на ноги и встретился глазами с Наги: воин покинул свою позицию, где наблюдал за кучей камней, чтобы никто не получил травму, и перешел к наполовину законченной секции стены. Мадара потянулся и пошел к дороге между зданиями, хорошо видимой от реки, чтобы Хаширама заметил его первым. Общее снижение напряжения, когда он сделал из себя мишень, было ощутимым и заставило Току слегка нахмуриться, когда она проходила мимо с охапкой камней.

— Так плохо? — тихо спросила она.

— Одна вещь — знать, что ты можешь умереть на поле боя, — так же тихо ответил Мадара, — и совсем другая — знать, что тебя могут отнести домой, сломанным и с мучительной болью, чтобы ты медленно умирал в течение многих недель, страдая до такой степени, что ты можешь потерять достаточно себя, что начнешь умолять собственных детей перерезать тебе горло.

Она сглотнула.

— Это странно, не так ли? — задумчиво сказала она с вымученным смешком. — Он всегда был моим глупым троюродным братом. Даже сейчас он мой слишком сильный глупый брат. Я никогда не задумывалась, как это может выглядеть с другой стороны.

— Небрежный противник пугает сильнее, чем смертоносный, Тока-сан, — ровным тоном заметил Мадара, не отрывая взгляда от деревьев. — Все мои воины знали, что встреча с Тобирамой означает, что они вероятно умрут, но это риск войны. Его боятся за его силу и гениальность, но его искренне не ненавидят. Хаширама, однако, — Мадара тряхнул головой. — Враг, который оставляет тебя в грязи и не может даже соизволить перерезать тебе горло после того, как за долю секунды сломал тебе руки и спину? Это враг, которого ты ненавидишь, потому что он или она не прячет тот факт, что твоя сила ничего не значит для него или для нее. Тобирама по крайней мере признает угрозу, которую представляют мои люди, и действует соответствующе.

— Я раньше не рассматривала это таким образом, — слегка удивилась Тока. — И да, я вас понимаю, — Тока повернулась. — Вот он идет.

Мадара тоже повернулся, встав в устойчивую позу и сложив руки на груди. Маленькие ладошки потянули за его штанину:

— Тото?

Это была Тоши.

— Да, солнышко? — спросил он, быстро затолкав поглубже свою настороженность.

— Что случилось?

Его малышка была слишком проницательной и, возможно, настолько же хорошим сенсором, насколько и Кита. Мадара поднял ее и усадил себе на бедро, оставив правую руку свободной, чтобы он мог повернуться и отвлечь Хашираму, если это будет необходимо.

— Ты знаешь, что я глава Внешней Стражи, потому что я сильнее всех остальных во Внешней Страже, горошинка?

— Да, тото, — сказала Тоши немного раздраженным тоном, как будто было очевидно, что конечно ее папочка лучше братьев и отцов всех остальных.

— Ну, лидер Сенджу самый сильный в их клане и даже сильнее меня. Так что все немного нервничают из-за того, что он идет сюда, хотя у нас сейчас и мир.

Тоши обдумала это, но какой бы ответ она бы ни выдала, он остался невысказанным, потому что Хаширама быстро появился в поле зрения на дальнем берегу, перепрыгнул через реку и остановился едва ли в метре от него:

— Мадара! Так здорово тебя видеть!

— Хаширама, — поприветствовал Мадара, осознавая, что Тоши уткнулась лицом в его шею и закрывала ухо одной рукой. — Пришел к нам присоединиться?

— Конечно! Я тоже хочу помочь строить нашу деревню! — его друг широко улыбнулся. — А кто это? Это твоя дочка, Мадара?

— Тоши-ко? — тихо спросил Мадара, посмотрев вниз. Не отрывая лица от его рубашки, Тоши затрясла головой. — Моя малышка стесняется, так что пока никаких представлений, — сказал он Хашираме.

Другая маленькая рука схватилась за его пояс.

— Громко, — неодобрительно сказала Азами у его бедра.

— Привет, я Хаширама! — радостно сказал Хаширама. — Тобирама мой брат, он рассказывал мне о тебе!

Азами нахмурилась.

— Кашима-оджи, — прямолинейно сказала она. Тока фыркнула, ее плечи сгорбились и тряслись от подавляемого веселья. «Кашима» означает «шумный», а именно бесцеремонный тип шума, который включает прерывание разговоров людей вокруг. — Ты не выглядишь как Бира-оджи.

Хаширама хохотнул.

