Вкус Сахары. 1. Запечатанный город (джен)

Песчаные бури в пустынях и их окрестностях не редкость. Подхваченные ветром, клубы пыли и песок бешеным вихрем проносятся над миром, причиняя разрушения и унося жизни и царей, и нищих. Сахара не пощадила Камбиса II, персидского царя, самонадеянного покорителя Египта, и его пятидесятитысячное войско. Спят беспробудным сном древние воины и их безумный повелитель, укрытые вечными песками⁽¹⁾. Кто может остановить пустыню!

Люди, увлекшиеся беседой, не услышали главного: как над ними пронеслись один за другим резкие порывы ветра и как внезапно установилась тишина, когда ветер затих и все звуки смолкли. Жара усилилась, и в подсознании Орхана появилось чувство непонятной, смутной тревоги. А через некоторое время он увидел, как от линии горизонта поползло и принялось разрастаться зловещего вида чёрно-красное облако.

К этому моменту Орхан уже знал, что ожидает караван, и, к счастью, был к этому готов. Караванщики, повинуясь указаниям предводителя, поспешно натягивали полотнища палаток и ввинчивали мощные металлические клинья в землю. Ветер налетал снова и снова, усиливаясь с каждой минутой, поднимая в воздух пыль с песком. Люди бегали, нагибаясь и прикрывая глаза и рот. И каждый был при деле.

Эскер-бей, человек, начисто лишённый воображения и исключительно педантичный, был интендантом от бога. Это он заботился о том, чтобы у сотрудников Хранилища и отрядов «Сотни» было всё необходимое. И потому те, кто шёл в поход и, к удивлению своему, обнаруживал, что предусмотрено абсолютно всё, не раз говаривали: «Хвала Аллаху! Это Эскер-бей постарался!».

Эскер-бей постарался и на этот раз: четыре больших палатки, рассчитанные каждая на четверых, выросли среди песка. А рядом с ними — одна поменьше. Глядя, как сноровисто девушки собирают для себя убежище, Орхан-бей мысленно возблагодарил небеса.

Через верх каждой из палаток уходил вверх металлический штырь. На круг, образованный из штырей, накинули большое полотнище светлой ткани, штыри продели сквозь окаймлённые металлом прорези, железные винтовые колья, удерживающие края тента, накрепко ввинтили в землю и в образовавшийся шатер загнали верблюдов, морды которых были обвязаны кусками ткани. И едва путники забрались в палатки, надёжно укрытые сверху тентом, как на лагерь обрушилась стена песка, пыли и почвы.

Орхан-бей присоединился к троим своим воинам. В палатке было темно и тихо, хотя рев бури слышался отчётливо. Омар, его помощник и доверенное лицо, шёпотом молился, и Орхан знал, о чём: если буйство пустыни продлится несколько часов, вполне вероятно, что им всем придётся откапывать себя, если совсем не погребет их безжалостная стихия.

Остальные двое тоже принялись возносить мольбы к Всевышнему. Орхан и сам попробовал, но молитва не шла — и не от сердца, и слова не приходили. Он только подумал о том, все ли успели спрятаться. Подумал о верблюдах, сбившихся в испуганную кучу под навесом между палатками. Подумал о тех, кого отправил вперёд и кого оставил позади. Подумал о тех троих. Об услышанном, вернее, подслушанном, разговоре.

Реплики Мэллори не давали ровным счётом никакой информации, за исключением того, что она ещё и вслух высказала, что находит его, Орхана, привлекательным. Он не мог понять, отчего подсознание ставит это ей в вину. И откуда в нем неприязнь к этой красавице? Ведь за такую женщину мужчины сражаются и убивают друг друга. Возможно, дело в этом и ещё в том, что в таком случае она — переходящий из рук в руки трофей, которому — за многочисленностью и кратковременностью присутствия обладателей — уже всё равно, чей он. А может, потому что она кажется такой уверенной, искушенной и знающей себе цену? Всё может быть.

