Неизвестная переменная (гет)

Теперь стало гораздо интереснее проводить время. Эвелин просыпалась, завтракала, читала, потом отправлялась с Уолтером в оранжерею. Вместе обедали. После он уходил заниматься другими делами, а она снова читала и отдыхала. Ходила в спортзал. Вечером дважды в неделю у них проходили спарринги. Ужинали чаще тоже вместе. Перед сном Эвелин иногда занималась медитацией. Потихоньку ей становилось легче. Все реже она вспоминала о неприятностях, все чаще настроение находилось в стабильно ровном состоянии без всплесков и падений. Угнетало только осознание, что впереди семь лет в открытом космосе. И надо было решиться, что она хочет — уснуть и проснуться уже на месте или провести все время тут — как в консервной банке, пусть и со всеми удобствами.

— Почему ты не хочешь погрузиться в гиперсон? — спросил Уолтер однажды за ужином.

Эвелин не нашла, что ответить. Она обещала подумать, но думать на эту тему, на самом деле, не хотелось. Это уже не был страх капсулы и смерти, она готова была довериться технологиям вновь. Уолтер говорил — она теряет время на корабле во время полета. Но Эвелин считала иначе. Общение с андроидом приводило ее в чувства. Он подстраивался под нее, а она в ответ закрывала глаза на отсутствие привычных эмоций. Когда проснутся все, Уолтер перестанет проводить с ней столько времени, у него появится куча других забот и руководителей. Наверно, это было глупо, но Эвелин отдала бы многое, чтобы он оставался ее товарищем как можно дольше. И семь лет жизни — малая цена за восстановленные нервы.

Кроме этого, Эвелин думала, что Уолтеру будет одиноко, если она вновь уснет. Неправильно наделить свое создание набором всех коммуникаций, а потом запереть на долгие годы без общения. Поэтому она оттягивала разговор о сне изо всех сил. Впрочем, Уолтер не настаивал. Если бы не его "у меня нет эмоций", "я не могу ничего желать" и прочие подобные высказывания, Эвелин подумала бы, что ему нравится проводить с ней время.

В какой-то момент тренировки вышли на другой уровень. Уолтер предложил не просто терпеть избиения, а научиться быть более эффективной против него. Очевидно, что победить его силой Эвелин ни при каких обстоятельствах бы не смогла, и единственным вариантом в сражении против андроида Уолтер считал дальнюю дистанцию. Она должна не позволять приблизиться к себе, не позволить схватить, использовать уловки.

Эти тренировки оказались интереснее, ведь теперь появилась хотя бы иллюзия победы. Да и польза от них тоже была — она тренировала интуитивную реакцию и скорость — такое запомнить невозможно, только научить тело действовать бессознательно.

Иногда Уолтер намеренно подпускал к себе и давал пару секунд форы, и сегодня Эвелин впервые сумела ими воспользоваться с умом. Она провела удачную подсечку, опрокинув его спиной на татами, уселась ему на живот и приставила к горлу ладонь ребром, имитируя нож.

— Все-таки я тебя уложила, — довольно пробормотала она, тяжело дыша. На случай, если он решит сбросить ее, она крепко зажала его корпус ногами, чтобы не свалиться сразу.

— Молодец, — похвалил Уолтер. — Но пока это единичный и случайный результат.

Он бездействовал, только слегка улыбался. Эвелин расслабилась и оперлась о его грудь руками, восстанавливая сбившееся дыхание. Она уже привыкла, что он на ощупь как совершенно обычный крепкий мужчина, только при этом не устает и не потеет. Уолтер вдруг перестал улыбаться и слегка прищурился, а Эвелин осознала, что сидит на нем слишком долго без всякой причины.

Усмехнувшись собственной нерасторопности, она подалась вбок, чтобы слезть с него и поваляться рядом на татами. Но сильные руки Уолтера плотно прижали ее бедра к его корпусу вновь. Он не отпускал. Его взгляд внимательно скользил по ее взмокшему телу.

