Тёмное зеркало - часть 4 цикла "Сказки многоликого Универсума" (джен)

За ней прибежали её взмыленные подруги и остановились двумя статуями у самого порога, с вытаращенными глазами и открытыми ртами. Гермиона, всё ещё в запале бурных, противоречивых эмоций, посмотрела на остолбеневших девочек:

— Что? — выкрикнула она. — Осуждать будете?

Те осуждать её и не думали. Они дышать не могли от удивления.

— Г-г-гер… Ты кто? — пискнула побледневшая Парвати.

— Гермиона Грейнджер я. Девчонки, вы что? Кукуха поехала, что ли?

— Ты на себя в зеркало посмотри! — воскликнула Лаванда. — У тебя волосы белые и-и-и-и-и… глаза у тебя синие! Что с тобой произошло?!

«Сесили произошла», — подумала мисс Грейнджер, а вслух сказала, махнув, как бы небрежно, рукой:

— А-а-а, это… Со мной иногда происходит такое.

— Раньше мы не замечали, — сузила глаза Лаванда. — Ты уверена, что ты в правду Гермиона Грейнджер, что не врёшь, чтобы запудрить нам мозги?

Ай! Что делать? Та-а-ак-с, ей надо успокоить нервы и всё придёт в норму.

Она закрыла глаза, вдох-выдох, уже всё в порядке…

— Гермиона, я знаю, кто ты! — воскликнула Лаванда. — Ты метаморфиня, во-о-от… Слышала о таких волшебниках, Парвати? Кажется, я вспомнила — Сьюзен Боунс говорила девочкам, что на Хаффлпаффе в прошлом году выпускница одна была, из полукровок Блэк, которая вот так вот меняла свою внешность!

— Помню-помню, её Тонкс называли, — оживилась Парвати. — Это у неё фамилия такая маггловская, но своё имя та девушка не переносила от слова совсем… Смотри, наша Гермиона вернула свою обычную внешность! Уф-ф-ф, ну ты и испугала нас, подруга… И когда ты открыла у себя Дар от магии?

«Дар от магии? Какой… а-а-а-а!»

— Летом, во время отдыха с родителями во Франции. Там одна взрослая ведьма в магическом квартале Парижа спросила маму и папу — я дочка им родная или удочерённая.

— Почему?

— Потому, что моя мама блондинка, папа — тоже со светлыми глазами, хоть и брюнет. А я вот, шатенка.

— И что дальше?

Гермионе было неприятно придумывать историю, но надо было отвести от себя их цепкие взгляды. Хотя, чем отвести? Если не заставить девочек молчать, через полчаса полшколы будет знать, что магглокровка не совсем из обычных магглов, а что-то с ней не то… А там, как пристанут, так и не отлипнет от неё свара заинтересованных.

— Дальше расскажу только после вашего Непреложного обета. Понимаете, не хочу светиться. За пределами этой комнаты за мной охотится целая куча отмороженных рыжих Предателей крови.

— Хорошо-о-о… — кивнула, не моргнув глазом, Парвати. — Лаванда, давай, поклянёмся!

Ярко-белая вспышка подтвердила обет обеих девочек и Гермиона продолжила рассказывать.

— Та бабушка-ведьма что-то со своими глазами сотворила, те покрылись — как мне показалось — радужной плёнкой и она, надавив ногтем мне вот тут вот, — Гермиона показала ямку в основании своей шеи, — потусторонним голосом сказала: «В ней есть Дар от магии, быть ей двуликой. Освободить надо этот Дар, иначе он исчезнет, а магии это не понравится!»

Чтобы усилить у девочек ощущение правдивости, Гермиона попыталась сделать свой голос максимально близким к голосу придуманной ею старой ведьмы. Это, очевидно, ей удалось, потому что в комнате установилась неестественная тишина.

— И? — прошептала Парвати, боясь нарушить её.

— С родителями отправились в Гринготтс. Там провели ритуал и вот, я могу менять свой внешний вид. Стала на родителей похожа.