— Да, не выгляжу, — прямо сказал он. — Тобирама больше похож на нашу маму, чем я.

«Нашу» маму? Мадара нахмурился. Матерью Хаширамы была какая-то женщина Сенджу, а не Хатаке Кикуно. Но опять же, Хатаке определенно воспитывала его, так как вышла замуж за Сенджу Буцуму едва ли через полгода после смерти его первой жены…

Также, теперь, когда Хаширама это упомянул, Мадара мог видеть, что его друг вырос в точную копию Сенджу Буцумы. Главной разницей была длина и цвет волос Хаширамы и то, что Буцума улыбался совершенно по-другому. Однако их глаза были одинаковыми: Мадара мог сказать это с полной уверенностью.

— Бира-оджи мне нравится больше, — решила Азами, отвернувшись от Хаширамы, который поник в преувеличенном горе. — Тото, я могу пособирать цветы?

Тоши подняла голову с его плеча:

— Тото?

— Вы можете пособирать цветы, — согласился Мадара, — если вы сможете найти воина нашего клана, который готов или которая готова пойти с вами.

— Почему не Сенджу, тото? — спросила Тоши.

— Потому что Сенджу еще не очень хорошо вас знают, так что не могут быть настороже насчет того, в какие переделки вы можете влипнуть, — сухо ответил Мадара.

— Мы можем взять Бира-оджи, — заметила Азами.

— Тобирама-сан высокопоставленный человек, так что он должен быть здесь, чтобы руководить всеми остальными, Азами-чан.

Азами фыркнула, но приняла это:

— Мы можем взять Сару-нее?

— Спроси и узнаешь, — сказал Мадара, поставив Тоши на землю, чтобы она могла взять сестру за руку. Обе близняшки убежали в поисках Сару, которая наверняка будет благодарна за шанс оказаться немного подальше от Хаширамы, с учетом того, что случилось с ее сестрой.

— Близняшки, Мадара? — Хаширама перестал дуться и теперь тепло улыбался. — Тобирама упоминал, что у тебя дочки, но я не осознавал, что они одного возраста!

— Они хорошие девочки, — ответил Мадара, не желая углубляться в, честно говоря, очень личные обстоятельства того, как близняшки оказались под его и Киты опекой. Они считали его своим отцом, и он воспитывал их как своих, так что даже если они не были его по крови, этого было достаточно. — Давай я покажу тебе, что мы уже сделали.

— Конечно! — его друг просиял улыбкой. — Вы сделали уже так много! Я хотел прибыть раньше, но Тоби приставал ко мне с бумажной работой, и много вещей нуждались в моем одобрении после того, как меня не было дома из-за переговоров по поводу мирного договора. Но сейчас я здесь! — он огляделся. — Итак, что вы планируете?

Мадара повернулся и Хаширама сделал то же самое, и они пошли обходить строительную площадку по широкому кругу, чтобы не путаться под ногами работающих людей.

— Мы строим бюро для обработки миссий в виде стандартных двухэтажных городских домов, — начал объяснять он, — так что то, что обычно было бы фасадом магазина и рабочим пространством, может быть письменным столом, где гонцы и клиенты могут делать запросы писцу, и офис будет там, где обычно располагается жилое пространство, для тех членов клана, кто отвечают за проверку маршрутов и союзов и определяет то, что запрос миссии означает в плане требования навыков и временных рамок. Тут также будет приемная для обсуждения более сложных контрактов с клиентами и маленькая кухня, но мы пока решили повременить с кухней и туалетом, так как для этого нам надо установить канализацию и водопроводные трубы, и это работа не для сегодняшнего дня.

Организация водного хозяйства была чем-то, что, как ожидал Мадара, займет все лето и половину осени: надо было много чего установить.

— Почему два этажа? — с любопытством спросил Хаширама. — Я хочу сказать, это все звучит как вещи для первого этажа.

— Всегда хорошо иметь место, куда можно расширяться, — ответил Мадара, — и это даст дополнительное офисное пространство для тех ситуаций, когда запросы миссий достаточно многочисленны, что требуют дополнительного персонала, а также у гонцов появится место, где они могли бы поспать. Это гостеприимство — предложить им ночлег, если ты знаешь, что утром у тебя будет для них ответ.

Плюс это будет место, где воины смогут проводить свободное время, если им надо будет быть готовым к вызову. Технически бюро не нужен был сад на заднем дворе или склад, но у него будет и то, и другое, потому что маленький сад, окруженный стеной, станет хорошим местом для того, чтобы незаметно получать приносимые воронами сообщения, а склад станет надежным местом, чтобы хранить за пределами территории клана оружие, строительные материалы, запасную одежду и другие необходимые вещи.

