Тень из-за моря (джен)

— Неужели закончено? — вздохнул принц Джермальд.

Рывком поднявшись из-за стола, обильно уставленного колбами и ретортами, он распахнул окно и, оперевшись плечом о раму, провел ладонями по лицу.

В розовато-золотистых закатных лучах поблескивала нежным изумрудным светом сыворотка — результат многолетних упорных трудов. Влетавший в окно свежий восточный ветер доносил густые ароматы горького разнотравья, щедро сдобренные брызгами фонтанов, влажной после дождя земли и потом возвращающихся домой работяг.

Вдруг оборотень неуловимо встрепенулся и, чутко дернув ноздрями, едва заметно ухмыльнулся. Две последних нотки указывали на приближение к его лаборатории того, кого он меньше всего сейчас ждал, хотя и рад был видеть.

Громко стрекотали на ветках птицы, будто ругались друг с другом о чем-то. Тягуче падали капли воды в клепсидре. Наконец, дубовая входная дверь бесшумно отворилась.

— Арндольв! — обрадовался Джермальд, увидев старшего брата. — Я думал, ты теперь на совете.

— Уже нет, — ответил лаконично наследник и, пройдя вглубь лаборатории, скинул плащ на спинку ближайшего стула.

— Окончен? — удивился младший. — Так быстро?

— Напротив, еще даже не начинался.

— Вот так? — брови Джермальда удивленно поползли вверх, однако вслух он более ничего уточнять не стал — знал, что Арндольв сам все расскажет, если сочтет необходимым.

Так и случилось.

Брат подошел ближе, и тонкий рыжий луч, скользнув по мощной фигуре оборотня, высветил прятавшуюся под сюрко кольчугу.

— Наэра прибыла, — пояснил старший принц и, подобно младшему, тяжело оперся плечом о раму окна. Меж бровей его на миг обозначилась усталая складка, черты лица поплыли, но спустя всего несколько секунд Арндольв взял себя в руки и продолжил, глядя отсутствующим, и в то же время очень внимательным взглядом на постепенно успокаивающийся после дневной суеты город. Правда, из окон лаборатории было видно лишь несколько крыш и часть широкой, заворачивавшей круто улицы, однако зрение не было главным органом чувств оборотня. Ничуть не меньше они полагались на слух, а уж звуков со всех сторон неслось более чем достаточно. Отчасти, именно за это Джермальд и любил свое убежище — оно позволяло ему оставаться в центре жизни, несмотря на кажущееся уединение.

— Нечасто тетушка в последнее время навещает нас, — заметил он вслух, и в голосе младшего принца скользнула нескрываемая тревога.

Арндольв кивнул:

— Ты прав. И лучше бы ее визит был продиктован чисто родственными стремлениями. Но нет.

— Плохие вести? — понял Джермальд.

— Очень. И может статься, это, — он выразительно кивнул на стоявшую посреди стола реторту, — совсем скоро станет нашим единственным шансом.

— Кстати, — заметно оживился младший и, передернув плечами, мгновенно сбросил одолевавшую его совсем недавно усталую лень, — ты должен мне помочь.

— Это в чем же? — заинтересовался Арндольв.

— Протестировать эту сыворотку. Ты прав, она действительно готова. Но в этом следует убедиться.

Старший принц пересек комнату и, подойдя к столу, двумя пальцами поднял реторту и поглядел на свет. Спустя несколько долгих минут он спросил:

— И как ты это себе представляешь? Мы нечувствительны к магии, а именно в этом, если я не ошибаюсь, должно быть главное ее свойство — защищать от колдовства.

— Верно. Однако если ты выстрелишь по мне этим, — тут младший выложил на стол трофейное оружие — отобранные в бою у магов лук и стрелы, — то броня, пропитанная моей сывороткой, примет удар на себя. А если нет, то магия удара минует доспех, и пара суток нестерпимого зуда в месте попадания мне обеспечены.

Арндольв ухмыльнулся, очевидно представив себе эту картину, однако кивнул:

— Что ж, ты прав. Тогда давай попробуем.

Джермальд в несколько широких шагов пересек лабораторию и, распахнув пронзительно скрипнувшие дверцы шкафа, достал кожаную защитную куртку оборотней.

Братья вышли во двор, со всех сторон огороженный высоким каменным забором и заботливо обсаженный по периметру кустами орешника, и старший принц, отойдя на исходную позицию, натянул лук.

В последних солнечных лучах сверкнуло наточенным жалом оружие Фатраинских магов, направленное младшему принцу прямо в грудь, однако спустя всего пару мгновений рука Арндольва дрогнула и сместила прицел к плечу брата. Тот заметил движение и, улыбнувшись тепло, кивнул:

— Давай.

Послышался мгновенный пронзительный свист, короткая яркая зеленая вспышка, и стрела фатраинцев, отскочив от доспеха, упала в траву.

Арндольв вздохнул, не скрывая облегчения, и поинтересовался у брата:

— Ну как?

— Действует. Жаль, визуальный эффект я убрать уже не успею. Надеюсь, он не слишком помешает нашим солдатам в бою.

— Почему ты считаешь, что у тебя мало времени? — полюбопытствовал он и, вернувшись в лабораторию, швырнул лук и стрелы на ближайший стул.

Джермальд прошел за ним следом и прикрыл осторожно дверь:

— Визит Наэры недвусмысленно свидетельствует об этом, — пояснил он. — Я, конечно, люблю свою тетушку, но ни она, ни Иласару не покидают Исталу просто так.

— Ты прав, — подтвердил Арндольв и, обернувшись, посмотрел внимательно в глаза брата.

На несколько секунд в лаборатории повисла звенящая, такая густая и тягучая, словно свежий мед, тишина. Казалось, ее можно было пощупать руками. Джермальд терпеливо ждал.

— Дурные вести принесла недавно разведка оборотней, — наконец заговорил о цели своего визита Арндольв.

— О чем же они докладывают? — отчего-то шепотом полюбопытствовал младший брат.

— О Тени из-за моря, — так же негромко ответил старший.

Джермальд вздрогнул. Память предков услужливо напомнила ему те странные разговоры, которые вели бежавшие несколько тысяч лет назад в еще живую в ту пору Далиру маги.

Арндольв продолжал:

— Но хуже всего не это.

— Я, кажется, догадываюсь, что ты сейчас произнесешь.

— Ты прав. Сегодня утром наш человеческий дядюшка, герцог Теональд, прислал гонца с письмом. В разных городах Месаины с промежутком в одиннадцать дней нашли мертвых магов без признаков насилия, однако с одинаковым выражением невыразимого ужаса на лицах. Будто кто-то их перед гибелью смертельно напугал. Или, может, пытался вытащить внутренности через рот. Дядя Тео, естественно, не понял причин их гибели, однако ощутимо заволновался и прислал нашему отцу письмо с вопросом. Ведь Вотростен гораздо ближе к Фатраину и мы, таким образом, знаем об этих тварях больше.

Джермальд потер задумчиво переносицу, обдумывая услышанное.

— Один вопрос, — в конце концов спросил он, — маги были природными или некромантами?

— Первый некромант, второй природный, — ответил Арндольв.

— Как скверно.

— Еще бы.

— Но это ведь не единственное, что ты хотел сообщить? — младший коротко вздохнул и посмотрел старшему в глаза: — О чем рассказала Наэра?

— А вот это уже долгий разговор, не на один бокал вина. Я, собственно, затем и шел, чтобы вытащить тебя из твоей норы. Пошли в замок. Там ты поешь, мы устроимся у камина, и мы обо всем обстоятельно поговорим. Иласару передает — разведка оборотней нашла в архивах Великого магистра кое-что весьма любопытное. И знаешь, я теперь несказанно рад, что в Вотростене вместе с тобой и старшими сыновьями Ригердты целых пять взрослых оборотней. Наши с тобой котята не в счет — они слишком малы. Но пять командиров, которые гарантированно сохранят разум и силы в бою — это уже немало. Весьма немало.

— Все настолько плохо? — понял Джермальд.

— Даже хуже, чем ты думаешь, — подтвердил Арндольв. — Скорее всего, придется заключать союз с магами. Без помощи оборотней и остальных людей обитаемый мир так же не уцелеет.

— Тогда пошли домой, — Джермальд стянул через голову кожаный фартук и, накинув на плечи слегка помятый от небрежного обращения плащ, взял в руки реторту с готовой сывороткой и перелил ее в узкогорлый глиняный пузырек.

Братья вышли во двор и, заперев лабораторию, направились в возвышавшийся неподалеку замок.

На улицы Асгволда окончательно опустился томный, пропитанный тревожным ожиданием и горьковатыми запахами трав вечер.

* * *

— Вы говорили именно об этих свитках? — молодой маг вошел в окутанные прозрачным, невесомо-зыбким сумраком покои магистра и, замерев на несколько секунд на пороге, перевел вопросительный взгляд с отца на деда. — Я правильно понял?

— Именно так, — подтвердил Рьятен и широким жестом указал на круглый дубовый стол, занимавший центр кабинета. — Давай, Реймаан, проходи, не стой в дверях.

До сих пор стоявший неподвижно Нуаримаан кивнул сыну и, широким жестом подойдя к окну, резким движением отдернул занавеску, впуская густые золотисто-розовые лучи.

— Спасибо, — поблагодарил Рьятен и тяжелым движением поднялся с кресла. — Подойдите оба поближе, я должен вам кое-что рассказать. И, боюсь, информация эта вам не понравится.

— Звучит, как начало какой-то большой проблемы, — хмыкнул Нуарим, однако подчинился и с видимым любопытством приблизился к столу. — Что в этих свитках?

— Сейчас расскажу, — магистр сел во главе стола, и сын с внуком последовали его примеру, устроившись справа и слева. — Но сперва я вас хотел спросить — вы слышали о смерти наших магов в Месаине?

Реймаан оживился, однако промолчал, ожидая, что скажет отец. Тот устало вздохнул. По обозначившейся между бровей тонкой складке, по неуловимо оплывшей фигуре было видно, что за размышлениями об этих двух случаях он провел не один час.

— Да, отец, я слышал, — ответил наконец Нуаримаан и бросил быстрый, острый взгляд из-под бровей на отца, — но совершенно не понимаю, как такое могло произойти.

— Не ты один, — прокряхтел Рьятен и потянулся за ближайшим свитком. Реймаан подскочил и подал пергамент деду. — Благодарю. Так вот, история эта уходит корнями в невообразимую глубь времен. Туда, где маги еще жили во Внешних Землях, а цветущая Даалира была лишь отдаленным материком, расположенным за океаном.

— Мы оба тебя внимательно слушаем, — немного насмешливо, однако в тоже время уважительно и внимательно сощурился Реймаан, и Нуарим вновь подумал, как сильно сын походит на свою мать Рейнаари. В груди потеплело, и меридан улыбнулся. Рей заметил это, и улыбнулся в ответ.

Рьятен тем временем продолжал:

— Вы оба знаете, что в обитаемые земли маги пришли разрозненно, поодиночке и, получив защиту императора Далиры, обосновались на материке. Однако о том, что заставило их так поступить, Круг Силы распространяться не любит. И я его понимаю. О том, что происходило до исхода магов за океаном, записаны лишь разрозненные легенды, однако и их вполне достаточно для того, чтобы посеять панику среди и природных, и некромантов.

— Вот даже так? — воскликнул в нетерпении и с нескрываемым восторгом Реймаан.

— Не торопись, — осадил сына Нуарим. — Мне почему-то кажется, этих приключений ты тоже будешь рад избежать.

Молодой маг взял себя в руки и, вновь кивнув отцу, сел на прежнее место.

— Зажги, пожалуйста, камин, — попросил вдруг Рьятен. — Прохладно.

Нуаримаан поднялся и, взяв с ближайшей кушетки теплый плед, накинул на ноги отца. Спустя несколько минут в камне заплясал огонь. О том, что в покоях Великого магистра и прежде было более чем тепло, он вслух говорить не стал. Однако по внимательному взгляду Реймаана понял, что тот подумал о том же. Круг Силы давно уже намекал Нуариму, что в случае смерти мага хотел бы видеть новым магистром сына Рьятена. Нуаримаан отказывался говорить о возможной смерти отца, однако с каждым годом становилось все яснее, что тему эту придется поднимать скорее, чем того бы хотелось близким магистра.

Когда Нуарим занял прежнее место, Рьятен продолжил рассказ:

— Круг Силы появился только в Далире. Когда маги жили во Внешних Землях, никакой власти над ними не существовало. Признаться, я понимаю причины — мы, маги, весьма неуживчивый, склочный народ. Однако результатом той давней разобщенности стала большая беда.

— Откуда она пришла? — спросил Нуарим.

— Из разрушенных городов, куда однажды добрались группы магов.

Он замолчал на несколько мгновений, и взгляд его, став суровым, устремился в даль. Быть может, за горизонт, в глубь времен. Туда, откуда пришло однажды тысячи лет назад нечто, нарушившее покой.

— Природа этого зла неведома никому, — продолжил вскорости Рьятен. — Ни магам древности, ни тем более нам. Однако, что из себя представляют те твари, наши предки все-таки смогли изучить.

— Вот как? — не стал скрывать своего удивления Рей.

— Совсем чуть-чуть, — усмехнулся Рьятен и тепло посмотрел на внука. — И все же без этих крупиц информации мы теперь были бы совсем беззащитны.

— Ты хочешь сказать, — вдруг понял невысказанное отцом Нуарим, — что наших магов в Месаине убили эти загадочные твари?

— И не только их, — подтвердил Рьятен. Он взял со стола один из свитков и протянул сыну. — Вот, почитай. Еще два случая в Гроиме и один в Весвоне.

— И что же это? Разведка? — предположил Нуарим, внимательно вчитываясь в строки. — Проба наших сил?

— Полагаю, что так, — согласился Рьятен. — Нельзя сказать, что эти твари разумны в нашем понимании, однако зачатки разумения у них есть. Должно быть, на уровне животных.

— Что они из себя представляют? — поинтересовался Рей и, переменив позу, вновь всмотрелся в деда, следя за малейшими изменениями на его лице.

— Энергию, — ответил Рьятен, и Нуарим невольно вздрогнул.

«С подобным противником сражаться нам будет сложнее», — мелькнула мысль, однако он отодвинул ее пока как преждевременную и вновь сосредоточился на рассказе отца.

— Маги древности, прежде чем погибнуть, установили, что их противник представляет собой одушевленный сгусток энергий.

— То есть он материален, — уточнил Нуарим.

— В некотором роде, — подтвердил Рьятен. — Его нельзя пощупать руками или отрубить в бою голову, однако природа его берет начало в нашем физическом мире, как твоя или моя. Как природа оборотней.

Реймаан чуть заметно поморщился при упоминании хвостатых родичей князя Аудмунда, и Рьятен, заметив это, ухмыльнулся:

— Я вспомнил их не случайно. Наши твари из-за моря питаются магией, в отсутствии оных могут с удовольствием закусить жизненными силами людей. Однако подданные Иласару для них смертельный яд.

— Это-то откуда может быть известно? — в недоумении вскинулся Рей.

— Это лишь предположение, — признался магистр, — однако имеющее под собой более чем твердые основания.

— Поясни, — попросил внук.

— Все очень просто, — заговорил вместо Рьятена Нуарим. — Оборотни не чувствительны к магии, однако нашего брата они чуют безошибочно и на большом расстоянии. И обрати внимание, что все смерти произошли лишь в землях людей. Там, где нет оборотней.

— На Фатраине их не было, — заметил сын.

— Не факт, — неожиданно покачал головой Нуаримаан. — Мы можем просто о них не знать. На будешь же ты вламываться в каждую башню с обыском. Так маги быстро взбунтуются.

— Тоже верно, — заметно погрустнел Рей. — И что это все означает?

Лицо молодого мага побледнело, глаза заметно расширились, и на самой дне его зрачков заплескался страх. С минуту в покоях магистра висело тягостное, густое молчание. Наконец, Рьятен тяжело вздохнул:

— Это значит, что все, сказанное в древних легендах, правда. Тени из-за моря, выйдя из старых, полуразрушенных городов, из глубин земных разломов, уничтожили всех магов, что не бежали когда-то от них в Далиру, и теперь пришли к нам. Море для них не преграда, однако надежда у нас, тем не менее, есть.

— Какая же? — подался вперед Нуаримаан.

— Солдаты в Вотростене болтают, что младший сын Аудмуда почти закончил изготовление сыворотки, защищающей людей и их доспехи, а значит, и самые жизни, от магии. И именно это может спасти теперь всех нас.

Рьятен замолчал, переводя дух, и посмотрел внимательно на сына. Тот заметно переменился в лице и поглядел в окно, на темнеющее небо. Почесав переносицу, он ответил отцу:

— Кажется, дело пахнет переговорами с Вотростеном.

— Ты прав, — обрадовался догадливости сына Рьятен.

— Маги нас проклянут.

— Не успеют, — отмахнулся магистр. — Скрывать смерти наших на материке я не намерен. Легенды древности тоже пора озвучить. На завтра я созвал срочное заседание Круга Силы. А ты, сын мой, давай-ка тем временем собирайся в дорогу. Говорить с Аудмундом и его сыновьями придется. Иначе обитаемый мир не уцелеет.

Вновь повисло тягучее, густое, звенящее, словно хрусталь, молчание. На этот раз его прервал Рей:

— Значит ли это, что я должен пойти и сообщить обо всем матери?

Нуаримаан в притворном ужасе всплеснул руками:

— Ты же не думаешь, что она отпустит меня одного!

Рей выразительно ухмыльнулся, а Рьятен расхохотался в голос:

— Столько лет прошло, а ты так и не заслужил доверие своей женщины!

Нуарим встал и, подойдя к Рьятену, поцеловал его в лоб:

— Каждому свое. Кому-то драться, кому-то думать о защите мира. Я приду завтра утром. Пойдем, Рей.

И отец с сыном, простившись с магистром, покинули покои.

* * *

— Объясни еще раз, отец, почему вы с Иласару думаете, что именно моя сыворотка может стать основой спасения? — попросил Джермальд.

За окном плескался серый, густой, будто пенка от молока, туман. В камине горел огонь, уютно потрескивая и отгоняя подступающую к Вотростену сырость.

Младший принц обвел взглядом родичей, поглядел вопросительно на Бёрдбрандта и, потянувшись, с тяжелым вздохом взял с широкого блюда один из привезенных Наэрой апельсинов. Старший советник последовал его примеру.

Аудмунд заговорил:

— Это лишь предположение, сын, но имеющее под собой серьезные основания. Для тех тварей, о которых шептались первые маги Далиры, Теней из-за моря, именно магическая энергия является основой пищи. Это значит, что сами они в чем-то ей сродни, однако сами вырабатывать и воспроизводить не могут.

— Резонно, — согласился Джермальд.

Он бросил быстрый взгляд на старшего брата, словно надеясь, что тот добавит что-нибудь, но Арндольв сосредоточенно читал доклад разведчиков лорда Кьярбьерна и принимать участие в беседе не спешил.

— Так вот, — тем временем продолжал князь, — ты лучше меня теперь знаешь, что наша нечувствительность к воздействию волшебства — результат работы одного-единственного белка в крови кесау.

Джермальд кивнул и исподволь покосился на стоявшую в центре отцовского стола принесенную из лаборатории бутылочку. Невыносимо хотелось спать, однако оборотень молчал, понимая, что именно сейчас не может себе позволить забыть о делах.

Арндольв наконец отложил свиток и, сосредоточенно потерев переносицу, встал.

— Я сейчас вернусь, — сообщил он отцу и вышел быстрым шагом.

Повисло молчание. И оборотни, и человек были рады короткой передышке. Наконец, наследник вернулся в кабинет отца и поставил на стол кувшин с горячим укрепляющим травяным напитком и несколько бокалов.

— Вот, — сообщил он коротко. — Полагаю, нам всем сейчас необходимо выпить по паре глотков.

— Ты прав, — согласился Аудмунд и первым взял предупредительно протянутую сыном кружку.

Князь сделал первый глоток и, не скрывая блаженства, зажмурился. Бёрдбрандт поглядел на него и продолжил прерванное товарищем объяснение:

— Иласару помнит, что кровь оборотней, попав на кожу мага, причиняла тому вполне ощутимую боль. Случалось подобное нечасто, поэтому даже среди кесау этот факт не очень широко известен. Однако предки сениту были в том бою, когда погибла последняя наследница предыдущей династии, и видели что-то любопытное. Иласару не посвятил нас в подробности, однако мы можем предположить. Таким образом, твоя сыворотка, угодив внутрь энергетических линий Теней, должна подействовать подобно яду и начать разъедать их плоть. В конце концов, твари погибнут. Однако это займет время.

— И перед смертью они принесут немало вреда, — вздохнул Джермальд. — Бой с призраками. Но делать нечего. Мы сможем их увидеть? Что говорится в архивах магистра?

— Сможем, — уверенно ответил Бёрдбрадт, — у всех живых существ есть тени, но мы не обращаем на них внимания, хотя они заметны. И тварей из-за моря увидим, потому что знаем уже, что необходимо искать.

