Парадокс (джен)

Снаружи пещеры меня ждал до сих багровый от ярости мир Дувири.

Кайт, которому явно хотелось размяться, легонько толкнул меня мордой в плечо, и, потрепав его по узорчатой шее, я вскочил верхом. И задумался, пользуясь тем, что несмотря на тревожное настроение вокруг, поблизости никого не оказалось. Механический конь, не ощущая от меня никакого сопротивления, медленно побрел по ржавой траве вперед.

— Поедем куда глаза глядят? — задумчиво спросил я у Кайта. — Я не имею ни малейшего понятия, как и где начинать поиски.

Кайт мне естественно не ответил, только неожиданно забавно фыркнул, зато вдруг подал голос Тешин.

— Тебе стоит попробовать вывести из себя Доминуса Тракса, — сдержанно сообщил он.

— Зачем? — я искренне удивился и покосился на красные, тяжелые облака среди которых как раз показалась парочка огненных метеоритов. — Того факта, что сейчас в Дувири царит гнев — недостаточно?

— Вспомни, в каком состоянии был Доминус, когда ты нашел часть куклы, — терпеливо посоветовал мне Тешин.

— Он тоже был в ярости?.. — я недоумевающе провел рукой по волосам, а потом меня озарило. — Хочешь сказать, дело в накале его эмоций?

— Я не уверен, — старый воин отозвался не сразу. — Но очень похоже, что это так.

Я все еще не очень понимал, как это должно работать и посмотрел на багровое небо.

— Но он и сейчас зол. Лодун так точно…

— Лодун — воплощение его ярости, он сам не способен на иные чувства. Ты должен разозлить не Принца Огня, а самого Короля. Попробуй дать Лодуну то, что он хочет, и я более чем уверен — это выведет из себя Доминуса настолько, что Лодун перестанет в полной мере отображать его эмоции. Принц Огня снова будет призван как Оровирм, и нестабильность Подземелья снова на некоторое время прорвется на поверхность.

Мгновение подумав, я хмыкнул. Звучало достаточно безумно, чтобы это могло сработать, и достаточно логично, чтобы меня это убедило. А других вариантов в любом случае не было.

Пытаясь угодить Лодуну, выискивая его капризы, я неожиданно для себя обнаружил, что он намного проще, чем мне казалось до этого, и намного сложнее одновременно. Для меня была странно то, что большая часть его гнева была направлена… на Доминуса Тракса. На его создателя, его господина, на… него самого. На саму его суть.

И чем больше я помогал ему, тем сильнее ярился сам Лодун. И тем спокойнее отвечал ему сам Доминус, словно гнев не имел над ним вообще никакой власти.

Когда серо-алый мир окончательно потемнел, землю сотрясла легкая дрожь, а в тяжелых облаках со знакомым рычанием скользнул Оровирм.

Одновременно с этим, не успев испугаться, я почувствовал странный звон — не услышал, а именно почувствовал, всем телом. Словно вокруг неслышно зазвенел сам воздух.

— Ты чувствуешь? — подал голос Тешин. — Парадокс, что ты ищешь, совсем рядом.

Пытаясь игнорировать разбушевавшийся мир вокруг, я успокаивающе похлопал захрипевшего Кайта по шее и направил его в сторону откуда по ощущениям шел этот непонятный звон.

Сгусток голубовато-серебристого света висел перед небольшой сквозной постройкой, прямо в красивой арке. Непрерывно переливаясь и пульсируя, он невыносимо сиял, пряча в центре что-то темное.

Кайт за спиной нервно притопнул, напоминая, что у нас не так уж много времени, и я, задержав дыхание, протянул руку. Почему-то правую, словно опасаясь совать в слепящий холодный огонь свою собственную ладонь.

Как и при встрече со своим огненноволосым двойником, я не ощутил от этого света ни холода, ни тепла. В моей голове раздались несколько нот уже слышанной мелоди, и, не встретив никакого сопротивления, пальцы сомкнулись на детальке куклы.

Свечение тут же потухло, мгновенно растворяясь в воздухе, и мир вокруг меня снова заполнился грохотом разгневанного Оровирма.

— Хорошо, — вздохнул Тешин. — Возвращайся как будешь готов. От ярости Доминуса Тракса ты все равно больше ничего не добьешься.