Гораздо любопытнее было то, что говорила госпожа Данн. В её словах не прозвучало ничего легкомысленного, она ни в чём не ошиблась. Орхан редко думал о себе, а копаться в своём характере и вовсе не привык. Но характеристика, данная ему Беллой, была по-настоящему верна. Откуда она всё это узнала? Такие вещи нельзя заметить, будучи знакомыми всего несколько часов и не сказав ещё друг другу ни слова. Но она знала. И была права.

А что касаемо опасений Беллы об их женской безопасности… Ему пришлось по душе, что эта девушка так ясно понимает ситуацию. Для Орхан-бея, как и для прочих мужчин, всегда само собой разумелось, что женщина без паранджи и чадры всё равно что обнаженная женщина. И в таком случае не стоит удивляться настойчивому мужскому вниманию. Конечно, белые женщины — что с них взять? В новой части Каира, где полно иностранцев и где город напоминает уже скорее какой-нибудь уголок Европы или Америки, прикрывать лицо и волосы не требуется. Но в Старом Каире без этого лучше не появляться. Сознательных нарушительниц этого закона не ждало ничего хорошего, и Орхану таких было не жаль. Хорошо, что Белла всё это так живо осознает. Страх не позволит ей сделать что-либо опрометчивое. Кажется, при достаточно приемлемой внешности госпожа Данн проявляет и здравый смысл — редкое сочетание в особе женского пола. В душе Орхана шевельнулось что-то, чему сам он не нашёл названия: если не уважение (для него ещё слишком рано), то, вполне возможно, некоторое одобрение.

— Как же меня тошнит! — Лори сложилась пополам, едва очутившись в палатке. — Эти животные…

— Радуйся, что пешком не идём.

Следом пролезла Белла и принялась обустраивать временный приют. На ощупь расправила брезент, заменяющий пол, рюкзаки сложила в дальнем углу.

Лори покопалась в своих вещах и вытащила две большие толстые свечи. Фитильки вспыхнули и озарили небольшое пространство достаточно ярким и почти ровным светом.

— Вот, захватила на всякий случай.

— Умница. Главное, весь кислород не сжечь.

— Не сожжём, если оставим щелку. Над нами ведь ещё внешний тент.

Со светом стало уютнее, ураган уже не казался таким грозным, а маленький лагерь — беззащитным. Белла тоже открыла свой рюкзак и, перебрав почти всё содержимое, вытащила пластиковый ящичек. Там внутри в ячейках стояли бутылочки из коричневого стекла. Выбрав одну, Белла протянула её подруге.

— Что это?

— Эфирное масло мяты. Помогает от укачивания. По мере надобности нюхай — так, как учили нас в школе на уроках химии.

И она помахиванием пальцев и ладони направила запах в сторону своего носа.

Мэллори была ей невыразимо признательна. Действительно, мята пахла так свежо, остро, пронзительно и чисто, что тошнота понемногу стала отступать, и она смогла вдохнуть глубже, не опасаясь, что её вывернет наизнанку прямо тут. Минут через пять стало намного легче.

— Как думаешь, это надолго?

— Может быть, на полчаса, а может, на несколько часов, — Беллу, казалось, ничто не пугало, так спокойно она себя вела.

— Хорошо. Хотя бы отдохнем. Хочешь чаю?

— Нельзя костёр разводить. Буря кончится, и, скорее всего, дальше поедем.

— Сама вскипячу, — отмахнулась Лори. — Мне это пара пустяков.

Она нашла в вещмешке круглый металлический чайничек, налила воды из фляги, поставила на пол, приложила к его бокам ладони, как прикладывают к кружке, чтобы погреться. Впрочем, в данном случае, грелся чайник. Белла давно знала о способности Мэллори управлять стихиями. Не на уровне бога, конечно, но вполне достаточно, чтобы применять их в нужных ситуациях. А Лори знала о том, кто такие Белла и Алекс.

