Самоцветная пыль (джен)

Всю ночь бушевал шторм. Миэ проснулась под завывания ветра, сотрясавшего маленькую станцию метеонаблюдений, и не смогла уснуть до самого утра. Сидела, завернувшись в одеяло, на спальной платформе и слушала, как снаружи воет ветер, а волны одна за другой обрушиваются на станцию, стремясь вырвать ее из уютного каменного гнезда и вдоволь поиграть. Станция держалась крепко: шторма в этих местах случались часто, и Гранатовая Башня разработала проект с высоким запасом прочности и устойчивости. И все же Миэ не могла отделаться от ощущения, что станция вот-вот не выдержит: так опасно потрескивали стены и звенили круглые окна.

Но самым пугающим в ночном шторме были не ветер и волны, а выкручивающее изнутри ощущение неправильности происходящего. Пусть Миэ носила только браслеты Белого круга, но она умела слушать волны, и в Погодный институт Хэшфеля ее позвали не за слишком красивые глаза, чтобы там не шутили за спиной. Миэ слушала волны каждый день, и могла поклясться: вчера море ничего не пело о шторме.

Утром море утихло. Миэ с трудом открыла заклинившую из-за песка и морского мусора дверь станции и поднялась на обзорную площадку. Ветер сорвал с крыши станции антену и даже согнул одну из опор, отчего та присела на бок, и если бы не эти зримые свидетельства буйства стихии, Миэ не поверила бы, что ночью был шторм: таким кристально спокойным теперь казалось море. Она спустились к воде, опустила пальцы в воду, прислушиваясь к долгому эху океана, и резко отдернула руку. Море звучало неправильно. Оглушенная, Миэ пошатнулась и села прямо на песок, растеряно глядя на набегающие на ботинки волны. Она знала — от островка, где находилась ее станция, до большой земли сутки полета даже на самом быстром ветрокрыле. Море звучало здесь сильнее и громче, чем в любом другом месте. Но сейчас Миэ будто коснулась воды в пруду какого-нибудь городского парка, таким тихим и безжизненным он был.

Медленно, будто под ногами был не песок и галька, а зыбкая трясина, Миэ поднялась на ноги. Один за другим она выполнила стандартные утренние замеры: температура, давление, скорость ветра... Миэ вбивала цифры в развернутый экран планшета, но даже не видя данных за прошлые дни и прогнозных показателей могла сказать — того, что показывали ее датчики просто не могло быть. Не могли же они выйти из строя все сразу? И заодно прихватить ее собственные чувства? Миэ сохранила данные и отправила их на центральный узел станции. Она еще раз оглянулась на море и торопливо отвернулась: линия горизонта искажалась, будто отраженная невидимым зеркалом. А еще Миэ до сих пор не видела солнца — только низкое свинцовое небо со странным алым проблеском.

Миэ смотрела на выстроенные системой графики: как она и думала, сегодняшние показания не сходились ни со вчерашними, ни с прошлогодними, ни вообще с какими-то, хоть раз фиксируемыми станцией за весь период наблюдений. Об аномалии следовало сообщить в Погодный институт и Топазовую Башню. Миэ сбросила данные на носитель и подошла к узлу связи. Хрустальный шар, наполненный голубоватой дымкой, слабо светился. Миэ положила на него ладони, находя кончиками пальцев едва заметные контактные углубления, и привычно послала импульс. Горячая искра ее магии пробежалась по покрывающим шар узорам, нырнула куда-то в глубину и... исчезла. Нахмурившись, Миэ попробовала еще раз. Шар вспыхнул чуть ярче, но остался все так же безмолвен. Связи не было.

Она выходила на связь раз в декаду, и предыдущий сеанс был всего сутки назад. Погодный институт гудел, как улей. Как же — большое перемирие. Наконец-то они перестанут заниматься расчетами прогнозов для военных и займутся более интересными проектами. Например, идеей регуляции погоды над всем пространством Самоцветья. Миэ порадовалась вместе со всеми и даже понадеялась, что ей пришлют если не сменщика, то хотя бы напарника. Все-таки по регламенту работа станции требовала двух магов. Сутки назад связь была в порядке. Перебои? Миэ беспомощно посмотрела на шар. Она ничего не смыслила в ментальных искусствах, для нее он был не усилителем природной способности, а единственной возможностью дотянуться хоть до кого-то. Что могло помешать мысли? Миэ проверила все еще раз и на всякий случай поменяла накопитель. Шар горел все тем же ровным светом, сигнализируя о готовности к работе. Только сигнал по нему не уходил. Будто на другой стороне не существовало другого шара, с которым он поддерживал связь. У Миэ закружилась голова. Она стиснула ладони, гася дрожь, и подтянула поближе сиденье. В ее планшете были коды для связи не только с Центральной станцией. Она пробовала их один за другим: Центр, Топазовая Башня, Погодный институт, Летро, экстренная связь, сигнал бедствия... Шар молчал.

Следующий сеанс через восемь дней. Если она не выйдет на связь — попробуют ли с ней связаться? Это просто перебой связи. Или неисправность устройства. Да, просто перебой связи. Миэ раскачивалась на стуле, крепко обхватив себя руками, и гнала мысль, что с шаром все в совершенном порядке. Просто он — единственное, что все еще в порядке.