Тень из-за моря (джен)

— Вот уж не думал я, когда ребенком отправлялся к деду в Треану учиться искусству управления, что увижу сестру в следующий раз, когда у нее уже будут внуки, — герцог Теональд сокрушенно покачал головой, и княгиня Алеретт звонко рассмеялась.

— Не преувеличивай, Тео, — попросила она и, взяв брата под руку, пошла вместе с ним по берегу вдоль кромки прибоя. Охрана и фрейлины следовали за ними на почтительном расстоянии, не мешая беседе. — Мои дети оборотни, а ты сам знаешь, что кесау полностью вырастают к двенадцати годам. Поэтому неудивительно, что внуки мои уже успели немножечко повзрослеть, хотя времени в целом прошло не так уж и много. Лучше сам расскажи, как ты жил все эти годы, как справлялся. Ведь ты сам понимаешь — ни одно письмо не передаст живых эмоций.

— Эмоций, эмоций… — пробормотал себе под нос задумчиво брат, и сестра, подняв взгляд, стала исподволь его рассматривать.

Скоро Ретта решила, что, несмотря на прошедшие годы, по большому счету он ничуть не изменился. Все тот же острый, пристальный взгляд исподлобья, от которого незнакомым людям делалось неуютно. Непослушные соломенные волосы. Высокая, сухощавая фигура. Однако, когда Тео улыбался, лицо его делалось по-настоящему красивым, вот только улыбку его еще следовало заслужить.

Налетавший порывами ветер трепал волосы княгини и подол ее бархатного, расшитого золотом и жемчугом платья.

— Балует тебя Аудмунд, — сказал вдруг герцог и, обернувшись, поглядел вопросительно на сестру.

— С чего ты так решил? — полюбопытствовала она.

Брат пожал плечами:

— Уже семь дней у вас гощу, и ни разу не видел тебя в одном и том же наряде. Каждый день что-то новое.

— Не преувеличивай, — вновь беспечно отмахнулась сестра. — Конечно, у меня есть любимые платья, которые я надеваю чаще других. Но ты прав — Аудмунд не скупится на мои расходы и безропотно оплачивает счета за наряды. Он говорит, что княгиня — лицо страны, и оно должно быть красивым. Хотя я, разумеется, стараюсь не злоупотреблять.

Алеретт вспомнила, при каких обстоятельствах сказал ей эту фразу супруг, и слегка покраснела. Теональд ответил:

— Я рад это слышать. Значит, я не ошибся, когда узнал о твоем замужестве с оборотнем и вздохнул от той новости с облегчением.

Вереск ярко горел в полуденных золотых лучах, подобный язычкам уютного, такого родного пламени. Мягко шелестели над головами сосны. Тихо плескался под ногами прибой.

Герцог помолчал минуту, сумрачно разглядывая горизонт, и наконец заговорил:

— Эмоций тех давних моих действительно не в состоянии передать ни одно послание, тут ты права. Ты даже представить не можешь, что я пережил, когда узнал, что идиотский удар нашего отца по колониям Вотростена спровоцировал войну. Шел пир, когда секретарь нашего деда вошел с письмом. Я читал, и всем своим существом ощущал, как шевелятся волосы у меня на затылке. Я долго молчал, и дед решил было, что меня парализовало. Потом я начал ругаться.

Алеретт хихикнула, словно маленькая девчонка, и Теональд хмыкнул. Затем он продолжил:

— В конце концов, дед был вынужден попросить гостей выйти. Утихомирить меня удалось лишь к утру. Я рвал и метал. Я сломал стол, пару стульев и еще что-то по мелочи. Кажется, разбил пару напольных ваз. Однако намерение мое тут же выехать в Месаину дед пресек строго настрого и даже приставил ко мне охрану. Убеждал, что сделать я уже все равно ничего не смогу. Смирился я далеко не сразу, однако в итоге в меня не осталось выбора — он умел убеждать.

Потом я узнал, что отец тебя продал в жены некроманту Бардульву. В тот день я едва не поседел. Я всерьез обдумывал, как мне спасти тебя. Однако в итоге все обошлось — ты стала женой оборотня, и я решил, что боги смилостивились наконец и послали тебе лучшего мужа из возможных.

— Так и есть, — мягко улыбнулась Ретта.

