Новая эпоха (гет)

Примечания:

Эта и другие главы находятся в процессе редактирования.

— Ну быстрее там! — с некой усмешкой кричала младшая сестра Чаруши, махая сенным девкам с противоположного берега озера. — Совсем недалеко идти осталось. Скоро и до озера дойдём!

— Успокойся! — рявкнула на девчушку Анастасия, держась рукой за воротник заячьей шубки. Снежинки бурно кружились вокруг неё и цеплялись за собранные иссиня-чёрные волосы. Сзади то и дело слышался девчачий смех и неожиданные крики.

Вперёд, на лёд, выбежали Дарина и Бажена, бросая друг в друга наспех скомканные снежки. Позади всех медлительно шла Чаруша, тяжело дыша и вновь закидывая рыжую косу за спину. Всё-таки подъём на гору стал для неё несколько трудным испытанием. Уж что-что, а в лес она более не пойдёт: ей и в барском доме есть что делать. Староста — единственная, кто стоял на берегу озера, когда все остальные добрались до противоположной стороны.

— Чарушка, быстрее! — кричала Злата бывшей старосте, плавно идя по льду. Подолы овчинной шубки развеялись по ветру. Звонкий голосок сенной девки снова прозвучал в голове Чаруши. — А то ты задерживаешь нас! Мы ведь должны успеть посмотреть на закат.

Староста бросила взгляд на замёрзшую озёрную гладь. Лёд молочно-мутного цвета с белыми трещинками на поверхности выглядел крайне небезопасно. Чаруша сделала шаг вперёд, вслед за этим послышался глухой звук ломающегося льда. Испугавшись, девушка отпрянула назад, прижав руки к груди. Со стороны подруг послышались громкие смешки и недовольства. Подняв взгляд, Чаруша в трёх метрах от себя увидела Злату, смело стоящую на тонком льду.

— Не бойся, — с уверенностью сказала Злата, протягивая руку девушке. — Лёд крепкий, выдержит нас.

Секунда, две — Чаруша всё недоверчиво смотрела на подругу. Но, вздохнув от безысходности, повиновалась. Сделала несколько шагов вперёд и протянула руку Злате, но той и дух простыл. В панике Чаруша пыталась найти глазами Настю, Дарину, Бажену и Василису, но и их не оказалось на месте. Она осталась одна посреди замёрзшего озера. Только треск льда и начинавшаяся метель были с ней.

Девушка ахнула. Подушечки пальцев, замёрзшие от собачьего холода, промёрзли до костей и покрылись лёгкой коркой льда. Щёки, кончик носа и губы посинели. Лёгкий вздох — послышался очередной зловещий треск. Кто-то дёрнул девушку за косу, и та в испуге оглянулась. Никого не было.

Писклявый шум в ушах, надоедливый треск и давящая тишина сводили с ума Чарушу. Уйти она не могла: ноги настолько окоченели, что невозможно было двинуться с места. Метель становилась всё сильнее и сильнее, ничего не было видно. Чаруша с трудом посмотрела вниз, переминаясь с ноги на ногу, встала на колени и взглянула на лёд. Маленькие пузырьки, поднимавшиеся с самого глубокого и тёмного дна, застыли на месте, словно кто-то заморозил время.

Неожиданно лёд хрустнул, сломался, и Чаруша с пронзительным криком упала в озеро. Её окутала ледяная вода, и всё, что девушка видела перед собой, — это была тьма. Тяжёлые, насквозь промокшие вещи тянули бывшую старосту на дно. Рьяно разрывая воду руками, Чаруша только тратила свои силы и уже в мгновение устало глядела на поверхность.

«Иди ко мне… Иди ко мне,» — неожиданно громким эхом раздался женский голос. Он был таким нежным, таким умиротворённым, что Чаруша обратила свой взор на яркий свет, единственный излучающий тепло в этой озёрной тьме. Она протянула руку к нему и тут же оказалась в белом и пустом пространстве.

