Крест моего стыда (гет)

После похорон Клэя Кэллоуэя Эш оказалась на перепутье. Она даже не могла себе представить, что все эти годы, оказывается, Клэй любил ее, как взрослую и красивую дикобразиху — и при этом настолько тщательно скрывал это, что сама Эш начинала верить в то, что Клэй не испытывает к ней ничего, кроме дружеских чувств. Много раз за неделю после смерти льва Эш размышляла о том, правильно ли поступил Клэй, умалчивая о своих чувствах в течение четверти века — и как бы она поступила, если бы ей было об этом известно с самого начала. Но несмотря на все свои переживания, Эш признавала, что решение Клэя оказалось максимально мудрым — не имея отныне возможности узнать, каким бы были ее отношения с Клэем, случись они в реальности, дикобразиха была уверена в том, что ее нынешние отношения с мужем сложились как нельзя лучше. Возможно в этом был скрытый гений мудрого льва, решившего не мешать Эш искать свое счастье и обладать им куда дольше.

С одной стороны, Эш несомненно переживала по поводу смерти Клэя — ведь в последние четверть века Эш, даже будучи счастливо замужем, все равно чувствовала духовную близость с личностью Клэя и любила проводить время в его обществе. Даже если бы Эш никогда не знала об истинных чувствах Клэя, она бы все равно была рада тому, как они часто общались и сколько всего пережили. Прекрасно зная, что Клэй не позволял себе ничего предосудительного в адрес Эш, ее муж не был против их встреч и сам относился к личности льва с большим уважением, приветствуя их общение.

С другой стороны, Эш прекрасно понимала — если она будет горевать по поводу смерти Клэя так же сильно, как сам лев переживал по поводу смерти Руби, то она сделает себе только хуже. Клэй несомненно прожил счастливые двадцать пять лет после прекращения добровольного заточения, не в последнюю очередь благодаря помощи Эш, однако дикобразиха прекрасно видела, что остатки тоски по Руби так и не отпустили льва до конца жизни. Будучи жизнерадостным, креативным и внешне довольным, Клэй порой запирался на втором этаже в комнате с фотографиями Руби и разговаривал с ними, рассказывая изображениям давно умершей жены о своей жизни и о том, как он преодолевал свои страхи и переживания.

Возможно, Клэй вел бы себя иначе, решившись на отношения с Эш, и иногда та начинала думать, что тоска по Руби как раз была следствием того, что Клэй, мечтающий любить и быть любимым, даже несмотря на возраст, так и не решился дать ход своим чувствам и предпочел лелеять и боготворить давно умершую жену.

Наверное, именно это было причиной, почему Клэй встречал свою смерть не как нечто ужасное, а совсем наоборот. Как бы он ни ценил Эш и то, что она сделала для него, Клэй знал, что кончина принесет ему радость встречи с Руби, и поэтому он встречал смерть как друга и проводника в мир, где он будет окончательно счастлив. В реальном же мире абсолютного счастья он и не получил — хотя максимально приблизился к нему после возвращения на сцену и знакомства с Эш.

* * *

После смерти к Эш перешли права на тексты Клэя Кэллоуэя, и она получила возможность исполнять их на своих концертах, получать все отчисления, которые полагались ей от продажи прав на использование треков в коммерческой продукции. Это вкупе с собственным творчеством делало Эш финансово независимой, но ей все время казалось, что ей требовалось сделать нечто большее. И так ей пришла мысль организовать концерт, посвященный памяти Клэя и Руби Кэллоуэй.

Перед тем, как концерт был проведен, Эш потратила немало сил, чтобы разыскать специальных гостей, которых она намеревалась пригласить прямо на сцену, чтобы они выступили вместе с ней. Их имена она держала в секрете даже от мужа и собственной команды, чтобы не портить сюрприз, заготовленный для гостей концерта.

* * *

Большую часть своей карьеры, даже забравшись на вершину, Эш продолжала выступать под своим настоящим именем, не добавляя в него ничего и никак не изменяя его, и зрители знали, что панк-рок имени Эш — это нечто стоящее, что стоит трех часов на концерте и часового ожидания в очереди за билетами. Однако афиши, рассказывающие о предстоящем мемориальном концерте памяти четы Кэллоуэй, несли на себе имя «Эш Кэллоуэй и друзья».

И поэтому, когда Эш вышла на сцену с гитарой наперевес, она, вместо того, чтобы начать играть, обратилась к зрителям, держа микрофон в лапах:

— Приветствую всех, кто посетил сегодняшний концерт. Сегодня он будет несколько необычным. Каждый из вас любит и ценит личность Клэя Кэллоуэя и его творчество по-своему. Для кого-то он — истинная легенда львиного рока, чьи песни заставляли огонь наших сердец гореть ярче и чувствовать радость жизни. Для кого-то Клэй Кэллоуэй был примером для подражания — скромный, непритязательный, верный, но самодостаточный лев с чувством собственного достоинства, готовый положить всего себя ради своих принципов и того, что он считал наиболее ценным в своей жизни. Что бы вы ни думали про Клэя — вы будете правы. В известном смысле его личность является примером того, каким должен истинно достойный Зверь с большой буквы.

