Пять минут до рассвета (джен)

— Я тут меньше месяца вообще-то. Жил раньше в городе — не особо большом, выйдешь из центра, и такая же деревня. Квартиры не было своей, жил с мамой. А эта дедушкина, — Янез обернулся на Влада. — Теперь моя. Он умер.

У Влада вылетело сухое «сочувствую».

— Нет нужды. Я его не знал.

— Мне казалось, обычно молодёжь переезжает в города побольше, — он произнёс это и захотел перемотать время вспять. «Молодёжь», ну, надо же. Разговаривает как старик, а ведь ему пока что даже не сорок. Сколько лет Янезу — непонятно. Гладкая бледная кожа, морщины только еле заметные — мимические. Тонкие «лапки» в уголках глаз — улыбаться его могло заставить что угодно, даже труп в овраге.

Смерть не пугает его, трупы и кровь тоже, быть может, даже заинтересовывают, как исследователя. Словно ребёнка, который от убийств муравьёв переходит к хладнокровному истреблению котят и хомяков. Влад смотрел на Янеза и не мог понять, кто перед ним. Обычный парень, ловящий кайф от опасности, от чужого горя? Не слишком умный фантазёр? Наркоман, который с лёгкостью изрежет человека ножом, чтобы выведать пароль от банковской карточки? Образ путали глаза. Ледяные моря с чернотой на глубине. Мрак оставался, даже когда он улыбался, даже когда ликовал. Заледеневший космос. Такие глаза были у слишком уставших, у одиноких, у тех, кто пережил нечто, что чуть не разорвало их на части.

Влад видел в зеркале похожий взгляд.

— Да? Не знаю. Тут спокойно, — Янез только пожал плечами.

— Но не сейчас.

— Ну, да, — Янез налил во вторую кружку чая и поднял на Влада глаза. — Вот, где-нибудь в Москве дети бы пропали, а все вокруг бы жили дальше, как жили.

Влад ещё раз оглядел крохотную кухню. В квартире неприятно пахло. В спёртом воздухе смешались грязь, старое дерево и гнилая кислинка. Вокруг сложно было найти чистую поверхность. Плитки на потолке потемнели, словно по ним ходили, старые шкафы покрывал слой застарелого жира. Везде громоздились кастрюли и сковородки, банки, стопки пожелтевших газет и поломанные радиоприёмники с торчащими внутренностями. Влада преследовало чувство, будто входная дверь не закрыта и коридор с чужими людьми, шумом и грязью проникает в дом, превращая его в место, которое никому не принадлежит.

Он обернулся. Дверь закрыта. Сквозняк едва касался кожи, проникая на кухню из трещин на стекле старого деревянного окна с облупившейся жёлто-белой краской. Если бы Влад попал в квартиру один, он бы подумал, что здесь с месяц никто не живёт.

— Что тут у вас ещё странного творится? — он давно понял, что может спрашивать прямо. Янез только обрадуется необычным вопросам.

— Скот кто-то убивает, — он посмотрел на потолок. — Куры там, одна коза. Это, наверное, всегда случалось, но в последние две недели убийства были странные. Тонкие прокусы на месте вен, кровь выпита. Местные почему-то говорят, что это хорёк или лиса. Как будто они пьют кровь.

— Тогда кто это может быть? — Влад отхлебнул свой чай, еле проглотил и тут же отставил кружку подальше. Наверное, такой вкус у грязных носков.

— Вампиры? — Янез издал смешок. — Нет, правда, это звучит реалистичнее.

— Я не думаю, что они существуют, — На самом деле он знал, а не думал. Вампирами упырей в России никто не называл.

— Тогда кто существует? — Янез плавно отодвинулся от стола и чуть наклонил голову набок. — Мне кажется, ты знаешь, только не говоришь. Нечестно. Я вот тебе говорю всё.

Влад лишь сейчас услышал стук настенных часов прямо над столом. Стучали они так громко, что захотелось сорвать их и швырнуть на пол.

— Я расследую это дело, — медленно произнес Влад. — Ищу убийцу, потому что полиция ищет не там и не так, и в верном направлении они искать никогда не будут. Достаточно честно? А теперь говори ты, так же прямо: ты расскажешь мне всё без увиливаний? Если нет, я ухожу, — он со скрипом подвинул свою табуретку от стола.

