Танцуй-танцуй заварушка (джен)

Эта история относится к фанфикам. Будучи таковым, она в неоплатном долгу перед создателями используемых ниже персонажей: Румико Такахаси, Мэтт Бозон, Эрин Белл Бозон, творческие команды Kitty Films и WayForward.

* * *

Франшиза "Пол Ранмы" — из восьмидесятых, смена пола главгероем в ней — а) против его воли, б) обратимая, хоть по дюжине раз на дню (ещё раз, в реальной жизни магии нет) и служит, в первую очередь, испытанием для главгероя — типичного мачо, заставляя его прочувствовать мужской шовинизм с обратной стороны и стать через это более достойной личностью. Главный герой относится к смене своего пола отрицательно, хватается за каждый шанс избавиться от проклятия. Откуда, данная франшиза — и фики по ней, строго следующие канону — не являются пропагандой смены пола.

* * *

Шум утреннего спарринга Саотоме не разбудил двоих девушек в пижамах, храпящих вповалку возле обеденного стола. Как не разбудил их и телевизор, давно уже вещающий что-то бодро-бессмыссленное.

Пришла Касуми, поглядела неодобрительно, выключила телевизор и ушла развешивать свежестираное бельё на просушку.

Ранма с Генмой закончили тренировку, поглядели на мирно сопящую кучку подружек и ушли к себе наверх.

Соун пришёл с газетой, тяжко вздохнул, и устроился на платформе верандо-корридора, свесив ноги в сад.

Некоторое время всё было тихо, только воробьи чирикали да патриарх семейства шуршал газетой. Потом прибрела условно-проснувшаяся Набики в пижаме, с зубной щёткой во рту. Медленно поморгала, глядя слипающимися глазами на идиллическую картину, постояла так с минуту, и убрела обратно, возобновив шуршание щёткой.

Снова воцарилась тишина. Аканэ в энцатый раз перевернулась с боку на бок, намотав на себя гриву Шантэй.

С кухни начали доноситься звуки приготовления завтрака. Вернулась Набики, одетая и почти проснувшаяся, села за стол напротив полуночниц, и задумчиво уставилась на них, положив локти на стол и подперев голову руками.

Воробьи устали чирикать и свалили. Протявкала чья-то собачонка.

Аканэ перевернулась с боку на бок в другую сторону, замотавшись ещё качественнее.

Пришла Касуми с подносом для сервировки стола. Вздохнула, поставила поднос на пол, и начала тормошить Аканэ.

Младшая Тэндо невразумительно промычала, начиная просыпаться. Потянулась от души, заехав Шантэй кулаком в ухо.

Полуджинни вскинулась с диким воплем, глаза шальные. Замотанную в её волосы Аканэ подбросило в воздух, раскрутив, словно волчок. Придушенно айкнув, та грохнулась на пол и укатилась к стене, пролетев под ловко подпрыгнувшей Касуми.

— С тобой, сестрица, никакого цирка не надо, — философски заметила Набики, так и не отрывая локтей от стола.

Патриарх прочистил горло.

— Прошу прощения! — начала извиняться Шантэй. — Мне вдруг опять приснилось, что на меня горящее небо падает...

Аканэ озадаченно моргала, глядя на всех кверх ногами: её ноги задрались на стену.

— Пора завтракать, — неодобрительно сказала Касуми.

— Ой! — Аканэ кувырком вскочила на ноги. — Прошупрощениямыщас! — И, схватив Шантэй за руку, утопотала наверх, только грива фиолетовых волос мотнулась на повороте.

— Пожалуйста, позови Ранму и... — начала было Касуми, но младшей уже след простыл. Она обернулась к Набики: — Пожалуйста, позови Ранму и...

— Не надо, мы сами пришли! — поспешно остановил её ссыпавшийся с лестницы Ранма, каким-то шестым чувством упредивший опасность.

Касуми уже заканчивала когда появились жертвы телевизора, зевающие и не совсем проснувшиеся. Аканэ — в шортах и футболке, Шантэй — в Ранминых чёрных штанах и чёрной майке без рукавов с белой надписью «happy» которая вытерлась настолько, что читалась теперь, как «harpy». Надпись оказалась бессильна скрыть тот факт, что лифчика на девушке не было.

— Я пыталась, — кратко бросила Аканэ, заметив, куда косит Ранма.

Касуми вдруг приняла такое укоризненное выражение лица, что все присутствующие нервно задёргались... пока не заметили на ногах Шантэй обычные её красные туфли с загнутыми носами.

— Мы обувь в доме не носим! — поспешно объяснила Аканэ.