— Ты абсолютно прав, Бёрди, — улыбнулся старому другу князь. — Поэтому, Джер, именно тебе предстоит собираться в дорогу.

— На переговоры с Нуаримом?

— Верно.

— А он знает о том, что мы его ждем?

Аудмунд ухмыльнулся:

— Полагаю, догадывается. Но ни в Востростене, ни на Фатраине эта встреча пройти не может.

— Тогда остаются прибрежные страны? — предположил Арндольв.

— Согласен, — кивнул Аудмунд. — А после можете продолжить на каком-нибудь корабле.

— Тогда я спать, — Джермальд с удовольствием потянулся и поднялся с кресла. — Лорд Бёрди, вы отправитесь на эти переговоры со мной? Один, без вашей защиты, я там с непривычки буду чувствовать себя неуютно.

Младший оборотень оскалился, будто только что удачно пошутил, однако в глазах его светилась нескрываемая надежда.

Старший советник деланно проворчал:

— Куда ж я денусь. А теперь и правда, Аудмунд, пора расходиться. Этот совет длится уже больше двенадцати часов. Не только Джер устал. Тебя тоже уж, наверное, заждались.

— Что ж делать, — вздохнул Аудмунд, поднимаясь. — Придется просить прощения. Ладно, идите. Зайдите ко мне завтра перед отъездом.

— Хорошо, папа, — Джермальд быстро поцеловал Аудмунда в щеку и, простившись с братом, первым покинул кабинет.

Клочковатый серый туман нес запах моря и влажной земли. Чуть слышно шептал под ногам вереск. Где-то далеко, почти за пределами слышимости, пели птицы.

Алеретт чутко вслушивалась в зыбкую, немного неспокойную тишину. Обернувшись, она бросила беглый взгляд на проступающие сквозь полупрозрачную пелену незыблемые, мощные, как таран, очертания Асгволда и пошла вперед, подобрав чуть влажный от росы подол платья.

Прилив шумел, лаская отлогий берег. Скудно нарисованное на небе пятнышко солнца бросало на поле скупые лучи.

Вдруг Ретте показалось, что она слышит знакомое шуршание, напоминающее быстрый бег крупного зверя, и широко, с надеждой улыбнувшись, ускорила шаг.

— Аудмунд! — воскликнула радостно она, увидев мужа.

Князь, практически на бегу сменив ипостась, вскочил на ноги и крепко обнял супругу, зарывшись носом в ее слегка растрепавшиеся волосы. Шумно вдохнув, он провел языком по ее шее и, едва заметно выпустив клыки, поинтересовался:

— Как у тебя дела?

— Все хорошо, — поспешила заверить его Ретта. — А ты сам? Как дела на границе?

Аудмунд сделал знак безмолвно возвышавшимся в отдалении гвардейцам, и те послушно растворились среди постепенно редеющих клочков тумана. Обняв жену, оборотень неспешным шагом пошел вдоль берега.

— Все хорошо, — наконец негромко ответил он, раздумчиво глядя вдаль. Зрачки его сузились, превратившись в две тоненьких вертикальных щелки. — Настолько, насколько это возможно в наших обстоятельствах. Скоро сыворотки Джермальда будет столько, что мы сможем обработать ею щиты и их установить вдоль границ. Наш новый враг хоть и весьма опасен, но летать не может. Поэтому, любовь моя, прошу тебя — не покидай стен замка без меня или без кого-нибудь из сыновей. Хорошо?

— Или без внуков? — предположила княгиня, полагая, что муж согласится, однако тот неожиданно покачал головой.

— Нет, они еще слишком малы, — ответил ей Аудмунд. — Как оборотни, они наверняка почуют приближение Тени, однако защитить тебя не смогут.

— Хорошо, я поняла, — ответила Ретта. — И обещаю не выходить без вас. Но почему ты так уверен, что кошаки почуют этих тварей?

— Все указывает на это. В конце концов, их природа в чем-то сродни природе магов.

Некоторое время они молчали, и Аудмунд, пользуясь случаем, с нескрываемой нежностью в глазах разглядывал жену.

— Морщины мои считаешь? — пошутила она.

Тот по-кошачьи весело рыкнул в ответ:

— Не кокетничай, их совсем мало и они едва видны. Нет, я просто думал о том, что люблю тебя.

«И о том, что век людей по сравнению с веком оборотней слишком короток», — поняла она невысказанное, однако вслух ничего не сказала. Зачем, если срок ее жизни ни на что не влияет, кроме того, что ей придется однажды слишком рано покинуть мужа?

— Ты отправишься на битву? — спросила она.

— Еще не решил, — ответил князь. — Это будет зависеть от многих обстоятельств. Но ты с внуками все равно останешься в Асгволде. Даже если котята будет сопротивляться.

— В столице в любом случае должны оставаться наследники? — понимающе поглядела мужу в глаза княгиня.

— Именно так.

Еще несколько долгих мгновений Аудмунд вглядывался в лицо жены, а после наклонился и крепко поцеловал.

Запели громче птицы, приветствуя показавшееся наконец солнце. Туман рассеялся, и стали видны очертания далеких скал, высоких сосен и холодное, ставшее таким родным море.

— Пройдем домой, — чуть хрипло прошептал на ухо жене оборотень и коротко прикусил ее за мочку уха. — Соскучился я за эти дни.

— Идем, — ответила Ретта и ласково поцеловала Аудмунда в уголок рта. — Я тоже скучала.

Они направились к мирно пасущимся невдалеке коням, и только напряженная фигура оборотня и его едва заметно подрагивающие ноздри выдавали его мысли, очевидно занятые в первую очередь безопасностью жены.

Стражи, держась на почтительном расстоянии, последовали за князем и княгиней.

* * *

— Отец, а что, если Асмакс или Ута не захотят предоставить свою территорию для наших переговоров с Вотростеном? — спросил с неподдельным волнением Реймаан и заглянул в глаза отца.

— Ха, да кто их спрашивать-то будет? — весело фыркнула стоявшая поблизости Рейнаари и, заметив откровенно укоризненный взгляд Нуаримаана, пожала плечами.

Сын Великого магистра вздохнул и, опершись о фальшборт, ответил:

— Я сейчас скажу циничную вещь, но, в общем, твоя мать права. Все эти так называемые великие прибрежные государства на карте без лупы не всегда разглядишь. Это, конечно, не значит, что мы с ними не должны считаться, отнюдь. Однако все в этом мире имеет свою цену, в том числе отказ от сотрудничества. Мы с Аудмундом, в крайнем случае, найдем другую возможность поговорить, а вот если Фатраин откажется в ответ предоставлять магов, или же Вотростен не даст свою сыворотку, то последствия будут гораздо серьезнее.

— Это и называется политика? — с придыханием, вполголоса спросил Рей.

Нуарим оглянулся и заметил, с каким восторгом и вдохновением смотрит на него сын. В глазах его светился огонь предвкушения, и отец, вспомнив собственную юность, мягко улыбнулся:

— Верно.

Волны мягко шептались, осторожно лаская высокий, крутой бок судна. Солнце висело у самого горизонта, бросая на воду золотисто-розовые, немного загадочные блики.

— Я практически то же самое и сказала, — не удержалась Рейна и, весело сощурившись, поглядела на своего любовника.

— Ну да, — согласился Нуарим. — Дело только в формулировке.

Колдунья подошла к нему и, положив руки на плечи, поцеловала:

— Вот поэтому ты наследник магистра, любовь моя, а я только воин.

— Не преувеличивай, — улыбнулся ласково Нуарим и обнял любовницу. Ладонь его легла ей на талию, погладила обтянутые штанами ягодицы, спустилась на бедро, губы коснулись шеи Рейны, и та, тихонько выдохнув, прижалась плотнее.

Над морем повисла тишина, лишь чайки кричали, выискивая добычу. На берегу зеленели высокие, плотные ряды сосен, упиравшиеся верхушками, казалось, в самые небеса.

На клотике раздался свист впередсмотрящего, и Нуарим, отпустив свою женщину, посмотрел на матроса.

— Вижу вотростенский корабль! — доложил тот.

— Лечь в дрейф! — приказал сын магистра, и на палубе поднялась слаженная, хорошо отработанная суета.

Реймаан подошел ближе и, опершись о борт, поинтересовался у отца:

— Аудмунд сам приедет?

Нуарим покачал головой:

— Разумеется, нет. Князь не может так рисковать, он же не знает наверняка наших намерений. Однако посланец должен все же обладать определенным статусом, иметь полномочия вести переговоры и заключать сделки от имени правителя. Так что прибудет, скорее всего, один из его сыновей или Бёрдбрандт. Или же они оба.

Рей кивнул, давая понять, что услышал и принял объяснения, и принялся в волнении всматриваться в горизонт. Там, почти у самой границы видимости, появилась и стала быстро расти темная точка.

«Шлюпка», — вскоре понял юноша.

— Спустить трап, — приказал Нуарим.

— Девчонки тоже хотели поехать с нами, — невпопад вдруг сообщил Рей, вспомнив бурный ночной спор с обеими своими сестрами в Академии накануне отъезда.

— Только их тут и не хватало, — заметил отец.

Рейна и Рей хохотнули.

— Я им примерно то же самое и ответил, — ухмыльнулся юноша.

Разговор вновь оборвался, над палубой повисла напряженная, такая взволнованная, немного беспокойная тишина. Команда фатраинского судна с волнением всматривалась в фигуру посланца, неподвижно застывшего на носу лодки.

— Ты знаешь его? — спросила вполголоса Рейнаари и поглядела на любовника.

Тот кивнул в ответ:

— Да. Это Бенвальд, второй помощник лорда Кьярбьерна.

— Важная птица.

Нуаримаан промолчал и, беглым, цепким взглядом осмотрев палубу, напомнил стоявшему поблизости капитану:

— Никакой самодеятельности. Вотростен нам нужен в качестве союзника, как бы дико это ни звучало.

Капитан, моложавый мужчина с обветренным, довольно некрасивым и одновременно притягательным лицом, ответил:

— Разумеется, меридан. Я все понимаю. Обойдемся без происшествий.

— Спасибо, — ответил сын магистра и, оставив спутников, подошел к трапу. Капитан встал на два шага позади, и тогда на корме, призывая к всеобщему вниманию, протрубил рог.

В этот самый момент солнце окончательно скрылось за горизонтом, и по всей палубе зажглись огни светильников. Матросы выстроились в шеренги по обе стороны трапа, и на палубу уверенным, быстрым шагом поднялся вотростенский посланец.

На несколько невыносимо долгих мгновений над морем повисла густая, словно патока, и такая же плотная тишина, нарушаемая лишь тихим свистом ветра и осторожным поскрипыванием мачт. Острые, напряженные взгляды команды были обращены на гостя, тот же смотрел на хозяев весело и одновременно серьезно.

— Приветствуем Вотростен на территории Фатраина, — проговорил, наконец, Нуаримаан, и лишь его любовница и сын поняли, каких усилий стоили ему эти короткие, скупые слова. — Бенвальд?

— Он самый, — подтвердил гость. — Я ждал увидеть именно вас на борту этого судна, сын магистра.

На палубу вновь опустилась тишина, однако в глазах вотростенца отчетливо читалась тщательно выверенная доза откровения — радости от подтвердившихся надежд и несомненной уверенности в успехе грядущих переговоров. Нуарим кивнул, давая понять, что разделяет чувства гостя, и тогда тот расстегнул кожаную поясную сумку и извлек оттуда скрепленный княжеской печатью свиток.

— Принц Джермальд и лорд Бёрдбрандт будут ждать вас через три дня на побережье Асмакса, — сообщил Бенвальд и протянул послание Нуаримаану.

— Благодарю, — ответил тот, принимая пергамент. — Фатраин обязательно прибудет на эти переговоры.

— В таком случае, я вас оставлю. Необходимо немедленно сообщить эту радостную новость его высочеству и лорду.

— Не стану задерживать. Спокойного моря вам.

— И вам тоже.

Было видно, что вежливый разговор обоим дается с большим трудом. И Вотростену, и Фатраину было невероятно тяжело увидеть друга в том, кто был последние две тысячи лет лишь врагом.

Бенвальд проворно сбежал по трапу и прыгнул в лодку. Суденышко отчалило, и из множества глоток одновременно вырвался облегченный вздох.

Нуарим сломал печать и быстро пробежал глазами послание.

Рейнаари подошла неслышно и, заглянув любовнику через плечо, слегка его приобняла и, прижавшись всем телом, провела ладонью по широкой груди:

— Значит, Асмакс?

— Именно так, — подтвердил Нуарим и, оглянувшись, посмотрел на колдунью.

Та пожала плечами:

— Что ж, по крайней мере, недалеко плыть.

— Пошли лучше в каюту. Хватит меня провоцировать.

В глазах Нуаримаана отражались звезды. Море все так же шептало, словно рассказывало рыбам о чем-то своем. Рейна улыбнулась:

— Ты недолго сопротивлялся.

Меридан улыбунлся в ответ:

— Даже не собирался. Переговоры точно начнутся не сейчас. Время есть. Иди спать, Рей.

Последнюю фразу он произнес уже чуть громче, однако по-прежнему не глядя на сына.

— Чуть позже, отец, — признался тот. — Пока есть, над чем подумать, а на палубе это делать приятнее.

— Хорошо, — согласился тот. — Тогда приятного вечера.

— И тебе, отец.

Нуарим взял свою женщину за руку, и оба скрыли в каюте на корме.

Корабль едва заметно вздрогнул, пробуждаясь от краткого сна, и плавно развернулся, взяв курс к побережью.

И каждый, кто был на палубе, всей кожей, всем существом вдруг почувствовал, как мало у них у всех осталось времени.

* * *

— Вы знаете, Бёрди, — после долгого молчания заговорил Джермальд и, подняв с песка прутик, поворошил в костре поленья. Пламя вспыхнуло с новой силой, — это действительно очень странное чувство. Я хорошо помню зеленое пламя, уничтожившее цветущую, прекрасную, словно изумруд в лучах солнца, Далиру. Я помню измученных, изможденных голодом и долгим путем беглецов, пришедших на полуостров, ставший вскоре Вотростеном. Мои кошачьи предки были с людьми в то время. Их боль — и моя боль тоже. Я слишком хорошо знаю, кто повинен в тех давних несчастьях. И вот теперь я должен протянуть руку магам. Стать им союзником. Это очень странно. Непривычно и дико. Но вы знаете, Бёрди, что я все же оборотень, а это означает — есть вещи, которые выше меня. Мой долг. Поэтому я протяну эту руку. Что скажете?

Они сидели на берегу широкого, покрытого белыми шапками пены моря. Ледяная вода, злобно набегая, лизала прибрежный песок, и даже самые отчаянные смельчаки не рисковали купаться. Небо хмурилось, однако горевшие тут и там вдоль береговой линии костры вотростенцев вселяли уверенность в сердца. Огонь согревал теплом, казалось, не только тела, но и души.

— Скажу, — ответил в конце концов Бёрдбрандт, — что с той далекой поры прошло уже слишком много лет. Тех магов, что были напрямую повинны в гибели нашей прародины, больше не существует. У власти в Фатраине теперь стоят природные маги. Да и сами мы, сказать по чести, стали другими. Так может, действительно пора изменить что-то?

— Время пришло? — улыбнулся Джермальд и поднял внимательный, изучающий взгляд на советника.

— Полагаю, что да, — спустя минуту уверенно ответил тот, и снова над берегом повисла теплая, уютная и даже как будто мирная тишина.

Последнее впечатление, впрочем, было обманчивым. То и дело раздавались приглушенные голоса дозорных, позвякивало оружие. Немного в стороне асмаксцы, ожидая прибытия фатраинцев, ставили для будущих переговоров шатер.

— Признаться, мы, оборотни, ждали появления Теней гораздо раньше, — заметил Джермальд.

Бёрдбрандт, не скрывая удивления, воскликнул в ответ:

— Вот как?

— Да, — кивнул принц. — Точнее, не именно Теней, о них мы тогда не подозревали, но врага магов в целом.

— Понимаю, — взгляд старшего советника сделался предельно серьезным.

Джермальд пояснил:

— Кто б ни был тот, кто заставил магов однажды покинуть Внешние земли, он должен был догнать их — желанная ведь добыча. Так мы рассуждали. И в конце концов оказались правы. Вот только не предполагали, что эта погоня растянется на две тысячи лет. Все это время мы размышляли, искали способ победить в грядущем противостоянии, и не только самим кесау, но и людям. И когда в Исталу прибыл дедушка Эргард с просьбой родить ему наследника, Иласару увидел в этом отнюдь не призрачный шанс.

— И ничего при этом не сказал! — Бёрдбрандт в неподдельном возмущении всплеснул руками, однако тут же широко улыбнулся и покачал головой. Всерьез сердиться на скрытных от природы оборотней было нелепо.

— Это в природе оборотней, — подтвердил Джермальд. — Они наблюдают, не подпуская посторонних близко и не вдаваясь в пространные объяснения, однако если им это выгодно, ищут пути решения проблем, не дожидаясь прямой к тому просьбы. Так были спасены далирцы, так был создан второй камень некромантов. Так мы все поняли, что наш новый враг пришел.

— Что ж, теперь, по крайней мере, понятно, почему Иласару так быстро сообразил, что происходит и от чего погибли те маги.

— Вы правы, — согласился Джермальд. — Теперь наша очередь сделать шаг и провести переговоры.

— Кстати, о них, — Бёрдбрандт вдруг поднялся и указал широким жестом на приближающуюся стремительно лодку. — Кажется, это Бенвальд с известиями.

Джермальд последовал примеру старшего друга, и оба стали всматриваться в колеблющуюся, зыбкую линию горизонта. На рейде покачивался свернувший паруса корабль, а лодка с посланцем стремительно, будто птица, неслась по воде и вскоре ткнулась носом в берег.

Бенвальд подошел и, приветствовав принца и лорда, сообщил:

— Нуаримаан прибудет в Асмакс для переговоров завтра около полудня.

— Отлично! — не скрывая радости, ответил советник. — Благодарю за службу, дружище. Что ж, ты отдыхай пока, а нам с Джермальдом пора начинать готовиться.

Младший принц кивнул, подтверждая слова Бёрдбрандта, и вдоль побережья прокатился протяжный, заливистый и оживленно-звонкий звук рога.

* * *

— Даже не знаю, с чего начать, — прервал затянувшееся молчание Бёрдбрандт и выжидающе посмотрел на сына магистра.

Установившуюся в просторном кожаном шатре тишину можно было назвать гнетущей. Колеблющееся пламя свечей отбрасывало на стены длинные замысловатые тени. В центре круглого дубового стола стоял кувшин с травяным напитком и блюдо со сластями и копченым мясом, однако к угощениям никто не притрагивался.

Ни тихого шелеста прибоя, ни криков чаек слышно не было. А может быть, присутствующие просто не обращали на них никакого внимания?

Нуаримаан коротко вздохнул, переменил позу, устраиваясь на стуле поудобнее, и, бросив быстрый взгляд на сидевшую рядом Рейнаари, задумчиво потер переносицу.

— Можешь начать с рассказа, как сильно ты хотел бы при других обстоятельствах свернуть мне шею, — в конце концов разрешил он великодушно. — Даю слово, что я пойму и заверю, в свою очередь, во взаимности такого стремления.

Реймаан, не сдержавшись, сдавленно фыркнул, однако почти сразу ж взял себя в руки и вновь выжидающе поглядел на отца.

Принц Джермальд откровенно улыбнулся, на долю секунды продемонстрировав фатраинцам звериные клыки, и даже плечи самого Бёрдбрандта заметно расслабились.

— Как бы то ни было, теперь не время для проявления столь бурных эмоций, — ответил старший советник магу.

— Именно поэтому я здесь, — сообщил Нуаримаан.

Вновь на мгновение повисла тишина, однако теперь она была скорее заинтересованной, любопытной. Словно лисий нос, высунувшийся из норы.

— Что хочет получить Фатраин, — перешел наконец к делу маг, — вполне очевидно, я полагаю.

— Более чем, — уверил его Бёрдбрандт и, чуть заметно сощурившись, кивнул. — Речь идет о сыворотке Джермальда.

— Именно так, — не стал отпираться сын магистра.

— Не будем уточнять, откуда вы о ней узнали, если мы еще никому не сообщали.

Сидевший слева от Нуаримаана Реймаан с нескрываемым интересом переводил взгляд поочередно с отца на его собеседника. Во взгляде юноши постепенно разгоралось неподдельное уважение.

— Что хочет получить Вотростен взамен? — прямо спросил меридан, и Рейнаари, поглядев на любовника, заметно напряглась.

В глаза Бёрдбрандта зажегся яркий, словно пламя костра, огонь предвкушения. Пощупать руками тайну, стать еще на один короткий шаг ближе к цели — то, что с самого детства любил он больше всего. Собрать всю имеющиеся данные, чтобы в решающий момент ударить.

— Информацию, — спустя всего секунду ответил он. — Нам необходимо знать исчерпывающие подробности о нашем новом враге.

— Что, не все удалось добыть в архивах на Фатраине? — не удержался Нууаримаан от короткой шпильки.