— Где твой брат?

— Не знаю. Вынюхивает что-то.

— Мог бы и с нами посидеть, а не с чужими мужиками любезничать, — недовольно проговорила Лори. Вода в чайничке закипела, и она насыпала туда щепотку травяного чаю из запасов, выданных им предусмотрительным Эскер-беем.

— Что поделать, если мы едем с этими самыми чужими мужиками, — усмехнулась Белла. Слова и ворчливый тон Лори в самом деле прозвучали так смешно. Лори, Лори… Всегда ставит на нескольких сразу… Неплохая тактика, но порой от этого одни неприятности.

После чая жизнь представилась куда менее сложной, чем в начале дня. Но девушки чувствовали себя такими усталыми. Шутка ли — прожить целый день, носясь по Тринадцатому Хранилищу и за его пределами и выполняя всякие поручения Арти, потом услышать крайне скудные объяснения миссис Ф., галопом прискакать в пансион милой Лины, вихрем пронестись по своим комнатам, отбирая наиболее ценные вещи, потом перенестись в Каир, в котором, кстати, уже было утро на тот момент, на новое место работы, а после ещё часов семь трястись по Ливийской пустыне! На верблюде! С ума сойти просто, что за калейдоскоп событий и жизненных поворотов! Даже проститься с родными не успели! А отсюда ведь не позвонишь домой родителям и не скажешь: «Мам, на Рождество домой не жди!», потому что мама ещё не родилась!

Они задремали на дне палатки, а потом и вовсе заснули, справедливо рассудив, что Алекс обязательно разбудит их, когда всё закончится и пора будет трогаться в путь.

Буря кончилась через четыре часа. Было около восьми вечера. Тент сверху так занесло песком, что он сильно прогнулся внутрь. А по бокам заносы пришлось откапывать. Но главным было то, что никто не пострадал — ни люди, ни животные. Тент сняли, и верблюды наконец обрели возможность побродить вокруг лагеря, а люди размять ноги и утолить голод.

— Отдыхаем до полуночи! Поедем по холоду! — распорядился Орхан-бей.

Мужчины зашумели, разводя костры, готовя чай и доставая традиционную пустынную еду — сухое пресное печенье типа галлет, сушёные фрукты, рис. Это дома, в лагере и каирских пригородах, можно позволить себе гораздо больше. Но сейчас готовить нет времени и нужных ингредиентов, тем более что и не на прогулку выехали все эти всадники.

Шум у костров вокруг палаток становился всё громче. Люди радовались концу пустынного буйства, передышке, смене душной жары на вечернюю прохладу. На площадке, образованной поставленными в круг шатрами, тоже разгорелся, весело потрескивая, костёр — на этом пятачке собрались работники Хранилища. Воины Орхан-бея расположились позади этого круга. Пустыня не вызывала у них чувства одиночества.

Маленькая палатка казалась вообще необитаемой. Оттуда не доносились голоса, не слышалось шороха или стука, обычно сопровождающих любую человеческую деятельность.

Алекс просунул голову внутрь и в полутьме разглядел девушек. Сестра, как обычно, спала по-волчьи — на животе, положив голову на руки. Лори прикорнула рядом и тихонько посапывала. Он осторожно прикрыл вход и вылез наружу.

— Спят ещё, — улыбнулся мужчина в ответ на невысказанный вопрос предводителя отряда.

— Что-то долго спят, — с намеком хихикнул Кит.

— Вовсе нет, — покачал головой Алекс. — Это для вас день ещё не кончен. А мы уже полных двое суток на ногах.

— Ваша сестра хорошо держится, — лаконично заметил Орхан-бей, протягивая ему кружку с травяным чаем.

— Это не первая её пустыня, — Алекс даже почувствовал гордость за Беллу. — Она объездила всю Северную Америку и Мексику. Горы, степи, каньоны, сельву. И пустыни тоже — Мохаве, Сонора, Чиуауа, Монте, Сечура, Атакама… Дома ей не сидится, таких бродяг свет не видывал.