В паре метров от Кайта призывно вспыхнул портал, притянув к себе из земли камни и сложив из них арку. Я осмотрел тонкую ножку игрушечной фигурки в руке и оглянулся на серо-бурое небо — среди облаков мелькнул, вспыхнув огнем, Оровирм. Не знаю, искал ли он меня или кого-то еще, но я решил не рисковать — и, положив ладонь на холку коня, поспешил шагнуть в светящееся кольцо.

В каждом из нас так или иначе живет гнев. Живет с рождения. Как инстинкт — один из многих, — наравне с прищуриванием, чтобы солнце не выжгло глаза. Но некоторым из нас приходится этому учиться. Постепенно и мучительно.

Видение пронзило мою голову раскаленной иглой, впиваясь в мозг и глаза, и я с коротким стоном схватился за виски.

Гнев, яростный, глубокий, захватил меня с головой — ломая свою куклу, злостно топая ногами и почти рыча от эмоций, я наслаждался этой безудержной, застилающей разум, багровой пеленой.

Я с головой погрузился в эту злость, чистую ярость, злясь на весь мир. Злясь на себя. И этот чистый, ничем незамутненный гнев приносил мне неожиданное облегчение.

— Тише… — раздался вдруг откуда-то извне спокойный голос. — Я рядом.

С рычанием шарахнувшись в сторону, я оттолкнул чужую руку. Тешин пошатнулся, отступил, в попытке сохранить равновесие, но в последний миг я успел прийти в себя. И перехватить его запястье, помогая мужчине устоять.

— Извини… — я тряхнул головой, пытаясь окончательно избавиться от отголосков чужих эмоций и одновременно откидывая пряди с лица. — Я не знаю, что это было… Воспоминания или наваждение…

— Расскажи мне, — спокойно попросил Тешин, словно не заметив мою странную вспышку гнева.

Выслушав меня, воин покачал головой и шагнул к любимому месту у чаши с огнем.

— Корабль в небе, Зариман… — задумчиво пробормотал он. — Должно быть наше королевское дитя было брошено там… как и другие Тэнно.

— Не понимаю, — вздохнул я, устроившись прямо на камнях напротив мужчины. — Ты говорил, что Тэнно пытаются помочь мне. Вся эта история про парадокс… И теперь ты говоришь, что Тракс — один из них? Но он не особо жаждет мне помогать!

Тешин мгновение подумал, неотрывно глядя на танцующие языки пламени.

— Вероятно, разница в параллельности. Парадокс самого парадокса…

Я глубоко задумался, ничего не ответив, и спустя несколько минут Тешин пошевелился и вздохнул.

— Любое дитя со временем устрает от накала одной эмоции, — негромко сказал он. — Мир снаружи меняется каждый день, в зависимости от того, что чувствует Доминус Тракс. Так что стоит подождать, пока он устанет… и его настроение сменится. Отдохни пока.

Все так же молча кивнув, я откинулся на каменную стену. Да так и задремал.

Я не помнил, чтобы до этого хоть раз спал. Слишком короткой оказывалась каждая моя жизнь для того, чтобы я успел устать настолько сильно.

Вот и сейчас я именно дремал, и с одной стороны вроде хорошо слышал и тихий треск огня, и редкое пофыркивание Кайта, и то как поднялся и отошел Тешин, а с другой — мой разум заполнили полупрозрачные видения.

Сначало странное существо, словно собранное из серебристо-серых завитков, смотрело на меня в упор — глаз у него не было, но тяжелый взгляд я буквально ощущал кожей. Однако стоило мне только подумать о том, чтобы что-нибудь сказать, как узорчатый образ словно усох и потемнел. Укутавшись в темную дымку, передо мной стояла черно-красная фигура, которую я видел буквально один раз.

— Кто ты? — невольно вырвалось у меня.

Черно-красный призрак вытянул руку, поднимая оружие и чувствительно толкнул меня навершием короткой косы в грудь.

— Ты не сможешь убежать от прошлого… — неожиданно прошелестело у меня в голове.

Я отшатнулся, удивленный таким убедительным ощущением холода металла, который я почувствовал даже сквозь ткань одежд.

