Безмолвная исповедь (гет)

В помещении до тошноты сладко пахло корицей, яблоками и духами улыбчивой девушки лет двадцати пяти, облаченной в узкую черную юбку до колена и ярко-красную блузку, которая провела меня в комнату отдыха, предложила закуски и напитки, от которых я тактично отказался, сославшись на плотный завтрак, и удалилась. Она удалилась, а вот резкий, в нос вбивающийся аромат ее духов, судя по всему, вылила дама на себя никак не меньше половины флакона, остался. Широкий экран на стене демонстрировал рекламы агенств, к которым, как я предположил, был причастен владелец бренда, и изредка перемежавшие их отрывки интервью Элоиз, концертов, благотворительных акции под брендом девушки… Остальные стены, обшитые мягкими, светлыми панелями, украшали многочисленные плакаты и постеры восходящей звездочки. Алек занимался документацией, сумев то ли убедить Джастина Линдса, то ли, скорее, воззвать к его жадности — а желание сколотить денег читалось у мужчины буквально на лице, поручив мне попробовать еще разок хоть немного втереться в доверие к главному интересовавшему нас объекту — Владыка даже пояснил к тому моменту, что и впрямь хочет помочь с клипами и так, позабавиться, послушав вживую. Если игрушки не узнают лишнего, натешившись, мы вполне серьезно собирались их просто оставить в покое. Узнают лишнее — ну, тут и разговор пошел бы другой.

Так или иначе, рассматривать мелькающий видеоряд мне вскоре надоело, и я занялся изучением комнаты, обставленной кожаной черной мебелью и многочисленными столиками и стеллажами с журналами и книгами, вазы с фруктами и конфетами, и изображений Элоиз и ее группы. Из головы не уходил ночной разговор девушки, свидетелем которого я поневоле стал… У нее не могло быть матери, но и на сумасшедшую девица явно не походила, да общий тон разговора показывал, что если на другом конце трубки была и не собственно мать, то кто-то очень близкий, родной для Лиз, кто-то, с кем девушка могла себе позволить откровенничать. Более того, само время для звонка было выбрано более чем странное, и весьма уклончивые высказывания, словно во избежание того, чтобы разговор понял еще кто-то, и речь о каком-то долге Джастину... Конечно, мужчина не произвел на меня впечатления альтруиста и добряка, но требовать с племянницы-сироты какие-то деньги было весьма странным занятием. Тем более с учетом прозвучавшей суммы. Возникало ощущение, и нервозность дамы, когда та внезапно вся напряглась, словно струна гитары, и торопливо улизнула в темноту дома, тому немало способствовала, что Лиз Линдс кого-то или чего-то здорово боялась. И звонила кому-то, кому звонить была не должна — а какая причина может мешать ребенку звонить матери?! И какая мать может быть в этом случае?! Выглядело сие не менее странно, чем возьмись я, в свои добрые шесть сотен лет, писать письмо родителям. Врали и недоговаривали в этой истории, справедливо заметил друг, выслушав поутру мой рассказ, перед тем, как отправляться на переговоры, судя по всему, не только мы.

— Ну а я все-таки хотел бы стать нечистью, — тихонько поведал в дверях молодой мужской голос, и я, уже заранее зная, что мне стоит ждать Лиз и ее кузена, изобразил на лице как можно более радушное удивление. — Вампиром, там, или... Колдуном каким...

— Давай ты станешь умным человеком, а? — судя по голосу и выражению лица, сменившемуся с раздраженного на постное с удивительной быстротой, девушке эти разговоры порядком надоели или попросту были неинтересны. Однако и постное ее лицо продлилось недолго, и Линдс попыталась изобразить нечто вроде не слишком естественной радушной улыбки.

— Синьор Паглиарини, доброе утро. Надеюсь, вам не пришлось нас долго ждать, мистер Димитр...

— Деметрий, — поправил я. Ничего, мое имя часто не сразу правильно запоминают, главное не раздражаться. Она нам не верит, это мы уже поняли, и не стоит все усугублять.