Остроухая скинула туфли и убрала их в свою технику скрытого оружия — не нагибаясь! У Ранмы чуть глаза на лоб не полезли.

— Мы никого не забыли? — с невинным видом спросил Генма, разламывая палочки.

— Рёга! — Ранма подорвался бежать, но вовремя вернулся, и со словами «подержи» передал свою тарелку Аканэ.

— Растёшь, сын! — растрогался обломавшийся Генма.

Домочадцы уже почти доели когда Ранма приволок теряющегося парня, всё пытаясь выяснить у того, как он оказался в сарае. Рёга лениво отбрёхивался.

После завтрака все собрались в додзё, причём Ранма зарулил Рёгу туда вручную. Шантэй так осталась в чёрном утреннем наряде, как более привычном для практики в её школе.

Отцы и сёстры расселись вдоль стены, Ранма, Рёга и Шантэй — в центре зала.

— Лупцевальный снаряд готов. — Ранма продемонстрировал толстое обработанное бревно с пол- своего роста длиной.

— Разумно было бы повторить азы, — заметил Соун. — Инстинктивное владение ки — это уже половина дела, но без осознанного понимания прогресс будет крайне медленным и неэффективным.

— Магия может усложнять дело, — добавила Набики. — Насколько магия и ки отличаются? Насколько одно мешает почувствовать другое?

— Интересный вопрос, — сказал Генма. — Не попробуем — не узнаем. Ранма?

Младший Саотоме прокашлялся, ставя бревно перед собой и кладя на него обе руки в позе викинга, взирающего свысока, опираясь на рукоять меча.

— Итак, ки, — начал он голосом лектора. — Это воплощение энергии ци, пронизывающей всё сущее, но особо сосредоточенной в живых существах. Тренировки в боевых искусствах позволяют прикоснуться к этому безграничному потенциалу, воплотив в форме боевого духа. Как то: дух крепости делает тебя крепче, дух силы даёт поднимать куда больше, чем позволяют одни только мускулы, и прыгать куда выше. Дух агрессии, также известный, как боевая аура — основа многих техник. Убийственное намерение позволяет некоторым мастерам парализовать противника словно удав, гипнотизирующий взглядом кролика. Но заодно позволяет любому мало-мальски тренированному бойцу почувствовать нападающего из слепой зоны. Даже Аканэ умеет! А скрывать своё убийственное намерение — это целая хитрая школа.

— То есть, я зачёрпываю некую естественную энергию внутри меня, — уточнила Шантэй, — и силой воли воплощаю её в конкретный дух, а тот — в конкретную форму?

— Упрощённо — да, но вся суть — в техниках...

— Один в один описание магии и заклинаний! — завявила Шантэй.

— Но ки и магия это, всё-таки, разные вещи, — заметила Набики. — Не считая твоего собственного признания, лампа совершенно не подействовала на Рёгин Львиного Рыка Разряд.

— Попробуем самую простую медитацию, — решил Генма.

Шантэй уселась, скрестив ноги, и начала под его руководством выполнять базовое упражнение для новичков, как почувствовать собственную ки в первый раз.

У неё получалось хорошо — даже слишком хорошо. Не прошло и минуты, как пытающуюся медитировать девушку окутала аура белого света.

— Эй, это же просто моя магия! — огорчённо воскликнула Шантэй, открывая глаза. — То-то мне упражнение знакомым показалось.

— Неудивительно, — подал голос Соун. — Разница — только в источнике энергии. У людей — ки, у йокаев — йоки, у полукровок — уникальные проблемы как отличить одно от другого.

— Йокаев? — переспросил Ранма.

— Есть люди, и есть магические существа, Ранма-кун, — объяснил тот. — Это те, кто населяет наш мир, и с кем есть шанс встретиться. В разных местах часто разные названия для одного и того же, но сущность от этого не меняется. Если и есть другие группы, кроме этих двух — повстречать кого-то из них должно быть неслыханной редкостью. Все упоминания о демонах из ада, например, оказывались или поэтическим преувеличением, или иносказанием брутальности упоминаемого человека.

— Ты, значит, не на самом деле видел ад, а? — подколол Ранма Рёгу. — Это ж поэтическое преувеличение?

— Заткнись, — буркнул тот. — Это иносказание брутальности испытаний, которым ты меня подверг.

— Тендо-кун дело говорит, — сказал Генма. — По слухам, у многих высших йокаев, имеющих человеческую форму, заострённые уши.

— Хмм, — Шантэй задумчиво потянула себя за ухо. — То есть, «йокай» надо понимать, как «магическое существо» в общем смысле?.. Тогда джинны подходят. Знаете кого-нибудь из полукровок?