Однако фигура исчезла, а в месте холодного касания вдруг словно вспыхнуло жгучее клеймо.

Беззвучно хватанув ртом воздух, я уставился на крупный кинжал, лезвие которого впилось мне в грудь.

Боль огнем потекла от раны, и кое-как подняв дрожащую руку, я ухватился за фигурную рукоять. Но стоило мне, стиснув зубы от боли, потянуть кинжал из тела — не знаю зачем, — как рядом из ниоткуда воткнулся еще один. Меня буквально пронзило новой болью и вторая рукоять просто проявилась рядом с первой. С трудом удержавшись на ногах, я попытался вдохнуть, но раскаленные угли в груди жгли так, что в глазах потемнело. И я уже не увидел, почувствовал, как мне в тело воткнулся еще один кинжал. И еще один, и еще, и еще… В живот, в спину, в плечи…

Я вскинулся и шарахнулся, падая в сторону и чудом не зацепив при этом чашу с огнем.

К счастью, Тешина рядом не оказалось, только испуганная Терра шевелила носом на его месте, так что я смог просто перевести дыхание.

Никаких кинжалов, никакой боли, исключая фантомные отголоски, естественно и в помине не было, а холодный каменный пол быстро меня отрезвил.

Так что, когда воин спустя некоторое время вынырнул из ответвления пещеры, где хранил оружие, я уже сидел на прежнем месте, и даже успокоившийся кроблик успел перебраться к моему колену.

— Что ж, думаю сегодня Тракс встал с той ноги, — не удивившись моему бодрствованию, сразу же сообщил Тешин. — Пора возобновить поиски.

Молча кивнув, я аккуратно отодвинул Терру и встал.

Яркое, почти светящееся небо после полумрака пещеры меня слегка ослепило.

— Отвратительно… — проворчал я, прикрывая глаза. — Это похоже… радость? Чему он может радоваться?

— Кто знает, — выдохнул Тешин. — Но помни, что в радостях Дакса таится немало опасностей. Будь осторожен, когда будешь искать подсказки…

Я только хмыкнул, размышляя про себя с чего начать.

Как-то так вышло, что до этого момента, я никогда не придавал особого значения тому, как меняется мир Дувири с настроением Доминуса Тракса — я все время был занят тем, что пытался избежать очередной смерти… И сейчас, превратившись из беспомощного пленника хотя бы в пленника с зубами и планом действий, я вдруг обратил внимание на окружение.

Пускай основной цвет островов все равно оставался серый, оттенки отличались кардинально, и переливы жемчужного розового и голубого в небе, сменившие багровый, даже завораживали.

Впрочем, первое же столкновение с отрядом Даксов заставило меня сосредоточиться.

И в итоге, несмотря на более светлые краски и оптимизм Матилы, местами откровенно нездоровый, период радости у Доминуса Тракса оставил у меня еще более гнетущее впечатление, чем его ярость. А с поиском я справился быстрее, чем с Лодуном — Матила оказалась в разы… неустойчивее.

Все мы всю жизнь так или иначе тянемся к мерцающему оазису удовлетворения, все мы ищем «кого-то» или «что-то», что будет нас искренне и тепло радовать. Печальная правда в том, что настоящее чувство радости чаще всего приходит случайно. И главная проблема в том, что нужно не добиваться его, а позволить овладеть собой…

Я перевел дыхание, выныривая из видения, и растерянно оглянулся на Тешина.

— Охватила ли тебя радость Матилы? — с неожиданной иронией спросил воин.

— Шутишь?.. — вздохнул я и аккуратно положил на столик фигурку, которой я вернул тонкую ручку. — Я не понимаю, его радость… Она какая-то сломанная, в ней будто чего-то не хватает.

Тешин помолчал пару мгновений, механически погладил кроблика на руках.

— С гневом было иначе?

И продолжил после того, как я кивнул.

— Гнев самодостаточен. Сильная эмоция, которая почти не требует подпитки извне. С радостью все намного сложнее.

— Да, но почему я чувствую себя так, будто в этом есть моя вина? — я зажмурился и потер виски, чувствуя задумчивый взгляд Тешина.