— Нет! Нет, стой, — Янез вскочил, глаза у него расширились, и из них немедленно исчезли хищные огоньки. — Я уже рассказал тебе про животных. И, если забыл, именно я нашел труп! — его лицо дёрнулось, Владу на миг показалось, что он сорвётся на яростный крик, но ничего не произошло. — Я могу выяснить больше. Тут. Тут полно всяких алкашей, знаешь, дед с ними ладил, у него тут самогоном балкон забит, и люди обычно любят со мной поболтать, а уж за бутылку и подавно. Кто-нибудь, наверняка, что-то знает.

— Ладно, — Влад кивнул, — может, что нароешь. Спасибо.

— Эй, — Янез остановил его, когда он собрался было встать. — Выпить не хочешь? За знакомство? За расследование?

Влад хотел ответить «нет», но язык даже не шевельнулся.

— Ну, и знаешь, после леса… — продолжил Янез. — Хочется как-то отвлечься, да?

Да, чёрт подери.

Влад год не брал в рот ни капли. Слишком уж хорошо помнил день, когда после двухнедельного запоя алкоголь, наконец, закончился, Рена отобрала оставшиеся деньги, а сам он взглянул на себя в зеркало и не узнал. Сколько месяцев после того он видел подходящий случай напиться во всём: на каждую особенную дату, при взгляде на все памятные вещи, места и фото. Он останавливал себя, таких моментов становилось все меньше и меньше, а потом они закончились совсем. Он не хотел жить так снова. Но лес и овраг никак не желали пропадать из памяти. И бледное лицо матери, потерявшей дочь, маячило на краю сознания, так близко, будто он на самом деле мог обернуться и увидеть её словно призрака в тени. Сейчас бы поговорить с Реной, но он звонил уже сорок шесть раз за этот месяц, и она ни разу не ответила.

— Да, — он зажмурился и с усилием потёр лоб, — совсем чуть-чуть.

Бутылок на балконе и вправду оказалось много.

— Неплохо, — Янез сделал несколько глотков из стакана. — Наверное. Никогда не пробовал эту штуку. Горло продирает… Что-то голова кружится, — он поморщился.

Влад смерил взглядом наполовину выпитый стакан. Только первый, как он заметил.

— Закусывать надо, — он допил, налил ещё и закинул в рот подсохший ролл с огурцом.

Остатки вчерашнего сета — всё, что он нашёл в холодильнике Янеза. Влад предусмотрительно, несмотря на возмущения и попытки ему помешать, выкинул те, от которых пованивало подпортившейся сырой рыбой. Жить в квартире со сломанным окном и питаться заказанными за баснословные деньги из города роллами — Янез не видел в этом ничего странного. Влад тоже решил не видеть. Он и так будет жалеть о сегодняшнем дне.

Он поймал себя на мысли, что не помнит, сколько выпил. Пальцы сами обхватывали бутылку снова и снова, а стакан наполнялся, будто сам собой.

— Ты видел её лицо, когда ей сказали? Когда достали тело? — прошептал Янез.

— Что? — Влад постарался осознать смысл каждого слова по отдельности и соединить вместе. Верно, лицо. Вновь оно. Бледное, неподвижное. Не отличить от лица мавки или мёртвой Насти.

— Она вообще не плакала. Я не заметил. Я долго на неё смотрел.

— У неё был шок, — Влад поглядел в мутное дно стакана. В нём расплывалась загроможденная хламом кухня, походя на чудовищный пазл. Кусочки перемешивались и превращались во множество картин — слишком знакомых. Влад закрыл глаза. — Это горе… Оно парализует. Она плакала. Позже.

— Просто ужасно, — Янез улыбался, всё ниже опускаясь на стол рядом со стаканом. — Не хотелось бы чувствовать то же самое. Наверное, это всё нелегко пережить.

Влад не собирался ничего отвечать, но слова прозвучали сами собой. Ему даже показалось, что произнёс их другой человек.

— Это невозможно.

Он заметил движение краем глаза и поднял голову от стакана.

