Ремус Люпин - опекун Гарри Поттера. Конфликты (джен)

Гарри всерьез озаботился вопросом, как обойти зелье в уколах. Намечалось полнолуние и Гарри хотел в этот месяц впервые обернуться волком. Гарри нашел способ, как обойти лекарство. Надо его вывести из организма. Как? Капельницей. Так подсказал друг Джек, у которого мама была медведьмой.

И вот уже Гарри дает задание домовику достать капельницу и изучить, как ее ставить.

Неприятная процедура. Опять укол. Ужасный, более толстой иглой. И нельзя иголку вытаскивать, пока все не прокапается.

Гарри очень сильно надеялся, что это поможет.

Настало полнолуние. Дата совпала с днем свадьбы мамочки и дяди Ремуса. У Поттера стать оборотнем не получилось. Но это пока, еще далеко не полночь.

У Ремуса с Тонкс была отличная свадьба. Только самые близкие друзья и родственники. Арка, украшенная цветами, под которой венчались новобрачные, длинный стол для гостей, гордые свидетель со свидетельницей, сидящие по бокам новобрачных. Венок невесты поймали сразу две девушки. Было много не пошлых конкурсов, художник карикатурист, мини оркестр, салют.

Во время ночного салюта Гарри почувствовал изменения внутри себя. Хотелось встать на четвереньки, выть.

Гарри завыл и понял, что мгновенно стал волком. Что делать, что делать? Кусать. Кусать. Охотиться. Кусать. Рвать. Бежать. Кусать. Охотиться. Выть. Кусать. Инстинкты, вы чего? Кусать. Рвать. Грызть. Кусать.

Укусить мамочку.

Сделано.

На утро Гарри плохо помнил события предыдущей ночи. Помнил укус мамочки, кровь по всему белому платью — укус в шею, папа останавливает его — Гарри — каким-то заклинанием, наверное, снотворное.

В комнату зашел папа-дядя Ремус.

— Гарри, у меня к тебе только один вопрос. Скажи, ты что-нибудь делал, чтобы нейтрализовать укол, возможно какая-то магия?.. Скажи, да, нет меня убьет. Зелье, срабатывающее не каждый месяц, катастрофа.

Гарри было жаль папу, но признаваться было нельзя. Домовику запретят делать капельницы.

— Никакой магии я не делал, — уверенно сказал Гарри.

— Но Снейп сказал, что уверен в зелье на сто процентов. Касаемо зелий ему можно доверять.

— Я обернулся волком, значит зелье было бракованным. Так и скажи это своему Снейпу.

Северусу Снейпу очень не понравилось то, что семейство Люпинов думает, что зелье бракованное. Он лично совершил визит к Люпинам домой и прошелся в комнату Гарри Поттера.

— С помощью заклятия Архивариус-максимо я могу точно сообщить, делал ли Поттер что-то с собой или нет, — мрачно сказал Снейп. — Я восстановлю свою репутацию мастера зелей, хотите вы или нет.

Гарри взгрустнул, сейчас капельница вскроется. Ничего он придумает еще что-нибудь.

После произнесения заклинания вокруг Снейпа завертелась воронка из воспоминаний и вот Снейп победоносно положил воспоминание о капельнице, сделанной домовиком, в омут памяти.

Ремус посмотрел. Посмотрела бы и Тонкс, но она была в больнице.

— Гарри, это немыслимо! Еще и врал мне! Укусил Тонкс.

— Теперь мы настоящая волчья семья, мини стая, — Гарри понимал, что фраза глупая, но язык так и чесался ее сказать.

— Два оборотня воспитывают третьего. Удачи, — сказал Снейп, уходя. — Надеюсь, директор запретит Поттеру Хогвартс.

— Северус! — окрикнул Ремус Люпин. — Я уже устал наказывать его ремнем, подскажи, что мне делать.

— О, это я могу подсказать, — отозвался Снейп. — Я знаю просто чудодейственное средство для воспитания нерадивых студентов. Мне этот инструмент подсказала одна из старост Слизерина, полукровка. Скакалка. Через нее прыгают, чтобы похудеть, моя староста прыгала. А я ею наказываю совсем уж нерадивых слизеринцев. Мало кто из родителей убеждают меня не использовать метод физической расправы за проступки, родители в этом вопросе мне доверяют.

