И это у меня проблемы? (гет)

На утро она ругает себя на чём свет стоит. Через пятнадцать минут начинается урок по травологии, а сама Гермиона торчит в гостиной Гриффиндора и не может заставить себя выйти и отправиться в теплицы. Нервно бросая взгляд в сторону мальчишеской спальни, Гермиона нетерпеливо притаптывает ногой и периодически покусывает ногти. Узнав ещё полчаса назад у уходящего Невилла, что Гарри всё ещё спит наверху, она нарезает круги по гостиной факультета и злится на саму себя.

«Какого Мерлина, Гермиона, — ругает она себя, судорожно теребя рукав мантии и желая также ещё и хорошенько съездить себе по лицу. — Просто выйди отсюда и иди на урок!»

Девушка обречённо стонет, понимая, что проиграла эту битву ещё в самом начале и бросается наверх по лестнице.

Гарри единственный в спальне. Он безмятежно спит на животе, рука болтается у пола, а одеяло едва прикрывает тело, открывая голую спину. Гермиона сначала растерянно моргает, понимая, что тот лишь в одном белье, но всё же решительно подлетает к его кровати и тычет пальцем в бок и плечи. В конце концов, что она там не видела за время их скитаний!

— Гарри, — шипит она не хуже Нагайны, не прекращая активных тычков, — подъём!

Тот в ответ лишь невнятно бормочет что-то о глупых золотоволосых хвастунах, облезлых крысах и снова засыпает.

Она тычет в его плечо снова и совсем не ожидает, что окажется резко схвачена стальными пальцами за локоть. Уставившись большими глазами на своего захватчика в полусогнутой позе, Гермиона ошарашено моргает. Даже не проснувшись, Гарри крепко держал её запястье и удовлетворённо храпел. Ох уж эти ловцы…

Взгляд непроизвольно перемещается на него — его чёрные волосы ещё сильнее всклокочены, нежели вчера, щетина стала ещё гуще, а длинные ресницы слегка подрагивают во сне. Было крайне непривычно видеть Гарри без очков, и ей его лицо даже кажется незнакомым, настолько редко тот с ними расставался. Его тело, хоть он и по-прежнему оставался худощавым, окрепло за последние годы, и вот тут Гермиона внезапно начинает чувствовать, как смущение медленно растекается по её коже — она не раз наблюдала за спящим Гарри, но… ещё никогда так близко. Да и поводов особо раньше не было. Для неё было крайне непривычно чувствовать тепло от его обнажённого торса и случайно касаться запястьем его груди, пока он прижимал её сжатую руку к себе, из-за чего Гермиона замирает на несколько секунд, чутка сбитая с толку и пытаясь привести в порядок мысли.

Подавив неожиданно подлое желание остаться и поглазеть на него подольше (всё дело в неуёмном любопытстве, безусловно), она собирается с духом, не без труда выбирается из хватки, и решительно достаёт палочку.

— Агуаменти!

Ледяная вода в постели — не самое шикарное пробуждение в списке Гарри Поттера, но зато крайне действенное. Тётя Петуния нередко практиковала данный метод по утрам первое время, но привыкнуть к такому, он, как ни странно, так и не смог. Впрочем, её визгливый голос, будящий его вместо будильника, был едва ли не хуже. А потом Гарри стал спать так чутко, что приближающиеся шаги тётушки к его каморке под лестницей пробуждали мгновенно от сна любой крепкости. Впрочем, такой навык ему, в конце концов, всё-таки пригодился в прошлом году.

Но к сожалению, в данный конкретный момент Гарри едва ли не с ужасом в первые секунды пробуждения с похмелья посчитал, что все эти годы ему просто приснились, что ему всё ещё одиннадцать и тётушка идёт его будить, чтобы тот приготовил им завтрак.

— Что за…!