— Простите, — виноватые нотки прозвучали даже искренне, и Элоиз, опустившись в кресло, бросила взгляд на сопровождавшего ее парня в узких черных джинсах, таком же джемпере, с чуть припудренными бледными щеками и подводкой на глазах. Гот, что ли? Вроде не похож. Впрочем, Линдс и сама выглядела в точности, как на постерах и концерте. Даже напульсник на руке. — Мой кузен, Рэймонд, — представила она молодого человека, примостившегося напротив меня. — Рэй, это синьор Паглиарини, мы рассказывали о возможном сотрудничестве с корпорацией, на которую он трудится.

— Очень рад познакомиться, — сверкнули в улыбке белые ровные зубы юноши. — Я наслышан о вас.

— К слову, в нашу прошлую встречу я был столь бестактен, что даже не показал вам документы, — вздохнул я, доставая из внутреннего кармана куртки паспорта и пару визиток, и передавая их девушке. — Прошу прощения, это моя оплошность.

— Деметрий Паглиарини, двадцать семь лет, — пролистнув бумаги, Лиз бросила на меня взгляд, и вернула пачку обратно. — Вы выглядите чуть моложе. Мистер Джастин Линдс сообщил, что вы хотели поговорить со мной и Рэймондом о концерте, — умению девушки скрывать эмоции и обрывать лишние разговоры, не выказывая при этом неуважения, можно было позавидовать. Но все же... Забывать, что за милым личиком скрывались свои тайны, не стоило.

— Я ухаживаю за собой, — ослепительно улыбнулся я. Конечно не выгляжу, и не могу, мне не было двадцати семи, да и... По меркам тех лет мне и соответствующего возраста не набиралось. — Спасибо. Да, мой шеф просил передать вам свое самое искреннее восхищение вами, я показал ему запись пары песен, я был на концерте один. И могу прибавить от себя, что большего удовольствия от посещения подобного мероприятия уже давно не получал, — оружие в виде лести тоже не сработало, и девушка вздохнула, явно жалея, что не может никак от меня отделаться доброй волей меня самого. Следовало срочно как-то выруливать, пока у нее не возникло ощущения, что я пытаюсь подмазаться, и я покосился на Рэймонда, который, не желая того, показал мне хороший ход. — Я слышал, вы обсуждали что-то из мира мистики, когда шли сюда? Я весьма живо интересуюсь эзотерическими вещами, тайнами...

— Не совсем мистику, — охотно встрял Рэймонд. — Мы беседовали о сверхспособностях и существах, придуманных людьми. Я размышлял, какими способностями хотел бы обладать... — судя о блеску в глазах, парень явно обрадовался тому, что отыскал себе собеседника. — Например, я хотел бы иметь суперскорость и суперсилу, я бы обратил ее на помощь людям. А еще было бы здорово там читать мысли или смотреть на человека, и видеть его прошлое. А как вы думаете, синьор Деметрий? Какие способности хотели бы иметь вы?

Мда, Дем, задачка. С учетом того, что суперсилой и суперскоростью, как выражается этот мальчик, ты обладаешь, но им об этом знать бы не стоило, ответить тут невпопад нельзя. Еще услышат кой-чьи уши, потом объясняй, что тебе не нужен дар того же Алека или еще кого-то, а у моего спутника иногда мелькает паранойя, что кого-то не устраивает имеющийся дар. Как будто это от нас зависит и мы его выбираем. Мог бы я выбрать, ну уж точно бы не это взял, никто ведь всерьез не воспринимает. Нашел — и молодец, давай ищи следующего, а серьезные ребята все сами сделают... Впрочем, мы и не об этом...

— Я хотел бы уметь разыскивать людей на расстоянии, даже незнакомых. Например, через принадлежащую им вещь, — метод полуправды вещь хорошая, и это ведь не ложь, в полном смысле, и вызывает большее доверие.

