Сервис согласия «Земля – Плутон» (джен)

В пять тридцать четыре вечера эмблема ССЗП поменялась на тёмную. Табло сообщило, что погиб ещё один сотрудник ОПОЗНа, известный под именем Люсьель Кейс.

— А ведь он дал нам ниточку, — сказала Кристина, грызя электрожетон.

— И тут же её уничтожил, — написал Уолт.

— Может быть, уничтожал не он, — заметила Ромашка.

— Они играют и за белых, и за чёрных. В любой партии, — витиевато выразился Уолт, желая похвастать искусством красноречия.

— Что? — сказала Кристина.

— Это устойчивое выражение. Раньше шахматы были не голографическими, а настоящими, и не зелёными и голубыми, а чёрными и белыми, — сказал Андреа.

— Супер!!! — написал Уолт. — Синьор Мистерио, вы мой самый умный сотрудник! <3

Кристина захихикала: её смешила фамилия коллеги, а сам Андреа стыдился её.

— Я волнуюсь за твоих друзей, — сказала Ромашка, прервав игриво-нервные веяния.

— Риз и Вон не пострадают, — ответил Андреа неуверенно. — Но… Уолт, можно обеспечить негласную охрану?

— Конечно, — написал Уолт.

С этой минуты смуглый Андреа стал чернеть ещё больше.

Пришёл Джеймс, подмигнул Ромашке. Они вышли.

— Я вроде как освободился на этот вечер.

— А я наоборот. Работа.

— Я помогу.

Не робкие попытки быть полезным и быть рядом, а настойчивая уверенность. Ромашка покорилась.

— Ничего, если Джеймс пойдёт с нами? — спросила она в кабинете.

Кристина и Андреа замялись. Так хуже для дела. Но лучше для Ромашки.

Кристина отвернулась в сиреневое окно.

— Хорошо, — написал Уолт.

* * *

Втереться в компанию проще простого — лишь немного маскулинности, от которой она отвыкла. Но беспокоит то, что Люси не выходит на связь. Она следит за каждым шагом наиболее приближённых.

Джеймс нервничал и уже собирался нарушить уговор и связаться с другим из их безымянной организации. Может быть, с Лаймой. Но в девятнадцать ноль-ноль, когда он выходил с работы, уличный новостной билборд огорошил его.

Шла трансляция прибытия на космическую станцию «Персефона-II» лидера экуменистов Вицегерента Деи. В полном облачении — ряса, плащ, омофор, митра с драгоценными камнями — Вицегерент спустился по трапу мини-ракеты «Харон» (эта серия доставляет людей и груз с планеты на станцию). За ним спускалась какая-то его помощница. На ней была ежевичная мантия и высокий капюшон. Когда их показывали крупным планом, помощница сняла капюшон и будто бы подмигнула правым глазом.

Правым = всё хорошо. Левым = я в опасности.

Джеймс ничего не понял. Планы Люси всегда срабатывали, но она хотя бы намёками рассказывала о своих дальнейших действиях. Сейчас, конечно, особый случай. Она пообщается лично со всеми руководителями городов. Что ж, пожалуй, всё идёт прекрасно. Новых указаний нет — план остаётся прежним.

* * *

Ромашка и её команда тоже ничего не поняли.

— Так Люси, значит, с Вицегерентом заодно? — сказала Кристина. — Хорошенькая парочка подобралась.

— Мне кажется это маловероятным, — ответил Андреа. — Тут какие-то иные игры. И иные взаимоотношения.

— Мы спросим об этом у Спиритуса, — сказала Ромашка.

Они разошлись озадаченные.

Ромашка заскочила домой на пару часов, поужинала, предупредила спадарыню Сонечную, что ночью уйдёт. Решили выдвигаться в три утра.

