Wonder-land 2: Старые друзья и новые враги (джен)

Рано утром, ровно в восемь, четыре дуболома выдвинулись из Когиды в разные стороны — в Ленгату, в Каригу, в Тансану и в Марниту — четыре крупных деревни жевунов на четырёх сторонах света. Ещё раньше, с пяти утра, на дорогах в эти деревни были обустроены засады. Жевуны работали в поте лица, сменяли друг друга, чтобы не тратить время на отдых, и всё было готово к акции по освобождению страны.

— Вот и всё, — процедил Джейми, занимая место на ветке раскидистого дуба. В нужный момент он должен был отвязать верёвку, удерживающую сеть с камнями.

— Осталось лишь поймать и уничтожить, — проговорил Прем Кокус. Он висел на соседнем дереве, напряжённо вслушиваясь в тишину леса. — Надеюсь, в других «точках» всё хорошо.

— Мы узнаем это не раньше, чем доберёмся в Когиду, — отозвался Маккримон.

— Идёт! — жевун-охотник, лежавший на земле и слушавший отзвуки далёкий шагов, вскочил с дороги и метнулся в кусты. Все приготовились. Несколько минут не было слышно ничего, потом послышался равномерный стук — бах, бах, бах. Тяжёлые ноги дуболома грохали о мощёную булыжником дорогу. Он приближался.

— Раз… — проговорил Джейми одними губами.

— Два… — Прем взглянул на товарища, задержав дыхание.

— Три! — сеть полетела вниз, опутывая дуболома. Он остановился, замешкался, чтобы понять, что за вещь заслонила ему обзор — и тут отовсюду на него бросились жевуны. Робкий добрый народец остервенело колотил деревянное тело топорами, рвал баграми, тыкал кирками и распиливал ножовками. Маскировочная сеть, в которую жевуньи искусно вплели траву, ткани и ветки, лежала жалкими клочьями на дороге — но там же лежал, лишённый рук и ног, дуболом. Его тело крошили на щепки, раскалывали на дрова, разбивали на опилки. В считанные минуты всё было кончено. Деревянный человек не шевелился — он стал лишь куском дерева, в котором торчали железные пруты, лезвия кос, стамески… Джейми спрыгнул с дерева и от души пнул расколотую дубовую голову:

— Так-то надо расправляться с захватчиками! От паршивых англичан до заколдованных кукол! Ха!

— Ха! — подхватили жевуны. — Долой Урфина и его магию! Хватит захватчиков, даёшь свободу!

— Ура свободе! — Кокус взмахнул вырванным из деревянного тела топором: — Отнесём эту болванку в Когиду и сожжём! Чтобы навсегда сгинуло зло из нашей страны и всего Волшебного Края!

Все вместе они собрали части поверженного врага и потащили назад, в столицу. В столицу где, должно быть, уже всё свершилось.

* * *

Бефис любил пить чай с баранками поутру. Сейчас, назначенный Великим Урфином на место Старшего Заместителя Правителя Голубой Страны — к этому Бефис собирался присовокупить ещё парочку громких слов — мужчина пил чай в компании бессловесного солдата. Он жевал баранку и думал, как же всё-таки непредсказуема судьба. Вот ты — обычный лавочник, а спустя секунду ты — первое лицо в государстве. Урфин не в счёт, он отбыл в Изумрудный Город, а значит, границы страны покинул и в государстве не присутствует. Бефис улыбнулся. Крамольные мысли, но такие приятные…

Стук сапожек. На веранду влетела, не постучавшись, молоденькая жевунья — совсем не загорелая, голубоглазая. Чепец сбился набекрень, передник смялся.

— Господин Бефис… Там тигр… Тигр в городе! — прокричала она. — Вы ведь власть, вы ведь сила, помогите, я так боюсь его!

Она упала на колени, обняла затянутые в синее сукно брюк ноги Бефиса и зарыдала, закрыв лицо чепцом.

— Ч-что? — медленно поставив чашку на стол, проговорил Бефис. Тигр… Саблезубый тигр? Живой? В Когиде? А что, если он сожрёт всех? И его самого?

Девушка не отвечала. Она плакала, часто вздрагивая. Для этого бедной Виктории приходилось вспоминать все ужасы, что она видела за свою жизнь. И получалось, в общем-то, недурно.

— Где тигр? — Бефис встал с кресла и поднял Викторию на ноги. — Где он, отвечай, быстро?