— Я рада, что у меня будет такая помощница, как ты! — перед Чарушей возник образ высокой женщины. Половина её лица была прикрыта тёмно-серой вуалью, но даже так девушка смогла увидеть лёгкую улыбку госпожи. Султанша нагнулась и протянула руку Чаруше. Чёрная прядь волос развевалась по ветру. — Пойдём же!

Чаруша долго смотрела на белоснежную ладонь госпожи. Она очень сомневалась — стоит ли ей доверять? Не приведёт ли это к плохим последствиям? Однако девушка присела на пол и протянула руку женщине.

* * *

30 апреля 1558 год. Российская империя. Село Андреевское.

Открыв глаза, Чаруша в испуге начала осматривать комнату. Кроме неё никого не было. Солнечные лучи мирно лежали на кровати и полу, цеплялись за стены. За окном уже слышались собачий лай, кукареканье петуха и бабьи разговоры в недовольных тонах. Вдруг дверь скрипнула, и в комнату плавно вошла Анастасия с деревянным подносом в руках. Она нежно улыбнулась, подошла к тумбе и поставила разогретое молоко с маленькой сдобной булочкой. Сама же присела на край кровати и обняла проснувшуюся Чарушу.

— Как ты, дорогая? — с нежностью спросила Анастасия, смотря в изумрудные глаза подруги. — Сегодня ночью ты вся горела и кричала во сне! Всё время звала Дарину…

— С-Спасибо за беспокойство, — кротко заметила Чаруша, беря в руки чашку с молоком. — Всё нормально, правда. Видимо, для меня это приключение оказалось столь неожиданным, что теперь снятся кошмары…

— Я думаю, что восхитительное тёплое молоко поможет в этой нелегкой ситуации. — Анастасия радостно хлопнула в ладоши. — Поверь: сделаешь глоток, и все кошмары уйдут прочь!

Чаруша кротко улыбнулась. Сделав маленький глоток, девушка облизнула губы, надеясь убрать «молочные усы». Однако её волновал один и тот же вопрос: неужели всё, что ей приснилось, было всего лишь сном? А может, это пророческое сновидение? Хотя не стоит себя так накручивать. Скорее всего, ей на нервной почве всё это и снится. Это нормально. Правда же?

— Ну, что же. — Анастасия вскочила с постели, радостно улыбнулась и подбоченилась. — Сейчас ты позавтракаешь, и мы снова продолжим свой путь. Ты пока посиди здесь, а я сбегаю, принесу тебе чистое платье.

Чаруша кивнула. Она хотела побыть одна некоторое время, чтобы переварить всё случившееся. Девушка всё никак не могла свыкнуться со своей миссией. Да и этот сон предвещал ей что-то, что может перевернуть всю её жизнь. Тем более, они будут не одни. Графиня Анна Фонская тоже там. Интересно, а что с ней? Жива ли, здорова? Не натворила ли каких-нибудь глупостей?

Если вспомнить саму Анну (когда она приезжала погостить у Натальи Николаевны), то графиня могла спокойно сотворить какую-нибудь глупость, что очень удивляло не только аристократию, но и крепостных крестьян. Но, по мнению Авдотьи [родной тёти Анны Фонской], это неудивительно. Скорее всего, судьба её была унаследована от матери-крепостной. Анна (так звали мать) умерла при родах ребёнка от графа Альфонского в возрасте восемнадцати лет. Он, не веря в то, что младенцев нельзя называть в честь их предков, назвал новорождённую именем её матери. Вот и восемнадцать лет прошло… Теперь страшно ожидать смерти Анны Александровны.

— Я здесь! — крикнула Настя, принеся с собой чистое платье. Она протянула Чаруше белую рубаху и тёмно-синий сарафан. — Одевайся скорее! А то кучер не любит долго ждать.

— Хорошо, хорошо, — спешно заговорила Чаруша, отходя к ширме. — Кстати, ты не узнавала, когда мы окажемся в Плавске?

— Честно, даже не спрашивала. — помотала головой Анастасия и пожала плечами. — Ладно. Смотрю, ты уже оделась. Пойдём на улицу.