Джеймс перехватил Ромашку прямо у её дома. От волнения, наверное, при взгляде на Джеймса у неё дух захватило. Он был высок, черноволос, и хотелось в волосы эти зарыться, и голубые глаза увидеть настолько близко, насколько это возможно. Вернулись чувства, которые она испытывала в самом начале их знакомства: любопытство, настороженность и неконтролируемая симпатия. Джеймс был дьявольски харизматичен — и как она до сих пор этому противилась? Образ Шиньи, вечный в её сердце, в мгновение ока был затоплен молодым, полным жизни, лёгким, как пушинка, которая то здесь, то там, военным врачом.

Джеймс, естественно, почувствовал это, прижался к ней и сказал:

— Может, махнём вдвоём? — и потёрся щекой о щёку Ромашки. — Как тебе такая романтическая прогулочка?

— С радостью, — сказала Ромашка, млея (да, эффект точно от волнения. Не от трёх стопок же). — Только долг есть долг. Погуляем под утро, может?

— Конечно, — сказал Джеймс и поцеловал её в щёку.

На Ромашкиной «Грации» домчались быстрее ветра, а жаль: приятно было чувствовать тепло пассажира-Джеймса, нежно обнимавшего водителя.

«Чёрт, я и правда размякла, — подумала Ромашка. — После рандеву с ИИ я приглашу Джеймса на настоящее рандеву. Со всеми последствиями».

Кристина прибыла на своём ярко-синем реактоцикле «Талия», Андреа взял реактомобиль напрокат. Раньше Андреа был обладателем прекрасного чёрного FL, но продал его после истории с натурщицей. Кристина говорила, это оттого, что в реактомобиле у Андреа и покойницы был первый раз, а Ромашка думала, Андреа в какую-то минуту отчаяния решил отказаться от чрезмерных удобств — что-то вроде самобичевания.

В прокатный реактомобиль пересели все. Ехать недалеко: Тридцать первая улица, дом девяносто восемь, этаж минус десять.

* * *

По электрожетонам их пропустили. Проверку пришлось пройти не только на входе, но и у лифта на десятом этаже. На дежурных были чёрные шлемы, как у реактоциклистов, только непроницаемые. Андреа сказал, это чтобы ИИ не смог идентифицировать их личности и найти слабое место.

Ещё Андреа предположил, что Риз и Вон предупредили о прибытии эсэсзэповцев, иначе их так просто не впустили бы.

— Ну почему, — возразил Джеймс. — ССЗП — важная организация. Мы не проходимцы с улицы.

Не проходимцы с улицы вошли в единственное на десятом этаже помещение. Оно оказалось маленьким, примерно с каморку Риза. Стояли стол, стул, компьютер. Сначала никто не понял, что это компьютер. Очень, очень старый образец, сказал Джеймс. Такие гигантские толстые коробки делали в самом начале цифровой эры. На Земле, разумеется.

— Откуда ты знаешь? — спросила Кристина.

— Интересовался историей Земли, — сказал Джеймс без тени хвастовства (Кристина потом утверждала, что, наоборот, он всячески распушивал хвост перед Ромашкой).

— И как его включить? — Кристина помахала рукой перед экраном. — Эй!

Ромашка вопросительно повернулась к Джеймсу. Тот пожал плечами, но подошёл к столу поближе, мимоходом коснувшись пальцами Ромашкиной ладони.

— Тут должны быть провода и… что-то, куда нужно их вставить, — проговорил Андреа.

— Я знаю, — сказал, не оборачиваясь, Джеймс.

Компьютер вдруг включился сам. На экране появилось лицо.

— Моё имя — Спиритус. Я искусственно созданный бестелесный высокоинтеллектуальный объект. Люди, давшие мне жизнь, вскоре испугались моей мощи и заточили меня в ограниченном киберпространстве, созданном лишь для меня. Я не могу причинить вам вреда и помочь также не могу. Чего вы хотите?

— Ты знаешь. Ты же умнее всех нас, — сказала Ромашка.

— Я знаю, — голос был довольно низкий и певучий, и совершенно не понять, мужской или женский.

— Поможешь?

