Собирая осколки (джен)

Я, наверное, всё-таки задремал: когда после ночи беспокойных метаний и бесплодных мыслей открыл глаза, солнечный свет заливал спальню, рассеиваясь по драным обоям, а Рон на соседней кровати беззаботно дрых. Голова кружилась, слегка мутило, и снова нестерпимо тянуло в сон, но я заставил себя встать и переодеться в джинсы и футболку: пижамы я ненавидел, спал в одних спортивных штанах, дабы не шокировать общественность, если что. Сычик Рона, тихо вереща, прыгал по подоконнику, а Букля на привычном месте с обидой поглядывала на меня из-под крыла: выпускать их на улицу не разрешали — не хотели, чтобы вокруг площади летали совы, тем более такие приметные, как моя. Расщедрился на угощение обоим и вышел из комнаты.

Чем ниже спускался по лестнице, тем отчётливее слышалась ругань с кухни. Когда шагнул в коридор, едва нос к носу не столкнулся с незабвенным Северусом Снейпом. До сих пор я видел его мельком, издалека: он появлялся в штабе, как правило, глубокой ночью или под утро. Лишь однажды пришёл перед ужином, заперся с мистером Уизли и Кингсли Бруствером на кухне на целый час и удалился быстрее, чем мы успели спуститься вниз на зов миссис Уизли — только макушка мелькнула. И теперь я имел неудовольствие лицезреть перед собой его скривившееся лицо со сложившимися в презрительную ухмылочку губами. Чёрные глаза с прищуром смотрели на меня сверху вниз.

— Я говорил вам, Поттер, что вы закончите так же, как ваш блохастый крёстный, — тихо сообщил он с ядом в голосе, встряхивая слегка взъерошенными волосами.

Сонливость как рукой сняло.

То ли это были отголоски личности прежнего хозяина тела, то ли его воспоминания наложились на моё не особо приятное первое впечатление, но в итоге пришлось силой душить в себе поднявшуюся волну злости, представляя, как она сжимается, сворачивается в клубочек в груди. Не хватало ещё что-нибудь здесь разнести, словно я пятилетка какая-нибудь. С неприязнью взглянул на Снейпа и шагнул в сторону, давая ему пройти.

— И вам доброе утро, профессор, — откликнулся я.

Будем считать, положенный минимум отыграл. Больше мне сказать было нечего: ссориться совершенно не хотелось, как и в целом тратить на него время, особенно этим утром.

Но за подсказку спасибо.

На пороге кухни миссис Уизли тщательно загораживала проход, за её фигурой маячила шевелюра Сириуса.

Уж не подрались ли эти два петуха?

— Гарри, завтрак готов, — сказала миссис Уизли, отвлекая на себя моё внимание, и приветливо улыбнулась, глаза у неё были припухшие. — Что ты будешь: булочки, яичницу, овсянку или тосты?

— Яичницу и тосты, — ответил я, едва не поморщившись: овсянка — брр! — Спасибо.

Когда оглянулся, Снейпа уже и след простыл — только чёрная мантия растворилась во мраке коридора да хлопнула входная дверь. Колоритный всё-таки персонаж.

На кухне никого не было, кроме Сириуса и мистера Уизли. Первый расхаживал из стороны в сторону и нервно приглаживал свои длинные волосы, щёки его раскраснелись, второй сидел за столом перед тарелкой с нетронутой кашей и выглядел весьма сердитым.

Ну, вот, пропустил всё самое интересное.

Приземлился рядом на стул и взял с предложенного миссис Уизли блюда кусочек поджаренного хлеба, понимая, что аппетита нет совсем. Как обычно, после бури эмоций и просчитывания тысячи вариантов развития событий, в решающий момент на меня накатила апатия, даря блаженную пустоту и в душе, и в мыслях. Я краем глаза посматривал по сторонам и наблюдал за взрослыми, по оттенкам их настроения стараясь понять, какое решение было принято. Судя по всему, этой ночью здесь кипели нешуточные страсти. В позабытой на разделочном столе пепельнице количество окурков не поддавалось счету, а за приоткрытой застеклённой дверцей стоящего в дальнем углу шкафчика пряталась батарея стаканов и две бутылки: одна — пустая, другая — заполненная на пару пальцев. Осунувшийся вид мистера Уизли и синяки под глазами Сириуса довершали картину. Особым терпением я не отличался, поэтому спросил:

— Так как мне добраться до Министерства?