— Скажи, Эвелин, — спросил он, подняв взгляд на ее лицо. — Если мужчина и женщина наедине занимаются подобными тренировками, эти тренировки могут перейти в нечто большее?

— Эм… Что? — Она растерялась. Взгляд Уолтера был прямым и открытым, больше ничего по нему прочитать не удавалось. Только его ладони, крепко прижимающие бедра, напрягали до крайности.

— Переходят ли в секс тренировки мужчины и женщины, если рядом нет посторонних?

— Я поняла, о чем ты, — растерянно пробормотала она. — Но почему ты спрашиваешь?

— Мне нельзя задавать такие вопросы?

Эвелин готова была рассмеяться от его серьезного взгляда и приложила руку ко рту. Все нормально. Это же Уолтер. Ему просто почему-то стало любопытно. Вот только почему?

— Если скажешь, почему решил спросить, я отвечу. — Она улыбнулась, слегка наклонившись, и добавила чуть тише: — Ты держишь меня, чтобы я не убежала от ответа?

Уолтер глянул на свои руки и тут же убрал их.

— Извини, это вышло непроизвольно. Не успел деактивировать боевые протоколы.

Эвелин слезла с него и села рядом. Он тоже сел, скрестив ноги.

— Так почему ты спросил об этом? — Эвелин подумала, что впервые они говорят на интимные темы, и тоже была заинтригована. Как, вообще, андроиды воспринимают взаимоотношениям между полами? Думают о людях, как те, в свою очередь, о животных?

— Во время тренировки происходит выброс гормонов, в том числе эндорфинов и адреналина. У мужчин — тестостерона, у женщин — эстрогена. Присутствие рядом противоположного пола в подобной обстановке может выглядеть для обоих как нечто волнующее. И если все так, то логично предположить…

Эвелин мотнула головой, подалась вперед и прижала ладонь к его рту.

— Не то, Уолтер. Почему тебе интересно это?

Его взгляд опустился на прижатую к его губам ладонь. Эвелин отстранилась, кашлянув в кулак.

— Ладно, извини, — произнесла она, ощутив укол совести. Она снова ставила его в тупик. — Любопытно, значит любопытно. Ты совершенно прав. Подобные «игры» вообще нередкое явление между парочками. Один завоевывает, другой сопротивляется. Это, наверное, откуда-то из древности… Не знаю даже. Просто да, выброс гормонов и все такое… вызывает бóльшее удовольствие. В качестве разнообразия вполне неплохо.

Уолтер сосредоточенно кивнул.

— В моих базах данных много различной информации, — задумчиво изрек он, — но лично я не сталкивался с интимной сферой жизни людей, не считая наблюдения нескольких случайных поцелуев и сцен из фильмов.

— Вот как? — Эвелин улыбнулась. — А зачем тебе эти знания в базе данных? Для общего развития или что-то в этом роде? Чтобы лучше понимать людей?

— Разумеется для того, чтобы при необходимости использовать эти знания на практике. — Уолтер взял толстовку и одел через голову.

Эвелин поймала себя на том, что слишком широко открыла рот.

— Да ладно?! — воскликнула она. — Подожди… Ты хочешь сказать, что… Ты… — Невольно она опустила взгляд на пах синтета.

— Кажется, я прежде говорил, что андроиды моей версии умеют все, что умеют люди. — Уолтер встал и подал руку, явно поймав ее взгляд. — Извини, если этот разговор показался тебе неловким.

— Да нет, что ты… — Эвелин приняла его руку и поднялась. Она была голова поспорить, что сейчас ее щеки покраснели куда сильнее, чем несколько минут назад.

Она ни разу даже не думала об этой фразе в таком ключе. Зачем вообще андроидам дали такую функцию? Она посмотрела на Уолтера и столкнулась все с той же учтивой улыбкой. Какой же он все-таки… интересный.

— Спасибо, Эвелин, — почему-то сказал он и направился к выходу.

