И солнце взойдет над озерами (джен)

7 декада осени, 399 г. Р.Э. Озёрный остров

— И тут старший рыцарь-паладин смотрит на меня, смотрит на подпись и медленно так багровеет. Я думал, его удар хватит. В общем, он начал кричать, чтоб я шёл с глаз его долой и все такое, а мимо как раз проходил рыцарь-паладин Лаар Исаю. Ну он и предложил — дальше, чем острова, «с глаз долой» все равно не получится, — закончил Ию с улыбкой, вот только за ней Фаах Аю отчетливо мерещилось напряжение, тот отголосок смеха, что появляется на масках в театрах трагедий. Он нахмурился, вертя в руках простую солдатскую кружку. Они шли с разных сторон, но дороги поражали удивительным сходством.

— Аю, как думаешь, что не так с моей подписью? — Ию поднялся со стула и прошелся по небольшой комнате, которую занимал Аю. Три шага от стены до стены и узкое окно под самым потолком — если бы он не видел, что похожие помещения занимали все члены дипломатической миссии, Фаах Аю точно решил бы, что находится под незаметным арестом. Особенно тесной комната стала казаться после того, как в ней появился Фалве Ию. Впрочем, в его присутствии любые стены казались неуместной преградой. Ию между тем добрался до дорожного письменного прибора и теперь вертел в руках кисть, отыскивая подходящую поверхность для наглядной демонстрации.

— Не знаю, — Аю небрежно пожал плечами и потянулся, разминая спину. В свете ламп блеснули фиолетовыми искрами аметисты.

— Ты же говорил, что аметисты Фаах потеряны? — Ию откинулся назад, перехватив руку Аю практически у самого своего носа, и пристально уставился на три массивных перстня, украшенных аметистами.

— Я их нашел, — Аю небрежно пожал плечами, будто говорил о какой-то незначительной мелочи, а не об обретенной семейной реликвии, но все же подавить довольную улыбку не смог. Временами, чтобы Ию что-то заметил, это нужно было сунуть буквально ему под нос.

— Ты не писал об этом. — рассеянно произнес Ию и провел пальцами по камням, он склонил голову к плечу, будто прислушивался к чему-то.

— Не все можно доверить бумаге. — Аю ощутил смутное беспокойство и дернулся, пытаясь вырвать руку из крепко сжавшихся пальцев, но Ию его движения будто и не заметил: его лицо казалось застывшим и отрешенным, а кончики пальцев на мгновение осветились золотистым светом.

— Так где ты их нашел? — сияние угасло, и теперь Ию смотрел прямо ему в глаза жестко и требовательно. — Это все? — он разжал руку, и Аю украдкой потер запястье: хватка у Ию оказалась железная.

— Не поверишь, но в доме моего драгоценного дядюшки, — он фыркнул, выражая свое отношение к родственнику. — Там полно разных тайников и… в общем, чувство юмора у него было преотвратное, — желание делиться историей пропало, но начатое следовало закончить, а на долю мгновения вспыхнувшие за уголком глаза нити молчаливо советовали: не лгать. Впрочем, это никогда не означало необходимости говорить всей правды или пускаться в подробности. — Но кольца я нашел. Все пять, — Аю потянул вверх длинный рукав и продемонстрировал левую руку. Аметистов тут не было, только два простых железных кольца, покрытых странными полустертыми символами, — почему-то обычно помнят только об аметистах.

— Истории о драгоценностях всегда интереснее, — Ию лишь мазнул взглядом по железным ободкам. Странное и непривычное в его присутствии ощущение тревоги пропало так же быстро, как возникло.

— Ты… что-то заметил? — Ию никогда не был одарен Глазами Тана, но для некоторых вещей глаза и не нужны. Фаах Аю всегда осознавал, что Тан одарил его друга намного щедрее, и если он что-то почувствовал… об этом необходимо было хотя бы знать.

— Ничего, сам не знаю, что на меня нашло, — Ию заправил за ухо выбившуюся прядь русых волос, — а что?

— Это я и хочу понять, — Аю смотрел на него и все смутные тревоги, на мгновение мелькнувшие в голове, казались полной чушью. Это же Ию.

— Кстати, что слышно в высоких кругах? Надолго мы здесь застряли? — Ию вернулся к проблемам более близким и понятным. Пребывание среди островитян ему откровенно не нравилось, да Аю и сам предпочел бы более надежное соседство — до строящегося форта было добрых два дневных перехода, но Илеше Лаю предпочел ждать ответа жрицы именно здесь, несмотря на бурные возражения Лаар Исаю. А может, и исключительно благодаря им.

— Не знаю. Эти… Призыватели сказали, что Хранительница должна посоветоваться с духами, — Аю скривился. Все это слишком отчетливо напоминало ловушку. — В полнолуние наступит ясность, так они сказали.