Следом последовал лёгкий кивок. Девушки вышли на улицу. Из всех людей, которые окружали бедных шпионок, они узнавали только своего кучера, Ермолая. Парень сидел на козлах и, почёсывая вспотевший затылок, переговаривался с одним из здешних мужиков. Заметив «подруг», он закончил разговор с крестьянином и помахал рукой в их сторону. Анастасия приветливо улыбнулась и, потянув за собой не до конца проснувшуюся Чарушу, села в телегу.

* * *

30 апреля 1558 год. Османская империя. Маниса.

Через зашторенные окна едва проникали солнечные лучи, разбиваясь о большой персидский ковёр, постеленный на полу. Некоторые свечи, стоящие в канделябрах, уже потухли, а другие медленно догорали, толком ничего не освещая. Вход на террасу плотно закрыт, поэтому запах догоревших благовоний остался в покоях госпожи.

Двери покоев тихо открылись и кто-то бесшумно зашёл. Подойдя к султанше, некто наклонился над ней. Акджан Султан дремала в не очень удобной позе: она сидела на тахте и, оперевшись на подушки, положила голову на локоть.

— Госпожа. — Шёпот Халиме Хатун разбудил султаншу. Женщина сонливо подняла голову в сторону звука, не понимая, кто перед ней стоит. Лекарь обеспокоенно смотрела на госпожу. — Вы в порядке?

— Извини, Халиме, — с хриплостью ответила Акджан, вставая с тахты. Со вчерашнего дня она толком не могла закрыть глаза и только под утро ей удалось задремать. Схватившись за воротник атласного халата, госпожа ожидала окончательного вердикта от лекаря. — Ну, Халиме, что скажешь?

— Госпожа, — Халиме Хатун некоторое время помялась и покачала головой, пока требовательный взгляд Султанши всё же не заставил её сказать. Она, мяв в руках деревянную ручку трости, проговорила: — К сожалению, я сделала всё, что могла. Шансы, что она выживет и будет жить, как остальные, очень малы. Вполне возможно, Всевышний заберёт её очень скоро.

В воздухе повисла тишина, давящая, тяжёлая. Акджан Султан медленно присела на край тахты, склонила голову и с незаметной дымкой слёз посмотрела на пол, словно что-то обдумывала. Тяжело вздохнув, султанша выпрямилась и посмотрела на лекаря.

— Халиме Хатун, — обратилась к лекарше госпожа. Она встала с места и подошла к Хатун. — Я могу навестить Карасу Хатун?

— Как пожелаете, — Халиме Хатун наклонила голову в бок, отводя глаза в сторону. Вздохнув, она продолжила: — Думаю, она будет очень рада Вас видеть.

Акджан одобрительно кивнула, хотя понимала, что Карасе навряд ли хотелось бы кого-то видеть. Султаншу волновал один и тот же вопрос: человек, осмелевшийся совершить такое ужасное преступление. Убийцей мог оказаться каждый. Сколько бы госпожа ни предполагала, кто это мог быть, в голову приходил только один человек — Анна.

Неожиданно в коридоре послышались знакомый крик и возгласы служанок, которые то и дело кричали «Госпожа! Госпожа!». Акджан тут же встала с тахты и с беспокойством посмотрела на двери. Они открылись, и в покои ворвалась Ханде Султан. Русые волосы молодой госпожи часто выбивались из причёски, да ещё приезд в самую рань без предупреждения очень разозлили Акджан. Женщина строго посмотрела на дочь и громким голосом сказала:

— Что ты здесь делаешь?! Разве я тебе не говорила оставаться в своём дворце?!

— Простите, мама, — проговорила Ханде, виновато склонив голову. Но она тут же подняла взгляд и посмотрела на мать. — Я просто всю ночь не могла сомкнуть глаз, и, как вижу, вы тоже. Прошу, пойдёмте к Карасе!