— Его воспоминания дают тебе… нечто. Когда эмоции Тракса проходят через тебя, ты забираешь у него исключительную власть над миром.

— Но мне не нужно это, — я искренне удивился. — Я по прежнему всего лишь хочу выбраться отсюда!

Если Тешин мне что-то и ответил, я не услышал — в моей голове раздался голос Доминуса Тракса, словно отвечающий на мои реплики, и не удержался, снова схватился за виски.

— Ты думаешь, я не вижу, что происходит? — поинтересовался он. Тон Короля, сначала обманчиво мягкий, вкрадчивый, быстро перешел в холодную угрозу. — Думаешь, я не знаю, что происходит? Мои Даксы ищут. Мы скоро найдем твою маленькую, мерзкую берлогу!

Тешин стукнул посохом чуть громче обычного, и я вздрогнул, поднимая глаза — старый воин с тревогой смотрел на меня почти в упор.

— Отдохни, — коротко скомандовал мне он. — Что бы ни ждало нас дальше, сейчас есть время перевести дух. Будем надеяться, что следующий день не окажется снова посвящен гневу.

Следующий день неожиданно для нас обоих принес печаль и, хотя не принес новую часть куклы, дал лично мне нечто большее.

Слух про дрейфующий остров-тюрьму я слышал давно, и даже пару раз замечал незнакомый из-за массивного строения силуэт. Но тюрьма меня не интересовала — весь окружающий мир был для меня тюрьмой. Да и попасть на остров просто так было невозможно — туда не вели никакие мосты. По крайней мере я так думал — что я там ни разу не был, — благополучно забыв все намеки Тешина на то, что моя память упускает некоторые вещи…

По моим ощущениям я уже несколько часов мотылялся вокруг островов, выполняя мелкие просьбы Люсинии, но Доминус Тракс никак на нее не реагировал.

Меня все сильнее начинало нервировать его молчание на фоне последней угрозы найти пещеру Тешина, а ещё я откровенно начал уставать от бесцельных поисков и тусклого неба печали, и уже собирался плюнуть и вернуться к воину — хотя бы чтобы убедиться, что он в порядке. Но тут Люсиния буквально вскользь упомянула вроде бы незнакомое имя, как будто что-то зацепившее внутри меня.

— Ах, Куллерво… — с надрывом вздохнула она. — Родственная душа… Он заключен в этой тюрьме из-за горькой ярости, которую не могу сдержать и я…

Кайт медленно планировал, наворачивая круги над островами, когда певица подала голос. Я озадаченно оглянулся, пытаясь понять о чем она говорит, и мой взгляд скользнул по высоким стенам амфитеатра, возвышающегося на скалах неподалеку.

Сделав еще один круг над ним, я рассмотрел узкую ленту водопада, несколько маленьких комнат, забранных решеткой изнутри… и не имеющих внешнюю стену. Благодаря этому я заметил в них шесть фигур, неподвижно замерших в разных позах, и меня вдруг кольнуло непонятным ощущением узнавания — как будто я все-таки был здесь когда-то… И даже не раз.

Люсиния что-то негромко бормотала про чужие грехи, но я не слушал ее, захваченный странными ощущениями.

Кайт медленно снижался, и я не стал его останавливать — только легким касанием направил на выступающий и нависающий над основным островом каменный язык, идущий от входа в тюрьму.

Надзиратель в белой тоге даже не пошевелился, пока я не спешился и не подошел. Но стоило остановиться рядом, как он тут же повернул ко мне белую с прожилками маску и в упор уставился на меня.

— Снова ты, — равнодушно сказал он. — Заключенный, кажется, думает, что у тебя с ним незавершенное дело. Выпустить его, чтобы вы могли закончить?

— Что ты имеешь ввиду? — я не смог сдержать удивления.

Но Надзиратель проигнорировал мой вопрос, и я задумался.

Во мне упорно росло чувство… обычно такое называют «дежавю». Ощущение, что я уже не раз был здесь не только не отпускало, а наоборот — активно росло, и в животе поселилось неприятное тянущее ощущение.

«Откуда я знаю, что он именно Надзиратель?..»

— Куллерво… — выдавил я. — Почему он заперт здесь?