— Скажем дев… Ой… э-эх-х-х, никому ничего не скажем. Но будем знать, между нами тремя, да? — затараторила Лаванда. — О, время к ужину подошло, девчонки. Давайте, давайте, нас ожидает замечательный банкет из одной лишь тыквы.

— Люблю сладкие печеньки с тыквой и фисташками, мама их готовит часто, — мечтательно улыбнулась Парвати. — Объедение. Напишу ей, попрошу прислать, хотите?

— Непременно! — воскликнули другие две девочки и отправились к выходу.

За портретом Толстой дамы стоял очень растерянный Гарри Поттер. Он переступал с ноги на ногу, мял низ ало-золотого галстука и не поднимал глаза от своих кроссовок.

— Гермиона, — позвал он свою бывшую подругу, — мне надо с тобой поговорить.

Все три его однокурсницы остановились, переглядываясь между собой.

— Девочки, оставьте нас с мистером Поттером на минутку одних, пожалуйста, — очень официальным голосом проговорила мисс Грейнджер. — Подождите меня вот там. Ха! А этот ждёт тебя, Поттер?

Недалеко, у самой лестницы, которая круто уходила вниз, стоял и с ухмылкой подглядывал на девочек Рональд Уизли.

— Говори, Поттер, что у тебя за разговор? — приподняв подбородок, спросила Гермиона.

— Директор Дамблдор желает видеть тебя перед ужином, — выдал темноволосый, взлохмаченный парнишка и стрельнул в неё взглядом.

Потом быстро потупился.

— Зачем понадобилось говорить со мной директору перед самым ужином?

— Рон пожаловался директору, что ты ударила его…

Девочка ахнула. Началось. Как некстати!

— А ты, ты с ним был, Гарри? Ты объяснил директору, что я оборонялась?

— Меня никто не спрашивал.

— Зачем же тогда ходил?

— Ну-у-у, э-э-э-э… Рон так захотел.

— Слушай, я тебя не понимаю, честно. То, что Рональд — ябеда и стукач, понятно. У него другого шанса по жизни, кроме как стучать директору Дамблдору на всех гриффиндорцев в целом и на нас с тобой конкретно, нет. Но ты, Гг… Поттер, почему ты? Куда ты прёшь, чем твои бедные родители заслужили мямлю, вроде тебя? Кстати, почему ты сегодня не на кладбище? Помнишь, какой сегодня день?

Вдруг Гарри сорвался. Громко всхлипнув, он крутнулся на каблуках и бросился к стене, к которой прижался, повернувшись спиной к девочке, и весь затрясся в горестных рыданиях.

Гермиона замерла. Оглянувшись на девочек, она пожала плечами, потом возвела глаза к потолку и махнула им рукой — идти на ужин без неё. Лаванда и Парвати, сообразив, взяли Рона под ручки и толкнули его в сторону лестниц.

— Гарри, — оставшись наедине с парнишкой, Гермиона перестала строить из себя этакую офисную королеву. — Что с тобой?

— Я-я-я, а-а-а… скучаю по тебе, Гермиона — вдруг сказал он, прикрыл лицо рукой, чтобы она не увидела его слёз, и убежал обратно в общую комнату их факультета.

Что за?..

И что с этим делать?

Позже, ночью она закроется в ванной комнате и поговорит под чарами тишины с мамой. Но это будет потом. Сейчас же не самое подходящее время думать о последних словах Гарри Поттера. Не сейчас, когда к профессору Дамблдору, этому Повелителю памяти, идти надо.

Директорский кабинет был, как всегда, великолепен. Он был ослепителен. Весь в дорогой древесине, в позолоте, весь в сверкающе-свистящих приборчиках на полках шкафов. А на всё это свистяще-сверкающее великолепие с потолка — где-то с десятиметровой высоты — лился ослепительный свет от не менее чем нескольких десятков осветительных шаров.

Самым удивительным в этом совершенно сказочном месте было то, что здесь обосновалась и с давних пор обитала легендарная волшебная птица-феникс, ало-золотая. Фоукс. В момент прибытия мисс Грейнджер он спал на своём насесте, спрятав голову под крыло.