— Ох ты ж… Я только сейчас толком рассмотрел, — Янез медленно протянул к его шее руку, грубого шрама коснулись прохладные пальцы, слегка царапнув кожу отросшими ногтями. Влад собирался оттолкнуть его, но так ничего и не сделал. Сидел, не шевелясь, тупо глядя то в стол, то в лицо Янеза. Быть может, мешало количество выпитого.

— Откуда?

— Собака. Бешеная, — он посмотрел прямо в глаза Янеза. Явственно осознал, что от них его прямо воротит. Дело даже не в холоде и темноте.

— Невероятно, — Он не убирал руки. Холодные пальцы успели потеплеть — Влад почти уже не чувствовал навязчивого прикосновения. Обводил взглядом каждую черту женственного лица. Стоило посмотреть на искусанные губы, и казалось, что что-то не так с глазами. Переводил взгляд на них — замёрзшие лужи в обрамлении редких ресниц, и нос плыл, будто на старой фотографии. Всё разъезжалось на лоскуты, Влад пытался собрать цельную картину, но обнаруживал лишь, что края кубиков не сходятся друг с другом. Мысли пульсировали, как воспалённая рана. Рука Янеза ползучим гадом упала ему под рубашку и вытянула на желтый свет Кость.

— Это что, человеческая фаланга? — Янез сжимал амулет так цепко, как сорока — яркую побрякушку в клюве. — Трофей? — он расхохотался.

— Не твоё дело! — хотел рявкнуть Влад, но вышло только недовольно засипеть. Он выхватил Кость и запихнул обратно за пазуху. Кухня качнулась вправо. На голову накатили тяжёлые тёплые волны. Он оттолкнул от себя Янеза и бросился в туалет.

Через минут десять, едва не отрубившись прямо у жёлтого унитаза в компании тараканов, Влад вышел обратно на кухню. Тупо скользнул по кучам хлама взглядом. Заприметил светлые волосы — Янез спал за столом, положив голову на руки. Цвета вокруг постепенно блекли, в голове осталось лишь одно — желание спать. Влад заглянул в несколько комнат, хотя, возможно, всего в одну, отыскал нечто похожее на диван и, упав на него, закрыл глаза.

Прохладные пальцы мягко сжимали шею, что-то давило на плечо. Влад чуял запах крови и сырого мяса. Он спал и не спал. Глаза не открывались, и он не мог пошевелиться.

— Влад, — хриплый голос похож на голос Янеза. — Вла-ад, — шёпот прямо над ухом.

Резкий вдох у шеи. Смрадное дыхание. Пальцы на мгновение чуть сильнее сдавили горло, но Влад не успел ощутить нехватку воздуха: они тут же разжались.

Он ощутил под собой холодную землю вместо мягкого дивана. Он снова на кладбище, только рядом нет Инги. Телефон беспомощно мигает экраном, выпав из руки. Кровь из раны течёт такая горячая, что даже приятно. Будто в ванне. И боль проходит, становясь туманом-воспоминанием где-то вдали. Влад знал, что умирает, но не хотел этому мешать. Кто-то коснулся его ещё раз, и он понял, что если он откроет глаза, то не увидит ни кладбища, ни ночного неба. Он знал, что перед ним. Совсем рядом. Мягкие ветви касались лица.

Лес.

Жара проникала везде, от неё было не скрыться. Сухость стягивала рот, мешала дышать. Влад просыпался несколько раз и всегда от гулкой боли в голове, но снова погружался в липкий чёрный сон. Когда лежать стало совсем невыносимо, он всё же еле как разлепил глаза. Скатился с дивана на четвереньки и медленно сел, опираясь на когда-то ярко-красную тахту. Он не сразу обнаружил, что во сне умудрился стащить с себя футболку, при этом оставшись наполовину в тёмной рубашке.

Не с первого раза, но он взял в трясущиеся руки телефон. Сначала пришлось поискать его в складках скомканного пледа, на что будто ушёл ещё час. Экран смартфона расплывался перед глазами. Два часа… нет, половина первого. Один пропущенный. Наверное, Инга. Влад заставил себя подняться и поковылял к кухне, по пути заглянув ещё в одну комнату. Всюду сквозь тонкие шторы проникало убийственное солнце, старательно превращая квартиру в двухкомнатную баню. Только на кухне держалась прохлада. Несмотря на тепло, из открытого окна немного дуло. Влад постоял несколько минут, закрыв глаза и подставив ветру лицо. Затем медленно оглядел кухню, вновь вернулся ко второй комнате. Распахнул двери ванной и туалета.