Рейна и Джермальд одновременно улыбнулись.

— Ты же не думаешь, маг, что мы ответим на этот вопрос? — парировал советник.

— Нет, — согласился тот. — Разумеется, нет. И я готов поведать вам о давних легендах. Подобная цена нас вполне устраивает. Более того, если нам предстоит на какое-то время стать союзниками, таиться и недоговаривать было бы глупо. Я расскажу все, что знаю, что услышал в свое время от собственного отца. Слушайте.

Рейнаари встала, налила каждому по бокалу травяного напитка, и тогда Нуаримаан заговорил:

— Вы, в общем, правы — далеко не все истории о существах, называемых Тенями, были записаны на пергаменты. Значительная часть из них передавалась из уст в уста.

— Отчего же? — уточнил Джермальд.

— Страх, — ответил откровенно маг. — Он был слишком велик. Впервые наши предки столкнулись с кем-то, кто был сильнее и мог одолеть в бою. Более того, кто почти подчистую уничтожил население Внешних земель.

Бёрдбрандт, не скрывая удивления, поднял брови, и Нуаримаан кивнул:

— Да-да, название тех краев на языке магов нам тоже неизвестно. Скорее всего, его просто не существовало. У магов не было единой централизованной власти, они жили чаще всего поодиночке или небольшими племенами, и каждый именовался, кто во что горазд. Именно эта разобщенность их, в конце концов, и сгубила.

Нуарим откинулся на спинку стула и, протянув руку, бережно сжал пальцы Рейны. Та незаметно погладила его ладонь в ответ.

Джермальд, не торопясь, смакуя, отпил глоток травяного напитка и поглядел задумчиво на сына магистра. Тот продолжал:

— Как и теперь, любопытство, щедро замешанное на самоуверенности, гнало магов вперед. Они покидали родные края надолго и часто, дабы исследовать новые территории. Объединяясь по необходимости в небольшие группы, маги исследовали непроходимые джунгли, лезли на высокие пики гор. Их манило неизведанное, и не было того, кто мог бы их предостеречь.

Однажды трое магов, два природных и один некромант, наткнулись на заброшенный город посреди леса. Каменные строения почти разрушились, одолеваемые неумолимой природой, и не было того, кто предостерег бы их. Впрочем, я не уверен, что даже зная о грядущем, они отступили бы.

Проведя первую короткую вылазку, исследователи легли спать, а утром продолжили. Добравшись до центра города, они принялись разбирать особенно крупный завал. Магия им в этом помогала. В конце концов, взорам нарушителей спокойствия отрылся глубокий провал. Казалось, будто в коре земли произошел разлом.

— Землетрясение? — уточнил Бёрдбрандт.

— Возможно, — кивнул Нуарим. — Но я не уверен, что оно было естественного происхождения. Как бы то ни было, рана в земле обнажилась, однако сначала ничего не произошло. Разочарованные, маги вскоре покинули город, а из провала через весьма малое время полезли Тени.

— Так вот откуда они взялись! — воскликнул Реймаан и вновь с уважением поглядел на отца.

Тот улыбнулся порывистости сына, однако быстро вновь стал серьезным и продолжил рассказ:

— Они приходили в деревни и отдаленные, глухие башни. Они входили в дома и, питаясь магией, высасывали ее из тел вместе с самой жизнью. Привычные способы борьбы на них не действовали. Мечи и стрелы оказались бесполезны. Те, кто пытался запираться в жилищах, раньше или позже погибал от голода или же просто сходил с ума. Паника нарастала. В конце концов, те, кто еще оставался в живых, бросили все и бежали за океан. Так они оказались в Далире. Остальное вы и сами знаете.

Маг поглядел на оборотня, и тот кивнул:

— Благодарю. Это действительно ценная информация. Способы борьбы и другие подробности мы еще обсудим чуть позже, пока же стоит решить, кого мы позовем на битву.

— Времени мало, — добавил Бёрдбрандт, — не стоит его терять.

— Согласен, — откликнулся Нуаримаан. — И я полагаю, что уж своего родича герцога Теональда вы точно пригасите.

— Непременно, — подтвердил советник. — Так же как и Гроим.

— А они придут?

— Почему бы и нет? Они так же, как и мы, часть этого мира.

— Однако император стар и бездетен, — заметил Нуарим. — Впрочем…

— Именно, — закончил за него Бёрдбрандт, — не так давно он усыновил одного из своих молодых офицеров. Парню двадцать пять лет.

— И он подозрительно похож на Аудмунда, — усмехнулся маг.

— На Эргарда, вы хотели сказать? — уточнил советник. — Оба они похожи именно на него. Впрочем, Джай не сын его, а внук.

— Вы в этом уверены, советник? — вновь стал серьезным маг.

— Абсолютно, — кивнул Бёрдбрандт. — Не забывайте, что у похождений прежнего князя был свидетель — мой родной отец.

— Да, вы правы.

— Когда Эргард, тогда еще наследник, был инкогнито в Гроиме, он сошелся с одной молодой дамой. Девушкой. Жрицей одного из столичных храмов. Спустя пару месяцев он покинул ее, а она родила. Сын вырос, и вот теперь наследником Гроима официально стал внук князя Эргарда.

— Какое у нас милое семейное мероприятие получается, — расхохотался Нуаримаан, не сдержавшись.

Бёрдбрандт и принц Джермальд улыбнулись, а Реймаан, ничего не поняв, спросил:

— О чем ты, отец?

— Сам смотри, — охотно начал пояснять тот, — герцог Теональд — брат жены Аудмунда, наследник Гроима его племянник, ну а собственный мой незадачливый племянник Бардульв приходился Аудмунду старшим братом, так что мы с ним и сами в некотором роде родственники.

— И это звучит почти как проклятие, — заметил Джермальд.

Установившуюся потрясенную тишину шатра нарушил громкий дружный хохот.

— Признаться, я уже и забыл о его существовании, — сконфуженно опустил глаза в пол Реймаан.

— Не ты один, — ответила Рейнаари и пояснила, заметив легкое удивление на лицах вотростенцев: — При жизни прежний наш магистр Джараак не вызывал столь бурных эмоций, как теперь. Его не любили, но не ненавидели. Веками Фатраином правили некроманты, и маги не знали, что может быть по-другому. Теперь же, когда к власти пришел магистр Рьятен, мы поняли, что значит действительно хороший правитель, который думает не только о себе и собственной выгоде. С некоторых пор Джараака по-настоящему ненавидят и если вспоминают, то только чтобы проклясть. Ну, а про Бардульва почти все просто забыли.

Рейнаари пошевелилась, переложив поудобнее лежавшее все это время на коленях оружие, и Джермальд предложил:

— Теперь, вероятно, вам стоит пойти и отдохнуть с дороги? А мы тем временем отправим посланцев к нашим будущим союзникам. Продолжим завтра.

— Согласен, — Нуаримаан встал и, с удовольствием расправив члены, спросил: — Кесау тоже, я полагаю, придут?

— Разумеется, — ответил Бёрдбрандт. — Про это даже говорить нечего.

— Кстати, Рей, — обернулся Нуарим к сыну, — дочь Аудмунда Ригердта — жена правителя оборотней.

Тот несколько секунд потрясенно смотрел на отца, а после в голос рассмеялся.

Советник и принц последовали примеру фатраинцев и, уже поднявшись, Джермальд вдруг спросил:

— Скажите, Нуаримаан, вы с Рейннаари не пробовали по-настоящему пожениться?

Сын магистра посмотрел в ответ посмотрел изучающе, а после с деланным безразличием пожал плечами:

— У магов нет такого обряда.

— У магов много чего прежде не было. Совести, например.

Меридан ничего не ответил, лишь бросил задумчивый, устремленный куда-то в пространство перед собой взгляд. Полог шатра распахнулся, и бывшие враги, еще не успевшие стать друзьями, вышли на побережье.

Море, все так же чуть слышно шелестя, лизало берег. Летали охотящиеся на рыбу чайки.

Распрощавшись до утра, маги отправились в отведенные им асмаксцами покои, и лишь острый слух оборотня уловил спустя значительное время слова Нуаримаана:

— Проклятый кошак.

Джермальд довольно улыбнулся.

Постепенно заходящее за горизонт золотисто-рыжее солнце осветило многочисленные фонтаны и разноцветные крыши столицы оборотней, отразилось в острых гранях горного хрусталя, щедро украшавшего стены дворца сениту, и высветило стройную, поджарую фигуру оборотницы, на ходу что-то повелительно рыкнувшую стражам и одним прыжком перемахнувшую через густой палисадник.

Ригердта остановилась, потянула носом воздух и, поняв, что мужа следует искать в их любимой амарантовой беседке, побежала в дальний угол сада.

Длинные тени от кустов и деревьев стелились по земле, следуя, казалось, за своей госпожой, и пару раз та напряженно оглянулась, но практически сразу расслабилась, словно само присутствие поблизости любимого могло защитить ее. А может, так оно и было?

— Иласару, — жарко выдохнула она, на ходу меняя испостась, и уже в человеческом облике вошла внутрь.

— Душа моя, — услышала она в ответ тихий, вкрадчивый шепот и, с облечением вздохнув, нырнула в распахнутые объятия сидевшего на подушках мужа.

С удовольствием ткнувшись носом Иласару в шею, она вдохнула полной грудью его аромат, такой знакомый и такой бесконечно родной, и подняла взгляд. В подступающей темноте сверкнули лукаво прищуренные глаза сениту, блеск которых ее всегда завораживал и заставлял разум с позором отступать, и ласковые, бережные руки мужа обняли ее, прижав к груди.

— Как твои успехи? — спросил сениту и, тихонько рыкнув, поцеловал любимую, ладонью проведя по ее бедру.

Та выгнулась, охотно подставляя собственное тело под ласку, и принялась отвечать:

— Все продвигается по плану, любовь моя. Наши отряды уже достигли побережья и завтра начнут грузиться на корабли. Ни разу за последние сотни лет столь крупное войско кесау не покидало Аст-Ино.

— Ты отправляешься утром? — уточнил муж.

— Да, — подтвердила жена. — Я присоединюсь к войскам, и вместе мы уже отправимся в сторону Вотростена на встречу с людьми отца.

— Хорошо, — размеренно, задумчиво кивнул сениту и, смерив долгим взглядом доверчиво прильнувшую к нему Ригердту, с нежностью коснулся губами изгиба ее шеи.

Та в ответ мурлыкнула и обвила шею Иласару руками.

— Скажи, ты отпустишь с нами Тэньяти? — спросила она. — Он до сих пор ждет ответа и очень волнуется.

— Это он просил тебя замолвить за него словечко? — догадался муж.

— Да, — не стала отпираться жена и, вновь подняв лицо, полюбовалась точеными чертами лица супруга. — Я помню, что он глава военной разведки, но в Вотростене у него братья. Он скучает по ним.

— Я знаю, — вздохнул Иласару и ласково провел ладонью по плечу Ригердты. — И, конечно же, отпущу. Их с Наэрой сыновья уже достаточно взрослые, чтобы в случае гибели одного из родителей принять дела. Так что пусть повидает Бёрдбрандта и остальных.

— Спасибо тебе! — воскликнула оборотница и, еще крепче прижавшись, поцеловала Иласару.

Тот усмехнулся, очевидно вспомнив о чем-то, и сообщил:

— Старшие наши на днях возмущались, что Тени прибыли в обитаемые земли слишком быстро и они не успели вырасти, а значит, на бой не попадут.

Ригердта хохотнула:

— Ниммакиру тоже был недоволен?

— О нет, — покачал головой сениту, — наш младший знает, что такое долг наследника, и понимает, что сам он в любом случае бы остался в Истале.

— Как и ты, — вздохнула с грустью Ригердта и призналась: — Я буду скучать по тебе и переживать.

Иласару мягко улыбнулся в ответ:

— Не стоит. Со мной тут уж точно ничего не случится. Уж если кому предстоит поволноваться, так это мне. Ты у меня маршал Аст-Ино.

— Со мной будут отец и братья, — с любовью посмотрела на мужа Ригердта и бережно провела ладонью по его щеке.

— Знаю. И это успокаивает. Но не до конца.

— Ты уже решил, будешь ли посылать со мной советника? — перевела тему разговора оборотница, вспомнив о давнем обычае кесау.

Сениту кивнул:

— Да. С тобой отправится Кимеда. Я ее уже предупредил.

— Бабушка будет рада увидеть сына, — улыбнулась Ригердта.

— Само собой, — согласился Иласару. — Но, кроме того, она не только великолепный воин, но и превосходный дипломат, в отличие от тебя, душа моя. Так что она в любом случае будет там полезна.

— Конечно, — чуть слышно фыркнула Ригердта и сделала вид, что обиделась на слова мужа. — Куда уж мне до тебя, великий стратег. Благословил в свое время мой брак с Льёрдваром, и ведь нигде ему не жмет!

Она легонько толкнула мужа в плечо, и тот рассмеялся:

— Ты оборотница, душа моя, ты часть народа кесау. И все-таки тебя воспитали люди, а потому кое-что тебе сложнее понять. Да, я тебя благословил, и не жалею об этом. Когда я тебя впервые увидел, ты смотрела на меня снизу вверх и называла исключительно Повелителем. В твоих глазах я читал благоговение и восторг, но мне не такая была нужна жена.

— Вот как? — спросила Ригердта и вновь крепко обняла Иласару.

Тот ласково погладил ее бедро и подтвердил:

— Именно. Пусть мы были истинные, но все же я хотел женщину, равную себе. Заниматься же твоим воспитанием у меня не было никакого желания — я хотел быть тебе мужем, а не отцом. Я отпустил тебя, ты вышла замуж за человека.

— И родила ему сыновей.

— Да. Но за эти пятнадцать лет ты повзрослела, стала мудрее и опытнее. И когда вернулась ко мне, я понял, что достиг цели. Мы стали с тобой на равных. А что до твоего брака с Льёрдваром… Какая разница, кто был у тебя до меня? Я оборотень. Для нас это не имеет никакого значения. Ведь главное, что ты теперь моя.

— И навсегда ею останусь, — закончила Ригердта.

— Именно так. Ну и потом, твоим первым мужчиной был все же не он, а я.

Ригердта долго смотрела любимому в глаза, не скрывая восторга, а после прошептала:

— Вот же… Проклятый кошак.

Иласару расхохотался и, проведя ладонью по ягодицам жены, опрокинул ее на подушки. Она прижала мужа к себе и, одним движением стянув с него шаровары, подалась навстречу.

Теплый ласковый ветер подхватил прерывистые вздохи и горячие стоны и, смешав с ароматами цветов, разнес по саду. Сидевшие на ветках птицы смолкли, и лишь тишина, окутывая супругов, прислушивалась к хорошо знакомым ей звукам любви.

— Жизнь моя, — прошептала спустя долгое время Ригердта, успокаиваясь на плече мужа.

Звезды в небе светили, отражаясь в покрывавших тела двух оборотней капельках пота.

— Не оставляй меня, — прошептал вдруг Иласару, на краткий миг сбросив маску бесстрастного правителя. — Вернись потом ко мне.

— Обещаю, — ответила с готовностью Ригердта. — Я сделаю для этого все возможное и даже немного больше. Я обязательно вернусь после боя с Тенями в Аст-Ино. К тебе. И к нашим детям.

— Спасибо тебе.

* * *

— Ни разу еще за последнюю тысячу лет ни вотростенцы, ни рыси не ступали на землю Фатраина, — отрывистый, каркающий голос директора Академии Айдхраана прокатился по амфитеатру и стих. Над залом, где проходило заседание Круга Силы, повисла напряженная, выжидающая, казавшаяся хрустально-ломкой и какой-то призрачной тишина.

Десятки глаз обратились к ложе, в которой сидели Рьятен и его сын Нуаримаан. Усеянный звездами иссиня-черный купол зала производил впечатление настоящего ночного неба, однако взоры магов без особого труда различали иллюзию.

Великий магистр встал и поднял руку, призывая к вниманию:

— Я понимаю ваши чувства, меридан, и всей душой разделяю их. И все же иного способа уберечь наш народ от Теней не существует.

— Это так? — все еще не сдаваясь, уточнил Айдхраан и посмотрел на Нуаримаана.

Рьятен снисходительно усмехнулся и, выразительно кивнув сыну, сел. Тот нарочито медленно, будто никуда не торопясь, встал и обвел пристальным взглядом ложи, всматриваясь в лица собравшихся. Будто искал какие-то, ведомые только ему, ответы на вопросы. Наконец, он заговорил:

— Как бы прискорбно это ни звучало, но все-таки иного способа защитить магов нет. Своими силами мы не справимся, потому что наш новый враг питается тем, что составляет самую суть любого фатраинца. Магией. И лишь Вотростен может дать нам защиту в лице сыворотки принца Джермальда. И можете мне поверить, они тоже не в восторге от предстоящего визита.

По залу легкокрылой птицей прокатился смех.

— Что же будет? — спросила одна из молодых колдуний.

Имени ее Нуаримаан не знал, однако это не имело никакого значения. Поправив рукава парадной мантии, он принялся разъяснять:

— Ничего такого, чем вам всем следовало бы опасаться. Прибудет корабль, а на нем принц Джермальд со спутниками и десяток оборотней. Вотростенцы поделятся с нами секретом сыворотки, помогут установить вдоль побережья защитные щиты, а после кошаки проверят территорию Фатраина, включая личные башни. Мы должны быть абсолютно уверены, что в наши с вами дома не проник враг. Потом они уйдут, и все мы вместе с нашими союзниками начнем готовиться к сражению.

— Неужели Фатраин станет местом битвы? — послышался взволнованный голос из дальней ложи.

Нуаримаан пригляделся и увидел там членов Ковена первого и второго круга. Самые беззащитные, по мнению отважных боевых колдунов, существа.

Нуаримаан усмехнулся, вспомнив самое начало их с Рейнаари отношений и предшествовавший путешествию к оборотням диалог, а после ответил:

— Не станет, меридан. Мы постараемся этого не допустить. Ни нам самим, ни кошакам с вотростенцами не выгодно превращать наш цветущий дом в поле битвы. Ведь Фатраин — последний рубеж перед самим Вотростеном. Тени идут с запада по морю, и там мы их и встретим. Понадобится большой флот, но мы справимся. Мы все рассчитали.

— Грядет морская битва? — догадалась Тира, одна из самых старых и уважаемых колдуний Круга.

— Вы правы, госпожа, — подтвердил Нуаримаан. — Мы встретим их на кораблях, заградив путь.

— Их будет много, магистр? — спросил Айдхраан, и сын Рьятена заметно поморщился. — Простите, меридан. Так как, вам что-нибудь известно?

Тот мысленно досчитал до десяти, вновь обвел взглядом ложи и только после этого ответил:

— Да, много. Их сотни тысяч.

По ложам амфитеатра прокатился дружный потрясенный вздох. Нуаримаан безжалостно продолжал:

— Так утверждает наша разведка. Однако они могут ошибаться, и на самом деле Теней окажется гораздо больше. Они уже недалеко. И если мы не пустим на Фатраин вотростенцев и кошаков, то наш мир не выживет. Маги прекратят свое существование, полностью и навсегда.

— А люди? — вновь выкрикнули из ложи Ковена.

— О, уж они-то уцелеют, — пообещал безжалостно Нуаримаан. — Уже сейчас Вотростен укрепляют щитами, обработанными сывороткой. На очереди Месаина и Гроим.

— Император заключил союз с Аудумундом? — полюбопытствовала Тира.

— Да, — подтвердил сын магистра. — Наследник Джай приложил к этому все силы. Ну, а кошаками Тени уж и подавно подавятся. Таким образом, под ударом окажемся только мы.

Повисшее в зале молчание можно было, казалось, пощупать руками. Маги обдумывали услышанное, и только Тира, покачав головой, с едва заметным усилием поднялась и заговорила:

— Что ж, старый известный враг лучше нового. Я хорошо понимаю, почему вотростенцы рвутся нам помогать. Мы верим вам, магистры.

Заметив, как вновь поморщился Нуаримаан, она в голос хмыкнула и махнула рукой:

— Избавьте меня от этих ваших эмоций. Я хоть и стара, но пока еще в своем уме. Я знаю, что магистр может быть только один, и его зовут Рьятен. Однако вы сами уже много лет стоите рядом с ним бок о бок, и все мы как-то уже привыкли мысленно так вас называть. Магистром. Так что позвольте старухе этот маленький каприз — не следить за оборотами речи. Так вот. Если бы подобный план предложил много лет назад Джараак, я бы сама лично выцарапала ему глаза.

По рядам амфитеатра прокатился смех. Тира снисходительно улыбнулась и продолжала:

— Однако вам, магистры, мы уже привыкли доверять. Пусть Вотростен и Аст-Ино приходят, мы встретим их. И даже постараемся быть вежливыми. Сейчас и в самом деле не до мелких дрязг.

— Спасибо, госпожа, — склонил голову в вежливом поклоне Нуаримаан. — Кто согласен с ней?

Он оглядел напряженные, задумчивые лица членов Круга и повторил вопрос.

