И судьба сведет нас в третий раз (гет)

Примечания:

Пб открыта

Люмин просыпалась с очень тяжелой головой, по ощущениям было так же плохо, как после той выходки с Венти, когда они решили сыграть в "кто кого перепьет". Люмин славилась своим ускоренным метаболизмом, да и сама по себе была довольно стойкой, однако девушка все равно проиграла барду, потому и весь счет оплачивала именно она. Тогда с трудом заработанная мора на тяжелом поручении исчезла в один миг в руки бармену Чарльзу. Спина затекла из-за неудобного положения, а на плече ощущалась инородная тяжесть.

Разлепив глаза, путешественница сонно осмотрелась. На полу тлели угли — все что осталось от большого костра, а в пещеру пусть и немного, но попадал солнечный свет. Переведя взгляд правее от себя, Люмин увидела мирно спящего Куникудзуши, без зазрения совести устроившегося у нее на плече. Чуть опущенные брови, едва приоткрытые губы, подрагивающие ресницы...Если не знать, что он живое существо, легко можно было перепутать с высеченной из камня статуей, настолько правильными и идеальными были черты его лица, что раздражало и слишком бросалось в глаза. Интересно, для чего его вообще нужно было делать настолько красивым? Скорее всего, точно проделки Мико, Эи со своей серьёзностью не особо бы зацикливалась над внешним видом.

Интересно, он стал ненужным архонту лишь из-за своих оброненных перед ней слез, или же потому что не походил на создательницу внешне? Что уж говорить, а вторая кукла — вылитая копия Эи.

Осторожно, девушка слегка отодвинулась, коснувшись плеча Куникудзуши, чтобы его разбудить, но, кажется, сон у юноши был чутким. Он проснулся сразу же, взглянув на девушку сонными глазами, в которых сначала отразилось полное непонимание происходящего, а затем он вздрогнул, будто что-то осознав и моментально отодвинулся подальше.

— Прости. Я помешал тебе спать? — И взгляд совсем растерянный, будто совершил смертный грех, не меньше.

— Все хорошо, — устало бросила девушка и встала, разминая затекшие после сна мышцы, почти сразу же зашипев от боли. Мало того, что голова болит, так синяки с ранами все еще никак нормально заживать не хотят. Люмин уже начинает скучать по тем временам, когда о таких мелочах не приходилось думать, так как все ускоренно заживало само, не то что сейчас с заблокированной силой.

Юноша последовал ее примеру — встал на ноги. Он оглядел себя, стряхивая с белых одежд прилипшие сухие листья и землю, стараясь привести себя в более приемлемый вид. Поправил вуаль, но та все равно съехала, не желая держаться на голове юноши. Люмин хихикнула над сценой борьбы Скарамуччи со своим украшением, но тут же себя одернула.

Он враг. И точка, она не привяжется к нему, ведь самолично скоро лишит его жизни.

Люмин касается бинтов на плече, пытаясь прикинуть, сможет в случае чего отбиться от врагов, ведь Инадзума никогда не была безопасным регионом. Тут повсюду то монстры, то кайраги с похитителями сокровищ, и ведь не остановятся, еще полезут чтобы обокрасть. Плечо все болело, если потерпеть, то меч удержит, но в лучшем случае исключить физическую активность, иначе раны так и будут постоянно открываться. У Люмин, конечно, еще есть стихии, и после боя с Сёки но Ками прошло достаточно времени, мечница должна была восстановиться в этом плане полностью, но пока ощущала тяжесть в груди, вместо легкости любимого анемо. Если надо — выкрутится, будто в первый раз в такой тяжелой ситуации.

Ну да, в первый раз, раньше её по временным линиям не мотало.

Однажды, когда она только начала свое путешествие по Тейвату, Люмин забрела на Драконий хребет, где столкнулась нос к носу с лавачурлом. Раны были глубокие, переломы множественные и из-под присмотра Барбары почётный рыцарь тогда не могла уйти с неделю точно. Исцеляющая гидро стихия Барбары едва ли справлялась с масштабом повреждений. Да уж, давно Люмин так близко к смерти не была, а все из-за того, что она не привыкла без своей силы, которую теперь восстанавливает по крупицам. Ей можно пожелать только терпения, ведь за путешествия по четырем регионам мечница уже столько раз могла попрощаться с жизнью, что пальцев не хватит пересчитать. Влипать в неприятности — ее главный талант, без приключений на пятую точку она словно жить не может.

— Будешь перекусывать или так пойдем? — Чисто из вежливости спросила путешественница. Ну не может она есть, когда рядом кто-то еще не делает то же самое.

— Как ты пожелаешь, — начал он, но задумался, быстро исправившись: — Буду. И ты поешь, твои раны все еще ведь болят... — Танзанитовые глаза сияют беспокойством, словно он действительно волнуется за нее и она ему не безразлична. Они знакомы пару дней, такого не может быть, ведь за помощью и поддельным беспокойством всегда кроется какой-то мотив.