Брат пожал ее пальцы и, остановившись, поднял плоский камешек. Запустив его и насчитав семь блинов, он хмыкнул в голос, махнул рукой и продолжил рассказ:

— Только убедившись, что я действительно успокоился и в состоянии рассуждать хладнокровно и здраво, дед отпустил меня на родину. Когда я прибыл в Эссу, я несколько дней не навещал отца.

— Из мести? — догадалась Ретта.

— Угадала, — подтвердил Теональд. — Хотел его наказать. Вместо родственных бесед я созвал большой совет и добился, чтобы меня официально назначили регентом. Только тогда я отправился к Рамиэлю. И ты знаешь, хуже всего то, что он действительно не понимал, что такого скверного совершил. Он считал, что план был хорош, и лишь злая судьба не позволила его осуществить. Уж лучше бы он был просто предателем, чем идиотом.

— Тео! — с упреком в голосе воскликнула сестра.

— Так и есть. Я начал разгребать наделанные отцом ошибки, проблемы и беды. Откровенно сказать, я в них просто погряз. Настолько, что ни о каком отдыхе и уж тем более о девах и речи не было. Однако это приносило свои плоды. Страна восставала в прямом смысле слова из пепла. Мы отстраивались, скоро снова смогли накормить людей. Когда Аудмунд взошел на трон своего отца, он отменил установленную Бардульвом контрибуцию. Я был благодарен ему настолько, что четверть урожая фруктов и вина послал в Вотростен и вновь поздравил его с законным браком. О том, что пора бы жениться и обзавестись наследником, мне напомнили советники.

Ретта в голос расхохоталась. Теональд подмигнул ей:

— Выискивать невесту, признаюсь, мне было откровенно лень. Мне и без того было, чем занять свой досуг. Например, восстановлением уничтоженных твоим незадачливым деверем шахт. Или постройкой нового порта. В конце концов, я просто попросил все тех же советников составить мне список из семи или десяти девушек посимпатичней, из хороший семей, с приличным образованием и покладистым характером. Те были откровенно ошеломлены, однако подчинились. Я ознакомился со списком и, пообщавшись с каждой на ближайшем балу, выбрал новую герцогиню Месаины.

— Ты счастлив? — спросила прямо сестра.

— Да, насколько это возможно, — ответил, не задумываясь, Теональд и поглядел внимательно Алеретт в глаза. — Я знаю, о чем ты думаешь. Тебя саму муж буквально на руках носит — это видно невооруженным взглядом. Ты тоже глядишь на него с восторгом. Я рад за вас обоих, правда, однако нас с тобой учили думать прежде всего о долге. Мы с женой уважаем друг друга, и это главное. У нас дети, которые однажды унаследуют мой трон. Когда-нибудь. Возможно, скоро, если я не переживу битву с Тенями. Всякое может случиться.

Теональд замолчал и вновь принялся рассматривать горизонт.

— Вы отправляетесь через два дня? — проявила осведомленность Ретта.

— Да, — кивнул брат. — Нуаримаан будет ждать нас в море.

— Знаю. Он и без того сделал больше, чем какой-либо иной маг на его месте. Было бы странно требовать большего.

Они долго стояли, глядя, как море с шипением лижет гальку и купные, местами поросшие мхом валуны. Ветер все так же трепал волосы, и Ретта, кивнув ближайшей фрейлине, попросила поправить ее прическу. Девушка ловко убрала выбившиеся пряди, и княгиня, поблагодарив ее, сказала брату:

— Я буду молиться за тебя. За тебя, за Аудмунда, и за моих сыновей.

— Значит, мы победим, — уверенно ответил Теональд.

И оба молча, все так же держась за руки, направились в сторону замка.

* * *

Теплое дыхание, такое знакомое и родное, коснулось щеки княгини. Губы оставили на шее ласковый, бережный поцелуй, заодно слегка пощекотав усами, и Ретта, мечтательно улыбнувшись сквозь дрему, протянула руки, чтобы обнять мужа. Он подался навстречу, обдав густым запахом полевых трав и прелой земли. Еще не успев открыть глаза, она поняла, что кто-то бежал в кошачьей ипостаси по густой траве. За годы жизни с оборотнем она волей-неволей научилась обращать внимание на некоторые тонкости ароматов и различать их.

— Прости, я задержался, — покаялся Аудмунд и, прижав жену к груди, вновь, уже со всей страстью, поцеловал.

— Ничего, все в порядке, — заверила его она и огляделась по сторонам. — Я задремала? Который час?

Жарко горел огонь в камине, за окном было темно и звездно. Муж сидел на ручке кресла Ретты и улыбался. Вид его был вполне загадочен для того, чтобы заставить княгиню спросить:

— Что-то случилось?