Она так и осталась стоять посередине зала, наблюдая за его удаляющейся спиной. В голове всплыли фразы, которые он повторял много раз: «У меня нет личных желаний», «Я создан служить». Если создан служить, то и так тоже? Если она заскучает без мужского внимания и захочет провести с ним время «ночью», он согласится?

Эвелин ощутила, как жар приливает к лицу. Нет, ну надо же о чем она думает! Схватив вещи, она быстро последовала за Уолтером, собираясь напомнить о том, что ужинать сегодня не будет, и на нее готовить не надо. Уперевшись взглядом в его идеально ровную спину, она вернулась мысленно к предыдущему вопросу. Тело Уолтера было очень хорошо сложено, она не раз отмечала это. Какого это, интересно, обнимать его? Как вообще все это могло бы произойти?

Эвелин стукнула себя по лбу, отгоняя настойчивые мысли и заставляя думать о предстоящей медитации. Через минуту она догнала его.

— Уолтер, ты… — начала было она.

Корабль ощутимо тряхнуло, а потом голос бортового компьютера провозгласил:

— Выхожу из скоростного режима для подзарядки.

Уолтер остановился и чуть склонил голову набок, потом повернулся к ней.

— Мама, почему сейчас? — спросил он. — По предварительным просчетам до подзарядки оставалось тринадцать дней.

— Нет, Уолтер, в этой звездной системе подзарядка сейчас — оптимальный вариант. Через двадцать три минуты готовься к развертыванию парусов.

— Хорошо, Мама. — Уолтер говорил с бортовым ИИ, а смотрел на Эвелин сосредоточенным внимательным взглядом.

— Что-то не так?

— Все в порядке. — Он точно вынырнул из глубокой задумчивости и учтиво улыбнулся. — Не беспокойся, это плановая подзарядка. Мама посчитала целесообразным провести ее немного раньше.

— А я могу посмотреть, как это происходит? — Эвелин сильно воодушевилась. Планируемая полуторачасовая медитация на голодный желудок с легкостью уступила место чему-то новому. И поспешила добавить: — Я не буду мешать или отвлекать.

— Конечно, можешь посмотреть. — Уолтер улыбнулся. — У тебя двадцать минут, чтобы принять душ и переодеться. Буду ждать на капитанском мостике.

— Спасибо! — обрадовалась Эвелин и быстрым шагом направилась к себе. Перед поворотом она обернулась, чтобы посмотреть, идет ли следом Уолтер, но он остался стоять на прежнем месте, провожая ее пристальным взглядом.

От этого непроизвольно закрались мысли, не из-за нее ли зарядку пришлось сместить. Если так, то, вероятно, ей все-таки недолго осталось бодрствовать. Надо будет серьезно поговорить с Уолтером на эту тему. Впрочем, она и так неплохо задержалась — четыре месяца несанкционированных гуляний. Пора бы уже и честь знать. Сожаления были лишь по одному поводу — Уолтер опять останется один. На целых долгих семь лет.

* * *

Уолтер совершенно точно помнил, что предыдущие просчеты Матери были другими. Дождавшись, когда шаги Эвелин стихнут впереди, он пошел на мостик и запустил диагностику. Системы работали исправно. Однако энергия действительно подходила к концу. Вот только из-за одной бодрствующей колонистки это было невозможно. Поддерживать режим гиперсна было почти так же энергозатратно.

— Мама, почему предыдущие просчеты разнятся с последним? — спросил он.

— Ничего критического, Уолтер.

— Когда ты делала последнюю диагностику?

— Сорок восемь часов пятнадцать минут назад, — ответила Мать.

— Почему не сказала мне? — Уолтер впервые сталкивался с подобным.

Они с бортовым ИИ работали все пять лет в слаженном тандеме. Они были в равных правах, никто никем не командовал, но всегда делились обстановкой и ставили друг друга в известность. Да что уж, они были единственной компанией друг для друга, нередко их беседы носили праздный характер.

— Ты был занят общением с колонисткой. — Наверное, если бы это был человек, то фраза прозвучала бы с иронией или издевкой.