Кружку кружкой можно было назвать условно. В какой-то степени она напоминала турку — тем, что имела клювик. Зато ручки не было совсем. И Алексу пришлось держать её с помощью носового платка. И края были обжигающе горячими. Зато чай какой вкусный!

— Плохо, когда женщина носится по всему свету, как сухой лист по ветру, вместо того чтобы быть той, кем назначил её Господь, — женой, матерью и хозяйкой, — вздохнул Метьюс. Притворно, как отметил Алекс.

«Лицемерный гад! Шовинист чёртов! — выругался он про себя. — Должно быть, женщины динамят его по-чёрному и он им мстит по мелочи. Хорёк!».

Конечно, вслух он этого не сказал. Как не сказал бы и Орхан. Иначе они обнаружили бы полное сходство мнений относительно этого типа. В ответ Алекс лишь холодно процедил:

— В приличном обществе мужчины не позволяют себе обсуждать женщин. Это дурной тон.

Сразу после ужина, протекавшего за оживленной беседой у каждого костра, активность угасла — мужчины улеглись спать. В течение десяти минут огни были потушены, а вещи собраны в дорогу, и все разошлись по палаткам. Ночь в Сахаре холодна даже летом, и потому, за исключением Орхана, остальные предпочли спать под крышей и за стенами, хоть и тканевыми.

Костёр на пятачке горел ярко, и Орхан не стал тушить его, тем более что Алекс Данн пока ещё сидел, устремив взгляд в огонь. Орхан отошёл шагов на десять и улегся прямо на песке, подложив под голову верблюжью попону в качестве подушки.

Несколько минут он разглядывал ночное небо и огромную круглую луну цвета выбеленных солнцем костей. Странное сравнение, но такое ему часто доводилось видеть в Сахаре. Пустыня не переставала удивлять его: ласковая и сильная, как мать, красивая, как невеста. И он любил её, как только может любить сын и возлюбленный.

Ночь высеребрила небо миллионом звёзд — это Млечный Путь, похожий на наряд восточной танцовщицы, протянулся от края до края. Смолкли все звуки дня, угомонился ветер. Тишина разлилась над спящими рыжими барханами.

Очевидно, Орхан задремал ненадолго и потому не заметил, как Алекс куда-то исчез. Зато у огня сидели девушки. И, судя по яркости, в него подбросили пару веток колючки. Мэллори время от времени делала глоток из кружки Алекса, а Белла методично расчесывала гребнем свои прекрасные волосы. Орхан счёл не лишним прислушаться к разговору и узнать, что у них на уме.

— Как думаешь, что нас поджидает в этом Запечатанном городе? — спросила Мэллори, и голос выдал затаенную тревогу, старательно скрываемую даже от себя.

— Не знаю. Там может быть всё, что угодно. Даже самое невероятное.

— Если б хотя бы знать, кто там бродит в темноте… И как с этим кем-то справиться. Но мы даже этого не можем!

— Не паникуй. Есть способ. Я попросила о подсказке. Уверена, мне не откажут, — Белла улыбнулась снисходительно, будто отвечала на детские вопросы.

— Кого попросила?

— Увидишь.

— А мнению этого кого-то можно доверять?

— Да. Если не знает он, то не знает больше никто.

— Ты как Сфинкс — слова из тебя не вытянешь. Ладно, храни свои секреты. Лично я думаю, что там ловушки на каждом шагу. Говорят, в Египетских пирамидах этих ловушек пруд пруди. Обопрешься там на стенку — и пока, потомки, увидимся через три тысячелетия, когда вы поумнеете настолько, чтобы открыть следующее помещение!