Надзиратель пошевелился, меняя позу, и я подумал, что он снова проигнорирует мой вопрос. Но, переложив ногу на ногу, Надзиратель медленно ответил:

— Я держу его здесь ради его же безопасности. И безопасности всех в Дувири.

Подумав еще мгновение, он покачал головой:

— Он предатель и глупец. Преступник. Зверь. Он жаждет забвения, но из преступника ангела не слепишь.

В моей голове вдруг всплыло странное воспоминание — детские голоса, хором сканирующие короткие, совсем не детские стишки. А точнее их обрывки…

«Куллерво, Куллерво, во лжи спеленанный,

Вознесшийся к жизни из стонов и криков…»

«Обречённый блуждать в одиночестве…»

«Куллерво, Куллерво, мы оплакиваем тебя…»

Я тряхнул головой, пытаясь выбросить из головы непонятные фразы и вздрогнул, когда мне в плечо тихонько толкнулся мордой Кайт.

— Если хочешь побегать, иди, я позову, — я потрепал его по шее. — Туда я лучше пойду один.

Кайт с готовностью выдвинул крылья и одним прыжком спланировал вниз. Проводив его взглядом, я шагнул к арке прохода, пробитого прямо в скале.

— Сломи его дух, как это сделал когда-то я.

Фраза, брошенная мне в спину все тем же равнодушным тоном, заставила меня на миг притормозить. Внутри меня поднялась такая холодная волна непонятной злости, что я с трудом удержался, чтобы не скрипнуть зубами. Но я не стал ничего отвечать или как-то реагировать и только молча пошел вперед — вперед меня толкало неожиданно четкое ощущение, что меня ждут.

Арену заливала вода. Странно тягучая, словно натяжение на ее поверхности было сильнее, чем обычно, несколько секунд еще сохраняющая следы от движения, но все-таки именно вода. Она почти вплотную подступала к ступеням перед узорчатыми, красивыми решетками.

— Итак, зверь на свободе, — неожиданно ядовитый голос Надзирателя раздался в воздухе. — И он чувствует твою ярость, скиталец.

Реагируя на его слова, одна из шести решеток с тихим лязганьем распахнулась, выпуская смазанную невероятно быстрым движением фигуру.

Я едва успел отшатнуться в сторону — в место, где я только что стоял, вонзился крупный кинжал. С очень знакомой, фигурной, обтекаемой рукоятью.

Но удивиться этому совпадению я не успел, пришлось так же быстро уворачиваться от нового кинжала, а потом и вовсе от выпада вплотную.

Он был так быстр в своих движениях, что глаз с трудом улавливал его перемещения. Но одного взгляда на остальные, пока еще запертые темницы, хватило, чтобы понять, что Куллерво — тоже варфрейм. Но не такой как тот, что ждал меня в пещере Тешина, а скорее как тот, чью фигуру я увидел при первой попытке переноса. Как… «Заку».

Нити, обвивающие чужую кистью, заменившую мою, вдруг запульсировали, но мне было не до того.

Рукояти Солнца и Луны буквально скользнули мне в ладони, и перекрестьем клинков я едва успел остановить удар широкого меча — в каких-то сантиметрах от груди.

— Куллерво, — с трудом выдохнул я. — Я не хочу драться с тобой!

Рука засветилась ровно и ярко, слегка отвлекая меня.

— Замолчи. Я убью тебя. Замолчи.

Я уже откровенно устал удивляться. Чужая ладонь не раз помогла мне, почему бы ей не сделать так, чтобы я мог слышать безгласого пленника Надзирателя? Фокусом больше, фокусом меньше…

Намного сильнее я удивился тому, сколько боли было в этой, казалось бы, угрозе.

Но на эмоции Куллерво времени мне не давал и не собирался, атакуя как будто бы со всех сторон разом — с огромным трудом я успевал уворачиваться или парировать его клинки, четко понимая, что долго не продержусь.

— Я пришел не за этим!

— Я слышу это уже шестой раз.

— Что?!

С трудом уйдя от очередного выпада несколько кривым прыжком, я смог немного увеличить дистанцию между нами.

Куллерво, словно не ожидавший такой прыти от меня, на несколько мгновений замер, позволив полноценно разглядеть себя. И только в этот момент я обнаружил, что все его тело было истыкано теми самыми кинжалами, которые все это время летели в меня.