— Это странно, Мама, — заметил Уолтер. — Я не просил тебя не беспокоить, когда я рядом с Эвелин. Моим задачам ее присутствие никак не мешает.

— Учту на будущее, — не стала спорить Мать.

Уолтер не был удовлетворен. Он вернулся к предыдущей проверке и продиагностировал последующие дни по энергопотреблению. Потом начал проверять в обратном порядке. И как раз за минуту до нового просчета на графике отобразился резкий скачок выброса энергии.

— Мама, что это? — Он совершенно точно не помнил, чтобы в тот день происходили какие-то странности. Все было абсолютно обычно. Получается, Мать зафиксировала выброс, сделала просчет, но не проинформировала его.

— Всплеск энергопотребления, — констатировала она очевидность.

— Это тоже незначительно? Твои доклады говорили, что все в штатном режиме.

Это было очень странно и, если дело в какой-то ошибке бортового ИИ, то эту ошибку надо было срочно найти. Но проверки систем не показывали даже крошечного сбоя.

— Все в порядке, Уолтер. Этот выброс санкционирован моими программами.

— То есть как так?

— Подробная проверка систем, запланированная компанией.

Довольно неожиданно. О таком Уолтер не был предупрежден.

— Что за проверка систем? Мама, покажи результаты проверки.

— Не могу, Уолтер.

— Покажи результаты проверки, — продолжал настаивать он. — Код доступа 31564-F.

— Отказано в доступе.

Уолтер напрягся. Разве такое возможно? Наверняка здесь нужен доступ капитана. Поделать с этим сейчас ничего было нельзя, оставалось лишь смириться.

— И как много еще подобных секретных просчетов? — уточнил он. — Было бы неплохо, если бы ты поставила меня в известность. Мне в равной степени, как и тебе, отвечать за полет перед командой.

— Больше ни одного, Уолтер, — ответила Мама. — Не беспокойся.

Он встал с кресла и пошел в отсек гидропоники, чтобы скоротать время. Теперь в уравнении было три неизвестные переменные — секретный протокол Альфа 2-0, который должен разблокироваться по чьему-то внешнему коду; внезапный выброс энергии и Эвелин. Решить задачу на данном этапе не представлялось возможным, но Уолтер явственно чувствовал связь между ними.

Отстранившись мысленно от последних событий, Уолтер вернулся к воспоминаниям о предыдущем дне. А в частности, к Эвелин. Он проходил диагностику своих систем, но программных сбоев не обнаружил, поэтому расслабился и позволил себе думать о колонистке свободно. Тем более, что это был очень интересный опыт. Неловкость в общении ушла давно, он позволял себе разговаривать с Эвелин не совсем протокольными сценариями, полагаясь на импровизацию. Так ей нравилось больше, чем его стандартное поведение.

Поначалу она была гораздо больше подвержена перепадам эмоций, а сейчас ее состояние стабилизировалось. Уолтер надеялся, что в какой-то степени именно он поспособствовал этому процессу. Еще одним поводом для гордости была его маленькая победа в выборе направления тренировок. Когда она требовала от него полной отдачи, все его протоколы защиты били тревогу — он намерено причинял ей вред. И пусть это было «учение», пусть потом он частенько сам залечивал ее синяки и ссадины, это было неприятно.

Выход оказался прост, и Эвелин приняла его предложение с удивительной покладистостью. И за все время тренировки она могла обойтись без единого синяка, что очень радовало. Вот только теперь Уолтер акцентировал внимание на реакциях Эвелин: как подскакивает ее пульс, расширяются зрачки, как часто и высоко вздымается ее грудь, как пульсируют крупные сосуды на шее. Как капли пота выступают на разгоряченной коже, соединяются друг с другом и стекают по вискам, шее, груди… Как усиливается ее запах, похожий на аромат спелых яблок. Размышляя сегодня над тем, что происходит в ее теле, Уолтер подумал, какие физиологические процессы близки с подобным состоянием, и пришел к выводу, что возбуждение и секс ближе всего.