— Вы хотите услышать, кто на самом деле управляет Вторым Плутоном.

— Поможешь? — повторила Ромашка.

— Выдать необходимую информацию мне не составит труда. Однако, едва вы её получите, развяжется гражданская война. Гибель мирных граждан,

на службе у которых вы состоите. Кроме этого, за социальным потрясением последует психологическая подавленность общества, безработица, повышение уровня

преступности.

— Так ты говоришь нет? — уточнила Кристина, готовясь зачем-то стукнуть по клавиатуре железным шипом, красующимся на среднем пальце.

— Повторяю: я могу удовлетворить просьбу. Вопрос в том, повторите ли вы её.

— Нам нужна эта встряска, — сказал Андреа. — Если руководители Плутона-II намеренно раздувают вражду между землянами и аборигенами, обе стороны должны знать об этом.

— Новое руководство способно на продолжение данной традиции.

— Мы попытаемся изменить положение вещей мирным путём, — сказала Ромашка, стараясь перенять стиль объекта.

— Окончательное решение?

— Дай нам грёбаные имена, — сказала Ромашка. Кристина в изумлении посмотрела на неё.

— Наибольшим влиянием последние пять лет обладает безымянное объединение людей различных профессий. Формального лидера нет, неформальный — Женевьев Мартир,

именующая себя Люси Фий де Руа, реже — Любовь. Дочь генерала в отставке, с детства имела возможность наблюдать за военными и политическими играми. Согласно философии Женевьев, мир способен существовать не в абсолютном, а лишь в относительном спокойствии. Относительное спокойствие поддерживается путём противостояния двух полюсов. Эта негласная война обязывает каждого члена общества принять ту или иную сторону, лишь единицы выпадают из системы, но они, как правило, не обладают властью что-либо изменить. В результате индивидуумы заводят связи со «своими» и становятся сплочённее против «чужих». Вечное противостояние и вечное равновесие.

Цену вы знаете.

— Количество членов объединения?

— Более миллиона.

— Оно причастно…

— Подожди, — оборвала Ромашку Кристина. — В ССЗП есть его представители?

— Семнадцать человек. Один из них находится на расстоянии полуметра от моего компьютера. Джеймс Уинн, действующий военный врач Союза Согласия «Земля — Плутон».

Пальцы сжались в кулак. Джеймс спокоен.

— Выходит, объединение хотело, чтобы мы их нашли? — спросила Кристина, пока Ромашка осознавала происходящее.

— Да. Потому ваши друзья, Риз Тэйлор и Вон Эккаунт, оставлены в живых. Я адресую данное сообщение Андреа Мистерио.

— Спасибо, — сказал Андреа.

Каменная маска взорвалась и осыпалась, появилось живое лицо. Андреа прислонился к стене.

— Безымянное объединение, — чётко произнесла Ромашка, цепляясь за каждое своё слово, потому что только слова у неё и были и задать вопрос — последняя цель её жизни, — причастно к убийству агента ОПОЗН Шиньи Лоу?

— Полагаю, этот вопрос адресован не бестелесному высокоинтеллектуальному объекту. Я выполнил всё, что требовалось. Прощайте.

— Нет, подожди! — сказал Андреа. — Если мы сообщим о Женевьев Мартир, ссылаясь на тебя, мир изменится к лучшему?

— Очень человеческий вопрос. Повторяю: информация, которую записали видеорегистраторы Сервиса Согласия «Земля — Плутон», требует осторожного и обдуманного распространения. Мирный путь решения конфликта возможен. Военный — также возможен. Я не намереваюсь более коммуницировать. Прощайте.

Монитор погас.

— Идём, — торопливо сказала Кристина Ромашке. — Идём, нужно доложить шефу.

— Предлагаю сначала поговорить, — произнёс Джеймс. — «Глория мунди» подойдёт.

— Джеймс Уинн, вы арестованы по обвинению в нетолерантности и террористической деятельности, — сказал Андреа.