Чего он никак не ожидал с утра, так это не обнаружить Янеза. Но тот исчез. Незакрытая дверь квартиры призывала либо выйти в прохладный подъезд, либо войти и вынести если не дорогую технику, которой не было, то хотя бы провода, двери и пожелтевший от времени пустой холодильник. Влад потратил еще несколько минут на поиски. Ни записки — ничего. Силы думать и искать дальше стремительно истекали. Он выпил три стакана воды, подержал голову в морозильной камере и протёрся ледяной водой. Поплёлся на улицу почти с чистой совестью. Если человек не в состоянии понять, что нужно закрывать квартиру, это его проблемы.

Ковырялся в замочной скважине он минут десять. Открыв дверь, сразу наткнулся на Алексея. Глядя на Влада, тот щурился, как огромный зажравшийся кот, которому подсунули другую марку корма вместо любимой.

— Бухал, что ли? — его слова прозвучали не так мрачно, как Влад ожидал. — А я-то уж собирался полицию вызывать и тебя вместе с твоей девкой сдавать. Вдруг ты там Никиткин труп перепрятывал. Ну, как побухал-то?

— Отлично, — выдавил из себя Влад. Немного подумал и продолжил: — Там, на Речной, в шестом доме, парень самогоном торгует.

Всю неприязнь с лица Лехи как ветром сдуло.

— На Речной? Ага, знаю. Там дедок гнал, вроде…

— Дедок умер. Внук его продаёт остатки.

— Скидку сделает? — Лёха заискивающе заулыбался и легонько пихнул Влада в плечо. — По знакомству, а?

— Ага, я скажу ему, почти даром отдаст.

Инга спала, распластавшись на кровати в позе морской звезды. Из одежды она сняла только ботинки, оставшись в штанах цвета хаки, тёмной майке и плотной вишнёвой рубашке. Она лежала с приоткрытым ртом, с уголка губ свешивалась блестящая слюна. Влад не стал будить Ингу, но она проснулась сама. Подскочила на кровати, едва он насыпал в кружку кофе, дико таращилась вокруг, будто не понимала, где находится. Остановила взгляд на Владе. Глубоко вдохнула и сощурилась.

— Ты… ты бухал, что ли?

Влад уставился на неё, пытаясь заставить себя открыть рот и пошевелить языком.

— Выпил… С Янезом.

— Я торчала всю ночь на кладбище, — зашипела она. — В грязи, выглядывала трупы, которым захотелось прогуляться. А ты там бухал?

— Узнавал новости. Между прочим, у них тут тварь какая-то у скота кровь пьет.

Инга закрыла глаза и громко со стоном вздохнула. Она всё ещё наполовину спала.

— Если это упырь, — сказала она, тупо глядя в пространство, — то я не знаю, где он живёт. Ни одной идеи у меня нет. А кто ещё пьет кровь? Да и вообще… упыри же мяса пожрать любят, а та девочка… нет, — она помотала головой.

— Ничего не сходится, — высказал единственную мысль Влад и достал смартфон. Лишь сейчас он увидел, что пропущенный звонок принадлежит не Инге. Он тут же поискал в интернете. На рекламу не похоже. Что, если… Нет, за весь год она ни разу не позвонила сама.

— Янез поспрашивает у… здешних, — он продолжал глядеть на незнакомый номер. Палец так и тянулся к маленькой зелёной трубке.

Инга фыркнула.

Влад тронул экран смартфона. Раздались гудки. Всего два. А затем — тонкий голос почти девчонки, похожий на голос актрисы из советского фильма про подростков и светлое будущее.

— Привет, Влад.

Он вылетел в подъезд. Смартфон в руке заскользил от пота, горло вновь пересохло.

— Рена… — он прижался лбом к холодным почтовым ящикам. — У тебя другой номер. Почему? Я не мог дозвониться несколько месяцев. Пришлось выяснять у твоей мамы, что с тобой. Где ты была? Как ты?