— Что ж, — тяжело вздохнув, проговорила Акджан. Приказав служанкам принести одеяние, султанша подошла к дочери. — Мы пойдём, раз ты так хочешь. Позже обязательно пойдём к отцу.

* * *

Апрельские солнечные лучи решили смениться на февральский мороз. Серебристый иней всё накрыл собой: ветви деревьев, буквально каждую травинку, брусчатую дорожку, крышу деревянной беседки. Тёплый ветерок, ранее проникающий в тёмные коридоры дворца Манисы, стал холодным. Проходя сквозь чугунные решётки на окнах, он приносил с собой несколько лепестков багрянника, которые тут же убирали проходящие мимо служанки.

Двери лазарета открылись, и в помещение спешно вошли Акджан Султан и Ханде Султан. Султанши подошли к самой дальней кровати, расположенной в затемнённом уголке комнаты. На кровати лежала Караса, а точнее, как бы это ни казалось печальным и грубым, подобие её. Тихие стоны и мычания Ункяр Калфы заставляли вздрогнуть даже Акджан, с самого детства наблюдавшую за гибелью многих родственников. Несмотря на то что тело бедной девушки было накрыто бордовым одеялом, всё равно можно было заметить очертания некоторых сломанных костей. Ранее прекрасное лицо Карасы — русые волосы, милая улыбка, светлая кожа — всё оказалось под кровавыми бинтами. Левая рука, что уцелела, лежала на животе Хатун.

— Гос…пожа, — кое-как промямлила Караса, пытаясь пошевельнуться. Акджан присела на край кровати и с особой заботой, боясь навредить своей верной помощнице, поглаживала ладонь Ункяр калфы. — Я… простите.

— Тебе не за что извиняться, — прошептала Акджан, вытирая подушечками пальцев маленькую слезинку на бледной щеке. Сознание как будто затуманилось. Женщина, немного нагнувшись к Карасе, спросила её: — Прошу, скажи мне имя человека, сделавшего это с тобой.

Молчание. Через несколько секунд из уст бедной Карасы вырвалось невнятное мычание вместе с прерывистом стоном, очевидное старание служанки выговорить имя убийцы. Грудная клетка то поднималась, то опускалась, головная боль всё не отпускала Главную Калфу. Видя страдания несчастной, сердце Султанши сжалось.

— Ан…— Караса Хатун сделала глубокий вдох, который сопроводился кашлем, и наконец выплюнула имя убийцы. «Анна».

Как Акджан и подозревала. Покачав головой, султанша посмотрела на Карасу. Та мучилась в предсмертной агонии, с головы до ног дрожала от невыносимых судорог и ломоты в костях. Сознание госпожи как будто затуманилось. Она не слышала ни всхлипов дочери, ни оклики пришедших служанок. В реальность ей помогло вернуться прикосновение руки Карасы. Акджан посмотрела на служанку. Та кое-как смогла выдавить из себя улыбку и сказать:

— Вы были лучшей госпожой, которую я знала. — Лёгкий смешок и вновь раздирающий горло кашель. — Я была рада служить вам все эти восемнадцать лет.

— Ты поправишься, Караса, — с надеждой в голосе проговорила Акджан, немного дрожа от волнения и страха. — Вот увидишь. Лекари поставят тебя на ноги.

— Мой путь окончен, госпожа, — тяжело, с одышкой проговорила Ункяр Калфа и, подняв глаза на потолок, прошептала, — Свидетельствую, что нет Бога кроме Аллаха. И свидетельствую, что…

Глубокий вдох, секунда, и вот когда-то наполненные жизнью и радостью глаза Ункяр Калфы стали мёртвыми, пустыми. Госпожа, судорожно дыша и смотря на свою умершую служанку, поднялась с кровати и подошла к Ханде. Девушка пыталась держаться, не показывать излишние эмоции, но у неё это плохо получалось. Повернувшись к дочери, Акджан приобняла её и прижала к себе, как бы успокаивая.

— Я постараюсь отомстить за тебя, Караса! — прошептала Акджан, поглаживая голову дочери и смотря на мёртвое тело Ункяр Калфы.