— С этим... туго, — признался Генма. — Я за последние лет пятнадцать встречал только одного, но это было ещё в самом начале тренировочного похода, когда Ранма был ещё ребёнком. И полукровка этот исчез с концами пару лет спустя. Сбежал с дочкой смотрителя храма, или что-то подобное — я не вникал, у них свои шашни были.

— Может, можно его отыскать? — с надеждой спросила Шантэй. — Ну, поспрашивать этого смотрителя — не может же быть, что дочка совсем ему весточек не подаёт?

Ранма про себя отметил, как легка на подъём оказалась полуджинни, без задней мысли предложившая пуститься в длительное приключение ради такой ненадёжной зацепки.

— Не стоит этого делать, — нервно прокашлялся Генма. — У нас с храмом Хигураши остались не самые лучшие отношения...

— Свитки, небось, у них спёр, — ласково осведомился Ранма. — С техниками.

— Ничего подобного! — Генма возмущённо поправил очки. — Никаких свитков! То руководство по неко-ке... Как бы то ни было! Я предлагаю вернуться к изначальному плану и зайти на проблему с практической сороны. Рёга-кун?

— Если опасаешься за секреты режущей ки, — решил «подбодрить» теряющегося парня Ранма, — то имей в виду, что у бати уже есть что-то похожее. Летящее лезвие воздуха или что-то вроде тогго.

— Это запретная техника! — тут же ушёл в несознанку старший Саотоме. — Научить ей даже не прости!

Ранма взял бревно на изготовку, держа перед собой вертикально за оба конца.

— Прежде, чем мы приступим, — сказала Шантэй, поднимаясь на ноги, — Возможно, есть одна зацепка — я надеюсь, вы сможете разгадать, как эта штука действует... — Она извлекла из ниоткуда небольшую бутылочку белого пластика с этикеткой, изображающей зубастую пасть. — Оно меня не раз выручало из беды. Начинаю бить раза в три сильнее, но вместе с этим приходит такая ужасная ярость... Бррр. — Она отвинтила пробку. — Вот у меня и возник вопрос: это как-то влияет на мою ки, или это обычная магия?

— Мы... попробуем различить, — осторожно сформулировал Генма, весь внимание.

— Хорошо! — Шантэй кивнула, нехарактерно серьёзная. — Начинаю! — Она сделала большой глоток из бутылочки и скривилась: — Бее! Опять прокисло! Наверно не...

От полуджинни шибануло яростью напополам с убийственным намерением, так, что даже Набики почувствовала, а Ранма вздрогнул: рефлексы требовали от него встать в боевую стойку сейчас же, а не стоять раскрывшись, держа бревно.

— Умри, паразитский кусок дерева! — выкрикнула Шантэй, атакуя деревяшку действительно с утроенной силой. Ранму начало сдвигать назад. — Нна! Получи! Хха! — Её удары не стали быстрее, но каждый бил с более, чем ощутимой силой. Переполняющая девушку ки агрессии сочилась наружу видимой невооружённому глазу аурой красно-фиолетового свечения.

Закончилась эта наведённая ярость быстро и неожиданно.

— Таки прокисшее действует совсем ничего, — констатировала Шантэй, с неудовольствием разглядывая глубокие вмятины на бревне. — Но ярость от этого слабее не стала... Ну, что скажете? Интересно, аж жуть.

— Это однозначно, вне всяких сомнений, было ки-усиление на основе эмоции, — заявил Генма. — Как именно это... зелье вызывает такое состояние — понятия не имею, но само усиление работает именно за счёт эмоции. Здесь видно прямое подобие с техникой Рёги-куна и техникой, которую Ранма создал на её основе.

— То есть я могу научиться входить в такую ярость самостоятельно, — уточнила Шантэй, — путём тренировок?

— Гипотетически-да, — уклончиво ответил Генма.

— Вот только бабушка Колон предупреждала об опасности таких лёгких путей, — вставила Набики. — Не правда ли, Ранма-кун?

— Ну, ярость — не та эмоция, к которой я желал бы привыкнуть, — согласился тот, ставя бревно на пол. — Я, лично, использую позитивную эмоцию, самоуверенность — но даже эта с подвохом. А негативные эмоции, вот как подавленность у Рёги, или ярость, которой тебе точно не стоит учиться — они как змея, кусающая себя за хвост. Стоит один раз упустить — и покатишься в пропасть.

Рёга лишь фыркнул презрительно — мол, все эти опасения для слабаков.

— Вот, — Аканэ подошла, вручила ему извлечённую из кладовых додзё ленту.

Рёга взял спортивный снаряд за ручку... И лента просто ожила, словно танцуя в его руках, извиваясь в воздухе изящными пируэтами и спиралями. Под конец он резко хлестнул пару раз, как кнутом, произведя громкие щелчки.

