Знамя — единственному (джен)

Месяц Наугха, 529 г.п. Коадая, Айз’к Со

Бело-голубые росчерки молний разрывали алые небеса. Серо-стальные облака закручивались в спирали, скрывая слабый свет лун, и тут же разлетались в стороны, разрезанные мощным энергетическим разрядом. Наугха, месяц небесного пламени, бушевал этим циклом особенно яростно. Коадай вслушивался в пение молний: их разряды звоном проходили сквозь его тело, отзывались в позвоночнике, тянули колкими искрами, а вместе с ними ярилась и танцевала окутывающая его сила. Рвалась, стонала, болезненно плакала, вцеплялась когтями и клыками, разрывая на части, обжигала жаром и тут же застывала ледяными осколками в жилах. Охватывала голову тяжелым обручем, врывалась в мысли. Казалось — еще такт и его просто разнесет на части. Утопит в растекающейся сквозь нити и звенья гнили. Коадай потянулся навстречу, яростно отсекая слишком уж мощные потоки, его собственная сила взвилась, отращивая клыки и когти из самой себя, яростно вгрызаясь в ответ со всей неудержимостью Ан’Ашар. Танцующий несокрушимым монолитом оставался за спиной. Сила расступилась, зло и обиженно шипя, и Коадай едва сумел остановиться, прежде чем его разум рухнул во все еще кровоточащий разлом. Звеньев было всего четырнадцать, да и последнее из них едва держалось на самой грани. Коадай оскалился, со всей мощью ударяя в истончившуюся и искаженную нить, она зазвенела, прогибаясь, расплескивая вокруг себя отравленную хмарь искажений, самую чуточку сдвинулась, но лишь мигнула и возникла заново. Стена за его спиной змеилась трещинами, сквозь которые он ощущал отблески все той же хмари. Нити держали слишком крепко. Нити вновь натянулись, и сквозь них Коадай различил отчетливое эхо: оно нарастало резонансом, дробилось и звало на разные голоса, приближалось и отдалялось, пока не обрушилось волной — гневным шелестом всех четырнадцати Источников, потревоженных его вмешательством. Волна откатилась, но не растаяла до конца: отступила, чтобы через такт собраться вновь, обрушится и уже наверняка смести все и вся.

Коадай рывком сдернул корону с головы, не обращая внимания на то, что рвет в клочья собственную плоть, а раскаленная сталь разъедает кожу, и отбросил ее в сторону. Голоса не смолкли, лишь отдалились. Но и это казалось благом после разорвавшего разум безумия. Успокаивающая сила Танцующего осторожно обнимала плечи: такты передышки перед тем, как начать все заново. Удержать мир, когда сама его плоть распадается на части.

Что же ты сотворил, С’ау’ц’ар’цаэ’раатэ Денхерим?

Мир в Перелом всегда рвался с цепи. Неровные пульсации то накатывали волнами, то стихали до едва слышного шепота. Коадай привык к ним. Скользил между ними, выцепляя то одно, то другое. Перелом никогда не давал верных ответов, но Перелом же позволял скрыть многое. Стоит только поймать подходящую пульсацию. Коадай позволил миру отдалиться, скользнул вперед по натянувшимся нитям — алым, жадно пульсирующим в такт безумному току крови. Чужое сознание ощетинилось иглами, отшатнулось, но тут же открылось в ответ на зазвеневший серебром удар невидимой плети. Приручить Ан’Ашар не проще, чем оседлать дикого ящера.

Его накрыло чужим восприятием, закружило в пряных, пронзительно острых запахах крови, поглотило множеством неровных пульсаций. Коадай отодвинул их в сторону, перехватывая управляющие нити и безмолвно наблюдая. Вокруг рассыпались смерчи черно-белой мозаики, но с каждым тактом их пульсация все более напоминала агонию. Коадай осторожно подхватил один из них, перетягивая в свою сторону, скручивая в петлю и задавая всей системе новый ритм. Зеркальный Источник дернулся, вырываясь из хватки, выгнулся, рассыпаясь мозаикой, ударил в виски острыми стеклянными копьями, но этого было достаточно — тяжелая стрела уже летела к своей цели, рассыпая длинный кровавый хвост. Коадай выпустил нити, отстраняясь, но не уходя до конца — Денхерим еще мог подкинуть сюрпризы.