— Ну, вроде недолго. Продержимся, — Ию оптимистично улыбнулся, но радости в этой улыбке было немного.

— Если нас все же не отравят и не прирежут в собственных постелях, — Аю его оптимизма не разделял, а унявшаяся было тревога вернулась с новой силой. Теперь она несла сладковатый привкус ночных кошмаров.

— Тан защитит нас. Я уверен, — Ию быстрым жестом сжал его плечо, и Аю в душе позавидовал столь непоколебимой уверенности. Хотел бы он разделить ее хотя бы на половину.

— Аю. Я вот все думаю. Почему тогда… ну как только приехали, Илеше Лаю ничего не сказал о Призывателях? Что на тропе были не только тени. Все-таки мы видели их собственными глазами, — Ию нахмурился, вернувшись мыслями к мучавшему его вопросу.

— Понятия не имею, — Аю равнодушно пожал плечами. Если Илеше Лаю настолько глуп, что не стал задавать вопросов, то кто он такой, чтобы помогать ему?

— Ты не сказал ему! — Ию потрясенно уставился на него и покачал головой, будто не веря собственным словам. Иногда он соображал слишком хорошо.

— Он меня и не спрашивал. Что я в конце концов могу знать? — Аю саркастично улыбнулся.

— Аю! Но это же важно! — Ию сжал губы, явно сдерживая большую часть триады, что просилась ему на язык. — Ты должен рассказать ему.

— Должен? — Фаах Аю вскинул бровь, чуть ли не по слогам произнося царапающее горло слово.

— Как бы вы друг к другу ни относились — вы здесь вместе, — Ию не обратил никакого внимания на его тон, только в голосе будто добавилось стальных ноток, а в воздухе поплыл едва ощутимый медово-пряный аромат. — Нельзя утаивать информацию.

— Ию! — Аю сосредоточился, не позволяя мягкому теплу коснуться разума. Убеждать его друг умел очень хорошо, только вот исключительно не к месту.

— Прости, — Ию продолжил уже нормальным голосом, — но все-таки, пообещай мне, что расскажешь, хорошо?

— Хорошо, — Аю выдержал приличную паузу, прежде чем все-таки согласиться. Нарушать обещание он не собирался, но о сроках исполнения они не договаривались. Пусть Илеше Лаю еще некоторое время обойдется без подсказок.

* * *

В свете лун и костров мир кажется иным. Тень причудливо искажают тела, скользят по ним, покрывая новыми символами. Их становится все больше, и вот уже кажется, что вокруг костра танцуют не люди и не духи — нечто иное, чуждое и тем, и другим. Элар наблюдает за танцем сквозь клубы дыма болотных трав. Он видит — видит намного больше, чем рисунки тел и изломанные движения танца. Он видит нити, множество — больше, чем листьев в лесах — нитей, которые оплетают мир. Стоит потянуть за одну, и мир изменится. Элар смеется, высоко и страшно, он смеется, а нити танцуют и пляшут в его руках. Он рвет их, одну за одной, путает и связывает, а мир изгибается и пляшет вслед за ним, и за собственным смехом Элар слышит совсем другой, тот, что звучит в перестуке игральных костей.

— Ты слышишь мой зов, Шин’Джи? Слышишь мой смех? Давай посмеемся вместе… а мир пусть попробует не засмеяться вслед за нами! — Элар кричит в небо, поднимает руки высоко-высоко, так что кажется — сейчас достанет Багровой Луны. Ее свет льется вниз, красит пальцы Элара багрянцем, смешивается с текущей по ним жертвенной кровью. Внезапно Элар замирает, он склоняет голову набок и слушает, хмурится так, что лицо искажается сильнее, чем все маски демонов, под которыми так любят прятать лица Призыватели духов.

— Вы не смеетесь! Почему вы не смеетесь? — он кричит, взмахивая ритуальным ножом, но отвечать ему некому — вокруг догорающего костра лишь круг из мертвецов, замерших посреди танца. Элар огорченно вздыхает, тихо бормочет себе под нос: — Вы умерли. Опять вы умерли слишком быстро.

Слова прерывает смех. Он тихо смеется, пинает одно из раскрашенных тел и смеется еще громче.

— Ну ничего. Это ничего. Скоро со мной посмеется сама земля. А пока — танцуй. Танцуй, я тебе сказал! — он кружится на одном месте, щедро раздавая пинки мертвецам, пока те не начинают дергаться. А может, это начинает подрагивать под ними земля…

* * *

Мир содрогнулся. Элама почувствовала его дрожь слишком поздно: с расплескавшейся из священной чаши водой, дрожанием занавесей и тревожным скрипом опорных столбов. Она выбежала на улицу, оказавшись лишь одной из многих — Призыватели, воины, ремесленники — сейчас не было разницы между людьми, чей взгляд был прикован к одной точке. Над вершиной Хау’Эшс танцевало зарево.