— За… За околицей… На дороге… Жёлтой… — проговорила девушка сквозь всхлипы.

— Дуболом, — Бефис быстро оглянулся на стоящего навытяжку деревянного истукана. — Иди за ней и убей тигра. Ты, — он поглядел на Викторию, — покажешь ему, где тигр. Пошла! — он толкнул девушку к двери. Виктория, стерев со щёк капельки слёз, вышла с веранды вон.

Она шла по пустым улицам к нужному месту. С дороги не было видно засад, но они, разумеется, были. Девушка подошла к ограде на краю деревни и махнула рукой в кусты, где лежала набитая травой и камнями тигровая шкура — всё, что осталось от того саблезубого тигра, который имел несчастье повстречать Джейми Маккримона. Дуболом, получивший чёткий приказ от Бефиса — разделаться с тигром, кивнул. Тигр был прямо перед ним. Потому солдат обрушил на голову тигра страшный удар дубинкой. И в тот же миг на него самого обрушились десятки ударов. Жевуны враз выскочили из своих укрытий и налетели, как саранча на поле, на деревянного человека. Он сражался, пытался сбросить людей в голубом — но он уже лишился ног, через полминуты лишился рук, и наконец круглая голова отлетела на дорогу.

Виктория, отбежавшая в сторону за пару секунд до атаки, взирала на это с ужасом. А если злодей одержит победу? Ах, какой страшный удар топором!..

Но всё обошлось.

— Ждём десять минут, — проговорил начальник отряда. — Остальные должны к этому времени добраться до Когиды. А вы, Виктория, великолепно справились со своей частью. Не стоило переживать.

— Мне было так страшно находиться рядом с этой… Штукой, — девушка поправила чепец. — Представьте, каково знать, что подобных — полсотни?

— Ничего, если Доктор, как вы говорите, в Изумрудном Городе — бояться нечего, — жевун похлопал Викторию по плечу, ободряя, и отошёл разбирать чучело тигра.

Действительно, не далее, чем через десять минут, на окраине появились старшие каждой из четырёх групп. Именно таким составом — самые авторитетные жевуны и Виктория, которую, по зрелом размышлении, зачислили в ученицы волшебника Доктора — они пошли в дом Бефиса.

Лавочник к тому времени уже начал беспокоиться — не мог же тигр надолго задержать дуболома? — но из дома выходить не отваживался. Вдруг зверь бродит у дверей? Он сидел на веранде, прижимаясь спиной к стене, и не выглядывал в окна. Потому когда в дверь постучал тяжёлый кулак, Бефис с криком вооружился диванной подушкой.

Прем Кокус, прибежавший в Когиду для личного участия в свержении власти, открыл дверь и вошёл на веранду. За ним вошли остальные жевуны — с топорами и пилами, как были. И Виктория, что привела себя в порядок за время ожидания и была теперь похожа на леди, а не на оборванку.

— Бефис, ты повержен. Все твои телохранители уничтожены, страна свободна, — проговорил Кокус. — Есть, что сказать?

— Убьёте меня, да? — спросил Бефис. Он был жутко напуган. — Но я же не виноват, что меня выбрали наместником! Я не вызывался!

— Ты мог отказаться, — ответил Кокус.

Бефис издал нечленораздельный звук похожий на рычание, и бросил подушку в жевунов. А сам, вдруг распрямившись, бросился к Виктории. Ведь это она, она-а выманила дуболома из дома, негодяйка…

Он успел лишь едва коснуться Виктории, когда его перехватили руки мужчин. А девушка, крайне возмущённая тем, что Бефис коснулся не совсем приемлемого места, отвесила ему пощёчину сначала на левую, а потом и на правую щёку.

— Чтобы искупить свою вину Бефис, ты будешь приобщён к труду дровосека. Два года на делянках тебе пойдут на пользу, — проговорил Кокус. — Отправим тебя немедленно.

* * *

Следующая попытка штурма города была пресечена так же быстро и успешно как и предыдущая — теперь от огня солдаты разбегались с ошеломляющей скоростью. Урфин лишь качал головой и кривил губы: ремонт армии большим плюсом не был. Но ему нужно было дождаться темноты.

— Гуамоко, как только станет достаточно темно, ты заберёшь то, что я тебе дам, и сбросишь за стенами города, — проговорил Джюс, глядя на медленно опускающееся к земле закатное солнце.

— Просто за стенами? Не во дворце, не в парке? — уточнил педантично филин.