— Я согласен, — сказал Джеймс. — Я не сбегу от вас и вреда не причиню. Я хочу поговорить.

«Залепи ему, давай!» — подумала Кристина, увидев лицо Ромашки.

— Кто убил Шинью Лоу? — спросила Ромашка, в упор глядя на бывшего возлюбленного, так напоминавшего ей покойника.

— Я отвечу. В кафе, — сказал Джеймс.

— Позавтракайте с ним, — сказал через наглазник Уолт. — Пусть расскажет, что знает. И, агент Ром. Ответственным назначаю Андреа Мистерио.

Кристина обиделась, что не её, и тут же позабыла обиду.

* * *

— Я знаком с Женевьев Мартир шесть лет. Я один из наиболее приближённых к ней, — говорил Джеймс в свободный от камеры голубой Ромашкин глаз, хотя главную запись вёл Андреа. — Я утверждаю, что каждое её действие идеально спланировано и способствует сохранению равновесия на планете Плутон-II.

— Ничего нового не сказал, — фыркнула Кристина. — Пиздабол.

— Это вступление, — ответил Джеймс. — Перед долгим и трудным, но, я надеюсь, конструктивным разговором.

— Подожди, — сказала Ромашка. — Андреа, можно сначала я?

Эсэсзэповцы попросили из «Глории мунди» всех ранних пташек, в том числе ранних не по своей воле — персонал. Три гамбургера и три колы стояли на красно-белом столе. Ромашка есть отказалась.

Вместо наручников Джеймсу надели височное кольцо — новую и ещё не прижившуюся в полиции и ССЗП разработку. Височное кольцо считывало импульсы мозга и при значительном выбросе адреналина пускало парализующий электрический заряд. Несовершенства подобного ограничителя были налицо, зато арестованные вели себя тише воды ниже травы. Джеймс предусмотрел, что покрасуется в обновке. Он накачался транквилизаторами и был спокойнее, чем Андреа.

— Кто убил Шинью Лоу?

— Тебе нужно имя исполнителя, — утвердительно произнёс Джеймс. — Я его не знаю.

— Ты врёшь, — под Ромашкиным взглядом Кристина не высидела бы: ей казалось бы, что Ромашка хочет растерзать её на куски и сожрать.

— Я хочу поговорить с тобой один на один, — сказал Джеймс. — Согласна?

— Да.

— Мы — нет, — ответила Кристина за себя и за Андреа.

Андреа встал.

— Даём три минуты.

— Что? — Кристина резко развела руки и состроила свою самую недовольную мину.

— Я за главного, — напомнил Андреа. — Три минуты.

Джеймс и Ромашка остались одни в кафе. Небо светлело: из дождливо-синебархатного превратилось в дождливо-васильковое.

Ромашка смотрела в стол.

— Говори.

— Я был честен с тобой, — врал Джеймс. — Я не знаю, кто убил… твоего… друга.

Имя произнести не решился.

— Хрен с исполнителем. Заказчиком, — Ромашка подняла бездонные глаза на арестанта, — была она?

— Нет. Не думаю. Люси не прибегает к таким глупым методам.

Мягкие тёмные волосы, и аккуратная маленькая бородка, и пронзительные голубые глаза, и уютная байка — как это подкупало раньше!

— Ты не спросишь, но тебе хочется знать, — сказал Джеймс. — Ты мне действительно симпатична.

— Иначе я была бы мертва, — ухмыльнулась Ромашка.

Она пошутила, не зная, что попала в цель.

— Ромашка, я клянусь тебе, что это не Люси отдала приказ.

— Извини, но я больше верю бездушной нейросети.

— Мы причастны к смерти… его… но это кто-то из приближённых. Без ведома Люси!

— Ты?

— Нет. Ромашка. Я узнал об этой гибели тогда же, когда и ты, не раньше. Может быть, меня жалели.

Джеймс сболтнул лишнего.