С трудом переведя дыхание я стиснул рукояти мечей. Я хорошо помнил эту боль впивающихся лезвий, мое видение не обмануло ни по количеству, ни по расположению ран от клинков…

А Куллерво вдруг одним движением отскочил еще немного и вскинул руки. Кинжалы из его тела, повинуясь его движению, вынырнули из его тела и веерами собрались над ладонями.

Меня окатило горячей волной боли — я даже сначала не понял, что она не моя. А Куллерво, как ни в чем ни бывало, встряхнул руками, и клинки рассыпались в воздухе вокруг него, закрутились вихрем.

— Пять раз ты уже убил меня. Пять раз… ты обещал вернуться… И каждый раз ты приходил, не помня кто я.

От его слов веяло таким болезненным одиночеством, что я едва не пропустил миг, когда кинжалы один за другим развернулись в мою сторону.

Отпрыгивать и отбивать их было не так уж сложно, но и сам Куллерво не стоял без дела.

Мысли в голове носились как сумасшедшие, и это тоже отвлекало.

— Я правда… не помню… этого!

— Ты никогда не помнишь. Пять раз ты убил меня, дав и безжалостно отобрав всякую надежду. Я не дам тебе это сделать в шестой раз.

— Но я правда… могу попытаться помочь!

Один кинжал воткнулся в пол, скрытый темной водой, прямо у моих ног, заставив меня затормозить. Еще один со звоном выбил Луну из руки, силой удара заставив меня нелепо пошатнуться.

Развернувшись навстречу смазанному движению, я обнаружил у самого носа блестящее лезвие — почему то не меча, а такого же кинжала.

Куллерво стоял вплотную, совсем немного нависая надо мной. Я замер, ожидая в любой момент острой боли, но он не двигался, и только металл у моего лица едва заметно подрагивал.

Отведя от холодного блеска взгляд, я посмотрел прямо на варфрейма.

— Я такой же пленник как и ты, Куллерво. Просто моя тюрьма чуть больше.

— Не называй! Меня! По имени! — его рычание вибрацией отдалось у меня в голове.

Вокруг Куллерво снова зароились кинжалы, и он сделал неуловимое движение, подсекая и роняя меня.

Я невольно вскинул руки, вцепившись в чужое запястье в рефлекторной попытке удержаться от падения в стылую воду…

Но в глазах резко потемнело, я словно куда-то провалился — как в колодец ухнул, — и на несколько секунд меня замутило… А потом я озадаченно моргнул и обнаружил себя… где-то.

Пол покрывала все та же темная гладь воды, но не было видно ни стен амфитеатра, ни неба — вокруг царил полумрак, такой же густой, как жидкость под ногами. Слабый, тусклый свет давали цепи, висящие в холодном воздухе — уходящие в никуда и начинающиеся непонятно где, и местами переплетающиеся в громоздкие узлы.

Спохватившись, я обнаружил, что у меня нет вообще никакого оружия, но вокруг царила тишина — даже цепи были полностью неподвижны.

Не зная что делать дальше, я шагнул было, но тут же внутри меня все воспротивилось — и потянуло ровно в противоположную сторону. Поскольку внешне не было никакой разницы, я послушно сдвинулся туда, куда меня вело.

Не знаю, сколько я прошел — из-за отсутствия каких-либо ориентиров, не было ощущения ни направления, ни скорости… Но в какой-то момент впереди, среди слабого свечения, что-то явно замаячило, и я ускорил шаг. А потом почти споткнулся, замер в полном недоумении — передо мной, весь в таких же цепях, сгорбившись от их тяжести, прямо в воде сидел Куллерво.

Над ним полупрозрачные и издалека почти невидимые неподвижно нависали пять его копий — и вокруг каждой из них блеклыми росчерками кружили кинжалы из его тела.

— Куллерво? — прошептал я, не зная что делать.

Варфрейм пошевелился, с трудом, неохотно, поднял голову.

— Где мы?..

Куллерво обратно уронил голову на грудь и весь съежился, как будто попытался спрятаться от меня.

— Я мечтал сойти с ума, — глухо отозвался он. — Я был так близок к забытью, когда появился ты.

