Мы бросим вызов всем законам (гет)

Исследования в библиотеке подтвердили подозрения Каза: если Гриш не пользуется своей силой, он начинает болеть. Правда, Джеспер не походил на больного человека, но, возможно, болезнь затрагивала не обязательно тело. И у Джеспера это выражалось в тяге к саморазрушению. А значит, чтобы отвадить его от азартных игр, надо как-то убедить его начать пользоваться силой. Несколько дней Каз обдумывал, как подступиться к этому вопросу так, чтобы Джеспер прислушался, а не послал его куда подальше.

Такая возможность появилась с самой неожиданной стороны.

Только что закончилась лекция, все собирали вещи и расходились. Как вдруг профессор Бёрн сказал:

— Ритвельд, задержитесь.

Джеспер посмотрел на Каза, приподняв брови, и тот пожал плечами. Он понятия не имел, что такого сделал, чтобы его оставили после лекции.

— Если что — зови на помощь, я буду неподалеку, — прошептал Джеспер.

Каз фыркнул и подтолкнул его к двери:

— Иди уже.

Как только аудитория опустела, Каз, закинув сумку на плечо, подошел к профессорскому столу и вопросительно посмотрел на щуплого невысокого Бёрна. Тот, оставшись сидеть за столом, в свою очередь одарил его внимательным взглядом пронзительных серых глаз, будто оценивая, насколько ему можно доверять. Всё это было очень странно. Но вот следующих слов профессора он точно не ожидал.

— Каз… Не против, если я по имени?

Каз мотнул головой, но напрягся еще больше. Преподаватели никогда не обращались к студентам так неформально.

— Вы ведь хотите бороться с работорговлей.

Вопроса в его голосе не было совсем, впрочем, мечта Каза и не являлась какой-то тайной. Каз коротко кивнул.

— Мы сейчас как раз пытаемся вывести на чистую воду советника Ван Берга и не отказались бы от помощи.

— Мы? — уточнил Каз, ситуация всё больше начинала казаться сюрреалистическим сном.

Бёрн кивнул:

— Несколько профессоров нашего университета.

Каз приподнял брови, но не стал комментировать, вместо этого спросив:

— И чем я могу помочь? И почему я?

— Понимаете, — медленно произнес Бёрн, едва заметно улыбнувшись, и принялся вертеть карандаш между пальцами — он всегда так делал, когда читал лекции. — Вы не так давно зарекомендовали себя как человека умного, наблюдательного и не болтливого.

Каз недоуменно нахмурился.

— Когда это?

— Когда спасли младшего сына господина Дейрейта.

— О.

Каз прекрасно помнил того мальчишку. Справедливости ради, мальчишка был всего на год моложе его. Зато гораздо глупее. Каз тогда в очередной раз вытаскивал Джеспера из игорного клуба и попутно заметил, как крупье намеренно раскручивает явно богатого паренька на всё более крупные ставки. И всё бы ничего, но крупье при этом мухлевал. Очень ловко мухлевал — никто, кроме Каза, не заметил.

Каз сам не знал, зачем вмешался. Не иначе, как из чувства справедливости. Поскольку до глупого богатого мальчика ему не было никакого дела.

Он остановил парня и обвинил крупье в мошенничестве. Естественно, разразился скандал, но Каз смог доказать свою правоту, по полочкам разложив, как и когда крупье подтасовывал карты. Хозяин клуба смотрел на него с глубочайшей досадой, крупье с ненавистью, спасенный мальчишка с благоговейной благодарностью, а Джеспер с восхищением.

Каз чувствовал себя звездой вечера, но вскоре совершенно забыл об этом случае. Как оказалось, нашлись люди, которые не забыли.

— Что касается второго вопроса. Нам нужна ваша помощь, чтобы добыть доказательства, — продолжил профессор.

Каз моргнул.

— А именно?

Бёрн вздохнул и вдруг положил карандаш на стол. Это всегда служило признаком неприятностей, и Каз насторожился. Профессор посмотрел на него почти виновато:

— Вам надо пробраться в его особняк и вскрыть сейф.

Каз ошарашенно уставился на него:

— Вы предлагаете мне совершить преступление? Почему не прижать его законным путем?

Бёрн с горькой улыбкой покачал головой:

— Контракты вполне законны. Все знают, что они представляют собой по сути, но все закрывают на это глаза. Так что одного наличия у кого-то работников по контракту ничего не даст. Чтобы обвинить члена Торгового совета в работорговле, нужны очень веские — неоспоримые — доказательства.