Вскрикнув, Гарри резко садится на постели и ошалело смотрит вперёд. Но тут же с облегчением замечает Гермиону, и так и застывает с задранными ладонями, на что та лишь разводит руками в ответ и красноречиво стучит по запястью, намекая, что часики-то тикают, а он тут насквозь промокший сидит почём зря.

Гарри фокусирует на ней взгляд, бешено щурится, старательно игнорируя боль в висках. Воистину, он был донельзя зол, но облегчение всё же накрывает с головой, едва он осознаёт, что находится в Хогвартсе, что Гермиона здесь, что…

Стоп, а что это Гермиона делает в комнате для мальчиков?

Гарри принимается сверлить нежданную гостью в мужской обители пристальным взглядом, словно разъярённый гиппогриф, который готов тут же атаковать. Жертва же быстро начинает моргать, заметив его настрой, и пятиться назад к выходу из спальни, не отрывая взгляда от тихо звереющего друга. Тот не очень грациозно, но решительно выползает с кровати (к счастью, хотя бы в белье!), неотрывно глядя на подругу, и вдруг резко бросается вперёд с рыком, отчего Гермиона визжит и принимается бегать по комнате от догоняющего её парня, переползая периодически через другие кровати, которые так некстати оказываются на пути.

Через несколько минут нарезания кругов, она, наконец, умудряется кинуть в него чьим-то под руку попавшим скомканным покрывалом от постели и, пока он выбирался из плена, выходит из комнаты с видом победителя. Крайне смущённого такого победителя, но всё же.

Ну в конце-то концов, где пижама у этого оболтуса!

На урок оба, конечно, опаздывают. Неизвестно кто из них двоих в итоге более лохмат после активной потасовки и пятнадцатиминутной пробежки из Гриффиндорской башни до теплиц, но мрачным взглядом Рона оказываются вознаграждены оба.

Извинившись перед профессором Стебль, протискиваются бочком в класс на свободные места и переводят дыхание. Заметив прическу Гарри, Гермиона фыркает и получает такой же красноречивый взгляд в ответ. Она тут же ойкает, понимая, что потеряла на пробежке очередную резинку для волос, и пытается пригладить непослушную копну руками. Гарри же только хмыкает и Гермиона, неожиданно для себя, расстраивается.

Чёртово воронье гнездо, спасу от него нет.

Спустя минут десять урока травологии она в очередной раз раздраженно отбрасывает пряди с лица, которые так и лезут в горшок с землёй, причиняя сильное неудобство. Пока не обнаруживает рядом с собой явно трансфигурированную из чего-то изумрудную заколку. Ругая себя, что не догадалась до такой очевидной вещи, будучи несколько выбитой из колеи утренним происшествием, она косится на невозмутимого Гарри, который копается в земле напротив. Почувствовав её пристальный взгляд, он только едва заметно приподнимает уголок губ в ответ, но не отрывает взгляда от растения в горшке, которое усиленно пытается откусить тому пальцы.

Гермиона опускает глаза на свою кадку с растением и не замечает, как на её лице неудержимо расползается довольная улыбка.

Слишком много Гарри в её мыслях? Кажется она была против совсем недавно?

* * *

К счастью, неделя прошла довольно спокойно, не считая, что Джинни бросала на неё при каждой встрече косые взгляды, а Рон красноречиво игнорировал Гарри и тут же исчезал, едва тот оказывался поблизости. Гермиону неслабо расстраивало такое поведение, но стоило ей лишь поднять эту тему, как Рон умышленно переводил всё на выяснение их отношений, и та тут же умолкала, не находясь с ответом. Гарри же никак не комментировал происходящее, только всегда молча садился рядом с Гермионой на всех уроках и в Большом зале, но она видела, что тот мучается из-за этой ссоры и от этого становилось тоскливо на душе. Может хоть на тренировках её друзья смогут помириться?