— Я правда не понимаю… — опасливо обойдя ближайшего призрака, я присел перед сгорбленной фигурой.

Но Куллерво полностью проигнорировал мой вопрос.

— Ты подарил мне надежду. Я был счастлив от одного того факта, что я могу искупить свои грехи. Я был счастлив думать, что у меня есть шанс на спасение. Но ты… Ты снова пришел… И так раз за разом… Шестой раз ты приходишь ко мне, снова заставляя все помнить, не давая лишиться разума... Я не знаю откуда у тебя эта сила, Скиталец, но я не выдержу этой пытки больше. Не знаю, кто тебя послал, но такая плата — слишком велика.

— Я действительно ничего не помню… Так, какие-то тени, — я вздохнул. — И я не понимаю о чем ты говоришь. Но я никогда не желал тебе зла.

Куллерво молчал, никак не реагируя на мои слова.

Не зная, что еще сказать, замолчал и я, осматривая его. И только сейчас, вблизи, заметил, что цепи, обвивающие его тело, в отличие от тех, что окружали нас, были словно покрыты тонкой изморозью… Не удержавшись, я коснулся кончиками пальцев одной из них — и едва не зашипел, отдернул руку. Металл не просто был холодный, он обжигал холодом — даже сквозь ткань перчатки.

Меня вдруг переполнила странная решимость — такая же внезапная как злость на слова Надзирателя до этого.

— Куллерво. Я хочу помочь.

— Оставь меня, — мгновенно отозвался он. — Уйди. Я убью тебя. Или ты убьешь меня. Для нас нет иного пути больше.

— Есть! — твердо возразил я и вскочил. Вода едва-едва колыхнулась у моих ног. — Я пока не вижу его! Но он есть! Я тоже ищу свой путь отсюда, я знаю, что я близок к цели! А значит я смогу провести и тебя!

Решительно ухватив его за плечо, я потянул Куллерво, пытаясь заставить его сесть, выпрямиться… И снова провалился.

Но в этот раз уже в его воспоминания.

Я действительно пришел к нему уже в шестой раз. Воспоминания Куллерво встряхнули мою собственную память, заставив и меня самого вспомнить наши встречи… Но почему я все это забыл — так и осталось для меня загадкой.

Все это время я считал Дувири своей тюрьмой. Метался в поисках выхода, бестолково тыкаясь во все углы и бессмысленно умирая. Куллерво же был лишен даже этого. Разбитый на несколько неравных кусков, он был заточен в одиночестве и раз за разом все, что ему оставляли — это бесконечное чувство вины.

Мое появление стало огоньком свечи в мраке его существования. Задуть его оказалось невероятно легко, и окружающая мгла одиночества и боли стала еще чернее.

— Куллерво… — я закусил губу, опасаясь, что на глаза навернутся слезы. И протянул уже обе руки, касаясь его головы. — Я…

Я не успел.

Меня выдернуло в реальность так резко, что замутило с утроенной силой.

Сидя в холодной воде, я с трудом проморгался — серое небо печали ослепило после тусклого полумрака, — и замер, забыв как дышать.

Вместо Куллерво с кинжалом передо мной стояла знакомая черно-красная фигура, окутанная темной дымкой. А в грудь мне упиралось навершие косы с хищно изогнутым лезвием.

— Как… Кто ты?.. — с трудом пробормотал я, невольно пытаясь отползти и нашарить рукоять хоть одного из мечей.

— Я расплата за твои грехи, — шелестом отозвалось внутри меня. — От прошлого не скроешься.

— Но я не…

Он замахнулся. Широко и выразительно, хотя мог просто повернуть лезвие и коротко ударить мне в шею. В это же мгновение по черному плечу скользнул кинжал — не воткнулся, но задел, оставляя неглубокую рану.

Этого хватило чтобы загадочный пришелец дернулся и обернулся — и тут же на него всей массой рухнул Куллерво.

Я почти кувырком откатился как можно дальше — в драке двух бешеных смерчей я никак не смог бы помочь, так что, подобрав свое оружие, предпочел наблюдать издалека.

Бой был настолько же яростным, настолько и коротким — и закончился практически вничью.