Сириус, перестав метаться, остановился позади и с силой сжал пальцы на спинке моего стула. Я перевёл взгляд с них на мистера Уизли: тот рассеянно почесал переносицу.

— Гарри… — начал он, а потом надолго замолчал, словно подбирая слова. — Профессор Дамблдор посчитал, что тебе будет лучше не участвовать в сегодняшнем заседании и остаться в этом доме.

Я замер, тупо уставившись на тост с откушенным уголком, и порадовался, что не стал есть.

Как говорится, как утро встретишь — так его и проведёшь.

— Хотите сказать, меня в любом случае признают виновным? — фыркнул я. — И даже не дадут возможности защитить себя?

Я признавал, что в решении Дамблдора был резон. Появиться в Министерстве значило угодить в загребущие руки местного правосудия, из которых не факт, что получится выбраться. Грюм, Кингсли и Тонкс, конечно, были способны составить довольно сильный ударный отряд и вытащить меня из застенок Аврората, и я даже допускал, что директор не моргнув глазом пожертвует репутацией, карьерой, а то и жизнью любого из них ради Гарри Поттера, но… оставались ещё дементоры. Проклятущие дементоры, вмиг выпившие душу Крауча-младшего, едва Фадж пошевелил пальцем — и ни Дамблдор, ни кто-либо ещё ничего не сумели сделать.

Не хотелось стать той воронкой, в которую дважды упадёт снаряд.

Меня передёрнуло от воспоминаний, и в тот же момент Сириус над ухом разразился смехом, нарочито громким и насквозь фальшивым, заставив вздрогнуть. Похлопал меня по плечу, рывком выдвинул стул, чуть не свалив соседний, размашисто сел, положил локоть на стол и запустил руку в волосы.

— Крауч кинул меня в Азкабан без суда и следствия, — с застывшей в голосе горечью сказал он. — Потому что нужен был виноватый, нужно было наказать кого-то за это чудовищное преступление, успокоить общественность, убедить, что Волдеморта больше нет, а все его сторонники пойманы и всё позади.

Сириус замолчал. Лицо его застыло, словно он на миг переместился туда, в то далёкое уже прошлое, когда, лишившись своих друзей — своей семьи, — снедаемый горем, был брошен в самое жуткое место, какое только можно вообразить, пока волшебники с бокалами и фейерверками праздновали падение Тёмного лорда.

— Им не нужна правда, Гарри, — вздохнул мистер Уизли. — Они боятся её. Фадж боится Дамблдора, боится за своё место и сделает всё, чтобы не потерять его.

— Министерству выгодно устранить тебя.

Это я прекрасно осознавал сам. Появление Пожирателей на Тисовой стало для Фаджа настоящим подарком, и, не зависимо от того, осознавал ли министр, кому должен быть благодарен за подвернувшийся случай, использовал он его по полной.

— Думаете, это Фадж отправил дементоров в Литтл-Уингинг? — рискнул забросить удочку я.

— Не исключено, — отозвался Сириус.

— В Министерстве немного тех, кто имеет право отдавать приказы стражам Азкабана, и Фадж — один из них, — добавил мистер Уизли.

У меня даже от сердца немного отлегло: была надежда, что Амбридж не обойдут вниманием в этой истории и сделают правильные выводы. Могло ли сложиться так, что её не окажется в Хогвартсе в этом году?

Затем мистер Уизли взглянул на часы и встал, так и не притронувшись к уже засохшей каше.

— Мне пора на работу.

Он внимательно посмотрел на меня, потом — на Сириуса, кивнул и вышел в коридор, миссис Уизли отправилась за ним.

Я понимал, что после таких новостей от меня, возможно, ждали форменной истерики — чтоб мебель вверх тормашками и посуда вдребезги. И если бы я действительно был пятнадцатилетним пацаном, чью жизнь только что перемололи в труху власть имущие, которым я по неосторожности перешёл дорогу в борьбе за правду, справедливость и мир во всём мире без гнёта всяких там тёмных лордов, так бы и произошло. Но я им не был. А потому решил позволить себе просто махнуть на всё рукой. Я бы неизбежно устал постоянно изображать человека, которым не являлся, так почему бы не начать быть собой прямо сейчас?

— Значит, на Гриммо теперь на одного узника больше? — невесело пошутил я.

Сириус без энтузиазма усмехнулся, едва шевельнув губами, и сказал:

— Не волнуйся, Гарри. Рано или поздно Волдеморт проявит себя, и все поймут, что ты был прав.