— Где взять эту скакалку, в маггловских спортивных магазинах? — спросил Ремус.

— Именно, — ответил Снейп.

— Отлично, мы с Гарри пойдем за ней вместе.

Гарри Поттер хандрил. Папа за руку привел его в спортивный магазин и спросил у продавца скакалку.

— Довольно странный подарок для мальчика, — отметил продавец.

— Именно этого подарка ждет его пятая точка, — ответил Ремус.

— О, тогда не продам, — продавец подмигнул Гарри.

У Ремуса вытянулось лицо.

— Шучу, продам. Жаль тебя, парень. Что ты натворил?

— Ничего, — угрюмо Поттер.

— Преступление, — раздраженно Люпин.

Гарри боялся порки, как никогда раньше. Больнее, чем ремнем? Да, что это за зверство-то такое.

— Ты укусил Тонкс. Наврал, что ни при чем. Пытался нас обмануть. Обманул. Было превращение. Укусил мать, — последним словом Люпин как будто пригвоздил.

Гарри не сразу понял, что под “мать” подразумевается мамочка Тонкс. Укусить мать это даже сильнее преступление, чем укусить просто Тонкс. Ах да, они теперь женаты. Тонкс — мать, а дядя Ремус — отец.

Отец со скакалкой в руке. Попадос.

— Знал, кого кусать — Тонкс! — высказал Ремус.

Уф, хоть снова не мать.

— Снимай штаны, — сказал Ремус.

Снова порка на кровати, они были в комнате Гарри.

От порки не отвертеться, — подумал Гарри. Но и добровольно снять штаны — ни за что.

— Признайся, тебе хотя бы стыдно? — спросил Люпин.

Стыдно? Ты о чем, дядя? Я обернулся волком, укусил мамочку, мы теперь настоящая волчья семья, как мечталось.

— Стыдно? — вновь спросил Люпин.

— Не-а.

Гарри немного остолбенел от того, каким наглым это “не-а” было.

Все попал. Ремус сделал шаг к Гарри. Завязалась короткая борьба. Поттер пытался попасть опекуну между ног. Вскоре мальчик обнаружил себя лежащим на кровати с обнаженной пятой точкой.

Первый удар скакалкой.

ОФИГЕТЬ.

— Ааааа!

— Не думай, что своими криками ты меня разжалобишь.

На попе Поттера стали проявляться петли — следы от скакалки. Поттер орал дурниной.

Скакалка. Скакалка. Скакалка.

ОФИГЕТЬ. ОФИГЕТЬ. ОФИГЕТЬ.

Вздувшиеся петли образовывали собой нечто вроде цветка на заднице. Гарри было настолько больно, что он исхитрился вырваться и повернуть попу подальше от инструмента наказания.

— Ты зверь! — высказал Гарри.

Ремус похлопал скакалкой по руке.

— Я — зверь, ты — зверь, — сказал Ремус.

— Пожалуйста, больше не? — сказал Поттер с подлизывающими нотками в голосе.

— ТОНКС ТЕПЕРЬ — ЗВЕРЬ.

На этой фразе опекуна Гарри понял, что порка не окончена. Вот же попадос. И Тонкс нет дома, чтобы отменила порку, как в прошлый раз.

— Еще пять, и тебе достаточно, — сказал Ремус. — Я тебе не зверь, а воспитатель.

Скакалка. ОФИГЕТЬ. Ор.

— А ты мой воспитанник. Не волчонок, не оборотненок, как ты воображаешь.

Еще удар. ОФИГЕТЬ. Ор. Как же больно.

Еще удар. Гарри было настолько непривычно больно, что даже не получалось плакать. Так просто влажные глаза.

Скакалка. ОФИГЕТЬ. Ор. Вот бы Тонкс пришла защищать.

Скакалка. ОФИГЕТЬ. Ор. Вот бы мамочка по папе дяде Ремусу раз пятьдесят так же бы вдарила.

Скакалка. Последний. ОФИГЕТЬ как в первый раз. Все равно не раскаюсь и прощения не попрошу. Мы волчья семья, как я и задумывал.