Шантэй очень заинтересовалась. Рёга вручил ленту ей.

— Интересные техники! — Шантэй подёргала ленту, проверяя на растяжимость. — И интересный материал. У нас такую не знаю, найдёшь ли где.

— Если хочешь — бери, я дарю, — немедленно отозвалась из ряда зрителей Аканэ.

— Спасибо! — искренне поблагодарила Шантэй.

— Так вот, лента, — сказал Рёга, привлекая её внимание. Приняв ленту обратно, он закрутил в воздухе изящную спираль. — Есть три разных применения. Можно хватать вещи, закрутив лентой а потом затянув резко, словно рыбу подсекаешь. — Он продемонстрировал на бревне, дёрнув походя, от чего бревно вместе с бревнодержцем слегка приподняло в воздух под возмущённое «Эй!» Ранмы, еле успевшего убрать пальцы. — Можно передавать энергию удара, — Он хлестнул лентой по бревну, заставив Ранму проехать полметра назад, скрипя босыми ногами по начищеному полу. — И можно резать — этого в ритмической гимнастике нет, это уже я довёл. — Он хлестнул снова, вроде бы так же, но Ранма на этот раз даже не дрогнул, а с бревна слетела стружка.

— Попробуй теперь ты. — Он передал ленту Шантэй.

Та примерилась, попробовала взмахивать так и сяк, и скоро уже достаточно уверенно крутила имитацию своей техники волосяного кнута. Попробовла хлестать по бревну. Попадала точно, но эффект был, как и должен был от лёгкой матерчатой ленты, совершенно никакой.

— Ощути ленту продолжением собственного тела, — посоветовал Ранма. — Это как техники, вкладывающие ки в оружие. Куно-семпай, например, сам дуб-дубом, но каменные стены деревянным мечом рубит только так.

— Ага, — сказала Шантэй, и начала пытаться в этом направлении.

Двадцать минут кряхтения и махания — без малейшего результата. Не помогли ни советы Генмы, ни подначки Ранмы, ни Аканино «мы верим в тебя».

— Продолжение собственного тела, продолжение собственного тела... — бурчала Шантэй, уставившись на ленту в своих руках. — О! Идея! — Бросив ленту, она зарылась руками в волосы и начала вытягивать один, с натугой протаскивая сквозь держащую хвост втулку.

— Хочешь примотать к ленте? — догадался Ранма.

Шантэй утвердительно угукнула, поглощённая своим нелёгким занятием: втулка обнимала пучок волос очень плотно. Загадка как она эту штуку надевает чесалась любопытством практически у всех присутствующих.

Но вот, почти полтора метра спустя, волос был вытянут полностью. Шантэй примерилась оторвать его так, и сяк, и наматывая на палец, но только порезала пальцы. Пришлось доставать аптечку первой помощи и перебинтовывать, поскольку сама полуджинни сочла это не стоящей траты зелья царапиной.

— Давай ножницы принесу, — предложил Ранма.

— Не надо, — ответила Шантэй. — Я придумала.

Поднеся левую руку к голове, она намотала волос на наруч, затянула потуже, дёрнула... И не осилила.

— Ну ничего ж себе прочность, — восхитился Ранма. — Тебя за один волос можно поднять!

Шантэй издала раздражённый звук, берясь за левую руку правой и толкая изо всех сил обеими руками. Наконец, волос выдрался. Причём с корнем, на конце повисла крохотная капелька крови.

— Уй. — Шантэй потёрла голову. — Я всегда знала, что мои волосы трудновыдираемые, но даже не представляла, насколько! — Приложив конец волоса к ручке ленты, она провела вдоль ленты другой рукой — и волос прилип как наэлектризованный. — Давайте попробуем теперь...

Лента теперь вела себя как живая, повинуясь, казалось, одной только мысли Шантэй. Полуджинни стала хлестать с почти неразличимой для глаза скоростью: всё-таки двигать рукой с почти невесомой матерчатой лентой — это не всем телом крутить.

Воздействие на бревно, однако, так и осталось никаким. Понадобилось ещё минут пять советов, наставлений и дружески подбадриваний прежде, чем Ранма доложил:

— Чувствую. Дрогнуло!

Воспылавшая новым энтузиазмом полуджинни начала лупцевать деревяшку с удвоенной энергией, стремясь пока просто повторить действие своего волосяного кнута. Даже пару раз хлестнула по бревну волосами, вдумчиво сравнивая.

Полчаса усилий — и она научилась изображать лентой некое подобие своего основного оружия. В несколько раз уступающее в силе удара, но выигрывающее в скорости.