Мечница привыкла жить по этому правилу, ведь всем от нее что-то нужно.

Люмин хмыкнула, достав из инвентаря бутыль с водой и вкуснейшие нефритовые мешочки. И пусть только посмеют сказать, что это не так, быстро заставит мнение поменять. Всучив вторую порцию Сказителю, не особо интересуясь, нравится ему или нет, девушка начала есть не торопясь. Скарамучча от нее не отставал, нет-нет, но путешественница иногда поглядывала на него, убеждаясь, что он действительно ест.

Завтрак, если это можно было так назвать, прошел тихо. Лишь единожды между ними состоялось подобие диалога, когда Куникудзуши поблагодарил за еду, а Люмин лишь фыркнула, продолжая игнорировать молчаливое присутствие юноши, пока ела. Сложно ей будет, ой как сложно.

— Старайся не отставать, убьют — не моя вина, значит сам подставился, — меняя повязку на руке, инструктировала юношу Люмин.

— Хорошо! — Чересчур позитивно ответил Скарамучча, не восприняв слова девушки всерьез. В некоторых вопросах он был до безобразия наивен, ведь девушка говорила без всяких шуток... По крайней мере, она так думала, может со стороны это выглядело наигранно?

— Слушай, ты едва ли свет видел и явно не понимаешь, что нас может ожидать за пределами города, да и в самом городе не всегда безопасно, знаешь ли. Монстры абсолютно везде, и в моем состоянии я едва ли себя защищу, что уж говорить о ком-то еще. Так что если я скажу уходить — значит ты уходишь, ложиться на землю — значит ложишься. Ты меня понял? — Девушка взглянула прямо, чуть ли не с угрозой, но Куникудзуши лишь улыбнулся и кивнул. Вот столкнутся они с реальной проблемой, Люмин посмотрит, как после этого он будет улыбаться, вот же непрошибаемый.

И почему её только это волнует? Сама недавно думала, что будет прекрасно, если Сказитель умрет не от её рук, а теперь читает ему нотации на тему, как вести себя, если вдруг они окажутся в сложном положении. Похоже, ее синдром спасателя не дремлет, хотя девушка тщательно пыталась это подавить. И как после всего произошедшего с ней в Тейвате, путешественница продолжает помогать каждому встречному-поперечному, явно не в угоду своим желаниям. Ее можно было бы назвать доброй душой, но Люмин таковой быть не хотела, ведь сколько бы хорошего не делай, все равно найдутся те, кто ее ненавидят.

И сама себя Люмин тоже ненавидит.

Выходили из пещеры они молча. Сказитель, оказавшись снаружи, сначала только оглядывался, будто видел всё в первый раз... И тут путешественница поняла, что это для него действительно первый раз, как, в принципе, и все остальное будет для него впервые. Девушке было достаточно сложно представить такого взрослого человека, который не знает почти ничего.

Следующая часть пути уже скрасилась беседой, где Люмин отвечала на многочисленные вопросы Куникудзуши, которых, кажется, у него еще были тысячи. Ну ничего, как говорится — перед смертью не надышишься, а вот у Сказителя все будет наоборот. Пусть немного познает мир, а потом уже можно будет и воплотить план путешественницы в реальность.

Ближе к полудню солнце скрылось за тяжелыми тучами и сразу стало совсем неуютно, пасмурно, поднялся ветер, словно предупреждая о надвигающейся грозе. Такими темпами до города они дойдут едва ли за четыре дня, а им еще тот песчаный перешейк переходить, и то не факт, что в этом времени он существует таким, каким Люмин его помнит. Все-таки разница в почти пятьсот лет, а это достаточно много.

И только девушка про себя подумала, что они хотя без происшествий доберутся, как из-за склона появилась небольшая группа нобуси с кайраги во главе. Что-то щебечущий рядом Куникудзуши подозрительно замолкает, опустив голову в пол.

— Малыш, спрячь свое перо за пазухой, и поскорее, — скомандовала мечница и юноша ей подчинился, искоса поглядывая вперед.

Спрятаться им уже не успеть, их явно заметили. Возможно, удастся обойтись без драки, но сколько Люмин помнит, то как бы она не пыталась избегать сражения, эти ребята никогда не упустят возможности наживиться на простых прохожих, забирая все до последней нитки. Группа хоть и не была большой, но даже так, если они вдруг решат напасть, Люмин будет тяжело с ними справиться. Раны нещадно ныли, а некоторые снова готовы были открыться.

— Малыш, старайся не привлекать внимание и не смотри на них. Если попытаются спровоцировать, то не отвечай.

— Они могут напасть?

— Могут. И неизвестно что сотворят с нами, если мы не сможем с ними справиться.

