Магазин змей (джен)

Рунослед был змеей с тремя головами. Левая голова была стратегом, средняя — мечтателем, а правая — критиком. Он был первым заметно магическим существом, с которым Том столкнулся в магазине змей Гарри во время первой недели, когда ему помогал.

Позже он узнал, что было довольно необычно увидеть руноследа со всеми тремя целыми головами. Чаще всего стратег и мечтатель объединялись и нападали на критика, целенаправленно раня себя, потому что три головы не могли поладить, чем сокращали свою жизнь.

Многие месяцы спустя рунослед стал просто помехой, а не поводом для восклицаний. Он был самой нелюбимой змеей Тома, несмотря на изначальный восторг мальчика, что он увидел что-то такое очевидно иное, такое магическое.

Каждый раз, когда Том оказывался рядом с ним, он мог чувствовать, как сходит с ума, а его жизнь утекает сквозь пальцы, чем дольше ему приходилось слушать, как три головы спорят.

— Прекратите, вы, садовая змея-переросток, — сорвался Том, прожигая руноследа взглядом. Он висел на одной из стропил в комнате, выше, чем обычно забирались другие змеи. Том подумал, что другие змеи загнали его сюда, чтобы им не пришлось слушать споры голов. — Вы знаете, что мы не можем кормить все головы в один день. Еда не пройдет нормально через пищевой тракт.

— Но я голоден, — прошипел стратег, и ссора началась снова.

На этот раз стратег и критик были на одной стороне, голодно всматриваясь в мечтателя, который был сытым и тихим. И неважно, что у них были общие органы пищеварения и они не останутся голодными. Том игнорировал их некоторое время, пока не стало выглядеть, что сейчас вспыхнет насилие. Том не был особо против насилия, но Гарри не нравилось видеть страдания змей.

Том взял волшебную палочку и эффектно провозгласил заклинание. Это было одно из первых связанных с работой заклинаний, которым его научил Гарри. В течение нескольких секунд на каждой голове руноследа появились конусы-воротники, не дающие им нападать друг на друга.

— Гарри будет очень в вас разочарован.

Если бы змеи могли дуться, все трое бы это сделали. Критик впился в него взглядом:

— Тебе не обязательно говорить Гарри.

Том издал задумчивый звук, отодвинув в сторону учебник:

— Что вы мне предложите в обмен?

— Ничего, — огрызнулся стратег. — Мы слышали новости. Ты здесь надолго не задержишься.

У Тома на мгновение засосало под ложечкой, всего на секунду, но это все равно вызвало у него раздражение.

— Я вернусь. Вам не надо обо мне волноваться.

— Мы не будем, — сказал критик.

— Мы будем, — возразил мечтатель. — Нам будет так скучно без тебя, Том. Ты не возьмешь нас собой? Мы будем хорошо себя вести.

Стратег и критик обменялись взглядами, а затем потянулись к Тому. Стратег выглядел особенно заинтересованным:

— Неплохая идея…

— Ни в коем случае, — твердо сказал Том, игнорируя все дальнейшие протесты.

Он все еще не выбрал фамильяра среди змей Гарри. Это не было из-за отсутствия усилий: за те месяцы, когда Том помогал в магазине Гарри, он поговорил с каждой змее в магазине и заботился о них всех. От руноследа до бумсланга, от гремучей змеи до обыкновенной гадюки, Том знал их всех. Он прочитал книгу за книгой об обращении со змеями и даже сумел улучшить систему Гарри.

Том воспользовался поводом помощи в магазине, чтобы убедить Гарри взять его к себе, но несколько месяцев спустя это больше не было просто предлогом. Не с тем количеством труда, который Том вложил в это место, и не с учетом того, как хорошо он теперь знал змей, хотя он все еще насмехался над названием магазина.

Но они все были змеями Гарри, а не Тома.