Одна за другой в полумраке зала начали подниматься руки. Рьятен щелкнул пальцами, и крохотный золотой огонек облетел ряды, подсчитывая.

— Единогласно, — пискнул в конце концов тот и, вернувшись к магистру, растворился в его протянутой ладони.

— Что ж, раз так, — Рьятен поднялся и, не стесняясь, облокотился о протянутую руку сына, — тогда закончим на сегодня. Нам всем стоит немного прийти в себя и приготовиться к встрече необычных гостей. Пойдем, Нуарим.

Маги начали расходиться, прощаясь на ходу, а оба магистра, официальный и неофициальный, прошли в покои Рьятена.

— Сообщите Реймаану, что утром мы отправляемся к побережью, — попросил Нуаримаан одного из слуг, безмолвными тенями дежуривших под дверями, и тот с легким поклоном растворился в ночи.

Сын помог отцу сесть в кресло у окна, раздвинул шторы и укрыл ноги Рьятена теплым пледом.

— Спасибо, — поблагодарил тот и, погладив деревянный резной подлокотник, заметил: — Меня немного беспокоит Рей.

— О чем ты, отец? — поинтересовался Нуарим и сел на стул рядом.

Лунный свет проникал в покои, окутывая мебель и фигуры магов мягким сиянием. С улицы слышались взволнованные, приглушенные голоса.

— Он слишком уж милый и добрый книжный мальчик, — ответил Рьятен. — Юноша. Уже взрослый мужчина. Но только годами, сын, душой же он еще подросток.

— Я знаю, отец, — согласился Нуарим и, опершись о переплетенные пальцы рук, задумался. — Так иногда бывает.

— Среди людей.

— Верно. Магам обычно приходится с детства выживать, бороться со сплетнями, завистниками и просто конкурентами. Рей был всего этого лишен.

— Да. Вы с Рейной его окружили любовью. Однако когда-нибудь он непременно войдет в Круг Силы, а может быть и станет магистром после тебя.

— Возможно. И я делаю все, поверь мне, чтобы Рей набрался необходимого опыта.

— Да, я вижу.

— Он хороший воин и будет участвовать в предстоящем бою. Новые контакты, в том числе и с нашими неожиданными союзниками. Новые впечатления. Он непременно узнает жизнь и всему научится. Ему это интересно. Он повзрослеет.

— Пусть будет так. Действуй, Нуарим. Я верю я тебя.

— Благодарю. А препятствия ему будут создавать девчонки. Они растут такие же вредные, как ты в молодости. Они, конечно же, любят брата, но безмятежно жить ему не дадут.

Рьятен тихо рассмеялся и тут же закашлялся. Нуарим встал и, налив из кувшина целебный отвар, протянул отцу.

— Благодарю, — ответил тот и выпил.

— Теперь отдыхай. Я утром приду.

— Буду ждать.

Нуаримаан вышел, осторожно притворив за собой двери, и заметив в коридоре ожидавшую его Рейнаари, крепко обнял ее и прижал к груди. Запустив пальцы в косы любимой, он несколько долгих секунд рассматривал ее лицо, а после крепко, но бережно и нежно поцеловал.

— У вас все получилось? — спросила она, с удовольствием отвечая на ласку.

Рука Нуарима опустилась вниз, к бедру любовницы, погладила сквозь ткань его внутреннюю сторону, затем переместилась к лону, и с губ Рейны сорвался чуть слышный, мгновенно перевернувший душу Нуарима стон.

— Да, все, — выдохнул он ей прямо в губы. — Круг дал свое согласие.

— Хвала всем богам!

— Воистину. Теперь у нас получится защитить Фатраин.

— Но это завтра.

— Да. До утра еще много времени…

Он не договорил, вновь накрыв губы своей женщины поцелуем. Завтра поднимется суета, дела, словно девятый вал, вновь захлестнут с головой, однако пока сын магистра взял Рейнаари за руку и пошел вместе с ней в спальню.

Показавшийся в дальнем конце коридора Рей хотел было окликнуть отца, однако увидел рядом с ним мать и, улыбнувшись, покачал головой. Проводив их взглядом, он постоял еще несколько минут, обдумывая что-то, и спустился в сад. Волнение, вызванное предстоящим боем, будоражило, кровь закипала в жилах, и юный маг решил, что справиться с ним с помощью интенсивной ходьбы будет лучше всего.

— Тэньяти! — зычный, радостный крик Бёрдбрандта, увидевшего брата, прокатился по пристани, должно быть, два раза и стих, запутавшись среди бочек с рыбой и тюков сена.

Несколько матросов прервали работу и оглянулись на советника. Те, кто был постарше и хорошо помнил бой, предшествовавший коронации и свадьбе Аудмунда, добродушно усмехался в усы, а более молодые просто стояли и с недоумением глазели, как по трапу только что пришвартовавшегося корабля оборотней сбежал высокий, сильный даже на вид, широкий в плечах кошак.

Мужчины крепко обнялись и застыли друг у друга в объятиях. Кричали чайки, выискивая добычу. Море мерно плескалось, набегая на берег и полируя камень. Наконец, Тэньяти чуть отодвинулся и, пристально оглядев лицо брата, покачал головой:

— Ну вот, теперь ты действительно выглядишь старше меня.

— Как и должно быть, — улыбнулся Бёрди.

Оборотень вздохнул, и советник похлопал его по спине:

— Все будет хорошо, обещаю. Во всяком случае, ближайшие тридцать лет или даже чуть больше. Я пока еще молод и не собираюсь умирать. По крайней мере, от старости.

— Да, конечно, — кивнул младший, однако по лицу его было видно, что слова старшего его не убедили. — Прости, просто я не хочу потерять еще и тебя. Тебя и Аунднара с Йонвалем.

Бёрдбрандт промолчал. Сделав знак стражам, он обнял брата и повел его к ожидавшим неподалеку коням.

Матросы и рабочие порта потихоньку начали возвращаться к прерванной было работе, а Бёрди на ходу пояснял:

— Мы ждали вас, но не знали, когда именно ты прибудешь. За средними братьями я уже послал. Они уезжали по поручению Аудмунда проверять гарнизоны.

— Да, конечно, — согласился Тэньяти.

— Они будут к вечеру. Дома с ними и встретишься. Мои сыновья и дочь тоже ждут тебя там. Тут уж я сам попросил. Не хочу тебя пока ни с кем делить, хотя они рвались в порт встречать дядю.

Младший оглянулся на идущего рядом старшего, и в его глазах мелькнула искренняя, идущая из самой глубины существа нежность.

— Я скучал по тебе, — признался он. — Все эти годы. Но Иласару не отпускал. Я был последний в роду. Пришлось просить Наэру родить мне наследника.

— Свою настоящую половинку ты пока не встретил? — поинтересовался Бёрди.

Тэньяти в ответ мотнул головой:

— Нет. И я не уверен, что таковая существует. По крайней мере, пока. Ты ведь знаешь, у кошаков с этим сложно.

— Как и у людей, — заметил Бёрдбрандт.

— Верно. Отец Кимеды Раэтин вообще не нашел свою истинную, Иласару ждал добрую половину жизни. Сама Кимеда нашла ее в человеке — вашем князе Эргарде. Моя мать тоже встретила судьбу в лице твоего отца. Нашего.

— Я знаю, — вновь подтвердил Бёрдбрандт. — Но что ты будешь делать, если однажды отыщешь-таки свою судьбу?

Кошак пожал плечами:

— Любой младший знает, что до тех пор, пока он официально не объявлен наследником, все еще может измениться. Мы с Наэрой родили себе по котенку и разошлись, однако ни я, ни она официально наследника пока не объявляли.

— Понял. Прости за расспросы, мне просто действительно интересно.

— Да, разумеется.

Они сели на коней и неспешным шагом направились в сторону Асгволда. Проплывали мимо вересковые поля. Остро, до боли в груди пахло полынью и медом. Шумели в отдалении сосны.

Бёрдбрандт проводил взглядом летящего на север сокола и спросил Тэньяти:

— Хочешь навестить гробницу отца?

— Да, очень! — воскликнул тот в ответ.

Советник сделал знак стражам и первым развернулся в сторону княжеской родовой усыпальницы, в которой покоился прах Горгрида.

— Ригердта прибудет через три дня, — сообщил вдруг Тэньяти, встрепенувшись, будто только что вспомнил. А может, так оно и было?

— Хорошо, — кивнул в ответ Бёрдбрандт, — я сообщу завтра Аудмунду.

— Спасибо.

Они прибавили шаг и, рысью миновав город, свернули немного в сторону. Туда, где, в стороне от замка, возвышалась основательное и мощное, как сам Вотростен, пятибашенное строение.

Дежурившие у входа стражи, увидев Бёрдбрандта, распахнули тяжелые двери. Тэньяти одним движением соскочил с коня и вбежал внутрь. Застыв, он вглядывался в многочисленные ряды урн с прахом предков Аудмунда. Среди них пребывали погребения тех, чьи заслуги были особенно отмечены князьями Вотростена.

— Вот он, — шепотом сообщил Бёрдбрандт и, взяв младшего за плечо, взглядом указал в нужную сторону.

Тэньяти судорожно вздохнул и, кивнув, подошел к постаменту. С минуту он так стоял, всматриваясь в холодные, мраморные буквы имени их отца, а после встал на колени и обнял постамент.

— Тебе все еще его не хватает? — все так же негромко поинтересовался старший брат.

— Да, — подтвердил младший. — Жизнь дважды его у меня отняла. Сначала мне не досталась его память предков из-за того, что он человек, а после отец погиб в бою. А я… Я даже не могу его вспомнить так, как вспоминают своих родителей кесау. Мне доступна только память матери и моя собственная, а этого так ничтожно мало! Все кажется, что с его смертью ушла половила моей собственной души.

Бёрдбрандт приблизился и вновь крепко сжал плечо Тэньяти:

— Прости, брат. Зря я тебя сюда привел.

— Нет, — упрямо мотнул головой тот. — Я все равно собирался прийти, навестить его.

С минуту или, может быть, дольше, длилось молчание. Ни оборотень, ни человек не смогли бы точно сказать, сколько времени прошло. Наконец, Бёрдбрандт произнес все так же тихо:

— Пойдем домой. Мои жена и дети давно уже ждут тебя, и братья скоро должны приехать. У тебя все еще есть семья, даже если ты не нашел пока свою истинную. Пойдем, брат.

Сперва ему показалось, что Тэньяти его не слышал. Однако спустя долгих несколько минут он судорожно вздохнул и, подняв голову, кивнул старшему брату и встал.

Бёрдбрандт вновь обнял его одной рукой, и оба пешком уже отправились домой.

Смеркалось. Птицы низко летали, грозя близким дождем. Лошади мерно следовали за ними, и подобные незримым теням стражи охраняли покой.

А где-то далеко один за другим входили в порт людей корабли оборотней.

* * *

Спустя семь дней на закате, когда солнце уже, поцеловав перед сном море, скрылось за горизонтом, на рейде ввиду главного порта Асгволда встал флагман Гроима.

На грот-мачте, освещаемый лишь скудным светом корабельных огней, трепетал флаг. Тишина ничем не нарушалась, и только на корме до самого утра, опершись о фальшборт, простоял какой-то мужчина.

С рассветом же, когда разошлись туманы, а по пристани трижды, распугав чаек и сторожевых собак, прокатился звук княжеского рога, корабль вздрогнул. Качнувшись на волнах, он распустил паруса и величественно, неспешно направился к берегу.

Гвардия князя выстроилась для встречи, и Аудмунд, едва на берег были брошены сходни, выступил вперед.

Тот самый молодой мужчина, все еще стоявший неподвижно на корме, вздохнул полной грудью и, поправив одежду, сошел на берег.

Глашатай сделал было движение, намереваясь объявить, однако Аудмунд знаком велел ему молчать. И без того было ясно, как день, что перед ним стоит тот, кого они все ждали.

— Наследник Джай, — приветствовал князь гостя и протянул руку ладонью вверх так, как это было принято в Гроиме. — Рад видеть вас.

— Взаимно, князь, — ответил тот и, пожав запястье, вновь смерил хозяина внимательным, изучающим взглядом.

Несколько долгих, тягучих, будто патока, минут длилось молчание. Аудмунд, догадываясь, о чем размышляет Джай, молчал и не торопил его. Наконец, тот медленно проговорил:

— Так значит, это правда. Мы родственники.

— Похоже, что так, — согласился Аудмунд. — Вы мой племянник. Однако этот разговор разумнее было бы продолжить не здесь на пристани, а у меня в кабинете.

— Да, вы правы, — Джай кивнул, и золотисто-рыжее солнце отразилось в густых, так же золотых, как и само светило, коротких прядях.

Стражи подали коней, и наследник Гроима одним легким, быстрым движением вскочил в седло. Стало очевидно, что он хороший наездник, и снова Аудмунд бегло, однако в то же время внимательно его оглядел. Посадка головы, разворот плеч, острый взгляд — все в его облике выдавало человека, привыкшего командовать и вести за собой. Довольный увиденным, князь кивнул гвардейцам, и вся процессия направилась в сторону столицы к возвышавшемуся на холме замку.

Привыкшие в последнее время к подобным визитам горожане с любопытством выглядывали из окон, чтобы посмотреть, кто прибыл на этот раз, однако зная, что Аудмунд ввиду военного положения до времени отменил пышные встречи и празднества, с приветствиями не выходили и цветов под ноги не бросали. Впрочем, князь обещал устроить общий праздник после победы, поэтому в глазах людей светилась нескрываемая надежда.

Однако любопытные мальчишки все же выбегали на улицы и махали руками, и Джай немного смущенно улыбался им в ответ. Князь мысленно отметил этот факт и, подняв руку, махнул приветственно детям. Те радостно закричали, и гвардейцы, завидев впереди ворота замка, прибавили шаг и приказали дежурным стражам опустить мост. Ворота начали открываться.

Миновав двор, Аудмунд с гостем спешились и вошли в донжон. Княгиня вышла встречать, и князь, мысленно махнув рукой на все церемониалы, подошел к жене и, обняв крепко, поцеловал.

Вздох облегчения, смешавшись с веселым, искристым смехом фрейлин, прокатился по залу. Плечи Джая и его спутников расслабились, и даже свет, врывавшийся в окна, засиял ярче и жизнерадостнее.

— Ты не будешь возражать, если мы с наследником присоединимся к тебе немного позже? — спросил Аудмунд, отпустив жену. — Нам необходимо обсудить дела.

— Разумеется, — ответила Ретта и понимающе, однако вместе с тем немного лукаво посмотрела мужу в глаза. — Я прикажу тем временем показать нашим гостям их покои.

— Спасибо тебе, — поблагодарил тот и, пригласив наследника Гроима, первым направился к себе в кабинет.

Когда слуги, расставив легкие угощения, разожгли камин и молча, неслышно удалились, Аудмунд вздохнул и, достав бутылку с прозрачным, янтарно-золотым вином, присланным ему на день рождения из Месаины, откупорил ее.

— Благодарю, — негромко ответил Джай и, отпив глоток, устроился у камина.

Несколько долгих минут мужчины молчали, думая каждый о своем. Наконец, Аудмунд попросил:

— Расскажи о себе.

Наследник отставил опустевший бокал и, сложив руки под подбородком, устроился поудобнее.

Уютно потрескивал камин, отбрасывая на стены пляшущие, веселые блики. За окошком быстро хмурилось небо. В конце концов приемный сын императора спросил:

— Я правильно понял из твоих слов там, на причале, что ты и сам не подозревал до недавних пор о нашем родстве?

— Верно, — согласился Аудмунд. — Мой отец ничего не знал о твоем существовании.

— Этого и следовало ожидать, — Джай заметно расслабился и, собравшись с мыслями, начал рассказ: — Это может показаться странным, но я рос, ни в чем не нуждаясь. Бабка моя была жрицей храма и собственных средств у нее не было. Однако к тому моменту, когда ее сын достиг совершеннолетия, ей удалось скопить некое состояние, достаточное, чтобы позволить ему поступить в армию и получить свою первую офицерскую должность.

Когда родился я, у моей семьи уже была небольшая вилла на окраине столицы. Отец оставил скоро ремесло воина и занялся политикой. Жена его, моя мать, принесла скоромное приданое. Я же рос, ни в чем не нуждаясь. Лучшие лошади, доспехи, мечи, игрушки — отец покупал мне все, о чем только может мечтать мальчишка. Ко мне ходили учителя. Достигнув совершеннолетия, я решил стать воином. В отличие от моего родителя, командиры отмечали мои способности. Несколько битв с пиратами и с восточными дикарями принесли мне некоторую долю известности. Достаточную, чтобы получить приглашение во дворец на один из праздников.

Джай вздохнул и, замолчав на минуту, потянулся к блюду. Взяв самое румяное из яблок, откусил и, одобрительно покивав, продолжил:

— Теперь мне кажется, что все это было кем-то подстроено. Уже в то время император был стар и болен. Все знали, что он ищет себе наследника, а в нашем полку были те, кто воевал с Вотростеном и видел князя Эргарда, а потом и тебя на поле битвы лично.

— Ты полагаешь, они заметили наше сходство? — уточнил Аудмунд.

— Убежден, что да. Во всяком случае, когда меня представили императору, он сказал: «Так и есть. Одно лицо». Потом в течение вечера он долго меня расспрашивал о службе, об увлечениях, а в конце пригласил в библиотеку и показал портрет князя Эргарда. Скоро император меня усыновил и объявил наследником.

Аудмунд вновь разлил вино по бокалам, и родичи чокнулись.

— Твоя бабка знала, кто был ее любовником? — спросил князь.

Джай уверенно мотнул головой:

— Наверняка нет. Ей неоткуда было узнать, портретов твоего отца в Гроиме не так много.

— Понимаю.

— Однако и плохого о нем она ничего не говорила.

— Вот как? — Аудмунд заметно удивился.

Джай понимающе хмыкнул:

— Так и есть, уверяю тебя. Надо отдать ему должное, он ей ничего не обещал и не врал, что женится. Через какое-то время после рождения отца ей начали анонимно присылать деньги. Не знаешь, кто это мог быть?

Джай поглядел вопросительно, и Аудмунд, выпустив коготь, подцепил им ломтик мяса:

— Догадываюсь. Это мог быть только Горгрид.

— Бывший Старший советник? — вспомнил это имя Джай.

— Да. Однако в то время, о котором мы говорим, он был просто другом моего отца и одним из командиров Вотростена. Он был слишком порядочен, чтобы не поинтересоваться, родила ли любовница его товарища или нет, однако ничего, по-видимому, моему отцу говорить не стал.

— Почему? — полюбопытствовал Джай.

Аудмунд поглядел своему новому родственнику в глаза, однако не заметил в них ни гнева, ни презрения. Кивнув своим мыслям, он пояснил:

— Отец никогда не спрашивал, а по собственной воле Горгрид, видимо, не стал осложнять и без того не простую политическую обстановку Вотростена. Однако и бросить сына князя, пусть даже тот и был бастардом, он не мог. И начал регулярно пересылать твоей бабке деньги.

— Спасибо ему, — вполне искренне поблагодарил Джай.

— Ты не злишься на меня? — спросил вдруг князь и поглядел наследнику Гроима в глаза.

Тот в ответ всплеснул руками:

— За что? Уж ты-то меньше всего виноват в случившемся, это точно. Не знаю, что я сказал бы самому Эргарду, никогда не думал об этом, но к тебе у меня точно претензий нет. Вы с моим отцом оказались в равном положении — оба бастарды. Просто твоя мать была немного умнее и сперва получила гарантии будущего ее возможного ребенка. Но уж это-то меня совершенно не удивляет — она же рысь. Никто никогда не слышал об оборотнице, вдруг потерявшей голову от любви настолько, чтобы забыть об ответственности.

— Благодарю, — вполне искренне улыбнулся князь и поднялся с кресла. — В таком случае, племянник, вернемся в зал? Моя жена ждет нас.

— Да, конечно, — с готовностью отозвался Джай и встал вслед за Аудмундом. — Веди, дядя.

— Вот уж не думал я, когда ребенком отправлялся к деду в Треану учиться искусству управления, что увижу сестру в следующий раз, когда у нее уже будут внуки, — герцог Теональд сокрушенно покачал головой, и княгиня Алеретт звонко рассмеялась.

— Не преувеличивай, Тео, — попросила она и, взяв брата под руку, пошла вместе с ним по берегу вдоль кромки прибоя. Охрана и фрейлины следовали за ними на почтительном расстоянии, не мешая беседе. — Мои дети оборотни, а ты сам знаешь, что кесау полностью вырастают к двенадцати годам. Поэтому неудивительно, что внуки мои уже успели немножечко повзрослеть, хотя времени в целом прошло не так уж и много. Лучше сам расскажи, как ты жил все эти годы, как справлялся. Ведь ты сам понимаешь — ни одно письмо не передаст живых эмоций.

— Эмоций, эмоций… — пробормотал себе под нос задумчиво брат, и сестра, подняв взгляд, стала исподволь его рассматривать.