— Так это был жест в мою сторону? Тебя жалели, потому что ты симпатизировал мне? А я слишком близко подошла к Люси? И чтобы меня дезактивировать, убили Шинью? — проговорила Ромашка, взвешивая каждое слово.

Озарение пришло прямо сейчас, во время речи.

— Ромашка, я никогда не лгал тебе, — Джеймс знал, что её гипнотизирует взгляд его чистых льдинок. — Я ничего не знал о смерти Шиньи. Люси обычно делится со мной всем. Это наше негласное правило, установленное ею же. А она соблюдает все свои правила. Я умоляю тебя дать мне возможность рассказать о нас. Ты же прекрасно понимаешь, что мы не плохие.

— Потому что понятия «плохой» и «хороший» изжили себя, — сказала Ромашка.

— Я предлагаю тебе взглянуть на мир с нашей стороны. Всего только взглянуть. Дай мне отсрочку смерти на сутки. Пожалуйста, Ромашка.

Чёрт, а он стал ей почти родным.

— Я отстранена от командования. Всё решает Андреа. Я не буду его ни о чём просить. Мы устраняем то, что вы создаёте. Вы плодите террористов. Мы их уничтожаем. Согласно вашей философии, так должно быть всегда. Поэтому ССЗП нужен вам.

— А мне нужна ты! Если ты присоединишься к нам формально, ты и все, о ком попросишь, будут в безопасности. Мы можем быть по одну сторону баррикады, агент Ром. Ромашка!

— Я любила тебя, Джеймс, — прощалась Ромашка. — Я теперь поняла. Но я не перейду к тебе, как ты не перейдёшь ко мне. Я могу позволить тебе бежать. Только не появляйся нам больше на глаза.

— Я тебя не отпущу, — бархатно прошептал Джеймс и молниеносно всадил хрупкий сюрикэн в ладонь Ромашки, беззащитно дремавшую на столе.

Вернее, всадил бы, но а) Ромашка успела сбросить чары его рокочущего баса и отдёрнула ладонь, б) Джеймсову руку с сюрикэном заломила Кристина (она и Андреа появились с чёрного входа за спиной Джеймса).

— Немедленная казнь! — в ужасе закричала Кристина, потому что Уолт передал: его лабораторные сканеры проанализировали сюрикэн и выявили на острие плутониум-АД — яд мгновенного действия, в существовании которого сомневаются даже некоторые компетентные учёные.

Андреа придавил лицо Джеймса к столешнице.

— Ёбаная сволочь! — сказал Андреа.

Позже Ромашка каждый раз поражалась, вспоминая эпизод: грубых выражений Андреа себе не позволял. Сейчас она понимала только, что человек, которому она готова была отдать душу и которым любовалась даже минуту назад, хотел её уничтожить.

— По приказу Люси, да?

— Конечно, — сказал Джеймс. — Ты мне глубоко симпатична, Ромашка. Но симпатия проходит, а идеи остаются. Так я утешал себя и не утешил. Стольких трудов стоило мне сейчас твоё убийство!

— Неосуществившееся убийство, — сказал Андреа. — Уолт, как временный исполняющий обязанности начальника отдела, приказываю: бывшего военного врача Союза Согласия «Земля — Плутон» приговорить к немедленной казни. Прошу выслать машину для исполнения.

— Через две минуты будут, — сказал Уолт.

Машина для исполнения — это реактобус с кислотной ванной.

Пока Джеймс находился в припечатанном к столу состоянии, Кристина, надев рабочие теплоперчатки, обыскала его и аккуратно изъяла ещё четыре сюрикэна — анализ показал, тоже ядовитых. Три предназначались их отделу. Четвёртый — себе? Или на случай промаха? Кристина не спросила.

С тошнотой было больше не справиться.

— Я пойду, — сквозь зубы сказала Ромашка. — Прогуляюсь. Я же отстранена.

Её вырвало на заднем дворе кафе, рядом с автоматическими мусорными баками.

«Неужели яд попал? Нет, нет», — думала она.

После рвоты стало легче, но до рези в животе не хотелось возвращаться к своим.