Коадай отвлекся всего на такт, перехватывая всколыхнутые Переломом темные тяжи восточного края короны. Доля такта, а мир уже вывернулся из хватки, стремительным комом покатился вперед, срывая слои и каналы энергии, перемалывая их и безжалостно раздирая в клочья. Корона жадно вгрызлась в виски, потянула, обрушивая всю силу разом взбесившихся Источников. Его дернуло вверх, распиная в тисках энергии. Коадай захлебнулся, ощущая, как размывается сама его сущность, зарычал, судорожно собирая клочки собственного разума. Мерцающая мощь Танцующего на долю такта заслонила его, позволяя стянуть поближе тяжи собственной силы. Если бы мог — разорвал бы все нити, но корона держала слишком крепко, не оставляя выбора — подчинить или раствориться в ее пылающей мощи. Сила хлестнула плетями, заново стягивая в жгуты развалившиеся связи. Коадай боролся, рвался вверх, стараясь не захлебнуться в ней окончательно. Так, что и не ощутил, как связей стало на одну меньше. Пустая серебряная паутинка медленно растворилась в темноте.

Волна схлынула, отступила, обнажая глубину тяжелых жгутов, надежно сдерживающих ее мощь. На долю такта Коадай ощутил каждый из них, каждый узел Исайн’Чоль, каждый камень опорных Черных Башен, а потом волна вернулась, поднялась еще выше; натужно заскрипела Завеса. И прежде чем Коадай осознал, что именно он чувствует, вся его сущность покрылась сетью мельчайших трещин, чтобы спустя такт взорваться осколками. Завеса падала, и он падал вместе с ней.

Мир изменился. Коадай еще не осознал, как именно, не прочувствовал до конца в восстанавливающихся пульсациях, прокладывающих новые пути, но и этого смутного ощущения было достаточно. От желания натянуть дополнительную сеть щитов его удерживало только подсознательное подозрение, что щит может оказаться совсем не тем, что задумывалось изначально. Не сейчас, когда даже Источники не казались чем-то… надежным.

Серебряная нить на краю сознания натянулась сильнее, а потом ощущение чужого присутствия приблизилось. Коадай нетерпеливо дернул за нее, чувствуя, как за спиной стало больше холода, а тягучие потоки теней сгустились, формируя массивную фигуру.

— Что там? — он повернулся вместе с беззвучным вопросом. Касаться слишком плотно сознания кого-то вроде Трайд он не рисковал. Не сейчас, когда каждая крупица энергии выглядит чужеродной песчинкой, едва прилипшей к остову. Он утратил свой Голос, но это не было поводом давать слишком много воли своей Тени. Коадай плотнее свернул потоки энергии, скрывая почти погасшие пряди силы, мелькающие на краю сознания. На отдых не было времени.

— Она действительно разрушена, — голос Шиогайна Трайд звучал слишком безжизненно, чтобы в нем нельзя было различить сомнения. Он говорил о том, что видел собственными глазами, но кажется, совсем не чувствовал, что верит им. Тяжелый плащ теней вокруг него колыхался, распадаясь на отдельные нити, которые так и стремились раствориться между камнями. Возможно, он предпочел бы последовать за ними. И Коадай не мог осуждать этого желания. Завеса пала.

— Что… за ней?

Завеса, установленная еще его отцом, надежно хранила границы Исайн’Чол. Она была всегда — сколько Коадай себя осознавал, а мир за ее пределами никогда не вызывал… любопытства. Но теперь придется заняться им.

— Леконт и Евгэр отправили патрули. Часть земель потеряна, — Шиогайн шевельнул пальцами и чернильные жгуты заплясали перед ним, набрасывая новую карту Исайн’Чол. Коадай следил за ними, отмечая, что море придвинулось к самому гарнизону Фла, вышвырнуло Эшсар на острова, а значительная часть земель Леконт и вовсе исчезла неизвестно куда. Вельд же, наоборот, отделился от побережья огромной песчаной косой, изрядно сблизившись с Шангард. Карта обрывалась смутной границей Северного круга, отделившей Альяд, Глассиар и Рагальд. Насколько сильно изменение затронуло их?