Эш запнулась на мгновение, но продолжила говорить:

— Я была рядом с Клэем Кэллоуэем почти четверть века, и получилось так, что он стал очень близким для меня зверем. Вы видели сами, как мы часто выступали вместе, и я несколько помогала ему в создании песен, которые были написаны во время второго этапа его творческой карьеры после окончания многолетнего самозаточения. Я горда тем, что такая личность, как Клэй Кэллоуэй, позволил мне участвовать в столь масштабной и такой притягательной деятельности. Могу без преувеличения сказать, что он был в какой-то степени моим наставником и проводником в тот мир, в котором я живу уже не первый год. Практически все, что я имею сейчас, есть у меня лишь благодаря Клэю.

Обведя толпу взглядом, Эш набрала воздуха и продолжила:

— Я была рядом с Клэем в последние часы его жизни и видела, как его не стало. И я могу сказать — он уходил достойно, как полагается истинно храброму льву. Он не боялся и не прятался, а смело выдвинулся навстречу неизбежному, встретив свою судьбу с распростертыми объятиями и не сожалея ни о чем. И сейчас я заявляю перед всеми вами — до своего последнего вздоха Клэй Кэллоуэй был образцом выдержки, мужества, благородства и смелости. Многие в этом мире не живут с таким же достоинством, с каким он умирал. И именно таким вы и должны его помнить — каким я его знала и запомнила. И так будет максимально честно и уважительно по отношению к личности Клэя. Перед смертью он попросил меня об одолжении — всякий раз, когда мне доведется исполнять его творчество на публике, напоминать слушателям, что у его прекрасной музыки всегда были два автора — он сам и его жена Руби Кэллоуэй, урожденная Дайсон. Именно поэтому для этого концерта я назвалась Эш Кэллоуэй — чтобы каждый из вас помнил об этом и почтил как его память, так и память Руби, которой уже давно нет с нами. И как та, кто является хранительницей всех его трудов, я прошу вас почтить их память так, как они этого заслуживают — с улыбками и громкими аплодисментами.

На экране позади Эш вывели большие фото Клэя и Руби, и толпа встретила их появление громкими аплодисментами, радостно выражая свое восхищение и восторг.

Эш обвела толпу лапой:

— Но и это еще не все. Я сделала небольшой сюрприз для вас. Возможно, не все из вас это знают, но когда-то Клэй Кэллоуэй был не звездой мирового уровня, а просто увлеченным львом, который играл в рок-группе колледжа, жил музыкой и мечтал о том, что его творчество будет приносить зверям радость. Я потратила немало времени, чтобы найти тех, с кем Клэй начинал творческий путь, и мне это удалось. Прошу, поприветствуйте Гривза Хиггинботема, Кеннета Троллхита и Сета Дилейни, коллег и друзей Клэя по группе «Колледж индастриал бойз», где тот выступал до того, как его имя стало известно по всему миру!

Под оглушительные аплодисменты с первых рядов встали трое старичков, которые еще полвека назад были молодыми и задорными рокерами, и медленной походкой поднялись на сцену. Они очень мило и заботливо поддерживали друг друга, помогая подняться по ступенькам на сцену. Глядя на них, Эш благодарила все небесные силы за то, что все они были еще живы и сразу же согласились стать почетными гостями концерта.

Они поднялись на сцену, встав рядом с Эш: Гривз, медведь с серо-серебристой шерстью, Кеннет, пухлый лис с седыми ушами и белесым хвостом и Сет, худой и вытянутый койот с дрожащими лапами.

Когда же старички выстроились в ряд, Эш передала микрофон Гривзу, который стоял ближе к ней, и тот пробасил в микрофон глуховатым, но все еще четким голосом:

— Спасибо Эш за то, что она собрала нас вместе. Да, Клэй был среди нас, и новость о том, что его больше нет, очень сильно нас подкосила. Я помню, как больше чем полвека назад мы сидели вчетвером в баре после удачного концерта, где промоутер предложил Клэю стать сольным исполнителем, и Клэй спросил наше с парнями мнение — надо ли ему уходить? Не будем ли мы протестовать? В этом и был весь Клэй — даже обладая несомненным талантом и даже искрой гениальности, он не считал себя супер-звездой, которая должна наплевать на всех остальных. И мы сказали тогда: «Кэл, ты достоин большего. Иди — и мы будем за тебя рады!» И я могу сказать — мы не ошиблись.