Эту птицу — личный фамильяр профессора Дамблдора — девочка видела не первый раз. Она и в прошлом году приходила сюда по приглашению директора, пила его чай, слушала его внушения… Бр-р-р! А очистительные зелья, которые пришлось пить летом, были настолько горькими и въелись в её вкусовые рецепторы так глубоко, что Гермиона аж закашлялась, вспомнив про них.

На первом курсе Фоукс был ей безразличен — сидит и сидит на своём насесте какая-то птица, похожая оперением хвоста на павлина, вскрикивает временами…

Но на этот раз при виде феникса у мисс Грейнджер случился некий сдвиг в мозгу и она забыла обо всём на свете. Внезапно Фоукс стал центром её мира. Походя поздоровавшись с самим директором Дамблдором, Гермиона сразу переключила своё внимание на спящую птицу.

Хотя, уже через секунду после её появления, Фоукс проснулся и с подчёркнутым интересом поглядывал на девочку то с одним, то с другим глазом.

Мисс Грейнджер, протянув руки к насесту, всхлипнув от восторга, с глазами полными обожания понеслась к фениксу, как в трансе, по дороге обойдя директора. Даже не посмотрев в его сторону.

Фоукс неожиданно курлыкнул навстречу этой молоденькой ведьмочке. Было в ней что-то особенное, которое притягивало феникса к себе и рвало связь с колдуном, давно потерявшим где-то на пути к величию свои доброту и свет. Потеря привязки к ещё живому напарнику каждый раз приносила боль. Боль, грусть и жалость. Но и оставаться рядом с волшебником, внезапно поменявшим свою суть на полностью противоположную, ставшему далеко не добрым и совсем не светлым — это для благородной птицы становилось вдвойне больней.

А девочка вся сияла. Словно двойная звезда. Всё в ней в избытке горело, манило, звало…

Бедная птица пошла на Зов.

Происходящее с момента прихода наглой выскочки в его башенку никак не могло понравиться хозяину этой башенки, профессору Дамблдору. Он свою с мисс Всезнайкой встречу видел совершенно в другом свете. Не так — пришла, оглянулась, краешком рта поздоровалась, прошла мимо и, не спросив у своего директора разрешения, стала петь дифирамбы чужому фамильяру. А тот, изменщик беспамятный, рад-радёхонек, стал прислушиваться. Вестимо, любит Фоукс лесть, любит и наслаждается.

А так хорошо было всё придумано. Приглашает магглорождённую дурочку перед ужином, когда она голодная, угостит её печенюшками с начинкой для снижения критичности мыслей, потом напоит её чаем из травяных смесей Хагрида с несколькими каплями зелья доверия, вынесет её мозги словесным потоком — чтобы та забыла, как её зовут, и отправит назад, к «её друзьям». Золотое трио надо обязательно спасать. А в нём для мисс Грейнджер выбрана определённая роль — воплощать план Всеобщего блага в низах школьной общественности. То есть, подталкивать Героя волшебного мира к героическим… э, в некоторой степени опасным, но что поделаешь — поступкам. Не дело это — отгораживаться от мальчиков стеной из учебников, общаться лишь с одноклассницами и думать только о себе.

Выслушав час назад жалобу младшенького сынишки Молли и Артура, Альбус Дамблдор принял решение, что уже пора. Девчонка совсем выбилась из колеи, надо её возвращать обратно к делу Света. Надо эту юную мисс пригласить, чтобы: а) пожурить, б) потом тут же простить и в) обещать ей что-нибудь лично для неё — поблажку невинную, например доступ в Запретную… А-а-а, нет, там красавчик Гилдерой уже опередил директора школы. Ничего, что-нибудь другое в ходе разговора придумает. А, чтобы план сработал без осечки — печеньки, чай, Фоукс покурлыкает и по списку — а), б), в).

Всю операцию по укрощению зарвавшейся второкурсницы пришлось отменить почти сразу потому, что все планы Альбуса расстроил Фоукс.