— В жилом квартале, где дома побогаче, — ответил Джюс. — После этого лети на охоту, на этом твоя работа на сегодня окончится.

Филин ухнул. Похоже, Урфин понял его намёк.

Джюс действительно всё понял. Изумрудный город всегда был богатым городом, но он был городом-крепостью, и в его стенах нельзя было выращивать пшеницу в таких масштабах, чтобы прокормить всех живущих в границах зелёных стен. Еду должны были покупать у окрестных фермеров, подвозить минимум раз в неделю — а значит, скоро в городе начнётся голод и можно будет под шумок свергнуть Гудвина или кто там занимает сейчас трон…

Доктор, наблюдавший за Урфином с городских стен, нахмурился. Ему не нравилось то, что противник уже сутки ничего не предпринимал. Но, возможно, это было и к лучшему.

Захлопали крылья. Связистка и подруга Гудвина, ворона Кагги-Карр, мягко опустилась на каменный зубец стены возле Доктора.

— Кагги-Карр, как дела с «десантом»? — спросил мужчина, отводя взгляд от Урфина.

— В пр-роцессе, — ответила ворона. — Хотя я не понимаю, зачем это делается.

— Ночью ты всё увидишь… — ответил Доктор. — Сколько птиц прошло обработку?

— Сорок четыре, — ответила Кагги-Карр.

— Отлично. Тебе тоже пора, — кивнул таймлорд. — Действуем сразу, как только станет достаточно темно.

Кагги-Карр, коротко кивнув, взмыла в небо. А Доктор, выглянув на лагерь Урфина, достал флейту и с неким вызовом наиграл начало музыкальной темы «Шерлока Холмса». Пусть они там, внизу, знают, что защитники города никуда не делись и что они не унывают.

* * *

Маленькое собрание трёх близких друзей проходило в тишине и полумраке. Влиятельные горожане собрались обсудить последние события.

— А я считаю, что всё это скоро кончится, — проговорил один, задумчиво вертя в руках ломтик сушёного яблока. — И нечего воду мутить.

— Если б Гудвин эту игру в войну не затеял… — проворчал хозяин дома, рыжеволосый Руф Билан. — Обрушил бы молнию какую-нибудь, раз он такой великий.

— Тихо ты, вдруг услышит, — буркнул третий. — Получишь тогда молнией. И мы получим вместе с тобой.

Руф рассмеялся:

— Идите, пугливые. А я пока посижу, не тянет в сон, слишком много волнений для спокойного сна…

Он проводил друзей, они вместе пообсуждали немного то, что с городских стен доносится странная мелодия, сыгранная на неизвестном инструменте, и разошлись.

А по возвращении в гостиную Руф обнаружил на полу, под форточкой, деревянного человечка. Он был маленьким, с ладонь, но сделан был искусно — руки и ноги были подвижны. Руф поднял человечка, покрутил в руках… И вскрикнул от боли — человечек пребольно укусил его за ладонь. Билан выронил игрушку и затряс рукой.

— Ну, налюбовался? — послышался с пола писклявый голосок. — Теперь молчи и слушай. Мой господин Урфин Джюс предлагает сердечную дружбу и пост первого министра в обмен на небольшую услугу.

Руф склонился к полу и поглядел на человечка, сидящего на полу:

— К-какого рода услугу хочет твой господин?

Человечек улыбнулся нарисованным ртом. Как и сказал господин Урфин — немало в городе людей, что готовы предать. Не нужно будет много бегать по городу.

— Нужно открыть ворота в город, — ответил человечек. — Убери с дороги Стража Ворот и открой калитку, чтобы вошло два дуболома. Они сами разберутся с запорами.

— А волшебники? — спросил осторожно Руф.

— Мой господин ничего мне на их счёт не сказал, — ответил человечек. — Значит, это не твоё дело.

Руф фыркнул и отвернулся.

С одной стороны — дело рисковое. А с другой… Он был смотрителем дворцовых умывален — не слишком почётный пост — и, ввиду крайне крепкого здоровья всех стоящих выше по карьерной лестнице, на повышение мог не рассчитывать ещё лет тридцать. А тут — Первый Министр… Он сможет купить большой дом, и богатую одежду, и ему вслед не будут хихикать смазливые фрейлины…

— Сейчас я выброшу тебя за стену, — Руф осторожно поднял человечка с пола. — Скажи своему хозяину вот что: через два дня, в новолуние, пусть будет готов. Я открою ворота.