— Раз я теперь не смогу закончить Хогвартс, можно мне вступить в Орден? — больше поддел, чем спросил я.

Сириус тут же посуровел и нахмурился.

— Мы об этом уже говорили, Гарри, — с ноткой железа в голосе сказал он, — в Орден могут вступить только совершеннолетние волшебники.

Я в ответ только плечами пожал, ни на что особо не надеясь. Хотя с моей точки зрения позволить невинно пострадавшему подростку знать чуть больше остальных о борьбе с Волдемортом, в которой он кровно заинтересован, было бы банальной предусмотрительностью: чтоб не полез сам куда не надо и не наломал дров, по устоявшейся привычке.

— К тому же, — продолжил Сириус, — думаю, как только правда вскроется, тебя оправдают, и Дамблдор позволит тебе вернуться в школу. Поэтому он хотел, чтобы ты продолжил учёбу. К сентябрю получишь программу занятий.

— И кто же будет меня здесь учить? — недоумённо поинтересовался я.

— В основном я, — улыбнулся Сириус. — Мы, конечно, были шалопаями, потрепали много нервов МакГонагалл, забивали на домашние задания и порой пропускали уроки, но материал знали хорошо.

Вот жук этот Дамблдор! Всё предусмотрел: и меня загрузил, чтобы не слонялся по штабу без дела и не лез под руку, и Сириусу занятие нашёл, чтоб не выл от скуки раненым псом. Помнится, в каноне его вынужденная изоляция в компании бутылок уже к Рождеству набрала пугающие обороты, вылившись в настоящую депрессию. Оставалось только надеяться, что я сумею помочь справиться с ней, а не разделю.

— Думаю, остальные члены Ордена тоже помогут, — меж тем продолжил Сириус. — Артур очень хорош в чарах, Грюм, само собой — в защитных и атакующих заклинаниях, а Ремус всегда неплохо разбирался в зельях.

— Разве мистер и миссис Уизли останутся здесь после первого сентября? — удивился я.

— Они в любом случае будут участвовать в собраниях.

— Значит, я могу здесь колдовать? — поинтересовался я и, после кивка Сириуса, уточнил: — А как же следящие за несовершеннолетними чары?

— В доме волшебников их не засекут, — просто ответил он. — Вернее, не смогут точно сказать, кто воспользовался магией.

Я закатил глаза и саркастически поинтересовался:

— Фреду с Джорджем об этом лучше не рассказывать, да?

Он впервые на моей памяти так беззаботно рассмеялся, сразу сбросив десяток лет, и я неожиданно подумал, что на Гриммо был ещё один человек, которого вся эта ситуация расстраивала гораздо меньше, чем он хотел показать. Но я и не думал обижаться, нет.

— Попробуй сейчас, — с улыбкой предложил Сириус.

Я вынул из кармана палочку, которую всегда носил с собой. С одной стороны, она совершенно не ощущалась лишним элементом, но с другой — какой-то части моего сознания, пусть даже теперь я сталкивался с магией каждый день, было сложно поверить, что достаточно ткнуть ею, произнести какую-нибудь абракадабру — и случится волшебство. Может быть, потому, что я ещё ни разу не пробовал колдовать сам?

«ЛевиОса, а не ЛевиосА!» — произнёс в моей голове раздражённым нравоучительным тоном голосок Гермионы-первокурсницы, и я рассёк воздух и взмахнул, послушно повторяя заклинание. Брошенная тарелка с овсянкой дёрнулась, проехалась до края стола — и, видимо, раскололась на осколки ещё в воздухе, прежде, чем упасть на пол.

Сириус озадаченно нахмурился и задумчиво потёр подбородок, потом с сомнением посмотрел на меня.

— Необычно, конечно… — пробормотал он, взмахом палочки убирая беспорядок. — Но на тебя в последние дни много всего навалилось.

Я чуть не приложился лбом о столешницу. Вот идиот! Я, разумеется. Даже не вспомнил, что «палочка выбирает волшебника» и эта из остролиста с пером феникса может просто отказаться мне служить.

— И что мне теперь делать? — растерянно спросил я не то у Сириуса, не то у себя.

— Отложи её пока ненадолго, потом попробуешь ещё раз, — посоветовал Сириус.

Я кивнул, но понимал, что ничего не изменится: душа-то в этом теле другая. Другая личность — следовательно, нужна другая палочка. Но где её взять? К Олливандеру мне теперь нельзя. Я припоминал, что здесь, на Гриммо, где-то хранились палочки нескольких почивших Блэков, но, зная специфику этой семейки, не думал, что мне подойдёт хоть одна. Что же делать?