Он неожиданно взлетел с насеста и бухнулся всей своей немалой тяжестью в руки девочки. Та, не задумываясь, обняла птицу и пошатнулась назад. Приземлилась на чудом возникший аккурат на нужном месте стул. Присев, она прижала феникса к сердцу и зарыла носик в его оперение. Сидя на коленях у мисс Грейнджер, Фоукс протянул шею вертикально к потолку и с прикрытыми глазами начал петь. Он пел песню конца ночи и встречи нового дня, а синхронно с ним мурлыкала и девочка.

Альбусу Дамблдору стало душно. Ему казалось, что из его сердца вытягиваются какие-то животворящие нити и… резко обрываются. Вскрикнув, он обессиленно упал назад в своём кресле. В его голове вдруг засияла лампочкой воспоминание — вот, значит, что Армандо Диппет чувствовал, когда Фоукс оборвал связь хозяин-фамильяр с ним и переметнулся к самому Альбусу, тогда молодому, перспективному преподавателю Трансфигурации.

Тем временем гибкая, как у змеи, шея Фоукса, начала совершать особые вращательные движения, а его увенчанная короной из длинных пёрышек голова терлась о щёчки девочки.

«Вот-вот случится!» — подумал Дамблдор, поддавшись вперёд за своим огромным столом.

Из-под бледных на фоне ярко-алого оперенья феникса век на губы девочки закапали слёзы и она на автомате их поглощала.

Девочка воспрянула и её обволокло нежно-серебристое сияние.

Фоукс, с другой стороны, весь окутался золотисто-алым облаком.

Две ауры накладываются друг на другом, перемешиваются, оформляя между собой некие нити, которые одним концом тонут в груди девочки, а другим — в тушке феникса.

Всё.

Дамблдору казалось, что внутри него обнаружилась огромная пустота, как если бы кто-то вырезал и удалил из него орган. Без которого, вроде, жить можно, но жизнь ли это будет?

Случилось то, что он никак не мог предвидеть, даже в самом худшем кошмаре. Фоукс его бросил. Как бросил его Геллерт в своё время. Как бросили его все близкие ему люди — отец, мама, сестра, брат… Теперь и Фоукс — птица, призванная извне быть голосом совести директоров школы Хогвартс. А раз феникс отторг его, Альбуса Дамблдора, означает ли это, что он уже… Ужас!

Препятствовать этому событию человек, даже хозяин, не может — Фоукс сам решает, достоин ли директор продолжать быть директором школы.

Что делать? Знает ли эта маленькая, гадкая зазнайка, что произошло и что из этого следует? Попробовать запудрить ей мозги? А что ещё можно сделать?

— Ах, девочка моя, феникс, это птица Света и Добра, — благим голосом начал вещать Дамблдор, привлекая внимание мисс Грейнджер к себе. — Он никогда раньше не поступал таким образом ни с кем из моих посетителей. Очевидно, вопреки твоему сегодняшнему недопустимому поведению, ты хорошая девочка. Но ты ударила и поранила одного из своих самых близких друзей, ему было плохо и он ходил в Больничное крыло. И ты перестала общаться с ним. Ваша декан уже два раза пожаловалась мне, что её лучшая на втором курсе ученица больше не помогает своим друзьям в подготовке уроков и те не справляются с материалом. И сегодня ты, ударив молодого Рональда, разбила ему нос. Скажи, почему ты стала такой несговорчивой и отталкиваешь от себя мистера Уизли и Гарри Поттера?

Гермиона, не выпуская из рук Фоукса, прильнув к нему щёчкой, глухим голосом ответила:

— Надоело слушать обидные слова в свой адрес от этого ничтожества, Рональда Уизли, сэр! Он назвал меня грязнокровкой, дурой и занудой. Запретил мне к ним с Поттером приближаться. А я не нарываюсь туда, где мне не рады. А ещё Рон пообещал мне в будущем единственную карьеру — в борделе, где, по его словам, мне самое место.

— А, если я с ним поговорю и он исправит своё поведение, начнёшь ли снова помогать им с уроками?

— Нет. Я уже отказала профессору Макгонагалл, не люблю, когда на меня давят, сэр.