Для всего этого был срок, и Том подошел к нему, почти не осознавая это, так привыкнув к своей новой жизни в Лютном переулке.

Том задержался внизу, прежде чем решил переложить проблему на голову человека, который и создал ее, предложив ему выбрать змею в их первую встречу.

Его также манил легкий запах панкейков, который нельзя было ни с чем перепутать.

Он шел медленнее обычного, запечатлевая в памяти все уголки магазина змей. Наверху он проскользнул за гигантский гобелен со змеями в средневековых доспехах, отделяющий кухню от гостиной, который Гарри отказывался снимать и который Том начал неохотно считать милым.

У места Тома за столом уже стояла тарелка с панкейками.

— Сироп?

— Масло, — сказал Том, взяв его с рабочей поверхности кухни.

Масло было отличным, но каждый раз, когда оно заканчивалось, Гарри проводил слишком много времени разговаривая с Мэйси Пруэтт о ее коровах и заклинаниях для производства масла. Когда Тома не будет, кто не даст Гарри выставить себя дураком на “Бесподобном базаре”? Может, Тому надо будет составить ему список инструкций, чтобы по возвращению не обнаружить, что Гарри женился в отсутствие Тома. Единственными новыми персонами в их жизни, которых Том был согласен принять, были змеи.

Кстати об этом…

— Я не выбрал фамильяра, — сказал Том вместо того, чтобы начать есть, что говорило о многом, учитывая то, что это были панкейки Гарри.

— Это не к спеху, — ответил Гарри.

Он положил последний панкейк на тарелку, а затем выключил плиту одним движением волшебной палочки и сел за стол напротив Тома.

Том состроил гримасу от количества сиропа, который Гарри вылил на свою стопку панкейков. Как будто ему назло Гарри добавил больше, слегка усмехнувшись.

— Я хотел взять змею с собой в Хогвартс, — проворчал Том.

Он разработал самые разные планы от впечатления людей на его факультете змеиным языком (об истинной редкости которого он был вынужден узнать из книги, а не от Гарри, у которого хватало наглости испытывать равнодушие к тому, что он змееуст) до жалоб змее о всех раздражающих людях вокруг него. Вместо этого Том не смог выбрать животное.

Гарри запустил вилку в свой сироп с небольшим количеством панкейков:

— Ты думаешь, что будешь слишком занят для питомца?

— Нет, — Том тряхнул головой. — И дело не в том, что я не могу выбрать. Я просто… все еще жду того самого. Он должен быть идеальным.

Он ждал свою змею. Как бы глупо это ни звучало даже у него в голове, Том чувствовал, что узнает свою змею, когда встретит ее, и он еще ее не увидел. Он знал это с уверенностью, которая заглушала все остальные мысли о том, чтобы просто выбрать змею и покончить с этим.

Гарри издал глубокий вздох, выглядя слишком драматично, и сказал:

— Что угодно, только не василиск.

— Он бы соответствовал моему наследию, — ответил Том только потому, что мог. На самом деле василиск был бы очень неудобным. Где ему достать столько еды для змеи такого размера?

Гарри махнул вилкой в его сторону:

— Больше никаких панкейков для тебя.

В какой-то мере это было правдой. Том опустил глаза в тарелку и начал есть, пока мог. Пока он все еще жил здесь, в магазине змей Гарри, а не в величественных, захватывающих местах, в которые он хотел попасть и насчет которых строил планы, но к которым он не чувствовал себя полностью готовым.

— Тебе не надо решать сейчас, — голос Гарри смягчился. — Серьезно. Когда ты вернешься, мы можем сходить в каждый магический зверинец в стране, чтобы найти твою идеальную змею. У тебя так много времени, Том. Все необязательно должно случаться сразу.

Том так долго хватался за все, что мог и когда мог, потому что он никогда не знал, будет ли у него еще один шанс. Будет ли все еще позже еда в приюте, будут ли позже тетради и карандаши в ящике для пожертвований. Но ему не надо было выбирать сейчас, потому что он вернется. Гарри сам это сказал. И Гарри знал.