— Как ты? — почти сразу перебила его она. — Ой, — возможно, она улыбнулась, осознав, что он спросил то же самое. Влад хотел бы верить, что улыбнулась, он не видел её улыбки так давно, что она стёрлась из памяти. — Я… я не знаю. Может быть, лучше. Хочу думать, что лучше. Я выбросила телефон, прости. В реку с моста. Купила новый только недавно.

— Я работаю, — Влад закрыл глаза, стараясь представить Рену. Волосы цвета корицы, бледная кожа, которую она бережёт от солнца, пухлый нос. Руки с короткими, мягкими и нежными, будто у ребенка, пальцами.

— Что случилось?

Он не рассказывал ей, чем занимается на самом деле, говорил лишь в общих чертах. Рена знала, что если он работает, значит, случилось плохое. Обычно смерть. «Ты работаешь со смертью», — сказала она ему как-то. Сегодня ему особенно не хотелось раскрывать детали, но Рена спросила. Он не мог лгать.

— Погибли дети. Двое, — Рената замолкла, будто даже дышать перестала.

— Почему ты занялся этим? — Её голос звучал отстранённо. — Ты можешь уехать?

— Не могу. Это моя работа.

— Другую свою работу ты бросил.

— Ты знаешь, что отчасти причина там была в другом. И эта работа важнее.

— Важнее, чем быть хирургом?

— Да.

Рената вздохнула.

— Ясно. Если ты так говоришь, значит, я тебе поверю. Но я бы всё равно хотела, чтобы ты уехал.

— Почему?

— Не хочу, чтобы тебе было больно, — выпалила она.

Влад замолчал. Он не знал, что ответить. «Мне всё равно больно, Рена. Всегда. Как и тебе».

— В больнице было иначе. Этот запах, лекарства, капельницы… — он перевёл тему. — Я сейчас в деревне. Здесь могло бы быть хорошо, если бы не всё это. Мне кажется, тебе бы здесь понравилось.

— Да, — просто ответила она. — Ты там один?

— Нет, — он на секунду замялся, но всё же продолжил. — Работаем вдвоем с одной девушкой. Я вроде как обучаю её.

— Хорошо, — ему показалось, что он услышал облегчение в ее голосе. — Что ты не один. Я боялась, что ты совсем забыл, что есть люди, кроме меня.

— Чем ты сейчас занимаешься? Работаешь?

Он помнил, что она бросила работу. Если она нашла новую, то ей точно стало лучше.

— Я кое-чем занимаюсь, — у него отлегло от сердца. — В интернете. Копирайтинг, знаешь. Доход не сильно большой, но, если потренироваться, будет выходить больше.

— Ты не говорила, что тебе нужны деньги…

— Нет, нет! На самом деле, зарплаты не хватает, но мне помогает мама. Ты же знаешь, у неё пенсия больше наших с тобой зарплат в лучшие годы.

— Хорошо, — выдохнул он. — Хорошо. Рена, я тебя…

Он не договорил. Рената резко выдохнула в трубку, и в её голосе прорезалась весенним чириканьем маленькой птички прежняя Рена — со сверкающей улыбкой на губах и в глазах:

— Возвращайся. Как закончишь работу. Возвращайся навсегда и прости меня…

— Не за что, — во рту пересохло. — Не за что прощать, Рена. Я скоро буду.

— Кто звонил? — Инга подняла голову с подушки, когда он вошёл. Видать снова уснула, пока он разговаривал.

Влад решил, что скрывать нет смысла. Всё вернулось на круги своя. Рена попросила его вернуться. Всё станет как было, когда он ушёл. Как было до того, не станет больше никогда. Но они восстановят то немногое, что у них осталось.

— Жена, — он достал из рюкзака свежую рубашку. — Рената.

— А…

Он вышел за дверь и отправился в долгожданный душ.

Инга хмуро глядела него, прихлёбывая кофе, когда он вернулся. Он видел по её лицу, что в голове у неё роятся десятки дурацких вопросов, но, сжав на секунду плотно губы, она решила сосредоточиться на работе:

— Плана нет?

— Плана… — Влад сел на диван и потянулся к кофе и заметил горящий экран смартфона. Быстро открыл сообщение.

Полевая, 8. Что-то необычное.

И следом второе, с того же незнакомого номера:

Янез )

— Собираемся.