Королева Дикой Охоты (джен)

Тем временем Балор потянул свои войска, которые по численности в три раза превышали его предыдущее войско. Вновь заявил он права на земли смертных. Огнем и мечом выкорчевывая их с земли. Не щадя ни женщин не детей. И как прежде собрал король Меллоу своих верных подданных. Встал он на защиту людей, коих считал своими вассалами.

Жаркой была битва. Войска короля Меллоу по численности оказались в меньшинстве, но были среди них герои, кои укладывали взмахом своего меча по десять воинов за раз. Забрав из башни свою единственную дочь, Балор пожелал, чтобы она видела победу отца. Великанши привели уже отяжелевшую принцессу в лагерь отца. Та, зная взрывной характер своего короля надела свободные одежды чтобы скрыть свое положение. Но мать догадалась. И когда войска фоморов пошли в бой ребенок решил появиться на свет. Мать Этне Ровена увела дочь к реке дабы в лагере не слышали криков роженицы. Там под дубом прародителем, чьи листья всегда красный от жертвенной крови коей напитывают корни просящие, на свет появилось дитя. Мальчик, что не был похож не на одно из племён, сражавшихся сейчас на поле брани. Ровена забрала ребенка и положив того в корзину отправила по реке, доверив его судьбу богам. Затем вернулась к Этне, но обнаружила, что та покончила с собой. В неистовом горе женщина произнесла проклятие, что падет на голову мужчины поступившим так с ее единственной дочерью. В этот же миг на поле брани пал Киан пронзенный мечом Балора. Так плывущий по течению младенец лишился отца и матери в один день.

Тем временем кипела жаркая битва между войсками фоморов и Туата Де Даннан. Армия Балора терпела поражение отступая все ближе к горам. А король Меллоу вел своих воинов к победе. В конце концов король фоморов-отступников пал от руки великого Руэйдхри главы дома Сетанта где воспитывались лучшие воины волшебного края, но и сам воин был серьёзно ранен огромным клинком одноглазого. Не умер он лишь потому, что в бою ему помог один из генералов войска противника. Так силы победили в войне освободив смертных от гнета и рабства демонов. Но Тайлин потерял свою дочь в гуще сражения он шел по полю среди тысячи трупов в надежде найти хотя бы тело. Но Арувит, хранимая Морриган выжила. В ушах молодой сиды все еще слышатся звон клинков, пьяная от крови она добивала раненых фоморов, что просили пощады, но дочь Тайлина давала им лишь избавление. Но вдруг у реки девушка услышала странный звук. Он был ей незнаком, и отвлеченная от своего кровавого занятия она пошла посмотреть, что же там такое. В зарослях камыша она обнаружила корзину со странного вида младенцем. Узнав в нем дитя фоморов Арувит было занесла над ним меч, но в последний момент сжалилась. Ибо ребенок был невинным. Так и пришла она в лагерь воинов Аркадии с младенцем на руках. Разозлился было отец на дочь глядя как та нянчит дитя врага, но вспомнив свой гейс, остыл. По окончанию битвы сама Морриган спустилась на земли смертных, дабы собрать души павших фейри и переправить их на Авалон, но увидев младенца на руках юной воительницы она изрекла:

— Ты выбрала свой путь, дитя мое. Отныне я наложу на тебя новое обязательство. На поле есть не только верные сыны и дочери Аркадии, но и предатели, что не могут уйти на Авалон. Я даю тебе этот меч, прими его. Он поднимет их души и даст им плоть, отныне они будут твоей свитой, что хранят завесу и наказывают предателей и ослушавшихся воли богов. А ты поведешь их к искуплению. Здесь и сейчас говорю я. Они станут всадниками, несущими смерть и искупление. Это будет славная охота. А ты станешь ее королевой.

Арувит преклонила колено перед грозной богиней, определившей ее судьбу, приняв меч и венец из белого золота, что горел ярче пламени. Но не знала дева, что ей теперь делать с ребенком, коего она уже признала своим. Морриган ответила и на этот вопрос.

— Вырасти его достойным воином, который сможет принять корону и повести всадников на последнюю охоту.

Так появились слуа мертвые предатели, что не ведая покоя мчались по небу вслед за своей королевой.