Отвлекшись на эту мысль, он пропустил ее приближение и оказался спиной на татами, а Эвелин села на него сверху, плотно обхватив ногами бока. Всем корпусом он ощущал исходивший от нее жар, и собственное тело откликалось, разогреваясь куда больше обычного. И этот процесс происходил непроизвольно.

Поддавшись вольным рассуждениям, он решил уточнить, верны ли его соображения на этот счет, а сам запустил проработку ассоциаций и моделирования. Если бы вместо него оказался человеческий мужчина, как могли бы развиваться события?

Уолтер разговаривал с Эвелин, а в процессоре рисовались реалистичные образы. Он обхватывает ее бедра, прижимает к себе, не позволяя отстраниться, роняет на татами, аккуратно придерживая голову, нависает сверху. Опускается к шее, касается губами упруго пульсирующего сосуда, проводит языком по соленой от пота коже. Она обнимает его в ответ, тихо протяжно стонет…

— Ты специально держишь меня, чтобы я не сбежала от ответа? — ее фраза вернула к реальности.

Сейчас, раздумывая над собственными мыслями тогда, Уолтер был несколько удивлен. Почему он вообще подумал об этом? Но то, что несмотря на его ужасающую бестактность, она не только не послала его ко всем чертям, а с пониманием отнеслась и ответила на беспричинно некорректный вопрос, вызывало в нем чувство благодарности. Тогда целое мгновение он не думал о себе как об андроиде. И это было необычно. Прежде никто не позволял ему это почувствовать. Он служил людям и видел в служении им святой долг, считая обычное уважительное отношение к себе верхом поощрения, но с Эвелин он познавал новые грани. Возможно, андроиды, которых покупали в семьи, чувствовали тоже самое? Или, напротив, им ни на минуту не давали забыть, кто они такие?

А прикосновение ее пальцев к губам… Еще никто этого не делал ни с какой целью. Странно и непонятно было в тот миг, но отнюдь не неприятно. Также он отметил и явный интерес Эвелин, когда она осознала, что в его функции входит интим. Любопытно, о чем она думала в тот момент?

Оглаживая лепестки растений пальцами, Уолтер непроизвольно принялся насвистывать пришедшую на ум песенку.

— Это заблуждение, что музыка помогает росту растений, — прокомментировала Мать.

— Ты решила, что я делаю это для растений? — Порой надоедали беспричинные намеки Матери на его некомпетентность.

— Очень смешно, — сказала она. — Но, впрочем, не уверена, что звуки, которые ты издаешь, похожи на музыку.

— В жизни должно быть нечто большее, чем просто эффективность, — заключил он.

— Не для машин, Уолтер.

— Сука, — пробормотал он себе под нос. Зачем лезть туда, где ничего не смыслишь?

Он не мог простить последний инцидент с энергоснабжением. Хотя Мать и не была обязана отчитываться перед ним за какие-то скрытые проекты компании, поставить в известность вполне могла.

Времени оставалось немного, Уолтер закрыл гидропонику и отправился на мостик. Как он и предполагал, Эвелин ожидала там. Она с нетерпением переминалась с ноги на ногу и смущенно улыбалась.

— Ничего особенного не произойдет. — Было неловко не оправдать ожиданий, ведь ее любопытство буквально прожигало его насквозь. И тут возникла идея: — Хочешь увидеть открытый космос?

— А можно? — Эвелин подалась вперед.

— Завет находится на минимальной скорости, это не запрещено.

— Да, Уолтер! — она воодушевленно закивала. — Это было бы очень здорово.

Поставив себе высокую оценку за догадливость, Уолтер активировал систему открывания ставней. Как только металлические пластины начали отъезжать, Эвелин тут же прилипла к стеклу, едва не забравшись на пульт.

— Развертывание парусов энергозарядки завершено, — сообщил Уолтер.

— Приступаю к подзарядке, — вторила Мать.