Из-под ресниц Орхан перевёл взгляд с Мэллори на Беллу. Завязав волосы в конский хвост, она обняла себя за плечи и уставилась в красные от жара уголья. У неё был такой ленивый, даже равнодушный голос и совершенно отсутствующий вид, словно бы её здесь, на самом деле, нет, одна видимость присутствия. Но что-то говорило Орхану, что в случае необходимости эта женщина реагирует мгновенно, как зверь в прыжке.

— Так и есть, — кивнула она Лори. — Хотя, полагаю, стражей там тоже немало.

— Стражи! — фыркнула Лори. — Как изысканно. А по мне так монстры и чудища. И нам предстоит как-то убить их, потому что, полагаю, на свеженькую кровь сбегутся все, кто есть в Городе.

Белла удивленно посмотрела на неё.

— Убить? Лори, дело не в том, чтобы убить кого-то из них, а в том, чтобы самим остаться в живых. Нам нужно забрать проклятое Зеркало. По мне, лучше бы оно там и оставалось, потому что из Хранилища его выкрасть легче, чем из Запечатанного города. И когда мы уйдем, Город по-прежнему должен охраняться, иначе взломать его ничего не стоит. Так что всех стражей уничтожать нельзя. Да и не думаю, что мы сможем.

— Почему?

Лори, конечно, была полностью согласна с доводами Беллы. Но последнее утверждение вызвало любопытный вопрос, потому что, о, она была убеждена, в жизни подруги было и есть немало такого, о чем она и понятия не имеет.

Белла снова устремила взгляд в мерцающие угли и, казалось, забыла об окружающем мире, уйдя в воспоминания.

— Мы с Алексом два года служили в отряде «Ловцов». Есть такое правительственное подразделение. «Ловцы» уничтожают монстров, которые вырываются из-под контроля, могут натворить массу бед и вообще просто выдать своё присутствие обывателям. Не думай, что в Секретной службе все такие идиоты, чтобы только пучить глаза и отрицать любые явления нематериального характера, — это просто общая тактика. Всё это давно известно и используется «на благо государства». А народ только кормят сказками о «великой американской мечте»…

— В какой лжи мы живём! — вздохнула Лори.

— Ага. Так вот, когда мы с братом были в команде «Ловцов»… Словом, однажды нам пришлось сражаться с мантикорой.

— С ума сойти! — Лори чуть не вскочила с места от изумления. — Её выдумали древние греки! Я читала!

— Выдумали? Скорее, просто описали. Во всяком случае, эта, как ты говоришь, «выдумка», убила семерых из нас, а оставшиеся трое еле ноги унесли. Её нельзя уничтожить. Нельзя! Мы просто изолировали её.

— А… какая она?

— У неё голова человека, тело льва и хвост скорпиона. С колючками, которые она мечет во все стороны. А ещё у неё голубые глаза, рыжая грива и очень острые зубы. Красавица, в общем.

— Она… людоед?

— Ага. Очень надеюсь, что она нам не попадется. Потому что от неё можно только бегать с криками «ух» и «ах» и уворачиваться от шипов.

— Жуть! Но вы же поймали её?

— Да. Но кто знает, где она была до этого?

Свои выводы Орхан-бей сделал. Во-первых, у Беллы, в отличие от Мэллори, намного больше опыта в переделках, подобных тому, что им всем предстоит, и она имеет представление, что со всем этим делать. Как и её брат.

Во-вторых, в «Сотне» мужчины служили поколениями. И каждый из её членов за десятки лет службы повидал немало, как немало испытал и воздействия на себе разнообразных артефактов, что вообще не поддается никакому разумному объяснению. К официальной науке они, воины пустыни, не имели никакого отношения, а потому воспринимали всё это как данность, как повседневную действительность, а не какой-то там мистический бред, как умники из якобы цивилизованного мира. Здесь, в песках, посреди древнего наследия их народа, эти люди ясно понимали, что их предки «вплетали» в свою науку сакральные знания, которые в тысячи раз сильнее любого «не верю» и «невозможно». И раз эта женщина и её брат знают обо всём этом и относятся с почтением, стало быть, Регенты прислали кого нужно.