Билан сунул игрушку в нагрудный карман кафтана, быстро нарезал бутерброды и, сложив в корзинку их и фляжку прохладной воды, пошёл на стены.

* * *

Доктор наигрывал «Мурку», подбирая ноты по памяти, когда Руф забрался к нему на стену над воротами.

— Ночному дозору приветствие, — рыжеволосый поклонился и поставил корзинку рядом с Доктором. — Скучно вам тут, господин Волшебник?

— Развлекаюсь как могу, — ответил Доктор. — А вы, любезный друг, принесли перекусить? Что ж, очень кстати…

Он достал бутерброд, откусил добрую половину. Руф добродушно улыбнулся и подвинул корзинку ближе:

— Я с вами подежурю. Всё равно бессонница одолевает.

— В лавке на торговой площади, я слышал, травница Ланта продаёт настойку из сонных маков, — Доктор дёрнул плечами. — Сам не пил, но, думаю, вам поможет.

— Да, пожалуй, стоит её использовать, — Руф опёрся о стену меж зубцами, осторожно отодвинул лацкан кафтана — и игрушечный человек сам выбрался из его кармана, упал на камни под воротами, чёрной мышкой метнулся в ночи в сторону горящего неподалёку огня.

Полдела сделано. Полнолуние послезавтра, и осталось только не оступиться.

Тучи затянули ущербный месяц, подул прохладный ветер. Доктор доел бутерброд и поглядел на нового знакомца:

— Вы так и не представились, господин.

— Руф Билан, — ответил мужчина, не оглядываясь на Доктора. — Служу при дворце Великого и Ужасного, правда, не на такой должности, чтобы водить знакомства с гостями.

— Ничего, господин Билан, уж после этого-то приключения наше знакомство будет довольно близким, — Доктор встал с камней, подошёл к противоположной стороне стены, вгляделся в темноту города: — Пять минут до полуночи. Гудвин, должно быть, уже готов.

— К чему? — Руф обернулся на Доктора.

— Увидите, Руф, — ответил загадочно Доктор, взглядывая на Руфа.

Билан повернулся назад, взглянул на лагерь Джюса. Может, ну его, Урфина, с его постами? Вдруг Гудвин сейчас поразит его молнией за мысли о предательстве?

— Полночь, — проговорил Доктор. — Смотрите!

Руф поглядел на темнеющие влади башни Изумрудного Дворца. Из тёмного окна на вершине одной из них вдруг вырвался сноп искр, нет, звёзд, нет, ламп… Эти светящиеся точки летели над городом, поднимались всё выше, и наконец в небе над городом сложились в странного рода фигуру. А потом ринулись к воротам.

Взвизгнув, Билан присел и прикрыл голову руками. Доктор, наоборот, подпрыгнул и помахал вслед проносящимся сверху огням.

Рой светящихся объектов обрушился на лагерь Урфина. Диктатор стоял на краю лагеря и глядел на непокорный город, на иллюминацию в небе, и не сразу понял, что это — атака.

Светящиеся птицы обрушились на него, как грозовой ливень, вцепились в плечи, спину, голову своими неестественно сияющими лапами. Их источающие свет клювы обрушились на череп, и лишь то, что Урфин успел закрыть лицо руками, спасло его глаза.

Светящиеся птицы, взмыли вдруг вверх, сомкнулись в кольцо высоко в небе, пару раз пролетели над Урфином. Он успел увидеть эту чудовищно пугающую пляску огней. А потом — клёкот и карканье, закрытое лицо, крики Топотуна «Повелитель! Защищайте Повелителя!» и свист рассекаемого дубинками воздуха.

Доктор был в восторге. Руф был на грани обморока.

— Это призраки? — спросил он наивно, оглядываясь на Доктора.

— Фосфорная краска и друзья Кагги-Карр, — ответил таймлорд. — Не будем же мы тратить на Урфина серьёзное волшебство, когда достаточно маленьких психологических атак? Не бойтесь, Руф, вам такое не грозит, к тому же, это не смертельно. Смотрите — они улетают, а Джюс ещё шевелится… Бедняга, надеюсь, у него есть сменное бельё…

Волшебник помахал Урфину со стены и показал в его адрес язык.

Изумрудный Город двигался к победе.