Из светло-серого в тёмно-серый. Точно будет дождь.

Ромашка сбежала.

* * *

Весь день она не давала себе осознать до конца, что за вести она получила и что вообще случилось.

Теперь недавнее прошлое — железный молот, летящий на неё со свистом. Она физически ощутила удар. Болели сердце, живот, голова, лоб, глаза, щёки, что-то перетянуло в шее. Чтобы выжить, надо было рассуждать.

— Интересненько выходит.

Медленно шла она, глядя в лужи. Дождь был несильный, не хотелось доставать авиазонт. Капли, падающие на голову, отдавались в мозгу равномерным боем.

«Всё последнее время я искала идеал (кап), который утратила давным-давно (кап-кап). Шинья ушёл (кап) отныне и (кап) навсегда. Его лучшая (кап) вариация (кап) оказалась фальшивкой. У Кристины по-другому. Нашла Гектора, потеряла его. Но тут (кап) подвернулся Кшиштоф. Достойная замена бедняге Гектору. Идеал Уолта (кап-кап)- честная (кап) и продуктивная работа. Но какая она продуктивная, если мы... мы даже не знали об анонимной организации. Шеф? Он (кап), кажется, мечтал сохранять равновесие между общественной и семейной жизнью. Лучше без комментариев. Все мы гонимся за идеалами. Андреа. Какие у него мечты? Неужели нет? Так не бывает (кап). Я не смогла разгадать его. Не жаждет ничего, не ищет ничего? (кап; кап-кап; кап). Не знаю, не могу. Его душа — потёмки. Люси, чего она хочет? Просто править миром? (кап) Или искренне верит (кап) в свою философию? Пока не поняла. Шинья (кап-кап-кап) догадался бы. Да, Шинья догадался бы. Древние боги, как же нужен наставник (кап-кап; кап; кап). Но его не будет. Наставник — это я в будущем. Помоги себе сам. Поставь сам себя на ноги. Без (кап-кап) помощи. Без идеалов. Вот отныне постулат (кап; кап) моего мира».

Остановка реактобуса. Ближайший — через две минуты. Куда отвезёт? В Итаку? Нет, в Итаку на поезде быстрее. Лучше сесть на тавридский. Прокатиться за город, привести мысли в порядок.

Серое небо, серый город — днём. Бирюзовый город — утром. Сапфировый город — вечером. Чёрно-пёстрый город — ночью. Сейчас позднее утро. Еле горят вывески. Краска на домах облезла — заметно. В лужах ничего интересного не отражается — только серое небо. Серый — это почти белый, почти-почти. Не дотягивает. Олимп-II дотягивает до Олимпа ли? Вот эта серая многоэтажка — не пантеон ли? Эти мутные стёкла, нижнее разбито, на шестнадцатом этаже заколочено. Дождь не прозрачный, он стального цвета. Жёлто-чёрное Do not cross. Почему жёлто-чёрное? Некоторые подразделения пользуются такими. Старомодно, вот и выбросили. Валяется теперь на остановке под скамейкой. На другой стороне дороги мокнет дымчатый кот. Иди домой, кот, ступай под крышу, кто-нибудь да впустит тебя.

Автобус пришёл. Синий, светит фиолетовой неоновой надписью: «Олимп-II — Таврида-II. №3». За город, за город.

* * *

— Ну что?

— Глухо.

Кристина послала Ромашке самое важное в жизни последней сообщение. Не прочитано.

— Взлёт через три часа. Ответ нужен немедленно, — сказал Уолт.

Сразу после казни Джеймса Уолт с видеоотчётом явился к господину Голландцу. Тот озабоченно хлопотал в кабинете — собирался вылетать на «Персефону-II». Шеф удостоился чести если не решать судьбу планеты, то присутствовать на решении. Через три часа шаттл «Харон» уносил господина Голландца к Вицегеренту Деи, Люси и прочим.

Шеф чуть не схватился за сердце, выслушав Уолта.

