Щекотливые ситуации и как мы в них оказались (гет)

Солнце прощалось с лесом, отелем, забирало день с собой за морской горизонт. Красно-золотые теплые лучи проникали в комнату через небольшое окошко, в воздухе кружила пыль. Тихо звучали часы-ходики, шумел старый холодильник. Пахло дымом, сосновым срубом и ружейным маслом.

Чучела на стенах веселились легкому насвистыванию и дружелюбно скалились, радуясь хозяину. Их пустые, полные мертвой черноты глаза устремились к Касперу. Шомпол с ершистой насадкой медленно скользил внутри дула, и почему-то в этом чувствовалось что-то неприличное, излишне сексуализированное.

Мужчина отложил инструмент, завершив чистку, и стал собирать ружье. Эта двустволка бывает на охоте чаще Каспера, и такому оружию капитальная чистка требовалась чаще обычного. Но сейчас всегда приятный, медитативный процесс вызывал только вздохи раздражения.

Тишина вдруг взорвалась ударами в дверь, и Каспер вздрогнул. Стучали громко, молотя кулаками по дереву. Он знал наверняка, что произойдет дальше, поэтому поднялся, заняв позицию для стрельбы, вскинул ружье на плечо и прицелился.

Она не вошла — ворвалась, влетела, как разъяренная валькирия: щеки раскраснелись, рот злобно перекошен, волосы растрепал ветер, грудь высоко вздымается, из-за быстрой ходьбы юбка задралась выше колен.

— ТЫ. СОВСЕМ. ОХРЕНЕЛ!

Дверь хлопнула, закрывшись и поставив жирную точку в ее яростном вопле. Скарлетт надрывалась, игнорируя направленное в нее дуло. Спокойствие и умиротворение, растворенные в воздухе, вдруг заискрились, словно наэлектризованные, превращаясь в опасное напряжение.

— Какого черта ты рассказал Ришар, кто копался в ее вещах?! Меня теперь уволят!

Девушка подняла с пола декоративную подушку и с силой запустила в Каспера. Он слегка отклонился, пропуская мягкий снаряд, и крепче прижал приклад к плечу.

— Я хочу свое действие. — В его бесцветном голосе не было яда. — Оно простое: уезжай.

Каспер будто нажал на пресловутую красную кнопку, и терпение Скарлетт сдетонировало, разлетевшись на острые ранящие осколки.

— Ты эгоист, Каспер Стормар, — она бросалась в него фразами, и каждое слово било, как камень, — ты не хочешь меня больше видеть, и поэтому распоряжаешься моей жизнью, как тебе захочется! ЭГОИСТ!

Указательный палец лег на курок. Каспер прикрывался благой идеей о спасении Скарлетт, и за этой ширмой пряталось желание уберечь себя. Эгоистичное избегание чувств, прятки от Скарлетт, которая может сделать или очень хорошо, или очень больно.

И прямо сейчас он прятался за ружьем, а она продолжала сердито выкрикивать:

— Тебе плевать, есть ли у меня другой источник заработка, хочу ли я остаться на острове, хочу ли я…

Скарлетт резко замолчала, съедая невысказанное, и грозно посмотрела на охотника. Нет, она знала, что ему не плевать, хочет ли она остаться с ним. Сомнение читалось во взгляде, в дрожащих ресницах, в выражении, которое не отражало никаких эмоций. Как маска, которую Каспер изо всех сил старался сохранить. Но она ему не позволит. Она заставит показать истинное лицо.

Скарлетт решительно встала под ружье, взялась за стол и направила дуло в лоб.

— Ты не убьешь меня. И знаешь почему? — девушка с вызовом посмотрела в глаза охотнику. — Потому что любишь.

Ее колени тряслись, по вискам катился крупный ледяной пот, сталь неприятно холодила кожу, звуки исчезли — все, кроме одного. В голове громко-громко звучал выстрел из прошлого. Но она переступила через это. Ради себя. Ради чертового Каспера.

И Каспер спустил курок.

Раздался щелчок.

Пустотелый, грустный.

Охотник опустил ружье и отбросил его на диван. Ошарашенная Скарлетт проследила взглядом за оружием и только сейчас увидела инструменты для чистки ствола.

Пощечина прозвенела с такой силой, что голова Каспера мотнулась к плечу. Щека горела, словно к ней крепко прижались раскаленным железом. Каспер приложил ладонь к месту удара и ошеломленно прошептал:

— Slem tæve⁽¹⁾.