— Элехе? — пустое пятно на месте одного из крупнейших Источников царапнуло восприятие. Коадай рефлекторно потянулся вперед и медленно расслабил сведенные судорогой пальцы — зеленовато-серые петли никуда не делись, хоть и ощущались странно далеко и непривычно глухо.

— Ищут Источник. Он… сместился. Куда-то, — тени вокруг Шиогайна практически совсем исчезли, выдавая крайнюю степень смятения — если уж Трайд полагает, что не в состоянии контролировать собственные хищные тени… Коадай ослабил потоки, позволяя собственной силе вольно растечься по залам. Танцующий все еще стоял за его спиной.

— Остальные? — тени вновь всколыхнулись, отражая поднявшиеся вверх багровые шипы.

— Смещения незначительны, — слова еще звучали, а льдисто-пряная энергия уже плеснула вперед, бесцеремонно разрезая стылую тень там, где на мгновение померещилось колебание. Источник Трайд практически затянуло под Денхерим. Коадай усилил хватку, безмолвно напоминая, что беспокойство о чужих Источниках не слишком уместное занятие для его Длани. Безумство Сацрата оказалось на редкость… резонансным.

— Что-то еще?

— Айтари. Первый Созидающий… — Шиогайн медленно вытащил три информационных кристалла и положил их на столик. Коадай дождался, пока он вернется на место, и только потом шагнул к столу. Повел пальцами над поверхностью, считывая едва уловимую пульсацию чужой крови. Созидающий был… недоволен. Будь он один — Коадай позволил бы себе как следует поморщиться. Разговоры с Созидающим всегда давались ему тяжело, думать же о том, во что превратится разговор с недовольным Созидающим — не хотелось.

— Наследник Денхерим? — Коадай предпочел бы не вспоминать о Денхерим, но сделать это, когда проклятый Источник своей гнилью давил на горло и туманил мысли, было невозможно. Но лучше уж Денхерим, чем айтари. Созидающий немного подождет. Если не думать, что будет, если Созидающий сочтет, что он ждет слишком долго…

— Гарнизон Диаман, — Шиогайн прервал его мысли, и Коадай внезапно подумал, что к Созидающему стоит отправиться прямо сейчас. Вот уже половину большого цикла, как кар’ан Диаман являлся Раэхнаарр Кэль.

Когда почти сотню циклов назад ашали предложили в качестве ди’гайдар для его крови Кацата Денхерим, Коадай счел это вполне допустимой идеей. Мысль привязать к себе горделиво независимых Денхерим казалась на редкость соблазнительной. Наследника крови Денхерим Коадай увидел лишь спустя два цикла, после очередного сражения за гарнизон Чи.

Пространство у крепостных стен выглядело растерзанным в клочья. Огромные каверны, в которые сыпались камни и тонкие зеленовато-серые мосты, протянутые над ними. Но крепость стояла, в очередной раз выдержав напор Глассиар. Впрочем, под этими стенами не было кого-то вроде Ледяной Феи Глассиар — иначе без помощи манш’рин Леконт они бы не устояли. Но и Тасайан Глассиар, и Эстебель Леконт находились слишком далеко, и эхо их сражений лишь самым краем задевало Чи. Коадай вслушивался в натужные пульсации сил, вычленяя из них переменчивые искры своего собственного Источника. Пусть его визит и был лишь обычным обходом пограничных крепостей, но он все же собирался взглянуть на свою кровь. Вот пальцы зацепили едва уловимую зеленовато-серую поземку, отозвавшуюся знакомой пульсацией, но стоило всмотреться глубже, как все заслонили холодно-острые росчерки черно-белой мозаики. Один такт — и противоположный край каверны потек, меняясь и стремительно перестраиваясь. Пространство стонало и дробилось, послушно изгибаясь новой тропой, а Коадай считал расстояния до Зеркального Источника и мог думать только об одном — насколько сильным манш’рин окажется Кацат Денхерим. Его восприятия вновь коснулась серо-зеленая поземка. Она едва касалась черно-белых граней, обвивалась змеей, игриво подхватывая полы белого плаща, скользила вперед, следуя выстроенной черно-белой тропой, а Коадай с еще более отчетливой ясностью понимал — когда Кацат Денхерим вздумает сменить меч манш’рин на знамя Исайн’Чол, не найдется ни одного Кэль, способного [желающего] противостоять ему.