Скоро Ретта решила, что, несмотря на прошедшие годы, по большому счету он ничуть не изменился. Все тот же острый, пристальный взгляд исподлобья, от которого незнакомым людям делалось неуютно. Непослушные соломенные волосы. Высокая, сухощавая фигура. Однако, когда Тео улыбался, лицо его делалось по-настоящему красивым, вот только улыбку его еще следовало заслужить.

Налетавший порывами ветер трепал волосы княгини и подол ее бархатного, расшитого золотом и жемчугом платья.

— Балует тебя Аудмунд, — сказал вдруг герцог и, обернувшись, поглядел вопросительно на сестру.

— С чего ты так решил? — полюбопытствовала она.

Брат пожал плечами:

— Уже семь дней у вас гощу, и ни разу не видел тебя в одном и том же наряде. Каждый день что-то новое.

— Не преувеличивай, — вновь беспечно отмахнулась сестра. — Конечно, у меня есть любимые платья, которые я надеваю чаще других. Но ты прав — Аудмунд не скупится на мои расходы и безропотно оплачивает счета за наряды. Он говорит, что княгиня — лицо страны, и оно должно быть красивым. Хотя я, разумеется, стараюсь не злоупотреблять.

Алеретт вспомнила, при каких обстоятельствах сказал ей эту фразу супруг, и слегка покраснела. Теональд ответил:

— Я рад это слышать. Значит, я не ошибся, когда узнал о твоем замужестве с оборотнем и вздохнул от той новости с облегчением.

Вереск ярко горел в полуденных золотых лучах, подобный язычкам уютного, такого родного пламени. Мягко шелестели над головами сосны. Тихо плескался под ногами прибой.

Герцог помолчал минуту, сумрачно разглядывая горизонт, и наконец заговорил:

— Эмоций тех давних моих действительно не в состоянии передать ни одно послание, тут ты права. Ты даже представить не можешь, что я пережил, когда узнал, что идиотский удар нашего отца по колониям Вотростена спровоцировал войну. Шел пир, когда секретарь нашего деда вошел с письмом. Я читал, и всем своим существом ощущал, как шевелятся волосы у меня на затылке. Я долго молчал, и дед решил было, что меня парализовало. Потом я начал ругаться.

Алеретт хихикнула, словно маленькая девчонка, и Теональд хмыкнул. Затем он продолжил:

— В конце концов, дед был вынужден попросить гостей выйти. Утихомирить меня удалось лишь к утру. Я рвал и метал. Я сломал стол, пару стульев и еще что-то по мелочи. Кажется, разбил пару напольных ваз. Однако намерение мое тут же выехать в Месаину дед пресек строго настрого и даже приставил ко мне охрану. Убеждал, что сделать я уже все равно ничего не смогу. Смирился я далеко не сразу, однако в итоге в меня не осталось выбора — он умел убеждать.

Потом я узнал, что отец тебя продал в жены некроманту Бардульву. В тот день я едва не поседел. Я всерьез обдумывал, как мне спасти тебя. Однако в итоге все обошлось — ты стала женой оборотня, и я решил, что боги смилостивились наконец и послали тебе лучшего мужа из возможных.

— Так и есть, — мягко улыбнулась Ретта.

Брат пожал ее пальцы и, остановившись, поднял плоский камешек. Запустив его и насчитав семь блинов, он хмыкнул в голос, махнул рукой и продолжил рассказ:

— Только убедившись, что я действительно успокоился и в состоянии рассуждать хладнокровно и здраво, дед отпустил меня на родину. Когда я прибыл в Эссу, я несколько дней не навещал отца.

— Из мести? — догадалась Ретта.

— Угадала, — подтвердил Теональд. — Хотел его наказать. Вместо родственных бесед я созвал большой совет и добился, чтобы меня официально назначили регентом. Только тогда я отправился к Рамиэлю. И ты знаешь, хуже всего то, что он действительно не понимал, что такого скверного совершил. Он считал, что план был хорош, и лишь злая судьба не позволила его осуществить. Уж лучше бы он был просто предателем, чем идиотом.

— Тео! — с упреком в голосе воскликнула сестра.

— Так и есть. Я начал разгребать наделанные отцом ошибки, проблемы и беды. Откровенно сказать, я в них просто погряз. Настолько, что ни о каком отдыхе и уж тем более о девах и речи не было. Однако это приносило свои плоды. Страна восставала в прямом смысле слова из пепла. Мы отстраивались, скоро снова смогли накормить людей. Когда Аудмунд взошел на трон своего отца, он отменил установленную Бардульвом контрибуцию. Я был благодарен ему настолько, что четверть урожая фруктов и вина послал в Вотростен и вновь поздравил его с законным браком. О том, что пора бы жениться и обзавестись наследником, мне напомнили советники.

Ретта в голос расхохоталась. Теональд подмигнул ей:

— Выискивать невесту, признаюсь, мне было откровенно лень. Мне и без того было, чем занять свой досуг. Например, восстановлением уничтоженных твоим незадачливым деверем шахт. Или постройкой нового порта. В конце концов, я просто попросил все тех же советников составить мне список из семи или десяти девушек посимпатичней, из хороший семей, с приличным образованием и покладистым характером. Те были откровенно ошеломлены, однако подчинились. Я ознакомился со списком и, пообщавшись с каждой на ближайшем балу, выбрал новую герцогиню Месаины.

— Ты счастлив? — спросила прямо сестра.

— Да, насколько это возможно, — ответил, не задумываясь, Теональд и поглядел внимательно Алеретт в глаза. — Я знаю, о чем ты думаешь. Тебя саму муж буквально на руках носит — это видно невооруженным взглядом. Ты тоже глядишь на него с восторгом. Я рад за вас обоих, правда, однако нас с тобой учили думать прежде всего о долге. Мы с женой уважаем друг друга, и это главное. У нас дети, которые однажды унаследуют мой трон. Когда-нибудь. Возможно, скоро, если я не переживу битву с Тенями. Всякое может случиться.

Теональд замолчал и вновь принялся рассматривать горизонт.

— Вы отправляетесь через два дня? — проявила осведомленность Ретта.

— Да, — кивнул брат. — Нуаримаан будет ждать нас в море.

— Знаю. Он и без того сделал больше, чем какой-либо иной маг на его месте. Было бы странно требовать большего.

Они долго стояли, глядя, как море с шипением лижет гальку и купные, местами поросшие мхом валуны. Ветер все так же трепал волосы, и Ретта, кивнув ближайшей фрейлине, попросила поправить ее прическу. Девушка ловко убрала выбившиеся пряди, и княгиня, поблагодарив ее, сказала брату:

— Я буду молиться за тебя. За тебя, за Аудмунда, и за моих сыновей.

— Значит, мы победим, — уверенно ответил Теональд.

И оба молча, все так же держась за руки, направились в сторону замка.

* * *

Теплое дыхание, такое знакомое и родное, коснулось щеки княгини. Губы оставили на шее ласковый, бережный поцелуй, заодно слегка пощекотав усами, и Ретта, мечтательно улыбнувшись сквозь дрему, протянула руки, чтобы обнять мужа. Он подался навстречу, обдав густым запахом полевых трав и прелой земли. Еще не успев открыть глаза, она поняла, что кто-то бежал в кошачьей ипостаси по густой траве. За годы жизни с оборотнем она волей-неволей научилась обращать внимание на некоторые тонкости ароматов и различать их.

— Прости, я задержался, — покаялся Аудмунд и, прижав жену к груди, вновь, уже со всей страстью, поцеловал.

— Ничего, все в порядке, — заверила его она и огляделась по сторонам. — Я задремала? Который час?

Жарко горел огонь в камине, за окном было темно и звездно. Муж сидел на ручке кресла Ретты и улыбался. Вид его был вполне загадочен для того, чтобы заставить княгиню спросить:

— Что-то случилось?

— Ничего такого, о чем бы следовало переживать, — заверил ее князь. — Все идет хорошо, насколько это возможно в наших обстоятельствах. Я немного задержался в порту, каюсь, и теперь почти полночь. Завтра в полдень я отплываю, поэтому теперь в качестве извинений за пропущенный вечер предлагаю сбежать из замка и погулять вдвоем.

В глубине глаз Ретты вспыхнул восторг:

— Только ты и я? Без охраны?

Аудмунд вновь мягко улыбнулся:

— Почти. Стражей-людей мы брать не будем, только кошаков. Воспользуемся присутствием моих сородичей. Но уж они нам точно не помешают.

Жена кивнула — это ей было хорошо известно. Еще много лет назад, в самом начале их невольного с Аудмундом знакомства она успела убедиться, что оборотня заметить невозможно до тех пор, пока он сам этого не захочет.

— Я согласна! — с готовностью заявила она, вставая.

— Тогда оденься потеплее — может быть прохладно.

Алеретт проворно облачилась в синее бархатное платье, отделанное золотой вышивкой, и, взяв Аудмунда за руку, покинула вслед за ним покои.

Гвардейцы с заметным беспокойством провожали своих владык взглядами, однако приказу князя не сопровождать их подчинились. Окутанный мягким светом факелов замок спал, и только редкий лай собак и тихое позвякивание оружия нарушали тишину.

Спустившись по мраморной винтовой лестнице, супруги миновали золотую гостиную и вышли во двор. Сначала Ретта думала, что им приведут коней, однако муж принял свое звериное обличье, и жена поняла, что ее ждет действительно незабываемое приключение.

— На спину, — отрывисто, как и все кесау в рысьей ипостаси, скомандовал муж, и жена подчинилась.

Сев Аудмунду на спину, она пригнулась, обняв его за шею, и он, миновав двор, неслышной тенью скользнул в услужливо распахнутую кем-то калитку.

Ударил в лицо ветер, мгновенно растрепав волосы, и княгиня широко улыбнулась, всей душой, всем сердцем радуясь этому неожиданному приключению и свободе.

Аудмунд бежал напрямик через поля, держа курс, очевидно, в сторону ближайшего леса.

Шептал вереск. Земля дышала, рассказывала о чем-то, и Ретта жалела, что не может разобрать слов. Она пригнулась еще ниже и, запустив пальцы в густую шерсть мужа, погладила его по шее. Аудмунд рыкнул и, оглянувшись, продемонстрировал клыки. Вертикальные зрачки сверкнули огнем в лунном свете.

— Хорошо, не буду больше тебя отвлекать, — пообещала она и принялась любоваться тихой, торжественной красотой ночи.

Скоро поле закончилось и начался лес. Аудмунд сбавил шаг, ступая уже неспешно и мягко, и начал принюхиваться, явно что-то выискивая на земле. Ретта заинтересовалась и принялась наблюдать, а муж, обогнув кусты орешника, побежал легкой трусцой по едва виднеющейся в ночной темноте тропинке, и скоро выскочил вместе со своей ношей на поляну.

Ретта ахнула потрясенно, оглядевшись по сторонам, а муж, дождавшись, пока она спешится, вновь принял человеческий облик и поинтересовался с довольной улыбкой:

— Ну как, нравится?

— Ты еще спрашиваешь! — жена от восторга даже всплеснула руками. — Конечно, да!

Обильно усыпавшая траву роса блестела, отражая свет звезд. В ручье, неспешно и даже как будто сонно текшем прямо посередине, отражалась луна. Стрекотали кузнечики. Торжественно пел где-то в вышине соловей.

Вновь восторженно ахнув, Ретта подобрала подол платья и направилась прямо по траве к ручью. Присев на корточки, она некоторое время любовалась отражением неба в слегка подрагивающей воде, как вдруг услышала легкий шорох и обернулась.

Аудмунд как раз доставал из кустов лещины корзинку. Поставив ее на землю, он поднял крышку и извлек широкое, длинное одеяло.

— Так вот где ты был, — рассмеялась жена.

Муж усмехнулся лукаво и покачал головой:

— Ну, в порту я действительно задержался — оборотни никогда не врут своим половинкам. Мы можем лишь при необходимости не договорить. Сегодня в гавань вошел корабль с посланцем магистра Нуаримаана.

— И что он сказал? — полюбопытствовала жена.

— Привез письмо с координатами острова, где тот будет нас ждать.

— Большой остров?

Муж пожал плечами:

— Просто точка на карте, судя по всему — не больше десяти шагов в поперечнике, однако как место встречи вполне подходит. Потом я пошел готовиться к прогулке. Ты лучше посмотри, что тут есть.

Достав широкогорлый глиняный кувшин, он откупорил его, дохнув густым паром, и Ретта, принюхавшись, уловила ароматы розмарина, смородины, можжевельника, брусники, малины, бузины и еще чего-то, что она никак не могла определить.

— Разумеется, — заметила она вслух, — раз ты скоро отправляешься в путь, то ни о каком вине и речи нет. Но это, если я не ошибаюсь, намного вкуснее и приятнее.

Она облизнулась демонстративно, и Аудмунд рассмеялся в голос. Княгине вдруг вспомнилось одно из их первых свиданий в самом начале знакомства, в ту пору, когда сама она еще считалась невестой его брата-некроманта Бардульва, и невольно покраснела. Муж заметил это и, поцеловав ее быстро в шею, расстелил наконец одеяло. Разложив угощения, он сел на самый краешек и приглашающе похлопал рядом. Жена охотно села, устроилась поудобнее, и тогда супруг, обняв ее одной рукой, второй подцепил с деревянного блюда ломтик ароматного, пахнущего розмарином и чабрецом, мяса. Ретта с удовольствием прожевала, и Аудмунд, наклонившись, оставил на ложбинке между ключицей и изгибом шеи поцелуй.

Алеретт обдало волной удовольствия, и она, с шумом выдохнув, запустила ему пальцы в волосы. Свободной рукой взяв дольку апельсина, она поднесла ее к губам мужа. Тот съел, и некоторое время они оба таким образом ужинали. Или завтракали? Решив не разбираться в подобных малозначительных тонкостях, Ретта провела пальцем по губам супруга, в ответ тот похлопал выразительно по своим коленям, и, дождавшись, пока та усядется, прошептал:

— Не хочу уезжать! Настанет день, когда я крепко пожалею о каждой проведенной вдали от тебя минуте. Но выбора нет.

Он зарылся носом в ее волосы и, с шумом вздохнув, принялся целовать.

— Значит, просто возвращайся поскорее с победой, — отрывисто, с придыханием прошептала в ответ она и, с жаром поцеловав супруга, запустила пальцы ему под куртку.

Роса все так же блестела, в ней отражалось небо, но двое, сидевшие на берегу ручья, уже не обращали на окружающую красоту никакого внимания.

Аудмунд задрал подол платья Ретты и погладил обнажившееся бедро жены. Упав на одеяло, он увлек ее за собой и, опрокинув на спину, продолжил целовать, с каждым новым поцелуем опускаясь все ниже и ниже.

Дыхание супругов постепенно становилось жарче, а стоны громче. Одежда скоро полетела в траву, и две души, вслед за плотью слившись воедино, воспарили к небесам. Туда, где не было ни врагов, ни войн, ни предстоящих горьких разлук, а лишь любовь и звезды. И луна, глядевшая вниз с интересом и легким удивлением. Ветер налетел и, подхватив два крика, перемешал их и понес вдаль, к морю. Туда, где спали на рейде ввиду главной гавани Асгволда корабли оборотней и людей.

С рассветом же, когда супруги, слегка устав за ночь, наконец разомкнули объятия и принялись собираться, далеко на востоке среди стволов сосен показалось слабое розовато-янтарное зарево.

Аудмунд взял любимую за руку и повел ее к восходу, приложив палец к губам, чтобы не спугнуть томную предрассветную тишину. Пройдя шагов двести, они ступили на морской берег, и Ретта вновь, будто в первый раз, с восхищением замерла, глядя, как медленно, будто не спеша, понимается над широкой водной гладью светило.

Аудмунд подошел сзади и, отодвинув в сторону изрядно спутавшиеся волосы жены, поцеловал ее в шею. Ретта обернулась, и они снова принялись целоваться, стоя прямо напротив полыхающего уже в половину неба зарева.

Неслышными тенями скользили вдалеке охраняющие их покой оборотни, и князь с княгиней не торопились возвращаться домой, понимая, что никто их не потревожит.

Когда же солнце поднялось в зенит, корабли дрогнули, пробуждаясь, и начали один за другим выходить в открытое море и отправляться на запад. Туда, где их ждали союзники и враги.

— Таким образом, получается, что в безусловной безопасности будут только оборотни, — сидевшая на корточках Ригердта поднялась и, отбросив в сторону палку, посмотрела еще раз внимательно на план грядущего боя. — У кого-нибудь есть стоящие идеи, как защитить людей и магов? Я полагаю, женская вуаль для этого не годится?

Она бросила вопросительный взгляд на Арндольва, и тот уверенно покачал головой:

— Нет. Мы пробовали — видно через нее все равно очень плохо. Не понимаю, как дамы вообще в ней ходят. Быть может, передвигаться наощупь для них и нормально, однако в бою подобная защита может стоить жизни — не Тени, так кто-нибудь из своих, таких же полуслепых, снесет голову.

— Очень скверно, — пробормотал задумчиво Логварр, покусывая губу, и Ригердта улыбнулась своему самому старшему сыну, отцом которого был ее погибший первый муж Льёрдвар.

Они стояли на острове не больше сотни шагов шириной. Волны с сердитым шипением лизали берег, и далеко окрест, настолько хватало взгляда, возвышались боевые корабли магов, оборотней и людей.

— Магистр, на что вообще похоже нападение Тени? — спросил Нуаримаана Аудмунд, и все присутствующие одновременно поглядели на мага.

Тот неловко повел плечами, поморщился, и стало очевидно, насколько непривычно и неуютно ему пользоваться доспехами. Рейнаари подошла на пару шагов ближе к своему мужчине, и тогда магистр заговорил:

— Легенды гласят, что нападение вышедших из расщелины тварей приводит к удушью. Воздуха не хватает, маг корчится, будто от невыносимой боли, хватается за горло и скоро падает, целиком и полностью лишенный сил. Смерть наступает быстро. Но это лишь слова тех, кто наблюдал со стороны. Воспоминания самих жертв, как вы понимаете, не сохранились.

— Разумеется, — отозвался Бёрдбрандт.

Нуаримаан продолжал:

— Мы не меньше вашего были все это время озабочены защитой. И если с другими частями тела никаких проблем не возникло, и сыворотка в конце концов пропитала все, включая сапоги, колпаки и перчатки, то с защитой лица возникла проблема — даже малейшую щелочку для зрения оставлять опасно. Мы тоже попробовали женские вуали, но ничего не получилось. Тогда я просто созвал в очередной раз Круг силы и поручил им доработать эту деталь одежды так, чтоб вышло забрало для воина. Решил — пусть хотя бы раз за всю историю Фатраина принесут настоящую пользу.

Реймаан рассмеялся, и люди с оборотнями охотно последовали его примеру. Нуаримаан и сам хмыкнул, а после широким жестом обвел стоявшие у себя за спиной ящики:

— Вот результат. Забрало вышло упругим, очень плохо гнущимся, однако вполне прочным и полностью прозрачным. Здесь материала достаточно, чтобы защитить и магов, и людей.

— Отлично! — обрадовался Теональд и, широко улыбнувшись, заметил: — Из вас действительно получился очень выгодный союзник.

Нуаримаан не обиделся, а только фыркнул под нос:

— А вы думали, нам просто так готовы платить за помощь такие огромные гонорары? Что докладывает разведка? Когда ждать Тени?

Последние два вопросы были обращены уже к Аудмунду. Тот обвел взглядом собравшихся, посмотрев каждому внимательно в глаза, и ответил:

— Завтра после полудня. Пока же есть время хорошенько подготовиться и как следует отдохнуть. Я полагаю, совет наш можно считать законченным?

— Вероятно, — согласился маг. — Я распоряжусь, чтобы забрала были распределены немедленно по кораблям.

— Благодарю.

Присутствовавшие на совете командиры зашевелились, и лишь Теональд, переведя взгляд с оборотней на магов, спросил вдруг:

— Можно задать вопрос, не относящийся к предстоящей битве и немного личный?

— Да, — немного удивился Нуаримаан, а Рейнаари поглядела на герцога с нескрываемым любопытством.

— Нам всем хорошо известно, что от союза оборотней и людей рождаются оборотни. От магов и людей по-разному, тут уж как повезет. А кто родится от союза оборотней и магов?

Все потрясенно застыли, не ожидавшие, должно быть, услышать подобное, Аудмунд с легкой усмешкой покачал головой, и лишь Ригердта в голос расхохоталась:

— Никто, герцог. У магов и оборотней не бывает совместного потомства. Никогда, ни при каких обстоятельствах.

— Вот как? — заметно удивился ее дядя.

— Именно. Мы генетически несовместимы.

— И исследования проводились?

— Да, но не в Истале, а в погибшей Далире. Уровень развития наук там был весьма высок. В какой-то момент этот вопрос заинтересовал и людей, и оборотней, и магов, и при добровольном участии всех трех сторон был проведен ряд исследований.