Хаширама кивнул. Мадара задумался, кто тот человек в клане Сенджу, кто организует расположение приезжих гонцов, — скорее всего, Тобирама. Кажется, он отвечал почти что за все остальное, учитывая то, по какому количеству пунктов мирного договора он вел переговоры от имени своего брата.

— У тебя уже есть больше идей о деревне, чем это, не так ли? — с улыбкой сказал его друг. — Я могу это видеть, Мадара: ты уже планируешь на большее количество домов на этой улице, и строительство таких офисных зданий означает, что новоприбывшие будут строить свои дома и магазины в соответствии с ними, потому что ты используешь распространенный стиль матия*.

*Примечание переводчика: матия — тип городского жилого здания в традиционной Японии. Как правило, матия состоит из небольшого магазина в передней части здания и жилого помещения в задней части

Мадара широко улыбнулся.

— Ну, если мы хотим, чтобы люди следовали нашему плану города, нам надо сделать его простым, не так ли? — легким тоном заметил он, когда они завернули за дальний угол строительной площадки и направились вдоль края, находящегося дальше остальных от реки. Все Учихи на этой стороне теперь тоже работали спиной к реке, держа Шиноби но Ками в поле зрения.

Это прозвище не было комплиментом: шиноби — это убийцы и воры, кандзи, использующиеся для обозначения этой профессии, означают «страдать» и «терпеть страдания». Хаширама как воплощение терпения и страдания был странным образом подходящим: неважно, насколько он был благосклонным, он определенно не был добрым богом. Совсем нет.

Мадара не был удивлен осторожностью его воинов. Что удивило его, так это то, насколько много более младших подростков были готовы спрятаться за Сенджу, когда Хаширама бросал взгляды в их сторону.

— Итак, чем все сейчас занимаются и как я могу помочь? — нетерпеливо и требовательно спросил Хаширама.

— Прямо сейчас мы заканчиваем укладывать фундамент, после чего поставим опорные столбы, соединим каркас здания, а затем начнем работать над стенами, — объяснил Мадара. — Внешние стены будут из глины с тонкими веточками в середине, чтобы они держались вместе, когда будут сохнуть. Затем, как только первый этаж будет закончен, нам надо будет установить крышу, прежде чем поставить второй этаж и закончить стены, но честно, я не думаю, что мы зайдем так далеко сегодня. Ну, может, у нас получится установить балки крыши на одно здание, но глиняные стены — это щекотливый вопрос, и можно строить лишь на ограниченную высоту, прежде чем их надо будет оставить сохнуть.

Что требовало достаточно много времени, но все еще влажная середина стены означала отсутствие слабостей в законченной структуре, так что фактически надо было поработать только над внешней частью.

Они прошли достаточно далеко после поворота, чтобы поравняться с Тобирамой, которого два подростка пытались держать между собой и его братом. Это было бы почти смешно, если бы не было так грустно, насколько в абсолютном ужасе были младшие члены его клана от его друга.

Однако Хаширама, кажется, был полон решимости игнорировать небольшой уровень страха, который источали четырнадцатилетняя и пятнадцатилетний подростки, которые снабжали Тобираму камнями.

— Тоби! Я могу к тебе присоединиться?

Тобирама выпрямился и прожег взглядом брата, уперев руки в боки и попутно расширив свой силуэт, давая подросткам больше места, чтобы спрятаться:

— Нет, анидзя: тут недостаточно места, и ты понятия не имеешь, как делать гобоудзуми. Иди помоги сортировать камни по размеру или предложи держать столбы для Ишихары-сенсея: он начинает укладывать камни на фундамент и ему может пригодиться кто-то, кто будет поддерживать столбы в вертикальном состоянии, пока отверстия заполняются глиной.

*Примечание переводчика: укладка лопуха (牛蒡 積 み, гобоудзуми) — это продвинутая японская техника строительства каменных стен, названная в честь сходства грубых камней с яйцевидными формами цветков японского лопуха . Гобоудзуми использовалась для строительства наклонных каменных стен, которые составляют основу многих японских замков, например, замка Осаки

Беловолосый Сенджу махнул покрытой серой пылью рукой в ту сторону стройплощадки, где Ишихара-сенсей действительно клал первый камень в фундамент, демонстрируя, что почти пришло время, чтобы начать поднимать столбы, которые будут держать дом.