— Гнев Хау’Эшс! — Элама не поняла, кто первым закричал это, но крик подхватили, а потом люди единым порывом опустились на колени, прикрывая головы руками. Земля под ними содрогнулась.

Мощный толчок едва не опрокинул Эламу — единственную, кто остался стоять, — на землю. Она взмахнула руками, удерживая равновесие, и переступила с ноги на ногу. Будто начала двигаться в диковинном танце.

— Избранница! — к ней подбежал один из Призывателей, — почему ты не предупредила нас о гневе Хау’Эшс? За что он послал знамение?

Потому что это не Хау’Эшс. Небесный змей не посылал мне знамений. Его гнев пробудили иные руки.

— Чужаки, это они разбудили небеса, — Гайя будто и не замечал танцующей под ногами земли, двигался легко, будто лесной страх на охоте. — Смотрите! — он указал на небольшой храм, который целиком отдали чужакам. Обычные дома им чем-то не понравились.

Элама вслед за Призывателем повернулась туда, куда указывал Гайя и замерла. Храм дрожал — весь от вершины до грубого фундамента содрогался, как будто земля действительно хотела стряхнуть его со своей груди. Еще один мощный толчок бросил Эламу вперед, и Гайя едва успел подхватить ее. Вместе они отступили от открывшейся на мгновение трещины. Жрица крепко прижалась к Гайе — плечами и лопатками — сожалея, что не может раствориться в нем целиком, обрести такое же ровно бьющееся сильное сердце. Ее собственное рвалось из груди вспугнутой птицей, когда она смотрела, как одна половина храма медленно оседает, исчезая где-то в недрах земли, а другая рушится беспорядочной грудой камней. Грохот заполнил весь мир.

— Ты этого хотела? — Гайя говорил негромко, но в той звенящей тишине, что пришла на смену грохоту, его голос казался криком. Элама не ответила. Она медленно отстранилась, кутаясь в свою накидку, и оглянулась назад: некоторые дома были разрушены, другие выглядели так, будто вот-вот развалятся на части, а с большого общинного дома слетел символ Хау’Эшс. Дурной знак.

— Собери воинов и отправляйся к храму. Посмотри, кто из чужаков выжил. Хау’Эшс не должно достаться слишком мало душ.

— Как прикажет Избранница, — Гайя медленно склонил голову, прижав руку к сердцу. Элама видела это лишь краем глаза — все ее внимание было приковано к зареву над горами. Что же ты разбудил, Элар?

Что-то коснулось ее щеки. Элама провела пальцами по лицу и удивленно уставилась на черную полосу. Небо плакало пеплом.

* * *

— Держать Покров! — Лаар Исаю отработанным движением рухнул на колено, раскидывая руки в стороны. Будто совершенно дурацким образом пытался удержать на плечах рушащийся над головой храм. Крепость Покрова не зависела от жестов или слов — только веры и силы самого благословенного, но отучиться от глупого жеста Исаю никак не мог: Покров он ставил так, как получилось в самый первый раз, и где-то очень глубоко в душе верил, что так выходит все-таки крепче.

Покров звенел где-то за гранью слышимости, опасно прогибался, но пока стоял. Совсем рядом рухнула огромная колонна, поддерживающая свод. Чуть-чуть левее — и накрыла бы. Какую позу не избери — Лаар Исаю точно знал, что некоторое количество камней — его предел. В голове что-то отчетливо хрупнуло, дышать вдруг стало легко и влажно. Исаю крепче стиснул зубы и подровнял край, смыкающийся с другим Покровом. Сколько еще они смогут держаться? Пол под ногами ходил ходуном, камень то и дело прорезали мгновенно смыкающиеся трещины. Лаар Исаю не хотел думать о том, каково приходится оставшимся на подземных уровнях. Им тут еще повезло.

Храм тряхнуло сильнее, и по всей южной галерее побежала трещина. Узорные плитки, мозаика — все стремительно осыпалось в распахнувшийся зев земли. Лаар Исаю показалось, что там мелькнул чей-то силуэт, сквозь грохот до него донесся отголосок крика, а потом трещина сомкнулась. Исаю вознес короткую молитву Тану — кем бы ни был померещившийся ему человек, умирать таким образом — не самая лучшая участь. Молиться сегодня ему придется ужасающе часто.

Совсем рядом с короткой золотой вспышкой погас второй Покров. Исаю беззвучно выругался, растягивая свой дальше, но тут же свернул обратно: живым защита была нужнее. Ты был хорошим человеком, Кею, думаю, Тан отыщет для тебя достойное местечко. Под его Покровом слабо мерцало пять горячих огоньков. Держаться.