Все, кто уже дошел было до кораблей, поспешили вернуться, заинтересованные рассказом. Ригердта пояснила:

— Поймите, дядя, что маг — это не просто человек, наделенный некими волшебными силами. Нет, у них в организме есть особый ген, позволяющий чувствовать тонкие энергии, управлять ими и преобразовывать. Именно этот ген и делает мага тем, кто он есть. И он совершенно несовместим с генами оборотней. Зачатия не то, что не происходит — клетки возможных отца и матери даже приблизиться друг к другу на расстояние хотя бы в ширину ладони не могут. Их отталкивает. А если их соединить силой, то они спустя несколько секунд уничтожаются.

— А если неполноценный? — полюбопытствовал на этот раз уже кто-то из магов.

Ригердта улыбнулась снисходительно:

— Не имеет значения. Пусть ген спящий или сломанный, но он есть, и этого достаточно. С неполноценными у оборотней тоже не бывает детей. Маги — это особая раса. Вся целиком, а не по частям. И эта раса с расой оборотней не скрещивается.

— Спасибо за интересное объяснение, госпожа! — выкрикнули с ближайшего корабля, и Ригердта, оглянувшись, увидела, как матросы, перегнувшись через фальшборт, слушают ее.

Она подняла в ответ большой палец, подмигнула им, и Аудмунд зычно крикнул:

— Отдыхать всем! Выставить поперек острова щиты!

Поднялась суета, люди кинулись выполнять распоряжение князя, а сам Аудмунд вместе с дочерью неспешно пошли туда, где было меньше всего народу. Остановившись у самой кромки прибоя, они принялись смотреть на волны. Наконец, Ригердта пробормотала:

— Я скучаю по Иласару. С самого дня нашей свадьбы мы ни разу не расставались надолго.

— Понимаю тебя, — ответил ее отец. — Я тоже уже скучаю по твоей матери. Но долг есть долг, и нам всем необходимо принять этот бой. В утешение могу сказать, что оба мы скоро вернемся домой.

— Только эта мысль и поддерживает.

Она обернулась в том направлении, где должна была располагаться страна оборотней, и долго стояла так, сощурившись и размышляя о чем-то, пока отец не обнял ее за плечи и не позвал:

— Пошли на корабль. Твои старшие тоже соскучились по своей матери. Они ждут тебя.

— Да, конечно, — вздохнула Ригердта и улыбнулась слабо, словно бы через силу. — Идем.

Матросы уже доставали деревянные защитные щиты и устанавливали их. Маги вскрывали ящики, а впередсмотрящие на мачтах кораблей наблюдали за приближением их общего противника.

* * *

— Знаешь, отец, — пробормотала Ригердта, задумчиво, немного прищурившись глядя вдаль. Туда, где далеко на горизонте едва заметно колыхались зыбкие серые контуры. — Я все думаю, чего еще мы могли не учесть? Не может быть все так просто.

— Наверняка так и есть, — согласился Аудмунд. — В конце концов, мы знаем о Тенях лишь то, что известно магам. Но может быть, в арсенале нашего нового врага есть и другие методы.

Они стояли на корме флагманского корабля Вотростена, в том месте, откуда открывался самый лучший обзор, и, не отрываясь, смотрели на горизонт.

Низкое серое небо было затянуто облаками. Свинцовое море едва заметно колыхалось, лениво покачивая выстроившиеся в длинную непрерывную цепочку корабли союзников. Солдаты и командиры стояли на палубах, всматриваясь в зыбкое марево впереди, похожие сами на высеченные из гранита статуи, и лишь на лицах владык время от времени проскальзывало тщательно скрываемое беспокойство.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — тем временем продолжил Аудмунд, — и размышляю о том же. Если вдруг выяснится, что Теням доступны методы, связанные не только с магией, то оборотни тоже окажутся под ударом. Но выяснить мы это сможем лишь на собственных шкурах. И все же прикажи своим.

— Хорошо, отец, — кивнула Ригердта и, обернувшись к кесау, зычно крикнула: — Воины Аст-Ино, будьте предельно внимательны! Никто не знает, что еще, помимо воровства жизненных сил и магии, доступно Теням. Старайтесь быть быстрыми и бить первыми, чтобы не оказаться в числе жертв. И тогда мы победим!

Рев, вырвавшийся в ответ на речь оборотницы из тысяч глоток, прокатился по рядам кесау и перекинулся на корабли людей и магов. Обернувшись к отцу, она увидела, что тот говорит о чем-то с командирами Вотростена, и вновь всмотрелась в горизонт.

Теперь стало ясно, что враг подошел предельно близко. Тени шли прямо по воде, цепляясь за колеблющуюся, зыбкую гладь тем, что сама она могла бы назвать ложноножками. Прозрачные серые облака казались полупрозрачными и сотканными как будто из грозовых разрядов. Или чего-то, подобного им. Контуры тварей были размытыми и одновременно четкими. Как такое может быть, Ригердта представляла с трудом.

— Кажется, они чуть больше взрослого человека, — прошептала она.

— Да, раза в полтора, — согласился Аудмунд и крикнул, обращаясь к воинам: — Всем приготовиться!

Раздался скрежет извлекаемых их ножен мечей. Лучники натянули тетивы. Дежурные команды матросов заняли места по боевому расписанию, а оборотни, выступив вперед, закрыли своими телами тех, кто был уязвим более них — магов и людей.

Тени явно заметили эти передвижения, и всполохи внутри прозрачно-серых облаков стали как будто сильнее и чаще.

— Так значит, вы действительно полуразумны, — прошипела рассерженной кошкой Ригердта и, коснувшись губами подаренного мужем перстня, извлекла собственный меч.

— Их фронт тянется в обе стороны, насколько хватает глаз, — заметил Ойдмарр, второй из сыновей Ригердты и Льёрдвара, и на лице его на один короткий миг мелькнуло потрясение.

Однако его дед уверенно покачал головой в ответ:

— Тени не настолько быстры, чтоб обогнать корабли. Если мы выдержим их удар здесь и победим, то после добьем и в других местах. Хотя, разумеется, одной-единственной битвой дело не ограничится.

Оглянувшись, князь обвел уверенным, серьезны взглядом ряды воинов всех рас, и скомандовал:

— Лучники! На изготовку! Пли!

Командиры на других судах подхватили приказ, и тогда сотни стрел, пропитанных сывороткой Джермальда, взметнулись в воздух. Множество ярких зеленых вспышек обозначили места, где удар достиг цели.

Молнии внутри Теней яростно заметались, и оборотням вдруг показалось, что запахло озоном. Те странные энергетические создания, что были ближе всех, уцепились своими ложноножками за борта кораблей, и Аудмунд сказал вдруг весело, обернувшись к Бёрдбрандту:

— Только попробуй сегодня умереть! Хватит с меня твоего отца. Тебя я не отпускаю!

Советник откровенно ухмыльнулся и, взяв в левую руку кинжал, ответил:

— Как скажешь, повелитель.

И, подняв оружие, ударил первую неосторожно показавшуюся из-за фальшборта Тень. Тварь вспыхнула, пошла зеленоватыми трещинами и скрылась из глаз. Дальнейшая ее судьба оказалась скрыта от глаз и людей, и оборотней, однако им до нее уже не было никакого дела. Враг, достигнув, наконец, союзнических судов, теперь штурмовал их, пытаясь, очевидно одолеть массой, и было почти невозможно поверить, что Тени разумны только наполовину.

Ригердта, скалясь разъяренно, наносила удары почти не глядя, одновременно стараясь контролировать все поле боя.

Маги справлялись, очевидно привыкнув за многие сотни лет повиноваться владыкам. И если те сегодня приказали им слушаться оборотней, то некроманты и природные подчинились, практически не возмущаясь.

«Что для них, безусловно, победа», — хмыкнула мысленно оборотница.

Люди Вотростена и Месаины, слушаясь кошаков, тоже держались уверенно и теснили врага, Гроим и без ее хвостатых сородичей неплохо справлялся, и только гордые воины прибрежных стран устроили на своих кораблях свалку.

— Загрызу! — прорычала оборотница так, чтобы ее уж точно услышали и весвонцы, и асхэлцы. — Собственными зубами порву тех, кто выживет! Держать строй, вы, бесполезные куски дерьма! Имейте в виду, право вернуться домой с победой еще надо заслужить!

То ли ее рык возымел действие, то ли плети командиров, взвившиеся в воздух, оказались слишком болезненными, однако скоро куча мала начала приобретать какое-то подобие строя.

Ригердта медленно провела языком по выступившим клыкам и, окончательно приняв боевую звериную ипостась, одновременно полоснула мечом по двум Теням. Краем глаза заметив движение на корабле слева, она обернулась и увидела, как враг их, подойдя слишком близко, со всех сторон облепил какого-то человека. На лице у того отразилась мука.

— Отец! — крикнула оборотница, обращая внимание Аудмунда на происходящее.

Тот оглянулся, выхватил у ближайшего лучника стрелу и метнул ее в Тень, будто копье. Тварь отступила, и тогда князь зычно крикнул:

— Похоже, их способность к удушению с магией никак не связана! Всем быть предельно внимательными! Окружения не допускать! Оборотням — вас это тоже касается, имейте в виду!

Лучники все стреляли, стараясь поразить как можно больше тех Теней, что шли сзади. Воины на палубах разбились на группы, и каждая взяла под свой контроль один из участков. Скоро бой начал приобретать подобие рутинного, привычного действа. Стоя плечом к плечу, солдаты союзников окружения уже не допускали, а значит в самом деле были практически неуязвимы. Они били Тени, что перебирались через борта, те оседали, темнели, рассыпались некоторым подобием пыли и через несколько мучительно долгих минут погибали.

Поняв, что усталость может стать в этом странном бою их главным противником, Аудмунд приказал воинам разбиться на группы и через равные промежутки времени сменять друг друга.

Солнце ползло по небосводу лениво и как будто устало. Тучи разошлись, вселив в сердца и людей, и оборотней, и магов надежду.

Реймаан бился в первых рядах, почти не думая об усталости, и только мысль, что нужно не допустить, дабы какая-нибудь деталь одежды хотя бы случайно съехала в сторону, обнажив кожу, крутилась в его голове.

«Если у людей будет в этом случае хотя бы какой-нибудь шанс спастись, то мне, как магу, точно кранты», — думал он.

В какой-то момент ему стало вдруг невыносимо жаль, что он слишком много времени проводил за книжками в ущерб настоящей жизни.

«Если я сейчас погибну, — размышлял Рей, — то мне и вспомнить-то перед смертью будет, по сути, нечего».

Ригердта вспоминала дом, и перед ее внутренним взором стояло лицо мужа, его пронзительный, такой внимательный и одновременно ласковый, очень любящий и нежный взгляд. Она порадовалась, что и сам он, и их трое детей теперь в полной безопасности в Истале. А еще подумала, уж не сама ли Тата послала им такого необычного врага, имея целью объединить всех своих детей? Ведь ни оборотни, ни маги, ни тем более люди не смогли бы устоять по отдельности.

«Пусть даже Тени кошаками и не питаются, но кто знает, что было бы, заполони они наши земли», — думала жена повелителя.

И она все билась, нанося один удар за другим, и солнце все так же лениво ползло по небу.

Густой сиреневый закат, расцвеченный тонкими штрихами редких серебристых облаков, обрамленный белыми шапками неспешного, шепчущего что-то тихо прибоя и плачущими ветками ветлы, казался нездешним и самую чуточку волшебным.

Иласару стоял на самом берегу, обхватив себя руками за плечи, и сосредоточенно, время от времени задумчиво хмурясь, смотрел в даль. Иногда, устав от собственных мыслей, он принимался ходить. Затем, выбрав плоский камешек, бросал его и принимался считать получившиеся блины. После снова стоял, привалившись лениво к какому-нибудь валуну.

Солнце уже почти совершенно опустилось за горизонт, когда густые ветки орешника раздвинулись, и на берег вышел оборотень видом заметно старше Повелителя. Неслышно ступая, он приблизился к младшему, впрочем, даже не пытаясь остаться незамеченным, и положил руку ему на плечо.

Иласару обернулся и, узнав подошедшего, кивнул:

— Добрый вечер, Рамору. Все в порядке?

С минуту тот молчал, не зная, должно быть, что сказать. Наконец заметил:

— Не то, чтоб совсем. Ты тут стоишь уже почти дюжину часов. Она от этого быстрее не вернется.

Иласару вздохнул:

— Знаю, брат. И все же волнуюсь. Должно быть, впервые в жизни. Тут мне немного легче.

— Понимаю. Как дела в Истале? Ниммакиру справится там один?

Иласару в ответ небрежно пожал плечами:

— Я и не собирался взваливать на него груз управления страной — он даже для оборотня еще слишком мал. Я сообщил всем главам кланов, где меня искать. Понадоблюсь — прибегут сами или пришлют гонца.

— Хорошо, — откликнулся лаконично брат Повелителя и ненадолго замолчал, должно быть обдумывая что-то. Наконец, он сжал его плечо и уверенно позвал: — Пошли со мной. Я, кажется, знаю, что можно сделать с твоим волнением.

Иласару заинтересованно поднял брови, но ничего не сказал, последовав за Рамору по едва заметной тропинке, петляющей меж дубов и кустов лещины, вглубь заставы. Встречавшиеся по пути оборотни приветствовали обоих, братья отвечали им, и спустя несколько минут Повелитель, слегка прищурившись, раздумчиво проговорил:

— Меня давно интересует вопрос, не засиделся ли ты на заставе, брат?

Рамору уверенно покачал головой:

— Мне здесь нравится.

— Знаю. Потому и не трогаю тебя. И все же ты способен на большее, чем десятилетиями сторожить границу.

Старший в голос фыркнул:

— Я просто все еще наслаждаюсь тем во всех отношениях приятным фактом, что у тебя наконец есть собственные дети и надо мной больше не висит угроза наследовать трон Аст-Ино. О будущем я пока не думал.

— Хорошо, — кивнул Иласару и широко улыбнулся. — Но если что-нибудь надумаешь — говори.

— Непременно, — пообещал старший. — Вот мы и на месте.

Они вышли на тренировочную площадку, и Повелитель, оглядевшись по сторонам, взял заботливо прислоненный кем-то к живой изгороди тренировочный меч:

— Ты это средство имел в виду?

— Угадал, — подтвердил Рамору. — Ты немного встряхнешься, да и навыки защиты подтянуть не мешает.

Младший брат сморщил нос и, широко оскалившись, хмыкнул:

— А нападения?

Рамору с деланным безразличием пожал плечами:

— Тут уж все будет зависеть от твоих умений держать оборону. Давай, Повелитель, начали.

И как раз в тот момент, когда лес окутала неверная, зыбкая ночная мгла, на поляне раздался глухой стук тренировочного оружия.

* * *

Морской бой с Тенями длился уже почти сутки. Солдаты сменяли друг друга в строю, по очереди отдыхали, урывками спали.

Звездная, ясная ночь пришла вслед за хмурым вечером. Теплый ветер обдувал усталых, изможденных боем воинов. Ни прерваться на полноценный отдых, ни тем более отложить битву не было никакой возможности. Море плескалось за бортами судов, лениво покачивая их, и Бёрдбрандт уже в который раз возблагодарил мысленно Тату и ее сыновей за отсутствие штормов.

В очередной раз покинув строй дерущихся, Старший советник залпом выпил полную кружку воды и, взбежав на капитанский мостик, стал всматриваться в очертания строя Теней. Что-то вот уже некоторое время ему не давало покоя, но в суматохе схватки он никак не мог уловить, что именно.

Звенела сталь, свист стрел слился в почти непрекращающийся, непрерывный гул.

«Как бы запасы не кончились», — мелькнула беспокойная мысль.

Фронт противника, густой и плотный в центре, как будто редел на флангах. Бёрдбрандт посмотрел внимательно вправо, насколько хватало глаз, затем влево, и наконец прошептал потрясенно:

— Они пытаются нас окружить…

На это их ума, должно быть, хватало. Вотростенец и сам чувствовал, что пора изменить ход битвы, чтобы самим не увязнуть, однако прежде следовало посоветоваться с Аудмундом. Хотя именно его как раз поблизости и не наблюдалось.

— Кимеда! — обрадовался он, увидев оборотницу.

Та, заметив, что ее зовут, кивнула и тоже поспешила покинуть строй и подняться на мостик.

— Скажи-ка, о мать моего владыки, — немного шутливо обратился к ней Бёрдбрандт, — тебе не кажется, что нас пытаются взять в кольцо?

Рысь вздрогнула и, поведя носом, всмотрелась в горизонт. Спустя несколько секунд она ощерилась и прошипела:

— Проклятье, да. Ты прав. Они не настолько тупы.

— Где твой сын? — спросил отрывисто и быстро, должно быть что-то успев решить, Бёрдбрандт.

— Через пять кораблей справа.

— Проклятье. Не докричимся.

— Ты прежде был военным советником, Бёрди.

— Помню.

— Времени нет.

Уже не медля и сомневаясь, Бёрдбрандт сорвал с крюка капитанский рупор и крикнул во всю мощь легких:

— Внимание всех команд! Перестроиться! Рассредоточиться и взять Тени в кольцо! Окружаем их! Лучникам — быть предельно внимательными! Порядок шахматный!

Командиры на соседних судах подхватили приказ, передавая его по цепочке, и корабли дрогнули. Распустив паруса, похожие сами на гигантских птиц, они поплыли, расправляя крылья и загребая ими строй врага. Лучники на флангах развернулись, направив смертоносные жала наружу, следя, чтобы ни одна Тень не сбежала, а тем временем Бёрдбрандт, еще раз внимательно оглядев фронт, проговорил задумчиво, обращаясь к Кимеде:

— Бить тварей и дальше простым оружием мы задолбаемся.

Рысь хмыкнула:

— У тебя есть идея?

— Да. Насколько я помню, в трюмах имелось несколько бочонков сыворотки. У нас есть способ устроить Теням дождь?

Оборотница ощерилась, и в глубине ее глаз сверкнул восторг:

— Дождь, говоришь?

— Именно так. Быть может, он подействует не хуже прямого удара. Хотя, конечно, это риск, и в случае неудачи мы останемся вообще без всяких запасов.

Несколько мгновений Кимеда обдумывала, и наконец решительно заявила:

— Нам нужны инженеры Джая.

* * *

— Какой должна быть задержка? — задумчиво хмурясь, уточнил приведенный наследником Гроима специалист.

— Хотя бы секунд десять, — ответил Бёрдбрандт. — Мы хотим, чтобы снаряд взорвался над головами Теней, а содержимое разлетелось на возможно большую площадь. Это осуществимо?

— Да, — ответил тот, не колеблясь, и советник вздохнул, не скрывая охватившего его облегчения. — Селитра, сера и алюминиевая пудра у нас есть. Корпус можно глиняный сделать. Разгорится как миленький.

— Сколько вам понадобится времени? — спросил прямо Джай.

— Около двух часов.

— Тогда приступайте. И если у вас все получится, можете рассчитывать каждый на земельный надел близ столицы.

Инженер и два его помощника по-военному четко поклонились, приложив кулак к груди, и удалились на флагман Гроима, а Джай уточнил, обернувшись к Бёрдбрандту:

— Мы столько продержимся?

— Без всяких сомнений, — кивнул тот. — На два, и даже на пять часов наших сил точно хватит. К тому моменту мы как раз закончим окружение Теней.

— Хорошо. В таком случае, если не возражаете, я пока вернусь к своим воинам. Раз бой пока не окончен, я должен быть с ними. Заодно прослежу за приготовлениями.

— Да, конечно, — согласился Аудмунд. — Удачи тебе.

— И тебе, дядя, — ответил Джай легко и словно бы привычно.

Проворно сбежав с мостика, он одним движением перемахнул через фальшборт и перешел на соседнюю палубу. Князь Вотростена проводил родича взглядом, а после обернулся к другу:

— Спасибо тебе. Я маневра Теней не заметил.

Бёрдбрандт мягко улыбнулся в ответ:

— Не ты один. И ты все же больше политик, тебе простительно. А вот мне проворонить было бы позором.

— Все хорошо, Бёрди, — покачал головой оборотень. — Ты отлично справился. Можешь и сам по возвращении рассчитывать на награду.

— Сейчас главное — победить.

Аудмунд кивнул, соглашаясь, и несколько минут молча стоял, рассматривая золотые блики на свинцово-серой воде.

Корабли медленно расходились, готовясь к окружению противника, и лучники почти беспрерывно били в пытающиеся проскочить между бортами Тени.

— Не думал я, — поделился вдруг князь, — когда в юности воевал с Гроимом, что мы с ним однажды станем союзниками.

— Союз с имперцами еще можно понять и принять, а вот если мы мне еще десять лет назад предсказали бы союз с магами, а бы сам лично отправил незадачливого провидца к лекарям.

Аудмунд рассмеялся:

— Если б старая сволочь Джараак знал, к чему приведет начатая им авантюра, он бы сам лично отрезал себе член.