— Встань и приведи себя в порядок, — сказал Ремус.

Гарри поспешно встал, натянул штаны и с вызовом посмотрел на опекуна. Он не заплачет.

— Я жду извинений, — сказал Ремус.

Все существо Гарри было против извинений, но вдруг этот садист опять врежет скакалкой десяток раз?..

Гарри неотрывно смотрел в глаза опекуна, словно они играли в гляделки.

— Жду, Гарри, — почти мягко сказал Люпин.

Игра в гляделки.

— Так, — Ремус поудобнее перехватил скакалку.

Этого хватило.

— Извини, отец, за то, что укусил мать, — говоря, Гарри немного стебался, он не извиняется.

— Так, это мне нравится, — отметил Люпин.

— За то, что сделал капельницу, извини, отче.

— Это мне не нравится, — в голосе Люпина появился металл.

— Извините, сэр, — сказано немного с глумлением.

Пауза.

Долгая пауза. Тяжелый вздох Люпина.

— Извини, дядя Ремус.

— Тоже не нравится, — рявкнул Люпин. — Мы, кажется определились, что я теперь тебе отец.

— Был папой до этой зверской порки, — сказал Гарри, в голосе слышалась грусть.

— Как хочешь, можешь называть снова дядя Ремус, твой настоящий отец — Джеймс и он дал бы тебе вдвое больше, чем я, укуси ты Лили. Если он сейчас здесь незримый, как же он, наверное, зол.

— Зол на зверскую порку сына, — высказал Гарри.

— Не зверство, а наказание! — раздраженно сказал Люпин.

Гарри открыл было рот, чтобы высказать “тебе бы такое наказание”, но Люпин замахал на него руками.

— Не говори ничего, я сейчас на грани. Любая фраза может выбесить и я продолжу порку.

Гарри коротко кивнул.

Вскоре выписали Тонкс. У нее был пластырь на шее. И Тонкс была как обычно добра, весела. Гарри уже боялся бойкота и со стороны мамочки. С дядей Ремусом уже был бойкот, они не разговаривали друг с другом.

— Ну и учудил ты мне, Гарри, — только и сказала Тонкс. — Сильно досталось?

— Угу, скакалкой не помню сколько раз, я теперь с ним не разговариваю.

— Надо простить, я тебя простила. Даже очень интересный опыт немного побыть оборотнем. А если надоест, всегда есть чудо уколы.

— Что значит “если надоест”? — встрепенулся Люпин.

— Попревращаюсь пару недель в волчицу, наиграюсь, начну себе колоть уколы.

— Укол будет уже в этом месяце, — категорично отрезал Люпин.

— Ну, Рем, не будь занудой, пару недель и я наиграюсь. Очень хочется испытать, каково это.

— О, мамочка, теперь ты меня понимаешь, — высказал Поттер.

Люпин схватился за голову.

— Я думал, что женился на не по годам взрослой женщине, а в итоге имею двух инфантильных детей.

Гарри думал, что в следующий месяц папа (про себя он продолжил называть опекуна папой, в глаза — ни за что!) Гарри думал, что папа сделает укол мамочке силой, как ему, но этого не случилось. Укол был сделан Гарри и Ремусу, а Тонкс заперли в бытовке.

В полночь из бытовки раздался вой. Длился минут десять. У Люпина кончилось терпение и он вырубил Тонкс усыпляющим заклинанием.

Что же на утро? Утром Гарри мягко разбудила волчица, уткнувшись в лицо прохладным носом.

— Вау, мамочка. А ты вроде обещала дяде Ремусу не превращаться после полнолуния. Можно и без этого, как дядя Ремус всегда поступает.

Тонкс все изучила об оборотнях. И приняла решение превращаться чуть ли не каждый день. Так лучше себя контролируешь. Мысли “кусать”, “грызть” только в полнолуние и ярче всего в первое полнолуние, потом и в дальнейшие полнолуния хорошо себя контролируешь. При условии, что превращаешься в волка часто.

Дядя Ремус страдал. Он сам выбрал другой путь — меньше самоконтроля, зато превращение один раз в месяц. Зато никаких желаний выть и охотиться в течении месяца.

Тонкс теперь иногда специально выла в человеческом обличии. Она так заигрывала с Ремусом.