— Ничего такого, о чем бы следовало переживать, — заверил ее князь. — Все идет хорошо, насколько это возможно в наших обстоятельствах. Я немного задержался в порту, каюсь, и теперь почти полночь. Завтра в полдень я отплываю, поэтому теперь в качестве извинений за пропущенный вечер предлагаю сбежать из замка и погулять вдвоем.

В глубине глаз Ретты вспыхнул восторг:

— Только ты и я? Без охраны?

Аудмунд вновь мягко улыбнулся:

— Почти. Стражей-людей мы брать не будем, только кошаков. Воспользуемся присутствием моих сородичей. Но уж они нам точно не помешают.

Жена кивнула — это ей было хорошо известно. Еще много лет назад, в самом начале их невольного с Аудмундом знакомства она успела убедиться, что оборотня заметить невозможно до тех пор, пока он сам этого не захочет.

— Я согласна! — с готовностью заявила она, вставая.

— Тогда оденься потеплее — может быть прохладно.

Алеретт проворно облачилась в синее бархатное платье, отделанное золотой вышивкой, и, взяв Аудмунда за руку, покинула вслед за ним покои.

Гвардейцы с заметным беспокойством провожали своих владык взглядами, однако приказу князя не сопровождать их подчинились. Окутанный мягким светом факелов замок спал, и только редкий лай собак и тихое позвякивание оружия нарушали тишину.

Спустившись по мраморной винтовой лестнице, супруги миновали золотую гостиную и вышли во двор. Сначала Ретта думала, что им приведут коней, однако муж принял свое звериное обличье, и жена поняла, что ее ждет действительно незабываемое приключение.

— На спину, — отрывисто, как и все кесау в рысьей ипостаси, скомандовал муж, и жена подчинилась.

Сев Аудмунду на спину, она пригнулась, обняв его за шею, и он, миновав двор, неслышной тенью скользнул в услужливо распахнутую кем-то калитку.

Ударил в лицо ветер, мгновенно растрепав волосы, и княгиня широко улыбнулась, всей душой, всем сердцем радуясь этому неожиданному приключению и свободе.

Аудмунд бежал напрямик через поля, держа курс, очевидно, в сторону ближайшего леса.

Шептал вереск. Земля дышала, рассказывала о чем-то, и Ретта жалела, что не может разобрать слов. Она пригнулась еще ниже и, запустив пальцы в густую шерсть мужа, погладила его по шее. Аудмунд рыкнул и, оглянувшись, продемонстрировал клыки. Вертикальные зрачки сверкнули огнем в лунном свете.

— Хорошо, не буду больше тебя отвлекать, — пообещала она и принялась любоваться тихой, торжественной красотой ночи.

Скоро поле закончилось и начался лес. Аудмунд сбавил шаг, ступая уже неспешно и мягко, и начал принюхиваться, явно что-то выискивая на земле. Ретта заинтересовалась и принялась наблюдать, а муж, обогнув кусты орешника, побежал легкой трусцой по едва виднеющейся в ночной темноте тропинке, и скоро выскочил вместе со своей ношей на поляну.

Ретта ахнула потрясенно, оглядевшись по сторонам, а муж, дождавшись, пока она спешится, вновь принял человеческий облик и поинтересовался с довольной улыбкой:

— Ну как, нравится?

— Ты еще спрашиваешь! — жена от восторга даже всплеснула руками. — Конечно, да!

Обильно усыпавшая траву роса блестела, отражая свет звезд. В ручье, неспешно и даже как будто сонно текшем прямо посередине, отражалась луна. Стрекотали кузнечики. Торжественно пел где-то в вышине соловей.

Вновь восторженно ахнув, Ретта подобрала подол платья и направилась прямо по траве к ручью. Присев на корточки, она некоторое время любовалась отражением неба в слегка подрагивающей воде, как вдруг услышала легкий шорох и обернулась.

Аудмунд как раз доставал из кустов лещины корзинку. Поставив ее на землю, он поднял крышку и извлек широкое, длинное одеяло.

— Так вот где ты был, — рассмеялась жена.

Муж усмехнулся лукаво и покачал головой:

— Ну, в порту я действительно задержался — оборотни никогда не врут своим половинкам. Мы можем лишь при необходимости не договорить. Сегодня в гавань вошел корабль с посланцем магистра Нуаримаана.

— И что он сказал? — полюбопытствовала жена.