Сила же удара волосами не увеличилась ни на йоту.

— Ничуть не удивительно, — сказала Шантэй. — Волосами хлестать я с восьми лет начала, и упражнялась почти каждый день. И сильнее не становилась лет, наверно, с двенадцати. Либо это предел моих возможностей, либо нужна какая-то нетривиальная хитрость. Ну и шут с ним, это не горит! Я новую технику осваивать хочу!

И понеслась практика захвата — сначала лентой, потом волосами. Снова лентой, снова волосами.

Рёга сидел в сторонке, чувствуя себя ненужным. Набики устала просто сидеть, наблюдая за одним и тем же, и начала делать упражнения на растяжку, смущая Рёгу. Аканэ последовала её примеру, вооружившись гантелями. Касуми извинилась и ушла заниматься домом. Отцы понаблюдали, пришли к выводу, что их советы тут ни к чему — в своей собственной школе Шантэй оказалась куда как серьёзным мастером и сейчас подходила к изобретению новой техники методично и старательно, они бы только помешали. Переглянувшись, Соун с Генмой удалились решать проблему с перепаханным газоном: такое состояние начинало уже становиться неприличным.

А заодно утащили с собой всех, кто мог помочь в нелёгком деле ландшафтного озеленения.

Ранма был занят, работая тренировочным чучелом. Рёгу трогать не рискнули, буде он дойдёт до другой стороны двора только через месяц, с сувенирами с Хоккайдо. Набики — даже помыслить не осмелились, шкурой чуя, во что такая помощь обойдётся. Поэтому, всеми, кто мог помочь, оказалась Аканэ.

С крайней неохотой покинув тренировочный зал — ибо её новая лучшая подруга только что выполнила бросок Ранмы, вместе с бревном, через голову — младшая Тендо отправилась покупать семена. В счастливом неведении, что отцы таким образом не допустили её к земляным работам, опасаясь её рукоделия. Увы, они были уверены, что дай девочке волю — и она испортит даже газон.

Найти в воскресенье семена травы — тот ещё квест. Аканэ пришлось обегать пол-района и даже смотаться туда-сюда на электричке прежде, чем она нашла искомое и смогла вернуться с трофеем домой. Часа полтора пробегала, не меньше!

— Вы уже... — начала Аканэ, заглядывая в додзё в радостном ожидании.

И подавилась словами.

Ни Рёги, ни Ранмы, ни бревна там уже не было. А была Набики, в ещё одних Ранминых штанах и топе от бикини, старательно качающая бёдрами под руководством Шантэй.

— Нет, нет, плавнее, — сосредоточенно командовала та, отстукивая ритм парой деревянных сандалий. — Спину выпрями... Хорошо. А теперь резче, резче подмах.

Набики, нехарактерно для неё, повиновалась безропотно, сосредоточенно хмурясь.

— Нет, — поправляла её Шантэй. — Легче... В смысле, веселее. Чувства очень важны! Нельзя хмуриться: зажмёшься и не пойдёт!

Набики постаралась расслабиться, расплылась в улыбке... Обворожительной для того, кто не знал её, как облупленную.

— Как-то у тебя хищновато выходит, — умудрилась уловить Шантэй. — Но так тоже можно. Плавнее, ещё плавнее, спину держи.

— Это... — скрипнула Аканэ, пытаясь справиться со ступором. — Это что это вы...

— Танцы учу, — невинным голоском отозвалась средняя. — Разве не видно?

— Руки, — тут же поправила её полуджинни. — Плавнее, словно волны катятся. Ты всё время на больную чайку скатываешься.

— Зараза, — отозвалась Набики, хмурясь от сосредоточенности, пытаясь следить за всеми частями тела сразу.

— Веселее! — напомнила Шантэй, ни на секунду не прекращая отстукивать. — Не хмурься, будь невесомой!

Аканэ тихо ретировалась, опасаясь за свой рассудок.

Снаружи обнаружился подпирающий стенку Ранма — вот минуту назад не было! Только пришёл, или был так хорошо притаившийся?.. Кто его знает.

— Я бы тоже присоединился, — признался боец с косичкой, — если бы у меня сейчас была женская форма.

— Ты ж его терпеть не можешь, разве нет? — саркастически осведомилась Аканэ. — Проклятие-то своё?

— Ну... — смутился жених. — И так, и так плохо. Что с ним, что без него.

— Ага! Призналась, извращенка, — без особого рвения подколола Аканэ.

Ранма лишь фыркнул, думая, как разительно отсутствие нацеленного на него внимания — что других невест, что отцов — превращает немиленькую из специальной такой науськанной мегеры в нормального человека, с которым даже поговорить можно.