Разумный аргумент. Оставалось одно «но».

— Я не умею вскрывать сейфы, — заметил Каз.

Бёрн снова вздохнул:

— Это понятно. Но вы можете научиться.

Каз скептично приподнял бровь.

— И сколько времени займет обучение?

— Ну, мы никуда не торопимся, — улыбнулся Бёрн, снова принявшись вертеть карандаш. — И если вы согласны и дальше с нами сотрудничать, это умение вам пригодится. Кроме того, каждая успешно проведенная операция будет оплачиваться. Не могу обещать, что очень высоко, но для студента неплохо.

Каз хмыкнул, обдумывая предложение. Не то чтобы он стремился начать карьеру вора, но в одном профессор Бёрн был прав. Официальным путем работорговцев не прижать. В Кеттердаме поговорка «закон — что дышло: куда повернул, туда вышло» обретала особые глубины. Ну и обещание платы тоже добавляло идее привлекательность. Каз уже знал, что согласится. Хотя отец его убьет. А с другой стороны, отцу не обязательно об этом знать.

И тут ему пришла в голову мысль. Дар Джеспера в этом деле может пригодиться — те же замки вскрывать. Вот и повод подтолкнуть его к развитию этого дара.

— Я могу привлечь друга? — спросил он. — Он обладает… весьма полезными способностями.

Довольно-таки туманно, но раскрывать секрет Джеспера кому попало он не собирался.

Бёрн секунду поколебался.

— Если он не будет болтать.

Честно говоря, насчет не болтать Каз сомневался. Джеспер был жутким треплом, к тому же еще и легкомысленным. Хотя сумел же он скрывать свои способности. Значит, способен держать рот на замке. Главное, дать ему правильную мотивацию.

— Не будет, — пообещал Каз.

Профессор Бёрн кивнул:

— Хорошо. Чем нас больше, тем лучше. Значит, вы согласны?

Каз в свою очередь кивнул протянул руку:

— Сделка есть сделка.

Положив карандаш, профессор с улыбкой пожал ему руку:

— Сделка есть сделка.

Джеспер действительно, как обещал, ждал его за дверью аудитории, вышагивая из стороны в сторону. Его руки то и дело дергались к пристегнутым к поясу кобурам, хотя сейчас револьверов в них не было — никто не позволил бы ему ходить с оружием на лекции. Но привычка Джеспера касаться своих возлюбленных револьверов, когда он нервничал, была неистребима.

Каз одарил его ироничным взглядом, на который Джеспер не обратил внимания, нетерпеливо спросив:

— Ну? Что Бёрну было от тебя надо?

Каз покачал головой.

— Пошли. Дома расскажу.

Как только за ними закрылась дверь квартиры, Джеспер выжидающе уставился на Каза. Он до безумия напоминал нетерпеливого щенка — только что не повизгивал. Каз подавил желание рассмеяться. Все-таки разговор им предстоял серьезный.

— Скажи-ка, Джеспер, — медленно произнес Каз, глядя ему прямо в глаза, — ты Прочник?

Джеспер вздрогнул и отшатнулся. На его лице вспыхнула паника.

— Что? С чего ты взял? — забормотал он. — Я вовсе не…

Каз вздохнул и вскинул ладонь, останавливая его.

— Джес. Я видел, как ты стрелял у нас на ферме. Обычные люди так не стреляют. Ты воздействуешь на пули, да?

— Ничего я не… — от паники Джеспер резко перешел к злости. — Я просто метко стреляю, и в этом нет ничего неестественного. Никакой я не Фабрикатор.

Он даже не заметил, что употребил, хотя обозначающий почти одно и то же, но все-таки другой термин. Каз покачал головой.

— Точно. Ты идиот.

И прежде чем Джеспер успел заспорить, отрицая свою принадлежность к Гришам (а он явно собирался), Каз продолжил:

— Джес, я понимаю, почему ты это скрываешь. И клянусь, не скажу ни одной живой душе. Но отрицать это бесполезно и просто глупо.

Джеспер сразу поник, провел пятерней по волосам, а потом обратил на Каза несчастный взгляд.

— Ма была зова. Она умерла, с помощью своего дара спасая больную девочку. Па тогда заставил меня пообещать, что я никогда не стану пользоваться своим и что о нем никто не узнает.