Соглашаясь на эту авантюру, Коадай Кэль желал лишь привязать Денхерим к Кэль, но никак не мог предположить, что это Денхерим привяжет Кэль к себе.

Шиогайн замер настолько неподвижно, что казалось, окончательно растворился в собственной тени. Коадай практически не замечал его. Как не замечал стремительно разбегающихся трещин под ногами и опадающих оконных стекол. За стенами Айз’к Со бушевала гроза намного яростнее, чем ожидается даже от месяца Наугха.

Когда к разлетающемуся в пыль Зеркальному Источнику со всех сторон рванулись осколки черно-белой мозаики, он надеялся, что она погребет под собой и Кацата Денхерим. Но Коадай вполне мог предположить, почему между ними так и остался один зеркальный портал Диамана. Прекрасная возможность сменить линию наследования крови. Если бы не договор с Тсоруд. Ни в чем нельзя было быть уверенным, пока он не завершится. Сколько бы Коадай ни желал видеть сейчас рядом с собой Аншарлант, а не Раэхнаарра. Но все же…

— Тсоруд? — спокойствия в голосе Коадая было не больше, чем в разлетающихся стеклянных осколках.

— Закрыли Источник, — Шиогайн никогда не был замечен в талантах Вельде исчезать на ровном месте, но сейчас он вполне мог дать фору любому из них.

— Как и ожидалось.

Потоки вновь всколыхнулись, и Коадай сдавил их, разворачивая обратно, безжалостно отсекая поднявшийся по сплетению нити поток гнили. С каждым тактом промедления Денхерим обращался все более опасной язвой, и он видел только один способ избавиться от нее. Ни один арон не доставлял столько… проблем. Мог ли Сацрат подготовиться заранее? Коадай потянулся назад, отматывая заново потоки энергий, отыскивая тот единственный такт, где привычная схема дала сбой. Никто не ощущал подвоха. Ни Леодас Эсшар, не совладавший с обезумевшими потоками Застывшего Источника, ни Раугаян Феримед, расколовший сердце Феримед на три части и сгоревший вместе с ним. О, и Индигарда Феримед, и Лиадара Эсшар находили это слишком… удобными совпадениями, но первая была слишком занята попытками удержать на вершине свою линию крови, а вторая… Леодас Эсшар слишком глубоко влез в дела Стражей Крови, чтобы она посмела сказать хотя бы слово. Коадай замер — какая-то искорка царапнула по самой грани восприятия. Он никогда не интересовался результатами экспериментов Леодаса, не было смысла думать о них и сейчас. Вряд ли кровь, рожденная вне договора, обладала хоть какой-то ценностью. Будь это иначе — арон уже слышали бы об этом. Лиадара должна была уничтожить все, как только совладала с Источником. Эшсар всегда были особенно безжалостны к собственной крови. Но все же идея самому избирать свою кровь казалась… соблазнительной. Стражи Крови никогда не заботились слишком сильно о каждом арон, свет, который они видели, находился слишком далеко, чтобы почувствовать его прямо сейчас. Обычно Коадай находил это верным, но не когда собственная линия приносила так много разочарований. Острые черно-алые нити натянулись, отдаваясь в голове хрустальным звоном. Серо-зеленое или алое? Обе нити казались слишком хрупкими, чтобы он рискнул коснуться хотя бы одной.

— Крови Кэль надлежит собраться в Айз’к Со, — слова переплетались с серебряными жгутами, которым он вкладывал приказ. Исполнить в точности. Ни осечек, ни задержек.

Чужое присутствие стиралось, постепенно растворяясь в тени и принося такое желанное одиночество. Коадай прикрыл глаза, позволяя себе отдаться спокойному дыханию Танцующего Источника. Ровно три такта, прежде чем его пальцы вновь сомкнулись на отброшенной в угол короне. Когда стальные шипы впивались в виски, а привычная тяжесть скалой ложилось на плечи, Коадай самым краем сознания ощутил: дышать стало легче. Но эта мысль казалась легчайшим дуновением ветра по сравнению с тем ураганом, что вот-вот грозился обрушиться на его голову. Недовольство Созидающих чувствовалось отчетливее, чем пение молний за стеной.