* * *

Новолуние удалось на славу — звёзды мигали в вышине, но луна не освещала крадущихся к стенам дуболомов. Гудвин и Доктор дежурили на стенах вместе — таймлорд не тратил времени на малополезный сон, а Великий и Ужасный подавал пример защитникам и сам недрёманно бдил, готовый предотвратить кризис.

— Не знал, что у горожан такие запасы вяленой рыбы, — проговорил Гудвин, жуя бутерброд от Руфа Билана. Смотритель умывален сегодня спал дома, напившись настойки, но свой вклад в защиту, как мог, сделал.

— А ещё мне нравятся ваши травяные чаи, — ответил таймлорд. — И спасибо Руфу за то, что фляжки две.

— Ох, я бы с удовольствием выпил простого Эрл Грей, — ответил Гудвин, отхлёбывая немного тёплого чая. — И съел краюху подгорелого ржаного хлеба с чесночным маслом…

— Я надеюсь, скоро мы отобьём атаки и наконец-то можно будет отправиться назад… — Доктор посмотрел в небо. — Никто не хочет лететь в Голубую Страну, боятся этого филина, Гуамоколатокинта. Хотел бы я знать, как там Виктория и Джейми…

— Вы очень привязаны к ним, — заключил Гудвин, зевая и незамедлительно отправляя в рот очередной бутерброд. — Но я уверен, ваши волнения беспочвенны.

— Я тоже так думаю, и всё же хотелось бы знать точно… — Доктор усмехнулся: — Быстро же вы сдали. Вроде проснулись после полудня, а уже зеваете.

— Сам не знаю, что со мной, — ответил Гудвин. — Наверное, из-за хронического недосыпа едва глаза открытыми держу.

— Хорошо, что мне не нужен сон так часто, — хмыкнул Доктор. — Всего-то раз в… Тшшш! — он вдруг закрыл сам себе рот рукой. Гудвин тоже притих. Внизу слышалось шевеление.

— Фарамант, наверное, проверяет запоры, — ответил Гудвин. — Он большой параноик в этом плане.

Они не знали, что Фарамант уже спал, опоенный настойкой сонных маков. Бутерброды с рыбой и травяной чай оставались на столике в его каморке, пока Руф Билан, вовсе не собиравшийся спать, открывал замки на калитке.

Хорошо смазанные петли не скрипнули, и потому калитка открылась бесшумно. Мужчина отпер дверь и отскочил в сторону. В чуть светлеющий от света звёзд проём пролезал дуболом.

Урфин был точен в своих обещаниях — в ворота прошли лишь два дуболома. Они встали у ворот, приподняли тяжёлое бревно, служащее запором, вытащили из петель и — бах! — бросили на землю.

Доктор вскочил с места, как ошпаренный, и тут же сполз вниз по каменному зубцу. Резкое головокружение завладело им, и тело перестало слушаться.

— Джеймс, ворота! — крикнул он. — Джеймс!

Но Гудвин спал. Настойка маков была подмешана и в этот чай.

Борясь с неестественной слабостью в конечностях, Доктор пошагал к спуску вниз. Это что-то неправильное, нужно бороться…

Скрипели ворота, открываясь. Стучали сердца, прогоняя отравленную снотворным кровь через печень. Шаг — грохот, каждый звук — гром в ясном небе. Доктор спустился до половины лестницы, откуда он уже мог видеть, как в город входят дуболомы и въезжает на медведе худой темноволосый мужчина. Таймлорд сделал ещё шаг к захватчику и покатился вниз, совершенно потеряв контроль над телом.

Урфин, наслаждавшийся триумфом, повернул голову на грохот. У подножия лестницы на стену лежал, раскинув руки, мужчина в странного кроя одежде. Да, он был на стенах города и, кажется, звал себя Доктором.

— Капрал, — крикнул Урфин, чуть поворачивая голову назад. — Поднимите его и отнесите во дворец. Проверьте стены, там должен быть ещё один человек. Всех брать живьём. Руф, — он повернул голову в другую сторону, и рыжеволосый предатель возник перед ним, как по волшебству. — Ты поработал на славу. Идём со мной, держись за стремя. Ты войдёшь во дворец как мой соратник, а соратников, поверь, я очень ценю…

Гуамоколатокинт, сидевший на башне дворца, глядел на входящую в город процессию с нескрываемым восхищением. Он не верил в кампанию Урфина до самого конца. Но теперь Урфин был триумфатором. А значит, пока рано бросать Джюса на произвол судьбы.