* * *

Со вчерашнего дня Анна то и дело слонялась по улочкам Манисы, пряталась от стражи, проходящей мимо, дрожала от любого шороха. Графиня даже не возвращалась в ту запылённую комнатку на втором этаже гостиницы, боясь встретиться со своим мужем. Наверняка Алексей уже узнал о случившемся и сейчас расспрашивает проходящих людей, не видели ли они его супругу? Становится страшно от одной мысли, что могут с тобой сделать через минуту.

Что сделают с Анной здесь, в Османской империи? Другое дело, если бы это произошло на Родине, там, по крайней мере, можно было бы дать взятку, и ты уже свободно гуляешь на улицах Петербурга. А здесь что? По разговорам Алексея, местный Кади Эфенди борется за справедливость и взяток не берёт. Хотя где её будут судить, если узнают о преступлении? Не отправят же её обратно, в Российскую империю.

Задумавшись о своём, Анна и не заметила, как оказалась на пороге турецкого трактира. Сделав шаг вперёд, графиня огляделась — утром, как ни странно, это место тихое, спокойное, нет постоянных клиентов, все заняты своими делами. Облегчённо вздохнув, девушка незаметно поднялась на второй этаж и направилась в их с Алексеем номер. Единственным правильным, как казалось Анне, решением было немедленно собрать вещи и уехать в Российскую империю. Уж очень графиня боялась гнева своей сестры. Убить преданную служанку, которая много лет служила своей госпоже да ещё и наговорить всяких глупостей при первой же встрече — это надо ещё уметь.

Маленькая пыльная комнатка с минимальными удобствами для постояльцев. Двухспальная кровать рядом с окном, которая еле держится на своих четырёх засохших ножках, два ящика, стоящих с двух сторон от кровати, и хлипкий сундучок, который явно проживёт недолго. Анна подошла к «гардеробу», приоткрыла крышку и покачала головой, смотря на скудность своих одеяний. Взяв их, графиня обернулась ко входу, вновь поглядела на наряды, нахмурилась и положила их обратно в сундук.

— Алексей не мог забрать с собой все деньги! — сказала в пустоту Анна, начав сбрасывать с кровати подушки, одеяло и простыню. Она осматривала каждый уголок комнаты, но нигде не могла найти сбережения мужа. Графиня открывала ящики, осматривала стенки сундука, предполагая, что Алексей мог запрятать деньги куда угодно. Ничего не найдя, Анна в отчаянии присела на край кровати и прикрыла лицо бледными ладонями. — Ну, не может же он действительно всё забрать! Они же вот сейчас где-то лежат на видном месте…

Взгляд упал на брошенные в сундук платья, скомканные и грязные. В голове Анны возникла мысль, что Алексей, вполне возможно, мог запрятать деньги в одном из подолов. Сорвавшись с места, девушка бросилась к сундуку. Вытаскивая наряд кораллового оттенка, графиня старалась тщательно рассматривать крой, встряхивала над полом и каждый раз снова садилась проверять каждый миллиметр. Ничего. Всё впустую. Может, это сработает на голубом платье?

Анна провела те же манипуляции, что и с коралловым платьем. Вдруг что-то зазвенело и тяжело упало на ладонь графини. Девушка убедилась, что это деньги. Достав их из подола, Анна посмотрела на небольшой бархатный мешочек, в котором наверняка не более трёхсот акче. Может ли такое количество монет хватить на выезд в Российскую империю? Если да, то нужно поскорее убираться отсюда.

Взяв мешочек, Анна встала с колен, поправила спавший на плечи капюшон, и, осмотрев комнату, решила уйти подальше от этого места. Но что-то её останавливало. Сердце быстро билось да так громко, что казалось, его можно было услышать даже в коридоре. Графиня помедлила с уходом. Она повернулась к кровати и, видя беспорядок, который она навела, всё же решила прибраться и дождаться своего супруга. Если он не знает, то Анне лучше: можно спокойно попросить уехать обратно в Россию, а для графа Воронцова выдумать какую-нибудь «вескую причину». И дело с концом.