Каз посмотрел на него с состраданием.

— Я понимаю мотивы твоего па, но он оказал тебе медвежью услугу. Когда Гриши — зова, если хочешь — не пользуются своим даром, они начинают болеть. Запертая внутри сила, не имея выхода, разрушает своего хозяина.

— Я вовсе не чувствую себя больным, — возразил Джеспер. — Как раз наоборот — во мне полно энергии.

Даже слишком на вкус Каза.

— Которая толкает тебя на постоянные поиски адреналина. Уверен, именно поэтому ты не можешь перестать играть.

Джеспер открыл рот, собираясь продолжить спор, но закрыл его, так ничего и не сказав. Нахмурившись, он плюхнулся на диван и задумался. Каз пошел на кухню поставить чайник кипятиться, терпеливо ожидая, до чего Джеспер додумается.

— Может, ты и прав, — наконец произнес тот достаточно громко, чтобы Каз услышал его из кухни. — И что ты предлагаешь? Я не могу просто пойти и заявить, что хочу тренироваться. Па правильно говорит: быть Гришем опасно. В Кеттердаме особенно.

Каз согласно помычал, роясь в буфете. Отыскав там остававшиеся вафли, он принес их в гостиную и поставил на стол. После чего принес чашки и заварку. Джеспер наблюдал за ним с некоторым подозрением.

— Как-то ты уж очень тщательно готовишься.

— Па говорит, серьезные проблемы всегда лучше обсуждать за чашкой чая.

Джеспер усмехнулся и вскочил, чтобы принести закипевший чайник.

— Ты можешь потренироваться сам? — спросил Каз, когда они сели за стол. — Или обязательно нужен наставник?

Джеспер пожал плечами:

— С наставником, конечно, лучше. Но меня учила ма, когда еще была жива, так что кое-что я помню.

— Отлично. Потому что я, честно говоря, не знаю, где в Кеттердаме можно найти тебе учителя так, чтобы это было безопасно.

— Да уж, — Джеспер неуютно поерзал. — Знаешь, так странно обсуждать это после того, как я почти всю жизнь скрывал, кто я есть. И в то же время это так… здорово. До сих пор я даже не осознавал, насколько на самом деле хотел с кем-нибудь поделиться.

Каз понимающе кивнул и отпил чая.

— Можешь начать тренироваться на замках.

Джеспер недоуменно моргнул.

— Почему на замках?

Каз усмехнулся и принялся рассказывать о предложении профессора Бёрна.

— Однако, — присвистнул Джеспер, когда он замолчал. — Но могу сказать, что я всеми руками за это правое дело.

— Отлично, — Каз допил оставшийся чай. — Значит, покупаем несколько замков и начинаем тренироваться их вскрывать: я отмычками, а ты своей силой.

Так они и взялись за работу в перерывах между учебой и свиданиями. Как только Джеспер начал регулярно пользоваться своим даром, он стал заметно спокойнее и почти забыл про азартные игры. Каз вздохнул с облегчением.

* * *

Караван не мог всё время оставаться на одном месте, так что, попрощавшись и пообещав навещать ее, родители оставили Инеж обучаться. Поначалу было ужасно тоскливо. Инеж ни разу еще не оставалась без семьи и страшно по ним скучала. А еще она не привыкла жить одна. И выделенная для нее, хотя и небольшая комната казалась безумно тихой и пустой. Обучение занимало всё ее время и силы днем, но вечером нападало уныние.

Немного освоившись при дворе, Инеж попыталась найти Нину, однако узнала, что та так и не вернулась из миссии по поиску Гришей.

— Пропала без вести, — грустно объяснила ей темноволосая девушка в красной кефте, к которой она обратилась со своим вопросом. — Скорее всего, оказалась в плену у фьерданцев, которые, как выяснилось, тоже искали Гришей на Блуждающем Острове. Вероятно, она уже мертва.

Это известие потрясло Инеж. Они общались с Ниной всего один день, но чувство было, будто она потеряла близкую подругу. И Инеж еще усерднее стала вкладывать всю себя в тренировки.

Некоторое время спустя она вместе со своим наставником переселилась в Ос Керво — чтобы начать применять теоретические знания на практике и осваиваться с реальным кораблем. Петр был прекрасным учителем — знающим, терпеливым и умеющим объяснять. Хотя Инеж немного робела его, поскольку он выглядел бывалым морским волком, потрепанным в сражениях. Тем не менее он относился к ней, хотя и покровительственно, но с уважением. И вскоре Инеж начала получать удовольствие от уроков.