А может быть, это не она свирепой маньячкой была, а жизнь такая? Ранма не был уверен, что сам без нормального спарринг-партнёра не полез бы уже через месяц на стенку.

Постояли какое-то время в молчании. Не полном напряжения, не полном ожидания что кто-то кому-то сейчас заедет, а спокойном, созерцательном даже. Аканэ, щурясь, смотрела на облака, плывущие в ярком небе.

Потом сказала, просто так, не отрывая взгляда от облаков:

— Она потрясающая, правда? Шантэй. Не встречала ещё девушки, так серьёзно относившейся бы к тренировке

— Ну... Слабовата она для защитницы целого города, — поделился результатами своих наблюдений Ранма. — Особенно при таких тренировках.

— Чего?.. — надулась Аканэ, резко переводя взгляд на него.

— Ну... Я имел в виду, — спешно поправился Ранма, — видно, что так серьёзно она начала тренироваться недавно... В смысле, результатов ещё маловато для такой соображалки, как у неё, в паре с таким рвением. Я бы дал полгода, максимум.

— Правда? — Аканэ стало интересно, даже забыла дуться. — С чего так?

— Ну, задатки у неё, — осторожно ответил Ранма, вступая на привычное минное поле. — Ну... Чувствуется. Если бы она так серьёзно с малолетства тренировалась — она бы меня могла заставить попотеть, не то, что Сямпу. А если б она так же в магию — может и Хаппи бы в одиночку укатала... Значит, тренируется она с таким рвением совсем недавно, а монстры в ихней округе — слабые, но прут толпами. Ты бы там как дома себя чувствовала, после тренировок с прошлогодней утренней ордой-то, хе-хе.

Аканэ запустила в него чисто профилактический подзатыльник. Он со смехом увернулся. Потом добавил, серьёзнее:

— Случилось у них что-то. Такое, после чего хочешь стать сильнее отчаянно.

— Наверно, — согласилась Аканэ со вздохом. — Не буду её расспрашивать. Я просто рада, что она с нами.

На этом месте их, прохлаждавшихся, заметили утомившиеся трудами отцы — которые сами рыхлили и вскапывали со всей энергией медитирующего на сад камней — и припахали Ранму к посевным работам. Разрыхлить граблями, посеять траву, прогнать нафиг голубей, прихлопать аккуратно чтобы не было рыхлой земли, прогнать нафиг голубей, повторить в другом месте. Прогнав, нафиг, голубей.

Касуми ходила с лейкой, нанося завершающие штрихи. Аканэ лихо гоняла пернатых крыс метлой — парочку, кажется, даже запустила на околоземную орбиту, попав по заднице. Забор-то ниндзя-строители исправили, а вот с газоном морока обещала растянуться на неделю, пока новая трава не прорастёт, и не пустит корни.

Соун, в конце концов, самоустранился, упирая на «ваш был гениальный план — вы и разгребайте», а у него и газета не читана, и вообще. Ранма с Генмой полезли на крышу, ковыряться с заменой немногих слишком уж покоцаных плиток черепицы.

Газон уже был закончен и Аканэ стояла в расслабленной позе, рука на метле, готовая приголубить любителей поклевать на халяву, когда из додзё вышли Шантэй и вытирающаяся полотенцем Набики.

— Ты давно так... серьёзно не тренировалась, — заметила Аканэ: сестра хоть дышала ровно, но плечи держала неестественно, словно одеревеневшие. И походка у неё была тоже малость неестественная. Ну а её короткие каштановые волосы можно было выжимать, обычно аккуратная причёска-каре превратилась в какую-то швабру. — Далеко продвинулись?

— Далеко? — саркастически отозвалась та, осторожно поводя плечами. — Да я только у подножия первой ката.

— Освой это движение, потом ещё семь, — сказала Шантэй, — и тебя можно будет называть начинающей танцовщицей.

— Именно, — поддакнула Набики. — Впереди море работы над собой, каждый день, пока руки и ноги не откажутся повиноваться.

— Ты же всё твердила что у тебя таланта к Искусству нет! — возмутилась Аканэ.

— К семейному — нет, — безмятежно ответила Набики, — а к этому вот — душа лежит.

— Танец маленькой акулы, — вставила шпильку Шантэй.

— Уй, сенсей! — притворно отшатнулась Набики. — Как всегда — в самую точку!

— Зачем тебе это? — всё не могла понять Аканэ. — Осваивать целую новую школу?

— Зачем? Это весело! — Набики ухмыльнулась, разминая плечи круговыми движениями и морщась. — И ради прибыли, конечно. Уй.