* * *

Выйдя в сад освежиться после пережитых событий, Акджан встретилась с Алексеем, который шёл к Шехзаде. Молодой человек поклонился.

— Алексей, — обратилась к послу Акджан, подходя всё ближе. — Анна вам всё уже рассказала?

— Простите, госпожа, — мужчина с недопониманием посмотрел на султаншу. — О чём рассказала? Признаться, после нашей с Анной ссоры я даже не появился в трактире.

— Тогда я вам расскажу, — с грустью произнесла Акджан, отходя подальше от дверей покоев Шехзаде. Женщина рассказала мужчине о произошедшем, о том, что его супруга причастна к смерти Ункяр Калфы. Услышав это из уст госпожи, Алексей опёрся о стену, лицо графа стало бледным, ноги подкосились. Дрожащими губами он прошептал:

— Я многое мог ожидать от неё, — он кое-как отошёл от стены, хотя думал, что мог упасть в любой момент. — Но убийство… Видимо, я плохо её знаю.

— Мне жаль, — холодно произнесла Акджан. Она положила свою руку на его плечо. — Но нам ничего не остаётся делать, как избавиться от Анны. Скажите, серьги ещё у Вас?

— Да, — коротко произнёс Алексей, доставая из кармана своего сюртука серьги из бирюзы. — Но у меня есть пару вопросов. Первый, почему именно бирюза?

— Думала, вы разбираетесь в драгоценных камнях, — лукаво улыбнулась Акджан. — Бирюза считается камнем верности. Но раз уж Анна, как Вы говорите, изменяла Вам, то мне показалось это весьма ироничным. Поэтому решила, что серьги из бирюзы подойдут для неё.

— А как вы собираетесь от неё избавляться? — сухо спросил у госпожи Алексей, рассматривая серьги.

Тишина. Акджан больше всего боялась этого вопроса. Явно прошлый план не мог сработать: Анна смогла бы жить подольше да уехать с украшениями обратно, в Российскую империю, где будет безопасно. Поэтому остаётся лишь один вариант — яд.

— Яд, — отрезала Акджан, смотря на свои руки. — Нужно попросить у одного человека дать нам яд.

— Вы действительно думаете, что это сработает?

— Если не проболтаешься — и ты сможешь избавиться от груза на плечах, и я освобожусь от постоянной опасности.

Чуть позже…

Госпожа и граф направились в комнату Берата Аги, локуста и специалиста по ядам. Открыв двери, им в нос сразу ударили запах пряностей, сушёных трав, паров воды из-за постоянной варки. Сделав несколько шагов вперёд, Акджан увидела пожилого мужичка, сидящего за котлом. Его белая рубаха уже была испачкана разными приправами. Заметив перед собой султаншу, старичок спешно встал с подушки, хрустя всеми костями и суставами, поклонился ей и сказал:

— Приветствую Вас, госпожа. Вам что-то требуется от меня?

— Здравствуй, Берат Ага, — Акджан кротко кивнула в знак приветствия. — Давай перейдём сразу к делу: нужен яд да посильнее.

Мужчина покачал головой, повернулся к своим стеллажам, на которых стояли колбочки разного объёма и длины, коробки с нужными ингредиентами и несколько книг, содержащих информацию про различные травы. Он прошёлся пальцем по одной из полок, остановился напротив одного пузырька. Взяв его, он подошёл к госпоже и протянул:

— Семьдесят акче, не меньше, — объявил свою цену мужчина.

— Аллах с тобой, Берат Ага, — махнула рукой Акджан и протянула локусту мешочек серебряных монет. Тот посмотрел на деньги и отдал пузырек в руки Алексею.

Выйдя из комнаты, Алексей всё рассматривал пузырёк: длинный узкий флакон с еле заметными узорами, внутри которого плескалась тёмно-зелёная жидкость.

— Вообще этим ядом надо обработать серьги, но Вы можете подлить ей и в еду, — заметила Акджан, скрестив руки на груди.