Том коротко кивнул:

— Ловлю тебя на слове. Каждый магический зверинец.

— Обещаю.

Завтрак закончился раньше, чем Том осознал. Сегодня осталось выполнить только несколько утренних дел, и Том сделал все без жалоб, прощаясь с любимыми змеями.

— Ты не попрощался со мной, — пожаловался критик, упав со стропил.

— Он как раз собирался, несомненно, — заметил стратег.

Мечтатель моргнул, посмотрев на него:

— Ему необязательно с нами прощаться, если он возьмет нас с собой.

— Я надеюсь, вас продадут до того, как я вернусь, — сказал Том всем троим, хотя он не особо тешил себя надеждой. Руноследы являлись достаточно желанными, что Гарри не собирался продавать их без уверенности, что змей на разберут на органы и не будут иначе плохо с ними обращаться. — До свидания.

Мечтатель высунул язык, глядя ему в глаза.

Том не поддался желанию сделать то же самое.

Как только он закончил, он направился наверх, внимательно осмотрев свою комнату. Кровать была заправлена. Она останется пустой несколько месяцев.

— Тебе не позволено никого усыновлять, пока меня не будет, — крикнул Том, которого внезапно накрыло осознание, что надо в этом удостовериться. — И жениться. Я ожидаю, все будет таким же, когда я вернусь.

Внизу в коридоре послышался смех Гарри:

— Откуда тебе в голову приходят такие мысли, Том?

— Гарри.

— Никаких сирот, никаких браков.

— Ты можешь завести друга, — великодушно разрешил Том. Ему бы не хотелось, чтобы Гарри чувствовал себя одиноким без него.

— Спасибо, Ваше Высочество. Ты все взял?

Том снова осмотрелся. Его сундук был собран. Его книжные полки были пустыми. Его волшебная палочка была в кармане. Его сердце быстро билось. Он был готов и не был готов, и это было неважно, потому что время пришло. Будущее Тома наступило, и сейчас он его встретит.

— Я готов, — сказал Том.

Гарри суетился еще пятнадцать минут, подкладывая упаковки с закусками в багаж Тома и перечитывая список покупок для Хогвартса, как будто Том позволил бы ему что-то забыть.

Том скрестил руки на груди и повторил:

— Я готов.

— Может, я нет, — ответил Гарри. Он запустил руку в волосы. — Хочешь сэндвич в поезд?

— Да.

Том сел на сундук, пока Гарри готовил еду. Он задумался, как будет выглядеть маленькая квартирка над магазином в его отсутствие. Он задумался, будет ли его кровать такой же удобной и будут ли другие ученики более раздражающими, чем Том был согласен терпеть.

Когда все наконец было готово, Гарри взял Тома за руку, и гостиная исчезла с хлопком их трансгрессии.

В следующий раз, когда Том открыл глаза, их окружала суматоха железнодорожной станции.

Перед ним возвышался «Хогвартс-экспресс», величественный, высокий и металлический. Из его верхушки валил пар, и его хвост тянулся за паровозом дальше, чем Том мог видеть. Кондуктором был пожилой мужчина, который помогал одному ученику затащить сундук сквозь первую открытую дверь. Том со временем привык к магической общине Лютного переулка, несмотря на желания Гарри, но здесь, на платформе 9¾, все было по-другому.

Том оглядел станцию и почувствовал прилив азарта. Вот были ученики, с которыми он будет соперничать на уроках, чистокровные, над которыми он возьмет вверх. Он ждал этого с нетерпением.

Единственный минус заключался в том, что он не сможет вернуться в магазин змей после долгого дня учебы, но Том справится. Он повернулся к Гарри, чувствуя странную нерешительность, несмотря на общий энтузиазм.