— Знаете, я не люблю все это оккультное и фантастическое, но здесь я с вами согласилась бы, — карие глаза девушки на какое-то мгновение пересеклись с моими, и улыбка стала куда теплее. — С таким даром вы бы могли принести миру много добра — например, разыскивая пропавших без вести, помогая воссоединиться семьям, или преступников, скрывшихся от закона. Полиция не очень в это верит, но только официально. — В какой-то мере она даже угадала, последнее и есть мой регулярный род деятельности, но эти преступники не люди. Хотя от этого ведь выигрывает не только мой собственный "народ", мы все же знаем меру, а вот Бессмертные Младенцы и разошедшиеся Новообращенные — нет. — Таким даром я хотела бы, пожалуй, обладать.

— Но утром ты сказала, что хочешь сжигать или замораживать взглядом, — обернулся к ней парень-гитарист. — Разве нет?

— Я бы сожгла пару человек и все, — пожала плечами девушка. — А дар синьора Паглиарини мог бы помогать постоянно, хотя те, кто вынуждены скрываться, его бы ненавидели, — при этих словах в ее взгляде мелькнуло нечто странное. — Но вот я бы, пожалуй, была не самой успешной ищейкой. Когда мы в детстве играли в прятки, я никогда не могла никого толком найти.

— А вот мне, напротив, это всегда удавалось довольно легко, — отозвался я. — Со мной не любили играть.

— Значит, вы стали бы хорошим ищейкой, — рассмеялась девушка, немного, самую чуточку, расслабившись. — А мой единственный талант — это голос.

— А я так не думаю. У каждого человека есть какой-то свой, особенный... Своя изюминка, скажем так, — возразил я. — Возможно, свою вы просто еще не раскрыли. Хотя, возможно, это действительно ваш голос... — впрочем, есть ли у моей собеседницы потенциал, и сколь он велик, судить следовало совсем не мне, а другому вампиру, коему открывалось куда больше, нежели нам. — Еще были бы хороши уникальная память, когда ты ничего не забываешь, или, скажем, острое зрение...

— Как у эльфов каких-нибудь, или вампиров... — мечтательно протянул Рэймонд, вмешиваясь с какой-то едва заметной ревностью на лице в наш разговор. — Я прав?

— Синьор Паглиарини, — Лиз возвела глаза к потолку, — Рэймонд недавно прочел "Дракулу" и теперь... очень сильно интересуется вампирской тематикой, вы уж простите. Иногда мне кажется, что он свято убежден, что вампиры существуют на самом деле...

— А вы думаете, что нет? — вкрадчиво уточнил я.

— Это просто сказки, придуманные людьми, — девушка повела плечами. — Красивые легенды и мифы, такие же, например, как о римских или греческих богах.

— Но ведь легенд, которые совершенно бы не имели под собой никаких оснований, не существует, — возразил я. — Вполне вероятно, что люди, которых греки считали богами, действительно владели силами, неподвластными людскому пониманию, и что так называемые вампиры тоже не лишены каких-то... реальных фактов. Например, кровавая гра...

— И Цепеш, — кивнула девушка. — Я понимаю вашу точку зрения и совершенно не могу ее отрицать, но, тем не менее, полагаю, что вампиров в том понимании, в котором создает их образ культура, все же не существует. В противном случае, им должно быть очень трудно жить — только представьте, сотни лет скрываться, переезжать с места на место, думать, как утолить жажду крови и остаться незамеченными... Большой минус, пожалуй. И наверняка были бы вещи, которых стоило бы остерегаться.

— Ага. Чеснок, или кол осиновый, — снова поспешил вставить реплику юноша, как будто опасаясь, что мы, в пылу дискуссии, забудем о нем. — Или солнечный свет...

— Вряд ли чеснок способен был бы убить вампира, — сморщился аккуратный нос девушки. — Однако синьор Паглиарини затронул очень интересные вопросы, ведь и впрямь в основании придуманного людьми все же лежит, пусть и не всегда явно, нечто реально существовавшее или существующее. Нельзя сотворить что-то из ничего, как говорится. Признаюсь, Деметрий, сегодня вы произвели на меня впечатление куда более приятное.