— Давай оставим точную работу Тобираме, раз у него все под контролем, и пойдем займемся тяжелой работой, хорошо? — согласился Мадара. Сортировка камней будет не менее полезной (на самом деле, даже более), но это был первый надлежащий дом Хаширамы, и он захочет сделать что-то, что выглядит и чувствуется как ощутимый прогресс. — Наги, где зонтичная сумка, которую Девятипалый Нака прислал с бенто?

— Зонтичная сумка? — с любопытством повторил Хаширама, когда Наги снял с себя сумку и передал ее Хидэо, которая передала ее Тобираме, который, в свою очередь, передал ее Мадаре. — Мадара, эта сумка пустая.

— Фуиндзюцу, анидзя, — коротко сказал Тобирама. — Уйди, ты мешаешь мне закончить.

Он, что интересно, все еще стоял между своим братом и двумя подростками клана Учиха. Он поменял положение тела, когда Хаширама сделал шаг назад раньше, и опять сделал это, когда тот придвинулся ближе к Мадаре, чтобы взглянуть на сумку, но общий тон его позы кричал об оборонительном воинственном настрое.

Мадара не думал, что Тобирама был так привязан к Хидэо или Такэ, но это не выглядело в полной мере умышленным. Лицо Тобирамы выражало чистое раздражение, характерное для младших братьев или сестер, — защитным был только его язык тела.

— Мы идем, мы идем, — с широкой улыбкой заверил брата Хаширама, сделав несколько утрированных шагов назад и подняв руки вверх. Тобирама слегка расслабился, но по краям его сигнатуры чакры все еще ощущалась ершистая настороженность. Мадара отложил эту загадку на другой день и повернулся, чтобы отвести друга к Ишихаре-сенсею.

— А, вижу, ты привел мне еще одну сильную пару рук, — ровным тоном сказал кузнец по доспехам, не демонстрируя абсолютно никакого страха. — Передай мне столб, Мадара-кун: время идет, и я бы хотел, чтобы стены были поставлены сегодня, чтобы мне не пришлось снова приходить сюда и контролировать все завтра. Лично я зарабатываю себе на жизнь.

В отличие от Мадары, был подтекст.

— Да, сенсей, — спокойно согласился он, сунув руку в сумку и сфокусировавшись на том, что хотел, выпуская нить чакры. Верхушка столба появилась из печати — он вытащил его, наслаждаясь удивлением и детским восторгом, которые появились на лице его друга, когда размер столба стал очевидным.

— Это так хитро! — начал разливаться Хаширама, принимая столб, покачав его на плечах и раскрутив его, и установил его одним концом вниз рядом с камнем фундамента. — Как это работает? Из единственных печатей для хранения вещей, которых я видел, хранимый объект появлялся сразу целиком!

— Переместите столб сюда, Хаширама-сан.

— Конечно, сенсей! Вот так? — Хаширама послушно передвинул столб, чтобы он стоял прямо на камне.

— Теперь держите его крепко и в вертикальном положении, — проинструктировал Ишихара-сенсей.

— Я не знаю, как это работает, — признался Мадара, когда несколько Сенджу приблизились с ведрами глины и корзинами камней, чтобы укрепить столб, передавая новый столб Атаго (который, к счастью, выглядел совсем не похожим на давно мертвого Атаго, чья кончина пробудила Мангекьё Мадары), чтобы Ишихара-сенсей мог установить и этот. — Это фуиндзюцу, Кита его создала, и оно работает.

— Мито всегда говорит, что суть печатей — это форма идеи, — сказал Хаширама, и его брови нахмурились так, что говорило о том, что он пытается разгадать концепцию и довольно сильно наслаждается этим вызовом. — Если ты можешь в полной мере обозначить понятие, печать будет работать.

— Это сумка, — немного беспомощно повторил Мадара. — Тебе надо открыть ее, чтобы достать вещи, и тебе надо знать, что ты хочешь, но пока ты знаешь, что ты хочешь, ты можешь открыть ее и вытащить эту вещь. Или положить что-нибудь внутрь.

Он точно не знал, какая тут механика, и он подозревал, что Кита тоже не знает: она просто нашла лазейку во вселенной и заставила ее работать на себя.

— Но почему она называется зонтичной сумкой, Мадара?

— Печать выглядит как сложенный зонт с ручкой в виде головы попугая.

Абсолютное замешательство Хаширамы от этого объяснения заставило Мадару улыбнуться. Было приятно видеть, что фуиндзюцу Киты было не менее непостижимо для его друга, чем для него.