Шалве Таю опустил руки и неуверенно поднял голову — страшный грохот утих, но вокруг по-прежнему было слишком темно, чтобы разглядеть даже собственные руки. Он неуверенно коснулся стены, зашарил по ней, приподнимаясь на цыпочки, но вместо узкого окна нащупал только камни. Таю отдернул руку, сжал и разжал пальцы, пытаясь унять слишком быстрое сердцебиение. Не паниковать. Ему показалось или дышать стало… сложнее?

Он тряхнул головой и ощупью двинулся к выходу. Ударился об угол лежанки, наткнулся на сваленные тут же саквояжи господина Илеше Лаю, снова наткнулся на стену. Шалве Таю двигался и двигался вдоль нее, но стена никак не кончалась. Он пошатнулся, споткнувшись обо что-то и полетел вперед, обдирая ладони. Под пальцами была жесткая кожа саквояжей. Таю резко вскочил на ноги, заметался, в темноте беспорядочно натыкаясь на стены — вокруг были камни и ничего, кроме камней.

— Помогите! — он закричал, но собственный голос казался глухим и тихим. Будто даже ему было не под силу покинуть сомкнувшиеся над головой стены.

Мир танцевал и двоился в глазах. Илеше Лаю с трудом разомкнул воспаленные веки, пытаясь проморгаться от пыли. В ушах все еще звенело, и он никак не мог понять, где находится и что вообще происходит: в голове была настоящая каша. Он медленно провел рукой по лицу, размазывая что-то липкое, и попытался сесть, но на это простое движение все тело внезапно отозвалось такой болью, что Илеше Лаю закричал, но тут же закашлялся от набившейся в горло пыли. Он откинулся назад, быстро и тяжело дыша. Над головой был виден кусочек серого, затянутого облаками неба.

— Кто-нибудь! — предпринял он еще одну попытку подать голос. — Помогите!

Илеше Лаю прислушался, ему показалось, что совсем рядом раздался какой-то шорох. Он повернул голову, собираясь сказать что-то еще, но все слова застряли в горле: прямо рядом с ним лежала рука. Пальцы самую чуточку шевелились, сжимаясь и разжимаясь, Илеше Лаю перевел взгляд дальше, но увидел только груду камней.

— О пресветлый Тан! — он закрутил головой, пытаясь понять, что вообще находится вокруг, но взгляд натыкался только на тела. — Помогите! — снова закричал он, с каким-то подсознательным ужасом ощущая, что на голос никто может и не отозваться. Но вот в тишине раздались шаги.

— Помогите, ну же! — требовательно позвал Илеше Лаю, пытаясь понять, кто может подходить к нему и почему этот человек остановился. Ему чудился внимательный взгляд с той стороны, куда Илеше Лаю никак не мог повернуть голову.

— Фаах Аю, это ты? — кому еще могло хватить дерзости просто стоять и смотреть. Шаги приблизились, и Илеше Лаю решил, что угадал, и, пожалуй, сейчас он был рад видеть и заносчивого северянина. Вот только в следующий миг над ним склонилось совсем другое лицо. Илеше Лаю потерянно смотрел в черные, будто матовые глаза одного из дикарей — лиц за их глупой раскраской было не разобрать — и чувствовал, что лучше бы его не услышал совсем никто.

Покров устоял. Лаар Исаю вознес краткую молитву Тану и посмотрел на тех, кому посчастливилось оказаться рядом, когда проклятый храм вознамерился рухнуть им на головы — четверо солдат и слуга, принесший караулу обед. На тех, кто оказался под рухнувшим Покровом Кею, он старался не смотреть — заботиться о мертвых времени не было.

— Осмотреть входы на подземный уровень! И слушайте внимательно, может быть, найдем еще живых, — отдал команду Исаю и сам отправился к дальней лестнице. По пути он чуть не споткнулся о рухнувшую с постамента статую местного бога.

— Плоховато ты смотришь за своими храмами, — Лаар Исаю приостановился, неприязненно разглядывая змеиные черты лица идола, — впрочем, в таком положении твоя рожа нравится мне намного больше.

Все дальние выходы оказались завалены упавшими колоннами, кусками крыши и битым кирпичом. Ближний выход с южной галереи и вовсе ушел под землю, а вот северный преграждала всего одна колонна.

— Здесь крыша рухнула! Можно попробовать спуститься, если найдем вере… — радостный голос одного из солдат оборвался коротким вскриком. Лаар Исаю обернулся, глядя, как алтарный зал заполняют воины дикарей. Часть из них тут же устремилась к северному входу, кто-то деловито тащил веревку. Не слишком похоже на присланную Таном помощь… Лаар Исаю еще тихо ругался, а о рефлекторно раскинутый Покров ударилась первая стрела. Он побежал вперед, стараясь дотянуться и прикрыть оставшихся в живых.