— Полагаю, пора прощаться, — сказал Том. Он сжал пальцы вокруг ручки сундука.

— Всего на несколько месяцев. Ты возвращаешься на рождественские каникулы, — заявил Гарри самым близким к приказному тоном с тех пор, как они договорились о правилах жизни вместе.

Том не был против. Он даже не стал притворяться, что думает об этом.

— Я вернусь.

— И на пасхальные каникулы, — добавил Гарри.

Том кивнул.

— И ты будешь мне писать. И ты сразу же скажешь мне и своему профессору, если кто-то попытается тебя терроризировать.

— Я буду терроризировать этого человека в ответ, — фыркнул Том, закатив глаза.

— Это не решение проблемы, — продолжил беспокоиться Гарри. — Я должен был купить тебе сову, но в Хогвартсе хотя бы есть школьные совы. Я пришлю тебе немного угощений для них, если почтовая сова не съест их все.

Том вздохнул:

— Я буду в порядке, Гарри.

— И не переживай о церемонии распределения. Это просто ерунда. Каждый факультет хорош.

— Я буду слизеринцем. Я уже решил.

— Я знаю, — Гарри беспомощно улыбнулся. — Но я все равно должен надеяться, не так ли? Возможно, ты передумаешь и вспомнишь свою гриффиндорскую сторону.

— Нет, спасибо.

Том с нетерпением ждал момента, когда облачится в серебряное и зеленое. Это были цвета его предков — а также он довольно неплохо в них выглядел. Не как красный и золотой, которые просто не могли выглядеть изысканно.

— Тогда ты будешь лучшим слизеринцем из всех, кого Хогвартс когда-либо видел, — нежным тоном сказал Гарри. — И самым умным. Только не забывай о своем сердце, Том. Я знаю, что оно здесь.

Гарри раскрыл руки, и Том не стал притворяться, что не знает, что тот делает. Он шагнул в объятие Гарри, позволив ему сжать его настолько крепко, насколько тот хотел. Это все было во благо Гарри, правда, включая то, как Том обхватил руками талию Гарри. Его ухо оказалось прижатым к груди Гарри, и Том представил, что мог слышать, как бьется сердце Гарри.

— Не забуду, — согласился Том, даже если он имел это в виду, только когда дело касалось Гарри, а не кого-то другого.

Объятие Гарри было таким теплым. Том не помнил, чтобы его когда-либо раньше обнимали, но ничьи другие объятия все равно не могли сравниться.

Хогвартс находился так далеко от Лондона.

Том не мог заставить себя отпустить Гарри. Гарри, кажется, тоже не мог отпустить его, пока в конце концов не сделал это с явной неохотой.

— Я не прощаюсь навсегда, — сказал Том ради них обоих.

Он верил в это: он верил, что через несколько месяцев Гарри встретит его на станции. Верил, что неважно, что произойдет, Гарри будет здесь.

— Только на время, — согласился Гарри. Он выпрямился, в последний раз похлопав Тома по плечу. — Вперед. Я буду здесь, пока поезд не уедет.

Том кивнул, сглотнув ком в горле. Сундук был легким под его рукой, левитируя рядом с ним, и он с легкостью шагнул в поезд.

Он повернулся только один раз, чтобы увидеть, как Гарри ему машет. Том помахал в ответ, а затем сделал еще шаг, продолжая заходить в поезд. Он скоро напишет Гарри, решил Том, уже мысленно делая набросок письма. Он напишет ему о своем распределении в Слизерин и о своих софакультетниках, и предметах, и об учителях, обо всем что угодно. Возможно, он опустит пару вещей, если это потребуется, но он напишет.

Было довольно потрясающим ощущением видеть, как родители слезно провожают своих детей, и не испытывать ни капли зависти.

У Тома был Гарри, и у Гарри был Том.

Том покорит Хогвартс и волшебный мир. А затем он вернется домой на рождественские каникулы, потому что он обещал.