— Не расстраивайся, Гарри. — Глядя на унылое выражение моего лица, Сириус похлопал меня по плечу. — Не получилось сегодня — получится завтра.

Я спорить не стал: не было достойных аргументов, которые можно было бы озвучить. Задумчиво покосился на надкушенный тост — в желудке уже сосало от голода, — прихватил с собой его и ещё один.

— Пойду посмотрю, не проснулся ли Рон, — рассеянно отозвался я и встал из-за стола.

Сириус ничего не сказал, задумчиво глядя на меня, и я покинул кухню. В спальню, разумеется, не пошёл. Жуя на ходу, не спеша поднялся на самую верхнюю площадку, притормозил напротив двери с табличкой «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка», осмотрел лестничные пролёты выше и ниже, прислушался, никого не заметил и бочком протиснулся в комнату — благо, дверь почему-то оказалась не заперта. Я бы и самому себе не смог объяснить, что хотел здесь найти. Книги о крестражах? Ответы на неоформленные вопросы? Какой-никакой сдвиг в поисках у троицы произошёл именно здесь, и казалось логичным хотя бы осмотреться.

Свет почти не проникал через наполовину задёрнутое тяжёлыми шторами окно. Я чуть ли не на ощупь прошёл к нему и аккуратно отодвинул их, боясь потревожить каких-нибудь паразитов, которых в избытке развелось в доме. В спальне, очевидно, никто не убирался годами, возможно, даже не заходил: огромный слой пыли покрывал все поверхности, пауки обернули кружевами мебель и украсили стены и потолок, воздух был затхлым и застоявшимся.

Над кроватью висели газетные вырезки, судя по иногда встречающимся на них датам, некоторые были очень старыми. Я подошёл поближе, чтобы хорошенько рассмотреть их. Чьи-то хвалебные оды, рассуждения о месте магглорожденных, агитационные материалы с призывами к установлению нового порядка, более справедливого по отношению к чистокровным волшебникам, которые должны были возглавлять магический мир по праву рождения. За годы политической деятельности Волдеморта мягкие, завуалированные намёки и мечтательные вздохи о лучшей жизни превратились в откровенные призывы к угнетению всех недостойных. А затем, как известно — и вовсе в их тиранию.

Ну, сам дурак.

В нумерологии пятёрка означала перемены, а четвёрка — порядок и стабильность. Стоило ли удивляться, что лорд окончательно слетел с катушек после того, как создал из диадемы крестраж, пятый по счёту, и вернулся в Британию, имея твёрдое намерение воплотить свои взгляды в жизнь, никаких не стесняясь путей.

Я огляделся по сторонам, задумался, а потом тихо и неуверенно позвал:

— Кикимер?..

Раздался привычный хлопок, и передо мной материализовался домовик, который с удивлением заозирался по сторонам.

— Ты бы убрался тут, — как бы между прочим заметил я, и не прося, и не приказывая, пока он ничего не ляпнул по поводу того, что я вообще здесь нахожусь. — Наша компания вряд ли доберётся до этой комнаты.

Судя по фанатичному блеску в глазах Кикимера, завтра здесь всё будет сиять чистотой ярче, чем на кухне тёти Петуньи.

— И ещё… — добавил я, не зная, как вернее сформулировать свою мысль, чтобы домовик понял её правильно и снова не закатил истерику. — Хозяин Регулус, должно быть, после школы читал какие-то книги, которые положено изучить наследнику древнего благородного рода. Я бы хотел с ними ознакомиться, если их пока не выкинули и они всё ещё в доме.

Кикимер скривился, что, видимо, в его исполнении должно было означать подобие улыбки, сверкнув зеленоватыми зубами, и испарился. Через несколько секунд на кровать рядом со мной хлопнулась, подняв тучу пыли, «Природная знать. Родословная волшебников». Я обречённо прикрыл глаза.

Окей, гугл. Был введён неверный запрос, признаю.

Книги всё пребывали. Я сложил их стопочками на полу, у изножья кровати, сам приземлился на краешек заботливо очищенного Кикимером от пыли покрывала и, делать нечего, открыл первую попавшуюся. Утро обещало быть долгим.

* * *

Я, естественно, заснул с книжкой в обнимку, утомлённый скучнейшим чтивом, написанным мудрёным языком, и бессонной ночью. Едва проморгавшись, вскочил, с удивлением глядя по сторонам, потом всё вспомнил и скорее бросился прочь вниз по лестнице. Меня наверняка уже потеряли: в комнате Регулуса искать, конечно, будут, но в последнюю очередь, Кикимер вряд ли станет их просвещать. Не хотелось бы так безрассудно выдать своё внезапно образовавшееся убежище.