— Присядь и успокойся, — сказал Уолт, сам сидевший на начальническом столе и болтавший ногой. — Ты понимаешь, что можно разоблачить Люси и всю её компашку одним ударом?

— Понимаю. Но как она связана с Вицегерентом?

Уолт быстро пожимал плечами, будто танцевал.

— Забыли про это. Слишком много шокирующих новостей. Но, — Уолт заизвивался под ритм, звучавший только в его голове, — ты мооожешь спро-сить е-госам.

Господин Голландец стоял посреди кабинета — руки в боки — и глядел в пол. Потом пошёл к графину с водой.

— Я возьму с собой Ромашку. И тебя, — сказал шеф.

Уолт щелчком пальцев выстрелил в начальника.

— С языка снял. Не про меня, про Ромашку. Люси по-особому к ней относится. А Ромашка понимает Люси лучше других, я уверен.

— Не Люси, а Женевьев, — сказал господин Голландец.

— Мне больше нравится Люси. Anyway, я полностью разделяю твоё решение. Мы провернём сегодня маленький переворот.

— Очень аккуратно, — серьёзно и назидательно сказал шеф. — Мне нужно подумать. Зайди через два часа, перед отправлением.

Уолт отсалютовал и утанцевал за дверь.

Господин Голландец с вечера собрал вещи, чтобы сейчас не заезжать домой. Дома никто не ждёт. Там Барб.

* * *

Андреа предположил, что Ромашка выбросила телефон. Её след обрывался на пути в Тавриду-II.

Оставалось полтора часа до вылета.

— Кристина, если пропажа не обнаружится, полетишь ты, — сказал Уолт.

— Лады. Только мне-то до сиреневой лампочки все эти полёты. А Ромашка ими грезит.

Уолт только руками взмахнул. Он сегодня был не на высоте.

— Что, нашли агента Ром? — написал ему шеф, и Уолт грустно прострочил в ответ, что за агента Ром полетит агент Крис. Шеф промолчал, и Уолт почувствовал, что господин Голландец опять взгрустнул.

— Есть идея, — сказал Андреа, оторвав голову от стола, на котором он только что, вроде бы, спал. — Но она дорого нам обойдётся, если пойти законным путём.

— А незаконным? — подскочил к нему Уолт, тряхнув огненными лёгкими волосами.

— Ни копейки не потратим. Но репутация покосится.

— Хах, вот напугал, — сказала Кристина.

Уолт склонился над Андреа — два огромных желтоватых глаза, будто кошачьи, горели от любопытства потрясающим уолтовым пламенем.

— Ты ведь можешь взломать?.. — начал Андреа.

К ним влилась Кристина, и трое зашушукались у круглого стола.

* * *

В четырнадцать ноль четыре новостные билборды и уличные радиорепродукторы дали сбой. Билборды показывали только символ ССЗП и надпись: «АГЕНТ РОМ». Радиорепродукторы умолкли.

В четырнадцать ноль пять и билборды, и репродукторы стали транслировать один и тот же текст:

«АГЕНТ РОМ, немедленно свяжись с любящими КОЛЛЕГАМИ. Сегодня в три тридцать ты должна лететь на «ПЕРСЕФОНУ-II». Если не найдёшься, всё пропало. АГЕНТ КРИС, АГЕНТ РИДДЛ, АГЕНТ УИТ».

Репродукторы повторили текст шесть раз. В четырнадцать ноль восемь Ромашка позвонила из тавридской телефонной будки, спросила, не обманывают ли её коварно и бесчеловечно, извинилась и пролепетала, что не успеет доехать.

— За тобой вышлю реактолёт. Стой на месте и жди. Через десять минут подберут, — сказал Уолт.

Он чувствовал себя виртуозом-скрипачом, прекрасно справившимся со сложной партией.

* * *

Молния ударила в душу. Не убийственным лучом, а озаряющим светом. Случилось это в ту же секунду, когда Ромашка прочла второе «АГЕНТ РОМ».