Дамблдор стиснул руки, переплетя пальцы, чтобы не проклясть эту изменщицу. А как иначе, чем изменой, назвать то, что тут случилось?

— Чаю хочешь? — внезапно сменил тему директор. — Хагрид мне делает из травок очень ароматные смеси, советую попробовать, девочка моя. Очень помогает от бессонницы…

Покряхтев, чтобы подчеркнуть, что он старенький уже дедушка, директор палочкой перенёс по воздуху заранее подготовленный поднос с чайным сервизом и вазочкой с печеньками на столешницу перед собой и начал возиться с приготовлением чайной смеси.

А Гермиона, воспользовавшись мимолётным отвлечением внимания директора от себя, быстро собрала упавшие на подол своей мантии несколько алых пёрышек и незаметно отправила их в свой кулон на цепочке.

Незаметно для нынешнего директора.

Портреты бывших директоров что-то неразборчиво для девочки бормотали между собой, неотрывно глядя на неё, сидящую с фениксом в руках. Некоторые из них вскочили со своих нарисованных стульев и начали церемониально кланяться ей. Интересненько.

Директор разлил по чашкам отвар и подтолкнул одну из них к своей ученице. Вазочка с печеньками тоже появилась рядом с чашкой.

— Мисс Грейнджер, — позвал директор ученицу присоединиться к чаепитию. — Угощайтесь.

Но его посетительница совершенно не проявляла интерес к его сервировке. Не после летних перипетий в больнице для волшебников в Париже.

— Я вам откажу, сэр. Честно говоря, сэр, я не понимаю почему позвали меня на разговор точно перед ужином. Я хочу есть, а не пить. Могу я идти, сэр? Мне хочется поужинать и отправиться спать… И, как вам сказать — я от бессонницы не страдаю.

— Иди, иди, девочка моя, я совсем не подумал, что детишкам невдомёк стариковские проблемы. Но подумай о прощенье своим друзьям. Они в твоей помощи очень сильно нуждаются… Фоукс, ты куда?

Феникс не хотел расставаться конкретно с этим ребёнком и остро курлыкнул. Но она что-то прошептала ему, он заклокотал в ответ и позволил оставить его на столе перед профессором Дамблдором. Напоследок, мисс Грейнджер поцеловала птицу в макушку, присела в книксене и ускакала из директорской башни на первой космической.

В день Хэллоуина весь замок пропах тыквой. Украшение Большого зала, как и в прошлом году, было выдержано в праздничной тематике: тыквы, летучие мыши, паутины, шныряющие повсюду привидения, скелеты и так далее. В гостиную своего факультета Гермиона не вернулась — незачем было. Она сразу отправилась в Большой зал, оглядываясь по сторонам. Прошлогодний опыт с троллем она никогда не забудет.

Добравшись без происшествий до гриффиндорского стола, она присела рядом с отужинавшими Парвати Патил и Лавандой Браун и быстро набрала на свою тарелку разных блюд понемногу. Было вкусно, Гермиона тыкву есть любила. Из мальчиков-однокурсников за столом сидели только Невилл, Симус и Дин.

— А где наш проглот? — спросила Гермиона, рассматривая остальных учеников. — Поттера тоже нет, Уизлетты нет…

Надкусывая пирожок с тыквой, Лаванда поведала соседке, что по пути сюда Уизли шлёпнул себя по лбу и сказал, что ему надо с Поттером идти в другое место. Туда — представь себе это, Гермиона! — они отправились на бал, устроенный Хогвартскими привидениями для их гостей из других замков Британии и Шотландии. А Уизлетта… да кому она интересна?

Мисс Грейнджер, вздохнув, покивала головой и продолжила принимать пищу. Тыквенный пирог, вроде, ничего.

После ужина ученики, собравшись группками, отправились по гостиным. Каждый к своей — Гриффиндор и Рейвенкло наверх к своим башням; Слизерин и Хафллпафф — вниз, к своим Подземельям.

И все пути, почему-то, пересеклись аккурат перед туалетом Плаксы Миртл.

Примечания:

Здесь можно посмотреть на второй образ Гермионы:

https://www.facebook.com/kraaant