Бёрдбрандт ухмыльнулся:

— Ну, в общем-то да, так и есть. Если бы он не подложил свою дочь под твоего отца, тот бы не приехал в Исталу с просьбой родить ему наследника-оборотня. Ты бы не родился, не было бы кровнородственного союза с Аст-Ино в целом и повелителем оборотней лично. Если бы Рьятен не получил такой сильный удар от Джараака в молодости, еще неизвестно, стал бы он бороться за власть после смерти старого козла или нет. Природные маги в целом по сравнению с некромантами честолюбием не отличаются. И даже если бы у Рьятена и Ниралуа родился общий сын, они бы не тряслись над ним так, как у магов вообще не положено, и не воспитали бы его таким, каков он есть теперь — почти по-человечески способным любить. Как ни крути, во многом причина нашего нынешнего союза именно Джараак.

— Однако «спасибо» я ему за это все равно говорить не стану, даже мысленно. Убийства твоего отца я ему даже сейчас не готов простить. Сколько бы нас не разделяло лет, он был моим другом. Таким же, как и ты.

Аудмунд безотчетным движением сжал навершие меча, и Бёрдбрандт, подойдя ближе к своему другу и князю, сжал его плечо.

— Благодарю, — ответил тихо тот.

Звон оружия, крики ярости, скрип деревянных бортов за многие часы стали уже привычными, почти обыденными звуками. Солнце ползло по небу, отражаясь в волнах, на остриях мечей и на доспехах воинов. Скоро корабли, разойдясь и заняв предписанные командирами позиции, начали сближаться, и Бёрдбрандту показалось, что Тени в ответ заметались быстрее и яростнее.

— Поняли, что мы что-то задумали, — предположил тот.

— Вероятно, — согласился Аудмунд. — Жаль, что они пришли в наш мир, как враги. Я бы их поизучал, чтобы понять природу.

— Все-таки оборотень в тебе не истребим, — рассмеялся легко советник. — Любой кошак прежде всего исследователь, а потом уже все остальное.

Князь широко улыбнулся в ответ:

— Так и есть. Рад, что ты догадался.

Корабли уверенно сближались, беря Тени в тиски, и все чаще на лицах усталых воинов загорался восторг. Они предвкушали скорую победу, а после и отдых.

Когда склянки на мостике отмерили два с половиной часа, на флагмане Гроима взвился условный знак — зеленое знамя. Бёрдбрандт вновь взял в руки рупор и скомандовал:

— Внимание всем! По местам! Пехоте укрыться щитами! Лучники — на изготовку! Пли!

Приказ советника докатился, подобно штормовой волне, до имперцев, и тогда удар, последовавший с их кормы, сотряс воздух. Сделанные наспех инженерами снаряды взвились в воздух, взорвались и вспыхнули мириадом зеленых огненных искр. Те осыпались, осев прямо на размытые, колышущиеся тела Теней, и тогда их враг взвыл.

Это не был тот гул, что способно уловить человеческое или даже звериное ухо. Однако воздух задрожал, стал как будто гуще и яростнее. У некоторых, как потом рассказывали, внезапно заболели головы, и Тени стали вдруг корчиться. Совсем так, как при прямом попадании стрелы или меча.

— Ты все-таки был прав, мой друг, — воскликнул радостно Аудмунд и, от души обняв Бёрди, с силой хлопнул его по спине. — Ты оказался прав!

— Аж самому не верится, — признался тот.

За первым снарядом взорвался второй, а после третий и четвертый. Всего имперцы выпустили девять снарядов, и этого оказалось более чем достаточно. Тех, кого искры сыворотки не задели, выискивали и добивали лучники.

Ригердта подошла к отцу и, кивнув на своих оборотней, спросила:

— Чем займемся после победы здесь?

— Отдохнем, — решительно ответил князь. — А после отправимся догонять те Тени, что смогли избежать окружения. Ты вместе с Арндольвом отправишься на юг. Встречаемся после все на Фатраине.

— Хорошо, отец, я поняла, — кивнула оборотница и, приветствовав как раз подошедшего брата, поспешила вернуться к своим.

— Большие потери? — спросил Аудмунд сына.

— Нет, — ответил тот. — Однако погибшие все же есть. В основном среди людей. Немного магов. Ни одного оборотня.

Наследник говорил отрывисто и задумчиво. Словно на ходу подсчитывал что-то. Быть может, жертвы боя с Тенями. Взгляд его казался устремленным внутрь себя.

— Конечно, в итоге это пустяки по сравнению с тем, что могло быть, дойди Тени до побережья, — заметил он вслух. — Я до сих пор не могу поверить, что все почти закончилось. Однако это так.

Князь Вотростена покачал головой:

— И да, и нет, сын. Эта битва позади, однако наша миссия, как оборотней, не заканчивается.

— Ты про мир? — догадался сын.

— Именно. Следить за порядком, наблюдать, подмечать возможные опасности и принимать меры к их устранению. Ведь память людей слишком коротка, а значит, наша миссия не закончится никогда. Один раз мы доверили людям самим беречь себя. Ничем хорошим это не кончилось.

— Далира, — догадался сын.

— Да. Так что для нас все только начинается.

Они помолчали, глядя на затухающий бой, а после оба одновременно вложили мечи, которые все еще держали в руках, в ножны. Солнце опускалось все ниже и ниже к горизонту, и для союзников наступало время короткого, но такого желанного отдыха.

Перо легко и проворно скользило по плотному, немного шероховатому листу, выводя округлые, аккуратные, небольшие по размеру буквы.

«Мы победили в первой битве с Тенями, — писала Ригердта. — Основная их часть уничтожена. Теперь я отправляюсь вместе с Ардольвом и частью наших войск на юг, чтобы догнать уцелевших. Местом встречи отец назначил Фатраин. Уже совсем скоро все будет позади, и тогда жди нас домой. Целую. Люблю и жду встречи, мой самый лучший, единственный в мире оборотень. Обнимаю мысленно наших детей. Ригердта».

Глубоко вздохнув, она еще раз перечитала строки и, быстро коснувшись губами листа, запечатала его, проведя по воску когтем. Доклад вышел коротким, однако бумаге и не следовало ни при каких обстоятельствах доверять подробности — она все расскажет лично, при встрече.

На небо густо высыпали звезды, будто праздновали эту первую, самую важную победу вместе с разумными существами, обитающими внизу, на земле. Оборотница задрала голову и, полюбовавшись некоторое время, вдруг, неожиданно улыбнувшись, подмигнула им. Затем она вновь вздохнула и огляделась в поисках того, кому можно было вручить послание.

Большинство воинов и матросов спали, и лишь дежурные команды время от времени лениво переговаривались, стараясь, впрочем, не повышать голоса, дабы не потревожить покой отдыхающих.

Заметив на одном из кораблей знакомого оборотня по имени Лерук, служившего прежде под началом принца Рамору, она подозвала его.

— Возьмешь утром небольшой, но быстроходный корабль и отправишься в Аст-Ино к Рамору. Вручишь ему послание для Повелителя.

— Слушаюсь, госпожа. Что делать после?

— Будешь ждать нашего возвращения в Аст-Ино. Возвращаться сюда смысла нет.

— Понял вас. Все сделаю.

— Благодарю.

Ригердта отдала свиток, и Лерук проворно спрятал его на груди. Затем он ушел, а она еще долго стояла на палубе, опершись о фальшборт и глядя, как на востоке постепенно разгорается золотая заря.

Скоро ночь сдернула бархатисто-черное покрывало, тьма отступила, и солнце вынырнуло из морских пучин, приветствуя просыпающихся воинов.

На кораблях вновь стало шумно и даже немного весело. Гомон теперь звучал не задумчиво-сдержанно, но победно и звонко.

— Немного преждевременно, — заметила она, кивнув подошедшему брату.

— Ничего, пусть порадуются. Скоро снова в бой.

— Да. Но сначала будет погоня. Ты готов?

— С отцом и Бёрдбрандтом уже простился. А ты, сестренка?

— Тоже.

— Тогда вперед.

Заливистый, словно пение весенних птиц, звук горна потревожил утро. Прокатившись над кораблями вотростенцев и оборотней, он растворился в море, и часть судов, дрогнув, распустила паруса и отделилась от основной армады.

Теперь их путь лежал на юг. Туда, где был велик шанс отыскать часть отбившихся Теней. И первая группа обнаружилась уже скоро после полудня. Впередсмотрящий подал сигнал, и Ригердта вгляделась в размытые, колышущиеся очертания горизонта.

— Похоже, голов двадцать, — посчитала она.

— Согласен. Обойдемся в этот раз стрелами.

Оборотница кивнула:

— Снаряды Джая стоит беречь.

Арндольв взял рупор и скомандовал:

— Внимание! Лучникам приготовиться!

Корабли замедлили ход, и тогда начиненные сывороткой смертоносные жала взвились в воздух в поисках назначенных им целей.

Все было так же, как и сутки назад. Тени заметались, заискрили и осыпались вскоре, растворившись в волнах.

Спустя несколько часов была найдена еще одна группа Теней, чуть меньше размером, а спустя два дня они обнаружили голов тридцать. В конце концов Ригердта предложила:

— Нам стоит разделиться. Так мы сможем охватить значительно большую площадь.

— Согласен, — кивнул Арндольв. — Я сам думал о том же. Сил нам хватит в этом случае обоим. Однако ты не увлекайся там и дальше наших колоний не заходи.

— Не думаю, — покачала головой Ригердта, — что Тени успели убежать так далеко. Они весьма медлительны. Но разведчиков я все же вышлю. А сам ты куда отправишься?

— В сторону открытого моря. Поверю там все и тоже отправлюсь на Фатраин.

— Удачи тебе, брат.

— И тебе, сестренка.

Оборотни обнялись, и маленький флот, разделившись на две части, разошелся в разные стороны.

Время тянулось невыносимо медленно. Тягуче, словно патока. Ригердта скучала, и мысли ее раз за разом возвращались домой, в Аст-Ино. К Иласару и детям. Хотелось обнять мужа, утонуть в его глазах и почувствовать, что мир снова стал прочным и незыблемым, словно скалы, отделяющие земли оборотней от мертвой Далиры.

И все же она не жалела, что избрала путь эйири, маршала Аст-Ино.

Когда корабли уже завершили маневр, развернувшись в сторону колоний Вотростена, сверху раздался резкий, протяжный свист.

— Вижу неприятеля! — доложил впередсмотрящий. — Почти сотня голов.

В глазах оборотницы загорелся восторг:

— Отлично! Кажется, именно их мы и искали. Скоро наш путь будет завершен, и мы сможем вернуться домой.

Воины заулыбались, ободренные перспективой, а Ригердта крикнула:

— Внимание всем! Окружаем их и сгоняем в кучу! Лучникам — на изготовку! Достать снаряды!

Слаженный боевой рык оборотней сотряс палубы кораблей.

Дальше бой напомнил самой Ригердте сцену охоты. Охоты на Врага. Кошаки загоняли Тени, расстреливая отбивающихся и пытающихся вырваться из окружения, а когда противник оказался согнан в кучу, в воздух с шипением и свистом полетели снаряды Джая.

Ригердта застыла, сощурившись и неотрывно глядя, как погибают Тени. Один, другой, третий… Прислушавшись к себе, она поняла, что не ощущает жалости.

«Если бы они дошли до обитаемых земель, то никто бы не уцелел, — подумала она. — Так что и не о чем тут скорбеть».

Скоро последний противник рассеялся, и оборотница с облегчением вздохнула. Оглядев напряженные, серьезные лица воинов, она заметила у некоторых в глубине глаз усталость, и скомандовала:

— Капитанам — плыть к берегу и ложиться в дрейф. Разведчикам — проверить побережье до колоний Вотростена. И если все будет чисто — отправляемся на Фатраин, а оттуда уже домой.

Вновь победный рык кошаков сотряс воздух. Сотни лап взметнулись вверх в победном жесте.

Корабли вновь развернулись и направились туда, где далеко на горизонте виднелась тонкая зеленая полоска.

«Иласару, — подумала Ригердта и невольно улыбнулась, будто воочию видев перед мысленным взором лицо супруга. — Я скоро вернусь».

* * *

— Я сейчас испытываю очень странное чувство, — признался Аудмунд и, прищурившись, задумчиво оглядел щедро облитый солнцем песчаный берег. — Я почти всю жизнь ненавидел Фатраин и населяющих его магов, и вот теперь стою здесь, как союзник.

— Понимаю тебя, — серьезно кивнул в ответ Рьятен, — потому что сам испытываю нечто подобное. Однако за смерть Горгрида извиняться не собираюсь, ибо лично в ней не виноват, а судьба Бардульва и его матери меня и прежде никогда не интересовала. Погибли и погибли, не о чем вспоминать.

— Приятно наблюдать подобное единодушие, — не скрывая ехидного тона, заметил подошедший к обоим владыкам Нуаримаан, и Аудмунд с Рьятеном почти одновременно ухмыльнулись.

— Вы оба можете особенно не переживать, — ответил обоим магистрам князь. — Союзнический флот надолго не задержится в гаванях Фатраина. Мы только дождемся последние поисковые отряды и отправимся по домам.

— Приятные вести, — не стал скрывать Рьятен. — Потому что видеть у наших берегов столь мощный флот действительно несколько некомфортно. Но это чисто психологический момент — несмотря на разделяющие нас многовековые разногласия, в вашей чести я ни секунды не сомневаюсь.

— Благодарю от души за доверие, — ответил Аудмунд.

Нуаримаан тем временем обернулся к отцу и спросил:

— Как твое самочувствие?

Тот в ответ демонстративно покряхтел и потер поясницу:

— Говорить, что все хорошо, было бы немного самонадеянно с моей стороны, и все же, весьма неплохо. Настолько, насколько вообще возможно в моих обстоятельствах. Во всяком случае, приехать сюда на побережье, чтобы поприветствовать победителей, моих сил хватило.

— Приятно слышать, — откликнулся Нуарим, и в глазах его мелькнула нежность.

Вправо и влево, насколько хватало глаз, в море стояли на рейде корабли. Вотростен, Гроим, Месаина, Аст-Ино и прочие, принадлежность которых неопытный наблюдатель определить бы не смог. Чайки кричали, сидя на реях, и били крыльями.

«Будто торговцы на рынке», — мелькнула в голосе у сына магистра мысль.

Несколько судов, отделившись от основной группы, вошли в порт, и на берег один за другим сошли Теональд с Ригердтой. Оборотница подошла к своему отцу, а герцог встал немного поодаль, не желая, очевидно, мешать разговору. Нуарим пригласил его кивком и спросил, обернувшись к Аудмунду:

— Каковы результаты погони?

— Найдено несколько групп Теней, — ответил тот, — и все они были истреблены.

— Хорошие вести. Значит, наша миссия в самом деле закончена.

— Думаю, что так. Хотя на первое время сторожевые корабли в море я бы оставил. Кто знает, кого мы могли пропустить.

— Согласен. Обсудим это немного позже, когда все отдохнут.

В воздухе витала щедро смешанная с настороженным недоумением радость. Люди, маги и оборотни поглядывали друг на друга, не зная, чего ожидать от бывших врагов, однако восторга от победы подобные настроения затмить не могли.

С минуту или чуть больше длилось молчание, нарушаемое лишь тихим шипением волн и скрипом оснастки, когда Нуаримаан вдруг спросил неслышно подошедшую сзади Рейнаари:

— Как ты сморишь на то, чтоб выйти за меня замуж?

— Что? — заметно растерялась колдунья.

Рьятен и Аудмунд, не скрывая охватившего обоих интереса, стали пристально следить за происходящим, Теональд с неожиданным смущением на лице опустил взгляд, Ригердта хмыкнула, а Нуаримаан серьезно пояснил:

— Эта хитрая кошачья морда Джермальд был тогда прав. Мы через столько вместе прошли, и ты всегда была рядом. У нас трое детей. Наверное, действительно пора придать нашим отношениям какой-то официальный статус. Что думаешь?

Рейнаари все еще растеряно покачала головой, почесала бровь, а после весело улыбнулась:

— Должно быть, ты прав. Но что тут можно сделать? У магов не существует ничего, подобного браку людей или оборотней.

— Все однажды случается в первый раз, — философски заметил Аудмунд. — Тот, кто когда-то решил созвать первый Круг силы, тоже рисковал. Был первый Великий магистр. Теперь же все это стало обыденными явлениями.

— С этим трудно спорить, — согласилась Рейнаари. — Раз так, я согласна.

Рьятен довольно потер руки:

— Отлично. Сам я в свое время не решился на подобный шаг, о чем теперь время от времени жалею, но за вас рад. Обряд мы сами изобретем. Кажется, у людей подобный союз обозначают кольца?

— Да, золотые, — подтвердил Теональд.

Теперь уже не только владыки, но и все стоявшие поблизости воины с накрываемым интересом следили за происходящим.

— Нам нужен ювелир, — заключил Рьятен. — Здесь и сейчас. Свадьбу не стоит откладывать — пусть все победители будут гостями, тогда у нее будет больше шансов попасть в летописи.

— Раз так, — ответил Аудмунд, — то могу сообщить, что мой старший сын хороший ювелир.

— Еще не хватало! — крикнул кто-то из магов. — Не бывало такого, чтобы кольцо для нашего почти магистра делали вотростенцы.

— Можно поручить это членам Круга, — предложила в свою очередь Рейнаари.

— Еще не хватало, — крикнули вновь, однако уже с другой стороны собравшейся вокруг немалой толпы, — чтобы кольца делали эти волкодавы! Кто знает, какие заклинания они могут вложить в них и как те потом выстрелят!

Аудмунд, не сдержавшись, расхохотался, а герцог Теональд вдруг предложил:

— В таком случае, мы можем поискать мастера среди моих людей. Месаина славится своими ювелирами. Быть может, кто-то из них решил отправиться на войну.

— Мы были бы благодарны вам, герцог, — ответил Нуаримаан и обернулся к сыну. — Съезди, пожалуйста, за своими сестрами.

— Хорошо, отец, — согласился Рей.

— В таком случае, — заключил Аудмунд, — мы ждем последние поисковые группы, затем празднуем свадьбу Нуаримаана и отправляемся по домам.

— Да будет так, — ответил Рьятен.

Нуаримаан обернулся к своей женщине и, обняв ее, в шутку спросил:

— Надеюсь, платье ты, как человеческие женщины, не наденешь?

Рейна фыркнула в ответ:

— Еще чего не хватало! Ты вообще меня в платье представляешь?

— Нет, — признался мужчина.

— Я себя тоже. Думаю, парадного боевого доспеха будет вполне достаточно.

— Договорились, — подвел итог Нуарим и, наклонившись, прямо на берегу, при всех, даже не думая скрываться, поцеловал Рейнаари.

Спустя две недели, когда кораблей у берегов Фатраина стало еще больше, на побережье Нуаримаан и его женщина, став напротив друг друга, принесли клятву.

Гости всех трех рас, одетые по возможности празднично, стояли рядом и наблюдали, а сам Нуаримаан, вытянув руку ладонью вверх, произнес:

— Здесь и сейчас, перед лицом Великого магистра и членов Круга, официально заявляю, что заключаю брачный союз с Рейнаари по собственной воле, движимый своими чувствами и желаниями.

Над его ладонью зажегся крохотный белый огонек, подтвердивший правдивость произнесенных слов, и тогда Рейнаари, накрыв огонек собственной ладонью, повторила слова клятвы. Сияние стало больше, разрослось, охватив уже обе руки, мужскую и женскую, затем растворилось в них, и тогда магистр Рьятен достал два золотых кольца.

— Держи, сын, — сказал он, — и выбирай внимательно, на какой палец их надеть. Вы первые, однако, может быть, не последние.

— Средний палец, — подсказала шепотом Рейнаари.

— Почему? — полюбопытствовал Нуаримаан.

— Он самый полезный. Там и главный меридиан силы магов проходит, и посылают обычно тоже именно им.

Ее почти муж рассмеялся и, не думая больше, надел кольцо именно на него, на правую руку. Рейна сделала то же, и тогда Рьятен принял их клятвы, накрыв ладони новоиспеченных супругов.

— С этой минуты вы будете муж и жена.

— Спасибо, отец, — ответил Нуарим.

С этими словами он обнял жену и, крепко прижав ее к груди, поцеловал.

Солдаты стали бить мечами о щиты, маги выпустили в небо фейерверки, а дети новобрачных подошли, чтобы поздравить родителей.

Спустя еще две недели, когда праздники, связанные с торжеством, улеглись, а последние военные советы были закончены, корабли союзников начали сниматься с рейда и покидать Фатраин, разворачиваясь к родным берегам.

Белые паруса, чем-то неуловимо похожие на быстрокрылых чаек, отражались в золотом закатном море. Мимо проплывали поросшие густым, высоким лесом каменистые берега. Волны набегали, мягко толкали и без того спешащие домой корабли, словно хотели их еще поторопить.

Ригердта стояла, опершись о фальшборт, и разглядывала снующих у самого дна рыб. Мысли ее блуждали далеко, в столице оборотней, там, где доложен был, по ее предположениям, сейчас находиться муж, поэтому она не сразу заметила отделившуюся от берега небольшую остроносую лодку.

— Госпожа, — позвал ее седой, с обветренным серьезным лицом капитан и, осторожно тронув за плечо, кивком указал куда-то вперед и вбок, — мне кажется, это к вам.