В тот день Инеж с Петром, склонившись над столом в капитанской каюте корабля под названием «Волк волн», изучали карту звездного неба.

— При навигации существуют специальные методы для определения географической широты и для определения величины поправки компаса по Северной звезде, — объяснял Петр, одновременно показывая на карте. — Ночью, когда появятся звезды поучимся ими пользоваться. Это если находишься в северном полушарии. Остальные навигационные звезды позволяют определять местоположение в любой точке мира. Звездный атлас, — он постучал указательным пальцем по разложенной перед ними карте, — помогает в определении навигационных звезд, показывает созвездия, их относительные позиции в небе и яркость.

Инеж кивала, следя за его указаниями и стараясь запоминать объяснения.

— А это что? — кивнула она на прибор, лежавший рядом на столе.

Он был треугольной формы, только нижняя сторона была не прямой, а дугообразной с нанесенной на ней вроде как линейкой.

— Это секстант, — ответил Петр. — Им измеряют высоту солнца и звезд над горизонтом, чтобы определить местоположение судна. Как раз сейчас...

И тут дверь распахнулась, и в каюте появился царь Николай. Правда, одет он был не как царь, а как капитан корабля. В прическе и лице тоже что-то неуловимо изменилось. Вероятно, он нарочно добивался такого эффекта, чтобы его не узнали случайные прохожие.

— Ваше величество, — одновременно произнесли они, выпрямившись.

— Как успехи? — жизнерадостно спросил он.

— Еще пара недель, и можно отпускать ее в первое плавание, — без колебаний ответил Петр, и Инеж польщено и радостно улыбнулась. — Но, конечно, с опытным первым помощником.

— Само собой. Вот ты его роль и исполнишь, — ухмыльнулся Николай, и Петр кивнул, после чего царь повернулся к Инеж. — В таком случае пора познакомить вас с вашим кораблем.

Инеж пораженно распахнула глаза. Конечно, Николай обещал, что отдаст корабль под ее командование, но до сих пор это казалось ей далекой и почти сказочной перспективой. Которая внезапно стала реальностью. Сглотнув, Инеж кивнула, и Николай усмехнулся, похоже, прекрасно поняв ее чувства.

Немного театральным жестом он указал на дверь, предлагая ей проходить первой. Инеж бросила на него нервный взгляд и вышла на палубу.

Оттуда они спустились на причал, и Николай повел ее мимо многолюдных шумных причалов с торговыми кораблями. В стороне от других судов был пришвартован небольшой изящный корабль, который выглядел так, словно он птица, сложившая крылья. А присмотревшись, Инеж поняла, что он не качается на волнах, а завис в нескольких футах над водой, чем сходство с птицей только усиливалось. Она слышала о корабле, сконструированном царем лично, но никак не предполагала, что для ее миссии Николай отдаст ей именно его.

Инеж пораженно ахнула и, оторвавшись от восхищенного разглядывания корабля, недоверчиво посмотрела на царя. Тот, явно довольный произведенным эффектом, произнес:

— Это «Зимородок». Летающий корабль для летающей девушки.

Инеж недоуменно нахмурилась:

— Летающая девушка? Что вы имеете в виду?

Николай беспечно пожал плечами.

— Мне довелось видеть, как вы выступаете. Это было потрясающе. Такое впечатление, что у вас за спиной крылья и вы идете не по веревке, а по воздуху.

Инеж моргнула, невольно покраснев от комплимента. Родители организовали представление в Ос Альте перед тем, как уехать и оставить здесь Инеж. И она в последний раз выступала с семьей, наслаждаясь каждой секундой действа. Но никак не думала, что представление посетил царь. Это… льстило ее артистическому самолюбию.

— Спасибо, ваше величество, — искренне ответила она. — И огромное спасибо за корабль.

Николай отмахнулся.

— Я рассчитываю, что вы с его помощью послужите короне. Да-да, я помню про детей. Но ваша миссия может стать и служением Равке в том числе.

Инеж кивнула. На самом деле, это меньшее, чем она могла отблагодарить его за всё, что он сделал для нее. Снова устремив взгляд на «Зимородок», Инеж улыбнулась, с трудом веря, что это происходит с ней не во сне.