— Все ко мне и отходим! — вырваться из западни было необходимо любой ценой. Иерархия должна узнать о случившемся, а не выслушивать байки о гневе духов. Стрелы выпускали живые люди.

— А как же… в галереях еще остались наши люди! — кто-то из солдат изумленно смотрел на него.

— Будем надеяться, Тан будет достаточно милосерден к ним, — чтобы подарить быструю смерть. — Здесь и сейчас мы можем ради них только красиво сдохнуть. Поэтому — постараемся выжить. Ради них, — сквозь зубы ответил Исаю, пытаясь сделать Покров хоть чуточку тверже и плотнее.

— Придержите командира! Отходим!

Ну хоть у кого-то в голове мозгов больше, чем геройства. Слова доносились до Лаар Исаю словно сквозь вату, но Покров все еще стоял, и это единственное было по-настоящему важно.

* * *

Он тонул. Вода захлестывала с головой, давила и выбивала остатки воздуха из груди. Фаах Аю рванулся куда-то, спасаясь от придавившей его тяжести, врезался затылком во что-то мягкое и замер, приводя в порядок пустившиеся вскачь мысли.

Вспышка нитей обожгла глаза так, что Аю на миг потерял ориентацию: все затянуло алым, он все прибывал, не оставляя выходов и шансов. Пол под ногами ощутимо тряхнуло, и сквозь алое марево он увидел стремительно приближающийся потолок. Аю смотрел на него, будто зачарованный, когда Ию резко схватил его за плечо, опрокинув на пол, а потом все потонуло в грохоте.

Ию. Разбегающиеся мысли резко остановились, обретая четкую цель и направленность. Аю осторожно пошевелился и медленно принялся отползать в сторону. На спину давило, но нити молчали настолько успокаивающе, что мороз пробирал по коже. А нет, это просто поток воздуха. Аю с трудом поднялся на четвереньки и в слабом свете, пробивающимся сквозь обломки потолка, наконец смог как следует осмотреться.

Крыша просела, и внутрь тонкой струйкой сыпалась земля и мелкие камни, часть перекрытий обрушилась, но как-то странно, будто съехала по какой-то преграде. Взгляд Аю наткнулся на торчащий из-под обломков сапог. Он целую минуту пристально рассматривал его, но проверить, прилагалось ли к нему что-то еще, так и не решился. На самом краю сознания билась успокаивающая мысль, что где-то там находилась дверь, и ровно в тот момент, когда он ослеп от алой вспышки, в проеме кто-то стоял. Он не хотел вспоминать — кто именно. Еще меньше Аю хотел думать, почему его глаза никак не могут сосредоточиться на том, что находится прямо перед ним.

От пыли русые волосы казались серыми. Везде, где сквозь серость не пробивались бурые разводы, такие же, как мелькавшие совсем недавно нити. Аю протянул руку, но так их и не коснулся, только бережно стряхнул со спины мелкие камешки. Мелкими они казались исключительно в сравнении с теми, что сейчас наполовину преграждали дверной проем. Каждый из них мог разбить ему голову, но… Аю не нуждался в дополнительных осмотрах — он и так чувствовал, что весь этот хаос не оставил на нем и царапины. Прикрывший его щит оказался слишком надежен. Медлить больше было нельзя. Аю осторожно, стараясь не смотреть на собственные дрожащие пальцы, отвел в сторону волосы Ию и закрыл глаза, нащупывая пульс.

Под пальцами ощущался отчетливый стук. Аю сжал переносицу, медленно выдыхая сквозь зубы и давя рвущийся наружу истерический смех. Живой. У рухнувшего Покрова была намного более прозаическая причина, чем подумалось ему в первый момент.

— Ию! — Аю уже уверенно потряс его за плечо, пытаясь привести в чувство. — Давай, нужно выбираться отсюда.

То, что сейчас вокруг царила тишина, совершенно не значило, что так будет продолжаться и дальше. За уголком глаза вспыхнула тревожная оранжевая нить. Что-то приближалось.

— Ию! — мимолетно вспыхнувшая радость растаяла без следа. Аю бросил быстрый взгляд по сторонам, стараясь отыскать хоть что-нибудь, что могло помочь. Впору было жалеть, что он не обморочная девица, всюду таскающая с собой нюхательную соль.

— Надо вставать, я тебя отсюда не вытащу. И ты это отлично знаешь!

Нити вновь окрашивались в алый, а возможности ускользнуть сгорали одна за другой. Если он собирался вырваться — делать это нужно было прямо сейчас.

— Ию! — беспомощность в собственном голосе сейчас Аю просто ненавидел. Нити вспыхнули обжигающе алым. Сейчас или никогда.