— В таком случае, смею осведомиться, не найдется ли у вас и вашего почтенного кузена пары часов, чтобы выпить со мной кофе внизу, я приметил очаровательную кондитерскую, и продолжить наш разговор там?

— Пары часов, боюсь, нет, но часок мы найдем, — Элоиз оглянулась на парнишку, и едва заметно ему кивнула. — С большим удовольствием принимаем ваше приглашение. — Немного пафосно, словно пытаясь изобразить великосветские манеры минувших столетий, произнесла она. Особенного удовольствия в ней не отмечалось, но все же взгляды, которыми меня одаривала девушка, стали самую капельку теплее.

* * *

Я провел в Лондоне еще два дня, и, передав хлопоты в руки друга, отбыл по приказу Аро назад в Италию, выполнять прямые обязанности. За эти дни Джастин Линдс изучил наши предложения и выдал царское решение о сотрудничестве, и по прибытию в замок я, узнав, что следующие координаты мне сообщат утром, после Собрания Владык, не без гордости доложил Владыке Аро, что наша маленькая "развлекательная" миссия проходила успешно и вылилась на новый этап, умолчав, что, не прибудь так вовремя жадное лицо в виде Джастина, едва ли сдвинуть неколебимое нежелание Шона и Лиз с нами работать нам удалось так быстро. Все эти дни на меня возлагалась миссия втереться в доверие и смягчить напряжение, и мне это в какой-то мере удавалось — по крайней мере, мы довольно много общались, разговаривая на совершенно разные, часто очень любопытные темы, от философских вопросов о смысле жизни до обсуждения недавно вышедших фильмов и прочитанных книг, даже как-то раз о вкусовых качествах чая, но при этом разговоре я, из уважения к собеседникам и повинуясь необходимости дела старательно делавший вид, что мне не противно пить жидкость, постарался отмолчаться, что, видимо, не осталось незамеченным кем-то из английских знакомцев, и о еде мы более не разговаривали.

Однако же едва речь заходила о контракте и сотрудничестве, Лиз менялась совершенно, всем своим видом выражая, что идея с нами работать ей была не по душе, и винить даму в таком подходе рука не поднималась. Ну да, поможем мы снять пару клипов, сделает это ей рекламу. Но вопрос о том, зачем нам-то такое убыточное занятие, читался у довольно-таки умной, как оказалось, девушки буквально на лице. Я был бы и рад развеять это ее недоверие, пояснив, что вопрос денег тут играет последнюю роль, что для нашей "корпорации" это только развлечение, одно из великого за сотни лет множества, но не мог, а доверия такая таинственность наших целей не прибавляла. Впрочем, о самой себе начинающая певица тоже беседовала с крайней неохотой и какой-то осторожностью, и пару раз, когда болтливый и простодушный Рэймонд пытался то упомянуть ее возраст, то что-то, связанное с семейными делами, бросала на гитариста своей группы такие взгляды, что даже у меня холодок проходил по спине. И ясности уже ее образу никак не придавало то, что нас постоянно сопровождал молчаливый мужчина, крупный, тот самый, что доставил исполнительницу после концерта на улицу Роше. Судя по моим недолгим наблюдениям, молодой человек играл при ней роль охраны. И это было бы даже понятно, все же имидж и тихо прираставшая известность располагали к подобным предосторожностям, но я заметил, что Лиз Линдс, в ее настоящем облике, Майк, телохранитель, стерег едва ли не бдительнее, нежели Элоиз Линдсом, хотя связь певицы и студентки юридического колледжа никогда не афишировалась. И если так, вопрос, от кого ее тогда охраняли, оставался подвешенным в воздухе. Как и возникшее у меня к возвращению домой чувство, что на сей раз наша забава так просто не закончится...