— Ты же всегда боялась боли, — уже тише сказала Аканэ.

— Ты кое-что не так поняла, сестрица, — серьёзным тоном ответила Набики, глядя ей в глаза. — Это не вопрос боязни, это вопрос принципа. Моё кредо — «если тебе больно — значит ты или где-то протупила, или плохо училась уворачиваться».

— Или тебе не повезло попасться на пути орды захватчиков, — поправила Шантэй. — Правда, в моём случае это больше относится к самим ордам.

— Хотелось бы мне посмотреть на твой мир, — мечтательно сказала Набики, охваченная нездоровым любопытством. А потом задала вопрос, до которого никто пока почему-то не додумался: — Кстати, как ты оказалась в нашем мире?

— Мммм... — Остроухая надолго задумалась, хмурясь и издавая звуки из разряда то-ли мычания, то-ли кряхтения. Наконец, призналась донельзя обыденным тоном: — Не помню.

— Как не помнишь? — поразилась Аканэ.

— Ну а что ты тогда помнишь? — не сдавалась Набики, у которой любопытство уже начинало свербеть. — Как гналась за Хаппосаем? А до этого что?

— Ммм... Гналась за Хаппосаем, который схватил лампу... Как он её, кстати, схватил? Она же на дне моря лежать должна, неизвестно где, а море — оно большое...

— На дне моря? — переспрочила Аканэ.

— Ну, мы её в море выбросили, — объяснила как само собой разумеющееся Шантэй. — Но это давно было, полгода назад или больше.

— Хорошо, — продолжила Набики. — Вот ты гонишься за Хаппосаем, у которого лампа, которая каким-то образом не в морской пучине. А перед этим?.. Вот перед тем, как погнаться, что было?

Полуджинни снова надолго задумалась, издавая разнообразные хмыки и гуки. Потом заявила:

— До этого — дырка. Ну, как когда спать ложишься, потом просыпаешься — и помнишь только как собираешься спать, а после этого — как уже проснулась. А сам момент засыпания — нет. Вот и тут так же. Перед этим... Я принесла дяде кусок железа и хомяка, он полдня ковал колесо, а я в это время поля от наползших монстров зачищала. Потом мы все собрались вместе, запустили хомяка в уже доделанное динамо, Дуки побежал, эта вся сложносочинённая машинерия закрутилась... Ммм... А потом я гналась за Хаппосаем, каким-то образом зная, что он умыкнул лампу.

Набики собиралась задавать наводящие вопросы дальше — но обсуждать такие серьёзные темы, как подозрительно избирательная амнезия?.. В этом доме?..

— Возлюбленная моя Сянь Пу! — провозгласил Му Су, сплющивая возмущённо пискнувшую Шантэй в объятиях.

— Эй, Мусс, ты не ту девушку цапнул, — по дружески так предупредил с крыши Ранма.

Шантэй сделала хитрое вращательное движение, вывинтившись из объятий, и тут же упёрлась подслеповатому парню пяткой в челюсть, не давая схватить снова:

— Руки-то не распускай!

— Как ты ловко вывернулась, — подлизалась Набики. — Однако, Мусс, я бы настоятельно рекомендовала вернуть очки на нос.

— А, профессиональное, — отмахнулась полуджинни.

Тот так и сделал, вгляделся в Шантэй, и тут же заявил обвиняющим тоном:

— Ты не Сянь Пу!

— Эээ? — опешила та.

— Знакомься, Мусс, — представила Набики. — Воздыхатель Сямпу, неспособный без своих очков отличить возлюбленную от телефонной будки. Но упорно продолжающий их носить сдвинутыми на лоб.

— Куда ты дела Сянь Пу! — потребовал парень в белом балахоне.

— Ээ, понятия не имею? — озадаченно ответила полуджинни. — Она обещала за реваншем придти, но так и не появилась.

— Осади коней, пернатый! — добавил Ранма. — Не было твоей сегодня здесь! Иди, сам ищи!

— Ну смотрите у меня! — зловеще пообещал Му Су. — Если узнаю, что вы с ней что-нибудь сделали! — и удалился, прыгнув через забор.

— Я предупреждал: мерзейший тип, — вставил с крыши Ранма.

— Что ты имела в виду под «профессиональное»? — полюбопытствовала Набики. — Приём джина-стража?

— Не, не, — поправила Шантэй. — Я же в танцевальном салоне танцами подрабатываю. Вы же ж не представляете, у скольких поклонников после хорошего танца случается недержание рук!

— Ааа, понятно, — прищурилась Набики.

Аканэ только поёжилась, вспоминая прошлогодние утренние толпы, до того, как Ранма появился и их распугал. Вот у кого недержание рук было точно.