Фаах Аю усилием воли погасил нити, загнав их куда-то глубже. Мерцание перед глазами сейчас было совершенно лишним. Плотная ткань камзола трещала и выскальзывала из пальцев, он потянул, как мог, сильнее, искренне молясь, чтобы два куска плит, так удачно вставшие «домиком» не выбрали именно этот момент, чтобы рухнуть вниз. Ноготь сорвало, руку прошило дергающей болью, но такое тяжелое тело все же сдвинулось с места. Опасность остаться под обломками теперь казалась более призрачной.

— Это абсолютно невозможно, — Аю неловко перекинул через плечо руку Ию и попытался приподнять его. В глубине души он прекрасно понимал, что человека на две головы выше и тяжелее себя ему не вытащить ни при каких обстоятельствах, но жившее где-то еще глубже упрямство (он предпочитал называть это именно так) просто не позволяло отступить не попробовав. Каким-то чудом он и правда смог подняться и даже сделал шаг, прежде чем рухнуть на колени. За спиной раздался слабый стон.

— Аю? — он не шевелился, чувствуя, как Ию медленно садится, опираясь на его спину. Чужая хватка на плече ощущалась на редкость болезненно.

— Видимо, чтобы привести тебя в чувство, следовало уронить еще раз. Как я сразу не догадался… Ию? — молчание за спиной казалось достаточно настораживающим, чтобы обернуться.

— Он… стоял слишком далеко. У меня не получилось бы удержать так много. Пришлось выбирать, — Ию смотрел на дверной проем. Аю сглотнул, избавляясь от появившейся во рту горечи.

— Всегда приходится выбирать. Наверное, мне надо радоваться, — когда-то давно он уже говорил Ию, что спасти всех не получится, что никогда не будет гарантий, что стрела не найдет того, кто окажется на самом краю защиты. Ты ничего не изменишь, просто оказавшись на поле боя. Аю и сейчас считал, что исходы сражений так не меняют, но внезапно осознал, что, кроме них, существуют и судьбы отдельных людей. А если бы Ию стоял немного ближе к проему? Он зажмурился, отгоняя некстати возникшую перед глазами картину: мысль показалась глупой и странной, слишком отчетливо Аю помнил, как в самый первый раз Ию поднял Покров, защищая его и совершенно забыв о себе. Хорошо, что в этот раз они стояли достаточно близко.

— Нужно выбираться, — повторил он, — времени… не осталось.

Обрушившееся перекрытие и вздыбившийся пол оставили от двери лишь узкую щель. Аю осторожно наступил на камень, уцепился за другой, подтягиваясь выше. О том, что сейчас под его ногами находятся не только камни, но, вероятно, и прочие части несчастливого обладателя сапог, он старался не думать. Щель оказалась достаточно широкой, чтобы голова и плечи прошли без затруднений. Аю огляделся, но коридор был пуст и темен, лишь где-то в отдалении ему померещился отзвук шагов. Нужно спешить. Он подтянулся вперед, наощупь касаясь пальцами стены, пола и выскользнул в коридор, постаравшись приземлиться потише. Даже слабое эхо казалось слишком громким.

Аю прижался к стене, прислушиваясь к шорохам: камни совсем рядом — это Ию. Вот уж для кого щель оказалась тесновата. Он бы улыбнулся, но все более отчетливое эхо шагов морозом прошлось по коже, так, что кончики пальцев обратились в лед. Аю сосредоточился, стараясь вновь вызвать нити — эхо двоилось, и он никак не мог разобрать, с какой же стороны оно исходит. Красно-рыжая вспышка перед глазами совпала с весьма громким появлением Ию рядом с ним.

— А…

— Тихо! — прошипел Аю почти на грани слышимости, искренне жалея, что, чтобы зажать Ию рот рукой, ему пришлось бы подпрыгнуть. Вместо этого он нашарил чужую руку и медленно двинулся вперед. В коридор откуда-то пробивался слабый свет, позволяющий разбирать очертания, но этого точно было совершенно недостаточно, чтобы Ию разглядел хотя бы собственные ноги.

Красного перед глазами становилось все больше, а шаги впереди уже не вызывали никаких сомнений в своей реальности. Отчетливое шлепанье босых ног точно не могло принадлежать паладинам. Близко. Едва пробивающаяся сквозь красное бледно-желтая нить подсказывала выход — еще один проем, доверху заваленный камнем, образовывал нишу достаточную, чтоб на них не наткнулись прямо посреди коридора. Аю втолкнул Ию туда, запоздало осознавая, что места для двоих — маловато. Впереди показались отсветы факелов.

Свет Ию видел так же ясно, как и он сам, а донесшийся до них гортанный голос, странно искажающий слова, и вовсе не оставил сомнений в том, что идет к ним вовсе не помощь.

— Я выйду вперед, а тебе будет несложно проскользнуть, — тихий шепот Ию прозвучал так спокойно и буднично, что Аю всерьез решил, что ослышался.