А тренировки по квиддичу, конечно же, вернули ученикам в первую же неделю. Не сказать, что Гермиона радовалась этому событию — она-то всегда считала этот спорт неоправданно опасным, особенно для Гарри, который едва ли не после каждого матча оказывался лежащим в больничном крыле. Но, безусловно, она болела за свой факультет (также победа в квиддиче давала приличное количество очков), а что уж говорить о Гарри, который был невероятно счастлив вновь оказаться в воздухе! Глядя на его улыбку с трибуны она уже практически не порицала это бесполезное занятие в виде квиддича. Практически.

Команда Гриффиндора воодушевлённо носилась по полю и периодически до неё доносились комментарии их капитана, который внимательно следил за своими подопечными. Пару раз она ловила на себе взгляд мимо пролетающего Рона, но тут же опускала глаза в книгу и делала вид, что усиленно что-то записывает в блокнот, чувствуя как тоскливо скребётся в душе кто-то так похожий на Живоглота.

Уставившись невидящим взглядом в книгу, она думала о том, что о Роне она так много не размышляла, за каждым шагом не присматривала, хотя тот и казался менее самостоятельным пареньком, выросший в тёплой семье с любящей матерью и отцом. Вечной же проблемой Гарри Поттера было постоянно находить на свою голову неприятности, а прикрыть-то его всегда было некому. Возложили невероятную ответственность за судьбу мира на подростка и выкинули на мороз разбираться в одиночку! Ощутив резко поднявшуюся в душе злость, она сжала перо до хруста и не услышала, как Гарри поднялся к ней на трибуну, вырывая из мрачных, как душа Пожирателей, мыслей.

— Всё нормально? — с подозрением поинтересовался он, прислоняясь рядом с ней на трибуну, уперевшись локтями в скамейку и устало вытягивая ноги. — Ты что-то не отзывалась.

— Конечно! — тут же ответила она, кивая и едва не роняя тяжёлую книгу, внезапно осознав, что тренировка закончилась и все уже разошлись. И как она не заметила? — Просто задумалась.

Мысленно Гермиона скривилась и едва горько не рассмеялась. Оба так хорошо научились скрывать свои чувства и мысли от друг друга и окружающих, что уже на автомате отвечали на любой вопрос «всё хорошо», «я в порядке», «нормально», понимая, что если хотя бы один из них сорвётся, то перестанет быть жизненно важным механизмом в винтике, а этого они допустить никак не могли.

Не когда на кону стоит столь многое. Стояло, по крайней мере.

Гарри также ясно это понимал, откидывая голову назад и всматриваясь в мутное синее небо. Наверное, стоит, наконец, расслабиться и перестать жить с ощущением войны, но ни один из них не мог так легко отделаться от въевшихся в кожу установок за последний год. Мракоборцы поймают всех оставшихся последователей Волдеморта, а уж после окончания Хогвартса уже и он к ним присоединится. Всего лишь нужно пожить спокойно без постоянного напряжения, бессонницы, голода… Это же не так сложно?

Гарри неожиданно для себя замечает, что у подруги под глазами залегли тени, а глаза выражают довольно-таки сильную степень усталости. Нахмурившись он задумался над тем, как давно с ней что-то происходит и почему же он не замечал ничего ранее? Собственная несобранность последних месяцев его с каждым днём начала лишь раздражать, но пока тот никак не мог найти путь к необходимой гармонии в собственной душе, что неслабо выбивало из колеи.

— Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё, правда? — полушутя повторил он её слова, снова переводя взгляд на летящую в небе сову, которая торопилась доставить кому-то послание, чему Гермиона оказалась только рада, так как ощутила порозовевшие от смущения кончики ушей, а делать ситуацию ещё более неловкой ей крайне не хотелось. Она лишь невесело хмыкнула в ответ, ощущая почти сарказм от этого вопроса и повисшее в воздухе последующее напряжение, поэтому решила сменить тему.

— Рон ещё злится?