Тут Касуми позвала всех обедать, и вернуться к тайне появления полуджинни как-то больше не сложилось.

После обеда припахали уже отцов — накрылся их созерцательный вечер на веранде. Охваченная энтузиазмом Аканэ оказалась воистину неодолимой силой.

Шантэй переоделась в борцовку, но волосы оставила в боевой причёске. Касуми совершила-таки невозможное, убедив её, что борцовка и без лифчика — это две вещи несовместные.

Продолжили как вчера, атакуя строго по очереди. Шантэй нападала как и вчера — и Аканэ уже начинала потихоньку приноравливаться к её приёмам, а вот защищалась — используя свою новоизобретённую технику захвата и броска волосами. Для Аканэ спарринг превратился в бесконечную череду отчаянных уклонений и приземлений кувырком из неудобной позиции. Но она даже не думала огорчаться: ведь били по её слабому месту, по защите!

Аканэ же не стремилась разнообразить свои приёмы, сосредоточившись на том, чтобы выполнять их быстрее и совмещать с уклонениями лучше. Перекаты ей давались уже неплохо.

Развлекались таким образом несколько часов, пока девушек ноги не перестали держать. Уползли все болящие от пропущенных ударов, но донельзя довольные. Вернувшись из ванной, выпали в осадок у телевизора, Шантэй — в привычном уже чёрном наряде, с распущенными волосами, а Аканэ — в блузке с шортами.

После ужина пришла Сянь Пу, скептически обозрела напоминающую выжатый лимон Шантэй.

Та искренне извинилась: мол уж так получилось, и всё такое.

— Прабабушка передаёт, — продиктовала китаянка. — Если опять утренируется до потери пульса — чтобы приходила завтра с рассветом, однако.

— Ээээ, хорошо, — покладисто согласилась Шантэй. — И правда некрасиво получается: сама пообещала, и два дня уже не выберусь. Передай ей: обязательно приду!

Удовлетворённо кивнув, Сянь Пу мирно удалилась.

Вот и кончилось воскресенье.

— Завтра будем тренироваться? — спросила Шантэй, глядя в закатное небо слипающимися глазами.

— Нет, нам завтра в школу, — огорчила её Аканэ.

— В школу?.. Работать?

— Учиться!

— Как учиться, — удивилась Шантэй. — Вы же... У вас до скольких лет учатся-то?

— Ну... ещё год с хвостиком, до восемнадцати.

— Ничего ж себе! Это сколькому научиться-то можно! У вас, получается, каждый — книгочей?

— Книгочей?.. — Аканэ начала перебирать на пальцах: — Алгебра, физика, химия, литература, домоводство, английский, история...

— Постой, — прервала её Шантэй. — Это... повтори, «ан-гриски»?

— Английский, — озадаченно повторила Аканэ.

— Смысл двоится, — объяснила Шантэй, зажмурясь и массируя виски. — Слышу одновременно «эйго» и «язык старого мира».

— Старого мира? Вы в свой мир пришли из какого-то другого?

— Нууу, вроде бы, наш мир когда-то был богатый, как ваш, — неуверенно объяснила полуджинни. — А потом йокнулся. Как-то. И теперь всё новое — это хорошо забытое старое, которое охотники за реликвиями выковыривают из древних руин. А ан..глийский — язык того, старого, мира. От него осталось много слов, имён и поговорок всяких — взять, хотя бы, заклинания — но сам язык — мёртвый. И если попадается древний текст на нём — ооо. Книгочеи его три года расшифровывать будут, ругаясь и выдирая друг дружке бороды!

— Давай я пожелаю, чтобы ты и его знала! — предложила Аканэ

— Не сработает, — отрезала Шантэй. — Исполнение желаний не работает на себя, в тот раз получилось только потому, что твоя сестра от чистого сердца беспокоилась за вас всех, а я знала, какая опасная вещь лампа. Ну, и потому, что я — наполовину человек.

— Не сжульничаешь? — полуутвердительно спросила Аканэ.

— Не сжульничаешь. Это просто так есть, я чувствую.

— Что же делать-то, — искренне огорчилась Аканэ.

— Я уж как-нибудь с двумя проживу, — утешила Шантэй.

— Знаю! — у Аканэ явно появилась какая-то идея. — Мы тебя в школу проведём! Только замаскироваться надо будет.

Шантэй идея замаскироваться очень понравилась. После чего две не-разлей-вода подружки уползли в ванну, пока глаза не перестали открываться самостоятельно. Где, закономерно, заснули и были вытащены Касуми из воды за уши. А как ещё, если они не будились из принципа?

* * *