В спальне мальчиков собралась вся молодёжь. Стоило шагнуть внутрь, как Гермиона налетела на меня с объятиями. Не то чтобы я был против, но рядом стоял Рон, а мне с ним ночевать в одной комнате ещё пару недель. Пушистые волосы окутали меня облаком, и я едва сдержался, чтобы не фыркнуть или не чихнуть. Потом немного отстранил Гермиону от себя и осмотрелся. Обстановка в комнате была траурная. Девчонки выглядели заплаканными, близнецы — как никогда серьёзными и злыми, а Рон — просто… потерянным.

Мне впервые стало неуютно. Словно я, пусть и не по своей вине, отбирал у них что-то дорогое сердцу. Я ведь меньше всех волновался из-за случившегося, в то время как друзья Гарри Поттера переживали все стадии: шок, гнев, неверие, отрицание, и оттого становилось немного совестно. Но я ничем не мог им помочь.

— Гарри, проф…

Рон пнул Гермиону в пятку, заставив замолчать, а потом опустил руку на моё плечо, но обнять не решился. Я заступорился, потому что до сих пор не придумал, чем утешить ребят: сам-то трагедии здесь не видел. Шестерёнки в мозгах усиленно закрутились, я вздохнул и попытался улыбнуться.

— Не волнуйся, Гермиона. Я остаюсь жить в штабе. Сириус сказал, что меня будут учить заклинаниям — так что я даже от программы не отстану.

Гермиона шмыгнула носом и заплакала. Я совсем растерялся и погладил её по руке.

— Не умер же никто, в самом деле…

Гермиона вытерла глаза рукавом, вмиг сделалась серьёзной и грозно посмотрела на меня.

— Обещай, что не будешь искать неприятностей. Что будешь в безопасности.

Едва сдержался, чтобы не закатить глаза и не ответить канонной фразой, но всё же принял смиренный вид.

— Я постараюсь.

Фред — всё-таки научился их отличать, хоть и не уверен, что всегда правильно — скривился и похлопал по покрывалу.

— Ну ладно вам сырость разводить. Присядь-ка, Гарри. У нас есть кое-что для тебя, чтобы сделать твою жизнь здесь весёлой и познавательной.

Джордж вынул из-под кровати чемоданчик вырвиглазной оранжевой расцветки, стукнул по нему — тот открылся, выдвигая во все стороны кучу отделов-кармашков разом. Я заулыбался, предвкушая долгое и плодотворное сотрудничество и надеясь, что это хоть немного отвлечёт ребят от всеобщей хандры.

* * *

После обеда на Гриммо появился Ремус с экстренным номером Ежедневного Пророка, который тут же пошёл по рукам. В лучших традициях Риты Скиттер с её книгой «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» министерские писаки прошлись по всей биографии Гарри Поттера, окончательно втаптывая его имя в грязь. Припомнили и приключение с философским камнем, и знание змеиного языка, и побег Сириуса — кто-то раскопал, что он был Поттеру крёстным, — и незаконное участие в Турнире. Повесили и смерть Седрика, и дяди Вернона, и даже Квирелла. В общем, облили так, что вовек не отмоешься. С одной стороны, я особо не переживал, ведь не имел к этому отношения, с другой стороны, было неприятно: мне, в конце концов, в этой тушке жить. И, имея свой портрет в разделе «разыскивается и особо опасен», сделать это будет труднее. Сириус, что сидел рядом, не даст соврать.

Поразмышлял, наклонился к нему и, пока все были заняты громогласным обсуждением газеты, тихо спросил, кивнув на ребят:

— Их же не станут допрашивать с Сывороткой правды, да?

В глазах Сириуса явно отразилось сомнение, и он впервые на моей памяти не постеснялся его озвучить:

— Конечно, сделать это официально они не могут, тут закон на их стороне. И их родители, и Дамблдор встанут насмерть, чтобы его отстоять. Но кто сказал, что они не воспользуются другими способами?

Я кивнул, ничуть не обнадёженный, помня о методах Амбридж. Незаконных способов было много, один хуже другого, и как защитить ребят, находясь на Гриммо — я не знал. Но, как известно, клин клином вышибают. Я покосился на близнецов, чувствуя, как в голове зарождается план.