Тяжёлый вздох Гарри и упавшие на лицо влажные от пота тёмные волосы тут же дали ей ответ. От резкого пинка по трибуне она вздрогнула и заметила, как на лице друга проступило раздражение. Гермиона почти пожалела, что спросила, но гнев Гарри её никогда не пугал, недаром она всегда выступала и спорила с ним, даже если вокруг него начинались взрываться предметы, а окружающие судорожно разбегаться.

— Джинни тоже, — спустя несколько секунд всё-таки отозвался он, рассеянно то вертя в руках древко метлы, то нервно постукивая по нему пальцами. Гермиона напряжённо вслушалась — нечасто они друг с другом обсуждали чувства, обычно обходили их стороной, как-то не до них всё время было. — Конечно, я понимаю, что виноват в обоих случаях. Но вот ты… ты же поняла, — он исподлобья настороженно вцепился в неё взглядом и Гермиона в ответ неодобрительно поджала губы.

— Рон всегда был таким вспыльчивым, ты же знаешь, — начала она и Гарри тут же закатил глаза. — Да ему всегда нужна была твоя поддержка, даже если ты просто рядом находишься. А тут его лучший друг взял и пропал на четыре месяца! И брат погиб… Конечно, я тоже на тебя злилась, но переживала больше.

— Да всё со мной нормально, — нетерпеливо отозвался Гарри, вздрогнув от упоминания смерти Фреда и взмахнул раздражённо рукой, едва не зацепив перчаткой трепыхающиеся от ветра волосы Гермионы. — Я же вам написал.

— Иногда отписки недостаточно, — сухо бросила она, захлопывая, наконец, бесполезную сейчас книгу с громким хлопком и начиная собирать вещи.

— Ты… тоже злишься? — в его голосе мелькнуло удивление и Гермиона перевела на него донельзя суровый взгляд. Гарри определённо был растерян и, похоже не понимал причин имеющихся разногласий до конца. Наивный.

— Знаешь, после того, как вы все вместе выживаете в Мерлин знает каких условиях в течение года, голодаете, боретесь с Пожирателями, и в итоге спасаете мир от Волдеморта, то после, по крайней мере, рассчитываешь на что-то большее, чем «Я в порядке, не ищите». Тут я немного понимаю Рона — ты всё время считаешь, что это было только твоей обязанностью, судьбой, ответственностью, виной за происходящее и так далее, тому подобное… Хотя Рон совсем неверно выразил свою мысль тогда на перроне, это да… — она вдруг начала говорить путанно, с ужасом понимая, что сходу вываливает накопившееся, резко замолкла и отступила назад, прижимая к груди книгу. Это не совсем то, что она собиралась сказать! Сама ещё хуже Рона!

Гарри, нахмурившись, внимал сказанному и всё сильнее ощущал горечь во рту. Во многом она была права, но он слишком привык быть один, даже если с ним постоянно были его друзья. Также это чёртово пророчество! «Избранный» то ещё клеймо, поди, соответствуй, как тут не станешь отстраняться от окружающих, хотя бы в попытке защитить. Он, безусловно, был благодарен и обязан друзьям за их помощь, и никогда не сможет до конца вернуть долг, но всё же, действительно, считал, что это именно его ноша. Да и подходил идеально — бедный сирота на попечение злобных родственников, тут любой скажет, что более удачной кандидатуры не найти! Терять-то нечего, а вот найденное лучше вернуть…

Гермиона почти бегом устремилась к замку, закусив губу. Помогла ему, как же! Вон ещё больше теперь расстроен. Тяжело вздохнув она думала о том, что слишком уж много на Гарри взвалилось, такое и взрослому-то не под силу, а он всего лишь восемнадцатилетний подросток. Хоть и выглядит старше, да и повидал-то больше многих. А уж от последствий не так просто убежать, даже когда основную проблему уже решил.

— Почему ты нас избегал? — она резко остановилась и развернулась к нему, едва не столкнувшись с ним нос к носу — тот всё это время стремительно шёл за ней.