— Привез письмо с координатами острова, где тот будет нас ждать.

— Большой остров?

Муж пожал плечами:

— Просто точка на карте, судя по всему — не больше десяти шагов в поперечнике, однако как место встречи вполне подходит. Потом я пошел готовиться к прогулке. Ты лучше посмотри, что тут есть.

Достав широкогорлый глиняный кувшин, он откупорил его, дохнув густым паром, и Ретта, принюхавшись, уловила ароматы розмарина, смородины, можжевельника, брусники, малины, бузины и еще чего-то, что она никак не могла определить.

— Разумеется, — заметила она вслух, — раз ты скоро отправляешься в путь, то ни о каком вине и речи нет. Но это, если я не ошибаюсь, намного вкуснее и приятнее.

Она облизнулась демонстративно, и Аудмунд рассмеялся в голос. Княгине вдруг вспомнилось одно из их первых свиданий в самом начале знакомства, в ту пору, когда сама она еще считалась невестой его брата-некроманта Бардульва, и невольно покраснела. Муж заметил это и, поцеловав ее быстро в шею, расстелил наконец одеяло. Разложив угощения, он сел на самый краешек и приглашающе похлопал рядом. Жена охотно села, устроилась поудобнее, и тогда супруг, обняв ее одной рукой, второй подцепил с деревянного блюда ломтик ароматного, пахнущего розмарином и чабрецом, мяса. Ретта с удовольствием прожевала, и Аудмунд, наклонившись, оставил на ложбинке между ключицей и изгибом шеи поцелуй.

Алеретт обдало волной удовольствия, и она, с шумом выдохнув, запустила ему пальцы в волосы. Свободной рукой взяв дольку апельсина, она поднесла ее к губам мужа. Тот съел, и некоторое время они оба таким образом ужинали. Или завтракали? Решив не разбираться в подобных малозначительных тонкостях, Ретта провела пальцем по губам супруга, в ответ тот похлопал выразительно по своим коленям, и, дождавшись, пока та усядется, прошептал:

— Не хочу уезжать! Настанет день, когда я крепко пожалею о каждой проведенной вдали от тебя минуте. Но выбора нет.

Он зарылся носом в ее волосы и, с шумом вздохнув, принялся целовать.

— Значит, просто возвращайся поскорее с победой, — отрывисто, с придыханием прошептала в ответ она и, с жаром поцеловав супруга, запустила пальцы ему под куртку.

Роса все так же блестела, в ней отражалось небо, но двое, сидевшие на берегу ручья, уже не обращали на окружающую красоту никакого внимания.

Аудмунд задрал подол платья Ретты и погладил обнажившееся бедро жены. Упав на одеяло, он увлек ее за собой и, опрокинув на спину, продолжил целовать, с каждым новым поцелуем опускаясь все ниже и ниже.

Дыхание супругов постепенно становилось жарче, а стоны громче. Одежда скоро полетела в траву, и две души, вслед за плотью слившись воедино, воспарили к небесам. Туда, где не было ни врагов, ни войн, ни предстоящих горьких разлук, а лишь любовь и звезды. И луна, глядевшая вниз с интересом и легким удивлением. Ветер налетел и, подхватив два крика, перемешал их и понес вдаль, к морю. Туда, где спали на рейде ввиду главной гавани Асгволда корабли оборотней и людей.

С рассветом же, когда супруги, слегка устав за ночь, наконец разомкнули объятия и принялись собираться, далеко на востоке среди стволов сосен показалось слабое розовато-янтарное зарево.

Аудмунд взял любимую за руку и повел ее к восходу, приложив палец к губам, чтобы не спугнуть томную предрассветную тишину. Пройдя шагов двести, они ступили на морской берег, и Ретта вновь, будто в первый раз, с восхищением замерла, глядя, как медленно, будто не спеша, понимается над широкой водной гладью светило.

Аудмунд подошел сзади и, отодвинув в сторону изрядно спутавшиеся волосы жены, поцеловал ее в шею. Ретта обернулась, и они снова принялись целоваться, стоя прямо напротив полыхающего уже в половину неба зарева.

Неслышными тенями скользили вдалеке охраняющие их покой оборотни, и князь с княгиней не торопились возвращаться домой, понимая, что никто их не потревожит.

Когда же солнце поднялось в зенит, корабли дрогнули, пробуждаясь, и начали один за другим выходить в открытое море и отправляться на запад. Туда, где их ждали союзники и враги.