— Заткнись и не мешай, — свой ответ он сопроводил резким тычком локтя под ребра и плотнее прижался спиной к Ию, будто хотел втиснуть их обоих в камни. Аю всегда очень хорошо представлял пределы собственных сил: даруя ему Покров, Тан явно не предполагал, что тот может понадобиться для чего-то большего, чем сам Фаах Аю. Он закрыл глаза, отчетливо представляя, как невесомая призрачная дымка разливается вокруг, кутает плотной вуалью, сливаясь с темнотой и камнями вокруг. Еще в семинарии у него неплохо получалось прятать так бутылки с вином и другие мелочи, семинаристам не положенные. Ию определенно был слишком велик для бутылки. Аю распахнул глаза, вымеряя оставшиеся мгновения: свету факелов оставался один проем.

Покров полз медленно, каждый рывок отзывался изматывающей болью. Будто он пытался натянуть на кого-то свою собственную кожу. Факелы приблизились. В неровном свете Аю видел темные тела, покрытые белыми узорами — если бы не они, островитяне казались бы частью коридорных теней. Тускло поблескивали украшения и наконечники копий. Хранители Озер, совсем как те, кого он видел на тропе. Хранители остановились, один из них поднял факел выше и медленно повел им из стороны в сторону. Аю задержал дыхание, затылком ощущая, как быстро и неровно бьется сердце Ию. Слишком много лишних звуков. Факел опустился ниже, и небольшой отряд медленно двинулся дальше по коридору.

Вместе с воздухом из легких, казалось, вытекали последние силы. Покров развеялся с тихим шелестом, Аю неуверенно шагнул вперед, покачнулся и почти повис на подхватившем его Ию. Он упрямо потряс головой, прогоняя муть, застилающую глаза. Нужно добраться до лестницы раньше, чем отряд вернется. Аю крепче стиснул запястье Ию и двинулся вперед. Если не задумываться слишком сильно, то можно представить, что вокруг — темные коридоры поместья Фаах или семинарии. У Ию никогда не получалось толком ориентироваться в темноте.

Возле лестницы света оказалось достаточно, чтобы убедиться в одном — выхода здесь нет. Аю обессиленно привалился к стене, рассматривая перекрывающую проем колонну и россыпь мелких камней. Чтобы разобрать их, потребуется вечность. Единственным его шансом выбраться было опередить отряд у другой лестницы. Но светло-зеленая нить сгорела, когда его пальцы слишком крепко вцепились в паладинский мундир. Сейчас, сколько бы Аю ни старался, перед глазами не было ничего, кроме темноты. Ни одного подвластного ему исхода. Аю закрыл глаза, проваливаясь в подступающую со всех сторон черноту.

— Аю, сколько у нас времени? — чернота разлетелась, вспугнутая спокойным деловитым голосом. Аю открыл глаза, молча глядя, как Ию ощупывает камни, чуть надавливает, будто и впрямь надеялся отыскать слабое место. — Я могу попробовать расчистить путь.

— Боюсь, на грохот сбежится половина острова, — Аю качнул головой, вновь пристраивая затылок на показавшемся таким уютным выступе.

— Тогда нам придется бежать немного быстрее, — беспечность голоса совсем не вязалась с серьезным взглядом. — Мы еще живы, значит, выберемся, — на долю мгновения Аю показалось, что в коридоре стало светлее и откуда-то повеяло теплом.

— Не трать силы на ерунду. Если хочешь — тогда уж пробуй проделать нам выход. И чем быстрее, тем лучше. Не думаю, что тот отряд просто так сунется сюда, но шум они точно услышат, — главное, чтобы не ждали с той стороны. Последнюю часть фразы Аю предпочел оставить при себе.

Ию снова коснулся пальцами колонны, провел ладонью по засыпавшим проход осколкам. Мелкая крошка посыпалась вниз, но сами камни даже не шелохнулись. Невозможно поверить, что всего несколько часов назад никакого завала не было. Он выглядел так, будто стоял вечность. Ию оглянулся назад: Аю все также сидел на ступеньках, привалившись к стене, а его бледное лицо в слабом свете, пробивающимся сквозь потолок, казалось серым и осунувшимся. Взгляд задержался на изорванных кружевных манжетах и сбитых пальцах. На его памяти наследник Фаах никогда не позволял себе выглядеть подобным образом. Словно что-то почувствовав, Аю открыл глаза. Сквозь мутную пелену пробивался привычный колкий лед.

— Будет проще, если ты сможешь подсказать, где слабое место, — Ию не слишком хорошо представлял способности Аю, но эта идея вполне укладывалась в его собственные слова о «наилучшем выборе».