— Благодарю Вас, госпожа, — поклонился Алексей, — Вы помогли мне избавиться от назойливой жены. Как только Анна умрёт, я пришлю Вам письмо.

«Для меня только одно странно: в России достаточно ведьм, травниц» — подумала про себя Акджан, провожая уходящего Алексея взглядом. — «Неужели Вы настолько бедны, что не можете позволить себе один пузырёк яда?».

* * *

Вечер. На улице знатно похолодало. Иней давно растаял, но оставил после себя собачий холод и недовольство людей, что испортил их планы на этот день. Алексей проходил по улицам и, как назло, наблюдал ссоры и ругань некоторых пожилых людей, капризы маленьких детей и лай бродячих собак.

Посол подошёл к дверям трактира и долго смотрел на них — ему явно не хотелось идти туда. Но, вспоминая про план, он с неохотой зашёл в помещение. Как и ожидалось, графа встретили музыка, пьянка и гулянка местных. Мужчина нервно посматривал на людей, постоянно топал ногой, искал глазами другую комнату, где можно спокойно обработать серьги ядом. И здесь его взгляд зацепился за одинокую комнатушку в дальнем углу, в которой, как ему казалось, никого не было. Он туда зашёл и сразу же столкнулся с приятельницей Анны. Девушка покраснела, закрыла руками обнажённую грудь и недопонимающе смотрела на графа.

— Что вы здесь делаете?! — возмутилась она, забежав за шторку, небрежно подцепленную к потолку. — Немедленно выйдите!

— Подождите, девушка! — Алексей немедленно отвернулся, схватившись за голову. — Вы же приятельница Анны, верно? Мне нужна ваша помощь!

— С чем же я должна вам помочь? — с недоумением спросила приятельница, выходя из своего укрытия.

— Я заплачу вам большую сумму, — сказал Алексей, снимая со своей головы треуголку. — Только никому не говорите.

Алексей, оборачиваясь, отдал девушке пузырёк с ядом и сказал всё, что надо. Та с удивлённым лицом смотрела на графа, как на обезумевшего. Но, увидев заманчивый мешочек с деньгами, она всё же согласилась обработать серьги ядом. Ей как-то удавалось несколько раз обрабатывать предмет «смертельным лекарством» по своей детской наивности, поэтому для неё не составит труда это сделать ещё раз.

— Только оставьте немного яда в пузырьке! — прикрикнул Алексей, осматриваясь, чтобы никто ничего не заподозрил.

Когда всё было сделано, она, находясь в перчатках или их подобии, с улыбкой положила в коробку.

— Вам стоит только надеть перчатки, чтобы яд не попал вам на кожу. После выкиньте перчатки, а лучше сожгите.

— Спасибо, — с улыбкой на лице сказал Алексей, чуть ли не целуя девушку в губы от радости.

Он был счастлив, что своей игрой смог провести как и саму Анну, так и госпожу. Теперь, когда Анна Александровна умрёт от «несчастного случая», то Алексей, как отец её двухмесячного сыночка, имеет полное право владеть наследством своего сына. А когда Хасеки Султан узнает о существовании своего племянника, то он будет уже в России.

Он уже поднялся на второй этаж, как вспомнил про напитки. Вернувшись обратно, он попросил у девушек пару бокалов вина. Теперь, поднявшись на второй этаж, мужчина зашёл в их с Анной комнату. И он был приятно удивлён, когда увидел свою жену, ждущую его. Анна, повернувшись к двери, устало улыбнулась и подошла к Алексею.

— Прости, я была не права, — сказала Анна, виновато опустив голову. Она обвила руками шею мужа, чмокнула в щеку и, взяв его за руку, провела вглубь комнаты. — Давай мы забудем всё, что здесь было, и станем нормальной семьёй? Я буду хорошей, верной женой и матерью, а ты будешь верным мужем…

— Я с тобой полностью согласен, Любовь моя, — с особой нежностью прошептал над её ухом Алексей, в перчатках доставая серьги из коробки. — Поэтому я подумал, почему бы в знак нашего примирения не сделать тебе приятное? Серьги из бирюзы отлично подойдут к твоим глазам.