Эш обратилась к старичкам с главным вопросом:

— Мистер Хиггинботем, мистер Троллхит, мистер Дилейни. Так как это вечер памяти Клэя и Руби Кэллоуэй, я не справлюсь без вас. Как продолжательница и хранительница его творчества, я предлагаю вам на один вечер вернуться на пятьдесят пять лет назад и сыграть так, как вы играли тогда, вместе. Я буду с вами вместо Клэя — покажем зрителям, с чего он начинал!

Звери переглянулись между собой, и лис Кеннет, перехватив микрофон, произнес, рассмеявшись старческим голосом:

— Лапы у меня может ходят и плохо, но пальцы еще помнят, как держать палочки. Гривз, Сет, давайте зажжем и покажем молодежи, как мы тогда умели оттягиваться!

По знаку Эш на сцену выкатили синтезатор, барабанную установку и бас-гитару. Немного неловкими движениями, но вполне умело старички перехватили инструменты, и толпа приветствовала их одобрительным ревом.

Встав впереди, Эш обратилась к залу, перехватив гитару:

— Памяти достойнейшего льва Клэя Кэллоуэя и его прекрасной Руби Кэллоуэй посвящается. Без них все мы были бы другими и не собрались здесь в одном месте. Почтим их минутой молчания.

В зале наступила полная тишина, в которой раздавался лишь шум дыхания отдельных зверей. Все опустили головы, словно в тягостных раздумьях, и в тот момент никто не смотрел на сцену.

Когда минута молчания была окончена, Эш подошла к старичкам и что-то им шепнула, на что те согласно кивнули. Повернувшись обратно к зрителям, Эш провела медиатором по струне, и первый звук раздался в зале над головами зрителей, нарастая и усиливаясь с каждой секундой.

Концерт начался, и Эш знала — если в тот момент Клэй и Руби видели это, то они были бы абсолютно счастливы. В какой-то момент Эш даже показалось, что в середине зала на двух соседних местах сидели два льва, очень похожие на Руби и Клэя, но стоило ей отвести взгляд, как она сразу потеряла их — и больше не смогла найти.

* * *

Уже после завершения концерта, который окончился под нескончаемые овации толпы зрителей, готовых носить Эш, Сета, Гривза и Кеннета на лапах, Эш потратила время на то, чтобы посетить могилы Руби и Клэя.

Глядя прямо в глаза бронзового льва, опирающегося на гитару, Эш обратилась к нему, встав на одно колено:

— Здравствуйте, Клэй. Я нашла ваше письмо, которое вы оставили для меня в чехле. У меня не хватает слов, чтобы выразить все свои чувства, что я ощущаю после его прочтения. Вы… вы сказали, что любили меня все эти годы, но решили не признаваться в этом, чтобы я сама нашла свое счастье. Я… — ком застрял в горле Эш, и ей пришлось замолчать, силясь произнести следующие слова. — Вы были правы, Клэй. Если вы хотя бы раз подошли ко мне и сказали, что любите меня, то я бы без сомнения ответила тем же. Конечно, после моей свадьбы об этом речи и быть не могло, но до нее… вы могли бы быть на месте моего мужа. Меня не пугала ни разница в возрасте, ни мнение окружающих. Я тоже любила вас, Клэй, и я горда тем, что смогла провести с вами четверть века вместе. Возможно, вам бы и стоило признаться в этом раньше — но тогда наша жизнь могла бы пойти другим путем, и сейчас я бы не стояла перед вами и не говорила с вашим памятником на могиле. Говорят, что львы — символ силы, красоты и мудрости. И мне кажется, что решив не рассказывать мне о своей любви, вы поступили невероятно мудро, Клэй, проявили подобающую вам силу, а ваши действия и решение были эталоном красоты. История не терпит сослагательного наклонения, но мне очень льстит то, что вы любили меня. Все эти годы я считала себя недостойной того, что вы, великий Клэй Кэллоуэй, могли видеть во мне кого-то большего, чем просто друга. Ваша Руби была идеалом, к которому я никогда не могла бы приблизиться — да и не стремилась. Я очень надеюсь, что сейчас вы нашли ее на том свете и заслужили то безграничное счастье, что вы потеряли сорок лет назад. Для меня вы всегда останетесь эталоном того, каким должен быть настоящий лев — и я горда тем, что знала вас. Покойтесь с миром, Клэй. Я буду помнить о вас всегда. И да, сегодня я не забыла почтить память Руби во время концерта в вашу честь. Надеюсь, я все сделала правильно, и вы это видите. Обещаю, что если у меня родится маленький дикобразик, то я назову его Клэй.

Встав в полный рост, Эш прикоснулась к постаменту памятника, закрыв глаза, словно пытаясь что-то передать ему или наоборот — получить от его. Постояв так с десяток секунд, Эш улыбнулась, открыла глаза, после чего развернулась и ушла в сторону выхода с кладбища, оставив за спиной навечно застывших в бронзе Клэя и Руби и прекрасно зная, что она придет туда еще не раз…