— Потому что ты всё верно сказала, — лаконично и безэмоционально отозвался он, приглаживая взлохмаченные волосы. В его зелёных глазах мелькнуло что-то похожее на вину. — Но это не значит, что я считаю, что вы… недостойны или ещё что-то хуже, это не так совсем… Да лучше вас никого нет.

Резкий взгляд Гермионы смягчился. Она не умела долго злиться, да ещё на Гарри, а тот явно в очередной раз решил продемонстрировать своё благородство, чтобы они, якобы, не тратили время на его проблемы. Это было ей гораздо очевиднее, чем Рону, который в основном ощущал себя оскорблённым из-за неведения и отсутствия поддержки, она же больше извелась, переживая за Гарри, которому пришлось едва ли не в одиночку разгребать проблемы мирового масштаба (по крайней мере, они могли стать таковыми).

Но да, в одиночку, говоря по правде. С Волдемортом он сталкивался постоянно лицом к лицу чуть ли не каждый год учёбы, эти кошмары, пророчество, «Избранный», крестражи… И, конечно, решительно смог собой пожертвовать в самом конце, на что немного кто способен, будем честны.

Гермиона же частенько ощущала свою беспомощность, пытаясь хоть как-то быть полезной Гарри, но её усилий было явно недостаточно. Она лишь надеялась, что хотя бы её бесчисленные знания неслабо помогли им не раз спастись, но вот что там делать с душевным состоянием друга — оставалось загадкой. Пока они были в гуще событий, Гарри, несмотря ни что, оставался решительным, собранным и целеустремлённым, даже если она, порой, видела, что тот готов опустить руки и бросить затею ко всем чертям.

А она лишь следовала его примеру. Всегда следовала.

— Если я могу что-то сделать — ты только скажи, — срывающимся голосом пробормотала она, пряча лицо в шарфе и продолжая стремительно направляться в замок. Гарри тут же бросился за ней.

— Я тебя снова расстроил, — он схватил её за рукав мантии, заставив остановиться, в его голосе зазвенело отчаяние. — Прости.

— Всё хорошо, Гарри, правда, — она заставила себя улыбнуться, снова едва не сморщившись от этой фразы. Мерлин, пора перестать это говорить. — Я не злюсь. Уже.

— Да ты же едва не плачешь, — раздражённо отозвался Гарри, недоверчиво глядя на неё. — Да и хватит этих «хорошо»! Что тут хорошего, если я веду себя как неотёсанный болван и говорю что-то явно не то? Иногда чувствую себя Роном.

— Это как? — заинтересованно уточнила она, чувствуя, что дыхание восстанавливается в норму, а слёзы всё-таки удаётся сдержать. Не могла она ругаться с Гарри, это всегда было выше её сил.

— Это… как там… «эмоциональный диапазон как у чайной ложки».

До него донеслось фырканье Гермионы, которая качала головой, и безотчётно прижимала к себе книгу. Он с облегчением увидел, что её губ коснулась улыбка, а глаза перестали подозрительно блестеть и перевёл дух. Женские слёзы и без того штука опасная, а слёзы Гермионы были словно ножом по сердцу — уж кого-кого, а её он обидеть никогда не хотел. Когда та плакала из-за Рона, то Гарри с удивлением понимал, что ощущает что-то сродни ненависти к другу и едва не порывался пустить в того пачку Непростительных.

— У тебя с этим всё в порядке, — хмыкает она, снова поворачивая в сторону замка. — Ну как… не совсем… в свете событий…но, в целом, гораздо сложнее…

— До столовой ложки-то тяну?

— Не исключено, что даже до половника.

— Я польщён!

— И Гарри?

— Да?

— Тебе стоит сходить в душ и переодеться, — хмыкнула она, на что он скорчил рожу и закатил глаза. Сев на метлу, он задорно отсалютовал ей, и понёсся обратно на поле. Она лишь с усмешкой проводила его глазами, чувствуя, что когда с ним всё хорошо, то и её душевное состояние находится в полной гармонии с миром.

Но отчего же это так похоже на приговор?