Сид замолк и вдохнул, из его рта вырывались клубы пара скрутившись в воздухе спиралями. Странный был конец у истории, какой-то оборванный. Набравшись смелости я все же спросила:

— А что же стало с ребенком?

— А что с ним могло стать? — спросил выходец холмов. — Арувит воспитала его великим воином, достойным белой короны и после того, как она больше не смогла выдержать ее тяжесть юный принц принял ее. Теперь у Дикой Охоты король.

Я по-новому взглянула на своего гостя, так не похожего на фейри из легенд и что-то щелкнуло в мозгу, как же была слепа все это время.

Сид взглянул на меня, он догадался, что я поняла. Эта история, которую он мне рассказал была последней. Больше не будет посиделок на деревянных ступенях и ароматного чая. Не будет для кого печь яблочный пирог. Сердце сжалось от невыносимой тоски. Даже отголосок холмов может навсегда изменить душу смертного, что уж говорить о настоящем его воплощении. Я не верила, что вот так закончится волшебство и он уйдет, оставив после себя невыносимую тоску. Холодные пальцы коснулись щеки. Вздрогнув от неожиданного прикосновения с удивлением, воззрилась на гостя. Тот улыбнулся, но ничего не сказал. Лишь скользнул второй рукой в складки плаща выудив оттуда приличный бурдюк. Он был полон, сид изящным движением откупорил его и подхватив пустую чашку налил рубиново-красной жидкости.

— У тебя есть два пути. Ты можешь забыть и жить дальше. Я уйду и больше никогда не побеспокою. Но…

— Я не смогу жить с этим знанием.

— Ты одна из немногих, вопреки слухам, мы не всегда похищаем людей, многие уходят сами.

Гость потянулся к завязкам и маска, блеснув на мгновение в свете фонарика упала ему на колени. Взглянув на мертвенно-бледное слегка сероватое лицо, кожа которого в некоторых местах была покрыта странными, будто ритуальными шрамами я протянула руку за чашкой.

— Да будет так, — сид улыбнулся, но это больше походило на оскал слишком острыми были зубы и нечеловеческим вид. — Прими свою судьбу.

В чашке оказалось вино, терпкое и ароматное, совершенно не похожее на то, что я когда-либо пила. Разлившись теплом от желудка по всему телу легкий дурман алкоголя той стороны развеял все сомнения. Где-то совсем близко послышался лай собак и конское ржание, но я не обратила на это внимание. Сид встал и подал мне руку увлекая за собой в темноту неосвещенной дорожки за домом. Это было странно, я точно помню раньше там горел фонарь. Тело стало будто невесомым и было ощущение что все, происходящее сейчас настолько правильно. Выходец холмов снял свой плащ и накинул мне на плечи ткань оказалась тонкой, но безумно теплой. На лицо упало несколько снежинок, но я не обратила на это внимание пока снег не пошел в полную силу. Он был белым и пушистым, совсем не холодным, но в то же время не таял, падая под ноги. Послышался всхрап, обернувшись на звук, я увидела, как сид подвел коня.

Черный, как ночь и высокий он смотрелся устрашающе в сбруе с шипами и горящими зеленым огнем глазами. Мой гость, удерживающий животное за узду изменился. Предо мной предстал уже не загадочный житель той стороны, рассказывающий интересные истории. Это был сам король Дикой Охоты. Глаза горели желтым огнем на челе сияла белым пламенем корона, напоминающая ветвистые оленьи рога, а за спиной развевался черный плащ. Он протянул руку в когтистой перчатке и снег закружился вокруг нас вихрем мешая рассмотреть, что происходит за его пределами, но сейчас это было неважно. Кунотиджернос ловко посадил меня в седло, затем забрался сам. Конь сорвался с места мгновенно набирая высоту в снежной буре. Шум ветра, лай гончих и крики всадником мгновенно разорвали тишину. На душе стало как-то легко и хорошо. Все было правильно. Пока король не снимет свой венец, будет мчатся по небу над землями смертных и просторами Аркадии, а я буду писать для него свои истории. И пускай это продлится не одну сотню лет он не даст умереть пока мои истории вызывают его интерес.