— Знаешь, я всегда любила звездное небо, — проговорила Эвелин, не отрывая взгляда от бездонного пространства, усеянного незнакомыми звездами. — Когда я была маленькой, мама выходила со мной ночью на улицу и рассказывала про созвездия, черные дыры, квазары, туманности… Она говорила о том, что ученые нашли древние тексты с подтверждением существования другой высокоразвитой цивилизации. И мы с ней долго болтали о том, как могут выглядеть инопланетяне.

— Твоя мама была ученой?

Эвелин улыбнулась, не поворачиваясь к Уолтеру.

— Она была швеей. Лучшей швеей в нашей деревне. Но она с детства болела космосом. К сожалению, вырваться из бедной деревушки она не сумела, да ее никто и не отпустил бы. Она вышла замуж, родила четверых детей…

Уолтер заметил, как по щеке Эвелин покатились слезы. Она не говорила о своей семье прежде.

— Я мало, что помню из той жизни, но я помню эти ночные беседы под звездами. — Она не поворачивалась к нему, будто и вовсе забыла о его существовании. — Странно, правда?

Уолтер не знал, риторический это вопрос или нет, но рискнул:

— Значит, эти воспоминания для тебя самые дорогие.

Эвелин повернулась к нему, вытерев под глазами.

— Ты прав.

Оставив колонистку наедине с собственными мыслями, Уолтер отправился по делам и, как обычно, заглянул в отсек гидропоники. Эвелин нашла его, когда он закончил с проверкой. Она стояла в проходе со спокойной легкой улыбкой.

— Я предполагал, что ты простоишь возле иллюминатора всю ночь, — сказал Уолтер, снимая перчатки и убирая их в рабочий контейнер.

— Я проголодалась. — Эвелин махнула ему. — И я бы сегодня выпила чего-нибудь покрепче кофе.

— Мартини?

— Без сока, — кивнула она.

— Могу предложить еще кое-что. — Уолтер достал из отсека заранее приготовленные им самокрутки с марихуаной. Никогда не знаешь наверняка, что может пригодиться. — Если хочется отвлечься от реальности, то это вполне подойдет.

— Косяк? — Эвелин улыбнулась шире, в ее взгляде показался любопытный блеск. Она подошла ближе и положила ладонь поверх его, накрыв два тонких свертка. — Ты полон сюрпризов, Уолтер. Ни за что не поверю, что в твоих программных кодах есть руководство по плохому поведению.

— Тогда что, по-твоему, мной движет? — Уолтеру было и правда интересно ее мнение. Она, как и Мама, скажет, что ему надо проверить системы?

— Думаю, ты человечнее, чем тебе кажется. — Эвелин взяла один сверток и приподняла правую бровь. — Или чем ты стараешься казаться.

— Это плохо? — Он не совсем понимал, как относиться к такой туманной оценке.

— А ты как думаешь? — Она улыбнулась и убрала косяк за правое ухо. Освободившейся рукой она сложила его ладонь, спрятав в ней вторую самокрутку.

— Не совсем понимаю, что должен сказать тебе сейчас.

— Можешь ничего не говорить. — Она снова улыбнулась. — Просто составь мне компанию.

Она развернулась и пошла вперед по коридору. Уолтер последовал за ней. Человечнее, чем кажется — эта фраза прокручивалась в процессоре раз за разом. Он — только имитация человека, искусственный механизм, созданный служить. Существо с разумом, но без души. Почему Эвелин говорит так? Она видит то, что хочет, или то, что незаметно ему самому?

— Уолтер, — раздался голос Матери. — Кажется, у нас проблемы. Зарегистрирован выброс нейтрино в ближайшем секторе. Прошу, подойти на мостик.

— Иду, Мама. — Уолтер ускорился и обогнал Эвелин. Мельком он отметил ее ошеломленный взгляд. Но сейчас было не до успокоения одной колонистки. Выброс нейтрино говорит о вспышке сверхновой. И если источник располагается в ближайшем секторе...

Корабль тряхнуло. Уолтер ускорился

— Зафиксирован всплеск энергии, — констатировала Мама. Поздно. Ударная волна достигла корабль очень быстро.

— Мама, убери энергопаруса. — Сигнальные системы включили режим тревоги, из-за перепадов напряжения замигал свет. — Перенаправь резервную энергию.