— Я могу видеть только свои исходы и ничего не могу поделать с твоими, — Аю снова закрыл глаза, а голос его звучал настолько тускло, что Ию захотелось его хорошенько встряхнуть.

— Но с Покровом же получилось, — воспоминание о прикосновении чужого благословения осталось в памяти колким ощущением множества иголок, забирающихся под кожу.

— Считай это личным вмешательством Тана.

Ию тихо вздохнул: если уж Аю заговорил о Тане, то дела и правда обстояли хуже некуда. Он перевел взгляд на все еще казавшуюся несокрушимой стену. Если бы точно знать, что здесь есть хотя бы один изъян. Колонна выглядела достаточно устойчивой, чтобы сдвинуть ее мог только очередной катаклизм, а вот со всем остальным можно было попытаться, во всяком случае, Ию казалось, что если убрать весь этот мусор, то дыра должна получиться достаточно широкой, чтобы в нее пролезть. Он положил ладони на камни, пытаясь отыскать внутри хотя бы крупицу привычного тепла. Сейчас оно как никогда ощущалось далеким и зыбким. Будто он ловил белые зонтики одуванчиков, рассыпающиеся под пальцами. Ию упрямо стиснул зубы, стараясь толкнуть это эфемерное тепло перед собой, сделать таким плотным, как только возможно. Если уж оно справилось с сыпящимися с потолка камнями, то и тут должно. Какая разница, в конце-то концов? Последняя мысль обожгла вспышкой, и тепла стало чуточку больше. Ию усилил напор, концентрируясь на одном единственном желании — выбраться. Аю как-то сказал, что он может поучить упрямству камни. Самое время проверить, так ли это.

Камни под руками отчетливо дрогнули, что-то заскрежетало. На мгновение Ию показалось, что стена прогибается под его волей, камни трутся друг о друга, неумолимо проталкиваясь вперед, а потом что-то внутри него дрогнуло, будто разорвалась до предела натянутая нить, и тепло исчезло. Ногти бессильно заскребли по стоящей монолитом стене. Ию привалился лбом к чуть потеплевшему камню и впервые в жизни подумал, что выхода и правда может не быть.

— Давай еще раз, — он не заметил, когда подошел Аю, только почувствовал, как тот сжал его плечи. На мгновение в голове мелькнула совершенно дикая мысль, не собирается ли Фаах Аю проделать необходимый ход его головой. Возможно, это будет не самое худшее ей применение. — Будет глупо выбраться оттуда и остаться здесь.

Ию молча кивнул. С чувством кого-то за спиной у него всегда получалось лучше, но он не рискнул бы просить Аю остаться вот так. Но ощущение присутствия не исчезало. Вместе с ударом сердца по жилам побежало тепло, оно стекало с кончиков пальцев, заставляя едва ощутимо, а потом все сильнее и сильнее вибрировать камни. В какой-то момент Ию показалось, что привычное вязко-медовое чувство вплелись колкие холодные искры. Снова раздался отчетливый скрежет, а потом самый крупный камень вылетел куда-то вперед, а вслед за ним по ступенькам осыпались его мелкие собратья. Света в коридоре стало намного больше.

Они замерли, прислушиваясь и невольно задержав дыхание. Где-то на самом краю сознания Ию вертелась мысль, что еще немного, и Аю порвет на нем камзол, рубашку и снимет солидный кусок кожи всем островитянам на зависть. Звука шагов не было.

Ию с наслаждением выпрямился и тут же пошатнулся, в последний момент вцепившись в чудом уцелевшую колонну. Алтарный зал напоминал больше свалку камней, в которых с трудом угадывались элементы статуй, перекрытий и редкие кусочки стенных мозаик. Он протянул руку, помогая Аю подняться. Взгляд зацепился за слишком ровный полукруг камней, виднеющиеся то тут, то там бурые пятна. В алтарном зале шел бой, но тел не осталось. Ию зябко повел плечами, прогоняя поселившийся где-то внутри холодок. Остался ли еще хоть кто-нибудь, кроме них?

— Идем, — Аю покончил с изначально обреченными попытками привести себя в достойный вид и теперь настороженно осматривался по сторонам. Невозможно было поверить, что всего полчаса назад этот человек всерьез собирался сгинуть где-то под завалами в шаге от выхода. — У нас нет времени на то, чтобы кого-то искать, к тому же я думаю, что местные уже справились с этим намного лучше нас. Нет смысла оставаться здесь.

Фалве Ию кивнул, признавая правоту сказанного. Выход все еще был невероятно далек от них — они сделали только первый шаг к нему.

— Нам нужно добраться до форта. Не блокпоста на побережье, а нашей базы. Если кто-то еще выжил — они тоже придут туда.

— Хорошо. Ты знаешь, где это?

— Два дня пути на северо-восток. Не знаю только, уцелел ли мост после всего этого.