Ригердта подняла взгляд и, присмотревшись внимательно, увидела юрко летевшее вперед суденышко, а на ее носу Лерука. Лицо командира имело торжественный и слегка загадочный вид.

— Должно быть, есть новости, — предположила она. — Спасибо вам, капитан.

Тот коротко поклонился и отошел, чтобы дать указания по встрече гонца. Матросы спустили трап, и уже через несколько минут Лерук проворно взбежал на палубу и, оглядевшись по сторонам цепким взглядом, отправился прямиком к жене своего Повелителя.

— С возвращением, госпожа, — приветствовал он. — надеюсь, ветер был попутный.

— Более чем, — с улыбкой кивнула в ответ Ригердта. — Как у нас тут дела?

— Все спокойно, — демонстративно вытянув руки по швам, отрапортовал Лерук. — Ни одна Тень в территориальных водах Аст-Ино так и не появилась. Прочие чужаки так же не пресекали наших границ. В Истале у принца Ниммакиру тоже все хорошо.

— А?.. — на лице Ригердты мелькнула на один короткий миг растерянность. Она сделала неопределенный жест руками, однако привычный в бою ко многому командир и без дополнительных разъяснений понял, что его начальница хотела спросить. Если в Истале распоряжается наследник, то где в таком случае его отец?

— Сейчас я все расскажу, госпожа, — уже другим тоном, почти совсем по-дружески, продолжил Лерук. — В Аст-Ино действительно все хорошо и спокойно, как и всегда. Послание ваше Рамору я передал, однако мирно отсиживаться на заставе в ожидании возвращения войск мне не пришлось. Дело в том, что на заставе принца гостит его брат.

Глаза Ригердты вспыхнули, и Лерук кивнул, подтверждая сказанное:

— Ваш муж здесь, рядом, госпожа. Именно он и попросил меня сбегать в Исталу — отнести ваше послание наследнику Ниммакиру. Я с удовольствием согласился. А на обратном пути забежал в гости к вашей великолепной тетушке Наэре. Она мне дала для вас это.

Лерук вновь загадочно улыбнулся и, сняв с плеча небольших размеров серый холщовый мешок, с торжественным видом вручил его Ригердте. Та вопросительно подняла брови, однако приняла дар и, заглянув внутрь, ахнула:

— Мои наряды! Лерук, как ты догадался?

— Вас все же слишком долго воспитывали люди, моя госпожа, уж простите, — с немного снисходительным видом хмыкнул тот и, добродушно усмехнувшись, постучал себя когтем по голове. — Ведь я же оборотень. Моя память хранит не только воспоминания всех мужчин моего рода, но и женщин тоже. Мне не нужно объяснять, зачем и при каких обстоятельствах женщины стремятся быть красивыми. А вы с собой в поход ничего, кроме боевых доспехов, не взяли. Да и те уже изрядно поношенные. Я видел ваш заплечный мешок — ничего стоящего там просто не могло поместиться. Ну и потом, ведь это именно я в свое время сопровождал вашего деда князя Эргарда в Исталу.

— Да, я помню, — улыбнулась Ригердта.

— Поэтому я чувствую теперь некоторую ответственность за вас, — закончил торжественно Лерук и, помолчав немного, добавил шепотом с видом старшего брата: — Ваш муж здесь, рядом, госпожа. И мы уже почти приплыли.

— Да, ты прав, — спохватилась Ригердта. — Времени мало. Спасибо тебе, ты настоящий друг.

— Пустяки, — отмахнулся тот.

Оборотница скрылась в своей каюте, а через некоторое время снова вышла, одетая в парадное одеяние из серебряной парчи. Украшенные перламутром и жемчугом косы свободно падали на спину. Подойдя к борту, маршал Аст-Ино обвела взглядом палубу, ласково, по-матерински улыбнулась каждому матросу и воину, а после сказала:

— Отправляйтесь дальше в порт без меня, друзья. Я сойду здесь, у заставы. Спасибо вам всем за бой. Спустить шлюпку!

Ответный рев вырвался разом из нескольких десятков глоток, напугав прикорнувших на мачтах чаек и сообщив всем дежурным пограничникам на берегу, что происходит нечто интересное.

Спущенная лодка качнулась на набежавшей волне, Ригердта ловко спрыгнула на ее корму, и пара матросов налегла на весла, развернувшись прямиком к берегу.

Сердце оборотницы колотилось, словно стремилось вырваться на свободу, и она прижала руки к груди, будто могла таким образом его унять. Кусты орешника на берегу раздвинулись, и на тропинке, ведущей прямиком к песчаной косе, показался мужчина.

— Иласару! — крикнула она, не сдержавшись, и заметила, как на лице супруга отразилось потрясение.

— Ригердта! — воскликнул в ответ Повелитель и кинулся вперед.

Остановившись у самой кромки прибоя, он всматривался в фигуру приближающейся жены, такой знакомый и такой бесконечно родной, что у оборотницы перехватило дыхание.

На обычно бесстрастном лице Иласару отражались обуревавшие его эмоции, которые он, по-видимому, на этот раз даже не пытался сдерживать.

Принц Рамору стремительно вышел из-за сосен, однако поняв, что происходит, издалека с улыбкой махнул невестке и снова растворился среди подлеска.

Лодка мягко ткнулась носом в берег, и Повелитель, забежав прямо в воду, подхватил на руки жену. Та прильнула к нему, с удовольствием прошептав еще раз: «Иласару», и вдохнула ни с чем не сравнимый запах, от которого закружилась голова. Запах истинного. Запах мужа.

— Ригердта, — прошептал в ответ тот хрипло и, не отпуская из рук, поцеловал в шею. — Вернулась…

— Да… — подтвердила она очевидное, и тогда он, дойдя до подлеска, поставил ее на траву, тут же снова заключив в объятия.

— Хороша, — прошептал он, смерив жену быстрым взглядом, и та, довольно мурлыкнув, прильнула к нему, спрятав лицо на груди супруга.

Тени постепенно удлинялись, закат густел, став янтарным. Матросы выложили сумку с вещами Ригердты, затем лодка неслышно отчалила и вновь направилась в сторону корабля, но заметили это только стражи границы. Ни сам Повелитель, ни его жена не обратили на такую мелочь никакого внимания.

Они долго стояли так, обнявшись и слушая дыхание и биение сердец друг друга, а после Иласару поднял лицо любимой и крепко, со всей страстью поцеловал. Ригердта сжала его в ответных крепких объятиях, куснула за плечо, а после они снова принялись целоваться, утробно порыкивая, покусывая друг друга и составляя на теле друг друга следы этой страсти.

Ригердта всей кожей ощущала, как растет возбуждение мужа. Кровь бурлила у нее в жилах, стало почти невозможно дышать. Наконец, Иласару оторвался и, перекинувшись зверем, первым устремился в лес. Его жена, последовав примеру мужа, устремилась за ним.

Оба неслись по петляющей между сосен и дубов тропинке, оставляя следы когтей на влажной земле и тяжело дыша. Наконец, они достигли одной из полян, и тогда Иласару, снова приняв человеческую ипостась, остановился в ожидании.

Ригердта тоже стала вслед за ним человеком и, оглядев свой уже слегка потрепанный наряд, с усмешкой покачала головой и резким движением сорвала его.

Иласару в два шага преодолел разделявшее их расстояние и, обняв жену, упал вместе с ней в траву. Они покатились, потом застыли, глядя друг другу в глаза, и принялись целоваться до тех пор, пока хватало дыхания.

После они снова покатились по траве, оставляя на телах следы зубов и когтей, не в силах разомкнуть объятия и на миг.

Пели проснувшиеся ночные птицы. Сквозь высокие кроны золотилось заходящее солнце.

Куртка Иласару полетела в сторону. Тогда Ригердта, оторвавшись на мгновение от губ мужа, одним резким движением сорвала с него штаны и обхватила его торс ногами. Больше Иласару не сдерживался.

Овладев женой, он раз за разом с силой вбивал ее в мягкую землю. Она отвечала, с утробным рычанием подаваясь навстречу, и все целовала и целовала до тех пор, пока от нехватки воздуха не начинало болеть в груди. Потом, отдышавшись, уже Иласару начинал целовать жену. Он замедлялся, вырывая из груди Ригердты жаркие, нетерпеливые стоны, после снова наращивал темп, подчиняясь голосу бурлившей в жилах крови.

Не раз и не два громкий звериный рык прокатывался по поляне, растворяясь среди ветвей. Лишь когда на небе уже загорелись звезды, муж и жена наконец смогли начать говорить.

— Как же мы детям в таком виде покажемся? — с усмешкой в голосе спросила Ригердта, удобно устраиваясь на плече Иласару.

— Можно подумать, это в первый раз, и они нас прежде после подобных ночей не видели, — спокойно, почти философски заметил тот. — Так же, как и воины. Вот уж не стоит переживать о таких пустяках.

— Ладно, не буду, — пообещала с улыбкой жена. — Да, я разрешила Тэньяти задержаться на месяц у братьев в Вотростене.

— Хорошо.

— Еще с десяток оборотней вернутся сразу после бала, который устраивает отец в честь победы.

Иласару с интересом поглядел на жену:

— А ты чего не осталась?

— К тебе спешила, — пояснила та.

Иласару посмотрел на Ригердту долгим взглядом и серьезно ответил ей:

— Благодарю.

Он поцеловал ее, на этот раз бережно и нежно, и пообещал, по-прежнему дыша прямо в губы:

— А праздник мы и свой устроим в Истале, обязательно.

— Угу, — улыбнулась Ригердта и, мягко обвив шею мужа, ласково провела ладонями по его плечам.

«А подробный доклад о ходе боя с Тенями, — подумала она, — вполне может подождать и до завтра. Ничего не случится. Точно».

* * *

— На удивление неудобная вещь, — вполголоса ворчливо сообщил Тэньяти и, неловко одернув котту глубокого синего цвета, украшенную каплями перламутра и расшитую серебряной нитью, покосился в зеркало. — Как вы, люди, носите это, не понимаю?

Бёрдбрандт рассмеялся и, нимало не смутившись, покачал головой:

— Они ничуть не хуже, чем ваши кошачьи шаровары с рубахами. Ты просто к такому не привык.

— Я бы с удовольствием, кстати, отправился на бал в шароварах. Остальные оборотни, я полагаю, будут именно в них. Чего такого-то?

Он пожал плечами и вновь с немалой долей смущения огляделся по сторонам. Взгляд оборотня скользил по позолоте отделки парадной гостиной дома Бёрдбрандта, где они оба сейчас стояли, по высоким, до самого потолка, зеркалам, по обитой бархатом тяжелой дубовой мебели, однако старший брат сомневался, что младший что-то видит перед собой. Вздохнув, он заметил:

— О тебе же забочусь. Ты хочешь, чтобы на тебя все таращились? Тебя и без того будут пристально изучать.

— Почему? — удивился Тэньяти. — Эка невидаль — оборотень. Что у вас, кошаков не видели? Мы же не в Месаине.

— Видели, конечно, — не стал спорить Бёрдбрандт. — Но ты не просто кошак. Ты сын Горгрида, которого все в Вотростене до сих пор хорошо помнят и любят. Так что иди лучше в привычном людям наряде.

— Не слушай его, Тэньяти, — раздался звонкий, властный голос леди Орнильд. — Ты просто действительно очень красив в таком виде. Ступай смело и не сомневайся.

Старший советник усмехнулся в усы и, подняв взгляд, поглядел на неторопливо спускающуюся по резной мраморной лестнице жену. В бархатном платье цвета густого вина, с бриллиантовой диадемой в густых волосах, она была удивительно хороша. Муж сделал шаг вперед, и, дождавшись, пока Орнильд спустится, обнял и поцеловал в щеку.

— Готова ехать? — поинтересовался он.

— Вполне. Но мне еще необходимо дождаться сестру. Езжайте пока вдвоем, а мы с сыновьями прибудем следом в течение получаса.

Она незаметно отошла на шаг в сторону, так, чтобы ее не видел Тэньяти, и выразительно указала мужу на его брата глазами. Бёрдбрандт кивнул в ответ, давая понять, что согласен. Орнильд умела, не прилагая к этому никаких усилий, практически всегда быть в центре внимания. Тэньяти, и без того немало смущенному предстоящим появлением в вотростенском обществе, явно не стоило появляться там в компании жены брата. По крайней мере до тех пор, пока он не привыкнет. Вдвоем же им будет легче затеряться.

— Значит, так и решим. Жду тебя в замке, — Бёрдбрандт вновь быстро поцеловал Орнильд и обернулся к брату: — Поехали.

— До встречи, — попрощался тот и поспешил следом за Бёрди.

Пока они собирались, закат уже успел прогореть. Украшенный цветами, лентами и праздничными арками город расцветился ласковыми, таинственно мерцающими огнями светильников. По улицам плыла музыка, и оба брата, пока ехали, порядком заслушались. Лошади неторопливо перебирали копытами, однако ни Бёрдбрандт, ни Тэньяти не подгоняли их. Наконец, короткая улица закончилась, и впереди показалась крепость. Ворота были распахнуты, горожане свободно гуляли по княжескому саду, и лишь безмолвно возвышавшиеся тени стражей давали понять, что о безопасности никто не забыл.

Солдаты приветственно склонили головы перед советником. Конюхи приняли лошадей, и Бёрдбрандт, обняв крепко брата за плечи, пригласил:

— Ну что, идем внутрь? Готов? Ты главное не тушуйся и не обращай на взгляды внимания. Ты ведь уже был здесь.

— Да, конечно, — немного обреченно вздохнул Тэньяти, а после уже уверенно добавил: — Веди.

На них в самом деле оглядывались. Мужчины и женщины, молодые и старики, практически не скрывая своего любопытства, провожали обоих братьев взглядами. Стражи брали на караул, и в глазах тех, кто был постарше, Бёрдбрандт видел отражение той давней битвы с магами. В конце концов, уже когда оба поднялись в тронный зал, им удалось наконец затеряться. Внимание уменьшилось, и старший брат, улыбнувшись младшему, вздохнул с облегчением.

— Я полагаю, скоро выйдет Аудмунд? — предположил Тэньяти.

— Да, с минуты на минуту, — подтвердил Бёрди. — Но приветственную речь он произнесет немного позже, когда начнется пир. Пока же некоторое время будут длиться танцы, а для тех, кто проголодался, стоят легкие закуски на балконе.

— Хорошая мысль, — согласился оборотень и огляделся уже более внимательно по сторонам.

В просторном зале среди людей гуляли, так же с любопытством осматриваясь, оборотни. Тэньяти приободрился, увидев сородичей, и в этот самый момент неспешная мелодия сменилась торжественной и громкой. Высокие двери в дальнем конце распахнулись, и к собравшимся на празднество гостям вышли князь и княгиня. Аудмунд поприветствовал всех, и в ответ раздались радостные крики, щедро сдобренные овациями.

Бёрдбрандт всматривался в лица оборотней, выискивая среди них знакомые. Увидев Текамью, он кивнул ему, и в этот самый момент стоявший рядом Тэньяти заметно вздрогнул и даже как будто на короткий миг одеревенел.

С нескрываемым удивлением приподняв брови, старший брат проследил за его взглядом и увидел молодую светловолосую оборотницу в вотростенском платье. Ноздри Тэньяти дрогнули, и было похоже, будто он учуял какой-то необыкновенный по красоте запах. Лицо его переменилось, за долю секунды отразив по очереди целую гамму чувств, от потрясения до восторга и почти отчаяния, и на ходу бросив старшему: «Я сейчас…», Тэньяти неторопливо направился к незнакомке.

Текамья приблизился и, кивнув в ответ, спросил советника:

— Что, неужели мой начальник наконец нашел свою истинную?

Бёрдбрандт пожал плечами и с любопытством поглядел на оборотня:

— Тебе лучше знать. Текамья, кажется?

— Абсолютно верно, — согласился кошак.

— Это ведь ты тогда разделил миссию с Бенвальдом?

Уточнять здесь, посреди полного гостей тронного зала, что речь идет об убийстве прежнего магистра Джараака, явно не стоило, но кошаку, что стоял рядом с советником, и не требовались разъяснения. Широко улыбнувшись, он охотно ответил:

— Именно я.

— Скажи, как это у вас вообще происходит? Встреча истинного.

— Да вот примерно так, — тот взглядом указал советнику на его брата. — Ты чуешь вдруг чей-нибудь запах и понимаешь, что вот она — твоя настоящая половинка. Это ощущение ни с чем невозможно спутать. Однако теперь понятно, почему Тэньяти до сих пор никак не мог ее повстречать.

— И почему же?

Тем временем стало очевидно, что девушка тоже увидела направлявшегося к ней младшего сына Горгрида. Она стояла, с изумлением глядя ему прямо в глаза, и должно быть, почти не дышала.

Тем временем Текамья пояснял:

— Это Лиуко, младшая дочь Вэратина, брата Кимеда.

— Что?! — не смог скрыть потрясения Бёрдбрандт.

— Именно так, — усмехнулся Текамья. — Ирония судьбы — он попросил родить ему наследника одну женщину этой семьи, а его судьбой оказалась другая. Впрочем, вийнэку они с Наэрой давно уже расторгли.

— Да, знаю. Но почему Тэньяти ни разу не встречал Лиуко?

— Она живет вместе с отцом на востоке. Он великолепный оружейник, и дочь тоже пошла по его стопам. Конечно, Вэратин вместе с детьми навещал свою сестру, но с Тэньяти они ни разу не пересекались. Так бывает.

— Да, разумеется.

— На войне Леора была в качестве лучницы. А теперь смотри внимательно, что сейчас будет, человек.

— О чем ты?

Тэньяти и Леора стояли друг против друга и глядели в глаза. Ноздри их время от времени заметно подрагивали, а в широко распахнутых зрачках отражались огни зала. Вдруг Тэньяти медленно поднял руки и выставил их перед собой ладонями вверх.

— Вот оно, — шепотом пояснил Бёрдбрандту Текамья. — Он сообщает ей, что признал в ней свою истинную и спрашивает, не согласится ли она на отношения с ним. Теперь, если она подаст ему в ответ так же две руки, это будет означать: «Я тоже признала в тебе истинного и согласна на отношения». Если одну — признала, но на отношения не согласна. В этом случае еще есть шанс ее в будущем уговорить. Хотя, истинным обычно не отказывают.

— А если не одной не даст? — Бёрдбрандт вдруг представил себе эту картину, и сердце его пропустило удар. — Так бывает?

— Редко, но да, бывает. Истинность не всегда взаимна, это дело случая. И если вдруг Леора ему вообще рук не подаст, тогда я бы на твоем месте, человек, написал Иласару, чтоб он приказал сыну Тэньяти принимать дела. Твой брат и без того до сих пор не оправился после смерти отца. Если он потеряет сейчас еще и свою истинную, то этого он уже не переживет. В этом случае я бы его не отпускал из Вотростена.

Однако переживать Старшему советнику не пришлось. Не успел еще Текамья договорить, как Леора подняла в ответ две руки вложила их в ладони Тэняьти. Текамья вздохнул с облегчением:

— Обошлось.

Бёрдбрандт не выдержал и спросил:

— И что, объяснение всегда происходит в этом случае вот так?

Оборотень пожал плечами:

— Конечно, нет. Просто так можно дать знать о своих намерениях быстрее всего. В подобной форме допустимо делать предложение даже совершенно незнакомому оборотню. Но можно избрать и более длинный путь словами через рот. И тут, кончено, сначала следует хорошенько познакомиться со своей будущей половинкой.

Бёрдбрандт рассмеялся, а Тэньяти, взяв девушку за руку, пошел вместе с ней на балкон.

Музыка плыла над гостями, огибала их, куда-то спеша, обволакивала. Она кружила и увлекала, и гости танцевали, наслаждаясь праздником, вечером и уходящим летом.

Закончив беседовать с Текамьей, Бёрдбрандт вновь принялся гулять по залу. Увидев Джая, он приветствовал его и, подойдя, спросил:

— Говорят, вы завтра домой?

— Да, советник, — ответил тот. — Император готовит триумф победителям, так что надо спешить.

— От души рад за вас, — отозвался Бёрди. — Попутного ветра.

— Благодарю.

За этой беседой последовала третья, четвертая, пока наконец Орнильд, неслышно приблизившись, не спросила, не скрывая ехидства:

— Скажи пожалуйста, любовь моя, ты не хотел бы хотя бы на время праздника забыть о делах и потанцевать с собственной женой?

Бёрдбрандт усмехнулся и, обернувшись, обнял любимую:

— Как раз собирался.

Впрочем, смешинки в глазах выдавали его.

— Да неужели? — не поверила та.

— Правда-правда.

Он наклонился и поцеловал жену. Орнильд охотно ответила, и тогда Бёрди увлек ее в круг танцующих.

Аудмунд и Ретта так же танцевали, наслаждаясь вечером и друг другом, а за окном на чистом, ясном небе горели звезды, и ветер, дувший с севера, предвещал скорое наступление зимы. Как и всегда в этих краях.

Пока же музыка плыла над залом, выплескиваясь в сад, и всем уверенно сообщала, что новый мир, наставший после победы, уже никогда не будет прежним.