— Благодарю, любимый! — Анна радостно обняла Алексея.

Потом отвернулась и подбежала к зеркалу. Любуясь красивыми серьгами, графиня и не заметила, как мочки ушей и шея начали понемногу краснеть, покрываться лёгкой корочкой. Алексей отвернулся и, аккуратно достав из кармана сюртука пузырёк, вылил всё содержимое в один из бокалов. Взяв его в правую руку, он подошёл к жене и протянул вино. Она молча взяла бокал. Алексей приподнял его вверх и сказал:

— За нашу семью! — и оба отпили из бокалов.

Яд должен был подействовать через полчаса. Всё это время супруги разговаривали на разные темы, танцевали медленный вальс и уже было Алексей проклинал Хасеки Султан, мол, она узнала о его истинных намерениях и решила подменить пузырьки, как неожиданно раздался крик Анны. Открыв глаза, мужчина ужаснулся: вся шея, уши и часть лица девушки покрылось коркой, сильный зуд никак не хотел отставать от бедной графини. Её ноги подкосились, и она упала на пол. Анна схватилась за горло — ей было трудно дышать — и плакала от наступающих судорог в ногах. Подушечки пальцев, кончик носа и губы стали синими. С девушки пот лился ручьём, она задыхалась.

— А как же наш сын? — с трудом проговорила Анна, после уткнувшись лицом в пол. У неё не было сил. Неужели это конец? Почему она не рассказала всё с самого начала сестре? Хотя поверила бы она? Помогла бы? Анна не знала, но жалела. Она в последний раз набрала кислород в лёгкие, и голова её резко упала на пол. Теперь перед Алексеем лежало мёртвое тело Анны. Тот холодно посмотрел на труп и, перейдя через него, начал писать письмо Султанше.

* * *

В полутёмных покоях, на кровати, согнувшись, сидела Акджан. Распущенные волосы ложились на её плечи, грудь и покрывало. Подолы атласного халата небрежно лежали на полу. Прижав руки, заключённые в замок, к коленям, султанша пыталась унять дрожь. Навернувшиеся слёзы скатывались по щекам и падали на письмо, пришедшее из Российской империи. Всхлипывая и судорожно дыша, госпожа приложила к груди уже помятое письмо от Виктории.

Ошиблась.

Душу всё новой волной заполняла обида на саму себя, что смогла допустить такого исхода, детская наивность, способная довериться на такой обман и горе — горе от того, что обрекла своего племянника на смерть, не зная этого. Злость смешалась с отчаянием — султанша хотела встать и уничтожить Алексея за обман, но прекрасно понимала, что уже наломала дров.

Больно.

Перед глазами представал образ погибшей Анны, её силуэт, распущенные белокурые волосы и обидчивый взгляд. Графиня смотрит на сестру, как бы задаваясь вопросом: «Почему именно она?». Её голос эхом звучит в голове султанши. Совесть мучает госпожу. Грызёт со всех сторон, разрывает до крови, отравляет самым кислым ядом, который течёт в сердце.

Почему письмо Виктории не дошло до неё раньше?

Из её уст вырвались тихие молитвы, извинения в адрес Анны и болезненный крик. Она не могла себя успокоить. Ей было тяжело. Акджан всё думала: «Как же мне искупить свою вину? Что я должна сделать, чтобы ты простила меня? Чтобы вы все простили меня?!»

— Прости меня, прошу, — стиснув зубы, проговорила она. Подняв голову к потолку, слёзы градом продолжили течь по холодным и бледным щекам. — Я виновата пред тобой.

Примечания:

Скорее всего, это часть тоже будет написана немного хуже, чем остальные, но я изо-всех сил старалась вырваться из оков постоянных ВПР, ИКР и т.д., чтобы написать главу. Кстати, ваши отзывы наподобие "Жду проду" будут мотивировать меня писать дальше!