— У-у-у-у-у.

— Прекрати, а то рассержусь.

— У-у-у-у-у, я тебя люблю.

— Пожалуйста, без воя. Я тебя тоже.

Тонкс полюбила стейки с кровью.

И начала охотиться.

Шла вторая неделя экспериментов Тонкс с ликантропией, а она не разочаровалась в оборотничестве, как Ремус Люпин, а начала кайфовать с этого.

Ближе к концу второй недели принесла домой наполовину сгрызанного зайца.

— Ты говорил ни в коем случае не жрать добычу, но прости, я не удержалась, — виновато сказала Тонкс.

Ремус назвал это точкой невозврата и ушел в глубокую печаль.

— Будешь продолжать в том же духе, скоро у тебя начнут расти клыки в человеческом обличии, — попытался было припугнуть Ремус, но безуспешно, Тонкс все изучила об оборотнях.

— Это просто пугалка для детей, не вырастут клыки. Как и у Гарри не появилась волосатость на теле, как ты его пугал.

Однажды Тонкс приняла обличье волка на учениях в аврорате. Коллеги пришли в восторг.

— Сотрудник-оборотень, вот оказывается, что не хватало аврорату, мне так сказали, — обрадовала домочадцев Тонкс

Это вывело Ремуса из состояния глубокой печали, он снова стал улыбаться, обнимать и целовать Тонкс. Люпин сказал, что у него свалился камень с души. Тонкс не останется без работы.

Но Люпина напрягал тот факт, что их жилище стало местом схождения журналистов. Про наполовину сгрызанного зайца уже была статья. О превращениях Тонкс в аврорате тоже. Журналисты требовали новых превращений, особенно от Избранного мальчика — Гарри Поттера.

Ремус категорически запретил Гарри превращаться в волка. Мальчик был под угрозой порки скакалкой еще более жесткой, чем в прошлый раз. В первый раз было 25 ударов. За превращение в волка Люпин грозил 50 ударами. Гарри не верил, что опекун насколько суров, но на всякий случай не делал попытки превращаться, хотя ОЧЕНЬ хотелось. И Гарри чувствовал, как это сделать: повыть, проникнуться своей волчьей сущностью, окунуться в звериные мысли. Из-за угрозы порки скакалкой приходилось эти мысли отгонять, получалось легко, иначе бы Поттер с ума бы сошел.

Люпин не верил, что Гарри не превращается. Думал, что мальчик просто не попадается. Чтобы улучить Поттера Люпин однажды сделал невозможное для себя — тоже превратился в волка вне полнолуния. Превратился в волка с целью выследить превращение Гарри Поттера по запаху. Не унюхав, даже извинился перед мальчиком. Даже сказал:

— Я восхищаюсь твоей силой воли, Гарри. — Люпин знал, что говорить, ведь он превращался в волка с целью улучить Поттера всю неделю.

Гарри расцвел от похвалы. Даже снова стал называть опекуна папой. Ведь еще немножко, еще чуть-чуть и папа разрешит превращаться в волка. Мамочка его убеждает. И подкармливает.

— Я уже забыл, как хорошо быть оборотнем все полнолуния, — сказал Ремус после протянутого ему Тонкс сырого стейка говядины.

Гарри терпеливо ждал, когда и ему разрешат оборачиваться волком. Он не напоминал об этом папе, Тонкс научила не давить прежде времени на больную тему.

Тонкс в обличие волчицы была красоткой: мощные лапы, лоснящаяся шерсть, милая морда. Она расхаживала по дому, как хозяйка. Люпин же ходил уныло, седой, потрепанный, старый, унылый волк.

А однажды старый потрепанный волк принес в дом свою первую добычу — дикую утку. И настал тот момент икс, которого ждала Тонкс и научила выжидать Гарри.

— Гарри, я больше не намерен запрещать тебе превращение в волка, — сказал Люпин.

— А я знал, что мы когда-нибудь станем мини-стаей, — во весь рот улыбнулся Гарри Поттер.

— Ура, ура! — выразила свою радость Тонкс.

— Ура! — Гарри.

— Но в Хогвартсе только чудо уколы, — Ремус.

— Ну пап.

— Я все сказал.