Откуда-то из темноты вынырнул Алекс. Вид у него был довольный и какой-то такой… плутоватый. Как будто он сделал то, чего не следовало, и ничуть об этом не сожалеет.

— Эй, Беллз! Мне нужен спарринг-партнёр! Пошли разомнёмся! А то скоро опять в седло.

Белла поднялась со своего места плавными текучими движениями. Так перетекает густая вязкая жидкость из одного сосуда в другой. Орхан-бей всё ещё наблюдал за ней сквозь ресницы. Повадками она всё время напоминала ему какое-то животное. Но какое?

— Идите, детки! — негромко проговорила Лори. — А я посплю ещё часок.

Белла, нежно улыбаясь брату и вперив в него свой неподвижный взор, пошла рядом с ним, и вскоре они скрылись за ближайшей дюной, а Мэллори заползла в палатку.

Орхан-бей остался в одиночестве. Послушав с минуту раздающийся со всех сторон мужской храп, он решил съездить к передовому отряду, узнать, всё ли там в порядке и не нагнали ли его люди компанию авантюристов, вознамерившихся разграбить одну из святынь Египта. Его верблюд пасся всего в двадцати шагах от лагеря, Орхан набросил на него попону, оседлал и как следует затянул седельные ремни, вложил в седельный чехол автомат, за кушак воткнул пистолет, привесил два длинных кривых кинжала и взобрался на верблюда.

Чтобы догнать передовую часть каирской сотни, следовало ехать на юго-восток, двигаясь к сердцу Ливийской пустыни. Но вместо этого Орхан-бей решил сначала увидеть сам, чем заняты брат и сестра. Не то чтобы он не доверял им. Он вообще не доверял людям. Мешать им, если Алекс и Белла заняты приличным и честным делом, он не собирался. Однако знать о замыслах тех, кто может навредить, пусть и невольно, — разве не обязанность военачальника?

Поэтому Орхан направил своего верблюда прямо по их следам. Луна хорошо освещала скупой и при этом бесконечно разнообразный пейзаж. И минут через пять, остановив животное на самом краю дюны, он увидел мужчину и женщину внизу, у подножья. Лошадь бы переминалась с ноги на ногу, но верблюд стоял под ним неподвижно, и, облокотившись на его горб, Орхан с интересом наблюдал за этой парой. А они занимались… рукопашным боем.

Этот боевой стиль в Египте не практиковался и казался экзотической диковиной, завезённой заезжими мастерами. Как будто некий совместный танец, мягкий, перекатывающийся, исполненный плавной грации. Стоя друг против друга, один из противников делал атакующее движение, замедленное, словно бы сквозь липкую вязкую массу, а другой так же неторопливо это движение повторял с великой точностью — будто отражение в зеркале. Плавность и непрерывность движений завораживала, противники, занятые медленным выполнением комплексов, тщательно оттачивали технику и рациональность движений.

Орхан с любопытством следил за необычной тренировкой. Ему не пришло в голову, что снизу на фоне летнего ночного неба его отлично видно, а брат и сестра слишком углубились в своё дело, чтобы посмотреть вверх.

Если бы кто-нибудь объяснил сотнику, что то, что он видел, называется «тайцзицюань в стиле Чэнь» и является не только китайской оздоровительной гимнастикой, но и боевым искусством, он бы очень удивился. Но потом «танец» сменился действительно рукопашным боем, и Орхан понял, что недооценил эту «прелюдию». С невероятной, ужасающей скоростью сменяли друг друга точные, четкой длины, отмеренные будто линейкой выпады, повороты, подножки, подсечки, захваты, удары… Обоим бойцам каким-то немыслимым образом удавалось чувствовать и предугадывать замыслы противника и мгновенно переходить от защиты к атаке, одновременно сковывая приёмы нападающего и заставляя его удары «вязнуть» в защите, сохранять высокую скорость в бою за счёт правильности техники и рациональности движений, удерживать равновесие при всех передвижениях…

