Конан и Конкин (джен)

Первый день путешествия верхом, показал все преимущества и недостатки такого передвижения. К концу дня у Конкина так болела пятая точка, что он подумал, что там появились мозоли. Кроме того, размеренный шаг его невозмутимой кобылы уже через пару часов, стал загонять Саньку в сон. Пару раз он лишь чудом не вывалился под копыта. Просыпался в последний момент. Кроме того, надо следить за лошадьми, которые шли за ним на поводу. А неразумные животные, как только полусонный Конкин сбавлял ход, тут же тянулись пощипать травки, и уйти куда-нибудь в сторону с тропы. Пару раз, он получал втык от варвара, который, не стесняясь в выражениях, высказывал свое мнение о его способностях. Санька, действительно, был посредственным наездником, и думал, что будь его конь норовистее, таким, как кобыла Инсаэль, он давно бы выбросил его из седла. Исходя из этого, он сделал вывод, что его местное я, нечасто заставляло тело кататься на лошадях. Однако чувствовал, что пройти пешком, он смог бы очень много. Похоже, здешняя его ипостась была пешеходом, и ходить приходилось часто.

Не смотря на это, было одно преимущество конного похода, которое перекрывало все его недостатки — за день проехали столько, сколько пешком прошли бы за три дня.

Вечером, Конкин с трудом слез с кобылы, которую за её миролюбивое поведение и безропотность теперь ласково называл Золушкой. Рывками переставляя ноги, он направился к костру, который уже успел собрать Конан. Варвар, не удержавшись, захохотал. Походка Конкина, действительно, мало походила на человеческую. Кого напоминал ему Санька, неизвестно, в его же воображении сразу возникал, гудящий сервоприводами, неуклюжий робот. Даже Инсаэль взглянув на него, не удержалась от улыбки, но ничего не сказала. Это было к лучшему. Он теперь боялся любых слов исходящих от нее. Будь его воля, он бы опять воткнул ей кляп. Бояться есть чего — он представлял реакцию Конана, если бы она убедила его, что тот, кому он поверил, не настоящий, а по её версии — вообще, демон. А убедиться в подмене можно очень легко, достаточно расспросить Конкина о прошлой жизни. Думаю, варвару совсем не понравились бы рассказы про склоки в офисе, или про походы в клуб по пятницам и субботам.

Больше всего, Санька сейчас мечтал, чтобы в нем проснулась память местного «бомжа», тогда он бы легко смог доказать, что он никакой не демон, а вполне себе человек. Да и, вообще, жить бы стало гораздо легче. Историю, которая свела их вместе, про Стигийский Храм набитый золотыми скульптурами, Конкин знал только со слов самого Конана. А ведь это он её ему рассказал, и рассказал так, что ушлый варвар ему поверил, и даже согласился участвовать в этой авантюре.

Все-таки сострадание у варвара имелось. Он не стал гонять Конкина за дровами, или заставлять готовить. Все это сделал он сам, даже расседлал лошадей и одел им на морды торбы с овсом. Хотя, может, он просто переживал, что главный проводник к богатству, может откинуть копыта, так и не добравшись до вожделенного храма, и никаким состраданием тут и не пахло.

Варвар жарил на срубленных ветках куски мяса. Где и когда Конан добыл свежее мясо, Санька не заметил. Это явно не могло быть большим животным, так как процесс охоты от него в любом случае не ускользнул бы. Гадать он не стал, слишком хотелось есть, и Санька подтянулся к костру.

— Конкин, ты давай ешь, и сразу ложись спать. Тебе надо отдохнуть. Завтра постараемся проехать больше.

С этими словами киммериец протянул ему прут с насаженным на него, чуть подгоревшим куском мяса. Не в силах сопротивляться аппетитному аромату, Санька схватил предложенное угощение и поблагодарил варвара:

— Спасибо, Конан, мне действительно надо отдохнуть. И за мясо спасибо. Кстати, когда ты успел добыть его? И что это такое?

Однако тот не стал вдаваться в объяснения.

— Ешь, Конкин. Это хорошее мясо.

Санька кивнул, и, сдерживая стон, присел у костра. При этом попытался примоститься на одну ягодицу, чтобы было не так больно. С другой стороны костра за ним внимательно наблюдала Инсаэль. Когда он заметил это, то с трудом удержался, чтобы не показать ей язык. Эта колдунья — теперь Конкин уже не сомневался в этом, иначе, откуда она могла знать о том, что он из другого мира — перенесла сегодняшнее путешествие не хуже Конана. По ней совсем не заметно, что она весь день провела в седле. Свою лошадь, кстати, она тоже обиходила сама. Не стала ждать помощи от варвара.

Блин! Похоже, в этом мире один Конкин никуда не годен. Обуза. Драться с мечом не умеет, ездить на лошади — так себе, хорошо хоть из седла не падает, и понимает, как потянуть поводья, чтобы повернуть. И еду, он себе вряд ли бы нашел так быстро, как варвар. Понятно, что Конан его не бросит, и будет поддерживать до самого золотого храма. Но, вот только ни про сам Храм, ни про дорогу туда Санька ничего не знает. И рано или поздно, все это выяснится.

Эта мысль постоянно подгрызала Конкина. Словно над ним висел тот самый Дамоклов меч. И перерезать нить поддерживающую меч, могла новая спутница. Санька думал, она легко смогла бы доказать варвару, что он, это не он.

Конкин горестно вздохнул и взялся за истекавший горячей кровью кусок мяса. Конан не утруждал себя нормальной прожаркой — под запекшейся, подгоревшей корочкой мясо оказалось наполовину сырым. Ничего, горячее сырым не бывает, поговорка из земного мира как раз к месту.

И только сейчас он разглядел, что это за мясо. Это выпотрошенная тушка небольшого зверька. Голова и лапы были отрублены, так что понять, кто это невозможно. Но у Конкина возникло противное ощущение, что это крыса. Хотя он понимал, что крысы жители городские, и вряд ли могут появиться среди степи. Наверное, какой-нибудь суслик, успокоил он себя. Конечно, у себя в городе двадцать первого века, Санька бы мгновенно выбросил этот «шашлык» в урну, тут же, он лишь подул на горячее мясо и жадно впился в него зубами.