— Я права, — Скарлетт смотрела на него так, будто увидела впервые, словно тщательно скрытый секрет вдруг показался наружу. — Эгоист!

Ссора уже походила на драку; гнев, ярость, желание — эмоции смазались, сливаясь в цветной калейдоскоп. Наэлектризованный воздух ощутимо затрещал, покалывая кожу, Скарлетт начала истерично выкрикивать оскорбления в лицо охотнику, Каспер схватил ее за плечи и, пытаясь удержать девушку, стал перекрикивать:

— Hold kæft! Hold kæft! Hold kæft!⁽²⁾

Они столкнулись губами в разъяренном поцелуе, долгожданном и одновременно неожиданном, как летний гром, полном жгучего, похожего на ненависть, чувства. Это сносило разум, как мощная разрушительная волна, сметающая перед собой многоэтажные, фундаментальные здания. Пожар, начавшийся где-то в груди, в секунды расплавил сердце и отправил по венам жидкую, пузырящуюся лаву.

Сгорали оба.

Скарлетт стонала в его рот, торопливо пытаясь расстегнуть ремень на его брюках, Каспер оторвался от жадных губ всего на секунду, чтобы стянуть с себя свитер.

— Презервативы, сейчас, я сейчас…

Спешно открыл ящик тумбы и, доставая блестящую пачку, выронил всю упаковку, фольгированные квадраты посыпались на пол. Каспер даже не обратил внимания — он думал только об одном: если он не займется сексом с ней прямо сейчас, то умрет; его сердце остановится, лопнет от переизбытка прильнувшей крови; если он не окажется в ней, то отправится прямиком в ад, корчиться в этих страшных муках навсегда.

Запахло латексом и дешевой клубничной смазкой, застучали о дерево пластиковые пуговицы блузки, затрещали, разрываясь, плотные юбочные швы. Адреналин, смешанный с острым, как кончик иголки, удовольствием, пьянил и туманил голову. Все происходит быстро, наспех, без нежностей. Каспер прижал Скарлетт к стене; она уперлась изящной ногой в диван; вторую Каспер приподнял за колено. Так он мог войти глубже, и это, черт возьми, было нужно как воздух.

Каспер почти физически ощущал, как огромное, во всю грудь, сердце качает кровь, и она стучит в висках, словно многотонный кузнечный молот. Все, к чему стремился охотник, — жадно целовать мягкие пульсирующие губы, кусать подбородок, ключицы; прижечь каждую частичку тела своим ртом, притереться, оказаться ближе, чем кожа. И это желание обрело форму: в прерывистом, лающем горячем дыхании; в приказном шепоте «еще»; в мужском сдавленном стоне; в бешеном пульсе под губами на шее.

Скарлетт дрожала в его руках, как свечное пламя, умирая и возрождаясь от болезненного возбуждения, и больше ничего не надо; она стонала и всхлипывала с каждым жестким и глубоким толчком, и Каспер знал вкус этих стонов — мед и малина, розовая и сладкая, как помада на его подбородке; твердые соски касались его голой груди, влажная кожа мгновенно покрывалась мурашками. Скарлетт хрипло просила «еще», Каспер двигал бедрами резче, входя полностью, и замирал, заглядывая в огромные обезумевшие глаза, черные от разлившегося зрачка, отражающие золото закатного солнца.

Рассыпанная упаковка была использована до конца, до самой тайной, еще никому не рассказанной фантазии.

Каспер заметил, что уже наступило утро, только увидев в глазах Скарлетт рассветные лучи. Они лежали на диване, с которого все началось: измотанные, жаркие, с приятной усталостью, которая, казалось, забралась даже в глубину костей. Скарлетт прижалась красной от его щетины щекой к груди, поцеловала солнечное сплетение, посмотрела исподлобья.

И тогда мужчина увидел, как сияли ее глаза от восходящего солнца. Он любит, и она знает это. Каспер взял лицо Скарлетт в ладони, и она заискивающе, почти наигранно спросила:

— Мне точно уйти? — она поцеловала его пальцы. — Отвечай теперь, когда знаешь, от чего именно бежишь.

— Нет, я тебя больше не отпущу, — Каспер погладил ее губы подушечкой пальцев и усмехнулся, крепко прижимая Скарлетт к себе. — Не сегодня.

1) Подлая сука [дат.]

Вернуться к тексту

2) Заткнись! Заткнись! Заткнись! [дат.]

Вернуться к тексту