В «Сотне» боевым навыкам придавалось важное значение, новичков обучали владению кинжалами и мечами, рукопашному бою, умению обращаться с огнестрельным оружием, проводить в седле целые дни. Но сейчас Орхан-бей увидел это другими глазами. Техника боя воинов «Сотни» напоминала уличную драку: недостаточно эффективно и довольно примитивно. «А они хороши, — с невольной завистью подумал он, не в силах оторваться от увлекательного зрелища. — Если бы наши бойцы были такими!».

Окончание тренировки получилось ещё более удивительным, даже совсем уж невероятным, и Орхан даже подумал, что померещилось от недосыпа. Он упустил мгновение, когда исчезли два человека и появились два… существа. Шакалы, гиены и пустынные лисицы-феньки здесь — обычное дело. А вот волков в египетских пустынях нет совсем. Тем не менее, Орхан был достаточно образованным человеком, чтобы с первого взгляда признать волков в этих двух зверях. Их шерсть, серебристо-белую, казалось, наполнило ослепительное сияние луны, а звёзды посверкивали в ней электрическими искрами.

Волки — один побольше, другой (вернее, другая) поменьше— вели себя как самые обычные животные одного вида: бегали друг за другом, боролись, махали лапами, припадали к земле, игриво кусались и отскакивали прочь. Ярко освещенные огромным ликом луны, они казались бестелесными призраками, лёгкими, как ночной воздух.

А потом странное волшебство исчезло. Волчица, слабо взвизгнув, отпрянула в сторону — и вот это уже Белла, словно бы взявшаяся из ниоткуда, сидит на песке и хохочет, хохочет до слёз и одновременно грозит братцу пальцем:

— Ты чуть не откусил мне хвост!

— А ты едва не оторвала моё ухо, сестричка!

— Ну, не оторвала же!

— Потому что я укусил тебя за хвост!

— Ладно тебе! Где хвост, а где ухо!

Наконец девушка встала на ноги и принялась отряхивать песок с одежды. И даже совсем по-собачьи потрясла головой.

— Надо возвращаться, иначе нас хватятся.

— Ты боишься человека? — удивился Алекс. Орхан прекрасно понял подоплёку его вопроса и внутренне был с ним полностью согласен, хотя и находился, как говорится, по ту сторону баррикады.

— Не боюсь, просто не хочу его злить.

— Но всё-таки ты признаешь его главенство…

— До конца этого путешествия он наш вожак, — ответила Белла, и в её словах неожиданно прозвучала особая, проникновенная мудрость. — Мы должны подчиняться его приказам.

— Хорошо, — Алекс обнял сестру за плечи, и они двинулись вдоль дюны. — Однажды я тоже стану вожаком.

— И тоже будешь требовать от своей стаи повиновения. Не имеет значения, волчья она или человечья, — приказы вожака следует выполнять.

— Но ведь и ты могла бы…

— Нет. Я не хочу никем командовать. Свою бы жизнь наладить…

— Слава Создателю, такие дни, как сегодня, редко выпадают, — Алекс посмотрел на циферблат наручных часов. — До полуночи полчаса. Чем займешься?

— Пойду навещу своего верблюда. У меня в рюкзаке есть яблоко — захватила из дома…

— Беллз, бога ради! — Алекс от неожиданности даже остановился. — Ты же не собираешься скормить яблоко верблюду?!

— Собираюсь.

— Но зачем?!

— Со своим верблюдом надо дружить! — назидательно подняв палец, высказалась сестра.

— По возвращении в Каир он тебя мигом забудет!

— Главное, чтобы до Каира он меня не забыл где-нибудь.

И она беспечно рассмеялась.

1) Погибли в 525 г. до н.э.

Вернуться к тексту