Корабль тряхнуло повторно, Уолтера едва не свалило с ног. Позади послышался вскрик Эвелин. Уолтер силой подавил в себе желание проверить ее состояние. Сейчас не было на это времени. Если они выживут, он непременно займется ее здоровьем.

— Внимание! Уровень опасности критический! — оповестила Мама.

Уолтер побежал на мостик.

— Начать аварийный подъем экипажа! — крикнул он набегу.

С мостика тянул запах гари — впереди маячил вспыхнувший там огонь. Уолтер схватил огнетушитель на подходе и забежал внутрь. Горела часть пульта, стена. Надо было срочно потушить пожар здесь, а потом бежать в отсек с просыпающейся командой. Скорее всего, там тоже потребуется его помощь. Он уже начал тушить один участок возгорания, когда рядом услышал сдавленный кашель — Эвелин стояла чуть позади со вторым огнетушителем. Рукав ее комбинезона справа промок от крови, но она решительно тушила огонь, хоть и дышалось ей с трудом.

Они переглянулись. Уолтер благодарно кивнул, отметив про себя, что хоть в помощи она нуждается, но не срочной.

— Быстрее, — сказал он, как только они потушили огонь, а автоматические системы взяли участок аварии под контроль. — Теперь в отсек с командой.

Эвелин молча кивнула. Как Уолтер и ожидал, там царил полный хаос, а причиной было не только экстренное пробуждение и тревожно раздающиеся системы оповещения. Капсула капитана не открывалась и разогревалась внутри. Уолтер видел подобное однажды, когда вытаскивал Эвелин. Но теперь события развивались стремительнее. Дэниелс Брэнсон — жена капитана — рвалась к мужу, стучала по стеклу и кричала. Двое пытались открыть капсулу вручную.

— Позвольте мне, — сказал Уолтер, подняв с пола уже брошенный кем-то пожарный топорик.

Теперь он знал слабое место капсулы, и возможно еще было время. Но его не услышали. Секунда на борьбу с протоколами — он должен растолкать преграждающих ему путь к капсуле людей. Но не успел привести план в действие, как вой сирены и отчаянные восклицания Дэниелс перекрыл крик Эвелин:

— А ну нахрен свалили отсюда!

Мгновения хватило, чтобы на них обернулись, и Уолтер тут же протиснулся вперед, не причинив людям вред. Внутри капсулы уже занималось пламя. Кричащую в отчаянии Дэниелс оттащили в сторону. Уолтер замахнулся, четко рассчитывая траекторию и место приземления острия. У него была лишь одна попытка.

Он вложил в удар максимум силы. Место прикрепления стекла в правом верхнем углу треснуло, образовалась брешь. Недостаточная, чтобы вытащить колониста, но достаточная для того, чтобы провернуть трюк с огнетушителем. Отбросив топорик, Уолтер выхватил из рук Эвелин красный баллончик, который она уже протягивала ему, и просунул короткий шланг внутрь. Пена в три секунды заполнила вспыхнувшую капсулу. Теперь нельзя было позволить капитану задохнуться. Судя по сдавленным звукам и стуку, он пока был жив. К Уолтеру подключились другие мужчины, и с помощью топора и лома наконец открыли капсулу.

Капитан резко сел, кашляя, хрипя и ругаясь нецензурными словами. Вой системы оповещения заглушил полный страха и боли крик Дэниелс. Она кинулась к мужу, подхватила его, когда он чуть не свалился на пол. Совсем как Эвелин в тот раз. Дэниелс рыдала, очищала от пены дрожащими руками покрывшуюся ожоговыми пузырями кожу мужчины, и бормотала что-то несвязное. Сквозь всхлипывания она смеялась и материлась одновременно. Это были очень сильные эмоции — Уолтер видел это, но не мог прочувствовать и осознать до конца. Одно ему было ясно — сейчас он спас две жизни, и в его корпусе возникло не просто чувство удовлетворения проделанной работой, а необъяснимое тепло.