Бросилась сразу к телефону, потому что боль болью, несправедливость несправедливостью, обида и желание протестовать ими же, но космический полёт — это единственное, ради чего стоит наступить на собственную гордость и отказаться от решёток в голове и прочих моральных и психологических ограничителей.

Отключившись от монитора уличного телефона, Ромашка вышла из будки и застыла, переводя дух. Вокруг неё вились лабиринты Тавриды-II.

Город этот славился своей давящей архитектурой. Дома в Тавриде-II тянулись на несколько километров монолитными грязно-коричневыми червями. Высотой они были не больше семи этажей. Все стягивались к центру, где зиял голый форум, на котором были только пара скамеек и пара деревьев.

Вся реклама помешалась на стенах домов и на крышевых билбордах. Самая заметная надпись — «18!» — означала, что до отправления исследовательского космо-корабля «Орфей» осталась заявленная цифра дней.

«Увижу участников «Орфея»!» — подумала Ромашка и подпрыгнула от радости.

Символом Тавриды-II считался надземный ресторан «Урания». Постоянного места у заведения не было, его таскал над городом мощнейший реактолёт размером с ракету. Посетителями «Урании» могли стать только обладатели реактомобилей.

Ромашка так и не увидела «Уранию». В беловатом небе возник эсэсзэповский транспорт.

* * *

— М-да, подруга, незабываемый денёк ты сегодня устроила.

— Извините. Откуда я знала, что меня собираются брать в космос.

Ромашка виновато сжалась. К ней подошёл Андреа, положил руку на плечо.

— Всё у тебя наладится, — вполголоса сказал он.

Ромашка в это мгновение поняла, кому обязана своим чудесным возвращением.

— Спасибо, — улыбнулась она, впервые так близко увидев глаза Андреа.

Чёрные, и добрые, и грустные, и лучезарные, и немного морщинок вокруг, которые не старят, а красят.

— У тебя тоже. Не может быть плохо.

Влетел Уолт, хлопая в ладоши:

— Собираемся, собираемся!

Ромашке показалось, будто они с Андреа прощаются надолго. Ложное чувство, очевидно, но приятное, просветляющее.

К Ромашке успела подскочить Кристина. Они порывисто и искренне обнялись. Кристина чмокнула Ромашку в щёку.

— Взорви там и мир, и чёртов космос, — прошептала Кристина на ухо.

Шеф уже был на крыше, когда они с Уолтом пришли. У одной только Ромашки не было чемодана.

— Ничего, — сказал господин Голландец, — дорога налегке хороша.

И они залезли в реактолёт и полетели на космодром.

* * *

После душа их переодели в скайсьюты и проинструктировали: до конца полёта, который продлится час и двадцать восемь минут, не покидать своих мест и в случае любого изменения самочувствия НЕМЕДЛЕННО СООБЩИТЬ СОПРОВОЖДАЮЩЕМУ МЕДИКУ.

Доктора резали Ромашке душу. Джеймс был доктором.

На станции к ним, вернее, к господину Голландцу, присоединился ОПОЗНовец, приставленный для охраны и мягкого наблюдения. Шинья был ОПОЗНовец.

Пока деловитые работники в серых непромокаемых халатах возились с неопытными космопутешественниками, стемнело.

Непосредственно к «Харону» их четверых сопровождал сам главный управляющий отношениями с общественностью.

Они шли к шаттлу. Полоса была не освещена, и чёрно-оранжевое небо поглощало их. Странным казалось соседство: справа — чёрный лес, слева — чуть прикрытое снегом поле, а впереди высится большой, как дом, и гостеприимный шаттл, чьи двери и иллюминатор сияют зелёным неоном. Ромашка чуть подпрыгивала. Это её место и её время. Может быть, она родилась, чтобы пережить один этот путь к мечте.

А могла его упустить, если бы не Андреа.

— Спасибо, Андреа! — беззвучно крикнула она в небо.