Расстояние между ними все сокращалось, Люмин напрягалась все сильнее, готовая в любой момент обнажить меч. Когда между ними остался метр, а нобуси никак не отреагировали, девушка уже хотела выдохнуть, как кайраги окликнул ее.

— Слабая женщина и в таком захолустье, — он остановился и Люмин как бы не хотелось, но не подняла взгляд. Вдруг воспримут провокацией.

— Раз в таком захолустье, значит не слаба. К тому же со мной спутник, — сохраняя ровный тон, ответила путешественница, почувствовав, как Скарамучча вцепился в ее шарф.

— Впереди у арки собралась шайка похитителей, по возможности обойдите это место, — кивнул мужчина и Люмин в удивлении подняла голову.

— Спасибо за предупреждение, будем внимательны, — блондинка поклонилась, а кайраги, неопределенно хмыкнув, двинулся дальше.

Им повезло. Им со Скарамуччей невероятно повезло, что хотя бы сотни лет назад самураи были куда адекватнее, чем в то время, когда Люмин путешествовала по Инадзуме. Хорошо, что рядом не было Паймон, своими речами она бы точно спровоцировала эту шайку и пиши пропало.

Куникудзуши еще довольно долго молчал, цепляясь за кончик шарфа Люмин. Не то, чтобы ему было страшно за себя, скорее за неё. Он был уверен в ее силе, но она все еще была ранена. Ему бы все равно ничего не было, он крепкий, да и ещё не человек вовсе, как еще только Люмин оставалась рядом с ним, он не знал, ведь Куникудзуши — одна сплошная неприятность.

— Они нас не тронули, — зачем-то вслух сказал он, пытаясь разговорить притихшую спутницу.

— Эти не тронули, а следующие вполне себе могут. Старайся не терять бдительность, здесь может быть опасно даже днем, — предупредила девушка, наконец-то вырвав свой шарф из рук юноши. — Не трогай меня, — чуть ли не крикнула она и ускорила шаг.

Люмин решила послушать того кайраги и вместо того, чтобы идти по нормальной и ровной дороге, свернула на более извилистую и скалистую местность, где им пришлось полазить. Хорошо, что раз Куникудзуши был не человеком, то и выносливости у него было побольше, потому что за все время он ни разу не сказал, что устал. Люмин этим похвастаться не могла, ближе к шести вечера, самочувствие девушки резко ухудшилось, внутренности горели так, будто она хлебнула яду.

— Давай устроим привал, — хрипло пробормотала девушка, спиной прижимаясь к прохладной скале.

— Ты устала? — Поинтересовался Сказитель, но словив красноречивый взгляд потемневших золотых глаз, сразу же смолк и отвернулся, иногда бросая обеспокоенные взгляды через плечо на Люмин, а потом, его деликатно послали погулять в округе, если не хочет умереть от её руки. К счастью, Куникудзуши уже понял, что в таких вещах девушка не шутит, потому и ушел недалеко, освежиться. Все равно еще было достаточно светло, а чего-то опасного пока они не встретили.

Вид у путешественницы был очень плачевный. Кожа стала еще бледнее, от чего синяки под глазами стали казаться еще больше и темнее. Дышала она тяжело, рвано, иногда пытаясь восстановить дыхание, но все было тщетно. И если мечница это состояние считала ужасным, то потом ощутила боль намного хуже, чем от всех ее ранений одновременно.

Создавалось ощущение, что ей просто выстрелили в голову, потому что боль была настолько невыносимой, что взор застелила пелена из слез.

Люмин хотелось выть от боли, но она лишь хваталась за голову, изредка всхлипывая. Она даже не заметила, как оказалась на коленях, а ее уже локти касались земли. Девушка ощущала себя так, будто она раздваивается, будто кто-то или что-то пытается вышвырнуть ее из собственного тела или из мира в целом.

Будто ей говорят, что она здесь лишняя...

Она не сразу заметила суетящегося рядом Сказителя, не сразу осознала, что он говорит ей, не сразу поняла, что боль начала медленно отступать, уступая прохладе руки Сказителя на лбу, который уложил её головой к себе на колени, не совсем понимая, что с ней происходит. Он аккуратно поглаживал путешественницу по лбу и волосам, и его прикосновения стали словно спасением.

Сознание у путешественницы мутное, бессмысленная успокаивающая речь Куникудзуши воспринималась словно сквозь толщу воды. Надо же, вернулся, а она уже надеялась, что его где-нибудь схватит монстр, но как оказалось — этот гаденыш был слишком везучим, в отличие от путешественницы.

— Как я тебя ненавижу.

Это было последнее, что произнесла Люмин, прежде чем лишиться сознания.

Это была единственная искренняя фраза, которую он от нее слышал...

Но за что?

Примечания:

Спасибо, за прочтение)

Мой тг:https://t.me/hilichurls_write