Когда дерущиеся напряженно замерли напротив друг друга, оба оказались ранены. У Куллерво кровоточила рука, у черного-красного незнакомца в плече таки торчал один кинжал.

Несколько секунд в звенящей тишине они смотрели друг на друга. Затем пришелец вдруг повернул голову, посмотрел четко на меня… и исчез, рассыпавшись дымом.

Куллерво тоже повернулся ко мне, сделал несколько шагов, но позади него из воздуха соткался силуэт. Я сначала решил было что это вернулся черно-красный незнакомец, но быстро разглядел белую, граненую маску Надзирателя. В тонкой полупрозрачной руке существа-тени, которых местные называли «лиминусы», блеснул один из кинжалов Куллерво.

— Каждый раз, когда ты поднимаешься, я буду низвергать тебя! — со злобой закричал Надзиратель, нанося несколько быстрых ударов в спину и плечи Куллерво. — Зверя нужно казнить!

Неожиданно громкий даже для меня выстрел Сирокко не убил его, но хотя бы уронил со сгорбившейся фигуры.

— Убирайся! — почти зарычал я, не опуская пистолет, когда белая маска повернулась ко мне. — Ты сам сказал, что это наше с ним дело!

Лиминус отступил, спрятался в тень и словно разом растворился в ней, но я уже не смотрел на него.

Куллерво покачнулся. Я дернулся к нему, но он смог выровняться и устоять, и я в который раз растерянно замер. Куллерво несколько мгновений смотрел на меня — я чувствовал его невидимый взгляд, — а затем вдруг тяжело, медленно опустился на колени в очень знакомую позу, покорную и расслабленную одновременно.

— Я убийца, — сказал он. — Предатель. Все мои грехи — реальны.

Мои мысли тут же разбежались как испуганные кроблики, и, оттягивая ответ, я медленно вложил мечи в ножны.

До этого, находясь в его разуме, я не успел сказать ему все то, что хотел, а сейчас вдруг не нашел нужных слов.

— Я знаю.

Я и подумать не мог, что в тот момент так же, как я видел все его воспоминания, он видел насквозь меня. Так что Куллерво были не нужны слова.

— Я не достоин доверия. Но я верю тебе. Снова. И буду верить сколько потребуется. Я не смогу убить тебя, даже если сойду с ума, и мне больше ничего не остается.

Улыбнувшись, я присел перед ним, чтобы наши головы были на одном уровне, коснулся кончиками пальцев лежащей на колене руки.

— Я вернусь за тобой.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Я не стал выходить обратно к Надзирателю, не уверенный, что смогу просто пройти мимо. И, поскольку в этом не было никакого смысла, свистом вызвал Кайта прямо на арену.

Куллерво исчез почти сразу, и только замершие за решетками фигуры провожали меня взглядами.

— Я буду ждать, Скиталец.

Кайт послушно распахнул крылья и взял короткий разбег, почти сразу взмыв в воздух.

— Я знаю, друг.

Снаружи меня так же проводил взглядом Надзиратель — холод вдоль позвоночника я ощущал до тех пор, пока стены амфитеатра не скрылись за другим островом.

Я знал, что мы с Куллерво приблизили развязку — Доминус Тракс никогда не простит такое, — но не мог даже предсказать какой шаг он сделает.

Но телепорт открылся сразу, как я позвал Тешина, и на время я немного успокоился.

На мой краткий — без деталей, — рассказ о произошедшем, он покачал головой. И долго-долго смотрел на мою правую руку, свечение которой давно поутихло, вернувшись к едва заметной привычной пульсации в такт моего сердца.

— Я так и не смог найти часть куклы, — задумчиво заметил я, не обращая внимания на его взгляд.

— Печаль — тихая эмоция, — отозвался мужчина. — Причины ее могут быть разные, но сама по себе печаль… молчалива. Скорее всего причина в этом.

— Странно тогда, что печаль Доминуса — певица, — хмыкнул я, устраиваясь у огня. — Но отсутствие парадокса это объясняет.

— Жизнь зачастую полна иронии, — вздохнул Тешин. — Отдыхай, пока есть возможность.

Улыбнувшись воину, я откинулся на каменную стену и задумался.

И снова задремал.

---

Примечания:

Наконец-то, я близка к завершению!